Текст книги "Вопросы дипломатии (ЛП)"

Автор книги: Rungian

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Ваймс сидел, обхватив голову руками, его пальцы запутались в седеющих волосах и почти болезненно впивались в кожу головы. Что за глупость он сказал, будто Ветинари не пострадал! Ветинари страдал больше всех, втянутых в эту глупую политическую историю, и только у него были физические шрамы, чтобы показать это. Но в тот момент, когда существовала реальная угроза благополучию его близких, Ваймсу было все равно. Если Ветинари хотел рискнуть своим здоровьем, то это не было проблемой Ваймса[6]. Но как он мог играть с жизнями его семьи?!

_____________________________________________________________________________

[6] За исключением лишних морщин на его лице от сверхурочных, которые он отрабатывал, пытаясь сохранить жизнь и здоровье этому чертову дураку.

_____________________________________________________________________________

Ваймсу потребовалось несколько минут на то, чтобы успокоиться настолько, чтобы считать себя трезво мыслящим, и за это время нос Ветинари перестал кровоточить. Когда Ваймс, наконец, убрал руки от лица, он увидел патриция спокойно сидящим и наблюдающим за ним, с чистым лицом и окровавленным носовым платком на столе.

Он пропустил пятнышко. Ваймс уставился на маленький кровавый мазок над губой Ветинари, почти скрытый темной бородой. Он выглядел как-то неуместно комично на в остальном идеально ухоженных чертах.

Дрожащей, почти безвольной рукой он, облизнув большой палец, потянулся через стол ко рту патриция. Ветинари нахмурился и слегка откинул голову, но Ваймс наклонился еще дальше, пока не смог стереть отметину.

Секунды, в течение которых они оставались неподвижными в неловкой паузе, показались минутами.

Ваймс уткнулся лицом в стол, яростно захохотав над нелепостью и уютностью этой картины, а также над выражением изумления на лице Ветинари. Это было совершенно не смешно, но в тот момент он смеялся бы над чем угодно. Даже над клоуном. Парализующий ужас, который он чувствовал, плавился во всеобъемлющем облегчении, превращая его мышцы во что-то очень похожее на желе. Они дрожали почти так же сильно.

Барабаня кулаком по столу, Ваймс смеялся до тех пор, пока не заболели ребра, совершенно неспособный остановиться, пока не зарыдал, задыхаясь. Когда ему, наконец, удалось подавить смех, вперемешку со слезами, и встать, он увидел, что Ветинари наблюдает за ним с видом скрытого беспокойства. Это снова почти разозлило его. Невозможно было выразить словами облегчение, что он чувствовал от осознания того, что Сибилла и Сэм были совершенно невредимы в безопасности в Псевдополис-Ярде с Вилликинсом, а все эти чертовы заминированные бочонки – под стражей.

–… Сэр Сэмюэль, – начал патриций медленно, едва слышным шепотом. Ваймс снова схватил его за лацканы и крепко поцеловал, решительно прервав его. Колокола эйфории эхом отдавались в его голове, когда он чувствовал, как Ветинари слегка напрягся, как эти тонкие губы удивленно раскрылись, как борода царапает его собственный небритый подбородок. С некоторым беспокойством и виной Ваймс понял, что ощущает металлический привкус крови.

Его плечи внезапно сжало что-то, похожее на живые тиски. Ваймс почувствовал, что его оттолкнули, и открыл глаза, чтобы увидеть, как Ветинари нахмурился.

– Э-э, – неловкого попытался объясниться он, но Ветинари отмахнулся.

– Ваша светлость, – произнес патриций на удивление ровным голосом, учитывая, что в течении последних десяти минут он сначала подвергся физическому насилию, а потом – явному домогательству, – не будучи посвященным в сокровенные глубины вашего разума, я чувствую, что мне не хватает какого-то контекста чтобы прояснить этот неожиданный всплеск эмоций.

Ваймс обессиленно откинулся на спинку кресла. Его конечности все еще слегка дрожали.

