Текст книги "«Балерина?»"
Автор книги: S'enfuir
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
– С*ка… у тебя не стоит на меня! – удивленный рык.
Блондин мог бы сейчас посмеяться с этих слов, если бы не новая волна боли, пришедшая с новыми толчками в его тело. Но он терпит ее, прося не делать больно, противореча себе, обнимает брюнета за плечи, притягивая к себе. Том шепчет слова любви, обожания, скользит руками по мокрой спине, царапая ее, оставляя свои отметины. Он смирился с тем, что все произошло именно так, а не иначе. Как говорится, насилуют – расслабься и получай удовольствие. Но наслаждения никакого нет, лишь жесткие толчки, которые увеличивают боль, а может, делают ее слабее. Том уже плохо чувствует реальность, лишь четкие удары – вперед… назад… на небо… в ад…
Движения становятся резче, казалось бы куда. И вот, секунда, Билл полностью заполняет блондина, разливаясь в нем тяжелой болью. Он кричит, не видя перед собой ничего, вцепляется сильнее в бедра Тома, изливая в него свое семя до последней капли. А потом просто падает рядом и отворачивается, заставляя блондина чувствовать себя еще хуже, лежа с раздвинутыми бедрами. Из растр*ханного отверстия течет розоватая вязкая жидкость. Парень морщится от неприятных ощущений, сворачивается в маленький клубочек и обнимает себя руками. И Том улыбается, ведь он выдержал, он наказан, а теперь можно и отдохнуть.
POV Tom
Как-то утро наступило для меня быстро и стремительно, ничего кроме боли оно не принесло, а так же воспоминаний. Сейчас бы только встать и помыться, тогда я буду самым счастливым человеком. Нет, мне нужно еще кое-что, и это «кое-что» сейчас лежит позади меня, посапывая прямо в ухо. И вроде бы не было того, что произошло вчера… Вернее, было, но по-другому. И сейчас любимый, как замерзший котенок, пристроился у моего бочка и греется. А я все равно люблю его, да пусть что угодно со мной сделает – не отстану, и все тут! Пытаюсь опустить ноги – я вчера уснул, прижав их почти к груди – теперь я понимаю, какого это, когда тебя насилуют.
– Черт, – шиплю, распрямившись на всю длину.
Чувствую какую-то тянущую, ноющую и саднящую боль где-то внизу, точно не могу определить это место. Даже кажется, что болит абсолютно все.
– Аааа, – тихонько вскрикиваю, когда пробую повернуться на другую сторону, чтобы взглянуть на своего мальчика.
Понимаю, что это у меня не получится, и прекращаю попытки.
Кажется, сидеть я долго не смогу, в голове сразу всплывают картинки того, как я опускаю свою попу на стул и смешно вскакиваю с места. Комедия просто, только что-то мне не сильно смешно.
Начинаю аккуратно спускать ноги с кровати, стараясь не садиться на свое «больное место», слезаю с постели, вставая на четвереньки. Все равно хочется смеяться, наверняка я глупо выгляжу со стороны. Сжимаю зубы и встаю на ноги, тяжело выдыхаю, и поворачиваюсь назад. Отлично! Не так уж и много крови, да и сейчас ее нет, за ночь, видимо, остановилась. Как представлю, как сейчас выглядит моя попа – обязательно надо посмотреть в зеркало. Мой взгляд с кровавого пятна опускается на Билла, голого и дрожащего. Боже, он такой трогательный, так и хочется его укрыть своим телом и согреть. Но я сделаю более практично – просто возьму одеяло и укрою мою балерину.
Мужик сказал – мужик сделал. Ну и что, что меня поимели, ну и что, что я гей. Зато не реву о потерянной девственности, а хочется, только не из-за физической боли...
Обхожу кровать и беру у изголовья теплое одеяло, накрываю им Билла, и с чувством выполненного долга отхожу в сторону.
– Том, – хриплый голос за моей спиной – кажется, я разбудил свое чудо.
Останавливаюсь на месте, боюсь поворачиваться – я не знаю, что меня ждет. Начинаю волноваться, отчего нервно сминаю пальцы.
– Вот черт, – видимо увидел кровь, интонация удивленная.
А чего он ожидал от больного человека, что он после такого «нежного секса» будет удовлетворен, и испытывать только приятные ощущения? Сейчас я готов сказать три раза «ха»!
