Текст книги "Герои и злодеи (СИ)"

Автор книги: Schneewolf

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)

Рамси решительно постучал кулаком в дверь.

– Эй, мистер Фрей, – возня за дверью стихла, но открывать никто не спешил. Рамси постучал посильнее, послышались шаркающие шаги, и физик соизволил отворить дверь.

– Что случилось? – раздражённо упёрся в него глазами старик.

– У вас тут парень рыжий сидит, забыл, как зовут… – наморщил лоб Рамси, изображая, что вспоминает фамилию парнишки. – Его мистер Бейлиш ищет, – он упрямо посмотрел на физика, давая понять, что без мальчишки никуда не уйдёт.

– У нас занятия. Передай, что Томми подойдёт к нему позже, – мистер Фрей хотел закрыть перед ним дверь, но Рамси не дал ему этого сделать, поставив ногу проём и слегка толкнув дверь плечом в сторону коридора.

– Нет, – покачал головой Рамси. – Мистер Бейлиш велел, чтобы он срочно к нему явился. Том, иди сюда, – позвал он.

Фрей, не скрывая недовольства, подвинулся и пропустил мальчишку на выход.

– Приходи завтра, Томми, мы ещё не закончили, – сказал он круглолицему рыжему парнишке, что смотрел на него огромными глазами. Мальчик испуганно захлопал белёсыми ресницами, а потом умчался прочь по коридору.

Рамси стиснул кулаки, пытаясь держать себя в руках. Хотелось двинуть как следует этому мерзкому старику, но если он поддастся эмоциям, вряд ли это обернётся чем-то хорошим для него. После истории с мопедом, ему вообще стоит вести себя примерно, чтобы ни загреметь в какую-нибудь спецшколу.

– Что-то ещё? – мистер Фрей кашлянул и смерил его уничижительным взглядом.

Рамси глубоко вздохнул и отрицательно покачал головой. Внезапно раздался грохот в соседнем кабинете.

– Это ещё что такое? – мистер Фрей досадливо поморщившись, направился в класс биологии, где скрывался незадачливой второй спецагент по разоблачению похотливых стариков.

Рамси мигом сообразил, что его идеальный план на грани краха.

– Я ничего не слышал, – преграждая старику дорогу, произнёс он. – Вам, наверное, показалось. Годы-то уже не те, – он тянул время, как мог, надеясь, что Теон сумеет спрятаться получше.

– Что ты несёшь, мальчишка! Я не выжил из ума, чтобы страдать галлюцинациями! – желчно уведомил старик. – И отойди, наконец, с дороги, я здесь не намерен всю ночь торчать! – потребовал мистер Фрей – он начал догадываться, что парень просто пудрит ему мозги.

Рамси пришлось посторониться, пропуская старика вперёд. Физик распахнул дверь в кабинет биологии, и Рамси задержал дыхание, надеясь, что у Теона было достаточно времени, чтобы спрятаться.

Класс был пуст. Лишь разрушенный макет скелета усеял пол разобщёнными друг с другом костями, словно набор «Собери сам» приглашал в увлекательное путешествие в мир анатомии человека.

– Говорил же старой карге: запирай класс! Непонятно, кто тут шляется! – мистер Фрей сердито качал головой, созерцая разломанный макет. – Как там тебя, парень? Стой здесь, смотри, чтобы никто не заходил в кабинет. А я позову миссис Тирелл, – сообщил старик.

Рамси молча, кивнул. А мистер Фрей удалился, бормоча на ходу: «Старая перечница!»

Как только он исчез из поля зрения, Рамси вошёл в класс.

– Теон, можешь выходить, – сказал он, и остановился у дверей, поглядывая в коридор.

Теон, который прятался всё это время под последней партой, смог, наконец, спокойно выдохнуть.

– Я думал, что он меня застукает! – он вылез из-под парты и вытер лоб рукавом рубашки. Пока он сидел, согнувшись в три погибели в своём укрытии, его от страха быть застигнутым, прошиб холодный пот.

– Что ты тут устроил?! – упрекнул его Рамси.

– Я его даже не трогал – он сам свалился! – отнекивался Теон, рассматривая заваленный пластиковыми костями пол.

