Текст книги "«Балерина?»"

Автор книги: S'enfuir

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Обидно до боли в сердце. Друг, ведь и для тебя есть место там, и тебя я тоже люблю, как друга. Зачем так жестоко? Я не понимаю, ты ведь меня знаешь, я бы не смог обидеть Билла, лишь оберегать, защищать… любить. Неужели я должен быть одиноким, никому не нужным… проигрался и бросил… марионетка… И зачем при каждом удобном случае напоминать про женщин, ведь и это делает моему сердцу больно… давно это было, но все как вчера… Марк, ведь ты помнишь как мне хр*ново было, тогда ты меня не бросил, а сейчас?

– И какие у него могут быть на это причины?

– Это не твое дело.

Как-то грубо друг все это говорит, как будто с врагом. Хочется реветь, просто от обиды. Зачем я снял одну из своих масок? Теперь даже самые близкие отворачиваются. А все Билл. Почему этот парень так зацепил меня? Ведь можно найти еще десятки таких, с андрогинной внешностью, которые красятся, но нет, именно тот, к кому подступиться труднее всего, именно тот, который запрещен. А если Билл – мое будущее, как я могу от него отказаться, от своего будущего? Ведь я просто могу попытаться.

Если Марк говорит, что я даже другом не смогу стать, значит, это моя первая цель. Я стану для Билла лучшим другом. Правда, новость, что я влюблен в него, будет, наверняка, шокирующей. Но лучшего друга можно простить за все, и помочь избавиться от влюбленности. И именно в этом процессе я постараюсь, чтобы все получилось, ведь, как сказал Билл, он не гомофоб, а значит и не исключены отношения с парнем, по крайне мере, я на это надеюсь.

Какой хороший день, хоть песни пой, правда, после угроз Марка насчет носков во рту, все желание испаряется. Его же здесь нет, но не один же друг такой, мне могут и чего покрупнее засунуть в рот.

Бреду по оживленному городу, не нравится мне эта суета. Вот что все куда-то спешат, даже не смотрят под ноги? Еще и врезаются в прохожих, таких же из списка спешащих, своими широкими плечами, даже «извини» ни от одного не услышать. Хочется скрыться от них, видящих насквозь, там, где есть такие же, как я. Нет, не гей... одинокие. В парк, что ли, пойти. Как банально, если хочешь побыть один или же чтобы на тебя не смотрели, как на странного, то все обязательно идут в парк. Ну и ладно, я не особенный, и тоже пойду для этого туда. Правда, не очень хорошие воспоминания у меня остались после предыдущего желания побыть одному. Как вспомню, так блевать хочется, в прямом смысле, еще и на аскорбинки тянет, точно зависимость. Сел на уже знакомую мне лавочку, за ней виднеется содержимое моего желудка, в самый «лучший» день моей жизни. Неприятное зрелище, еще и собачка не до конца все вылизала. Присел на лавочку, стараюсь не оборачиваться назад, но любопытство все время берет верх надо мной, и я уже в который раз поворачиваю голову за спину, и в который раз я ужасаюсь неизменившейся картине. Но любопытство-то не утоляется, и поэтому вновь и вновь мой взгляд – на рвоте, красиво обрамленной зеленой травой, хотя слово «красиво» здесь не уместно, и можно считать даже наоборот.

– Ау... смотрите, куда идете.

Я культурный человек, поэтому материться на первого встречного меня не учили, вроде и на остальных тоже, но я сам научился. Видимо еще один человек из списка спешащих, не смотрит себе под ноги, и поэтому его не беспокоят чужие. Я же далеко от дорожки сижу, как он мог наступить мне на ногу, каким ветром его принесло. Хотя, наверно, с такими (парень невероятно худой) все возможно, и случай с ветром не исключен. Даже джинсы, которые на мне в обтяжку будут смотреться, на нем висят, как на спичке. Но ноги у него красивые, длинные, стройные, ровные.

– Чертова собака… извините меня.

Красивый голос, я хочу, чтобы именно он шептал, стонал, произносил мое имя в любое время. Смотрю на собаку, между прочим, она мне знакома. Поднимаю глаза на парня, отдавившего мне ногу, и его я тоже узнаю.

