Текст книги "Вопросы дипломатии (ЛП)"

Автор книги: Rungian

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Комментарий к Внутренние связи

Примечания автора:

Это все происходит только потому, что я хотела написать порнушку с V / V.

Я просто хотела, чтобы они потрахались ( ͡° ͜ʖ ͡°)

Опять же, Спасибо Kon за то, что он это бетил. Мне очень жаль, что ты теперь так привязан к персонажам, о которых ничего не знаешь (нет).

========== Нанокатианский инцидент ==========

Дождь почти прекратился.

Ваймс остановился на углу Скуэн авеню и стряхнул воду с плаща. Вместо того, чтобы идти из дворца прямо домой, он сделал крюк по Филигранной улице, надеясь, что холодная влажная погода остудит его голову. Это не помогло.

Неужели он действительно?..

Во время секса все было в порядке. Его охватила пьянящая, животная похоть, которая отбросила прочь рациональность. Он действовал скорее инстинктивно, чем намеренно, и результат был быстрым, грязным и безумным.

Закурив сигару и задумчиво затянувшись, Ваймс выпустил в ночь облако дыма. Теперь, когда у него было время подумать, появилось чувство вины, смятение, сожаление и…

…и образ обыкновенно мрачного лица Ветинари во время оргазма…

Черт.

В доме все еще горел свет. Ваймс виновато взглянул на него и снова затянулся. Вряд ли это был Вилликинс. Тот факт, что Сибилла ждала его, делал все еще хуже.

Как он должен был это объяснить? Фраза в духе: «Извини, что опоздал, дорогая, я просто впутался в легкий фроттаж с местным тираном, не обращай на меня внимания, кстати, успел ли юный Сэм за ночь намочить постель?» почему-то не казалась подходящей.

Ваймс докурил сигару и выбросил окурок. Мучительно хотелось зажечь еще одну, но он не был трусом, и рано или поздно ему все равно придется встретиться с женой лицом к лицу. Он надеялся, что сможет сделать это до того, как чувство вины прогрызет дыру в его животе.

Пока он думал, Сибилла сидела и ждала его, занимаясь штопкой пары носков. Она определенно сидела здесь уже некоторое время: предмет одежды, который она держала в руках, уже почти полностью превратился из носка в заплатку. Ваймс сбросил ботинки у двери.

– О, Сэм, ты вернулся, – улыбнулась она, поднимая глаза. Ваймс виновато заметил неприкрытую нотку облегчения. – Ты слишком много работаешь. Я не знаю, о чем думает Хэвлок, заставляя тебя следовать такому расписанию. Ты устал?

– Немного, – вполне искренне проворчал Ваймс, снимая плащ и вешая его на спинку кресла, в которое затем опустился. Он видел, как Сибилла неодобрительно посмотрела на мокрую ткань на чистой обивке, но ничего не сказала.

– Хочешь чего-нибудь поесть? Я попросила кухарку оставить тебе немного холодной ветчины и хлеба.

Ваймс покачал головой.

– Я не голоден, спасибо, – это тоже было правдой. Его желудок все еще делал сальто назад, будто готовясь к международному чемпионату по гимнастике, и было неясно, связано ли это с А) Ветинари, Б) опасениями, которые он испытывал, рассказывая о произошедшем своей жене В) чем-то несвежим, что он съел, или Г) всем вышеперечисленным одновременно.

– Сэм, у тебя на брюках кровь. – Сибилла звучала наполовину раздраженной и наполовину обеспокоенной, возвращение мужа домой с кровью на одежде было не тем событием, о котором она мечтала. Ваймс взглянул на пятно. Он и забыл, что у Ветинари кровоточила спина.

– Не волнуйся. Это не моя.

Сибилла пристально посмотрела на него.

– Какой-то бедняга опять сопротивлялся аресту? У него все еще целы все конечности?

– Это Ветинари.

Повисла пауза.

– Хэвлок? Он не?..

– Нет-нет, он… ну, он не в порядке, но он все еще жив, и я не думаю, что кто-то пытался убить его за последние две недели, кроме, возможно, меня сегодня. У нас случилась небольшая… ссора, и у него шев разошелся.