– Твоя миссия на сегодня завершена. Исчезни, пока биологичка не явилась, – посоветовал Рамси, и Теон мигом испарился с места преступления.

Не прошло и десяти минут, как появилась учительница биологии миссис Оленна Тирелл (бабка литераторши). Увидев, во что превратился самый значимый и любимый её экспонат, она горестно вздохнула.

– Надо же, какое невезение! Стоило один раз не закрыть кабинет, как какие-то вандалы уничтожили лучшее учебное пособие. Всего ведь, на пять минут отлучилась, – всплеснула руками она.

– Да, печально. Ну, я пойду? – посочувствовал Рамси и сделал шаг в сторону двери, намереваясь последовать примеру «вандала» и слиться отсюда.

Переступить порог он так и не успел, так как учительница остановила его.

– Постой. Тебя, кажется, Рамси зовут? – спросила биологичка.

– Да, – настороженно ответил он, предполагая, что так просто уйти не удастся.

– Помоги мне, пожалуйста, привести всё в порядок. Я уже не так молода и мне трудно наклоняться, – высказала свою просьбу учительница, и с грустной улыбкой обвела зажатыми в руке, очками устроенный беспорядок.

– Но… У меня были планы на вечер, – печально протянул Рамси, надеясь, что учительница найдёт кого-то другого для этой работы. Наверняка, у неё есть любимчики, которые с преданными глазами, бросятся выполнять её поручение.

– Я знаю, ты хороший мальчик и не откажешь в помощи пожилой женщине, – не оставила ему шансов миссис Тирелл.

– Да, конечно, – вздохнув про себя, натянуто улыбнулся он. Ползать по полу в поисках пластмассовых костей его не тянуло, и он бы нашёл себе более увлекательное занятие на этот вечер, но отказать пожилой учительнице не позволяла совесть. И похоронив в душе все свои планы на сегодня, например: потусоваться в темнице, он принялся за работу.

В итоге три часа: почти до самого отбоя, он провозился со скелетом, воссоздавая его былой образ, под бдительным руководством миссис Тирелл. Сама она только давала распоряжения, и размахивала очками, указывая, куда какую кость крепить.

– Вот, молодец. Спасибо, – поблагодарила учительница, после того, как скелет предстал в первозданном виде. Она достала из своей сумки леденцы и протянула Рамси.

– Да не стоит, – попытался отказаться он. Он всё-таки не ради конфет старался.

– Возьми, я знаю: все дети любят сладкое, – биологичка всё же впихнула ему леденцы.

– Спасибо, – поблагодарил Рамси и попрощался.

Когда он вернулся в комнату, шёл уже одиннадцатый час. Теон растянулся на кровати с ноутбуком и смотрел фильм.

– Ты где так долго был? Я думал тебя старикан в плен взял, – он оторвал глаза от экрана и посмотрел на друга.

– Нет, биологичка припахала скелет собирать, который ты развалил, – ответил Рамси, брякнувшись на кровать.

– Ну, извини, я же не специально, – Теон отметил, что Рамси, ни смотря на то, что три часа делал бесполезную работу, да ещё и отдувался, за учиненный им разгром, пришёл в нормальном настроении.

Рамси кинул ему пару конфет, сообщив, что биологичка отблагодарила за труды, и стал собирать вещи, с которыми поедет завтра домой.

– Знаешь сколько костей в человеческом теле? – спросил Рамси, как только Теон вернулся к своему фильму.

– Нет, – Теон не стремился овладеть такой информацией, но Рамси непременно желал с ним поделиться.

– Двести шесть, – блеснул он, полученными сегодня знаниями.

****

В последний учебный день они отправились к заместителю директора, чтобы раскрыть перед ним гнусный облик учителя физики мистера Фрея. Замдиректора мистер Сиворт выслушал их доводы, и, просмотрев видео об отвратительных действиях физика, пообещал немедленно принять меры. Он поблагодарил их за предоставленные доказательства, и попросил пока не разглашать добытую ими информацию. Забегая вперёд, можно сказать, что вскоре физика уволили и лишили права заниматься в дальнейшем педагогической деятельностью. Суд над ним так же состоялся, и старый извращенец получил заслуженное наказание. В школе о случившемся так никто и не узнал, так как директор не собирался поднимать шум, чтобы не испортить репутацию, итак не самой престижной школы. Главное, что злодей был устранён, порядок восстановлен, и никто из детей не пострадал.