Черные волосы спадают черной волной на плечи, правда, слегка не расчесаны, но ничего, он и так красивый. Сверху олимпийка «adidas», снизу, наверняка, футболка, но ее я не вижу. Обычные синие джинсы, и такие же обычные кеды, конечно же, джинсы держит ремень, а то не дай бог. Он сейчас такой домашний, и не кажется надменным, как при прошлой встрече, да и, по-моему, все люди его профессии смотрят на других свысока. Он абсолютно не накрашен, об этом свидетельствуют очки на глазах, через которые хоть немного, но что-то видно.

Опускаю взгляд на собачку. В ней вообще ничего не изменилось, может, только, грязи чуть больше к шерсти прилипло, а так.… Все тот же ошейник, розовый, ненавижу этот цвет. А так собачка голая, ну, обычно таких зверушек одевают, во что ни попадя, а тут – одна родная шерсть. Фу,… какое милое создание.

– Привет, Билл.

Поднимает на меня медленно глаза, пока он ничего не понимает, но вот, выражение лица меняется, и я узнан.

– Ээ... Том, кажется.

– У тебя просто феноменальная память.

– Как же забыть.

Видимо вспомнил, как я пялился на его красивый член. И усмехается, как будто устало.

– Ну, я пошел дальше, пока.

Не хочется отпускать его, тем более выпал такой шанс.

– Составь мне компанию, а то мне скучно, хочу с кем-нибудь поговорить.

Ну а что я бы еще сказал, «останься, я тебя хочу», или, «будь со мной, милый». И получил бы опять от него, не то, чего хотел. Между прочим, нос немного опух и болит, может на жалость надавить. Тогда он наверняка скажет, что я сам виноват.

– Понимаешь, Том, как бы тебе сказать, чтобы не обидеть. Я бы не хотел, не то что разговаривать с геем, но и дышать с ним одним воздухом, я надеюсь на твое понимание, Том. И то, что я тебе сейчас сказал, исключительно потому, что ты друг Марка. Так бы я на тебя даже не взглянул. Надеюсь, ты не обидишься?

Обидно, но не обиделся. Это же еще не конец, и он меня не знает, а я очень настырный.

– Да, ладно, неужели тебе стыдно так с геем общаться?

– Том, Том, Том… дело не в этом. Пока.

Встаю с насиженного места, и обхватываю запястье Билла своей рукой.

– Отпусти, – рычит.

Стало страшно, и это он только из-за прикосновения?

– Билл, я только взял тебя за руку.

Неужели, он так ненавидит геев, что моя рука действует как какой-то раздражитель?

– Может, ты еще и меня захочешь взять, а?

Говорит все в той же манере. Ничего не понимаю, но его предложение мне нравится. Говорить об этом я побоюсь, реакция непредсказуема, по себе знаю. Но все-таки странно, и спрашивать страшно. Интересно, с каких это пор я такой трус.

– Предложение, конечно, заманчивое, но смею вам отказать, сударь. Билл, серьезно, ну тебе жалко составить мне компанию?

Выдергивает свою руку из моей, оставляя кровавую полосу на правой щеке, при этом успеваю заметить французский маникюр. Быстро разворачивается и уходит в противоположную сторону той, куда шел, бросив на прощание:

– Прости.

– Я, конечно, прощаю тебя, но вот у меня плохая свертываемость крови, так что моя смерть от ее большой потери будет на твоей совести.

Ответом послужил красноречивый фак.

Странно все, но я не детектив и не его личный дневник, так что с ситуацией мне не разобраться, если только Билл сам все не расскажет, но это навряд ли.

Пока остановимся на версии, что он ненавидит геев. Печально.

POV Bill

– Отпусти.

Прикосновение… Чужое… Страшно… Больно.… Помню… Нестерпимо.

– Билл, я только взял тебя за руку.

Сделать так, чтобы он ничего не понял.… Убрать из голоса дрожь.… Справится с телом…

– Может, ты еще и меня захочешь взять, а?

– Предложение, конечно, заманчивое, но смею вам отказать, сударь. Билл, серьезно, ну тебе жалко составить мне компанию?

Не смешно.… Наоборот… Он такой же.… Не могу.… Тело не хочет слушаться, оно помнит.… Он не знает, но хочет.… Вижу.… Как смотрит на меня.… Как желает.… В голове картинки.… Не позволю.… Убежать, как тогда.… Вырвать руку, непременно задеть лицо… Кровь.… Чья…? Его, не моя… Я смог.… Но он не знает.… Поэтому…

– Прости.

