Текст книги "Герои и злодеи (СИ)"

Автор книги: Schneewolf

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)

Проснулся он как раз от того, что музыка смолкла. Протёр глаза, и увидел стоящего в дверном проёме отца. Очевидно, это он только что выключил компьютер и собирался уходить. Отец редко заходил к нему в комнату, надо полагать плакаты всё-таки исполняли роль оберега, и его, наверное, не приводило в восторг созерцать «иконы рока».

– Как ты ещё не оглох от этих воплей? – покачал головой Русе, но в комнату не зашёл. Может, не собирался тратить время на разговоры с сыном, а может, у него были более интересные дела, коими он и собирался заняться.

– Зачем ты выключил? Я спал, вообще-то, – Рамси поблагодарил про себя Тилля и Петера, и всех остальных, за защиту от злых сил.

– Ну, раз ты проснулся, то иди двор от снега почисти, – Болтон-старший вышел в коридор, и с неудовольствием взглянув на новый плакат группы «Pain», что украшал внешнюю сторону двери. – Ты этими уродами весь дом завесить собрался? – чуть приподняв брови, брезгливо поинтересовался он.

– Нет, – Рамси понимал, что действие оберегов не безграничное и слишком выкобениваться, тоже не стоит.

Он не стал тянуть время и спустился вниз, выпил таблетки, которые ему уже до смерти осточертели, (сегодня как раз был последний день, когда их нужно принимать). А потом оделся и отправился чистить снег. Едва он успел закончить – сгустились сумерки, впрочем, зимой солнца и днём почти не бывает, не то, что в пять вечера. Когда же он вернулся в дом, и зашёл на кухню попить воды, то вновь столкнулся с отцом

– Весело Рождество провёл? А я тебя уже заждался. Мог бы и позвонить, – Русе взглянул на него поверх газеты, которую читал сидя за обеденным столом.

– Не мог – телефон разбился. Но я очень рад, что ты обо мне беспокоился, – Рамси засунул руки в карманы и разглядывал кухонный гарнитур. Чёрный и белый. Мёртвое, покрытое лаком дерево и холодный металл. Ничего живого нет на этой кухне, ничего яркого и приковывающего взгляд.

– Да что с тобой случится! Неужели решил снова в бега податься? – Болтон-старший вновь уткнулся в газету. Видимо, статья о разработке нового экологический чистого топлива для автомобилей, интересовала его куда больше разговора с сыном.

Рамси был поражён. Он давно понял, что отцу на него плевать, но до какой степени, его каждый раз потрясало, хотя, казалось бы, после лета, нечему удивляться.

– Папа, ты мне голову об стол разбил. Я в больнице был. Четыре дня дома не ночевал! А тебе … тебе на меня вообще плевать? – убито закончил он. Всё же в глубине души, он надеялся, что отец испытывает к нему хоть каплю сочувствия, после того, что сам с ним и сделал.

– Что ты дурачок, я о тебе забочусь. Пытаюсь сделать из тебя достойного человека, – невозмутимо пояснил Русе, и, аккуратно, не спеша сложил газету ровно по сгибам и так же неторопливо убрал её на край стола.

Рамси уныло кивнул. Этот разговор приносил только разочарование и пустоту. Больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться в каком-то другом месте, неважно в каком – любое будет лучше этого.

– Останешься дома на все каникулы. Достаточно уже погулял, – озвучил наказание отец, даже не взглянув на него.

– Нет. Я вообще в этом доме больше не останусь, – тихо, но твёрдо произнёс Рамси. Ему казалось, что, что-то внутри перевернулось, но он изо всех сил старался сохранить спокойствие, ведь сейчас настал решающий момент и он должен быть убедительным.

– Любопытно, – сказал Русе, приподняв брови, хотя очевидно, что любопытно ему совсем не было. – И куда же ты намерен отправиться? – сухо спросил он, придя к выводу, что сынок снова решил взбрыкнуть и податься в бродяги.

– Какая тебе разница? Просто оставь меня в покое, – Рамси про себя помолился всем своим кумирам, чтобы они придали ему смелости.

