Текст книги "Клан. Человеческий фактор (СИ)"
Автор книги: ShadowCat
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)
Градус желания накалился до предела, сметая последние остатки самоконтроля и похоронив под ними то, что осталось от разума, уступившего место дикой, всепоглощающей, первобытной страсти. Одним движением он погрузился почти полностью в податливое лоно, преодолевая упругое сопротивление разгоряченной шелковистой плоти и едва сдержавшись, чтобы не ворваться слишком стремительно и не причинить своей малышке боль – размерами маг был явно не обделен. Но его опасения оказались напрасны – сгорающая от страсти девушка с готовностью откликалась на каждое движение и ласку, подаваясь ему навстречу. Они двигались как единое целое, задыхаясь от растущего с каждым толчком
наслаждения, доходя до того предела, за которым стираются все границы. Тела сплавились, сплелись, чтобы ощутить, что и это не предел, и продолжить танец на грани безумия, безумие на грани танца.
Пик наслаждения ослепил обоих одновременно, подобно вспышке сверхновой, пронзив каждую клетку тела мощной судорогой оргазма, накрывая блаженным полузабытьем и заставляя обессилено откинуться на подушки и раствориться в объятиях уже родных рук.
Давно Виктору не было так легко и спокойно на сердце – словно пленка жизни отмоталась назад лет на пятнадцать, он снова счастливый и беззаботный мальчишка, у которого все впереди, рядом лучший друг и любящая семья, и не было ни боли, ни потерь, ни предательств, ни смертей за плечами. Он словно был приговорен, а теперь вдруг получил помилование. С чем это может быть связано, маг не представлял, но по большому счету это было и неважно. Весь бескрайний, непостижимый космос, многомерное кружево миров, пространств, времен и вероятностей сжалось до размеров их комнаты, или они развернулись на всю Вселенную? Мужчина просто держал в объятиях свою женщину, любуясь мерцающими хрустальными прожилками в ее сияющей ауре, перетекающей, наложившейся на его огненную, оттененную всполохами бархатной Тьмы.
– Тебе больше не будет больно, – прошептала девушка, коснувшись его груди. – Я не могу изменить реализованную вероятность или факт слияния, но могу перекрыть кислород той, что продлевает псевдожизнь и улучшает ее качество за счет Силы твоего рода и твоей души. Хватит, всему есть предел. Пожалуй, давно пора прикрыть эту лавочку…
Зрачки ее резко увеличились, залив чернотой всю радужку, от которой остался только мерцающий хрустальный контур. С тонких пальцев вытянулись длинные хрустальные лучи, проникая под кожу, внутрь тела, души, всего его существа. Хрустальные лучи развернулись в объемные сплетения тончайших нитей, на фоне которых огромной опухолью запульсировал комок жидкой грязи, черной, как нефть, но отвратительно живой, инородной, чуждой, не имеющей никакого отношения к гармоничной и совершенной Изначальной Тьме.
Виктор никогда не видел такого и не понимал действий Киры, но не удивился, не оттолкнул, позволил ей это, находясь в каком-то странном состоянии, напоминающем гипноз или искажение реальности. Хрустальные нити мерцающим коконом обхватили пытающуюся сопротивляться "живую грязь", проросли сквозь и вокруг, после чего полыхнули особенно ярко, растворяя энергетическую опухоль со всеми метастазами. Выполнив свою задачу, нити проделали ту же последовательность действий в обратном порядке, собрались в лучи и снова втянулись в пальцы девушки. Хрустальные включения в ауре медленно погасли, словно елочная гирлянда, глаза приобрели обычный человеческий вид. Только после этого маг словно очнулся. Теперь он точно смотрел на Киру, как на воплощение демоновой праматери.
– Что ты сделала? – спросил Ивашин. В его взгляде полыхала смесь удивления, смешанного с недоверием, подозрением и совершенно детской, безумной, невероятной надеждой.
– Я? Я… не знаю, о чем ты? – девушка растерянно заморгала и потрясла головой, пытаясь прийти в себя. Мир для нее тонул в тумане, голова кружилась, не хватало воздуха, сознание медленно гасло.