И ненужный ответ… Голос.… Теперь буду его слышать.… Всегда узнаю… Не подпущу…

– Я, конечно, прощаю тебя, но вот у меня плохая свертываемость крови, так что моя смерть от ее большой потери будет на твоей совести.

Вновь шутит… Тупо.… А мне больно.… От прикосновения… Теплого.… Как у него… Крепкого.… Как у него… Страшного.… Как у него…

Иду спокойно.… Чтобы не понял.… Но ноги подкашиваются и дрожат.… Хочется обнять себя руками.… Забиться в уголок на кровати, взять старую игрушку.… И раскачиваться из стороны в сторону.… Нет,… ведь он зашел в комнату.… Спрятаться… Далеко… Высоко.… На чердак.… Да.… И закрыться.… Ведь он не сможет открыть… Он не зайдет…

Поворот.… Зайти за него.… Все.… Теперь можно бежать… Далеко.… Где не будет и его… Больше не видеть.… Ведь и он меня не видит.… Значит, смогу… Бегу.… От него.… К солнцу… Большому.… К спокойствию.… Которого нет.… Но все равно бегу.… Чтобы не касались его руки… Их руки.… Много… Паника… Сумбур.… Ни одной мысли…. Собраться.… Не могу.… Но бегу.… Не переставая.… Устал.… Не останавливаться.… Найдет.… Сделает.… Не дам.… Вновь смотрю на руки… кровь… Мало.… Но хватает, чтобы понять.… Все… Его…? Нет, не его,… Себя…? Тоже нет.… Ничего не понимаю.… Лишь страх.… И мысли… Обрывки мыслей.… Зачем касаться…? Прикосновения – это страх… Чужие…. Неизвестные…. И глаза… Дикие…. Такие же… Похожие.… Но разные…. Не смотреть…. Не могу…. Помню…. Навсегда.… Забыть.… Тоже не могу.… Память вечна.… Не обо всем.… О самом страшном… О самом далеком… Хочу забыть и не бояться… Не хочу больше бежать… Остановится и обернуться… Нет…Нельзя… Ведь он там… Остановиться – значит позволить… Не хочу… Боль от рук… До сих пор чувствую… Забытое… Нет… Незабываемое… Смех… Дикий… Такой же, как и глаза… Он ведь не в себе, правда…? Он любит… Он не может так со мной поступить…. Верю…. Зачем…? Пусто…. В душе… Его.… Хочет…. Не любит…. Принуждает…. Бежать.… Как сейчас.… Как тогда.… Зачем напомнил…? Плачу.… Нет, не сейчас.… В тот день… Сильно.… Навзрыд… Но не сейчас… Не хочу… Почему…? Пусть остановятся… Слезы…. Текут.… Сами… Стоп…. Не мне… Слезам… Дрожь.… Остановить… Успокоиться… Ведь его нет… Все же хорошо… Ничего не случилось… Лишь чужая рука… Это не должно быть страшно… Но он… Такой же огонь в глазах… Значит все может повториться… Нельзя… Ведь я не хочу… Но он не обращает внимания… Кричит… Бьет… Я ему надоел… Надоело ждать… Боюсь… А он хочет… Как остановит…? Не могу… Нет сил… Выдохся… Сдался… На волю прикосновений… Его… Нет… Не прикосновения… Тиски… Крепкие… Не отпустит… Не остановится.. Сделает.… Нет…

Дверь.…Добежал, успел… Дом.… Нет… Сесть около… Не забыть нажать звонок… Шуршание… Суета… Крик… Один… Не мой… Ее… Значит, успел… Не догонит… Не успеет… Дверь открылась… Она… Милая… Родная… Возьмет в объятья… Успокоит… Как мама…

– Билл… что ты тут делаешь? Черт, что с тобой?

Садится рядом…. Обнимает.… Укачивает.… Как маленького.… В разные стороны.… Пока не успокоюсь….