– Действительно, разницы никакой – всё равно, я тебя никуда не отпускаю. Я столько сил и времени на тебя потратил, что ты мне крупно задолжал, – размеренно и спокойно сообщил Русе. Он предполагал, что на этом весь разговор и закончится, поднявшись из-за стола, он подошёл к барной стойке и сделал глоток из кружки с чаем, что дожидалась там своего времени.

Рамси кивнул и коротко усмехнулся. Он вовсе и не думал, что всё будет так легко.

– Не больше, чем мистер Смит. Интересно, зачем ему столько оружия? Думаю, в полиции тоже заинтересуются этим контрактом. Кто знает, где он сейчас? – он покачал головой, выпятив нижнюю губу и развёл руками, а после расплылся в довольной улыбке.

– Ты что несёшь, дурачок? Верни немедленно контракт, а иначе… – Болтон-старший казался скорее раздраженным, нежили удивлённым, что сын решился на такой поступок. Он думал, что быстренько поставит его на место, даже не прерывая своё чаепитие.

– А иначе что? Бумаги у надёжных людей. Так, что или ты меня отпустишь и контракт вернётся к тебе, или завтра с ним ознакомятся в полиции, – Рамси напустил на себя невозмутимый вид, хотя внутри всё дрожало, он прислонился к стене, держа сцепленные в кулак, руки в карманах, чтобы ни выдавать своёго беспокойства. Теперь отступать нельзя, он уже вошёл в бурную реку, добраться бы ещё до другого берега.

– Сейчас же звони своим дружкам и пусть везут сюда контракт! – повелительным тоном произнёс отец.

– Нет. Я просто уйду, а ты меня не будешь искать и получишь назад свои бумажки, – уверенно заявил Рамси и чуть качнул головой.

– Ты мне ещё условия будешь ставить, щенок?! – Русе шагнул к нему, решив, что достаточно на сегодня словесных убеждений. Пора бы и поставить на место, невесть, что о себе возомнившего, дурачка, который посмел его шантажировать. Странно, что он вообще до этого додумался.

С кривой ухмылкой на лице, Рамси вынул из кармана нож. Кнопка оглушающее щёлкнула в тишине и выскочило блестящее острое лезвие.

– Не подходи. Ты меня больше не тронешь, – он пошёл на отчаянный шаг, но страха в своей жизни, он натерпелся уже порядочно, и так устал бояться, что хотел лишь одного, чтобы всё закончилось здесь и сейчас.

– Вот у нас какая новинка. На родного отца с ножом, однако… – Русе лишь рассеяно качнул головой, словно ничего примечательного не произошло, и вернулся на своё прежнее место.

Рамси молчал, вперив в него угрюмый взгляд.

– Что делать будешь? – поинтересовался Болтон-старший и взял в руки кружку, с успевшим остывшим, чаем, с наслаждением сделал глоток ароматного напитка.

– Я просто хочу уйти, – устало повторил Рамси.

Русе задумчиво посмотрел на него и отставил кружку в сторону.

– Ты сам себя загнал в угол, дурачок. Я ведь тебе давал шанс решить всё по-хорошему.

Одно быстрое движение и нож улетел под холодильник, а Рамси растерянно смотрит на опустевшую руку. Второе, и он уже стоит на коленях, больно приложившись об пол. Отец завернул ему руку за спину, так что он не может подняться. Так всё бездарно провалить! План, состоящий из блефа и напускного безразличия, разлетелся вдребезги.

Всё окончилось так же стремительно, как и началось. Отец отпускает его и протягивает телефон.

– Звони своим дружкам, – требует он.

Рамси качает головой, лихорадочно соображая, как поступить. Если он сейчас сдастся, то всё было зря. Мысли скачут в голове, как вспугнутые зайцы. Ему остаётся только настаивать на своём.

– Я сказал, при каких условиях ты получишь контракт, – упрямо повторяет он, поднимаясь с пола. Поверженный, но не сломленный – по крайней мере, так он себя ощущал.

Отец быстро покидает кухню. Также быстро возвращается с гитарой – той, которую подарили на день рождения Медведь и Светофор. Той, на которой написаны пожелания от всех друзей из разных городов, в коих ему довелось побывать.

