Текст книги "Без обмана 5 (СИ)"

Автор книги: Seva Soth

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Мой обычно уверенный в себе отец заметно смутился.

– Инаримико-сан очень хорошая, добрая женщина. Мы проводили с ней много времени в последние несколько дней, как только я вернулся домой, и мы как будто родственные души, – сбивчиво заговорил Ниида Хиро. – Я пригласил её сегодня к нам на ужин, чтобы вы с ней познакомились. Канами-сан уже знает, что у меня есть не только дочь-школьница, но и взрослый сын.

Ужин, значит. Самый наилучший повод для знакомства.

– Мы с Мияби поможем на кухне. Нельзя же нам опозориться перед возможной мачехой и потерять лицо.

– Спасибо, сын. Ты у меня настоящий кулинар, и Цуцуи-тян тоже. Я оценил ее готовку, пока гостил у тебя и повторю то, что много раз говорил – тебе очень повезло с невестой.

Глава 24

Кому-то выходной день, проведенный на кухне, покажется пустой тратой времени. Не мне! Готовить мне нравится почти так же сильно, как и есть. Какое совместное времяпрепровождение со своей девушкой может сравниться с лепкой пельмешков? Ну, не считая очевидных вариантов, связанных со спальней. Простая монотонная работа очень сближает. Несколько сотен гёдза в итоге налепили, не только обеспечив ими грядущий ужин, но и создали папе запас в морозилке. Прокормить быстро растущий молодой организм не так уж просто, а Тика тут до конца каникул.

Кроме пельменей, мы приготовили суп дзони, терияки цыплёнка с мёдом, говядину в сладком соусе, жареного лосося, инари дзуси. Последнее блюдо – жирный намек на то, что мне известно о лисьей сущности Кагами… ну и самому мне это блюдо очень нравится, почему бы не приготовить. Абура-аге, как и вообще тофу, а также другие продукты мы с собой привезли, заранее ими затарившись. Не то, чтобы папе требовалась помощь с покупкой еды, но это же мой сыновний долг помогать пожилым родителям. Распространяется ли он еще и на Кагами? А вот это мне и предстоит сегодня выяснить. Там, в лесу, матушка показалась мне очень искренней. Но она же лисица. Если я способен перехитрить Ёрико, то почему бы и родительнице не проявить достаточно хитрости, чтобы меня самого обмануть?

И, несмотря на все сомнения, день пролетел чудесно. Прав был вымышленный персонаж Кента-сан. Изготовление сладостей – вот настоящий вызов для любого мужчины. Правда, в манге Акирахиме-тян указала не совсем верную причину. Истинная сложность в том, чтобы во время дегустации не увлечься и не съесть лишнего. То есть большую часть приготовленного. Учитывая, что основа для десерта – это мёд с папиной пасеки, особенно сложно было удержаться.

Тика, Ринне, Ёрико – эти вертихвостки нам никак не помогали. Школьницы убежали по своим несомненно важным подростковым делам, а кицунэ ушла гулять в горы. Папа было порывался ее одну не пустить, но девушка умеет быть убедительной. Сказала, что выросла рядом с парком Минами и чем-чем, а заснеженными и заросшими лесами склонами ее не напугать, у нас тут вообще почти равнина, в сравнении с ее родными местами, но посмотреть интересно.

Ужин приближался неминуемо, папа слегка нервничал и, как бывало в таких ситуациях, брался за бессмысленную работу по дому. Уборку во второй раз сделал, как будто бы Кагами-Канами с инспекцией чистоты придет и начнет его критиковать за пыль на полках. А ведь ему действительно важна эта женщина. Есть ли тут доля лисьей харизмы или всё по-честному, настоящая любовь? Когда дверной звонок, подсоединенный к калитке, оповестил о гостье, бросившийся открывать отец выглядел в чем-то мальчишкой, спешащим навстречу школьной любви. Ну, наверное. У меня в школе возлюбленной, которой хотелось бы признаться, не было, сравнить не с чем.

