Текст книги "Без обмана 5 (СИ)"

Автор книги: Seva Soth

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

До сегодняшнего дня было известно всего пять работ Тенкая, и их влияние на искусство бесспорно. Но сегодня мы представляем вашему вниманию десять новых полотен, которые долгие годы хранились в частной коллекции нашей семьи.

Мы видим перед собой не просто полотна. Это застывшая энергия, послание сквозь время, голоса, которые теперь могут быть услышаны. Мы приглашаем вас внимательно всмотреться в каждую деталь, почувствовать тот нерв эпохи, который художник передал через краски и линии. Пусть эта встреча с искусством станет для вас не только открытием, но и вдохновением, напоминанием о том, что подлинное творчество не имеет границ и живёт вне времени.

Благодарим всех, кто помог сделать этот момент возможным. Благодарим вас, дорогие гости, за вашу любовь к искусству и желание открывать новое. Добро пожаловать в мир неизведанного авангарда Цукино-сенсея!

Прочувствованная речь закончилась бурными аплодисментами, хотя до оваций не дотянула. Сказано неплохо и я бы сказал, что написано профессионалом, причем знакомым с типичными пафосными выступлениями Хидео-сана под личиной художника.

Далее началось представление самих «шедевров».

«Тихое эхо» – туманные человеческие силуэты на размытом фоне.

«Исчезающий горизонт» – плавный градиент, вверху светло-голубой, внизу насыщенно зеленый, без явного перехода. Граница цветов стерта.

«Разделенное пространство» – резкие геометрические линии делят холст на десятки неправильных многоугольников.

«Мерцающее присутствие» – светящиеся точки и размытые фигуры на темном фоне, вызывают ассоциации со светлячками в ночном небе.

«Исчезающая мысль» – многочисленные разорванные штрихи, едва уловимые контуры.

«Треснувшая тишина» – гладкая градиентная серая поверхность с множественными резкими, хаотичными трещинами.

«Рассеянный импульс» – вспышки цвета, разлетевшиеся брызги, разноцветные мазки.

«Мгновенный проблеск» – тонкая, яркая линия света на темном фоне.

«Проходящая тень» – размытый объемный силуэт, словно кто-то невидимый скользит по холсту.

«Последний след» – одинокая, уходящая в пустоту серая линия на темно-синем фоне. Толстая в левом нижнем углу, исчезающе тонкая в правом верхнем.

Вот же мошенники! Ни одну из этих картин Цукино Тенкай нарисовать не мог. Все они, несмотря на кажущуюся простоту, на самом деле результат многодневного труда. Но, наверное, это понятно только тому, кто пишет полотна за минуту.

Глава 26

Как я отношусь к мошенничеству с искусством? Несмотря на весь потусторонний груз личности долгоживущего кицунэ, негативно. Как и к любому другому корыстному обману. Но… но некоторые оправдания могу и придумать, и принять.

Бедняки не покупают картин за миллиарды йен, это всё инвестиции богатых людей, призванные потешить их самомнение. Толстосум считает, что стал владельцем шедевра и похваляется тем перед такими же миллиардерами. Кому станет плохо от того, что в коллекции находится подделка, если об этом никто и никогда не узнает? Поэтому обман Акиямы Гэндзи и, по всей видимости, его семьи можно было бы отнести к категории безобидных, если бы не… полная бездарность художника, создавшего подделки.

Нет, не совсем так. Картины написал явно продвинутый живописец, владеющий художественными приемами, даже о названии которых я не подозреваю. И он упустил самую суть. Насыщая свои работы множеством мелких, тщательно выписанных деталей и стараясь подражать стилю ракуган, он упустил самое главное – дух стремительного минимализма. Лень! Все работы Цукино Тенкая – это ода тому, что не нужно напрягаться. Надо взять и перенести на скорую руку образ из своей головы на холст и дополнить красивой речью, интуитивно придуманной на ходу. Но кто эту разницу способен увидеть, кроме самого основателя стиля ракуган?

– Как вам полотна? – спросила Рэйчел, наблюдая за нашей реакцией. – Не правда ли, они чудесны, Акирахиме-сан? А вы, Цуцуи-сан, как считаете?