****

Наступили рождественские каникулы. Теон и Рамси снова ехали вместе на поезде в пятницу вечером. Теон был весел, и болтал без умолку. Он соскучился по своим родным и предвкушал долгие зимние каникулы. Рамси, наоборот, оказался угрюм и молчалив, словно ему вовсе не хотелось ехать домой.

– Ты разве не любишь праздники? – спросил Теон, не понимая, почему он такой печальный.

– Что в них хорошего? – хмуро сказал Рамси. Если пару дней назад он думал, что сможет завалиться к Бродяге в гости в его загородный домик и там отметить Рождество, то позвонив Фениксу, который тоже туда собирался, узнал, что Бродяга укатил в тёплые края, а Светофора нет в городе, и все планы накрылись медным тазом.

– Выходные, можно всех друзей и родственников повидать, подарки, – принялся перечислять Теон, загибая пальцы.

– Я что-то не особенно соскучился по отцу, – оборвал его Рамси. «А по его подаркам, тем более», – подумал он.

– Когда моя мама была жива, то у нас на Рождество собирались все родственники. Ёлку вместе наряжали, подарки дарили, поздравляли друг друга, песни пели. Было так весело, – с улыбкой рассказывал Теон.

– Какой была твоя мать? – перебил его Рамси.

Теон ненадолго задумался.

– Очень доброй, красивой. Она обо всех заботилась, утешала, если что-то плохое случалось. А ещё у неё был красивый голос: она мне пела колыбельные и сказки рассказывала, – ему стало немного грустно от воспоминаний, и он отвернулся к окну. Мамы ему не хватало, и до сих пор он вспоминал о ней с тёплым чувством в груди. Когда он был маленьким, то часто плакал по ночам, думая о ней и сожалея, что никогда больше не услышит её сказок и песен. Со временем боль поутихла, и печаль стала не такой острой и безнадёжной. Он был уверен, что его мама – лучшая на свете, и, по крайней мере, те восемь лет, что он её знал, всегда находилась рядом. Она являлась самым близким и родным человеком. Воспоминания о ней, хоть и навевают грусть, но пока он помнит, она, словно и не ушла навсегда.

– Повезло тебе, – Рамси казалось, невероятным, что у кого-то может быть нормальная семья, где родители живут вместе, и любят своих детей, отмечают праздники в семейном кругу, общаются друг с другом без унижения и оскорблений. Как в слащавых рождественских фильмах, которые он терпеть не мог.

– А какой была твоя мама? – стряхнув с себя грусть, спросил Теон, в прошлый раз Рамси не стал ему отвечать, но похоже сейчас у него более лирическое настроение.

– О! Она мне тоже сказку рассказывала, одну и ту же, постоянно. Какой она могла стать замечательной актрисой, какая бы у неё была прекрасная жизнь, если бы она не встретила моего отца и не родился я. А ещё играла со мной в невидимку, если я её сильно не доставал: жрать просил, или ещё что-то хотел, то она делала вид, что меня не существует. Забавная игра. А если сильно донимал, одаряла подзатыльником и на улицу выставляла. Неважно, зима или ночь, – усмехнулся Рамси, наблюдая за реакцией друга. Если Теон так хотел послушать, о его детстве, что ж, он ему расскажет. Не всё, конечно, а так небольшую зарисовочку, чтобы посмотреть насколько у него челюсть отвиснет. – Она бухала постоянно, иногда на несколько дней пропадала, а меня одного оставляла. Мужиков разных водила, дома жрать вечно нечего было. А я в коробке спал в коридоре, как щенок паршивый, чтобы … – Рамси замолчал, и, сглотнув комок в горле, вновь усмехнулся. Он нервно вертел в пальцах зажигалку и стучал ею о пластиковый столик. – Чтобы я им не мешал, я тогда, конечно, ни хрена не понимал, но, спасибо и на том, что у них мозгов хватало, чтобы меня в коридор выставить и дверь закрыть. Она меня в детдом не сплавила только по тому, что на пособие водку можно покупать, да и бабка у которой квартиру снимали, её пожалела и не стала на улицу с ребёнком выпирать, – Рамси пожалел о том, что затеял эту беседу. Теперь он чувствовал себя вдвойне скверно: от захлестнувших тёмной волной горьких воспоминаний, и от того, что выглядел жалким, как бездомный кот под дождём. Со злости он так сжал зажигалку в кулаке, что она хрустнула, и разломилась. – Достаточно воспоминаний, – Рамси разжал кулак и высыпал на столик пластиковые крошки, вытер руки об джинсы.