И, наконец, принеся с улицы ароматы морозной свежести, домой шагнули мои родители. Сердце кольнуло от осознания того, что эта сцена опоздала лет, как минимум, на двадцать. В десятилетнем возрасте я был бы абсолютно счастлив обнаружить, что у меня мама есть. Сейчас же цинизм Хидео-сана меня чересчур сильно испортил. Канами-сан воспринимается отчасти как угроза, которую нужно понять. Элемент хаоса, проникший в, казалось бы, наконец-то немного упорядоченную жизнь.

Сегодня женщина выглядит намного лучше, чем когда была растрепанной и испуганной в зимнем лесу. Сняв ту самую розовую куртку, она осталась в нарядной темно-бордовой юкате с узорами в виде цветущей сакуры. Волосы убраны в традиционную женскую прическу с деревянной заколкой. Невнимательный зритель мог бы ее возраст в районе сорока пяти оценить. Плавные движения, уверенные жесты. Тщательно подобранная косметика, правильные пропорции лица, совсем редкие морщинки. Конкурс красоты для дам за пятьдесят был бы выигран непременно.

Лисица явно считает, что у нее все под контролем. И то, как они с папой друг на друга смотрят, согревает изнутри. Да, темный попутчик увел меня далековато от идеалов всепрощения. Но если мой отец с этой женщиной будет счастлив, то на былое можно и глаза закрыть. Хотя, конечно, ей придется объясниться.

На меня Кагами-Канами тоже взглянула с нежностью, как и на Тику-тян. Или она самая гениальная из актрис, на уровне Амацу-сенсей, которой ничего не стоило полностью достоверно изобразить любую эмоцию, или маме на нас с сестренкой не наплевать. При этом внешне женщина осталась спокойной и доброжелательной.

Идиллия закончилась, когда папа пригласил гостью в большую комнату, где мы накрыли стол и матушка встретилась взглядом с другой нашей гостьей. С Ёрико-тян, конечно. Раскрасневшаяся после прогулки по легкому морозцу девушка выглядела готовой затмить своим внутренним светом вообще всех окружающих. Воистину, непростые у нас тут места. Подобным мне здесь даже дышится легче. Акирахиме-тян мило улыбнулась другой кицунэ, которая наверняка вспомнила, что специально себя состарила и потому неспособна тягаться с внешне более молодой красоткой. Сколько же ей лет на самом деле? Не может ли так выйти, что они с рыжеволосой ровесницы? Или, может быть, в данный момент Кагами показала свой истинный возраст?

– Позвольте всех друг другу представить, – папа, будучи нормальным человеком, не обладающим лисьим чутьём, никаких переглядываний не заметил. – Мой сын, Ниида Макото – он работает в большой корпорации в Кофу. Его невеста – Цуцуи Мияби, её младшая сестра – Цуцуи Ринне и её коллега – Акирахиме Ёрико-сан. А это моя добрая подруга Инаримико Канами, мы познакомились совсем недавно, но уже как будто бы знаем друг друга всю жизнь и проводим вместе очень много времени.

Искра, промелькнувшая между двумя лисицами, могла бы всё тут спалить дотла. Во взгляд матушки вернулся, казалось бы, забытый где-то в лесу испуг. Не оказываю ли я Ёрико плохую услугу, вот так вот втягивая в семейные интриги? Что, если мама сейчас обидится за что-то на рыжую и мстить за нее придет бабушка, у которой хвостов побольше, чем у нас всех вместе взятых?

Легкое напряжение, повисшее в воздухе, осталось между мной и двумя кицунэ. Ну, может быть, еще Тика, благодаря своему происхождению, что-то заметила. Я же сделал вид, что слегка смущен и вообще я обычный бухгалтер, ничего в их мистических игрищах не понимающий. Очень удобная позиция, её и буду придерживаться.

– Акирахиме-сан, это так необычно, что вас пригласили в гости к отцу жениха подруги, – сделала пробный выпад Кагами. – Вы настолько дружны?

– Это я сестренку Ёрико позвала, – объяснила Тика. – Хотела показать, какие у нас тут места зашибенные. Она живет совсем рядом с нашей школой и мы общаемся.