– Так, что звоним или гитара отправляется на помойку? – Русе кладёт гитару на стол и телефон рядом с ней, очевидно, чтобы выбор был более наглядным.

– Папа, мне уже не семь, я не буду плакать из-за мишки, – Рамси становиться смешно. Пусть она и дорога, но свобода дороже.

Он берёт гитару и крушит её о барную стойку. Непередаваемое ощущение, настолько весело, что даже страшно. Он ведь давно усвоил урок, что все по-настоящему дорогие вещи должны быть спрятаны, всё, что ты любишь, будет использовано против тебя. Отец даже, кажется удивлён. Рамси отбрасывает в сторону обломки грифа с жалобно обвисшими струнами. Уж лучше так, чем в помойку. Он слышит тревожную барабанную дробь, как в цирке, когда исполняют опасный для жизни номер. Подходит к буфету, где за стеклом таится китайский сервиз, (чрезвычайно дорогой, который вынимают лишь при гостях – он сам из него ни разу не пил), осторожно берёт в руки изящный заварник из тонкого фарфора. Пару секунд просто разглядывает его, ведь, надо же, он впервые взял его в руки. Ничего особенного на самом деле: чайник как чайник.

– Рамси, поставь на место! – приказывает Русе.

Но… слишком поздно.

– Помнишь, сколько моих игрушек ты сломал? Железная дорога… – и в стену летит заварник. – Мишка… – сахарница разбивается об пол.

Рамси вспоминает пазл с прекрасным старинным замком, из двух тысяч деталей, с которым он провозился недели две, и ему удалось сложить почти половину картины. Ему было десять: он в гостиной смотрел мультики и собирал пазл на кофейном столике. Никому не мешал. Отец пришёл с работы и спросил, что он за бардак устроил, и смёл со стола всю картинку. А потом Рамси долго стоял в ступоре, рассматривая то, во что превратилась его работа. Он собрал все детали и выбросил негодную больше, картинку и весь свой труд в мусорное ведро, и до прошлого лета больше не прикасался к пазлам. И, конечно получил от отца, за то, что начал возмущаться.

Дорогих сердцу вещей, что он потерял по воле отца, оказалось много. Он бы мог перечислять ещё долго – хватит на весь сервиз.

– Ты что уродец, совсем рехнулся? – отец, переступая осколки, шагает к нему. И кажется – он в ярости.

А дальше всё заглушает барабанный бой Белого Медведя. Рамси просто вываливает на пол все оставшиеся двенадцать предметов сервиза, сдернув полку вниз – как будто снег по полу, только белый и колючий.

Отец хорошенько приложил его об стену. Он на полу среди всего этого белого великолепия. Болтон-старший что-то говорит, но он его совсем не слышит из-за барабанов. Они такие громкие, что заглушили собой и звон разбитой посуды и злой голос отца. Было бы грустно, если бы не так смешно. И Рамси смеётся. До слёз.

****

Рамси очнулся в подвале, на голом матраце, прикованный цепью к трубе отопления. После гитары он почти ничего не помнил. Всё тело ужасно болит, а почему руки забинтованы он вообще не понимает. Он не знает, по какому поводу стоит волноваться сильнее: по поводу того, что ничего не помнит, или по поводу того, что он снова заперт в подвале. Он вспоминает про барабанную дробь, и ему становиться совсем плохо. Кажется, вчера он всё-таки расколотил сервиз, и порезался, когда отец заставил его собирать осколки. Если бы не грёбаный Медведь, он бы так и не решился – всё же от него есть какая-то польза. Вот только он боится, что однажды Медведь будет принимать все решения за него, и тогда… Лучше об этом не думать. С ним всё в порядке. Такое же с каждым может случиться: примерещился Белый Медведь, с кем угодно, сплошь и рядом такое случается. И лучше не представлять, что же будет, когда у него совсем поедет крыша. Есть более важные дела, пока он ещё способен здраво мыслить. А сейчас нужно просто не думать о Белом Медведе. Это легко, он справится.