– Томми, – нежно, – У тебя кровь течет! – испуганно.
Провожу рукой по бедру, поднимаю ее на уровне глаз. Действительно кровь! Разглядываю ее, будто что-то невероятно интересное и увлекательное.
– Хм, – усмехаюсь и, не оборачиваясь, плетусь в ванную.
На правах друга – хотя, наверное, уже бывшего – я знаю все, что где находится в этой квартире. У меня даже своя зубная щетка есть, которой я сейчас чищу зубы. Чувствую, что кровь еще течет, отнюдь не самое приятное ощущение. Наверно, так месячные у девушек идут. Давлюсь пастой такому сравнению.
Благополучно, или не совсем благополучно, закончил с водными процедурами. Длилось это в несколько раз дольше обычного, я даже в зеркало на попу посмотрел, как и обещал. Ох, лучше бы я этого не делал. Еще не успевал я смывать кровь, как она снова начинала течь, хоть тампон вставляй.
Выхожу из ванной комнаты абсолютно голый, оглядываюсь по сторонам в поисках одежды. В пылу страсти Билл ее так срывал, что теперь и не найти. Кстати, о нем! Сейчас мой малыш лежит в кроватке, смотрит на меня своими большими, красивыми глазенками, хлопает пушистыми ресничками – Ангел!
Подбираю с пола одежду, непременно нагибаясь и присаживаясь, все время ойкая от боли. Не без труда напялил свои широкие шмотки на влажное тело, и теперь стою посреди комнаты, ожидая хоть каких-то слов.
– Том, – зовет.
– Ммм, – отзываюсь.
– Я надеюсь, после случившегося мы останемся друзьями? – абсолютно беспристрастный голос, в котором ни капли сожаления, а даже, наверно, торжество.
Несколько секунд мешкаю, находясь в неком ступоре, но потом нахожу в себе силы ответить.
– Конечно.
Низко опустив голову, ухожу прочь из этой квартиры, но я знаю, что не навсегда.
ОБРАЩЕНИЕ К ПЧ!!! ЧИТАТЬ ВСЕМ!
Так, дабы не было лишних вопрос, сейчас буду разъяснять ситуацию, не хотелось, чтобы получилось так же, как когда я объясняла поведение бывшего парня Билла.
Есть три степени гемофилии A, B и С. С – самая тяжелая. У нашего героя В, которая больше похожа на А, но не дотягивает. Так что он не может умереть от потери крови из-за того, что Билл был с ним не очень нежен. Тем более попку Тома удосужились растянуть (относительно), поэтому в принципе, если его и порвали, то не сильно. Так же, у Билла есть ногти (открытие ё-мое), поэтому возможно он поцарапал, из-за своей неаккуратности, гладкие стенки прямой кишки. Крови вытекло немного, но если бы была хорошая свертываемость, было бы еще лучше. И, как известно, поранить человека больного гемофилией гораздо легче, чем здорового, поэтому «ранение» несерьезное. Том, возможно, лишился столовой ложки крови – немного. Поэтому с Томом в принципе ничего серьезного, только вот всех должно совсем другое сейчас волновать, узнаете в следующей продке, что.
Теперь же почему Том все это терпит. Он ни в коем случае не тряпка и не размазня. Гордость и уважение к себе у него тоже есть. Но так как он помнит ту историю с Крисом, то считает, что тоже должен вытерпеть все. И он понимает, что Билл не сразу все простит и поймет, что натворил, ему нужно время, потому что его прошлое было жестче, намного. Так же прошу не обвинять Билла – его теперешнее эмоциональное состояние сейчас не из лучших. Бросила девушка, вспомнил прошлое во всех его ярких красках, слова любви бывшего, он их сопоставил словам Тома – итог мы знаем. Это было что-то вроде мести, такой жестокой и не осознанной. Билл на самом деле проверял Томку «на вшивость», хоть он и отказывает от своих мыслей, о том, что это ему ни капельки не противно, а даже приятно, когда за тобой ухаживают.
Фу, блин, устала писать объяснение, надеюсь, я понятно все расписала и мне не придется еще что-нибудь объяснять. Но мне кажется что, что-то я забыла. В общем вот!