Ваймс поежился под взглядом, которым наградила его Сибилла. У высшего сословия что, от природы такие подвижные брови, или их этому учат в их аристократских школах?

– Мне бы очень хотелось, чтобы ты не дрался с Хэвлоком, Сэм. Мне нравится мысль о том, что наш сын растет вместе с обоими живыми родителями.

– Это была не совсем драка, – возразил Ваймс.

– Не совсем драка, – скептически повторила Сибилла, наклонившись ближе. Ее внимание было приковано к брюкам Ваймса, она разглядывала маленькое пятно крови, – но что-то достаточное, чтобы пролить кровь.

Ваймс колебался. Это было то, чего он боялся, но он не мог лгать своей жене. Во всяком случае, долго не мог. Так или иначе, Сибилла все равно узнает. Кроме того, она заслуживала услышать от него правду, особенно после того, как была столь терпелива и вынослива последние пару недель.

Он вздохнул и сосредоточил взгляд на собственных руках.

– Ветинари отсосал мне.

– Что?

– А потом я ему дрочил.

– Что?

Снова наступила тишина. Сибилла смотрела на Ваймса слегка ошеломленно, как будто пытаясь понять, во-первых, что он сказал, а во-вторых, шутит ли он.

– О, – пробормотал Ваймс, – и он поцеловал меня пару раз. Я думаю, что это все. Сожалею.

– Сэм, – тихо сказала Сибилла.

– Слушай, мне очень жаль! Я не знаю, как это произошло. Вот мы ссоримся, и он невыносимый подонок, а вот он уже твердый, как сраный голем…

– Сэм.

–… и он предложил мне, а я был так чертовски напряжен, что в тот момент это показалось хорошей идеей. Не знаю, я думал, что ненавижу его до глубины души! Черт!

Тишина затянулась.

Сибилла пару раз открыла рот, как будто хотела что-то сказать, но, похоже, передумала и беззвучно сомкнула губы.

– Прости, – снова выдохнул Ваймс, надеясь, что извинение подтолкнет его жену хоть что-нибудь сказать. Тишина была хуже криков.

– Это… помогло? – Наконец спросила Сибилла. Ваймс моргнул. Он не ожидал этого вопроса. Из-за бесчисленных домашних ссор, которые ему доводилось лицезреть на улицах, он ожидал криков и плача и, возможно, предметов домашнего обихода, летящих в него… но это не делало бы чести разумной, рациональной Сибилле.

– Помогло?

– Ты был немного… напряжен с тех пор, как вернулся, Сэм, – сказала Сибилла. В ее голосе звучало что-то многострадальное. Эти нотки не были достаточно сильными, чтобы казаться обвиняющими, но она, в конце концов, принимала на себя большую части его гнева и разочарования за последние две недели, независимо от того, заслуживала она этого или нет[1]. – Знаешь, я ужасно беспокоилась за тебя. Ты плохо спишь.

____________________________

[1] Почти без исключений – не заслуживала.

____________________________

– Ох. Я тебя побеспокоил?

– Да, но, возможно, не в том смысле, о котором ты думаешь. Честно, Сэм, перестань уходить от ответа.

Ваймс пожал плечами.

– Я не знаю. Я больше не чувствую, что хочу выбивать дерьмо из всех, кто мне попадается, и я думаю, что испытал облегчение, зная, что этот ублю… мерзавец не мертв и не в смертельной опасности, но… черт, все, что он сказал, было правильно, но я все равно… к черту все это!

Сибилла вздохнула и положила руку на колено Ваймса. Он был безмерно благодарен за это прикосновение.

Он посмотрел жене в глаза и спросил:

– Ты знала, что он гей?

– Хэвлок? Честно говоря, это никогда не приходило мне в голову. Иногда я задавалась вопросом, почему он не женился и не завел детей, когда мы были моложе, но он всегда казался женатым на городе.

– Но вы ведь выросли вместе, не так ли?

Сибилла ласково улыбалась упрямству и бесконечному непониманию мужа, когда дело касалось социальных норм жизни высшего класса.