– Мазня! – негромко, но отчетливо высказалась Ринне, заставив сестру покраснеть. – Что, никто кроме меня, не видит? Вон в той старой картине – в ней внутренняя сила есть, она как бы цельная. А тут – подражание. Да Ниида-сан и то больше похоже на тот старый стиль нарисовал, а он простой бухгалтер.

– Ринне, нельзя так говорить на публике, – все-таки одернула сестру Мияби.

– Нет-нет, можно и даже нужно. Искусство не способно существовать без критики, – неожиданно поддержала Рэйчел. – Какие еще отличия вы заметили, юная мисс?

– Старая картина – она как будто одним плавным движением нарисована, без суеты. А в новых мазков много, художник очень старался. Но искусство – это же не про старание тема, так? Потому и говорю, что у жениха сестренки лучше получается. Он-то как раз быстро рисует. Да вот гляньте!

Ринне достала свой смартфон, чем заставила слегка напрячься находящегося неподалеку музейного охранника. Фотосъемка в галерее запрещена. Но девочка всего лишь показала кадр с нарисованной мной картиной, скорее всего, сделанный Тикой.

– Называется… упс… забыла, как. А вот это научно-искусственный проект моей подруги Тики-тян. «Солнечная система украла твоё внимание». И тут тоже больше, не знаю, как сказать… харизмы? Да, пусть будет харизма.

Закончив свою эмоциональную речь, Ринне сильно смутилась и покраснела до состояния помидора. Похоже, она сама от себя такого не ожидала.

– Дети и пьяные говорят правду, – высказалась Ёрико на правах профессионала. – Но говорить, что это подражание – неправильно. У художника со временем мог поменяться стиль.

Но Рэйчел ее не слушала, она пялилась в экранчик смартфона, как будто бы увидела там вселенское откровение.

– Ниида-сан, сколько стоит ваша картина? И как вы ее назвали?

– «Печать безмолвия», – выдал я имя и повторил речь про знак существования и наполненные смыслом зеленые глаза, выдуманную для презентации Тике. Такую же небрежную, как и сам рисунок.

– Я покупаю. Bless my soul! Да это как будто сам Цукино Тенкай рисовал! И сказано не хуже! – если Ринне свою критику поддельных работ выдавала тихо, не для публики, то американка явно не привыкла скрывать эмоции. На нее начали оборачиваться.

– Всего лишь небольшие эксперименты. Давайте не будем отнимать внимание у «настоящих» картин Цукино-сенсея, – еще одна порция стороннего внимания мне не очень нужна. Хотя, чего скрывать, я уже несколько пообвыкся и спроси кто-нибудь мой автограф, как у победителя чудовищ или мецената, ни малейшего смущения бы уже не испытывал.

– Да, вы правы, – согласилась Рэйчел. – Только цену на свою картину назовите, пожалуйста, – американский подход, сразу к делу.

– Холст и краски обошлись мне в пять тысяч йен, считаю эту цену справедливой, – имелся порыв взять и подарить свою картину той, что ее внезапно высоко оценила. Ему противоречил встречный, требующий заломить цену. Но интуиция подсказала найти компромисс.

– Так нельзя, Ниида-сан. Не желаете сами назначать достойную цену – я ее установлю. Пятьсот тысяч йен.

– Переведите их, пожалуйста, благотворительному фонду имени Окане Цукиши. Вот визитка с реквизитами.

– Отличная идея, – загорелась вдруг женщина. – Благотворительный аукцион картин молодых талантов. Акирахиме-сан, ваши работы я пока не видела, но авансом по знакомству включу в список участников. Все затраты на проведение возьмет на себя посольство Соединенных Штатов. Давайте вашу визитку, Макото-сан, раз идею подали вы, то и фонд предварительно одобрим ваш…

Параллельно с нашей беседой продолжалось представление картин. Показав каждую, Акияма-сан начал давать им высокопарные характеристики. Такое же подражание Хидео-сану без понимания сути происходящего, наравне с самими рисунками. Много пафосных слов, но лично меня они за душу не цепляли. Как и моих спутниц. Ринне-тян так и вовсе напоказ кривилась, как будто бы речи приносили ей физические страдания. И Ошима-кун в восторге от культурного досуга не пребывал. Но Ёрико ему нравится, потому терпел и старался не выпускать на лицо страдальческое выражение.

