Текст книги "Герои и злодеи (СИ)"

Автор книги: Schneewolf

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

Подошёл Бродяга, с дымящейся кружкой чая в руке.

– Светофор, не пугай малого своими байками, – оборвал он своего приятеля.

– Да это разве байки? Это жизнь. Я вот к чему, мы завтра с Медведем стопом двинем по стране. Хочешь с нами? – предложил он.

– У меня денег нет, – признался Рамси, хотя поехать ему очень хотелось.

– Не беда, – сказал Светофор и они с Бродягой переглянулись.

– Ты сказал, на гитаре умеешь играть? – уточнил Бродяга.

Рамси кивнул.

– Я на губной гармошке, Медведь песни горланить мастер. Будем как Бременские музыканты. Идёт? – расписал свой план Светофор.

– Да, – с улыбкой согласился Рамси.

Бродяга дождался, когда Светофор уйдет на кухню, и приблизился к Рамси, который сидел у камина, глядя на пляшущий огонь. Он опустился на пол рядом с ним и произнёс:

– Граф, тебе решать ехать или нет. Но, я вот, что хотел сказать. Со Светофором будь настороже. Я его давно знаю и у него крышу сносит совсем, к тому же, он наркотой балуется. Когда он тебе будет загонять байки свои, не слушай, Светофор половину врёт, и хорошему он не научит. Одно слово – панк, – Бродяга считал своим долгом предупредить его о том, что Светофор не слишком надёжный попутчик и друг.

– Спасибо, я понял, – Рамси замолчал ненадолго, обдумывая его слова, а потом всё же спросил: – А то, что он мне сегодня сказал, правда? – ему хотелось узнать, не повезло ли кому-то с родителями, так же, как и ему.

– Что он сказал? – поинтересовался Бродяга. Когда он повернулся к нему, то отражённые от камина, всполохи пламени придали его лицу немного изломанные, зловещие черты. Рамси отметил, что в таком свете Бродяга ему кого-то напоминает.

– Что ему мать в детстве об голову табуретку разбила, и он с тех пор… – он задумался, подбирая верное слово.

– С тех пор ебанутый? Да уж двенадцать лет как с ним такая беда, – закончил за него Бродяга. – Он тебе соврал, ни мать, ни отец его никогда не били, все жалеют бедного калеку, а он этим бессовестно пользуется. Этот придурок в девять лет с чердачной лесенки вниз сыграл и башку себе разбил. Ему операцию делали, но полностью не помогло, и он с тех пор в ссоре с головой. И да, этот мудак – мой младший брат, – пролил свет на истинные события Бродяга.

– А… вот так поворот! – удивился Рамси. Теперь стало ясно, кого ему напомнил Бродяга.

– А ты думал!

И они дружно рассмеялись.

– В общем, держись Медведя, он вроде парень неплохой. А братец мой – панк, да ещё и на всю голову отшибленный, – Бродяга закончил снабжать ценными указаниями и поднялся на ноги. Было уже девять часов вечера, а завтра всем предстоял долгий и тяжёлый день. – Граф, это конечно, не моё дело, но дам тебе ещё один добрый совет. Родителям позвони. Медведю двадцать три – он взрослый и сам за себя отвечает. Со Светофором и так всё понятно. А тебе четырнадцать лет, позвони родителям, скажи, что уезжаешь, – Бродяга положил руку ему на плечо, и заглянул в глаза, ожидая ответа.

– Отец меня всё равно не отпустит, – покачал головой Рамси.

– Да, дело не в этом, просто предупреди. Надолго же поедете, – продолжал настаивать Бродяга.

– Хорошо, – согласился Рамси. Он уже сделал свой выбор.

****

Рамси ещё долго просидел перед камином глядя на засыпающий огонь, и раздумывая над словами Бродяги. Он, конечно, считал себя достаточно взрослым, чтобы думать своей головой, но так же достаточно умным, чтобы прислушаться к мнению старшего товарища. Он поднялся на ноги и вышел в сумрак коридора. Перед глазами всё ещё плясали цветные тени. Он включил мобильник и отметил, что батарея почти разрядилась, но, наверное, на один разговор хватит. Рамси глубоко вздохнул, пытаясь унять тревогу и придать голосу уверенности и твёрдости. Набрал номер отца и прислонился лбом к прохладной стене, в ожидании ответа.