– И мы по-настоящему хорошие подруги, несмотря на разницу в возрасте, – подтвердила рыжая. – Давно хотела тут побывать. Видите ли, Инаримико-сан, я художница и местные красоты для меня – источник вдохновения.

Кажется, я устроил непутевой матушке легкую фобию перед художниками. Но Ёрико однозначно молодец. Очень тонко намекнула на свою возможную связь с Цукино Тенкаем, попросту через профессию.

– Макото тоже немного начал рисовать, – похвалился папа. – И сестру приучил. Я, правда, эти современные стили не очень понимаю.

– Просто эксперименты, пап, – напоказ смутился я.

Повисла чуть гнетущая тишина. Не самая располагающая к общению обстановка. Пришлось выправлять ситуацию и на время стать душой компании. Предложить гостье каждое блюдо со стола. Рассказать о себе, о Мияби, о том, как мы встретились и как Ринне устроила мне испытание «несносной младшей сестрой» на свидании. О чудесной истории знакомства с Тикой-тян в сиротском приюте и генетическом тесте. О ток-шоу, которое Кагами видела по телевизору. Про землетрясение во время чемпионата по сумо. Про фонд, который частично поручили моим заботам. Я говорил, говорил, говорил, включив все обаяние, но при этом старался никак не выдать свою мистическую природу. Кажется, получилось. Матушка заметно расслабилась и только периодическое столкновение взглядов с Ёрико выдавало, что она находится вне зоны комфорта.

– Акирахиме-сан, я тоже немного рисую, не могли бы вы завтра со мной встретиться и дать несколько советов по композиции, – попросила «Канами» уже после ужина, когда папа взялся проводить ее домой. Та поселилась у одинокой тетушки, охотно сдающей одну из комнат своего дома редким приезжим. Что же, если не сбежит из деревни, испуганная призраком Цукино Тенкая, отношения возможно будет построить.

– Очень милая женщина и Хиро-сану она явно по душе, – выразила свое мнение позже Мияби. Наедине, конечно. Прилюдно обсуждать кого-то неприлично. Другое дело – приватный разговор жениха и невесты.

– Я буду рад, если папа встретит старость не один. Остальное – уже их общий выбор, – чуть слукавил я.

Ну а на следующий день Ёрико, сходившая на назначенную «художественную консультацию», прислала мне запись разговора. Видимо, Кагами не умеет, подобно Акире, удалять ненужные ей части беседы с чужого смартфона.

– Кто вы и что вам нужно от моего мужа и моих детей? – прямо спросила мама после десяти минут пустой болтовни о игре света и тени в пейзажах. Начинать разговор следует с отвлеченных тем, это каждому известно.

Обе явно они явно где-то обучались рисованию и терминологией владеют не в пример лучше меня. Ага, именно, «великий Цукино Тенкай» не в курсе, что такое пластическая экспрессия портрета или тональная гармония, и был бы с позором изгнан из общества нормальных рисовальщиков, если бы не бешеная харизма и умение с уверенностью рассуждать о том, в чем ни капли не разбирается.

– Я скромная ученица одного известного в прошлом художника, – я как воочию увидел ехидную улыбку рыжей лисицы. Сейчас, без барьера в виде электронных устройств, она была в своей стихии. Обманщица, а не жертва. – Ниида-сан ведь не ваш муж, не так ли?

– Мой! Вы его у меня не отнимете! Я тридцать лет ждала этого шанса! – с явным вызовом и решимостью в голосе ответила Кагами.

– Всего лишь стареющий фермер. Зачем он вам? – с насмешкой уточнила Ёрико.

– Вы не понимаете! И, видимо, не желаете понимать! Я уже… – тут, наверное, предполагалось что-то навроде «уже объяснила Цукино-сану», но более возрастная внешне женщина осеклась. Она же клялась, что никому про встречу с «Тенкаем» не скажет. А клятвы в мире лис-оборотней значат куда больше, чем любые заявления обычных людей. – … уже всё для себя решила.

– Макото-сан и Тика-тян ваши дети, – не вопрос, утверждение. И куда только девалась подростковая наивность девушки, отправившей половину зарплаты мошенникам? Может быть, это и правда Акира заняла её место? Сейчас я слышал лгунью и манипуляторшу, вытягивающую сведения из своей жертвы.