– Кажется, я принял посылку, предназначенную тебе, – сказал он наконец. В свете умирающего солнца ледяные голубые глаза патриция казались почти серыми. Мешки под ними выглядели более явными, чем обычно, возможно – трюк света. – Груз вина в фальшивых бочках, предназначенных для взрыва в тот момент, когда их откроют.

Ветинари молча наблюдал за Ваймсом. Ваймс ничего не мог понять по выражению его лица. Не было доказательств, что он не знал о ловушке, но, в равной степени, не было доказательств и тому, что знал.

– Я думаю, они предназначались тебе, – продолжал Ваймс. Его голос все еще слегка дрожал. – Потому что на них был нарисован то же самый проклятый иностранный символ, что и на твоем мертвом шпионе. Я думаю, кто-то пытается отправить тебе сообщение. – Он скрежетнул зубами. – Я был бы признателен, если бы они сделали это, не убивая мою семью!

Ветинари ничего не сказал. Ваймс ощущал себя все более неудобно из-за отсутствия ответа. В лице патриция было что-то…. Ваймс никогда раньше не видел у него такого выражения и, как ни странно, надеялся, что больше никогда не увидит.

Затем Ветинари наконец сказал:

– Я могу принести только свои извинения. Похоже, моя привязанность к вам доставила неприятности вашим близким. Это было… непреднамеренно.

Сотни мыслей столкнулись в голове Ваймса и потащили его разум в разные стороны. Что? Ветинари извинился? Что? Ветинари таким образом признался, что любит Ваймса? Что? Ваймса использовали как оружие против Ветинари, как будто он заботился о других живых существах? Что?

– … непреднамеренно? – тупо повторил он. – Ну разве не приятно это знать? По крайней мере, если бы я запустил эту штуку, уничтожение всего моего дома было бы непреднамеренным.

– Ваймс, я…

– Нет, этого достаточно, – резко сказал Ваймс, нахмурившись от плохо подавленных эмоций. – Меня не волнует, что меня втянули в твою чертову политику. Видят боги, я уже привык к этому, но я никогда не прощу тебе, если что-то случится с моей женой или сыном. Я убью тебя сам, прежде чем это случится.

– Меньшего я от вас и не ожидал, сэр Сэмюэль, – сказал Ветинари. Ваймс встревожился, услышав в его голосе нотку облегчения. – Тем не менее, уверяю вас, я отношусь к благополучию леди Сибиллы и вашего сына крайне серьезно. Я очень сомневаюсь, что они снова станут мишенью.

Что-то в том, как он это сказал, не позволяло не поверить ему. Может быть, именно его ораторское мастерство удерживало его у власти в таком изменчивом, непостоянном городе, как Анк-Морпорк, так долго? Или, может быть, это просто принятие желаемого за действительное? Часть Ваймса хотела ударить его снова. Как он мог дать такое обещание, когда все это было его виной? Его сдерживала та часть, которая хотела рыдать от облегчения и всепоглощающей благодарности.

Внезапно в голове Ваймса промелькнул образ, и, поморщившись, он вспомнил тощего нанокатианца, который встретился ему по дороге на аудиенцию с Ветинари. Не нужно быть гением, чтобы узнать игрока, ответственного за бочки. Ребенок мог бы догадаться, даже при полном отсутствии доказательств.

«Я найду его, – поклялся себе он, наблюдая, как Ветинари поднимается на ноги. – Я найду его и покончу с ним».

Законным способом, разумеется.

– Они не пешки, которых можно использовать в вашей игре, – проворчал он, глядя на Ветинари. Уловив сказанное без слов, Ветинари невесело улыбнулся.

– А вы, ваша светлость?

Ветинари стоял над ним, опираясь на трость. Ваймс поднялся на ноги. За мгновение до того, как он одной рукой толкнул патриция в грудь и отвернулся, чтобы уйти, у него было время произнести два слова, которые заставили его самого внутренне вздрогнуть, и он был уверен, что увидел короткое отражение этого чувства на лице Ветинари:

– Пока что.

========== Искусство дипломатии ==========

Комментарий к Искусство дипломатии

Примечания автора:

Я – живое доказательство того, что человек может существовать исключительно на диетической коле, фанфиках и устаревших мемах.

Канализация Анк-Морпорка наверняка видела некоторое дерьмо.