– Билл, кто? Ладно, не говори, понимаю…

Понимает…. Любит.… Значит, все…

POV Tom

Не смог я насладиться тишиной, как уже надо идти домой, а все почему? Из-за этой чертовой царапины на пол лица. Билл просто зверь какой-то, хоть ранка и не глубокая, но кровь остановить я не могу. И за что он меня так? Контакт наладить будет сложнее, чем я думал. Кровь, ненавижу ее. Она капает или течет на мою одежду, попадает на землю. Футболку жалко, конечно. И ничего сделать не смог, это обиднее всего. Одежда ни за что пострадала. Иду в том направлении, куда ушел Билл, конечно, безнадежно думать, что я могу его встретить, но я же это я. И поэтому я верю, немного, правда. И сейчас, когда я иду мимо высотных зданий, около которых построены детские площадки, на одной из которых находится какой-то черноволосый юноша, я надеюсь на встречу с Биллом. Стоп. Черноволосый юноша.

– Билл, – тихонько прошептал, как будто боюсь, что кто-то услышит. Но нет, он услышал мой призыв, и повернул в мою сторону голову. На его лице отразилось столько эмоций. Казалось, вот, сейчас он убежит, а иногда, что подойдет и обнимет. Я вижу его глаза, странно, но это так, отсюда, издалека, они блестят сильнее солнца, но в них самый большой страх, какой я только видел. Неужели он меня боится, я же даже мухи не обижу, не то что такое милое создание, как он. Но вот насчет этого можно и поспорить, не каждое милое создание может так поцарапать, еще и ни за что, в подарок, что ли? Но, вроде, день рождения у меня не скоро, да и вряд ли дарят такие подарки. Вижу, что Билл встал с качели, но дальше он не двигается, хотя видно, что тело тянет подойти. Стираю кровь с подбородка, и это стало, видимо, сигналом для Билла, потому что он сдвинулся с места и идет в мою сторону. Скажем так, мне страшно, парень-то он непредсказуемый, по всей видимости, неуравновешенный. Но я ведь сам этого всего захотел, и теперь не отступлюсь, чем сложнее, тем интереснее. Биллу осталось несколько метров до меня, но он остановился, как будто в нерешительности. Вижу, как открывается и закрывается его чудный ротик, но слова почему-то не складываются, даже ни одного звука не получилось. Его рука постоянно тянется и моему лицу, к царапине, подаренной им же. Но так же как и слова, этим действиям не суждено случиться. Странный.

– Это я? – показывает на щеку.

– Ты.

– Почему кровь не останавливается?

– Я же тебе сказал.

– Хм... я думал, это штука, – скорее для себя, нежели для меня, произнес Билл, – пошли за мной, и не прикасайся ко мне.

Покорно исполняю его приказ, а то, не дай бог, еще что произойдет. Билл идет впереди меня, благодаря чему мне открывается прекрасный вид на его заднюю часть. Ох... я залюбовался – она такая маленькая, кругленькая. Боже, что мне рисует моя фантазия. Так и хочется протянуть руку, но желание это сделать сразу отпадает при мысли о том, что я могу совсем не то протянуть, что хочу. Зашли вместе в лифт, Билл сразу весь сжался и практически забился в угол, я что, настолько страшный?

– Билл, тебе так противно? Если «да», то я мог бы и дома все сделать, не умер бы, наверное.

Смотрит на меня странно, ни разу не видел такого взгляда, поэтому не могу разгадать его. Ехали недолго, не дали покататься; мне, маленькому ребенку, хотелось остаться в этом лифте вместе с Биллом надолго, чтобы уже тошнило от катания туда сюда, но все хорошее когда-нибудь заканчивается, правда, думаю, Билл совсем другого мнения.

Pov Bill

Дрожь постепенно покидает мое тело, и это все благодаря ей. Каждый раз, когда со мной такое случается, бывает это нечасто, Андреа всегда рядом. Она знает, что мне нужно в это время. Ее поцелуи и объятия забирают весь страх, необъяснимый и беспочвенный. Я-то это знаю, но вот понять мое тело не может. Каждый раз я говорю себе, что это же не он, и не все, с кем я общался, хотят меня. Но бесполезно спорить с собой, и я вновь прихожу к одному и тому же, а именно к дикой панике, и если рядом нет любимой... я обычно не помню, что происходит в так случаях, и мне не говорят.

– Билл, все нормально?

Ласковый и любимый голос, переполненный беспокойством, и сразу понятно, что она любит, и я, несомненно.