– Да! Мои! И я их никому не отдам, – в тон Кагами добавились нотки легкой истерики, но в то же время прозвучала стальная твердость. Готовность к борьбе, в том числе с предрешенным исходом.

– Три, да? – спросила Ёрико с чуть надменными коннотациями.

– Да, три! Этого вам мало, Акирахиме-сан? – с заметным вызовом ответила Кагами.

– Даже много. Не ожидала от вас. Радуйтесь, Инаримико-сан, я не претендую ни на вашего мужа, который вам не совсем муж, ни на вашего сына. Один старый, второй толстый, оба не в моём вкусе, – сейчас вот чуточку обидно прозвучало, несмотря на то, что чистая правда. Три – это в контексте кицунэ число хвостов? Вероятно, да. Много это или мало?

– Что вы тогда забыли рядом с моим сыном? Меня устраивает эта милая девушка, Цуцуи-тян, в качестве невестки. Не вздумайте им как-то мешать.

– Мияби-сан – моя подруга, считайте, что лучшая, я ее не обижу. А ваш сын, повторюсь, не в моем вкусе. Мне нравятся спортивные парни. Хотя он обаятельный и уверенный в себе. Очень многие в корпорации на него стали поглядывать, особенно после той истории с золотом и Минамигоном.

– Какой истории?

– Где вы были последние полгода, если не в курсе? Золото на несколько миллиардов йен, ради которого Макото-кун избил минамигона, родственника хибагона. Вы же не ради денег обихаживате Нииду-сана?

– Вы наверняка знаете, где. Нет никакого хибагона! И мой сын не такой, он не способен никого избить. Он хороший человек. Даже слишком хороший. В благотворительный фонд кто-то другой уже запустил обе руки, а мой Макото, я уверена, ни йены не взял. Это всё воспитание Хиро-сана, – с гордостью и за меня и за папу высказалась Кагами. Образ демонической матери, бросающей детей в пропасть, почти окончательно померк в моей голове.

– Хибагона, может быть, и не существует. Но побывайте в горах Минами, там кто только не живет, – Ёрико мелодично рассмеялась. – Ладно-ладно, это золото – оно имеет происхождение из прошлого, но никаких монстров его не охраняло. Кроме… ну, вы понимаете.

– Понимаю. Зачем вы поблизости от моего сына?

– Оберегаю его и Тику-тян, меня об этом попросили. Вы догадываетесь, кто, – соврала рыжая. Очень неплохая ложь, сказано убедительно и искренним тоном. Хватило ли матушке проницательности, чтобы распознать? Сомневаюсь. Мне бы полностью честный ответ, между прочим, тоже не помешал бы.

– И так просто вы в сторону не уйдете? – мамин тон сменился на требовательный.

– Может быть, когда-нибудь попозже, – а это наше японское вежливое «нет». – Но от меня же никакого вреда. Радуйтесь, что ваши близкие под присмотром. Я им уже помогала.

– Мне было бы спокойнее без ки…

– Не смейте говорить это слово вслух! – Ёрико оборвала Кагами на полуслове. – Никто не знает, кто его услышит.

– Хорошо, я поняла, – смущенно подтвердила условно старшая женщина. – Получается, все эти карьерные повышения, телешоу и другие успехи…

– Простому бухгалтеру не так легко устроиться в жизни, вы верно понимаете. Но Макото-сан молодец. Использует все шансы, что ему достаются, – вроде как и похвалила меня, но в то же время и принизила мои достижения. Обидно мне? Нет.

– Да, в Макото наследие Инари явно никогда не проснется – он мужчина и совсем не того типажа, – я услышал в маминых словах удовлетворение тем, что я совершенно точно никакой не кицунэ и, видимо, избавлен от непростой судьбы лиса-обманщика.

Знала бы она, насколько сильно ошибается. Вот пусть и дальше не знает. Несмотря на то, что теплые чувства она во мне уже вполне вызывает, доверие – нет. Это штука взаимная, доверять я ей смогу только тогда, когда она первой откроется и признается во всем. Почему оставила меня отцу, где пропадала, как Тика оказалась в приюте? Это все важно. И я это узнаю. Но не допрос с пристрастием мне же собственной матери устраивать. Хотя… варианты есть.