POV Mark
Дверь открывается, хотя, скорее всего еле как, скрипя всеми своими внутренностями, отползает в сторону, давая мне, наконец, лицезреть Тома, который, кажется вот-вот упадет. Губы бледные, все тело дрожит, лицо покрыто блестящей влагой. Кажется, ему плохо, а мой нравоучительский настрой сразу же пропадает, когда я вижу как он чуть ли не хромая и хватаясь за дверь, входит в квартиру. Поворачивается задом, и, о боже! Кровь!
– Том! – на мой испуганный голос, обладатель имени резко поворачивается и чуть ли не падает от своего действия.
– А? – смотрит на меня во все глаза, не понимая, с чего это я так перепугался.
– Кровь! На джинсах! Сзади! У тебя, мать вашу! – стою на месте, не в силах сдвинуться ни на шаг.
А в голову влезает противная мысль о том, что этот придурок болен, и вероятность, что это месячные, катастрофически мала. А друг как ни бывало, машет рукой на это все дело, и медленно, подобно улитке, проходит мимо меня и заход в свою спальню.
Иду вслед за ним, и буквально врываюсь в его комнату – бульдозер позавидует. Том, кряхтя и постанывая, забирается на кровать, пытаясь лечь как-то поудобнее, опускается на попу и вскрикивает – а в мозгу появляется еще одна дурная мысль, ведь не наткнулся же он на гвоздь.
– Что за хе*ня? – от волнения даже забыл нормальные слова.
– Где? – устало, спрашивает, все-таки найдя оптимальную позу.
– Тебя что и… изнасиловали? – озвучиваю то, что меня действительно беспокоит.
– Нет, все было по обоюдному согласию, – зевает и закрывает глаза.
А я уже подхожу ближе и всматриваюсь в его напряженное лицо, в котором скрыта одна сплошная боль, тягучая и невыносимая. Складки на лбу, брови сведены к переносице, губы сжаты в одну линейке. Остается только догадываться, что случилось.
– Но кровь? – все-таки пытаюсь призвать здравый разум Тома выйти и поздороваться со мной.
– Да она уже давно течет, правда медленно, скоро остановится, ты не волнуйся, сам же знаешь, как у меня с этим процессом обстоят дела, – его будничный тон просто убивает, и хочется дать по роже, чтобы он уже проснулся.
А я пораженно открываю и закрываю рот, пытаясь найти слова, чтобы образумить принцессу. Смотрю на Тома еще немного, а потом просто сажусь рядом.
– Тебе что надо? – удосуживает меня своим распрекрасным взглядом, в котором он меня просто топит и душит.
– Кто? – понимаю, что нормальных слов он не поймет, начинаю рычать.
– Ох, любимый, извини, что ты не стал моим первым! – притворный ужас на мгновение отражается на лице друга, но быстро исчезает, принимая безразличный вид.
– Еще раз! Кто!? – меня просто удивляет то, насколько он спокоен, когда я бы обязательно отодрал того ублюдка.
– Марк, зачем тебе это, ты все равно ничего не сделаешь? – усмехается, так невесело и обреченно.
Смотрю на Тома и не верю в то, что это он. И эта ситуация меня откровенно начинает раздражать. Резко нависаю над ним, ставя руки по обеим сторонам от его лица.
– Ты мне сейчас скажешь, кто тебя так отымел! – смотрю в его глаза, почти пустые, с невероятно недосягаемым огоньком надежды на дне. – Не отстану! – предупреждаю.
– Знаю, – понимающе, – Но я не могу.
– С меня хватит! – встряхиваю друга за грудки, сажая его на попу, он кривится, но молчит как партизан. Похоже, и концлагерь не поможет. – Том, с*ка, я же волнуюсь, – сдаюсь. Никогда не мог долго играть злость, да и нет ее.
– Спасибо, – я опять сажусь в ту же позу, с краю на кровати, и принимаюсь махать ногой.
– Том, – умоляюще, – Тебе же сейчас х*еново, скажи же мне, я проучу его.
– Х*еново, – соглашается. – Как никогда, – переворачивается на бок. – У меня болит зад, – смеется.
– Ты чего? – с испугом, кажется, ему, и мозг отт*ахали.
– Никогда не думал, что буду в пассиве, – мечтательная улыбка, – И никогда не думал, что это произойдет так, – улыбка исчезает.