Можно, например, подумать, о том, какой же он идиот и своими руками всё разрушил. На что вообще он рассчитывал, угрожая отцу ножом? На кого-то другого это бы подействовало, но не на отца. Полковник Болтон столько ему рассказывал о войне, о своей службе по контракту: семь лет в горячих точках, пока его не перевели на более спокойную работу. Он умеет убивать людей, настоящих живых людей. И что ему мог противопоставить пятнадцатилетний пацан? Рамси понимал, что более глупое решение придумать было сложно. Тем более, что кроме как угрожать он ничего больше и не мог. Не убивать же ему отца, в самом деле. Даже если бы у него был шанс – он не последняя скотина на свете. Да и как потом с этим жить? Оставалось лишь врать и притворяться. Только в этот раз он всё провалил. Отец ведь не школьные хулиганы – его ножом не напугаешь.

Все эти годы он больше всего боялся, снова очутится в подвале. Среди его итак, не безоблачной жизни, самым ужасным казалось лишиться свободы. Находиться в четырёх стенах, не имея возможности выйти наружу. Унизительно сидеть на цепи как дворовый пёс. Каждый день терпеть побои и издевательства отца. Но при этом единственным человеком, которого он видел на протяжении всех этих дней, человеком, который приносил ему еду, был также его отец. Какая злая ирония – быть зависимым от того, кто тебя мучает, быть обязанным ему.

В этом грёбаном подвале оказалось жутко холодно. В прошлый раз он сидел здесь летом. Несколько дней он упорно молчал. Сколько бы отец его не бил и какие бы немыслимые кары не сулил, он наотрез отказывался вернуть документы. Рамси ни на что особо не рассчитывал, просто тянул время, в надежде, что придумает план побега и прихватит контракт с собой.

Он сдался на четвёртый день. Отец спустился к нему вечером, снял цепи. Разрешил подняться наверх, помыться и поужинать за столом. И действительно, проторчав пару суток в грязном, сыром подвале, он начал ценить такие мелочи, как горячая еда и удобная мебель, чистая одежда и свет уходящего солнца в окне кухни.

Как только он закончил есть, отец, наблюдавший за ним до этого и сидящий напротив, произнёс:

– Рамси, ты ведь мой сын, мы с тобой одна семья. У нас бывали разногласия, но я приношу тебе свои извинения, за то, что был излишне строг.

Рамси в немом удивлении уставился на него. Либо он сошёл с ума, либо отец притворяется добрым, чтобы он отдал ему документы. Он ведь никогда в жизни перед ним не извинялся. Зачем извиняться перед тем, кого ты за человека не считаешь? Он поставил тарелку в раковину и хотел помыть посуду, но отец остановил его.

– Оставь, сынок, у тебя руки, наверное, болят? Я сам помою, – он ласково потрепал его по голове и обнял за плечи. Рамси был слишком шокирован, чтобы отстраниться.

– Что скажешь, сынок, ты ведь хотел, чтобы я к тебе по-доброму относился? – с доброжелательной улыбкой на лице, спросил Русе.

Рамси даже и не думал, что отец на такую способен, он вообще не обладает слишком богатой мимикой.

– Папа, я знаю, что ты от меня хочешь. Я не скажу где документы и не буду никому звонить, – он высвободился и опустился на стул.

– Тебе понравилось, как я с тобой сегодня обращался? – Русе сел напротив и внимательно посмотрел на него.

– Да, но это всё не по правде, – неужели отец считает, что он ему поверит, после всего, что произошло за столько лет.

– А ты хочешь, чтобы так было всегда? Я буду добрым, буду заботиться о тебе, хвалить. Я же горжусь тобой, ты толковый парень, вон как меня провёл, – одобрительно кивнул отец, положил ему руку на плечо, и заглянул в глаза.

Он отдавал себе отчёт, что всё это не по-настоящему, что стоит отцу добиться желаемого, как всё вернётся на круги своя.

– Папа, а очень сложно было вместо уродец говорить сынок? Ты молодец, ни разу не сбился, да ещё и над интонацией поработал, я просто восхищён, – Рамси зааплодировал, выражая свой восторг отцовской игрой. Хоть всё это фарс чистой воды, но всё же, было приятно в кои-то веки почувствовать к себе человеческое отношение. Он так мечтал об этом в детстве.