На другом конце страны, за тысячи километров отсюда с диким криком подскочила на кровати Тамила, вырываясь из удушающего бликующего кокона. Еле-еле выровняв дыхание, суккуба рванула в ванную и жадно набросилась на воду – так плохо ей не было около двухсот лет, с тех пор, как ее едва не упокоили. Потенциал упал настолько, что холеные пальцы скрючились узлами, глаза ввалились, а кожа высохла подобно пергаменту и пошла трещинами. Взглянув на себя в зеркало, Тамила закричала снова – дико, отчаянно. Ее крик разбудил и испугал дочь, но ей было плевать. Из зеркала на нее смотрел иссохший полутруп с белыми, абсолютно седыми волосами.
Та же картина промелькнула и в сознании Виктора – связь, созданная при слиянии, даже "обезвреженная" энергетически, информационно сохранялась. Моментально сопоставив все факты, маг сложил для себя целостную картину произошедшего и выбросил суккубу из головы. Сейчас, непонятно как лишенная мощного источника Силы, Тамила была в ярости, а не в опасности, но ее состояние мужчину интересовало не больше, чем мантикор – идеи вегетарианства. Намного сильнее его волновало состояние Киры, в котором Высший сразу определил сильнейшую перегрузку и магическое истощение.
Девушка побелела, как мел, вокруг глаз расползлись огромные серые тени, в лице не осталось ни кровинки, на лбу выступил холодный пот. Подняться с постели она не могла – от головокружения Кира была на грани потери сознания. Выплеснув в хрустальные лучи почти всю Силу, аура почти погасла, и лишь едва заметное свечение показывало, что девушка еще жива. Внешне она напомнила Виктору мертвяка или жертву вампира, но сейчас ему на все было плевать – маг знал, что если срочно не восстановить ее потенциал, девушка впадет в кому, и даром не терял ни секунды.
– Проклятие, какого демона ты натворила? Ты вообще соображаешь, горе мое, или опять на премию Дарвина претендуешь? – еще ворчал мужчина, держа в руках ее холодные ладошки, впитывающие его Силу, как потрескавшаяся земля – живительную влагу. Ответ девушки ему был не важен – самое важное, что на ее щечки снова возвращался румянец, аура светилась все ярче, а зеленые глаза приобретали осмысленное выражение. Некстати мага болезненно укололо запоздалое чувство вины – как он мог прежде даже подумать о том, чтобы осознанно подвергнуть эту девочку съему потенциала, не то, что сплести заклинание отбора Силы. Мудак! Вовремя остановился? На редкость идиотское, жалкое оправдание, достойное презрения не меньше, чем сам подобный поступок.
– Не надо больше, мне хватит Силы! – слабо засопротивлялась Кира.
– Хватит, когда я скажу, – не глядя на нее и не отпуская рук, отрезал маг.
Девушка закрыла глаза и отвернулась, больше не решаясь спорить. На душе скребли кошки – мало того, что снова отличилась перед Высшим, еще и свела в ноль всю Силу и теперь вынуждена, словно упырь или пиявка, выкачивать чужую. Но еще больше пугала перспектива настолько потерять лицо в глазах мага, что он просто разорвет заключенный по нелепой блажи договор и пошлет ее в Бездну. В чем будет абсолютно прав: последнее время она создает слишком много проблем, а по договору нянчиться с ней и исправлять чужие ошибки он не обязан. Если она потеряет такой шанс учиться и прошляпит уникальную возможность восстановить свой род – грош ей цена как магу, сама себе злобный буратино и кроме себя винить ей некого.
– Прекрати эти глупости, – в стальных глазах мага было ничего невозможно прочесть. – Насчет
бредомыслия разговор уже был, если забыла – напомню: возникающие вопросы задаются мне, четко и ясно, а не раздуваются до размеров Бездны. Нянчиться с тобой я не намерен, но ситуации оказания первой помощи явно отличаются от подтирания соплей, не находишь?
Кира взглянула на него хмуро, но уже вполне осмысленно. Немного подумав, она кивнула.
– Поняла. Спасибо, что помог и не дал склеить ласты. Только не надо меня держать на своей Силе, магический резерв я сама восстановлю.