– Где тебя носит, щенок?! – вместо приветствия услышал он грозный голос отца.

– Папа, я в гостях у друзей, – спокойно начал Рамси, но отец бесцеремонно его прервал.

– Мне из твоей школы звонили, что ты там устроил? Немедленно возвращайся домой, – не терпящим возражений тоном, приказал он.

– Это мистер Стивенсон меня всё время донимал. Я ни в чём не виноват! – настаивал на своём Рамси. Он считал, что руководитель оркестра постоянно придирался к нему по пустякам, вот и нарвался на грубость.

– Тон сбавь! Дома разберёмся, что ты там натворил, – отец как всегда слушал только самого себя.

– Я вообще-то все тесты на отлично и превосходно сдал, а ты … – Рамси хотел сказать, что отец замечает лишь плохие поступки, но к горлу подступил предательский комок, и он вынужден был замолчать.

– Мозгов только это тебе не прибавило. Возвращайся домой, придурок. Или мне самому за тобой приехать? Говори тогда адрес, – раздражённо процедил Русе. Ему порядком надоели закидоны наследника.

– Папа, я не приеду. Я хочу отправиться в путешествие на всё лето, – с усилием проговорил Рамси. Он понимал, что отца увидит ещё не скоро, а по телефону тот ничего ему не сделает, но все же, было страшно напрямую пойти против его воли.

– Ты что там совсем рехнулся? Вы что в этом вертепе наркотики принимаете? – отец был поражён его заявлением, и изумлённо изогнул брови, сидя в кресле в своём кабинете, по другую сторону телефона. Он, кажется, не ожидал, что сын посмеет его ослушаться.

– Нет, конечно. Я просто хочу поехать, города разные посмотреть, – Рамси успел сказать всё, что хотел и думал только, как поскорее завершить разговор.

– Прекращай дурить и езжай домой, – отец и не предполагал, что он отважится ему перечить.

– Нет, – решительно ответил Рамси.

– Рамси, сейчас же… – отец не успел договорить, и Рамси так и не узнал, что его ожидает в случае не подчинения. Он, конечно, не посмел бы бросить трубку, но сама судьба, или же разрядившаяся батарея решила это за него.

****

Этот июнь запомнился ему на всю жизнь. Это оказались одни из самых лучших воспоминаний за многие годы. Он катался по городам со Светофором и Медведем, и везде находилась своя компания, где они представали желанными гостями. Как выяснилось игрой на гитаре можно заработать приличные деньги. И этого хватало не только на пропитание: помимо общих денег, каждому из них доставалась своя доля, и Рамси смог немного накопить.

В кои-то веки про его день рождения вспомнили, ребята поздравили его и подарили новую гитару, взамен почившей от старости гитары Бродяги, которую тот одолжил им для тура по стране. С ними было весело, и он чувствовал себя свободным и счастливым. Ему нравилась вся эта круговерть новых городов и новых знакомых, неформалов, которых можно было найти где угодно, и все оказались им рады. Всегда можно отыскать ночлег и приют на пару дней. Нравилось быть равным среди своих, нравилось, что за их музыку люди платили им деньги, а значит, играли они неплохо.

Вот только потом он начал от всего этого уставать. А когда в конце июня Медведь отправился домой, потому что у него закончился отпуск, и ему пора было выходить на работу, Рамси и вовсе пожалел, что не поехал с ним. Ему порядком прискучили бесконечные пьянки и то, что они подолгу не оставались ни в одном городе. Хотелось просто вернуться домой, хоть он и боялся отца, но вечно скитаться по свету, тоже был не намерен.

После того, как Медведь их покинул, Светофор отчаянно выносил ему мозг своими бредовыми рассказами, однажды даже поведал, что он сын какого-то иностранного министра и у него есть огромная вилла на берегу моря, а в другой раз сказал, что его на войне ранили, и он поэтому такой контуженный. Все его выдумки не соответствовали одна другой и мало общего имели с реальностью, но Светофора это вовсе не беспокоило. В один прекрасный день Рамси отдал ему все заработанные за три дня деньги, на которые панк собирался купить палатку у какого-то своего знакомого, и целый день прождал его в условленном месте. Светофор явился только вечером без денег и палатки, слишком уж весёлый и беззаботный.