В лучшем случае отец называл его по имени, а самое «ласковое», что он от него когда-либо слышал – пренебрежительно брошенное: «дурачок». Про то, чтобы обнять или приласкать этого он не помнил вообще никогда. Разве, что в кабинете врача, когда ему было лет пять, отец прижал его к себе, но скорее затем, чтобы приглушить его вопли, а не затем, чтобы успокоить. При чужих людях он всегда показывал себя заботливым и добрым. Почитать сказку, поиграть в мяч, потаскать на плечах ребёнка или сводить его в зоопарк – никогда его отец этого не делал.

Русе на удивление, сдержался и не ударил его, а даже улыбнулся и погладил по голове, снова положил руку на плечо.

– Рамси, я тебе обещаю, если вернёшь контракт, то я пересмотрю своё отношение к тебе. Я понял, что был не прав, – заверил он. Хоть его и раздражало, что приходиться этого сопливого щенка так долго уговаривать, но виду он не подал. В отличие от сына, он умел прекрасно скрывать свои эмоции.

Рамси стряхнул с плеча отцовскую руку.

– Я бы хотел, но стоит мне вернуть документы, как всё будет по-прежнему.

Болтону-старшему надоело ждать и распинаться.

– Либо ты мне отдаёшь документы, звонишь своему дружку или ещё кому, но чтобы контракт был у меня сегодня же: и тогда мы с тобой остаёмся в добрых отношениях, я тебя больше не буду бить, либо – ты возвращаешься в подвал, —

отец отошёл к окну и взглянул на улицу, давая ему время для размышления. – Так, что ты решил? – пару минут спустя, поинтересовался он.

У Рамси не было выбора – возвращаться в подвал он не хотел.

– Контракт у меня в комнате. Я сейчас принесу, – заверил он и поднялся со стула.

– Молодец, сынок! Ты сделал правильный выбор, – отец вернулся к нему, ласково потрепал его по щеке и одобрительно улыбнулся, благосклонно качнув головой.

========== Глава 38 ==========

Рамси поднялся в свою комнату и достал договор из тайника под кроватью. Между детскими раскрасками в коробке лежали сложенные вчетверо листы. Он ведь просто хотел, чтобы отец отпустил его и не собирался вовсе нести документы в полицию. Это был хороший козырь, которым всегда можно воспользоваться, по крайней мере, он так думал до последнего времени. А теперь он отдаёт его в руки отцу просто так, без всяких требований и оговорок. Иного выбора у него всё равно нет. Можно что-то предпринять лишь на свободе, но никак, будучи запертым в подвале. Если бы он не был таким дураком, то сумел бы получше продумать свой план, но… он просто сорвался и совершил сгоряча непоправимую ошибку. Глупо и по-детски. Сейчас он, конечно, понимал, что угрожать отцу не имеет смысла, а ещё к тому же, было опасно для здоровья. А в тот момент просто поддался эмоциям, ну, а после и вовсе потерял над собой контроль. Сделанного не воротишь, и он прекрасно знал, что за все ошибки вынужден будет платить десятикратно. Оставалось надеяться лишь на то, что за эту он уже заплатил.

Отца всегда волновали лишь деньги и вещи, но не люди, и уж точно не он сам. Рамси вздохнув, сжал в руках бумаги. По крайней мере, у него впереди почти целый учебный семестр, чтобы придумать, как сбежать, так, чтобы он его не нашёл. А пока что, этим договором он покупает свою свободу.

Спустившись вниз, он протянул документы отцу. Тот бегло проглядел бумаги и покивал.

– Зачем же ты мне соврал, что контракт не у тебя? – поинтересовался он довольно миролюбиво. Можно было подумать, что он вполне доволен тем, что сын вернул ему документы и считал инцидент исчерпанным.

– Думал, что ещё успею его отдать, – понуро опустил голову Рамси, продолжая про себя ругать свой глупый план, а точнее его бездарную реализацию.

– Ну, я всегда замечал, что ты недалёкий. Пойдём, – Русе положил ему руку на плечо и холодно улыбнулся.

– Куда пойдём? – Рамси заметил, что отцовской доброты и след простыл, стоило ему заполучить драгоценные бумаги обратно. Он другого и не ожидал, надеялся просто, что он оставит его в покое – и так ведь уже наказал.