– Только благодаря тебе.

Вижу искреннюю и светлую улыбку, подаренную мне в благодарность. Хотя спорный вопрос, кто кого должен благодарить.

– Любимый, я могу оставить тебя ненадолго? Лизи хочет сделать свои маленькие дела. Я ведь могу уйти, все уже нормально?

Ненавижу Лизи, маленькая, противная собачонка, не дающая спать по ночам, если вовремя не выгулять, она может и отомстить, наделает тебе на одежду и на все, что так случайно было забыто на виду. Не знаю, какой она породы, хотя, сколько уже она с нами, именно с нами. Ложишься спать, и она так же укладывается, сворачивается в немыслимый клубок из костей. Временами не дает заняться сексом, и, конечно же, если такое случается, приходится ее слушаться. Ведь эта тварь такая ранимая.

– Конечно... все нормально.

И опять в награду улыбка, а затем и страстный поцелуй любимой. Это значит, что она довольна, и собачка не будет мстить.

Убрать остатки страха можно, покачавшись на качелях, действенный способ. Не раз прибегал к такому.

Вышел из дома, когда Андреа ушла с Лизи, и теперь направляюсь на старенькую, ржавую качель. В каждом городе такая есть, и этот не исключение, я недавно приметил этот объект, так, на всякий случай, и вот этот случай произошел. Иду по серой дорожке, выложенной мелким гравием, который неприятно впивается в ступни. Но я абсолютно не смотрю под ноги, и поэтому ощущение, что идешь по разбитым бутылкам. По бокам растет мелкая травка, неестественно зеленого цвета, можно пойти по ней, чтобы не было больно. Так и сделаю, дальнейший мой путь был мягким и туманным. Не заметил, как подошел к качелям, я думал, что таких уже не существует, но, видимо, я ошибся. Дерево и железо. Вот из чего сделано сие сооружение. Не слишком чисто, но разве меня кто-то спрашивает, поэтому, не задумываясь, сажусь, и медленно задаю темп качелям. Ветер приятно щекочет лицо, растрепывает и без того спутанные волосы. Приносит издалека разные звуки, вот сейчас кажется, что я слышу журчание ручейка, а уже через мгновение это бушующие волны. Странно, мне показалось, что я слышал свое имя. Верчу головой в разные стороны, на одной из которых замечаю уже знакомую фигуру. Страшно ли мне сейчас? Да, я, наверно, до смерти перепуган. Но пока этого не показываю. Хочу убежать, а некуда. Он стоит на пути, перекрывает все возможности. И если он сюда подойдет, вновь во мне появятся самые ненужные чувства, от которых я хочу избавиться, но никак этого не выходит. Внимательно слежу за Томом, ожидая от него каких-нибудь действий. И вот он проводит рукой по подбородку, стирая свежую кровь. Почему она до сих пор идет, откуда эта рана? Вернее, откуда – я хорошо помню, а вот почему кровь не останавливается, мне непонятно. Не знаю почему, но я встаю с насиженного места и направляюсь к этому парню, наверняка он думает «за что?» и пытается найти объяснения.

Замираю в паре метров от Тома, в нерешительности подойти дальше, хочется почему-то протянуть руку и стереть эту жидкость, осквернившую красоту его лица. О да, он красив, но… всегда будет это «но». Сейчас, когда я стою так близко к этому парню, во мне плещется столько чувств. Но самые главные: страх и недоверие, они не дают сделать то, чего мне хочется. И пока Том не пытается что-то сделать, я даже мыслить здраво могу.

– Это я? – показываю на царапину, которая утонула в море крови.

– Ты, – простой ответ, хотя я и сам знал его.

– Почему кровь не останавливается? – этот вопрос меня интересует больше всего.

– Я же тебе сказал.

– Хм... я думал, это штука.

Знал бы я, что у него гемофилия, стал бы я так поступать? Думаю, что «да», мне вообще в принципе нет дела до этого, но где-то внутри чувство вины грызет все остальные. И поэтому:

– Пошли за мной, и не прикасайся ко мне.

И он слушается. Идет спокойно, ничего его не волнует, зачем он шел по этой дороге?