– Ой, прости малой, я забыл про тебя, – он виновато развёл руками и глупо расхохотался.

– А где палатка? – Рамси предполагал, что панк промотал все их деньги, раз вернулся пьяный и с пустыми руками.

– А… палатка? Да тут, понимаешь, приятеля одного встретил и… – Светофор как будто, только сейчас вспомнил о цели своей сегодняшней прогулки, и принялся за свои очередные нелепые истории.

– Нам ночевать негде, – Рамси прервал его, не дожидаясь, пока он снова начнёт заливать ему в уши несуразный бред. Все знакомые давно разошлись и в чужом городе не у кого было приютиться.

– Эй, Граф, что ты такой смурной? – панк потрепал его по щекам, как маленького, заставляя улыбнуться.

Рамси отстранился, и угрюмо посмотрел на него, а затем сел на парапет, и, набычившись, засунул озябшие руки подмышки. По набережной гулял совсем не летний ветерок, а от тонкой ветровки тепла было мало.

– Может, дунешь, или мультики хочешь поглядеть? – панк пошарил в карманах куртки и вытащил на свет полиэтиленовый пакет из одного кармана, и ворох разноцветных колёс из другого.

Теперь Рамси понял, отчего он такой весёлый. Светофор тем временем закончил все приготовления и с наслаждением затянулся косяком. Предложил и своему малолетнему попутчику.

Рамси помотал головой и отказался. Он просто кипел от негодования, не зная, что предпринять. Панк разбазарил все их деньги, и теперь придётся ночевать под открытым небом. Пришлось им устроиться на скамейке в парке, а это оказалось совсем не здорово. И если Светофор был пьяный и накуренный, и ему, кажется, вовсе было жарко, то Рамси продрог до костей и замёрз к чёртовой матери. Сегодня была самая холодная ночь за всё лето, по его ощущениям. Он почти не сомкнул глаз, а только забрезжил рассвет, растолкал панка, чтобы они покинули парк до открытия. Не хватало ещё в полицию угодить за бродяжничество. Только они перебрались за ограду, как Рамси решил, что пора ему распрощаться со своим неудачным попутчиком.

– Светофор, я домой поеду, – Рамси разделил все свои оставшиеся сбережения и половину отдал панку. Он конечно, придурок и больной на голову наркоман, но все же, свой – нельзя его совсем без денег оставлять.

– Да ладно, малой, не обижайся на меня, – Светофор вовсе не видел ничего плохого в своих поступках. Он на прощание прижал его к себе в шутливо-удушающем захвате и взъерошил ему волосы.

Рамси вырвался и помотал головой, пригладил волосы. Светофор отчаянный любитель нарушать чужое личное пространство. А он терпеть не мог, когда к нему прикасаются посторонние. Он говорил Светофору ещё в одиннадцать лет, что не любит, когда его тискают, как плюшевого мишку. Тот, тогда рассмеялся, и сказал: «Что ты малой, я просто люблю детишек. Вы такие славные, ещё неиспорченные жизнью». И Рамси пришлось смириться, за четыре года он к нему попривык. Светофор стал одним из первых, с кем он познакомился в тусовке.

Четыре года назад ему исполнилось одиннадцать, и он как раз окончил начальную школу. Прекрасным летним днём он болтался по центру города в поисках приключений. Ездил в парк аттракционов и покатался на всех возможных каруселях, и теперь чувствовал себя непередаваемо счастливым. Вечером город сверкал множеством огней и какофония звуков обрушивалась на голову из торговых палаток. А в подземном переходе звучали совсем иная мелодия: живая и тревожная. Рамси спустился вниз, чтобы послушать. В новой оранжевой рубашке и белых брюках, аккуратно подстриженный и причёсанный, с рожком мороженого в руках, он выглядел как мальчик со страниц журнала детской моды. Вот только глаза были слишком серьёзными и печальными для ребёнка, который внимал песне о жизни, борьбе и свободе, и горькой смерти в плену. Когда музыка стихла, и длинноволосый гитарист, заглушил пение струн ладонью, Рамси несмело шагнул вперёд.