– А с чего ты взяла, что я собираюсь восполнять твой резерв? – неопределенно ответил Виктор,
мимоходом сканируя ее состояние. – Вот, уже на мага похожа. Слабость, сонливость, головокружение?
– Нет, как новенький терминатор! Спасибо, – сама не веря своим словам, с запозданием пробормотала девушка, распахнув глаза. Намного менее серьезные поражения у нее занимали недели и месяцы самостоятельного восстановления.
Мужчина тепло улыбнулся, сжимая ее руку.
– Это тебе спасибо, я в долгу перед тобой.
– Прикалываешься? Что вообще произошло, ты же объяснишь? – ничего не поняла девушка.
– На занятии обсудим, – обсуждать это сейчас Виктору не хотелось. Да и девчонку пока не стоит перегружать информацией. – А пока предлагаю выпить горячий сладкий чай – он чудесно справляется с перегрузками, и на улицу. Ты же еще хочешь лепить снеговика?
– Хочу-хочу-хочу! – Кира радостно захлопала в ладоши и бросилась одеваться.
– Я тоже, – скорее сам себе признался мужчина. Последний раз Высший лепил снеговика с отцом и сестренкой, в этом же дворе, больше двадцати лет назад. А мама наблюдала из окна и улыбалась, даже не пытаясь загнать одного взрослого и двух малолетних неслухов домой, только время от времени выносила им горячий сладкий чай в термосе и ароматные булочки с корицей. А потом они все вместе смотрели, как "живой снеговик", созданный отцом, забавно переваливается по двору, порой роняя нос-морковку. О том, что это называется "голем", Виктор тогда понятия не имел. В то время в доме у них колокольчиками звучал мамин смех, пахло счастьем, выпечкой, яблоками и мандаринами, которые приходилось прятать от сестренки. А после того, как у нее в четыре года проявилась Сила, спрятать от Риты что-либо стало сложно даже отцу. Пожалуй, надо позвонить сестре, а то и в гости наведаться. Почти два года с Риткой не виделся, болван. А еще, Тьма и Бездны, телепортер! "Эх ты, дубина орочья! На кой демон тебе, дурень, телепортация дана?", – спросил бы отец, прежде, чем с досады отвесить великовозрастному и высокоранговому сынуле подзатыльник, чтоб не забывал родную кровь…
– Ты идешь, Высший? Просыпайся, не на совещании! – звонкий голос Киры выдернул мага из воспоминаний. Воспоминаний, которые впервые за два года пахли снегом, корицей и счастьем.
* * *
«Привет, сейчас я слишком далеко от любых зон действия сети. На праздные вопросы могу ответить, что дела у меня замечательно, да, погода отличная, нет, денег не займу. Если у вас действительно важное дело, оставьте сообщение после сигнала, и я перезвоню, когда вернусь».
Голос в трубке сменился тонким и противным, как скрежет гвоздя по стеклу, звуковым сигналом. Если объективно, сигнал был вовсе не такой уж противный, но Тамиле сейчас даже шорох кошачьих лап казался топотом копыт, острой болью отдающим по вискам.
– Ян, проклятие, где тебя Тьма носит? Загибаюсь, нужна помощь, – пробормотала в трубку суккуба, едва сдерживаясь, чтоб не застонать. Снова накатили слабость и озноб, от которого седая девушка затряслась, словно жалкая собачка на тоненьких ножках. Контуры тела постепенно теряли четкость, сквозь дрожащие руки уже довольно ясно проглядывали очертания раковины, на которую Тамила
опиралась, чтобы не рухнуть на пол.