В общем-то, на том этот культурный поход себя и исчерпал. Я внимательно присмотрелся к Акияме-сану. Есть что-то общее с тем Сато Кэнсином, что вместе с тем другим Макото сбежал с каторги, почти наверняка потомок. Но это не повод с ним как-то связываться. Разве что спросить, почему его семья перестала помогать сиротам, хотя тут секрет из числа очевидных. Человеческая жадность вечна, а потомки Кэнсина-куна, в отличие от него самого, инструкций от Хидео-сана не получали. Очевидно же, что все богатства Акиямы происходят из добытых нечестными трудами другого Макото средств. А помощь детям – это, вероятнее всего, попытка очистить карму. Скорее всего, решение, принятое уже в первые послевоенные годы, когда мошенник понял, что никакой лисьей регенерации с последствиями атомной бомбардировки не справиться. Забавно то, что наши с попутчиком мысли по данному вопросу сошлись.

Прервался наш музейный поход, когда сразу три из десяти картин вдруг не удержались на своих местах и громко рухнули на пол, вызвав легкую панику у музейных работников. Одна рыжая лисица при этом ехидно оскалилась. Не понравились ей подделки, очевидно же. Информации у Ёрико-тян для того, чтобы понять, что с Цукино Тенкаем у нее имеется кровная связь, было ранее озвучено достаточно. При всей легкой наивности она девушка очень умная, можно гордиться. И тут какие-то обманщики вдруг пытаются нажиться на наследии ее гипотетического отца!

– Сила искусства настолько весома, что ее не способны удержать крепления на стене, – прокомментировал я, чем вызвал смешки всех услышавших, включая нескольких посторонних человек.

– По полной облажались, даже крюки не проверили, или как там все закреплено было, – Ринне улыбалась так широко, будто бы это она причастна к случившемуся казусу. Но на деле школьница всего лишь попала под влияние фонтанирующей веселым злорадством Ёрико. Ронять картины со стены уже становится ее фирменным стилем. Зарвалась лисица, конечно. Ох и получит она строгий выговор от Акиры, которая неминуемо узнает о выкрутасах дочери.

– Я думаю, это беспокойный дух художника так намекнул, что он не рад этой выставке, – сказала кицунэ и, взяв кендоиста под руку, потянула к выходу из галереи. – Макото-сан, на какое время ты договорился с кузнецом?

– В течении всего дня, мы можем поехать к нему прямо сейчас.

– А мы с Ринне пока займемся шоппингом, чтобы вам не мешать. Мне нужно выбрать свадебное платье и шить его лучше все же в Токио, а не в Кофу. С новой зарплатой мне по средствам такое, о каком ранее и мечтать не могла.

Нет, Цуцуи не транжира, но прибавку она получила в самом деле отличную, а живем мы все так же скромно, да еще и призрак золота, которое закроет вообще любые финансовые проблемы, витает. Вот и решила исполнить важную женскую мечту – получить идеальную свадебную церемонию. Не мне ее отговаривать. Главное, чтобы выбранное платье не стало красным!

– Я с вами… то есть, катаны и кузнецы мне тоже интересны, но я же девушка. Свадьба подруги мне важнее! – объявила Ёрико.

– До сих пор не могу поверить в то, что это не розыгрыш, хотя знаю, что ни вы, ни Акирахиме-тян меня обманывать не станете, – признался кендоист по пути к дому семьи Сабура. Усилия, которые потребовались, чтобы не улыбнуться в ответ на его слова, воистину достойны целого эпоса.

– Заранее предостерегу от завышенных ожиданий. Во-первых, катана будет не старинная, а современной работы. Во-вторых, мастер еще окончательно не решил, сначала он побеседует с каждым из нас.

– Вам он тоже пообещал меч, Ниида-сан? Фото в доспехах у вас отличные. Я немного разбираюсь в броне, и ваша смотрится настоящей, а не бутафорской.