– Неужели так тяжело сказать? Или ты его любишь? – прищуриваю глаза.
– Люблю, – выдыхает. – Очень.
И лучше бы я не спрашивал этого. Боже, верни время на несколько минут назад. Но оставлять так все нельзя. Брат и друг. Оба важны, но один для меня родной человечек, а второй просто незаменим.
– Ему сейчас хуже чем мне, – продолжает. – И он не виноват.
– То есть, ты уже наказал его? – вскакиваю с кровати и начинаю мерить комнату шагами.
– Нет. Его девушка бросила.
После этих слов, выбегаю из спальни и несусь к телефону. Я невероятно зол на брата. Никогда бы не подумал, что у меня возникнет желание убить его, но сейчас я именно и пытаюсь подавить его.
Набираю номер из нескольких цифр, и после недолгих гудков ожидания, слышу усталый голос Билла.
– Да?
– Встретимся! – не вопрос, а утверждение.
– Не пошел бы ты в ж*пу, время видел? – возмущенный тон.
– Мне стыдно, что у меня такой брат! – выплевываю, подобно яду.
На том конце затихли, было слышно лишь шумное дыхание.
– Что? – тихо и удивленно.
– Встретимся! – повторяю.
– Да, – вышло, как усмешка.
POV Bill
Зашел в кафе, на стойке спит продавец, и нигде не видно ни одной официантки или официанта. Черт! Что за мысли? Какие официанты? Боже, что же со мной? И Том,… а особенно то, что я сделал. Скажите мне, что это был сон, да я расцелую этого человека, который опровергнет мои воспоминания. И кровь на постели… нет, нет и еще раз нет! Тело болит и горит – я так себя драил и намыливал, что еще чуть-чуть и остался бы без кожи. На мне была кровь! Меня всего передергивает от картинок, возникающих перед глазами, а низ живота наполняется тяжестью. Чертов извращенец! Я возбуждаюсь!
Опускаюсь на одно из многих свободных мест, громко кашляю, чтобы меня услышал кто-нибудь. Наконец мужчина отрывает свое заспанное и распухшее лицо от стойки и недоуменно смотрит на меня. Конечно, какой еще придурок будет приходить в кафе в восемь утра. Убью Марка!
– Ромильда! – человек орет на все кафе, да так, что закладывает уши.
Ко мне подбегает миленькая девушка в мини, жует жвачку, громко и противно чавкая.
– Что будете заказывать? – стандартный вопрос и фальшивая улыбка.
Боже, меня от нее воротит, и от себя, и от всего мира! Мне плохо, мне определенно ужасно плохо!
– Кофе, – ставлю локоть на стол и облокачиваюсь об него лбом, пряча свои глаза.
Мне даже перед девушкой стыдно, а вдруг она поймет все, только посмотрев в мои глаза, и наверняка она не остановится перед этим и разболтает всему городу.
– Черт! – ударяю кулаком по поверхности стола, мужчина за стойкой испуганно оглядывается на меня.
Я параноик, ну кто может узнать, что я натворил – правильно, никто.
А Марк? Зачем он меня позвал, и его слова, такие страшные и больно режущие по всем чувственным органам.…
Поворачиваю голову к окну.… Только-только встает солнце, но рассвета в городе не видно, вот если бы оказаться на природе... Да, как в детстве, когда еще не было Его.… Надо бы потом предложить Тому съездить в лес или в горы, на какие-нибудь луга, где ходят коровы и полно их продуктов жизнедеятельности. Том…
Тяжело вздыхаю, вновь вспоминая все, и мое отчаяние с утра. Нашел я, конечно, что сказать, я прям гений, убиться об стол мне.
– Эй! – кто-то пихает меня в плечо, кажется, я задумался.
Поворачиваюсь, намереваясь высказать все, что думаю, этому человеку о его бестактности, как сразу же забываю все слова. Передо мной стоит Марк, невероятно злой, и уж точно не просто так.
– Садись, – сдавленным голосом произношу то, что первое пришло мне в голову.
Усмехается, и, не веря в происходящее, мотает головой из стороны в сторону, но покорно садится. И теперь он съедает меня своим злым взглядом и глотает, не пережевывая.
– Ты хотел поговорить? – тихо спрашиваю, но мне и самому понятно, что это глупость, это я должен все рассказать. Но я вновь могу наплести какую-нибудь ерунду.