Главы становятся длиннее, и я просто ┻━┻ ︵ (ツ) / ︵ ┻━┻

Это все – одна большая отсылка. Я нерд.

Примечания переводчика:

О, Макаронный монстр, неужели я закончила?! Я думала, что подохну. Это было жестко. *то неловкое чувство, когда фанфик слишком умный для тебя, и ты не понял бы половину шуток и отсылок, если бы не помощь со стороны*. Искреннее спасибо Рутбергу за консультации, редактуру и вообще за то, что она есть!

– Он исчез. Его не могут найти уже по крайней мере неделю.

Лорд Ветинари вздохнул и окинул взглядом город далеко внизу. Солнце позднего лета отчаянно пыталось зажечь золотой свет над Анк-Морпорком, но самое большее, чего ему удалось добиться, – это придать грязи коричневатый оттенок. Из реки, ради удобства и по традиции сохранившей звание «водный путь», хотя в ней давно не было ничего даже отдаленно водянистого, поднимался пар.

– Должен признать, командор, я и не ожидал многого. Вы поручили сержанту Колону

контролировать слежку, не так ли? По моему приказу, я полагаю?

– Верно, – шлем Сэма Ваймса опустился на стол с протестующим металлическим звоном, прикрывая оставленный патрицием незаконченный кроссворд. – Я не идиот, и тоже проявил инициативу. Мне все равно, в какие игры ты хочешь с ним играть. Он преступник, и я собираюсь привлечь его к ответственности, даже если это будет последним, что я сделаю.

Ветинари пожал плечами.

– Сомневаюсь, что смогу вас остановить. Боюсь, вы проигнорировали бы меня, даже если бы я попытался.

– Чертовски верно! – Ваймс хлопнул обеими руками по столу. – Он пытался убить мою семью! Мою семью! И ты позволил ему уйти!

Патриций слегка повернул голову, нахмурив брови.

– А как насчет того, что он сделал с тобой? – Ваймс вздохнул и медленно выпрямился. С едва заметным промедлением подняв свой шлем со стола, он зажал его под мышкой. – Только не говори, что позволишь произошедшему остаться безнаказанным. Или что это было просто небольшое неудобство.

Наступило долгое молчание.

– Если это принесет вам такое облегчение, я не стыжусь признаться, – тихо сказал лорд Ветинари, поворачиваясь от окна к своему подчиненному, все так же хмурясь, – что страшусь вернуться в ту комнату.

Ваймс уставился на него, неловко перекладывая шлем в другую руку. Будь он менее приземленным человеком, он предположил бы, что видит сон. Было что-то невероятно сюрреалистическое в том, чтобы слышать, как лорд Ветинари, патриций этого проклятого города, признает, что боится хоть чего-то.

Так что в ответ Ваймс смог только неуместно что-то пробормотать и пожать плечами. Ветинари снова вернулся к разглядыванию города.

– Признаюсь, на второй день я стал надеяться, что они предусмотрительно привлекут вас к делу как можно скорее. Я… – он улыбнулся короткой, невыразительной улыбкой, которая исчезла так же быстро, как и появилась, – В противном случае я не был уверен в том, что смогу освободиться. Они неожиданно всесторонне подошли к вопросу покушения на мою жизнь.

– Но они не собирались убивать тебя, – заметил Ваймс, и Ветинари медленно обернулся, чтобы посмотреть на него. Отчего-то было тягостно слышать, как патриций так отстраненно говорит о своей собственной неудаче. Это намекало на вещи, которые Ваймс отказывался признавать. Несмотря на все его желание подтвердить, что он не единственный, кто все еще просыпается посреди ночи с эхом щелчков хлыста в голове, он остро ощутил потребность сменить тему. Какая-то часть разума Ваймса ворчала, что и эту его тревогу Ветинари предусмотрел и использовал как еще один благовидный предлог, чтобы отклонить неудобные вопросы. – Поначалу.

Ветинари снова нетерпеливо вздохнул и отмахнулся.