– В подвал, дурачок, куда же ещё. Шагай! – терпеливо пояснил Русе, толкая его вперёд.

– Ты же обещал! – дёрнулся Рамси, за что и получил полновесную оплеуху.

– Что я тебе обещал, недоумок?! Что я пересмотрю своё отношение к тебе? Так я пересмотрел – раньше я был слишком мягок. Теперь этого не будет, – пообещал Болтон-старший.

Рамси затормозил, не желая двигаться с места, и мотая головой, не столько от боли, сколько от неверия в происходящее. Всё-таки такой подлости он не ожидал. Отец дёрнул его за руку, и как он не упирался, всё-таки дотащил его до конца коридора. Распахнул перед ним дверь в подвал.

– Спускайся! Да поживей, у меня нет времени торчать здесь с тобой вечность, – заметил Болтон-старший и подтолкнул его вперёд.

– Нет! Нет, я не пойду! – воспротивился Рамси. И впервые в жизни он осмелился оттолкнуть отца, а после зажмурился, ибо самому было страшно видеть, как он разгневается после этого. Слишком уж он не хотел снова оказаться взаперти. Слишком был испуган и растерян. Он думал, что отец сдержит своё слово и не заставить его возвращаться в подвал.

– Ах, ты ублюдок неблагодарный! Ты ещё смеешь на отца руку поднимать! – Болтон-старший разозлился не на шутку. Ещё бы – щёнок должен знать своё место! Как видно, он его слишком распустил, раз позволяет себе подобное.

А Рамси просто боялся открыть глаза. Крепкий удар в челюсть не дал ему опомниться, и он кубарем пролетел все пять ступенек лестницы в подвал и растянулся на бетонном полу. Дверь с грохотом захлопнулась и полоска тусклого света исчезла, погружая мир в полумрак.

****

Отец не приходил ни в этот день, ни на следующий. Ни приносил, ни еды, ни даже воды. На второй день поставил миску с водой у порога, а вечером принёс ужин.

– Ты меня щенок, должен благодарить, за то, что я тебя вообще кормлю, – сообщил он, приковывая его к трубе.

Рамси промолчал, отодвинул миску с едой, воду, однако взял. Отец не стал забирать еду, лишь хмыкнул и ушёл, не забыв запереть дверь. Решил, наверное, что недолго он будет строить из себя гордеца.

В первые дни Рамси плакал от отчаяния и страха, от горькой обиды и тупой боли, начавших заживать ран, а больше всего от своей наивности и слабости. Если бы он не поверил отцу, не испугался заточения и не вернул контракт, то он всё равно бы его выпустил, думая, что друзья Рамси отдадут документы в полицию. Он давно был бы уже на свободе, давно покинул бы этот дом, ставший для него темницей и камерой пыток. Стоило потерпеть ещё день или два и отец бы его освободил.

Теперь же, он обречен торчать здесь вечно, пока у него крыша не поедет в четырёх стенах. Узник блядского подвала! И некого винить кроме себя, за то, что от пары добрых слов, да тёплой ванны и вкусного ужина, он размяк, как пластилин на печке. То, чего он больше всего боялся, случилось с ним. Так обычно и бывает, если чего-то сильно боишься, это и происходит. В какой-то момент ему даже стало себя жалко. Он рассчитывал на чуть более счастливую жизнь, может быть мир повидать, он даже ещё не придумал, кем хочет быть, когда станет взрослым. А теперь обречён томиться в цепях. И ничего уже не исправить.

Интересно, как скоро Белый Медведь начнёт с ним разговаривать? Интересно, как скоро он начнёт управлять им? От жалости и ненависти к себе, он переходил к полному отчаянию и апатии. Какой смысл метаться и корить себя, если всё потеряно, если он уже ничего не может изменить.