На этом запись оборвалась, но пошли текстовые сообщения.

Акирахиме Ёрико: Я молодец, да?

Акирахиме Ёрико: Ладно, мы с тобой молодцы. Расскажешь мне про этого художника?

Акирахиме Ёрико: Ну пожалуйста! Я же помогла! Что с ней делать будешь?

Ниида Макото: Она любит моего папу и это взаимно. Пусть будут счастливы.

Акирахиме Ёрико: Художник! Только не надо галимую справку из интернета мне кидать. Поисковиком я и сама пользоваться умею.

Ниида Макото: Тебе чистую правду или красивую историю?

Акирахиме Ёрико: Правду, конечно. Красивые истории я и сама придумывать умею.

Ниида Макото: Являясь мошенником, он тратил на каждую картину не более десяти минут. Но, будучи талантливым, за какой-то час нарисовал пять шедевров, получивших признание.

Акирахиме Ёрико: А как вы познакомились? Где он сейчас? Как попасть к нему в ученики?

Ниида Макото: Это не мой секрет.

Ничего по существу из меня она вытянуть не смогла. Выходной день заканчивался, нам нужно было возвращаться. И если в прошлый раз я покидал деревню со смутным беспокойством, то в это воскресенье с надеждой, что всё сложится лучшим образом. По крайней мере, у двух немолодых влюбленных.

Глава 25

Двухдневная рабочая неделя, в которой вторник приходится на 31 декабря – странное явление. Мы одна из самых трудолюбивых и усердных наций в мире, но все равно никто нормально не работает. Завтрашний день воспринимается, как выходной, даже если сейчас утро понедельника. Все уже мысленно празднуют начало нового года.

У меня, однако, эти дни выдались продуктивными. Асагава-сан свалила все дела благотворительного фонда на своего подчиненного, вот я и засел плотно за компьютером, составляя планы того, кому и как помочь финансово. Сосредоточился на сиротских приютах, школах и сотрудниках корпорации. Не забыл и про своих старых знакомых из «Радужного моста». Очень приятное занятие – распределять помощь, зная, что деньги не разворуют. По моим предыдущим пожертвованиям я подробный отчет от Нономуки-сана получил, с накладными и фотографиями. На всякий случай еще и Анушу попросил характеристики купленных сиротам компьютеров оценить. Подруга одобрила. Так чего и дальше не помогать?

В понедельник в обеденный перерыв съездил в генетическую лабораторию и сдал материал – свой волос и волосок Канами-сан, подобранный за ужином. Какое бы потустороннее чутьё мне не твердило, что она родня, надо убедиться. Доплатил за срочность.

Вечер того же дня мы с Цуцуи посвятили грандиозной генеральной уборке. Так-то у нас дом в образцовом порядке содержится, оба мы аккуратные, но в новый год полагается входить очищенными, избавившись от грязи, долгов и обязательств. С этой точки зрения было бы логично 31 декабря посещать онсен, но такой традиции у нас почему-то нет. Наверное, потому, что гораздо важнее телесного духовное очищение.

Ближе к окончанию вторника, пришла СМС со ссылкой на результаты. Тест положительный, с вероятностью 99% родные мать и сын. Я это и так чувствовал, но все равно облегчение испытал. Смешанные чувства. Не знаю что именно меня обрадовало. То, что нашел потерянную мать, или тот факт, что убедился в своей правоте.

Первого января вся Япония дружно ходит в храмы именно, чтобы очиститься. Сидя тридцать первого числа на работе, я полистал список святилищ Кофу и заметил одну странность, которая раньше всегда проходила мимо меня. Ни одного храма Инари! Возможно, дело в том, что у нас здесь один из центров японского буддизма, которого придерживался Такэда Сингэн, а синтоистской богине места не осталось? Более логичной версии в голову не пришло. Специально потратил целых полчаса поисков в сети, чтобы опровергнуть отсутствие. Нет их! Ни одного! В соседних префектурах – пожалуйста, щедро отмечены на картах в сети, аналогично буддийским в историческом центре нашего города. Но не в Кофу. Наверное, Амацу-сенсей знает, почему. Может быть, даже Акира в курсе. Но не спрашивать же у нее, показывая свою неосведомленность.