– Действительно, к лучшему или к худшему, но моя жизнь находилась вне непосредственной опасности, пока в ней все еще имелась потенциальная ценность. Они даже настолько расщедрились, что оказывали мне медицинскую помощь, когда я слишком ослабевал, хотя она в первую очередь включала в себя быстрое приведение в чувство, когда я терял сознание, и, к сожалению, не включала обезболивающие или пищу, – еще одна кривая улыбка тронула тонкие губы при взгляде на лицо Ваймса. – Я терял сознание от боли, ваша светлость – вопреки вашей поразительно ошибочной вере, я действительно способен ее испытывать.

Ваймс открыл рот:

– Я не говорил…

– Считаю, однако, справедливым заметить, что моя ценность или, по крайней мере, их восприятие моей ценности, являлось единственной причиной, по которой я так долго оставался в живых.

Ваймс взглянул в бледно-голубые глаза, и смотрел в них так долго, как только мог выдерживать взгляд, но через несколько мучительных секунд отвернулся и стиснул зубы, глухой ко всему, кроме тихого, торжественного признания слабости Ветинари. Он даже не слышал, как тот дал ему разрешение продолжить расследование, хотя он уже принял решение и не нуждался ни в чьем разрешении. Если он не пойдет за этим человеком лично, то потеряет всякое уважение к себе.

После того, как Ваймс развернулся и ушел, Ветинари вызвал к себе секретаря. Стукпостук возник рядом, бесшумный, как привидение, и его хозяин тщательно написал четкие инструкции, которые без слов вручил своему верному клерку.

Стукпостук взглянул на бумагу, кивнул и вышел из кабинета, не издав ни звука.

oOo

Лорд Ветинари поднял глаза, когда дверь его кабинета тихо открылась. Он отложил перо и сцепил пальцы, мгновенно забыв про лежащие перед ним бумаги.

– А, Стукпостук. У тебя есть имена? – когда секретарь утвердительно кивнул, Ветинари невесело, хищно улыбнулся. – И?

– Три имени представляют непосредственный интерес, милорд. Первый – Эрабареши Кубо. Он специализируется на импорте товаров, в основном из Пупземелья, но также ведет дела с Мунтабом, Клатчем и Хершебой. По-видимому, он выступает в качестве поставщика для других предприятий, а не продает свои товары напрямую. Он часто уезжал из города весной на короткое время, якобы для встречи с потенциальными вкладчиками.

– Эрабареши, Эрабареши…– Ветинари задумчиво постучал пальцем по губам. – Мне кажется, на улице Келлоу есть подвальный склад с таким же названием?

Стукпостук пролистал свои бумаги.

– Кажется, это и есть то самое здание, милорд.

– В самом деле? Как интересно. Второе имя?..

– Женщина, милорд. Шикара Рета. Состоит в гильдии алхимиков. Похоже, она держит небольшой алхимический магазин всякой всячины на Колледж-Лейн, и я считаю, что она действует как один из поставщиков гильдии. Она уже много лет работает в городе, в прошлом предлагала услуги переводчика государственным чиновникам. Отмечена в кругах гильдии за разработку нового и более рентабельного взрывного порошка на основе существующей формулы.

Патриций приподнял бровь.

– А третье?

– Хаккуин Хан. Член гильдии игроков, милорд. Его основным доходом является вложение денег в импортное вино, в котором хершебское составляет довольно большой процент. Видимо, он также предоставляет бухгалтерские услуги гильдийской казне.

Ветинари тщательно обдумал это.

– Сильно сомневаюсь, что он замешан.

– Милорд? – нейтрально обратился к нему Стукпостук. Его выражение лица было пресным, как никогда. Ветинари страдальчески закатил глаза.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, Стукпостук, но жизненное кредо этого человека, и я цитирую: «Вера и вероятность – две стороны одной медали». Должен признаться, я не совсем уверен в том, что подобная философия является показателем ума, способного вести учетную книгу, не говоря уже о планировании этой впечатляюще запоминающейся попытки убийства.

– Он азартный игрок, милорд, – заметил Стукпостук. Ветинари вздохнул.