И какого демона, по какому закону подлости Аверьяна понесло по другим мирам именно сейчас? Сидел бы в Москве! Тем, что Охотника за Силой кормят порталы, как волка ноги, Тамила решила пренебречь, ведь Ян у нее в долгу, а помимо долга – еще и на крючке. "Для магии не существует ни расстояний, ни пределов, и она значительно надежнее телефона", – кривая усмешка исказила растрескавшиеся губы
на иссыхающем, испещренном сеткой крокелюров лице, пока она, закрывшись в ванной, активировала едва виднеющуюся на запястье Печать договора с Охотником. Вряд ли Яну понравится, если некоторые факты его жизни станут достоянием гласности, поэтому в ближайшее время он объявится сам, это полностью в его интересах. И в ее интересах тоже, Сила – слишком ценный ресурс, его дефицит сразу налицо. Причем, в самом прямом смысле. Проклятие! Но ничего, скоро эта небольшая проблема будет решена. Из ее сетей еще никто не выбирался и не выберется, если даже Высший не смог освободиться до конца. Аверьян, конечно, не Высший, но польза от него при правильном использовании может быть неоценимая. Да и из своих "командировок" без результатов Охотник не возвращается никогда, значит, придется делиться. Глаза суккубы при этой мысли полыхнули голодным огнем. Казалось, жизни не жалко за порцию Силы. Идеально – долговременный мощный источник, но она уже рада была бы даже подпитывающему артефакту.
Еще вчера она бы и не позарилась на такие крохи Силы, но оставшись без мощнейшего даже в пассивном состоянии источника, перебирать не приходится. И на охоту в таком виде не выбраться, сейчас ее испугается даже родная дочь, не то, что потенциальная жертва. А ей теперь нужны жертвы. Много жертв – много энергии, больше энергии – больше возможностей и силы влияния. Пошатнувшееся влияние необходимо восстановить, иначе даже призрачный доступ к Силе рода Ивашиных будет утрачен безвозвратно. Но пока еще далеко не конец. И уж точно не предел.
Словно огромный паук, Тамила плела красивые, смертельные, непреодолимые сети.
Глава 17. ОТТЕНКИ СЧАСТЬЯ
"Cчастье… Каждый из нас вкладывает в это слово что-то свое. Счастье – это снежная ночь и горячий чай, интересная книга и первый кривой пирог, теплые ботинки и уютный плед, когда холода становятся ближе, и неказистые первоцветы среди бурелома в лесу ранней весной, верно выбранная на «вилке» вероятность и треск живого огня, первые шаги сестренки и первая ночь без сна, разделенная на двоих. Это свитер, связанный мамой и Земфира в стареньком плейере, закат, плавно переходящий в рассвет, шепот моря и горячий песок под ногами. Неважно, какого цвета и в каких мирах – важно, что чувствуешь.
У каждого счастья свой вкус, свой запах, свое неповторимое ощущение, и оттенков счастья в палитре жизни – бесчисленное множество. Мы пишем себя и свои реальности каждое мгновение: запахом кофе и морскими ветрами, шелестом дождя по опавшим листьям в осеннем парке и звонкой капелью, радугой над рекой и паровозными гудками, стремлениями и мечтами, надеждами и разочарованиями, волей, что сильнее любых преград, глубокой нежностью и смертельными ударами. Счастье растворено в пространстве и времени, в мире и в нас самих. Вот я могла бы переместиться порталом, но попросила Виктора, чтобы дал мне выбор. И он дал – мой сильный, в чем-то авторитарный, но самый лучший мужчина. И я выбрала поезд. Потому что писать о счастье под перестук колес, зная, что тебя ждут, что есть те, кому ты нужен – это тоже счастье".
Кира дописала последнюю строку, отложила ручку, захлопнула блокнот и с наслаждением потянулась, едва не свалив с плеча задремавшего под мерное покачивание вагона Фила. Девушка уже предвкушала встречу с родными.
Девушка вышла из поезда на небольшом полустанке, закинула за спину спортивную сумку, зябко поежилась от порывов ледяного ветра и плотнее прижалась к Филу, привычно прикрывшему ее теплым черным крылом. Небосклон уже обсыпали звезды – в конце декабря темнело рано. Луна одиноко плыла среди них, как фонарь среди светлячков. Кира с фамильяром переглянулись, понимая друг друга без слов, и одновременно потянулись к лунному свету, чтобы спустя пару секунд возникнуть во дворе родительского дома.
Старенький, но уютный небольшой кирпичный домик, почти занесенный снегом, серебрился в лунном свете, словно елочная игрушка, светящаяся изнутри золотистыми прямоугольниками окон. Дворик, поросший сиренью, вишняком и виноградом, сейчас спал под снежным пуховым одеялом, а старые скрипучие качели, которые Кира по привычке толкнула, оказались примерзшими намертво. Последний раз она была здесь четыре месяца назад, незадолго до начала учебного года. Приехать получилось лишь сейчас.