Не стал мудрить и выбрал Дзуюнзан Тёдзэндзи – храм секты Риндзай, посвященный Будде Шакьямуни. Не такой большой и пафосный, как Кай Дзенкоджи, и требующий подняться в гору пешком по лестнице. Раньше я счел бы эту преграду непреодолимой, сейчас же… все равно очень не хочется напрягаться, но потерплю, так как фотографии из сети мне понравились, вызвали легкое ощущение умиротворения, которое хотелось бы повторить. Позвал Анушалакшми составить мне компанию, но хромающему Роубаяси путь наверх не одолеть. Если у моей подруги и ее парня станет все серьезно и дойдет до брака – залезу в еще один небольшой долг перед Акирой и попрошу ее вылечить Сандо-сану ногу. Уверен, она справится. Но в данный момент услуга станет преждевременной.

В итоге, проведя со своей девушкой романтический вечер последнего дня года, утром мы отправились в небольшое паломничество, взяв с собой Хану-сан и Ринне. Они же мне теперь почти семья, лишь незначительная формальность в виде церемонии отделяет от этого статуса.

Восхождение в гору далось нелегко. Какая бы мистическая сущность во мне ни пробудилась – я толстяк, всю жизнь пренебрегавший спортом. Колени ломило, мышцы ног горели, но на лице моем оставалась умиротворенная улыбка. Не стоит смущать окружающих, а тем более близких тем, что мне тяжело.

Само посещение храма вышло вполне стандартно. Отстоять очередь, которая собралась, несмотря на кошмарную лестницу, ударить в колокол, получить палочку с номером предсказания. Сюда современные технологии еще не добрались – возможно, их тоже пугает кошмарно большое количество ступеней, по которым необходимо подниматься. Поэтому, получив палочку с номером, требовалось обналичить ее в одном из деревянных шкафчиков.

Мне выпало число 9.

'Удача: средняя удача.

Туман скрывает тропу, но шаги твои легки. Ищи правду в тишине, а не в шуме толпы. Весной жди гостей, осенью – перемен. То, что спрятано, вскоре откроется.'

Серьезно к такому относиться – себя не уважать. Мияби, для сравнения, получила номер 17, большую удачу и то, что « Цветы распускаются под твоими шагами. Лето подарит радость, зима – покой.»

Хане-сан были предложены малая удача и совет серьезнее отнестись к здоровью осенью. У Ринне удача средняя и предсказание «Успех придёт через игру и смех. Лето принесёт друзей, зима – тайну».

Вечером же Цуцуи потащила меня на каток. Совсем не тот досуг, который мне нравится, не считая горячего шоколада, каковой уместно выпить во время зимних развлечений. Но что я за мужчина, если окажусь неспособен порадовать невесту совместно проведенным временем?

Общественный ледовый каток под открытым небом в парке. Вход бесплатный, а вот за аренду коньков пришлось заплатить. Ожидал от себя сразу и очень многого и совершенно ничего. С одной стороны, я и спорт всегда размещались на разных полюсах мироздания. С другой – танцы тоже находились далеко от меня, а вон как на корпоративе хорошо получалось.

Истина оказалась посередине. Природная ловкость и чувство равновесия компенсировались полнейшим отсутствием навыка. Хидео-сан мне тут совсем не помощник, он на коньках в своей долгой жизни ни разу не стоял. Ну или не поделился воспоминанием о своем фиаско. Для новичка я проявил себя очень неплохо, но до изящества, с которым передвигалась по льду Цуцуи, мне далеко. Оказалось, она в средней школе пробовала заниматься фигурным катанием, и могла бы добиться успеха, если бы не бросила.

– Это всё не для меня. Утомительные ежедневные тренировки ради короткого выступления длиной в несколько минут. Моей силы воли на них не хватило бы, – объяснила девушка. – Свободное время и возможность жить, как хочется, а не по расписанию, составленному тренером, мне дороже, чем спортивные результаты.