– Проницательное наблюдение. Очень хорошо, наложите взыскание на торговцев и заморозьте активы мистера Хана. Пусть кто-нибудь проверит счета… да, и помещение магазина. Но, Стукпостук, попроси их быть аккуратными. Мне так часто говорят, что неведение – это благо, и я не хотел бы причинять никому из законопослушных граждан ненужные огорчения.

В ответ секретарь кинул на него еще менее, чем обычно, читаемый взгляд, если это вообще было возможно.

– Боги, сэр! Серьезно?

– Стукпостук, ты хочешь сказать, что я напрасно тиранничаю?

– Я хочу сказать только то, что когда вы упоминаете ненужные огорчения, на ум приходит разве что имя командора Ваймса.

Рука Ветинари поднялась, прикрывая рот, длинные бледные пальцы коротко коснулись тонких губ. Мимолетную улыбку удалось отлично замаскировать.

– Ох, иди уже, Стукпостук.

oOo

Ваймс раздраженно вздохнул, щурясь на две грубые отметины перед ним. Слева от него – иконография лба Сальтира Дэнса и жуткий символ, вырезанный на нем не слишком осторожными руками, а справа – маленький кусочек дерева от одной из бочек-ловушек.

Для него стало сюрпризом, когда Вилликинс, тщательно разобравший бочки в тот самый день, когда они были доставлены и уже безопасны, принес ему планку. Внутри был вырезан тот же самый значок, остроконечный и сложный, и в нем было слишком много штрихов, чтобы Ваймс счел его осмысленным.

Когда Ваймс увидел, что он вырезан на лице Дэнса, то решил, что это послание. Теперь, когда та же самая метка появилась снова, он был в этом уверен. Но как послание может уместиться в одном символе? Если у нанокатианцев не существовало буквы, означающей «Сдохните, сволочи» (а такой способ экономии места и чернил не придумал бы и Ветинари), то едва ли из написанного можно было извлечь какое-то значение.

Однако теперь, когда его наблюдение провалилось, а получить информацию от Ветинари было так же просто, как выжать молоко из камня, казалось, что безобидный маленький символ станет его последней зацепкой.

Выломанный из бочки кусок, в своем винном великолепии, пролежал на столе Ваймса последние пару дней, рядом с иконографией и несколькими его поспешно нацарапанными и так же поспешно оставленными набросками. Он не в силах был разобраться с этим, и даже неизменная куча документов на его столе, которая превратилась из одинокой горы в полноценный горный хребет, казалась более привлекательной.

– Черт, – снова зарычал он, повернув голову вправо и прищурившись еще сильнее, но не добившись ничего, кроме короткого, но неприятного двоения в глазах.

– Сэр?

Ваймс поднял голову, моргая и пытаясь сфокусировать расплывающийся взгляд, и увидел крепкую фигуру капитана Моркоу, пригнувшегося в дверях его кабинета.

– Добрый день, капитан.

– Добрый день, сэр. Вернулся из патруля. Все спокойно, кроме Здесь-и-Сейчас, который утверждает, что ограбил еще один магазин, сэр, но я думаю, что он врет, потому что ничего не пропало.

– О?

– Я оставил его в милой уютной камере до конца дня, сэр, это должно сделать его счастливым.

– Блестяще, – сказал Ваймс. – Приятно знать, что ты охраняешь наши улицы, Моркоу.

Открытое лицо Моркоу слегка скривилось. Он выглядел немного обиженным.

– Это был сарказм, сэр?

Это было все равно, что пинать голодного щенка. Ваймс покачал головой, сожалея о несвоевременной насмешке. Прежний Моркоу принял бы комплимент за чистую монету и был бы счастлив. Иногда Ваймсу хотелось, чтобы Ангва не учила Моркоу тонкостям сарказма, иронии и метафор, пусть сейчас разговаривать с парнем и было намного легче, чем когда-либо прежде. Мысль о Моркоу, вооруженном литературным оружием, таким как риторика, была одновременно интригующей и, честно говоря, ужасающей. Однако, к счастью, Моркоу все еще боролся с тонкостями подтекста, и дни его, как поистине грозного оратора, все еще казались далекими.

– Прости, капитан, – вздохнул Ваймс. – Эти проклятые закорючки, они меня достали. Полагаю, я наблюдал за ними слишком долго, готов поклясться, что они начали двигаться.