Девушка встряхнулась, привела в человеческий вид глаза – не стоит лишний раз шокировать семью, и немного робея, нажала кнопку звонка. В доме раздался топот детских ножек, дверь распахнулась и на Кире паучком повисла светловолосая глазастая девчушка лет 7–8 в забавной фланелевой пижаме с вишенками – маленькая копия старшей сестры.
– Кира, Кира приехала! Я знаешь, как соскучилась? Сильно-сильно-сильно!
– Ох, Ника, задушишь! – засмеялась Кира, входя в дом. Под грузом сумки с одной стороны, а сестренки с другой она едва держалась на ногах. – А тяжелая какая стала, совсем невеста! Скоро перестану тебя поднимать!
– Это не я тяжелая, это ты дохлая! – хихикнула девчушка, вцепившись в сестру мертвой хваткой.
– Я дохлая? – грозно нахмурила брови Кира. – Ну все, кому-то подарков не будет!
Фил одобрительно захлопал крыльями.
– Доминика, а ну-ка слезь с сестры! – строго цыкнула на мелкую немного припозднившаяся мама, торопливо вытирающая руки кухонным полотенцем. – Вот же стрекоза… Кира, замерзла наверно? Поставь эту дылду на пол и пошли пить чай! И хоть обнимемся, что ли.
– Привет, мам, – Кира бросила сумку на пол, с трудом отцепила от себя Нику и обняла мать. – А где папа и бабуля?
– Отец на заработки уехал, в поселке совсем работы нет, – вздохнула женщина. – А бабуля сериал какой-то смотрела и задремала, сейчас разбудим.
– Еще бы не задремать, если ее любимый футбол не показывают. Одни сериалы и остаются, – сочувственно покачала головой девушка, входя в кухню, полную умопомрачительных ароматов – мама готовила праздничный ужин. – Ника, да отцепись ты уже, дай поговорить с мамой!
– Подарки, подарки! – защебетала девочка. – И киндер-сюрприз!
– Какой тебе киндер-сюрприз? – возмутилась мать. – А кто не слушается, в комнате не убирает, математику не учит и суп не ест?
– Папа! – невинно пожала плечиками Ника. Кира расхохоталась – в логике мелкой не откажешь.
Сдержанно улыбнулась и мать, разливая по кружкам чай с душицей.
– Вот так и живем: и папа у нас не слушается, и дочка в него пошла. Одна бабушка ведет себя нормально.
– Не обольщайся, ма, это до первого футбольного матча, – хмыкнула Кира и потянулась к кружке. Чай с душицей она любила. – А подарки будут, но не сейчас, а под елочку – так интереснее! – последняя фраза относилась к маленькой непоседе.
– А если я под елочку раньше залезу? – хитро прищурилась девчушка, не отходящая от сестры.
– Подарки заколдованы, если кто полезет без разрешения – в учебники математики превратятся! – серьезно ответила Кира. – Держи пока киндер-сюрприз, а на все остальное наберись терпения.
На ладони Киры возникло любимое всеми детьми шоколадное яйцо с игрушкой внутри. Довольная Ника цапнула яйцо и рванула в свою комнату – ей не терпелось достать игрушку. Мать бросила на Киру настороженный взгляд.
– Избалуешь… А что это было, что все это значит?
– Перенос, обычная бытовая магия, – ответила девушка, потягивая чай. – Ерунда, не обращай внимания.
– Ладно, – замяла тему женщина. – Лишь бы с учебой нормально было. Как сессия? Давай зачетку.
– Cейчас! – в руке Киры поочередно возникли мобильный телефон, пачка сигарет, блокнот и кассетный плейер. – Тьма, не то, вот же она! – наконец появилась и многострадальная зачетка, которую девушка гордо протянула вздрогнувшей матери. – Вот, смотри! Даже без троек! Мам, ну что ты подпрыгиваешь, будто первый раз мага видишь!