Сделав несколько кругов по льду и уяснив для себя, что ничего сложного тут нет, но и удовольствия особенного не предвидится, я вдруг наткнулся взглядом на знакомое лицо – молодой человек в хорошей спортивной форме, держащийся на льду очень уверенно. Кенджи «Thunder Bolt Racer», владелец синей Субару и самый неудачливый уличный гонщик Кофу.

Увы, скрыться в толпе и не попасться ему на глаза было слишком даже для моих потусторонних навыков. Толпы-то никакой нет, еще и мой оранжевый свитер выступает ярким пятном, притягивающим взгляды.

– Ты! Я тебя узнал! Это ты! – блогер в пару секунд оказался напротив меня, показав неплохой уровень владения коньками, если судить, как лихо он затормозил и развернулся. Я так пока не умею.

– Наверное, я. А кто я?

– Владелец оранжевого Марк 2! – воскликнул юноша. – Что ты такое сделал с этой машиной, что она смогла выиграть у полного привода на горной дороге? Я вызываю тебя на гонку, мне нужен реванш.

– Но почему вы бросаете вызов не мне? – прозвучал у блогера за спиной чудесный голосок Мияби. Вот только интонации…

Высоты, на которую подпрыгнул молодой мужчина, хватило бы, чтобы сделать риттбергер в несколько оборотов и претендовать на место в национальной команде фигуристов. Хорошо, хоть приземлился удачно, ни с кем не столкнувшись и сам не разбившись. Говорю же – отличный спортивный потенциал.

Цуцуи же явно слишком много общается с Алой Женщиной. Привыкнув за последние дни к изменениям в гардеробе невесты, я только в эту минуту обратил внимание, что шарфик у нее того самого демонического красного цвета. И перепугать кого-то до колик спокойными вежливыми словами – это нужно уметь. Я так могу. Амацу-сенсей владела этим искусством на недостижимо совершенном уровне. Но от моей всегда позитивной и доброжелательной девушки – несколько неожиданно. Она еще и высокомерный взгляд Безымянной хорошо скопировала. Не идеально, но Кенджи-куну хватило.

– Я, пожалуй, погорячился. Извините, что прервал ваш отдых. Возьму реванш позднее, – неуверенно пролепетал незадачливый скандалист и показал, что и карьера конькобежца для него не закрыта. Какой разносторонне одаренный парень! А мог бы просто извиниться за прошлое и избежать конфуза, может быть, даже попытку подружиться предпринять. Я бы его печенькой угостил. Вкусной, с ханасеки. Довольный смех близких – именно то, ради чего люди ходят на каток? В этом случае мы с Мияби пришли сегодня не зря. Жаль, Ёрико и Тики с нами не было, как и Ринне-тян, которая предпочла нам не мешать и провести время с подругами, а не скучными взрослыми.

Но уже третьего января младшая сестра Цуцуи сидела с нами в машине, когда мы отправились на выставку работ Цукино Тенкая. Втроем. Я, Мияби и Ринне, всю дорогу общавшаяся еще и с моей сестренкой по видеосвязи. Так что, можно сказать, с нами в салоне находилась еще и Тика, а также Синдзи-кун. От обсуждения поездки подростки быстро перешли на онлайн-игру, популярную в их среде, и я нить разговора потерял.

Билеты на выставку я приобрел онлайн на случай ажиотажа, которого, впрочем, не наблюдалось. Может быть, Цукино Тенкай и своего рода икона минималистичного стиля, но широкой публике он не так известен, как… вообще не помню имена японских художников-абстракционистов, которых можно привести в пример. Да, я чурбан, что не очень интересуется искусством. И, чтобы не было повода обвинить меня в отсутствии патриотизма – гайдзинских художников я тоже не знаю, не считая совсем уж общеизвестных, прочно вписавших себя в массовую культуру. Таких, как Пикассо или Страдивари. Что? Это не художник? Откуда я тогда вообще помню его фамилию? Спрашивать у девушек, показывая своё невежество, не решился. Лучше потом поищу в сети, когда буду не за рулем.