– Увы, я мечом пользоваться не умею, но отец Сабура-сана вел дела с одним моим предком… – только в этот миг я сообразил, что, согласно новой информации, сейчас и не вру совсем. Хидео-сан мой настоящий родственник. Потому, видимо, и взял надо мной покровительство, принялся передавать свою науку. Если задуматься, мой папа даже похож на него самую чуточку, такой же худощавый, только намного выше.

В письмах Сабура-сана кроме самой переписки имелись еще и контакты, по которым с оружейником-инженером можно было связаться. Особняк его расположен в очень престижном районе Минато, что само по себе говорит о неплохом достатке. Но при этом прямо-таки роскошным дом семьи Сабура не назвать. Он всего лишь раза в два больше моего арендованного. Плюс большой гараж с широкими воротами, предназначенный для нескольких машин. Велосипед, припаркованный у гаражной двери, говорит о том, что Ичиро-сан или кто-то из его семьи еще и практичный человек. В страдающем от дорожных пробок Токио на двух колесах передвигаться зачастую быстрее, чем на самом мощном спорткаре.

Еще один признак того, что семья Сабура не бедствует – гостевое парковочное место рядом с гаражом. Учитывая стоимость земли в Токио, да еще и в Минато – то, что у нас в Кофу совершенная обыденность, здесь признак статуса и даже роскоши. Когда я написал Ичиро-сану, что буду у него, как только найду, где оставить машину, тот ответил, что это не проблема и чтобы я подъезжал прямо к нему на адрес. Стало понятно, что он имел в виду.

Стоило мне припарковаться перед домом, как к нам вышел сам его владелец. Пожилой, полностью седовласый мужчина, склонный к полноте, но не настолько сильно, как я. Очень многие начинают набирать вес уже в возрасте, и похоже, что Сабура-сан как раз из числа таких. В качестве одежды – теплый темно-синий джемпер, позволявший комфортно себя чувствовать на улице в январе, и брюки. Раскланялись с ним, взаимно познакомились. Чувствуется в инженере некоторая нервозность, как будто бы это я тут хозяин, а не он.

– Какая необычная у вас машина, Ниида-сан, – заметил Сабура Ичиро. – Вы увлекаетесь гонками? Я, признаться, в молодости мечтал стать пилотом Формулы Один, но все-таки последовал семейному ремеслу и отправился учиться на инженера. На рубеже старости начал задумываться, не прогадал ли. Очень похожа на ту, что была в нашумевшем видео из интернета. Про двух красивых девушек, приструнивших грубияна. Не смотрели?

– Это та самая, – ляпнул Ошима-кун до того, как я успел что-то соврать. Хотя, наверное, честно признался бы, что да, тот самый Марк Два. – С Акирахиме-сан, той, что прозвали Аматэрасу, мы встречаемся. А вторая девушка, Цуцуи-сан – невеста Нииды-сана.

– У вашей невесты огромное будущее, поверьте человеку, который варится вокруг автоспорта не одно десятилетие. Давно не видел кого-то, столь же уверенного за рулем.

На самом деле тема гонок кузнецу-инженеру не так и интересна. Она нужна, чтобы соблюсти вежливость и не переходить сразу к делу. Подход, достойный уважения. Позволил Сабура-сану заглянуть под капот его величества и отметить какие-то важные для него технические моменты, в каких я не понимаю вообще ничего. А вот Ошима поддержал разговор – он, как оказалось, разбирается в машинах куда лучше моего.

С автомобилей обсуждение «мужских тем» перешло на мечи, мечников и кендо. Сабура-сан пригласил нас в дом, на чай. Я этого ожидал и презентовал мужчине небольшой мешочек с «Листом феникса», попросив его заварить. Чайная церемония получилась скромной, но соответствовала всем писанным и неписанным правилам. Когда же хозяин дома попробовал принесенный мной чай…

– Простите старика за сомнения, Ниида-сан. Вы человек молодой, не ожидал, что ваш чай окажется так хорош, со скепсисом к вам отнесся и только из уважения к Тадаши-сану согласился заварить предложенный вами чай. И это лучшее, что я пробовал за свою длинную жизнь. Не поделитесь адресом вашего поставщика?