– Билл, я впервые хочу тебя избить, – для большей убедительности закатывает рукава.
Я то знаю, что он ничего не сделает, никогда не мог.
– Марк, – полустон и я вскидываю на него свои глаза.
– Ты знаешь, он не сказал кто его так отымел, – удивленно смотрю на него. – Да, не сдал, зараза! – смеется. – Я просто наугад спросил, любит ли он этого человека, и он ответил положительно. Тогда я и понял, ведь Том все эти месяцы только и говорил о любви к тебе, он боготворит тебя, – замолкает и через мгновение добавляет. – Было бы за что, – смотрит в мои глаза, заставляя отвести свои.
Зачем же брат все это говорит, мне и так х*еново.
– Я сначала, когда узнал о чувствах Тома к тебе, думал, убью его, всячески оберегал тебя. А ты смотри, оказывается, не того защищал, – отстукивает пальцами какой-то ритм.
Тишина. Я не могу ничего произнести, то, что меня обвиняет брат, который является для меня авторитетом, убивает больше, чем моя совесть, хотя Марк всегда был ею.
– Ну и чего молчишь, стыдно? – насмешливо, – Теперь ты будешь в коленях у него ползать! Ты был его первым мужчиной, – говорит, как бы между прочим.
Рот сам по себе открывается, рука дергается, спихивая со стола давно остывший кофе. В голове бьется противная мысль.… Первый.… А ведь я его унизил, я поступил с ним как со шлюхой. Хватаюсь руками за волосы, с силой оттягивая их в сторону, делая себе больно.
– Тише… тише… ничего не исправишь, но поговорить с Томом ты должен! Мне пофиг, что ты ему скажешь, но лишь бы его оттр*ханый мозг пришел в себя, – брат встает со своего места и выходит из кафе, предварительно оплатив мой счет за кофе и разбитую чашку.
– Вон его комната, – показывает рукой вправо. – Иди, – видя мою нерешительность, подпихивает в сторону Томовой спальни.
Подхожу к двери – все время оборачиваясь назад и видя строгое лицо брата – тихонько пихаю ее и аккуратно вхожу внутрь.
Солнце ярко светит в окно, которое как раз находится на восточной стороне, маленькие лучики «бегают» по сжавшемуся Тому. Он сейчас такой трогательный. Черт! Вновь эти мысли, прогоняю их, и подхожу к кровати, заглядывая в неспокойное лицо. Тянусь к нему рукой, прикасаюсь ко лбу…
– Марк! – кричу на весь дом, не боясь разбудить парня. – У него жар!
POV Mark
Вбегаю в комнату, ужасно перепуганный криком брата, а о содержании этого крика я вообще молчу. Он стоит у кровати Тома, рукой прикрывает свой рот, глаза бешено бегают по спящему парню, ощущение, будто он вот-вот разревется. А друг как спал, так и спит, лишь изредка что-то стонет во сне и дергает руками. Вид жуткий, он стал бледнее, и тело покрыто блестящей пленкой. Быстро подхожу к Тому, перед этим отпихнув пораженного и испуганного брата. Прикасаюсь ко лбу, хотя все и так очевидно, резко отдергиваю руку от него – жар невероятный.
– Что стоишь, звони в скорую! – кричу на явно находящегося в ступоре Билла.
Он, не веря во все происходящее, мотает головой из стороны в сторону, глаза стекленеют от появившейся там влаги, и вот слезы медленными ручейками вырываются наружу. Понимаю, что толку от шокированного брата никакого, выбегаю из душной спальни в коридор, где стоит обычный телефон.
– Билл, сможешь воды и полотенца принести? – кричу через весь дом.
– Да, – тихо-тихо, так, что я еле услышал.
– Холодной воды! – уточняю, а то мало ли.
Вскоре мимо меня проходит ничего не понимающий Билл и скрывается на кухне, а я, быстро взяв трубку, набираю номер скорой. Пока звонил, мимо меня пролетел мини-ураган, разливая на своем пути воду из тазика, на шее было повязано полотенце, от такого вида братца мне сразу же стало жаль Тома.
Задумался так, что в трубке меня уже успела поприветствовать девушка с очень милым голоском.