– О, Сэм, когда я говорю, что мы выросли вместе, я не имею в виду, что мы провели все наше детство вместе, играя в классики и бросаясь грязью на улицах. Иногда мы играли, иногда вместе готовились, когда родители брали нас на общественные мероприятия, но тогда мы были очень молоды. Извини, Сэм, – добавила она, когда Ваймс нахмурился, – Он поступил на обучение к убийцам в десять, и после этого я его почти не видела.

Ваймс пытался разобраться в этом. Он не был уверен, как можно считать себя «выросшим» с кем-то вместе, если вы не бросали друг в друга грязь и не участвовали в уличных бандитских войнах. Отсутствие такого поведения в обществе было еще одним препятствием на пути понимания. В конце концов, его собственное детство было связано со множеством знакомых лиц, мелькающих поблизости[2] едва ли не постоянно, и обо всех всегда ходили сплетни. Затруднительно держать в секрете такие вещи, как ориентация и сексуальные похождения, когда вы и двенадцать других людей буквально гадите из одного окна.

_____________________________________________________________________________

[2]И с избиением этих лиц. Но в присутствии Сибиллы такое обычно не упоминалось, так как ее неодобрительный взгляд мог устыдить даже Ветинари.

_____________________________________________________________________________

Одно слово все-таки вырвалось на поверхность того дымящегося бардака, который был его внутренним монологом.

– Готовились?

– О… ну, знаешь, – махнула рукой Сибилла. – Задачки, поставленные преподавателями, чтобы убедиться, что вы понимаете тему дня. Иногда такие вещи, как практика этикета или лататинские склонения, или какого из классических Квирмских драматургов можно считать величайшим трагиком, что-то в этом роде. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Да, – кивнул Ваймс, хотя его мозг недоуменно сообщил: «Нет». Обычаи социальной элиты оставались для него полной и неразрешимой тайной, хотя он и сам был теперь ее полноценным представителем.

Сибилла понимающе улыбнулась Ваймсу, когда его рука прижалась к ее руке, все еще лежащей у него на колене. Она могла ясно видеть, что он угождает ей, но тактично оставила это наблюдение при себе. В конце концов, вы можете убрать Сэма Ваймса с улицы, но вы никогда не сможете полностью забрать улицу из Сэма Ваймса.

– Честно говоря, – тихо вздохнула она, – он всегда казался мне очень одиноким.

Ваймс уставился на жену, явно потерявшую рассудок. – Одиноким? Ветинари? Ты с ума сошла? Он недостаточно человек, чтобы быть одиноким.

Его уши заалели, когда Сибилла рассмеялась.

Только много позже, когда они оба лежали в постели, и в тишине комнаты ритмично звучал тихий храп жены, Ваймс понял, что ему пришлось бы ампутировать четыре пальца, чтобы посчитать по одной руке, скольким людям Ветанари мог без опаски доверится, и что слова Сибиллы, вероятно, имели смысл.

oOo

Салтир Дэнс был очень необычным человеком по ряду причин. Первым и самым очевидным было то, что он был моркпорцем, что само по себе не было необычным, но жители Анк-Морпорка нечасто осмеливались заходить на территорию за пределами Гункунга – столицы Агатовой империи. Он также, несмотря на то, что работал в крупной магистральной компании Анк-Морпорка в качестве землемера, оплачивался правительством как государственный служащий. Однако, самым необычным поворотом было то, что согласно всем городским записям, он был убит в бою во время короткой войны с Клатчем несколько лет назад и больше не существовал.

Самое необычное, по крайней мере контекстуально, – он был единственным живым существом в куче агатианских трупов.

Раздавив остатки бес-органайзера в руке и чувствуя, как бесенок испарился, Дэнс поднял взгляд на остов клик-башни. Он вырисовывался бы на фоне беспощадного солнца, если бы не был охвачен огнем.

Дэнс с трудом переместился в сидячее положение и прислонился спиной к одному из груды бревен на строительной площадке. Большинство нормальных людей, вероятно, бежали бы от огня и двадцати мертвых строителей, на случай если, тот или то, кто это учинил, вернется, но Дэнс этого не сделал по двум причинам:

Основная из них состояла том, что он пытался удержать свои кишки от выпадания из открытой дыры в животе.