Отец его больше не бил, вообще с ним не разговаривал, только два раза в день приносил еду и воду. Рамси потерял счёт этим дня, что находился здесь. В подвале холодно и батарея грела еле-еле. Он простыл и у него поднялась температура. Он чувствовал себя совсем паршиво, и даже есть теперь совсем не хотелось. Он только целыми днями лежал на матраце, закутавшись в одеяло и слушал шум ветра. Иногда представлял свои сказочные миры, иногда вспоминал ребят из тусовки и прошлое лето, Теона и Ашу. Но большую часть времени находился в полудрёме. Отец заметил, что с ним что-то не так на второй день. Он спустился вниз и склонился над ним.

– Эй, придурок, ты почему не ешь ничего? – он встряхнул его за плечо и разбудил. Оглядев его бледное лицо и слипшиеся от пота волосы, приложил ладонь ко лбу. – Вечно от тебя одни проблемы, – раздражённо процедил Русе, убедившись, что он действительно болен. И тогда снял с него цепи и поднялся наверх. Вернулся с подушкой и вторым одеялом, бросил ему.

Рамси вяло подмял под себя подушку и укрылся кусачим шерстяным одеялом.

– Выпей лекарство, – Болтон-старший сунул ему в руку белую и голубую таблетку, поставил рядом стакан с водой и ушёл.

Как только за отцом закрылась дверь, Рамси размахнувшись, выкинул таблетки куда подальше. Ему вообще уже ничего не хотелось. Уж лучше заболеть и умереть поскорее, чем всю жизнь просидеть на цепи в подвале, не видя солнечного света. Понятно, что в таких условиях, да ещё и не принимая лекарств, лучше ему не стало. Ночью он дрожал от холода и мучился в кошмарах, а наутро ему и вовсе стало худо.

На следующий день Болтон-старший зашёл проведать сына перед работой. И оценил, что выглядит тот совсем плохо.

– Я не буду запирать дверь. Можешь подняться наверх и поспать в своей комнате. И выпей лекарства, – он вновь поставил перед ним воду и блюдце с таблетками, а после отбыл на службу.

Рамси с полчаса просто лежал и прислушивался к звукам в доме. Было тихо. Отец действительно ушёл и оставил дверь в подвал открытой. Он кое-как поднялся на ноги: перед глазами всё плыло и он чуть не рухнул обратно – пришлось опереться на стену, чтобы не потерять равновесие. Где-то на полу остались таблетки, но наклоняться он не рискнул. Главное, что у него появился шанс покинуть это место, пропахшее его потом и кровью. Голова кружилась, его колотил озноб, а лёгкие горели в адском пламени. Прилагая немалые усилия, он помаленьку доковылял до ступенек. Их всего пять, он с этим справится, главное, не сыграть вниз, вряд ли у него хватит сил подняться во второй раз.

Вцепившись в перила и отдыхая на каждой ступеньке, он поднялся наверх. Слабость и боль во всех мышцах одолевали его, но он, наконец, выбрался из подвала. Оставалось самое сложное. Но сначала, стоило немного отдохнуть. Добравшись до гостиной, Рамси прилёг на диван, всего на пару минут, чтобы собрать силы для преодоления ещё одной лестницы. Предстояло собрать необходимые вещи, документы и деньги (кое-что он заработал летом, немного добавил на осенних каникулах – всё время откладывал, хотел летом снова поехать в путешествие).

Он решил, что поедет к Бродяге – укроется у него на некоторое время, а дальше… Дальше он разберётся, что делать, главное, что сейчас ему нужно выбраться из дома – использовать свой единственный шанс и он уж точно его не упустит.

С Бродягой он договорился ещё в тот день, когда хотел сбежать вместе с отцовским контрактом, а когда же этот день был он теперь и не знал. Сколько же времени он провёл взаперти?

Лёжа на диване, Рамси думал, что судьба ему всё-таки улыбнулась и скоро он свалит из этого дома. Ему казалось, что прошло не более получаса, и, решив, что отдых подошёл к концу, он сбросил покрывало, которым до этого укутывался и поднялся на ноги. Сразу же стало зверски холодно и казалось, что все мышцы налились стотонной тяжестью. Больше всего хотелось снова лечь и уснуть, но расслабляться было нельзя, ни в коем случае, иначе он понапрасну растратит всё своё драгоценное время. Внезапно раздался звонок в дверь. Это точно не отец, с чего бы ему звонить, ведь у него есть ключи.