Зашли в лифт, понял, какую глупость сотворил, если позже я об этом не думал, то теперь: замкнутое пространство с неизвестным мне парнем; весело, однако, аж до слез. Встал в угол и обнял себя руками, главное не предаваться панике, ведь он совсем безобидный, говорю, как о каком-то неизвестном мне зверьке, снаружи милый, а внутри никто не знает, пока не проверю на собственном опыте.

– Билл, тебе так противно? Если да, то я мог бы и дома все сделать, не умер бы, наверное.

Не отвечаю ему, а что бы я ему сказал, интересно: «мне нравятся геи, но я их панически боюсь, хотя понимаю, что бояться-то нечего»? Доехали до нужного этажа, Том больше не пытался заговорить со мной на щекотливые темы, хоть за это ему спасибо. Я надеялся, что Андреа уже дома, но ее не оказалось, так как дверь была закрыта, и мне пришлось самостоятельно ее открывать. Все время думаю, как любимая с такой легкостью ее открывает, мне никогда не удавалось без матов зайти в дом. Вот и сейчас, я, чертыхаясь, пытаюсь открыть замок, но, как и всегда, с первого раза мне это не удается, да и со второго. Вижу, как тянется рука Тома к моей, не понимаю, что он хочет сделать. Я прекращаю свои попытки открыть дверь, просто от страха у меня как будто онемело все тело. Смотрю только на руку, тянущуюся к моей. Том, видя, что со мной происходит, говорит:

– Я просто хотел помочь. Блин, если я тебе так противен, что же ты меня позвал?!

Опять молчу, лишь протягиваю ему ключ. Забирает его, не смотря мне в глаза, и через секунду дверь открыта.

– Спасибо.

Еще бы самому научиться открывать, мы тут уже неделю, а я вообще не приспособлен к жизни. Заходим в квартиру, Том в нерешительности застывает у порога.

– Что встал? Заходи.

Даже не представляю, что делать дальше. Вот я его привел в свою квартиру, чтобы он обработал царапину, значит, нужна аптечка, и если мыслить логически, то она наверняка находится в ванной.

– Иди за мной.

Опять, как дрессированная собачка, покорно идет следом. Может, он ничего не сделает, подумаешь, гей, может, я ему и не нравлюсь, и ничего ему от меня не надо. Мозг вроде бы это понял, еще надо, чтобы до всего остального дошло, иначе обо мне ничего хорошего нельзя будет подумать.

– Сейчас достану аптечку, ты либо обрабатываешь сам, либо ждем Андреа.

– Какая мне Андреа, еще я позволю какой-то сучке касаться меня.

– Ты хочешь ответить за эти слова?

– Билл, спокойствие и только. Я пошутил, лучше сам все сделаю.

Может, и правда, он не такой. Внимательно слежу за дальнейшими его действиями, за его руками: красивые. Подходит к зеркалу и смотрит на свое лицо, выражение которого при этом поменялось несколько раз. Не ожидал такого увидеть. Да, неплохо я его поцарапал, бедняга. Заканчивает рассматривать свое лицо, полез в аптечку в поисках нужного. Сначала берет ватный диск и смачивает его водой, аккуратно пытается стереть кровь с лица, но по нему видно, что аккуратно не получается, и он морщится, видимо, от боли. Справляется с этим, наклоняется к аптечке, чтобы взять перекись, в это время из ранки вновь начинает течь красная жидкость, не соврал, действительно болен. Нашел то, что искал, наливает жидкость на ватный диск и легонько прикасается к кровоточащей царапине, шипит, но терпит.

– Ты прям профессионал, – не могу не восхититься его мужественным терпением.

– Ну, знаешь ли, если ты за девочек дрался, то это не значит, что геи за свою пару не заступаются и не защищают. Вот и приходилось самому, бывает, твой брат помогает, если в хорошем настроении.

– Ясно.

Все остальное время мы стояли молча, я не смел мешать Тому, а он по каким-то другим причинам не открывал рот. Я лишь следил за ним. Как сощурил левый глаз, как губы собрались почти в бантик, мне казалось, что я видел, как оттуда медленно выплывали струи воздуха. Но все его лицо было одновременно серьезным и сосредоточенным.

– Так, вроде все, но, Билл, у меня вся футболка в крови.

Сразу рисуются нелицеприятные картинки, которые я стараюсь засунуть подальше, я ведь уже разобрался, что Том не такой.

– Могу одолжить свою.