– Понравилась песня? – темноволосый парень, сверкнул белозубой улыбкой, и снял гитару с плеча,(потом он узнал, что его зовут Ворон).

Рамси кивнул и робко улыбнулся. Он никогда не умел знакомиться и не знал, что сказать. Не знал, как передать насколько глубока и трагична мелодия и искренен голос певца.

– Смотри-ка, у тебя мороженое растаяло, – зеленоглазая девчонка, с острым подбородком и тонкими чертами лица, с буйным разноцветным вихрем на голове, забрала рожок у него из рук и вытерла липкие пальцы бумажным платком. Сказка – так её звали.

Зачарованный песней, он совсем забыл о мороженом, и теперь ручейки растаявшего молока стекали до самого локтя.

– Спасибо, – Рамси вновь улыбнулся и уставился на носки своих плетеных сандалий.

– Ух, ты, какой вампирчик! Возьмём к себе? – отметив в его улыбке ярко выраженные клыки, незнакомый ещё Светофор присел перед ним на корточки и положил руки на плечи. С лёгкой руки Светофора он и стал Графом.

Рамси слегка испугался, когда шумная и весёлая толпа обступила его. Он не привык к такому вниманию, но постепенно оттаял, увидел, что все они дружелюбно настроены. Ребят было семь и все старше него. Они каждый вечер собирались в этом переходе, общались и пели необыкновенные песни, некоторые группы особенно ему полюбились, например: «Rammstein» и «Metallica». И он стал приезжать почти каждый вечер, а новых знакомых становилось больше день ото дня. Сменил свои яркие рубашки на футболки с атрибутикой рок-групп, а от раскрашенных и расшитых Сказкой джинсов в восторге была вся тусовка. В среднюю школу он пришёл совершенно другим человеком – бесстрашным и свободным.

Рамси отвлёкся от своих воспоминаний, когда Светофор предложил выпить на дорожку. Он согласился, всё-таки промёрз в этом чёртовом парке, да и к тому же, это был завершающий этап его, насыщенного приключениями, странствия. В итоге в этот день он так никуда и не поехал, а на ночь они приютились у Дочки и Белки. На следующее утро Рамси поскорее со всеми попрощался и двинул на трассу в поисках попутки, пока его снова не затянуло в глубокую синюю яму.

– Удачи в дороге, Граф, – Светофор снова прижал его к себе и растрепал волосы.

– Ага. За гитару спасибо и за компанию, – Рамси подумал, что Светофора не изменишь. Да и к тому же, он старше на шесть лет – сам разберётся со своей жизнью. А в целом путешествие оказалось занимательным и ярким.

Обратный путь, где стопом, а где и на автобусе, занял восемь дней со всеми остановками. На ночь он находил пристанище у тех ребят, с которыми успел познакомиться этим летом. К счастью, никаких непредвиденных ситуаций не случилось и в начале июля он благополучно вернулся домой.

Комментарий к Глава 27

*Ларс Ульрих – барабанщик группы “Metallica”.

========== Глава 28 ==========

Его долгое путешествие подошло к завершению примерно тогда же, когда закончился последний семестр в школе, который он волей судьбы прогулял. Наступила уже середина июля, когда он вернулся в родной город. Первым делом он завернул в музыкальный магазин и приобрёл пару раритетных пластинок, которые, так любил коллекционировать отец. Его слегка мучила совесть из-за того, что пропал на полтора месяца, да к тому же, учёбу задвинул. Раньше ничего подобного ему бы и в голову не пришло. Впрочем, отец даже на день рождения ему не позвонил, наверное, забыл как обычно. Кажется, ему всё равно, что с ним и где он. Рамси так разволновал, что купил в ларьке пачку сигарет, чтобы хоть немного успокоить нервы. Точнее попросил какого-то парня, на вид лет двадцати, так как ему саму никто бы не продал.