Рамси посмотрел на равномерно раскачивающийся маятник больших напольных часов, что стояли в углу гостиной, а после поднял глаза на циферблат. Половина двенадцатого, значит, он всё-таки заснул! Очень вовремя кого-то принесло, иначе неизвестно, сколько бы он проспал. Медленно переставляя ноги и опираясь на стену, он дотащился до входной двери. Кто-то упорно продолжал трезвонить. Кое-как он совладал с замками и открыл дверь.

– Ты что здесь делаешь? – Рамси совсем не ожидал увидеть такого гостя на пороге своего дома.

Теон был удивлён не меньше него и продолжал давить на кнопку звонка.

– Можешь больше не звонить. Я открыл, – Рамси первым пришёл в себя и осознал всю глупость ситуации. – Заходи, – он посторонился и распахнул в дверь.

– Ты куда пропал? Почему даже не позвонил? – едва перешагнув порог, Теон возмущённо уставился на него, готовясь уже высказать своё негодование в полной мере, но быстро осёкся. – Ты что заболел? – вместо этого спросил он, оценив плачевный вид друга.

Рамси закашлялся и прислонился к стене, захлопнул поскорее дверь, чтобы морозный зимний воздух не проникал внутрь. Он ведь итак, совсем заледенел, стоя у порога.

– Не важно. Надо отсюда свалить поскорее, – заявил он, но с места не сдвинулся, лишь аккуратненько, держась за стену, опустился на пол, закрыл на секунду глаза. Долго стоять оказалось трудно и он хотел хоть немного отдохнуть, прежде чем, начать собираться в путь.

– Надо, наверно, температуру померять, – неуверенно предположил Теон, опустившись на корточки напротив него. Он, кажется, сделал уже свои выводы и вовсе его не слушал.

– На кухне аптечка есть, в верхнем шкафу, – Рамси махнул рукой в нужном направлении и снова закрыл глаза. Если бы не было так холодно, то он бы, наверное, заснул.

Теон быстро скинув ботинки и куртку, прошёл на кухню.

Через пару минут он вернулся и протянул ему градусник, а всю коробку с лекарствами положил на тумбу и принялся перебирать её содержимое.

– Как ты меня нашёл? – Рамси снова пытался сообразить какое сегодня число и сколько времени он провёл взаперти. Почему Теону взбрело в голову разыскивать его?

– Папа какие-то дела имел с твоим отцом, он ваш адрес сказал, – разъяснил Теон наморщив лоб – видно, в аптечке не мог отыскать ничего полезного или знакомого. – Я вчера два раза заходил и позавчера тоже – мне никто не открыл, – добавил он, и, дотянувшись до выключателя, включил свет.

– Отец видно на работе был, – Рамси распахнул глаза и наблюдал за действиями друга. Его слова доносились как через вату, и он думал лишь о том, чтобы снова не заснуть.

– Я думал – вы куда-то уехали, уже и не ждал, что мне кто-то откроет, – Теон оставил свои бесполезные попытки отыскать таблетки и ждал, когда же он прекратит болтать и засунет в рот градусник. В конце концов, у него времени было навалом и он никуда не торопился, поэтому уселся на корточки, привалившись спиной к противоположной стене, и разглядывал прихожую. Тёмная под орех мебель, а на стене крючки в виде собачьих голов с высунутыми языками. «Как-то слегка зловеще», – решил он про себя.

– Зачем ты пришёл? – глухо спросил Рамси. Это, пожалуй, казалось важным, не смотря на уходящие минуты.

– Я беспокоился за тебя. Ты исчез почти на две недели, не звонил и не приходил. И мне сон плохой приснился, – Теон оторвался от созерцания вешалки и перевёл взгляд на него.

– Какой сон? – не открывая глаз, поинтересовался Рамси. Пока он с ним говорит, то точно не заснёт. И он решил всё же заткнуться ненадолго и измерить температуру, раз всё равно сидит без дела.

Теон вкратце пересказал свой кошмар.

Рамси вынул изо рта градусник, засмеялся и вновь закашлялся.

– Интересный сон, – протянул термометр ему. – Посмотри, а то у меня башка кружится, – пояснил он.