– У тебя есть футболки?

Эта фраза меня рассмешила, и я просто бессовестно заржал.

– А что смешного я сказал?

– Том, представь себе, у меня есть футболки.

– Серьезно?

Его слова очень веселят меня, интересно, в чем, он думал, я хожу.

– Том, а как ты думаешь, что я ношу?

– Ну, не знаю.

– Эх, ладно, пошли.

Взял его за руку, черт, что я сделал. Быстро отдернул себя и отпустил такую теплую и большую ладонь. Сразу так странно чувствую себя. Зашли в комнату, я направился в гардероб, Том остался стоять на месте. Сейчас ищу в своей одежде что-нибудь подходящее для него и думаю, почему так легко. Я понял, что все хорошо, вернее мое тело, даже за руку нечаянно схватил, с Томом легко общаться, может, он именно тот парень, которого можно приблизить к себе, ну то есть другом сделать. Смешные у меня мысли – другом сделать.

– Билл, а зачем тебе такая большая кровать?

Да, кроватью я горжусь, большая, сделана из дуба, очень крепкая.

– А сам как думаешь?

– Тогда ясно.

Усмехаюсь, уже с полуслова друг друга понимаем, скоро и с «полублева». Все-таки мы чем-то похожи, не каждый парень, тем более с которым я так познакомился, понимал меня, да, наверно что-то общее есть, только пока я этого не вижу, но чувствую. Хм... вот уже и чувствую, точно, скоро и до «полублева» дойдет.

– Том, я тебе тут кое-что подобрал, тебе придется и джинсы снимать и одевать мои, потому что футболки твоего размера у меня нет, а так некрасиво будет.

– Что?

Полувскрик, полуписк, понять не смог, но было очень похоже на ультразвук.

– Позор мне, ты с ума сошел, как я домой явлюсь, меня Марк потом замучает.

Думаю, брат его точно засмеет, но говорить лучше не буду, расстраивать бедного.

– Ты что, он не такой, да и выбора у тебя нет.

Постояв и подумав, Том решил пока примерить приготовленную мной одежду. Выбирал на совесть, вроде бы.

– Билл.

Нет, это просто нечеловеческий голос, никогда такого не слышал: писк, хрип, всхлип, все вместе. Захожу в комнату, перед примеркой я вышел, дабы не стеснять Тома, да и самому не стесняться.

– Билл, мне все отдавило, я не могу снять твои джинсы.

Стоит, наклонившись и изогнувшись, пытается оттянуть ширинку подальше от своего достоинства. Не могу удержать смех, который рвется наружу. Том начинает обиженно сопеть и пытаться принять гордый вид, что у него, конечно, не получается, и он забавно вскрикивает. Я начинаю смеяться еще сильнее, на что Том строит жалобное личико, и я понимаю, что ему действительно все отдавило. Конечно же, следующий вопрос «и что мне делать с этим?», если он не может, а я... мне придется прикасаться к нему там. Я, конечно, понял, за это время, пока Том является гостем моего дома, что он ничего не помышляет, но, думаю, мне будет неловко все-таки.

– И что мне сделать?

– Помочь, – опять писк, и я не смог удержать смешка в адрес Тома.

– Как?

– Как-нибудь… пожалуйста.

И мне приходится подойти и сесть на корточки у паховой области Тома, выглядит, я думаю, это впечатляюще и двусмысленно, но что поделать. Чувствую, что так мне никак не расстегнуть молнию, предлагаю Тому лечь на кровать, дабы было удобнее. Покорно ложится, ноги спущены вниз, я сажусь между них. Руки мои работают с этой злополучной ширинкой, глаза устремлены прямо туда, чувствую размер. Самому неловко от всей этой ситуации, но, слава богу, мои руки растут из нужного места, и поэтому через минуту ширинка была расстегнута, но мне показалась, что это длилось как минимум полчаса. А вот Том был другого мнения.

– Как быстро.

Я все так же сижу между его ног, а он приподнялся и смотрит на меня.

– Билл!!!

Женский голос явно не принадлежит Тому, да и мне тоже. Оборачиваюсь на источник звука, этот самый источник стоит с открытым ртом и пытается еще что-то сказать.

POV Tom

– Да, любимая?