– Действительно потрясающе, Ниида-сан, – подтвердил Ошима. – Акирахиме-сан тоже угощала меня очень вкусным чаем, она настоящий мастер чайных церемоний, но у вас вкуснее.

– Это подарок Тадаши-самы, – объяснил я. – Его извинение за то, что не смог увидеться с вами лично.

– А кто он, Ниида-сан? Я так и не понял, почему был удостоен такой чести, как катана от самого Сабура-сенсея? – вопрос Ошимы не совсем уместен, его следовало задать приватно. Но парень абсолютно бесхитростен и прямолинеен, чем вызывает мою искреннюю симпатию.

– Я и сам не до конца уверен. Возможно, мой дальний родственник, но степень родства ускользает. Он очень много мне помогал, а сейчас вот попросил об услуге – закрыть вопрос фамильной чести и помочь с поисками достойного владельца для катаны.

– И как много вы знаете о мечах, Ниида-сан? – спросил Сабура.

– Как сказал бы Миямото Мусаси – путь меча бесконечен, и нет человека, который бы постиг его целиком. Даже мастер, что провел жизнь в бою, лишь касается тени истины, ибо совершенство – это горизонт, к которому можно стремиться, но никогда не достичь, – полностью выдуманная цитата, которую оба собеседника тем не менее одобрили – увидел по их выражениям лиц и изменениям в позах. То, что я ничего не понимаю в боевых искусствах и том, как использовать катану в бою – не означает, что я не смогу поддержать разговор. Как минимум, правильно носить меч я умею и с самураями общался. Ну, то есть другой Макото с ними имел дело, а у меня его воспоминания.

– Ошима-сан, вы видитесь мне достойным молодым человеком. С минуты на минуту подъедет мой юрист, мы оформим передачу вам в дар катаны, созданной в моей мастерской, – перешел наконец к делу Сабура-сан. – А к вам, Ниида-сан, у меня есть отдельный приватный разговор. Окажете мне честь, пока ваш товарищ будет занят бумагами?

Причин отказывать не было и когда прибывший холёный нотариус начал оформление бумаг на меч, которые впоследствии сам зарегистрирует у государства, мы с кузнецом уединились в его рабочем кабинете.

– Мой почтенный отец незадолго до своей смерти дал мне инструкции. Некоторые были странными. Одна из них говорила о том, что если появится Тадаши-сан, нужно со всем вниманием отнестись к тому, что он попросит и не отказывать, даже если это будет чревато убытками. Также отец говорил, что вместо себя Тадаши-сама может прислать помощника, но в этом случае будут сказаны особые слова. Вам они известны?

Глава 27

– Я не уверен, что это именно те слова, но Тадаши-сама несколько раз повторил «что-то сегодня прохладно», когда мы с ним общались, – соврал я. На самом деле, уверенность была почти полная. Хидео-сан постоянно жаловался на холод, когда общался с автослесарем, ставшим кузнецом. Я поначалу думал, что того взаправду морозит из-за болезни, но нет, кицунэ не может замерзнуть, если того не желает. По крайней мере, в обычный зимний день в Токио, где и снег зимой совсем не обязателен.

Из взгляда Сабура-сана исчезли все признаки настороженности. Сейчас на меня смотрел радушный дядюшка, наконец-то встретивший племянника, с каковым не виделся много лет.

– Вы опасались, что я обманываю вас, не так ли? Но решили ценой одной из своих катан выяснить правду.

– Простите. Но я должен был убедиться. Около пятнадцати лет назад ко мне уже обращались от имени Тадаши-сана, желая предложить совместный проект с вложением крупной суммы денег. Те люди не смогли мне назвать правильные слова, и я им отказал, несмотря на настойчивость.

– Я вам ничего такого не предлагаю, всего лишь помог закрыть старый долг, да еще и исполнил мечту своего хорошего знакомого заполучить настоящий меч. Можете что-то рассказать о тех людях, чтобы я передал их имена Тадаши-саме?

– Со мной связывались Акияма Дайки и его брат Акияма Рэн из «Международного фонда Акияма». По всем сведениям, собранным моими помощниками, это люди с безупречной репутацией, но что-то мне подсказало, что лучше проявить бдительность и отказаться.