Подойдя к своему дому, он потоптался немного у входной двери, а потом позвонил в звонок. Ключи валялись на дне рюкзака, и их было долго искать. Субботним утром отец находился дома и открыл ему дверь, он не выглядел удивлённым.

– Что тут у нас, возвращение блудного сына? Ну, и как хорошо погулял? – едко поинтересовался Болтон-старший, пропуская его внутрь.

– Да, – Рамси не знал, что ещё сказать, вряд ли отца интересуют его рассказы о путешествии.

– А что так рано вернулся? Я тебя ещё и не ждал, – отец окинул взглядом его спутанные отросшие волосы, старую выцветшую футболку, потрёпанные штаны и запылённые кеды. – Выглядишь как бродяга и маргинал, – заключил он. Русе Болтон всегда умел испортить настроение и придать «уверенности в себе».

– Папа, я понял уже, что ты по мне не скучал, но я тебе подарок привёз, – Рамси бережно вытянул из рюкзака пластинки и подал отцу.

Русе забрал их, даже не посмотрев, и положил на кухонный стол. А Рамси прошёл в гостиную, развалился в кресле и закрыл глаза. Он сегодня почти не спал, и очень устал за долгий путь.

– И что ты тут разлёгся? Здесь не приют для бродяг. Думал меня пластинками подкупить? Так это не отменяет твою вину, – войдя в комнату, отец уверенным шагом направился к нему.

– Я так вовсе не думал! – Рамси распахнул глаза и взглянул, на стоящего перед ним, отца. Лучше бы он вообще никаких пластинок не покупал! Он искренне хотел сделать что-то хорошее, а теперь выглядел подхалимом. От этого было противно, и он чувствовал себя дураком.

Отец гневно встряхнул его за шиворот, вынуждая подняться.

– Что мне делать с тобой идиотом? – он, очевидно, предполагал, что Рамси пожелает сам себе выбрать наказание.

– Папа, у меня день рождения недавно был, а ты же ничего мне не подарил. Давай ты меня бить не будешь и это будет мой подарок, – Рамси быстро проговорил своё предложение, пока отец не успел его перебить.

– Ты, дурачок, никакого подарка не заслужил, – спокойно объяснил ему Русе, который казалось, не был удивлён его просьбой. А Рамси не смел поднять глаз. Отец отпустил его и вышел из комнаты, а когда вернулся, в руках у него была цепь. Рамси крепко зажмурился в ожидании удара. Последнее, что он запомнил свист металлических звеньев в воздухе.

****

Он очнулся в больнице, спустя четверо суток, которые провёл в реанимации. В голове всё ещё стоял звон и гул, а весь мир, умещавшийся в больничной клетке, безумно вертелся перед глазами. Он почти ничего не чувствовал из-за обезболивающего: только тошноту и слабость. Из разговоров медсестёр, которые беззастенчиво трещали обо всех пациентах, Рамси понял, что четыре дня пробыл в коме и чуть не сыграл в ящик. Последующие дни он запомнил обрывочно, одним из таких моментов оказался визит отца. Болтон-старший присел рядом с ним и гладил его по голове, пока медсестра суетилась с капельницей.

– Пожалуйста, не трогай меня, мне реально противно, – попросил Рамси, глядя в стену. Опять он строит из себя заботливого родителя, хотя сам его чуть на тот свет не отправил.

– Да, ты что, сынок. Я волновался за тебя, – притворно ласково произнёс отец.

– Хорошо, давай поиграем в идеальную семью. Ты меня не бил, а я, вроде как, ничего не помню, – Рамси попытался приподняться, сил на это у него не хватило, только голова закружилась сильнее.

– Ты что такое говоришь, Рамси? Я беспокоился о тебе, – отец заботливо поправил ему подушку, и вновь погладил по голове, ожидая, когда медсестра уйдет. Когда же они остались вдвоём, то заботу с него словно ветром сдуло. – Ты что же, уродец, так и не понял, что кроме меня никому не нужен? Долго будешь мои нервы испытывать? – злобно прошипел Болтон-старший.

– Я и тебе не нужен, – безразлично произнёс Рамси.