Художественный музей Сантори, тот же самый, куда мы приезжали полюбоваться на творчество в прошлый раз. Внизу, на первом этаже, нас уже ждали Ёрико и слегка смущенный кендоист Ошима, радостно улыбнувшийся и мне, и сестрам Цуцуи. Хороший он парень, хотя в то, что с Акирахиме-тян у них все сложится серьезно, я не очень верю. Слишком разные. Но в кратковременных отношениях без взаимных претензий ведь тоже ничего плохого… надо же, как Хидео-сан рассуждаю.

На этаже, посвященном выставке картин, наконец-то заметно что-то похожее на ажиотаж. Не как в храмах в первый день года, но всё-таки народ толпится, обсуждает, проявляет активность. Мы подоспели как раз к самому открытию. Можно было бы и не очень спешить, все равно самое интересное – новые картины Цукино Тенкая – закрыты драпировкой. Посетители прогуливаются, изучая творчество других художников и многострадальный «Звук забвения».

– Hey, Makoto, hello! I didn’t expect to see you here! I’m so glad you’re here! (Эй, Макото, привет! Я не ожидала тебя здесь увидеть! Так рада, что ты здесь!)

И я совершенно не ожидал этой встречи, но сделал вид, что ничуть не удивлен американке Рэйчел, одетой сегодня в относительно скромное платье, даже целомудренное, без декольте и с закрытыми плечами. И притворился, что я полностью ее понял, а не только общий смысл, что меня рады видеть.

– Рэйчел-сан, – поклонился ей. – Простите, вашу фамилию я так и не узнал. Позвольте вам представить мою невесту, ее сестру и моих друзей, – о том, что японский «бургер-тян» дискомфорта не доставляет, меня Красная Женщина уже предупредила. Так для чего участвовать в глупом спектакле и пытаться говорить на моём далеком от идеала английском? Перечислил имена.

– Могли бы и подыграть, Ниида-сан, у вас очень интересный акцент. Моя фамилия Саммерс. Позвольте представиться по всем правилам. Рэйчел Саммерс, культурный атташе посольства Соединенных Штатов. Ваши спутницы очаровательны. Особенно вы, юная мисс, – это она к Ринне обратилась.

Японский у иностранки на самом деле выше всех похвал, не считая нескольких мелочей. Фамилию все-таки принято называть раньше имени, и обращение «мисс» у нас не в ходу. Но в остальном речь у нее чистая.

– Интересуетесь живописью, да?

– О да, я художница, а Цукино-сан в некотором роде мой наставник, несмотря на то, что мы с ним из разных эпох, – охотно вступила в беседу Акирахиме-тян. Для нее Токио уже не так в новинку, а собирать восхищенные мужские взгляды в столичном музее наверняка намного приятнее, чем в провинциальной корпорации.

– Как здорово. Хотите, я вашей выставке поспособствую? Просто потому, что вы дружите с невестой Макото-сана. Представляете, он единственный, кто смог меня обыграть, причем на голом везении, а не хитрости. Как будто бы сам дьявол ему помогал…

Дать ответ кицунэ не успела, так как прервалась музыка, льющаяся из динамиков, а на свободное пространство в центре зала вышел молодой мужчина с микрофоном. Условно молодой, примерно мой ровесник. Но не стариком же его называть. Тридцать лет – это самый расцвет сил.

– Уважаемые гости, ценители искусства, друзья! Позвольте представить себя – перед вами Акияма Гэндзи, наследник и управляющий компании Акияма Вижен.

Сегодня мы с вами становимся свидетелями поистине исторического события. Впервые за долгие десятилетия мы открываем миру неизвестные работы великого японского художника-авангардиста Цукино Тенкая, чьё творчество оставило неизгладимый след в истории искусства.

Мы находимся в стенах знаменитого музея Сантори, где традиции и новаторство встречаются, чтобы подарить миру новые грани художественного наследия. Цукино был мастером уникального стиля, который сам назвал Ракуган. Это направление, сочетающее смелые абстрактные формы, неожиданные цветовые сочетания и философскую глубину, стало редким феноменом японского авангарда 1930-х годов.