– Милая леди, – нашел время флиртовать, – можно ли нам карету по этому адресу ***, – в трубке слышен бархатистый смех, который и меня заставляет улыбаться.
– Да, мой милорд, только скажите, что случилось, и карета прибудет сию минуту, – девушка принимает правила игры.
– У моего слуги жар, он весь горит, не хотелось бы терять такого подчиненного, – улыбаюсь, хотя понимаю, что самый подходящий момент.
– Карета выехала к вам, – томно, на выдохе.
– А можно ваш номер телефона? – сердце трепещет.
– Звоните на этот номер я всегда на месте, – и короткие гудки в трубке.
– Черт, – тихонько ругаюсь и иду по направлению к спальне друга.
– Марк! – вновь крик, это мне кажется очень знакомым. – Он очнулся, и он смотрит на меня! – африканское племя позавидовало бы такому воинственному и мужественному кличу.
Теперь несусь со всех ног, боясь, что кто-нибудь из них сделает что-то неправильно. Захожу в спальню, оглядываюсь по сторонам. Билл и Том, оба, смотрят друг на друга широко раскрытыми глазами. Брат испуганно зажался в угол, а друг и шевелиться не смеет. Хочется дико смеяться с этой картины, но я не успеваю сделать задуманное, как по всей квартире раздается противный звонок, оповещающий о том, что кто-то пришел.
– Билл, иди, открой, – решаю спасти ситуацию.
Брат убегает прочь, не оглядываясь на нас.
– Марк, что он тут делает? – в голосе нотки удивления. – И зачем он принес тазик? – кивает в сторону тумбочки.
– У тебя жар, – спокойно говорю, не желая пугать друга, но все равно для него это неожиданно. – И знаешь, лучше не шевелись, – предугадываю его действия.
– Хорошо, – не препираясь со мной, соглашается.
– Где больной? – в комнату в сопровождении Билла входит слишком веселый доктор, возможно, навеселе.
Смотрю на Тома, слежу за его выражением лица, ему и так х*еново, а тут еще какой-то отморозок. Встречаюсь с вымученным взглядом, умоляющим не оставлять его наедине с «этим». Качаю головой, мол, не отвертеться, а он в ответ прожигает меня злым взглядом.
– Всем выйти! – командует мужчинка.
Покорно иду к двери, прихватив с собой Билла, выходим из комнаты, а брат чуть ли ногти не грызет.
– Марк, это ведь из-за меня? – смотрит в мои глаза, ища опровержения, глазки щенячьи, хочется пожалеть, но он должен осознать свою вину, как бы жестоко это ни было.
– Из-за тебя, – и тут у него просто срывает крышу, он падает на пол, руками хватается за край ковра, начинает кричать и реветь.
Опускаюсь рядом с ним на колени, прижимаю моего маленького братика к своей груди, а он колотит мою спину, кусает за плечо, но жмется ко мне сильнее.
– Успокойся… тише, – глажу рукой по жестким волосам, как в детстве, тереблю некоторые пряди.
– Марк!!! – еще один крик.
Что же это такое, то спокойный, а тут…
– Тише…, тише..., не кричи, – целую в макушку.
– Это все из-за меня, из-за меня, из-за меня, из-за меня, – повторяет как заведенный, я укачиваю его в своих руках, он содрогается и еще сильнее начинает реветь, теперь слова становятся непонятными.
Нужен еще один врач и успокоительное, мне тоже не помешает.
Из спальни Тома выходит доктор и с удивлением смотрит на меня.
– Вколите ему что-нибудь? – прошу его, а Билл напрягается и начинает вырываться из моих объятий.
Самому не по себе от всего, что происходит последнее время. Сердце разрывается, когда мне приходится держать брата, чтобы доктор вколол успокоительное. А он сразу же обмякает, чувствуя безысходность, и просто воет как раненый волк. Я укачиваю его, желая окунуть его в атмосферу детства.
– Он не умрет? – из пустого места задает вопрос.
Смотрю на Билла удивленно, а доктор лишь добродушно смеется – не такой он уж и ужасный – складывая в свой чемоданчик все лекарства, разбитые ампулы и использованные шприцы.