– Вот, и славно, что мы друг друга поняли, – кивнул Русе.

– Лучше бы ты меня тогда в детдом сдал, – высказал Рамси то, о чём думал давно. Он не понимал, зачем отец забрал его к себе, если относится к нему хуже, чем к паршивой собаке. Даже с животными так никто не обращается, как он с родным сыном.

– Я и сам сомневался. А когда тебя увидел, думаю, всё-таки сын, родная кровь, пожалел сироту. Если бы знал, что ты таким негодным ублюдком окажешься, оставил бы тебя на помойке, где ты со своей безмозглой мамашей жил, – отец досадливо поморщился, показывая, что сожалеет о своём решении.

– Я не ублюдок, не дурачок, и не уродец! Меня зовут Рамси, если ты вдруг забыл! Ты меня забрал, только, чтобы поиздеваться! – Рамси уже вконец осточертели все нелестные эпитеты, которыми его постоянно награждал отец, и с каждым словом он повышал голос. Последние слова болезненным эхом отозвались в голове, так, что он задержал дыхание, пережидая приступ боли и зажмурился.

– Я же говорю – идиот. Что ты разорался, если у тебя, итак, башка разбита? Будешь психовать, только хуже станет. Так, что успокойся и не выдумывай глупостей, – посоветовал отец и склонился над ним. – Медсестру будем звать? – решил проявить заботу он.

– Не надо, я ничего не выдумывал, не выдумывал! Это все, правда! – Рамси был не в силах держать эмоции под контролем.

Отец тяжело вздохнул, словно его на это вынуждают, и залепил ему пару таких звучных пощёчин, что у Рамси моментально занемела челюсть и он сразу же замолк.

– Успокоился, или ещё добавить? – поинтересовался Русе, и слегка встряхнул его за плечи.

– Не надо больше. Уходи, пожалуйста, – тихо пробормотал Рамси.

– Значит, мы с тобой договорились и ты будешь молчать? – на всякий случай хотел удостовериться Болтон-старший.

– Да, – разве у него хоть когда-то был выбор. А теперь, когда отец его чуть не угробил, так и вовсе стоит молчать.

– Столько проблем с тобой, уму непостижимо! – покачал головой Русе. – Лучше бы охотничью собаку завёл, а не ребёнка, хоть какая-то была бы польза, – произнёс он у дверей, и наконец-таки оставил сына одного.

Всё оставшееся лето Рамси провёл в больнице с тоской глядя в окно. Первое время нельзя было ни читать, ни смотреть телевизор, поэтому он развлекался, как мог. Отец навестил его ещё один раз, неделю спустя, видимо затем, чтобы убедиться, что он ещё не двинул кони. Принёс ему вещи и больше не появлялся, лишь звонил раза два за всё лето. Наверное, им обоюдно было противно общество друг друга.

Так, как Рамси немного придя в себя, уже начал сходить с ума от безделья, ему пришлось обратиться за помощью к одной из медсестёр. На его взгляд наименее зловредной из всех. По крайней мере, она с меньшим остервенением втыкала в человеческое тело иголки, и даже капельницу умела ставить так, чтобы кровь ни хлестала во все стороны. Не в её смену у него все руки были в синяках, и он долгое время думал, что так и должно быть. В общем, он попросил эту наиболее гуманную медсестру принести ему раскраски и пазлы, чтобы хотя бы чем-то себя занять. Он сказал, что отец в командировках постоянно, а больше ему попросить некого, и конечно, пообещал отдать ей деньги. Медсестра действительно оказалась сердобольной, и не отмахнулась от его просьбы и принесла всё, что нужно. На какой-то момент он ощутил, будто ему снова восемь лет. Именно в промежутке между восемью и десятью годами он увлекался раскрасками и пазлами. Жаль, конечно, что он совсем не умел рисовать, поэтому приходилось довольствоваться разукрашиванием готовых шаблонов. Когда его перевели в общую палату, то с такими же неудачниками, как и он, которых угораздило посреди лета угодить в больницу, они постоянно шпарили в карты. А играть он умел прекрасно с пяти лет.