Сначала он просто смотрел в тёмное окно, а потом прислонился спиной к стене, закрыл глаза и вытянул ноги в проход. Ехать ещё целый час, и он притворился, что неимоверно устал и задремал.

Пока Рамси говорил, то лицо Теона из удивлённого, а после и вовсе обескураженного, превратилось в виновато-сочувственное. Он не ожидал ничего подобного, и честно говоря, был поражён такими откровениями. Он думал, что всякие плохие вещи происходят с какими-то другими людьми за стеклом телевизионного экрана. Его семья, конечно, тоже не эталон, но всё же, ничего подобного, он никогда не слышал.

– Мне жаль, что … – Теон растерялся, не зная, что сказать дальше.

Рамси моментально «проснулся», и насмешливо посмотрел на него, дернув уголком губ.

– Жаль, что моя мать была сукой? – в серых глазах мелькнула насмешка и удивление. – Не стоит меня жалеть, – на тон выше, слегка покачав головой и положив кулаки на стол.

– ЭТО НИЧЕГО НЕ ИСПРАВИТ! – чуть ли, не по слогам, выкрикнул Рамси. А затем зажмурился и встряхнул головой. – Ты в этом не виноват, – чётко и холодно, произнёс он и только потом открыл глаза, и, не смотря на собеседника, вновь отвернулся к окну. Он надел наушники и погрузился в свои невесёлые мысли.

Теон не знал, как реагировать на его монолог, и решил просто оставить его в покое на какое-то время. Спустя полчаса, обдумав всё, что услышал сегодня, Теон дернул Рамси за рукав, и, дождался, когда он снимет наушники.

– Рамси, если хочешь, то приходи к нам на Рождество. Не обещаю, что будет весело, но всё равно приходи, – предложил он и смущённо улыбнулся.

– Спасибо, конечно, но твой отец вряд ли будет рад меня видеть. По-моему, я ему не нравлюсь, – предположил Рамси.

– Не важно, ему никто не нравится. Он быстро накидается, а потом ему всё равно будет, – пояснил Теон. Какая разница, что думает отец, он тоже может позвать к себе гостей, ведь это и его дом.

– Правда, спасибо, Теон, – кивнул Рамси и слегка улыбнулся. Он и не думал идти, но услышать приглашение было неожиданно и приятно.

========== Глава 33 ==========

Рамси не любил Рождество. Другие праздники тоже, но этот особенно. Когда он жил с матерью, то на Рождество дома собиралось слишком много пьяных и шумных людей. Сначала они были весёлыми, но потом всё равно ругались и дрались, и ему совсем не хотелось на них смотреть. Он уходил из дома и бродил по улицам, наблюдая за радостными, улыбающимися прохожими. Они все спешили домой, чтобы встретить праздник со своими семьями, поздравить близких, подарить подарки и быть рядом с теми, кого любят. Их всех кто-то ждал дома. А ему было некуда приткнуться в этой праздничной суете. Его дом казался шумным, нелепым и грязным, словно гулкий вокзал, где снуют толпы безликих людей, но никому нет до него дела. В этот праздник он особенно остро чувствовал себя одиноким и никому ненужным. Разглядывая яркие витрины, он мечтал об игрушках, которые ему никто не подарит, и сказочно-красивой, переливающейся огнями разноцветных гирлянд и блеском золотых и серебряных шаров, ёлке, которою он видел в холле большого торгового центра. Днями напролёт он торчал возле ёлки, которая представлялась чем-то волшебным, чудесным – гостьей из большого дивного мира, в который путь ему был закрыт. Жаль, что шарики висели высоко, а так бы он стянул один, чтобы сохранить кусочек праздника и в своём доме. Но больше всего Рамси мечтал, чтобы мать была трезвой в этот день, не звала в дом чужих людей и не уходила. Он хотел, чтобы она осталась с ним и приготовила праздничный ужин, сказала ему пару ласковых слов и обняла, словно он ей не чужой и ненужный. И это было бы лучше всех на свете подарков, игрушек и конфет. Только желание, загаданное перед серебряно-золотой ёлкой, не сбывалось.