Он повернул обломок бочки так, чтобы Моркоу мог видеть, что там вырезано, и был очень удивлен, когда вместо того, чтобы потерянно и смущенно пожать плечами в знак соболезнования, тот просиял.

– Похоже на жар-птицу, – задумчиво сказал Моркоу, глядя на метку.

– Что? Феникс? – Ваймс снова прищурился, склонив голову. – Я думаю…

– Нет, сэр, не феникс. Жар-птица. Они живут в жарком климате. По-моему, они что-то вроде ворон, но ярко-красные с небольшими желтыми крапинками.

– Они же на самом деле не горят, верно?

– Вряд ли, сэр, это было бы не очень удобно. Скорее всего, это просто поэтическое название.

– Отлично, – сказал Ваймс. – Поэзия.

– Они довольно часто встречаются в пиктограммах Противовесного континента. Я думаю, что они считаются счастливыми. Вот смотрите, – Моркоу ткнул пальцем в угол метки, которая казалась Ваймсу не более чем перевернутой буквой «Л», – Я думаю, что это клюв, а этот петляющий кусочек внизу похож на их длинные хвосты.

– Моркоу, – Ваймс медленно поднес ко рту новую сигару и зажег ее с наслаждением дорвавшегося до дозы наркомана. – Я понимаю, что могу пожалеть об этом, но… откуда, черт возьми, ты это знаешь?

Моркоу просиял широкой улыбкой.

– У господина Сяо на Бесконечной улице есть впечатляющая коллекция печатей с Противовесного континента, сэр, и он всегда рад позволить мне взглянуть, когда я не на дежурстве.

Ваймс посмотрел в это честное, открытое лицо. Боги, подумалось ему, парень гордится этими проклятыми штуками. Они даже не принадлежат ему! Он искренне интересуется коллекцией семейных сувениров какого-то старика, так же, как интересуется всеми заплесневелыми запасами сомнительно ценных артефактов. И самое худшее, если я не остановлю его сейчас, то мне тоже будет интересно.

– Значит, это не одно слово? – спросил он, быстро сбивая Моркоу с мысли, прежде чем тот успел унести его потоком своего энтузиазма. – Мне показалось, что это слово.

– Я думаю, это подпись. – Моркоу помолчал и почесал затылок. – Это как… как марка производителя, вроде тех, которые ставят на гномьем хлебе. Или как у наших арбалетов «Коренной&Рукисила», сэр, с этой красивой гравировкой.

– Вроде как: «Это сделал я, ну разве не чудесно»?

– Да сэр. Думаю, что так, – Моркоу чуть сдвинул шлем под мышкой, ненадолго ослепив Ваймса, когда металл поймал солнечный луч из окна и отразил его от безупречно отполированной поверхности. – Откуда взялась эта подпись?

– Бочка, капитан. Бочка с вином.

И, конечно, едва остывший труп мертвого шпиона. Гильдийные убийцы не были настолько грубы, чтобы оставлять такого рода подпись, когда было гораздо эффектнее и выгоднее оставить визитку.

Моркоу нахмурился, задумавшись.

– Может, это от плотника? Или купца, который заказал вино, или, может быть, винодела, который его приготовил?

Ваймс вздохнул, осознав, что дорога, простирающаяся перед ним, длинна, широка и усыпана лошадиным дерьмом.

– Мне придется просмотреть все зарегистрированные сделки во всем чертовом городе, не так ли? Быть Чилавеком из Стражы, который раскрывает сложные дела, крепко пристроив задницу на стул и читая чертову книгу.

– Я пошлю за кофе, хорошо? – вежливо спросил Моркоу, пододвигая стул, чтобы сесть за стол. – Констебль Пустомент может принести учетную книгу, у меня есть одна, сэр, на всякий случай. Бьюсь об заклад, если вы начнете с «А», а я начну с «Я», мы мигом закончим.