На второй месяц ему разрешили и книжки читать, и выходить в больничный двор. И это всё же разнообразило скудный досуг. А иначе у него создавалось ощущение, словно он срок в тюрьме отбывал. Больницы и врачей он ненавидел всей душой. Эти места страданий и уныния, словно специально созданы для того, чтобы мучить и истязать людей. Наконец, его срок пребывания в этом «чудном» заведении подошел к концу, и отец приехал, чтобы забрать его домой. Рамси на прощание, отдал деньги своей спасительнице от скуки и одарил коробкой хороших конфет – она всё-таки неплохо к нему относилась.

Конец августа пролетел очень быстро. Рамси несколько раз ездил к приятелям-неформалам, но домой возвращался стабильно к девяти вечера. Со своего убойного тура он ни разу не пил, так, как боялся, что отец об этом узнает. Ему хотелось съездить к Бродяге вместе со всеми, но на ночь его никто бы не отпустил, и он даже не смел заикнуться об этом. Правда, в тусовке он снова начал курить, но хотя и опасался спалиться перед отцом – бросить всё равно не мог. Это помогало хоть как-то успокоить расшатаные нервы. Дома-то, конечно, он не курил и сигареты прятал наверх платяного шкафа в своей комнате. В общем, ничего не изменилось, словно он никуда и не ездил и не было никаких приключений.

На последней неделе каникул отец вечером пригласил его в свой кабинет. Рамси уныло поплёлся следом, припоминая, что плохого он мог натворить. Вряд ли отец его позвал затем, чтобы хвалить.

Болтон-старший расположился в своём удобном кресле за письменным столом. Барабаня пальцами по столу, он изучающим взглядом окинул сына.

Рамси плюхнулся на стул, и, съехав вниз по спинке, вытянул ноги, а руки сложил в замок на животе, и мило улыбнулся.

– Сядь нормально, ты, что в цирке? – возмутился Русе.

– Не знаю, а что я снова сделал не так? Меня что-то после больницы память подводит, – Рамси сел на стуле как полагается и состроил жалобную гримасу. «Играть в Светофора, так весело», – где-то на заднем плане белый медведь в военно-морской форме бил в барабан, и Рамси на пару секунд представив это, не мог больше сохранять несчастное выражения лица, и расплылся в широкой улыбке, уставившись в пустоту.

Русе вздёрнул брови и опустил уголки губ вниз, наблюдая за его гримасами. Подумал, что стоит всё-таки показать сына психиатру.

– Что с тобой такое? Прекрати паясничать! – потребовал он.

– А … не знаю, меня что-то память подводит после больницы, – вновь повторил Рамси, старательно делая вид, что только что очнулся.

– Ясно, ну если у тебя ещё будут проблемы с памятью, или опять мне будешь комедию ломать при посторонних, то мы с тобой поедем к доктору, он тебе такие лекарства пропишет, что быстро станешь молчаливым и послушным. Помнишь, дурачок, я обещал тебе это, когда ты мопед взорвал, за который, мне, к слову сказать, пришлось платить. Тихо, мирно, и никто ни о чём не узнает, – пообещал отец. – Понял меня?

– Не понял, – медленно протянул Рамси. – Меня что-то после больницы память подводит, – он понимал, что уже перешёл границу дозволенного, но просто не мог остановиться, а белый медведь продолжал неистово лупить в барабан. Рамси даже покивал, наслаждаясь ритмом, словно он на рок-концерте.

Русе поднялся со своего кресла и подошёл к нему. Рамси зажмурился, думая, что он опять ему влепит затрещину. Но отец взял его за руку и сказал спокойным, сочувствующим тоном:

– Вставай, сынок, обувайся, поедем в больницу.

– Нет, я не хочу, в какую ещё больницу? Я здоров, – Рамси замотал головой и выдернул руку.

– В психушку поедем, раз у тебя с головой проблемы, – пояснил отец.

– Не надо, со мной всё нормально, я просто пошутил, – признался Рамси и опустил глаза.