Рождество с отцом было немногим лучше. Он обычно уезжал со своими друзьями, а Рамси снова оставался один. Но в этом доме, хотя бы всегда была еда и телевизор можно смотреть хоть всю ночь напролёт. Когда отец только забрал его к себе, то Рамси, пожалуй, чувствовал себя счастливым. Впервые в жизни он катался на машине, зачарованно наблюдая, как за окном проносится огромный город, парки, высотки и колесо обозрения. Дом оказался большим и красивым, а у него теперь была не только настоящая кровать, но и целая своя комната с кучей игрушек, о которых он раньше мог только мечтать. Сказать честно, денег отец на него никогда не жалел. И если хорошо попросить, то всегда покупал новые игрушки или другие вещи, которые он хотел. Если Рамси умудрялся вести себя хорошо, и ничем его не разозлить перед праздниками, то мог рассчитывать на нового супер-трансформера или велосипед. Приставку, правда отец так и не купил, сказал: «испортишь глаза и телевизор», но Рамси не очень-то и расстроился. На свои шесть лет он получил железную дорогу с блестящими яркими вагончиками, электронным пультом управления и кучей других прибамбасов, а паровоз гудел совсем как настоящий, если нажать специальную кнопку на пульте. Он успел всего-то два месяца насладиться этим чудесным изобретением, а потом слишком уж заигрался и не выполнил работу по дому. Тогда отец его выдрал ремнём и сказал, что если он будет пренебрегать своими обязанностями, то все его игрушки отправятся на помойку. А разбитая железная дорога очутилась в мусорном баке. Та же участь год спустя, постигла и плюшевого медведя, подаренного соседкой со старой квартиры. Только в этот раз, Рамси искренне не мог понять причём тут мишка и С по математике. Он понял только одно: если тебе что-то дорого, то ни в коем случае отец не должен об этом узнать – иначе всё это будет разрушено. Мишку было жаль куда больше, чем железную дорогу: ведь он хоть и был «китайским синтетическим пылесборником», по словам отца, но Рамси считал его почти что, настоящим и живым другом.

На рождественские праздники отец уезжал с друзьями на охоту. А Рамси первые три года, оставался дома с нянькой, так же, как и тогда, когда отец отбывал в командировки, (хоть это и случалось нечасто). В общем, ему даже нравилось: не надо было бояться наказаний и окриков. Только он не понимал, почему должен слушаться постороннею женщину, которую видит впервые в жизни, и следовать её правилам.

Сначала, нянька пыталась с ним подружиться, трепала его за щёки, приговаривая: «какой ты миленький» (он тогда вывернулся и хлопнул её по рукам). Ему вовсе не нравилось, что какая-то неизвестная тётка лезет к нему, родители прикасались к нему почти всегда, чтобы ударить или причинить боль, и Рамси не думал, что может быть как-то иначе, предпочитал, чтобы его никто вообще не трогал. Словно дикий зверёк сторонился чужих людей. У матери он привык делать всё, что угодно и никому не было до него дела. При отце всё время жил в страхе перед наказанием за очередную провинность. А с нянькой он решил, что снова может делать всё, что пожелает и совсем отбился от рук.

Можно было сбежать на прогулке и болтаться на улице до сиреневых сумерек, допоздна смотреть телевизор, сколько угодно лопать конфет и ложиться спать, когда захочешь, пропуская мимо ушей требования няни. Можно было не слушаться и делать всё, что душа пожелает – всё равно ему за это ничего не будет.

Вскоре нянька поняла, что фальшивой улыбкой и сюсюканьем ничего не добьётся, и попыталась быть строгой и требовательной, но опять мимо. Пыталась наказывать и ставить в угол, но Рамси просто убегал и запирался в своей комнате, полностью игнорируя постороннего человека. Нянька так и не смогла с ним сладить и когда, наконец, Болтон-старший вернулся домой, она в красках расписала ему плохое поведение наследника. Отец распрощался с нянькой, заплатив ей сверх оговоренного, и позвал сына в свой кабинет.