– Считаю, что вы поступили мудро, – честно ответил я.

Похоже, потомки Кэнсина-куна вовсю эксплуатируют его наследие, пытаясь извлечь прибыль из каждой крупицы имеющейся у них информации, каждого делового контакта. Стоит ли мне их за это осуждать? Все зависит от того, на какие цели они тратят средства.

– Если будет нужна помощь, Ниида-сан, можете всегда обратиться ко мне, пока я сам веду дела, или к моему сыну Сабура Рику. Он получит инструкции вместе с фамильной кузницей. Не стесняйтесь обращаться касаемо мечей или автомобилей, если будет вопрос. Ваше увлечение тюнингом машины нашло отклик в моей душе. Если не сможете достать оригинальные запчасти на Марк Два, я точно окажусь способен оказать содействие.

Обратная дорога превратилась в маленький филиал преисподней. Три девушки, одна из каковых очень молодая, вторая старше моего папы, а третья в самом идеальном возрасте, не прекращая, обсуждали свадьбу. И ладно бы между собой говорили, у них всех голоса приятные, но от меня требовали делиться своим мнением. Сказать правду, что мне не интересно, какого цвета будут скатерти во время банкета и все равно, какими цветами украсить зал для торжественной церемонии – обидеть всех троих. Девушкам все эти мелочи по какой-то странной причине важны и они искренне стараются сделать всё идеально.

– Хорошо, хоть Босс пообещала помочь добиться идеала, – в какой-то момент произнесла Мияби.

– Разве она все еще твой начальник? – удивился я. – Я совершенно точно помню, что Цукиши-сама говорил «до нового года».

– Верно! – подтвердила Ёрико. – Скоро у тебя будет новая начальница, подруга. Я слышала, что после Такады на эту позицию искали принципиально женщину. И судя по всему, нашли. Я не делилась тем, кого водила с экскурсией по зданию тридцать первого? Это пятидесятилетняя дама, которая работала в крупной корпорации в Йокогаме. Ей у нас очень понравилось. Сказала, что маленький спокойный город – именно то, что ей требуется после того кошмара, что творился на прошлой работе.

– Какого кошмара? И где она работала? – заинтересовался я. Конечно, Йокогама ужасно большой город, слившийся вместе с Токио в огромную агломерацию, одну из крупнейших в мире. Но… не считая таких гигантов, как Ниссан и JVC, я знаю лишь одну компанию из тех мест. Тэнтёвадо. Интуиция твердит, что моя догадка правильная.

– Компания «небесный путь», как-то так, я не стала запоминать. У них в конце ноября конфликт между акционерами возник. Вроде бы даже полицию вызывать пришлось. А один из директоров с крыши небоскреба спрыгнул, когда понял, что не способен собрать голоса в свою поддержку. Реально кошмар, да? Из-за какой-то работы жизни себя лишил.

– Это та новая сотрудница рассказала? – уточнил я. Очень печально, что секта Пути Небесной Гармонии далека от идей мирного процветания, какие заложил в ее основу Хидео-сан, но иного и не ожидалось. Корпорации по своей сути хищники, им необходимо вести себя агрессивно, иначе сожрут конкуренты.

– Ага, она была в здании, когда тот несчастный спрыгнул. Теперь иногда заикается, но в целом – очень милая тетенька, тебе понравится такая начальница, Мияби.

– Постараюсь всеми силами помочь ей адаптироваться в Окане Групп, – пообещала Цуцуи и вернулась к обсуждению свадебной темы. Кажется, я понял, почему папа так хотел вернуться в деревню. Он-то, как человек опытный и поживший, понимал, что вскоре начнется.

Худшее, что есть в больших выходных – они заканчиваются. Я, безусловно, люблю свою работу, иногда я самый настоящий трудоголик. Но то, что год только-только наступил, а уже пятое число – напоминает о скоротечности времени. С другой стороны – это были лучшие праздники, на которые вообще стоит надеяться. Они навсегда останутся в моем сердце.

Пятого января я отправился в деревню за Тикой-тян. Ей завтра в школу и, будучи во многом типичным подростком, сестренка явно хотела бы продолжения каникул, но тут ей уже никакая харизма не поможет.