– Хорошо, раз всё нормально, тогда прекрати строить из себя клоуна и послушай меня. Ты меня так одолел своими выходками, что поедешь в интернат. Хотел в детдом – пожалуйста, скатертью дорога. Документы я отослал, а завтра поедем с тобой знакомиться с директором. И оденься по-человечески, а не как бродяга. Люди ещё подумают, что я ребёнку не могу нормальную одежду купить. Всё, можешь быть свободен, – отец выдал нужную информацию и вернулся к своему рабочему столу, намереваясь ещё поработать с бумагами.

– Да, отлично, папа! Тебя больше всего волнует, что о тебе люди скажут, – пробурчал Рамси у дверей.

– Что ты там сказал? – Русе уже погрузился в свои бумаги, и не расслышал монолог сына.

И тут Рамси, словно бес за язык дёрнул.

– Меня, что-то память после больницы подводит, – в четвертый раз повторил он, и мило улыбнулся, склонив голову набок.

– Да ты издеваешься сегодня надо мной? – изумился Болтон-старший.

А Рамси смеялся и бился лбом о дубовые двери отцовского кабинета, и никак не мог прогнать из головы марширующего белого медведя.

– Ну, что же сам напросился, – развёл руками отец и, отодвинув его с дороги, вышел прочь из кабинета. А вернулся с ремнём в руках. Рамси к тому моменту уже сидел на полу, он не думал, что можно и реветь и ржать одновременно, но у него это как-то получалось.

– Папа, это всё медведь виноват, – кое-как проговорил он, утирая слёзы тыльной стороной ладони.

– Какой медведь? – раздражённо спросил отец.

– Белый – он марширует и бьёт в барабан, – пояснил Рамси. Он понимал, что надо заткнуться, но у него не получалось, кажется он совсем заигрался в Светофора.

– Поднимайся. Футболку снимай, – отец поднял его за шиворот, как котёнка, и Рамси пришлось подчиниться.

В этот раз отец его не сильно отлупил, видимо, потому что им завтра предстояло ехать в новую школу. Теперь Рамси совсем стало не смешно, вот и правда, отец всегда поможет.

– Убирайся в свою комнату уродец, пока окончательно меня не разозлил. И можешь там выть сколько душе угодно, – любезно разрешил Болтон-старший.

Рамси всхлипывая, побрёл к себе, и полночи проревел в подушку, потому что просто не мог совладать с собой. То, что он едет в интернат его даже порадовало – хотя бы не будет видеть отца каждый день. Но вот то, что случилось с ним сегодня вечером, его серьёзно напугало, он ведь понимал, что стоит остановиться, но у него всё равно не получалось. Одно дело шутить, а другое стать таким же безумным как Светофор, который постоянно несёт всякий бессвязный бред. Ему совсем не хотелось быть таким. К тому же, отец тогда его либо совсем прибьет, либо в психушку сдаст, понятно, что ни то, ни другое его не устраивало.

Утром он признался, что ужасно себя чувствует и у него жутко болит голова. Но отец решил, что он прикидывается, чтобы никуда не ехать. В итоге Рамси сказал даже, что согласен, чтобы он вызвал врача, настолько ему было плохо. Врач поставил ему укол, и потом он благополучно вырубился на полдня, а отец поехал в школу один. Он был несказанно зол, что Рамси прогулял полтора месяца, но чтобы благополучно сплавить его с глаз долой, приплатил врачам, и они написали немного другие числа в медицинских справках, таким образом, получилось, что все полтора месяца, он не прогулял, а провалялся в больнице. А так как оценки у него были отменные, то учителя выставили ему отметки по прошлым семестрам, некоторые даже с жалостью на него смотрели, когда он с отцом приходил в школу за документами. Старая, сухая и желчная химичка, которая являлась классной руководительницей его бывшего класса, и любила отпускать колкие комментарии в адрес учеников, и та сострадательно взглянула на него, пожелала ему крепкого здоровья, и так же хорошо учиться в новой школе. Рамси кивнул и отвёл глаза, утопая в мягком диване приёмной кабинета директрисы. А когда классная дама ушла, то продолжил залипать в новый дорогущий мобильник, который отец ему недавно купил к началу учебного года. Он подумал, что даже Ламборджини эль Дьябло, не исправит того, что сделал отец, но отказываться от телефона, конечно не стал.