– Ничего серьезного. У мальчика стресс, вследствие чего и жар. Я сделал ему несколько уколов в 5 точку. Так же вколол успокоительное, – снимает перчатки. – Скоро он уснет, а завтра ему уже будет гораздо легче. Только вот, знаете что, – смотрит серьезно. – Ладно, это, наверное, не мое дело, – хлопает в ладоши, отчего Билл вздрагивает и обнимает меня, утыкаясь носом в шею.
Думаю, врач понял то, что Том изнасилован, ведь если он делал ему укол в пятую точку, этого не избежать. Хорошо, что не стал ничего говорить, как известно, многие изнасилованные мальчики стараются скрыть эту правду, чтобы не быть посмешищами и изгоями.
Беру брата за плечи и разворачиваю к себе, он затравленно смотрит на меня, ожидая какого-нибудь наказания. Я лишь обратно прижимаю его к груди – не хочу обвинять его, видимо, это я виноват во всем, не потащил бы я Тома в театр, он бы и не узнал о существовании брата.
Доктор, больше не обращая на нас внимания, выходит за дверь, притом громко хлопнув ею.
– Я сейчас усну, домой надо, – тихо проговаривает Билл – успокоительное начинает действовать.
– Сегодня ночуешь у нас, а завтра, если ты сможешь, то поговоришь с Томом, – а потом тише добавляю. – Если и он сможет.
POV Tom
Просыпаюсь от дикой головной боли, кажется, мозги распухли, и череп стал мне мал. Все, на распродаже куплю себе новый, более вместительный. Поворачиваюсь на спину, Боже, зачем я это сделал?! Хочется закричать, но я лишь закусываю губу и, мужественно переворачиваюсь на бок. Надо бы не забыть еще и попу новую купить, лишь бы не Б/У-шную, хотя, мне и эта дорога, пусть будет воспоминанием. Черт, вставать-то надо, не буду же я под себя ходить. Кряхтя и постанывая, перекатываюсь на живот и теперь сползаю с кровати, опуская ноги в мои любимые пушистые тапочки. Медленно встаю, но сразу же хватаюсь за первую попавшуюся поверхность – тумбочку у кровати – опираюсь об нее и, тяжело вздыхая, начинаю свой долгий путь альпиниста до ванной комнаты…
Открываю дверь к своему сегодняшнему самому желанному другу, включаю свет и быстрее расстегиваю джинсы, в которых я, по всей видимости, и уснул вчера, но спасибо, что хоть укрыли одеялом…
Спускаю джинсы вместе с боксерами и облегченно выдыхаю, по понятным причинам. Стою весь расслабленный, как дверь резко открывается и в проеме появляется Билл. Удивленно смотрю на него, а он замирает в проходе, и глядит прямо «туда», не отрывая глаз и приоткрыв ротик. Я улыбаюсь, пока мой мальчик этого не видит, и как ни в чем не бывало, продолжаю свое действие.
– Я знаю, что у меня большой, – будничным тоном проговариваю. – Видимо, ты не заметил этого, когда имел меня, – усмехаюсь.
– Черт, – шепчет, не сдвигаясь с места.
– Проходи, что ли, – произношу, уже застегивая джинсы. – Ты ведь не просто так сюда пришел, – с трудом отхожу, жестом приглашая Билла войти.
Он явно находится в ступоре, поэтому просто стоит и моргает своими удивленными глазенками. Сейчас я думаю, интересно, и кто кого трахнул тут из нас двоих. Ощущение, будто это он жертва – смешно даже.
– Все, ухожу-ухожу, – поднимаю ладошки вверх, вроде как показывая, что я не опасен.
– Том, – тихо окликает меня – я даже успел удивиться – резко поворачиваюсь на зовущий меня голос. Зря я это сделал, получился такой же эффект, как когда я вставал с кровати, поэтому, пошатнувшись, цепляюсь за открытую дверь. Билл тихо ойкает и быстренько подбегает ко мне, позабыв о своей нужде.
– Что случилось? – обеспокоено спрашивает меня, подхватывая под руку. Трогает мой мокрый от пота лоб, ругается сквозь зубы, и ведет обратно в мою комнату. Я ничего не говорю, лишь следую за Биллом. Он аккуратно кладет меня на кровать и теперь рыскает по комнате в поисках чего-то неизвестного мне. Вскоре раздается победный крик, и любимый быстро подходит ко мне.
– Открой рот, – строго просит, ей богу, мамочка.