Все, что Ваймс мог сделать – так это без энтузиазма промычать ему ответ, да махнуть рукой, прекрасно понимая, что «мигом» в его представлении и «мигом» в понимании Моркоу – совершенно разные звери.

oOo

Ветинари поднял глаза от рукописи, когда Стукпостук вошел в Продолговатый кабинет и бесшумно, но с несомненным чувством неотложности направился к нему.

– Что-то не так, Стукпостук?

– Вас хочет видеть торговец, милорд, он утверждает, что его зовут Эрабареши Кубо. Он… – Стукпостук замялся. Казалось, он подыскивал нужные слова. – Он выглядит весьма разгневанным, милорд.

– В самом деле? Объяснил ли он причину такого плачевного положения дел?

– Нет, милорд, но он требует немедленно поговорить с вами.

Патриций постучал большим пальцем по подбородку.

– Он выглядел неприятным?

– Весьма неприятным, милорд.

– О? Как хлопотно.

– Я попрошу его уйти?

– Если он расстроен так сильно, как ты утверждаешь, сомневаюсь, что мы чего-то достигнем, – он вздохнул. – Очень жаль.

Рукопись была аккуратно закрыта и отложена на край стола. Стукпостук глянул на нее. «Искусство дипломатии» – гласило начертанное затейливым витиеватым почерком название на переплете. Автор подписался – Йодун Дзе – росчерком настолько непомерно огромным, что самодовольство едва ли не проступало сквозь бумагу.

– Это редкая рукопись, милорд? – рискнул спросить секретарь. Ветинари задумчиво взглянул на него.

– Это своего рода агатское дипломатическое руководство. Насколько мне известно – единственная сохранившаяся копия на нашей стороне равнин Сто.

– Похоже, оно весьма информативное, – бесстрастно заметил Стукпостук. Откуда-то неподалеку раздался громкий голос и, кажется, тяжелый грохот. И Ветинари, и клерк проигнорировали его.

– В каком-то смысле, хотя многое из описанного вряд ли применимо к городу, никак не принадлежащему империи, – патриций положил подбородок на сцепленные руки. – Или, по крайней мере, военной империи; оно старательно избегает вопросы империй финансовых. Очень хорошо, скажите мистеру Эрабареши, что я буду свободен через десять минут, если его вопрос действительно настолько срочен.

На самом деле, Ветинари пришлось ждать всего пять минут, прежде чем дверь в его кабинет распахнулась, и к нему ворвался разъяренный маленький человек, похожий на мясной таран. Природа не была щедра к Кубо Эрабареши – маленькому, пухлому человечку с телосложением стеснительной жабы, наградив его красным лицом и характером, ассоциирующимся с цветом куда менее благородным.

Ветинари поднял взгляд от бумаг.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – спросил он тихо, но выразительно.

– Вы оскорбили меня! – огрызнулся Эрабареши, с силой захлопнув дверь кабинета, что обычно позволял себе только разгневанный Ваймс. – Почему вы шпионите за мной?!

– Боюсь, я не понимаю…

– Отвечайте!

Ветинари спокойно сложил газету с видом человека, сильно огорченного вторжением. Он с интересом отметил, что, вместо того, чтобы разозлить нанокатианского торговца, это, похоже, успокоило его гнев. Пятнистое лицо медленно возвращалось к цвету, который чаще ассоциировался с вареной свеклой.

– Меня молчанием не запугаешь. В конце концов, – Эрабареши говорил с ухмылкой афериста и тоном на грани социального самоубийства, – голос вроде вашего куда выразительнее, когда звучит громко и отчаянно. Вы не согласны?

Ветинари сцепил пальцы и закрыл глаза. Когда он заговорил, его голос, хоть и был холодно вежлив, нес в себе больше, чем намек на опасность.

– К сожалению, я нахожу ведение разговоров намеками чрезвычайно утомительным[1]. Что вы хотите от меня?

_____________________________________________________________________________

[1] Сказал человек, возводивший ведение разговора намеками в ранг искусства.

_____________________________________________________________________________

Эрабареши подошел к столу, все признаки веселья исчезли с его лица.

– Я хочу знать, почему несколько ваших сотрудников лежат мертвыми в моем винном погребе, милорд.