В папином доме, кроме отца и сестры, я застал также и Канами, причем кухонный фартук явно намекает, что она уже вошла в роль хозяйки. Быстро. Вот так, меньше чем за две недели переехала к мужчине.

– Позвольте я помогу вам на кухне, Канами-сан, – предложил я женщине и получил согласие.

– Порежьте овощи, Макото-сан, – предложила она мне. Пожалуй, сейчас она нервничает куда сильнее, чем когда мы вместе обедали. Ну да, самый первый контакт с сыном, которого она не знала тридцать лет. Любой будет чувствовать себя неуютно.

– Недавно к матери Мияби сватался ее бывший муж, – начал рассказывать я, нарезая картофель тонкими ломтиками. – Немного странная ситуация, не находите? – всеми силами постарался показать, как нервничаю, начиная этот разговор. Подпустил в голос дрожи и неуверенности, но в то же время посмотрел на женщину с плохо скрываемой надеждой. Уж кто-кто, а кицунэ попросту обязана прочитать демонстрируемые ей чувства.

– Иногда бывшие возлюбленные возвращаются, даже спустя много лет, – выглядит так, будто Канами по-настоящему вздрогнула, произнося эту фразу.

– Я не умею хитрить, просто не знал, как начать разговор, а потому скажу прямо, – изобразил неловкость и смущение. – Цукино-сама мне все рассказал. Вы моя мать.

– Ой… – Кагами выронила из рук скалку. Сейчас ее по-настоящему затрясло. Не так она представляла этот разговор. Вполне вероятно, надеялась, что ему вообще не суждено состояться. Наладит отношения, станет любимой мачехой, попросит называть мамой. Сейчас все ее планы и намерения читались, подобно раскрытой книге, но упрекать ее за них не хотелось.

– Я буду честным. Когда летом получил от вас письмо, оно меня очень разозлило. Но Цукино-сама мне объяснил, что я неправ. Сказал, что вы и сами очень не рады тому, что вас не было рядом все эти годы. Ему невозможно не верить.

Вот и всё, пластырь сорван. Выдерживать паузу можно было бы бесконечно, но так я не получу ответы, а они мне нужны. Где Кагами пропадала все эти годы? Почему носит фамилию со значением «Жрица Инари»? Что за храм она упомянула при встрече со мной-лисом? Да и в конце-то концов, вечно притворяться, что она мне всего лишь мачеха – это то еще душевное мучение.

– Макото… прости меня пожалуйста… я не хотела, чтобы так получилось. Все эти годы меня не пускали к тебе и Хиро-сану, – слезы у нее в эту минуту совершенно настоящие, я вижу.

– Не надо плакать, мам, всё хорошо, я совсем на тебя не злюсь, – сказал и обнял ее, не забывая прислушиваться к окружающей обстановке.

Папа или Тика-тян, зайди они сейчас на кухню, тоже потребовали бы свою порцию ответов. А у отца сердце, у сестренки сложный характер, рановато им пока знать. Хотя способ сказать правду Тике я найду. Она имеет право знать. А папа… не удивлюсь, если он все поймёт или уже понял, но пока не готов себе признаться. Все-таки он тоже потомок Хидео-сана. Неужели даже крох проницательности ему не досталось? Или, чтобы гены кицунэ себя проявили, нужны два родителя с лисьей родословной?

– Правда? – Кагами шмыгнула носом.

– Цукино-сама сказал, что ты такая же, как он, умеешь видеть обман. Я ведь сейчас не вру? – на самом деле без обмана говорю. Каких бы ошибок она ни наделала, на свою семью смотрит с искренними любовью и заботой. Это не отменяет туманного прошлого, но каждый заслуживает второго шанса, как учит манга великого Кишимото. Я бы и Хидео-сану шанс исправиться и перевоспитаться дал, не будь он мертв.

– Макото, этот человек очень опасен. Будь с ним осторожен. Тебе он зла скорее всего не желает, но кто знает, с кем он мог связаться, – очень осторожная попытка отдалить меня от предка и, надо признать, искренняя, продиктованная заботой, что подкупает.