Снова взглянув вверх, Дэнс определил направление, в котором дул ветер. Вряд ли нужно было зажигать сигнальную ракету, когда столб дыма наверняка виден на многие мили, но всегда существовал риск, что местные жители примут его за лесной пожар.

Продолжая зажимать рану на животе, Дэнс чиркнул спичкой о бревно позади себя и зажег сигнальную ракету. Она взлетела в небо, оставляя кислотно-зеленый след на фоне серого дыма, прежде чем взорваться языками ярко-желтого пламени.

Откинувшись назад и полузакрыв глаза, прислушиваясь к потрескиванию горящего пожара, Дэнс потянулся и сомкнул пальцы вокруг рукояти окровавленного ножа.

Оставалось надеяться, что кто-нибудь в Гункунге увидит вспышку и придет посмотреть, что случилось, до того, как огонь доберется до него.

oOo

Конечно, это было вполне в духе чертова ублюдка, не так ли? Почти на два месяца Ваймса оставили мариноваться в собственном соку. О, их встречи возобновились после того, как Ветинари сняли швы, это случилось около шести недель назад, но ничто в его поведении даже не намекало на тот их общий момент бешеного наслаждения. Никакого вздергивания бровей, ни понимающего взгляда, ни единого изменения в холодном расчете, с которым Ветинари подходил ко всем своим делам.

Как будто их близости никогда не случалось.

Поначалу Ваймс был почти благодарен за это. Легче было притвориться, что ничего не произошло, чем думать, что он не только переспал с патрицием и выжил, но и что ему это действительно понравилось. Однако по мере того, как проходили недели, он все больше злился на отсутствие признания.

Был ли он для Ветинари лишь инструментом, который тот использовал и выбросил? Наверняка. Этот ублюдок, казалось, не способен на эмоциональную привязанность к любым живым существам, кроме маленьких собачек, настолько уродливых, что их можно было назвать «собаками» только номинально. К этому моменту Ваймса уже не удивило бы, что его снова отлили в форму и манипулировали им. Эта мысль только усилила гнев.

«Что, – насмехалась циничная часть Ваймса —, ты правда думал, что Ветинари с тобой считается? Ты был удобен, и ты сыграл ему на руку».

«Но —, утверждала его человечная часть, – они с Ветинари были связаны, они разделили на двоих то, что произошло на равнинах, а это должно было что-то да значить». Даже сейчас, месяцы спустя, Ваймс не мог спать спокойно, было что-то, что глодало его, учитывая, что он вышел из той паскудной истории почти невредимым. И иногда он задавался вопросом, не был ли патриций так же одержим, как и он сам.

Если и так, то это никогда не отражалось на его лице. Когда он возобновил частые публичные аудиенции, лицо Ветинари было совершенно невозмутимым. Ваймс знал, что теперь у него больше седых волос, чем раньше, знал, что мешки под глазами стали глубже и темнее, но Ветинари все еще казался тем же старым Ветинари. Это было бы замечательно, если бы не было так страшно понимать, как легко этот человек мог отгородиться от воспоминаний о том, как его едва не запытали до смерти.

Единственное, что заметил Ваймс, это то, что Ветинари стал носить одежду с длинными рукавами и более плотными манжетами, чем раньше, вероятно, чтобы скрыть повязки, которые все еще должны были перехватывать его тонкие запястья, или, возможно, шрамы, которые остались под ними.

И, с неизбежностью Смерти и Налогов, Ветинари, разумеется, всегда выбирал самый чертовски неудачный момент из всех возможных. Так что очередная метафорическая пощечина настигла Ваймса, когда посыльный из дворца прибыл, чтобы уведомить его о встрече.

Это не было бы такой проблемой, если бы не протестующие, марширующие по Арс-лейн и контр-протестующие, марширующие по Сортерли-стрит. Они не были бы такой проблемой, если бы не собирались идти друг на друга на Саторской площади. Ваймс не был уверен, против чего они протестуют, но потребовалось всего несколько злых слов и несколько особенно буйных участников с обеих сторон, чтобы мирный протест стал полным[3] протестом.