– Зачем? – осторожно спрашиваю, боясь, что в моем рту окажется какая-то дрянь.
– Сказал, открой – значит, выполняй, – брови свел у переносицы, отчего вид у Билла стал зловещий. Поэтому я побоялся с ним перепираться дальше и просто открыл рот, а он всунул мне в него… градусник.
– Закрой, – командует.
Исполняю и начинаю посасывать металлический конец, который до попадания ко мне в рот был холодным и вкусным.
Билл просто стоит какое-то время надо мной, пристально оглядывая с ног до головы. Оценивает, наверное. Потом смотрит на часы, стоящие на тумбочке, которая сегодня спасла меня от полета, резко подается ко мне и вытаскивает градусник. Внимательно смотрит на показатель, а я сгораю от нетерпения узнать сколько.
– И? – спрашиваю, почесывая открывшийся животик.
Билл тоже обратил на это внимание, и теперь смотрит за моими плавными движениями, а я специально напрягаю пресс, чтобы выявились мои кубики. Мой мальчик облизывается и с трудом поднимает свой взгляд на мое лицо.
– Пониженная, – отвечает, и нисколечко не удивляет меня.
Конечно, если вчера был жар, и меня напичкали сильными антибиотиками, то сегодня должна быть обратная противоположность.
– Не страшно, – отмахиваюсь. – А вот кто бы мне помог переодеться? – задумчиво тяну, – Билл, ты ведь мой друг, – выделяю это противное слово «друг». – Поможешь? – делаю самое мило личико, на какое только способен.
– Нам… нам надо поговорить, – немного заикаясь, произносит, видимо, он сейчас думал, как сказать мне это.
– Да, – соглашаюсь, удобно устраиваясь на боку, немного отодвигаюсь, уступая место и для Билла.
POV Bill
Волнуюсь, да так, что руки трясутся. Не зная, как унять эту дрожь, просто прячу их за спиной. Сегодня, когда я увидел Тома, дико испугался того, что он сейчас будет меня обвинять во всем. А он, как ни в чем не бывало, начал разговаривать со мной, будто я ничего и не сделал ему. Даже назвал меня другом, правда, в этом слове было очень много сарказма, но я чувствую, что он ни в чем не винит меня. Теперь он лежит, пристально и доверчиво заглядывает в мои глаза, а я в свою очередь старательно прячу их. Ведь я не могу ответить взаимностью на его чувства, я даже не могу этого представить. Было бы легче, если бы Том был девушкой, которую я лишил девственности, а он ведь ПАРЕНЬ.
– Том, – не знаю, как подступиться к началу разговора. – Я сожалею, мне стыдно, – каждое слово сопровождается глупой жестикуляцией. – Я не понимаю, как это произошло. Это просто какое-то недоразумение! – восклицаю все еще не до конца веря в произошедшее.
– Билл, я все понял, – просто отвечает. – Ты не виноват, что я влюбился в тебя и что сказал о своих чувствах в неподходящий момент. Вернее, что я вообще раскрылся перед тобой, – вскидываю быстрый взгляд на Тома, замечая, как его глаза наполнились влагой, которую он поспешно смаргивает. – Но, я надеюсь, это не помешает нашей дружбе, ведь мы хорошо проводили время.
Боже, я просто не могу слушать его бред! По идее, я должен сейчас стоять на коленях и слезно вымаливать прощения, а не то, что сейчас происходит.
Том унижается, и все ради того, чтобы быть просто моим другом. Больно от всего… я чертов эгоист! Его так побила судьба, а тут еще и я появился на его блондинистую голову.
– Том, – стон. – Что мне сделать, а? – мне так стыдно, что я элементарно не могу посмотреть на него. – Мы будем друзьями, – твердо говорю. – Мы будем лучшими друзьями, – а потом тихо добавляю: – до тех пор, пока я не уеду из этого города, – вздыхаю.
– Что? – казалось бы, вот, только что он был слаб, а теперь нашлись силы, чтобы крикнуть на весь дом и подскочить на месте.
– Ведь гастроли не вечны, – оправдываюсь. – Еще месяц, и я уезжаю, – с сожалением.
– Нет, – шепчет еле слышно, в этом шепоте столько отчаяния. Вновь я, не жалея Тома, извращаюсь над его искалеченной душой, и этого никогда не исправить.