– Мы с ним почти не общаемся, – успокоил женщину. – Но он сказал, что свяжется с вами… с тобой по телефону. Задаст вопросы. Я по-настоящему рад, что вы с папой будете вместе.

– У нас, у стариков, осталось не так много времени. Каких-то лет тридцать. Потому я и спешу быть рядом, – ответила матушка. Конечно, это она не о себе, а об отце говорит. Несмотря на то, что продолжительность жизни в Японии едва ли не самая большая в мире за счет прекрасной медицины, возраст в девяносто лет уже смело можно считать максимально почтенным. Возможно, при помощи подходящих трав и навыков Акиры у меня выйдет продлить этот срок еще на десятилетие.

– Тика-тян ведь не знает? – спросил я. Это важно.

– Мы с ней очень хорошо поладили, но не знает. Я… я боюсь ей говорить. Нет подходящих слов, чтобы объяснить, как я виновата, что позволила ее забрать. Пожалуйста, не надо спрашивать, кому. Это… кто-то вроде моей семьи. Такие же люди, как Цукино-сама.

– Наверное, мне не стоит всего этого знать. Я же простой бухгалтер. Сейчас ведь никому из нас эти люди ничем не грозят? – примирительно сказал я. – Давай вернемся к приготовлению обеда.

Показывать, что я в курсе ее потусторонней природы, станет еще одной ошибкой. Для обсуждения этих скользких тем у меня есть маска призрака Цукино Тенкая.

– Сынок, ты такой понимающий. Прямо как Хиро-сан. Он тоже не любит задавать лишние вопросы.

Это обращение сейчас – ради него одного захотелось горы свернуть.

– Незнание – это Будда, так папа иногда говорит. Он же прав?

– Всегда прав. Хиро-сан особенный, я влюбилась в него с первого взгляда, – снова не врет. По большому счету, она мне ни разу не соврала, хоть и предпочла утаить, где была эти тридцать лет, что подкупает. Конечно, обманывать возможно, говоря чистейшую правду, лишь опуская ее часть и оппонент сам себя перехитрит. Один из важнейших уроков Амацу-сенсей. Но Кагами не представляется мне такой. Я вижу уставшую женщину, которая всего лишь хочет быть рядом со своей семьей. Если это игра, то снимаю шляпу и преклоняюсь перед ее мастерством, но высокомерно сочту, что меня ей не перехитрить.

При взгляде на матушку мне становится понятно – никто ее специально ни обманывать, ни читать в чужих душах не обучал. Природный талант есть, как и у Тики-тян, но огранку алмаз не получил, да и банального жизненного опыта не хватает. Чем же она занималась все эти годы? Сидела где-то в глуши, подобно Ёрико? Подозреваю, что еще и под жестким контролем тех самых родичей, что вынудили ее уйти. То есть существует некая община кицунэ, которая пытается держать лисиц под контролем, старается сделать их безобидными, не позволяет развернуться вовсю.

Логично ли предположить, что замешаны храмы? Причем явно не буддийские. Фамилия Инаримико прозрачно намекает именно на это. Да и там, в лесу, Кагами спросила, не из храма ли я. Возможно, что родить детей от простого фермера – страшный грех для кицунэ в глазах последователей «высокомерной сучки Инари», как ее именовала Амацу-но-Маэ, если вспоминала.

Совет. Мне срочно нужен мудрый совет того, кто понимает, что именно происходит. Томо-сан? Но у меня всего один вопрос. Ёсида? Он вообще уверен, что никаких кицунэ не осталось. Пожалуй, мне не помешало бы мнение Хидео-сана. Вот только темный попутчик – лишь тень мертвеца, всего лишь набор фрагментированных воспоминаний. Красная Женщина? Вот эта всезнайка в состоянии помочь, несмотря на то, что отказалась исполнять роль справочника. Акира? Избегал всеми силами серьезного разговора с ней, но ради того, чтобы прояснить, чем угрожают храмы, допустимо рискнуть. Но самый лучший вариант – девятихвостая Амацу-но-Маэ. Вот кто не только объяснит ситуацию, но и продолжит обучение, а также защитит.