___________________________________________________________________________

[3] Как правило, полным кусками тел.

___________________________________________________________________________

Ваймс организовывал стражу, чтобы предотвратить массовое убийство на площади, когда его настигло чертово «приглашение».

Вот почему теперь он беспокойно ходил по приемной Продолговатого кабинета, слушая нерегулярное тиканье часов, которые никогда не работали должным образом, вместо того, чтобы быть там, где он должен быть – на площади, со своими людьми, сохраняя чертов мир.

– Входите, – сказал голос лорда Ветинари, когда костяшки пальцев Ваймса зависли над дверью, готовясь постучать. Ваймс знал этот трюк наизусть, и он больше не раздражал его так, как раньше. Он толкнул дверь и вошел в Продолговатый кабинет.

Патриций стоял у окна, повернувшись спиной к комнате, и осматривал город внизу. Он все еще казался нездорово худым, хотя, может быть, это был просто побочный эффект от солнечного света, проникающего в комнату и обрамляющего его темной тенью против яркого света.

В кабинете присутствовал и второй человек. Это был маленький белокурый мужчина, похожий на белку, с быстрыми водянистыми серыми глазами и съехавшими очками, балансирующими на загорелом носу. Он держал в руках отчет, который, казалось, читал до вторжения Ваймса и выглядел, как безобидный, слегка неуклюжий клерк. Одной этой мысли было достаточно, чтобы внутренний сигнал тревоги Ваймса дал о себе знать.

– Командор, – сказал Ветинари, не оглядываясь, – это инспектор Салтир Дэнс из компании Гранд Магистраль. Мистер Дэнс, командор городской стражи Ваймс. Я не буду утомлять вас другими его титулами, они многочисленны, и я уверен, что вы их знаете.

– Да, милорд, – ответил Дэнс. Его голос был таким же ломким, как и волосы. – Рад с вами познакомиться, ваша светлость. – Он элегантно поклонился, и Ваймс отметил это движение, прежде чем незаинтересованно ему кивнуть.

– Это займет много времени? – спросил он у Ветинари. – Там, на Саторской площади, начались какие-то беспорядки, и, похоже, это может иметь очень неприятные последствия, так что я хочу вернуться туда, пока все не переросло в бунт. Сэр.

Ветинари вяло махнул рукой.

– Не могли бы вы продолжить ваше увлекательное повествование, Мистер Дэнс, и будьте любезны, расскажите командору о деталях, которые он упустил. Командор, я думаю, они имеют жизненно важное значение для вас сегодня.

Дэнс кивнул, слегка кашлянув.

– Вам, хм, известно, о провинции, называющейся Нанока, хм, командор Ваймс?

– Известно, – безучастно сказал Ваймс, глядя на затылок Ветинари.

– Моими работодателями мне было поручено, хм, следить за строительством семафорной, хм, башни в пустынных землях на пупсторонней границе Гункунга.

Ваймс старался не отвлекаться на постоянные междометия. Это был смешок, самая жалкая попытка прочистить горло, или человек просто пытался вспомнить, какое слово должно идти дальше?

– Пройдя в здание, мы, хм, были атакованы рейдерским отрядом, хм, нанокатиан. Башня была разрушена и, хм, не подлежит ремонту. Рабочие были убиты.

– Но вы выжили? – Вырвалось у Ваймса прежде, чем он смог остановить себя. Дэнс снова тихо кашлянул.

– Меня ударили ножом в живот, ваша светлость, но, к счастью, мне удалось зажечь сигнальную ракету. Солдаты из Гункунга прибыли довольно, хм, оперативно.

– Почему я должен об этом знать? спросил Ваймс. Ветинари отвернулся от окна и задумчиво посмотрел на него, барабаня пальцами по трости.

– В результате налета на их государственную собственность, командор, мобилизовались агатианские войска, и Нанока была аннексирована. Слухи ходили и раньше, но прибытие сегодняшнего торгового корабля принесло подтверждение, которое тут же было дополнено сплетнями и некоторыми деталями, несколько приукрасившими рассказ.