– Да ну тебя, отвыкла просто. Не каждый день такое увидишь, да и прежде не замечала за тобой таких способностей, только телекинез и то нечасто, – махнула рукой мать, села напротив дочери за стол и переключилась на зачетку.
– Я же взрослею, и от меня уже не только геморрой, а толк есть, – довольно улыбнулась Кира, наблюдая за степенно вплывающей по воздуху на кухню спортивной сумкой. – А вот и вещественные доказательства!
Мать Киры и вновь возникшая в дверях сестренка, притащившая следом разбуженную бабушку, торопливо завязывающую пояс халата, с удивлением наблюдали, как из недр сумки появились дорогие конфеты, шампанское, упаковка молотого колумбийского кофе – одного из лучших, балык, мандарины, виноград и маленькое чудо – лукошко ароматной лесной земляники, наспех набранной вместе с Виктором в одной из
соседних реальностей. На все гостинцы Кира заранее наложила стазис, чтобы в дороге продукты не испортились и не потеряли вид. И судя по тому, с каким восторгом запустила в лукошко шаловливые ручонки Доминика, сюрприз удался.
– Это все, конечно, замечательно, – наконец, вскинула удивленные глаза мать. – Только будь добра, объясни, откуда такое …изобилие? Ты никуда не влезла, дочь? Надеюсь, никакого криминала?
Улыбка медленно сползла с лица Киры. Она невольно бросила непонимающий и слегка обиженный взгляд в сторону Фила, растянувшегося на багетах под потолком, словно хотела, чтобы крылатый объяснил, что же она сделала не так, чем вызвала такое недоверие. Невидимый для остальных фамильяр, словно извиняясь, пожал крыльями и отвернулся, махнув хозяйке крылом. Слова здесь и сейчас были лишними, как и его участие.
– Галя, ну что ты дивчину расстраиваешь, – проворчала бабушка, занимая свое место за столом. – Она ж вона как расстаралась, даже ягодки среди зимы достала где-то. Дефицит! А ты все – криминал, криминал…
– Ничего опасного и противозаконного, – резковато отчеканила Кира, сузив глаза. – За последний месяц я неплохо подзаработала, помогая людям решить проблемы с учебой, и все это, простите, изобилие заработано честным упорным трудом.
– И как же ты решала эти проблемы? – уточнила мать.
В мыслях женщины Кира не уловила попыток ее уколоть – только тревогу. Мать боялась. Матери всегда боятся – криминала, дурной компании, армии, тюрьмы, отчисления, чужого равнодушия и жестокости по отношению к своим детям. Тем более, в разлуке. А в ее ситуации – еще и неизвестности. Как непредсказуемость человеческого фактора вносит свои коррективы в игры магов, так и мир за пределами привычного восприятия пугает людей. Не потому, что он плох или особо опасен – опасностей хватает везде. Просто люди зачастую боятся собственных иллюзий.
– Контрольными барыжила, – вздохнула девушка. На душе у нее скребли кошки, зарывая недоверие и подозрения матери. – А еще на работу устроилась, в строительную компанию. Шабашки – хорошо, но сегодня они есть, завтра нет, а мне стабильности хочется. После праздников переведусь на свободку или заочку и буду работать.
– А потянешь? – усомнилось старшее поколение Макаровых, в то время, как самое младшее под шумок опустошало лукошко и уже поглядывало на конфеты.
– Потяну. Это важнее, чем штаны за партой бесплатно просиживать, да и при трудоустройстве обычно больше смотрят на опыт, чем на диплом.
– И как же тебя туда взяли, на втором-то курсе? – смирилась с решением дочери Галина Макарова.
– Я маг, мама! Удивительно и стыдно было бы, если бы меня туда не взяли.
– Уже сочувствую твоему начальнику, – покачала головой мать. – Представить не могу, как он будет с тобой справляться!
Фил громко фыркнул и едва не свалился со своего насеста. Кира покраснела и втихаря погрозила фамильяру кулаком, пока мама отвернулась – какими методами Высший будет справляться, было очевидно. Но матери об этом знать не обязательно. Слава Богам, что Фил в своем обычном состоянии для нее невидим, иначе у родительницы возникла бы масса вопросов, на которые дать ответ дочурка пока была не готова.