– Дорого же ты мне обходишься, дурачок. Вёл себя отвратительно. Нянька тебя малолетним террористом считает, – начал отчитывать отец.

– Мне она не понравилась. Она прикидывается доброй, а на самом деле плохая, – оправдывался Рамси, изучая жесткий ворс коврового покрытия на полу и не смея взглянуть на отца.

– Вот как, значит, – удовлетворённо хмыкнул Русе, услышав его ответ. Кажется, его даже повеселило такое заявление. – Что ж, плевать на эту курицу. Ей деньги платят, за то, чтобы смотрела за детьми. А если не может найти с ними общий язык, то это её проблемы. Меня больше другое интересует: ты почему меня ослушался? – Болтон-старший сидел в своём удобном кресле, закинув ногу на ногу, и покачивая ступней в мягкой домашней тапочке, ожидал ответа.

Рамси перебирал в уме все свои грехи, и думал, что же растрепала нянька – не зря ведь она ему не понравилась. Он развернулся к двери, хотел рвануть наверх и закрыться в комнате, как это делал с нянькой, но совсем забыл, с кем имеет дело.

– Стоять! – оглушающее-ледяным тоном приказал отец. Не спеша поднялся из-за стола, и, подойдя к сыну, положил ему руки на плечи и развернул к себе. – Тебе врач запретил чипсы, орешки и газировку, и конфет тебе много нельзя. Ты хочешь, снова тут загибаться? Понравилось на скорой кататься и больнице лежать? Мамаша твоя, шлюха, подкинула мне больного уродца, а я теперь должен с тобой возиться. Столько денег тебе на лекарства извёл, а ты тупой ублюдок, ещё и не слушаешься! – поговаривая весь монолог, отец притащил его за шиворот на кухню. Он открыл верхний шкафчик кухонного гарнитура и выложил на стол увесистый кулёк конфет.

Рамси не знал, что же сказать в своё оправдание. Он ведь надеялся, что отец никогда не узнает о его проказах и нарушении запретов. Он стоял, потупив глаза и закусив губу. Он был готов расплакаться, но понимал, что этим только разозлит отца ещё больше. Но сложно сдержать слёзы, когда тебе шесть лет и тебя трясёт от страха.

– Любишь конфеты? – отец поставил чайник, насыпал себе в кружку листовой зелёный чай и открыл пакет со сладостями. – Бери, уродец, – пододвинул к нему упаковку Русе.

Рамси испугано моргнул, не понимая, что происходит. Он несмело протянул руку к пакету, ожидая, что отец просто решил подразнить его, и ему вот-вот прилетит леща. Но у Болтона-старшего был более коварный план.

Рамси съел одну конфету, второю, а после третьей сказал: – Спасибо, я больше не хочу, – и, выкинув фантики в мусорное ведро, хотел пойти к себе. Он подумал, что может быть отец решил его простить. В любом случае, он хотел поскорее сбежать к себе.

– Сядь на место! – отец дождался, когда мальчишка уселся на табурет, придвинул к нему кулёк с конфетами. – Бери ещё, – попивая ароматный зелёный чай без сахара, Русе взял и себе одну конфету.

– Можно мне тоже чай? Или воды? – Рамси потянулся к стакану, чтобы налить воды, но отец хлопнул его по руке.

– Нет. Ты же хотел конфет, ешь, – отец допил остатки чая и поставил кружку в мойку. Спокойно наблюдал, как ребёнок давиться конфетами всухомятку.

Рамси отодвинул пакет на край стола и встал с табурета.

– Я больше не могу, – замотал головой он.

– Жри, давай, уродец, – отец силой усадил его на место.

Рамси всхлипнул и покачал головой.

– Не хочу, – едва слышно проговорил он.

– Пасть открой! – для убедительности отец отвесил ему подзатыльник, и впихнул в рот сразу несколько конфет, зажал челюсть, чтобы он их не выплюнул. Таким образом, он скормил сыну полпакета сладостей.

– Не могу больше, меня сейчас стошнит! – завывал мальчик на одной ноте, размазывая по лицу слёзы и шоколад.