Лежу с самым довольным видом. Кто бы мог подумать, что все так обернется для меня. Я бы сказал, что я счастлив, но этого мало, чтобы объяснить мое состояние. Была бы возможность, я бы уже прыгал, но это, к сожалению пока нереально. Смотрю на эту крашеную крысу, бедная, видимо, в лаборатории над ней хорошо поиздевались.

– Билл!!!

Это просто музыка для моих ушей. Вопли обманутой женщины, что может быть прекраснее, а, забыл, ей далеко до звуков, которые может издавать мой шкаф. Сейчас в моем мозгу рисуется самая красивая картина, которую мог написать художник: Билл обнимает меня, плачет, говорит, что она не так поняла; я его, утешая, обнимаю, поддерживаю словами, ну а потом как-нибудь все поехало, и мы бы уже целовались. Ммм, мечтать не вредно.

– Андреа, ты же знаешь.

Ничего не понимаю, что это она знает, и почему она еще здесь, а Билл не в моих объятиях?

– Значит...

Бедная, заикаться начала, но то, что происходит сейчас, мне крайне не нравится.

– Ничего не значит, любимая. Познакомьтесь, Том – Андреа, и наоборот.

Что? Я не ослышался, все так легко закончилось? Почему она не убежала, перед этим не дав смачную пощечину Биллу? И что это все значит? Как такой инцидент мог легко закончиться, даже толком не начавшись? И кто теперь ответит на все эти вопросы, включая этот?

– Очень приятно.

Говорю самым жизнерадостным голосом, как будто и правда рад, а так и хочется придушить эту сучку. Пока я пытался испепелить взглядом белое чудовище, Билл поднялся с колен, а жалко, было так хорошо. Его теплые руки на моем паху, это очень возбуждает, а когда он шевелил ими, пытаясь расстегнуть ширинку, я думал, что взвою.

–Том, тогда, наверное, придется постирать твою футболку и ждать, пока она высохнет.

Лучше бы он сразу это предложил, я хоть бы походил перед ним полуголый, а хотя нет, я бы наверно еще тысячу раз надел джинсы Билла, лишь бы опять почувствовать его руки там.

– Так бы сразу.

Кажется, что вот только он боялся даже смотреть на меня, а теперь мы как старые друзья. Значит, другом я смог стать, осталось еще прибавить «лучший».

– Не умничай, видел же, что джинсы маленькие, тогда какого ты их одел?

Знал бы он, почему я их одел, конечно, я видел, что они маленькие, и замок благодаря мне так сложно расстегивался.

– Все, ладно, ты самый умный.

Пошли стирать мою футболку, я думал, что хотя бы тут мы немного сможем побыть наедине, но нет, прибежала ручная белая крыса Билла и давай орать на нас, оказывается, что кровь в горячей воде никто не стирает. А мы-то откуда знали, зато я оказался с Биллом по одну сторону баррикад. Я, конечно, безмерно благодарен пергидрольной дуре, ведь как никак, но мы смогли спасти мою футболку. Сохла она уж очень быстро, а так хотелось продлить время, проведенное с Биллом. Через минут десять, не больше, футболка полностью высохла, ну а потом мне пришлось распрощаться с Ромео и его Джульеттой, а так хочется занять ее место. Думаю, это будет сложно, но должно быть интересно. Обязательно хочу увидеть лицо крысы, когда она узнает, что ее парень встречается с другим…

Я говорил, что мало провел времени с Биллом, оказывается, я не заметил, но уже насупил вечер, очень темный, и не горело ни одного фонаря. Пробыл с ним, наверное, несколько часов, за которые чего только ни произошло, но самое главное, я смог вообще поговорить с ним, а вот знакомство с крысой даже не знаю к чему отнести. Наверное, к маленьким случайностям, до сих пор не могу понять, почему она легко ко всему отнеслась, я бы на ее месте разорвал обоих. Ну где это видано – такое безразличие к своему парню, Билл сказал лишь одно слово и все. Черт... несправедливо, но зато что было... ммм... Билл трогал меня там, буду пока наслаждаться лишь этими воспоминаниями, и моя правая рука поможет мне, придется теперь снимать напряжение старым способом. Интересно, и сколько мне понадобится времени, чтобы добиться Билла, как представлю, что все это время я буду самоудовлетворяться, господи, за что? И почему именно он?