– Известно как, – скептически оглядев хозяйкин кулак, Фил сделал вывод, что это не представляет для него угрозы. – У начальства свои методы: выговор, строгий выговор с занесением в Хроники Акаши, штраф, отработка, увольнение переводом за Грань и самое-самое страшное – расторжение договора. Ну или мать твою… вызвать для продуктивной беседы, если все остальное окажется безрезультатным… – фамильяр задумчиво перебирал варианты, загибая когти на лапе.
– Гад летучий, с трибуны вещающий! Тоже мне, знаток трудового кодекса! За хвост бы тебя оттуда стащить, – мысленно фыркнула Кира в ответ на обозначенные Филом перспективы.
– Насилие – последний козырь дилетантов! – драматично изрек Фил. Но хвост на всякий случай спрятал под крыло.
– О чем задумалась? – по-своему расценила возникшую паузу мать, доливая всем чай. – А покраснела! Чисто помидор, такого за тобой не замечала. Уж не влюбилась ли ты?
– Ты что, мам! Ну у тебя и шуточки, – слишком поспешно ответила Кира. – Просто наконец-то согрелась, чай у тебя восхитительный! Налей-ка еще чашечку…
– Смотри мне, – мать для порядка пригрозила ей пальцем, вызвав смех бабушки и непонимание сестры. – Ты в городе для того, чтобы учиться и работать, загуляешь или не дай бог нагуляешь – домой можешь не возвращаться! А ухажеру твоему уши оборву, и вообще жизнь одной сплошной сессией покажется!
Фил едва не свалился с верхотуры второй раз. Усы фамильяра как-то подозрительно забавно дергались.
Галина Анатольевна, добрая, но строгая и любящая дисциплину женщина, умела быть убедительной.
* * *
– Дзин-н-н-нь!
Настольная лампа, неловко задетая хвостом Ала, благополучно приземлилась, зацепив шнуром кружку, забытую кем-то из хозяев на рабочем столе. Кружка с жалобным звоном рассыпалась осколками, разбрызгивая вокруг остатки кофе. Мантикоры обреченно переглянулись и убрали шахматы, на проигрыш в которые Ал и отреагировал возмущенным маханием хвостом, повлекшим мини-разгром кабинета Виктора Андреевича. За который им влетит обоим, вне зависимости от результатов игры – после отъезда Киры настроение хозяина ушло в такой же минус, как и погода за окном, и угрозы оборвать хвосты братья слышали все чаще. А отсутствие Фила ощущалось мантикорами почти как пресловутый оторванный хвост. Даже любимые игры казались монстрам пресными и скучными, и играли Ал и Дэм теперь больше по привычке, чем для удовольствия.
– Какой кандидат на упокоение это сделал? – бесстрастно задал вопрос вошедший на шум Виктор, мгновенно оценив обстановку.
– Я, хозяин, – опустил голову Ал, выйдя вперед. Мантикоры даже не думали изворачиваться или врать магу – бессмысленно.
– И как же ты, чудо хвостатое, обоснуешь этот бардак?
– Стакан разбился – к счастью, разбилось счастье – к стакану! – ляпнул Ал, вызвав сдавленное хихиканье Дэма.
Ивашин вздохнул, медленно вернул лампу на положенное место, наскоро сплетенным заклинанием чистоты уничтожил кофейные пятна на полу и стене, а также телепортировал осколки разбитой кружки в мусорное ведро. Мантикоры молча наблюдали за уборкой, поджав хвосты.
Приведя кабинет в нормальный вид, маг молча подошел к бару, плеснул в бокал виски и расположился в кресле, разглядывая мантикор, словно невиданных зверей.
– Скажите на милость, к какой расе вы принадлежите? – наконец, нарушил молчание маг.
– Мантикоры мы, – вразнобой ответили ничего не понимающие мантикоры.
– А я вот не вижу здесь ни одной мантикоры, – маг задумчиво покачивал в руке бокал, изучая рассеянным взглядом его содержимое. – Передо мной сейчас находится одна свинья и один попугай.