– Говоришь, ещё хочешь? Хорошо, дурачок, мне для тебя ничего не жалко, – отец прижал его к себе и как он не брыкался, заставил проглотить ещё пару конфет. Пакет опустел уже на две трети, и в итоге ребёнка вывернуло прямо на кафельный пол.

– Да… Вот так поросёнок! Тряпку неси, убирай за собой, – покачал головой Русе и отпустил его. Он проконтролировал уборку и брезгливо оглядел сына.

– У меня живот болит, – захныкал Рамси, после того, как вытер пол.

– А я тебя предупреждал. Морду вымой, когда прекратишь скулить, – отец ушёл, оставив его одного, плакать и корчиться от боли на кухонном полу. После этого Рамси целый год на шоколадки и конфеты даже смотреть не мог.

Таким выдалось первое Рождество в отцовском доме. Следующее, когда ему стукнуло семь, прошло спокойно. Он опять остался с нянькой, на этот раз с другой, которая была не придирчивой и спокойной, не пыталась набиваться к нему в друзья, но и совсем уж распускаться не давала. Она выставила чёткие требования, и если он был послушным и вежливым, то заслуживал награды: погулять подольше или на час позже лечь спать, или любимое блюдо за обедом, а может даже и поход в цирк воскресным вечером. К тому же, она пообещала рассказать отцу, каким он был примерным и послушным. Рамси оценил такую систему поощрений за хорошие поступки, а главное никаких наказаний, если он где-то позволил себе лишнего. И с этой нянькой они нашли общий язык, ему даже стало жаль прощаться, когда вернулся отец. Собственно эта нянька была последней, а потом отец посчитал его достаточно взрослым, чтобы оставлять на все праздники одного. А на все летние каникулы он отправлял его в школьный лагерь, начиная с первого по пятый класс.

После шестого класса он даже ездил в настоящий загородный лагерь. Там помимо походов и костров ничего интересного не оказалось, и на следующий год Рамси туда не поехал. Правда, пожалел об этом, когда отец заслал его почти на всё лето к своим друзьям вкалывать в саду, на этой грёбаной яблоневой плантации он ощущал себя настоящим невольником. За полтора месяца он безумно соскучился по ребятам из тусовки, и на следующий год, после восьмого класса, он отказался ехать за город: и в лагерь, и к отцовским друзьям. Отец сказал, что если ему так охота глотать пыль в городе, то снова придётся ходить в школьный лагерь, чтобы не слонялся без дела. Рамси пришлось подчиниться, хоть он и не был в восторге, но так хотя бы в выходные мог зависнуть с неформалами, а когда отец уезжал в отпуск, то Рамси даже оставался пару раз в гостях у Бродяги. После девятого была та же история.

****

В летний отпуск или на зимние праздники отец всегда уезжал один. Рамси сперва просился с ним, но он всё время отмахивался и твердил, что мальчишка будет мешать и путаться под ногами у взрослых. И вот на третье Рождество, когда ему было восемь лет, отец взял его с собой. Рамси тогда слабо представлял, что такое охота, но он радовался тому, что сможет помогать отцу и быть рядом с ним.

В древности охота являлась опасным занятием, достойным настоящих мужчин. Выследить и поймать зверя, обмануть и завести в ловушку, убить и обеспечить едой свою семью, всё это требовало изобретательности и ловкости, хитрости и сноровки. Хороший охотник должен был обладать отвагой и смекалкой, умением распознавать следы животных, грамотно расставить ловушки и стрелять из лука, а также хорошо ориентироваться в лесу. С появлением огнестрельного оружия охота сильно изменилась. Сейчас всё уже изобретено и продумано. Стрелковые вышки и капканы. Для диких животных, оголодавших за долгую зиму, рассыпают прикорм, и остаётся только смотреть сверху и ждать.

В этот раз всё так и было. Около трёх дней группа охотников, во главе с его отцом, ожидала, когда зверь, почуявший корм, выйдет на поляну. И вот он появился. Огромный кабан со здоровенными клыками и густой плотной шерстью. Рамси вместе со всеми заворожено наблюдал за ним. Никогда раньше он не видел такого большого и мощного зверя. Его сородичи в зоопарке выглядели совсем не такими свирепыми и сильными. И красивыми. Движения дикого кабана были собранными и осторожными, но постепенно он утратил бдительность, увлёкшись поеданием корма. Отец установил на предусмотренной для этого стойке, карабин, и поставил мальчика перед ней.