– Милостивые боги, – сказал Ветинари. Его голос был таким же бесстрастным, как и выражение лица. – Несколько, говорите? Как загадочно. С чего вы взяли, что они дворцовые служащие?

– Я не дурак. Они не убийцы и не воры, у них нет никаких документов. Кем еще они могут быть?

– Заинтересованными гражданами? – предположил Ветинари.

– Я имею право на неприкосновенность частной жизни! – громко заявил Эрабареши.

– В самом деле? Как увлекательно.

– Я плачу вам налоги!

– Замечательно.

– Я требую, чтобы вы перестали вторгаться в мою частную собственность!

– Требуете, господин Эрабареши?

– Да, – отрезал торговец, либо пропустив предупреждающую ноту в голосе патриция, либо полностью проигнорировав ее. – Если вы этого не сделаете, я позову стражу! Я знаю законы этого города, я изучал их!

Ветинари холодно улыбнулся.

– К сожалению, мистер Эрабареши, я полагаю, что командор стражи Ваймс будет куда больше озабочен тем, почему люди, которых вы нашли, мертвы, а не тем, почему они находились в вашем магазине без вашего разрешения. По какой-то причине он принимает убийства близко к сердцу. Не могу представить, почему.

– Если вы не подчинитесь…

– Я бы очень тщательно обдумал последствия завершения этого предложения, – предупредил патриций, возвращая свое внимание к бумагам на столе, – и когда вы решите, что будет лучше, если вы не станете заканчивать свою мысль, не стесняйтесь покинуть мой кабинет так быстро, как сможете. Мое терпение, к сожалению, довольно ограничено.

Эрабареши хлопнул обеими руками по столу Ветинари, едва не опрокинув чернильницу, и приблизил свое лицо к патрицию. Болезненная ухмылка скривила и без того непривлекательные черты. Ветинари едва оторвался от своих записей, когда тихий голос прошипел ему в ухо:

– Я всегда могу устроить вам еще одну маленькую комнату на равнинах, только ради вашего удоволь…

Эрабареши внезапно замолчал. На короткое мгновение только тихий скрип пера Ветинари по бумаге был единственным звуком, нарушавшим тишину, но затем его заглушило придушенное бульканье.

– О боги, – спокойно произнес Ветинари, когда кровь брызнула на его скрупулезные записи. Наконец он поднял глаза, вскинув бровь, и увидел, как нанокатианин пошатнулся назад, обхватив шею обеими руками. Почти не изменившись в лице, бледными пальцами патриций коснулся изящного мундштука в виде дракона и единожды свистнул в него, прежде чем произнести:

– Стукпостук? Немедленно пришли кого-нибудь ко мне в кабинет. Мистер Эрабареши, кажется, случайно перерезал себе горло, угрожая мне, хотя я боюсь, что он еще может пережить эту маленькую неудачу, если будут приняты срочные меры. Хм? О да, я думаю, что это предпочтительнее. В конце концов, Ваймс так очарован идеей публичного наказания. – Он оглянулся на тот вспененный кошмар, который еще несколько минут назад был лицом господина Эрабареши. – Неудачная ирония, учитывая что он только что закончил многословный рассказ о том, какой он не дурак.

Ветинари снова взглянул на корчащегося на полу человека и нетерпеливо вздохнул, слегка нахмурившись.

– О, и будь добр, отмени мои встречи на сегодня, Стукпостук. Похоже, я буду занят кое-чем другим.

oOo

Ветхая вывеска слегка раскачивалась на теплом полуденном ветру, солнце светило сквозь влажную сырость, обещавшую грозу. На потрескавшемся дереве через облупившуюся краску внимательный наблюдатель мог разглядеть огрызки информации, которую отчаянно пыталась передать вывеска: «Прикрасные заморскии вина Эрабши, осн.»

Ваймс уставился на надпись, будто она нанесла ему личное оскорбление. «Осн», что «осн»?

Не то чтобы общая масса местного населения могла прочесть этот знак, но «осн» все равно сейчас красовалось на большинстве магазинных вывесок. Будто за количество времени, которое та или иная семья боролась за выживание, продавая разную мелочь, давали медаль. «Эрабши» наверняка просто добавил на вывеску это «осн» для завершенности.