– Простите, шеф! Мы больше не будем свиньями, честное слово, – раздались голоса нелюдей. Оба мантикора уже поняли, что зря переступили грань допустимого в общении с хозяином. В отсутствие молодой хозяйки это было равносильно самоупокоению.
– Как же мне настодемонели ваши выходки! – скривился Виктор. – Чем больше вам сходит с лап, тем больше вы наглеете. Так пускай же ваше внешнее соответствует внутреннему. Ab exterioribus ad interiora!
Глаза Высшего полыхнули вспышкой голубовато-белого резкого света. С ладони, направленной в сторону провинившихся, сорвались такие же всполохи, собравшиеся в гармоничное плетение – энергетическое выражение заклинания. Спустя пару мгновений вместо Ала в кабинете оказался упитанный розовый поросенок, ошалевшими глазами уставившийся на крупного хохлатого попугая, в которого превратился Дэм.
– Шеф, простите великодушно, – пытался сказать наказанный мантикор. Но вместо осмысленной речи у него вырвалось лишь банальное "хрю". Брату повезло не больше – видимо, попугаю для освоения родной речи необходимы тренировки. Пока что Дэм лишь проскрипел нечто невразумительное, отдаленно напоминающее высказывания Киры, готовящейся к экзаменам.
– А теперь брысь отсюда, нечего свиньям в кабинете делать. И попугай здесь лишний.
Оба фамильяра исчезли прежде, чем он договорил. Не первый раз их наказывали подобным образом, и это было явно предпочтительнее упокоения.
Проводив их взглядом, Виктор какое-то время еще сидел в кресле с бокалом, погруженный в свои мысли.
– Проклятие! Какого демона я даже сейчас думаю об этой зеленоглазой ведьме? – маг одним махом допил виски, поднялся и подошел к зеркалу, покрытому тканью. Сдернув ткань, он еще пару минут стоял в раздумьях, вглядываясь в зеркальную глубину, уже подернутую белесым туманом – родовой артефакт чутко реагировал на волю хозяина. Вскоре туман рассеялся, и в зеркале проявилась комната, освещенная ночником, тихо светящимся на заваленном книгами письменном столе. В мягком полумраке комнаты маг увидел две разделенные тумбочками узкие кроватки, на одной из которых, прислонившись спиной к оклеенной постерами стене, в позе лотоса сидела Кира в пижаме. Как обычно, с Филом на плече. Рядом, болтая босыми ногами, присоседилась маленькая глазастая девчушка с длинными светлыми волосами – сестра.
– Ки-и-ир! Ну расскажи еще про волшебников! – мелкая умильно склонила голову к плечу.
– Ни-и-ик, вот узнает мама – по шее получим!
– Не расскажем – никто не узнает, – хихикнула глазастая. – Вот правда, что они очень страшные, опасные и злые? Или это мама с папой так пугают, чтобы я слушалась?
– Всякие бывают, наверное, – пожала плечами Кира, выдернув Фила из полудремы. – Но наша пра ведь не страшная была? И меня же ты не боишься?
– Я ее не помню, – огорчился ребенок. – А тебя-то чего бояться? Ты хорошая, и конфетами всегда делишься, и не обижаешь никого. Только мальчишек бьешь, но они же дураки!
– Почему дураки? – заинтересовалась Кира.
– Плюются, за косички дергают, а еще снегом мылят возле школы! Особенно Гоша и Денис! – наябедничала Ника.
– Действительно, дураки, – засмеялась Кира. – А ты не ной, а сама намыль их снегом возле школы. Сразу зауважают, а может, и поумнеют.
– А вот была бы я магом, я бы их в полосатых лягушек превратила! – девочка даже покраснела от обиды.
– Почему же именно в полосатых?
– А зеленые – скучно и это… бананово, вот!
– Банально, – улыбнулась Кира, потрепав сестру по голове. – Может, еще будешь, и превратишь. А если будешь Высшей – вообще в другой мир их отправишь.
Виктор рассмеялся – такой трактовки способностей Высших он еще не слышал.
– А ты когда-нибудь видела Высших? – глаза ребенка, так похожие на глаза старшей сестры, загорелись любопытством. Похоже, это у них родовая черта.