– Убей зверя, – произнёс он. Отец говорил ему, что война и охота испытания для настоящих мужчин. Рамси думал, что для отца понятие «быть мужиком», означает, что ты кого-то уже однажды убил, вроде как доказал, что сильнее и умнее противника, а там уже не так важно человек это был или зверь. Охота на животных разрешена, а людей можно безнаказанно убивать только на войне.

Карабин был тяжёлым и неприятно холодным, а руки у него дрожали. За пару недель до этого отец научил его стрелять, и у него неплохо получалось, а отец, кажется, был доволен им в кои-то веки. Но одно дело бездушные пустые жестянки, а совсем другое лишить жизни живое существо. Рамси глянул вниз на кабана, мирно поедавшего корм, и даже не стал прицеливаться. Он подумал о том, что может быть, у него есть семья в лесу: кабаниха и маленькие милые поросятки со смешными полосками на щетинистых спинках.

– Давай, докажи, что ты мужчина, – видя, что он никак не может решиться, понукал Русе.

Рамси тяжело вздохнул и повернулся к отцу.

– Я не буду стрелять, – твёрдо заявил он.

Отец презрительно дёрнул щекой.

– Я думал, у меня сын, а ты, оказывается сопливая девчонка, – насмешливо высказал он.

Рамси опустил глаза и отступил назад, насколько позволяло тесное пространство деревянного сооружения.

– Может тебе платьице подарить? – продолжал издеваться отец. А затем обратился к другому охотнику. – Лука, чёртов кабан не будет торчать здесь вечно. Пристрели его уже!

Светловолосый мужчина кивнул и прицелился. Раздался выстрел и пронзительный визг. Чуть позже Болтон-старший и Лука забрали убитого кабана в охотничий домик. А на снегу расцвёл кроваво-красный цветок гигантских размеров. Красный на белом. Этот дикий контраст навсегда запомнился восьмилетнему мальчишке. В домике Рамси долго стоял перед столом, куда положили мёртвую тушу, и гладил жёсткую тёмную шерсть. Он даже прижался к ней щекой, думая, кто же теперь позаботится о маленьких поросятах, и шёпотом попросил у кабана прощения, что ничем не смог ему помочь.

Лука увидев эту картину, мотнул головой в сторону ребёнка.

– А он у тебя точно нормальный? – спросил он у своего товарища.

– Сам иногда сомневаюсь, – покачал головой Русе и шагнул к сыну. – Отцепись от него. Тушу разделать надо, – сообщил отец, и оторвал его от кабана.

Рамси хотел возразить, но в это время в домик зашёл лесник: проведать охотников. Мальчишка вновь прилип к кабану, а лесник посмотрев на это, подошёл к нему и сказал:

– Хочешь зайчика посмотреть? Он в капкан попал, а я его выходил, – он взял мальчика за руку и увлёк за собой. Болтон-старший утвердительно кивнул, желая сплавить сына поскорее, чтобы он тут не мешался и не ныл. И старый егерь увёл мальчика к себе в домик, и напоил горячим чаем. А после Рамси с восторгом наблюдал за потешно скачущим по дощатому полу зайцем, держал на коленях мирно сидящего зверька и гладил по мягкой пушистой спинке.

После этого случая отец больше не брал его с собой на охоту, да Рамси и сам не хотел. Теперь на все рождественские праздники он оставался один в пустом доме, но одиночество больше не тяготило. Позже пришло время тусовки, и почти всегда можно было с кем-то зависнуть на праздники. Отец называл это: «шляться по подвалам и отираться по подворотням», и оказался не далёк от истины. Зато с неформалами всегда было весело, и он чувствовал себя счастливым. Пусть и ненадолго, но создавалось ощущение праздника и домашнего тепла. В маленьком загородном домике Бродяги, у горящего камина, в котором уютно потрескивали поленья, с кружкой горячего или горячительного напитка в руках, в компании таких же забытых и потерянных на дороге жизни путников, можно на время выключить мысли о доме, куда придётся возвращаться.