Дэнс тихо закрыл отчет и поправил очки.

– Компания, хм, покинула империю, учитывая нестабильный политический, хм, климат, – сказал он, быстро моргая. Большие очки и клювообразный нос делали его похожим на испуганную сову. – Их правительство, хм, разочаровано растущей нанокатианской агрессией, и я считаю, что наш, хм, уход был соломинкой, переломившей спину яка.

– Значит, в какой-то богами забытой трещине Диска произошла еще одна война, – сказал Ваймс, – и это приведет к беспорядкам в моем городе?

Патриций сел за свой стол и, сложив кончики пальцев, стал разглядывать Ваймса с выражением лица, каким-то образом еще более безразличным, чем обычно.

– Не совсем, хм, война, ваша светлость, – чопорно сказал Дэнс. Ваймс заметил, как его быстрый взгляд на мгновение устремился на Ветинари, когда он остановился, прежде чем продолжить. – Это больше, гм, простая мобилизация войск. И, хм, подавление, если хотите.

Ветинари с легким интересом смотрел на них обоих поверх соединенных пальцев.

– Спасибо, Дэнс, можете идти. Полагаю, директора вашей компании будут в восторге от этого захватывающего рассказа. Пожалуйста, не стесняйтесь сообщить им об этом интригующем событии; я боюсь что столица Агатовой империи может в скором времени утратить значительную часть своей ценности.

Дэнс поклонился.

– Да, милорд.

– Оставьте отчет на моем столе.

– Как пожелаете, милорд.

Дверь за маленьким человечком закрылась с легким щелчком. Ваймс ожидал звука удаляющихся шагов и, хотя он услышал их, ему пришлось напрячь уши. Шум был гораздо тише, чем предполагалось. Он оглянулся на Ветинари с деревянным выражением лица.

– Я не знал, что Гранд Магистраль имеет привычку нанимать убийц в качестве инженеров, – в конце предложения отчетливо прозвучал намек на вопросительный знак. Ветинари оторвал взгляд от отчета, который Дэнс оставил на столе, и приподнял бровь.

– Это довольно смелое обвинение, командор, хотя, конечно, я не могу прокомментировать практику найма сотрудников частной компании.

– Дело в том, как он двигается, – пожал плечами Ваймс. – У меня было достаточно опыта общения с убийцами, чтобы распознать некоторые признаки.

Наступила еще одна пауза. Ветинари сосредоточенно листал бумаги кропотливо составленного отчета.

– С каких это пор, – медленно спросил Ваймс, нахмурив брови, – работники Магистрали подчиняются непосредственно вам, а не правлению компании, сэр?

– С тех пор, как они возвращаются из далеких земель с новостями международного значения, которые вполне могут иметь какое-то политическое влияние даже в нашем собственном городе. – Патриций поднял взгляд. – Командир, разве вам не нужно подавить бунт? Мне бы не хотелось мешать вам исполнять свой долг.

«Раньше тебя это никогда не останавливало» – не сказал Ваймс.

Когда Ветинари лениво махнул рукой, чтобы отпустить его, Ваймс заметил белое запястье под темным рукавом одежд. Впервые за несколько недель он не увидел там повязки.

Ничего не сказав, Ваймс отдал честь и натянул шлем на голову с большей силой, чем предполагал, прежде чем повернуться на каблуках и выйти из кабинета, с преувеличенной осторожностью закрыв за собой дверь.

oOo

Саторская площадь превратилась в небольшое поле боя, или могла бы превратиться, едва только противостоящим силам надоело бы швыряться оскорблениями друг в друга с безопасного расстояния, и они пошли бы в наступление. С одной стороны площади выступали анти-имперские протестующие, с флагами, размалеванными яркими цветами, позаимствованными у нанокатианских солдат; на другой собрались про-имперские противники насилия, которые несли белые флаги мира и единства.

Ирония, как понял Ваймс, наблюдавший за расстановкой сил со стражнического поста посередине площади, от них ускользнула.

Ранее Ваймс и не предполагал, что в городе проживает так много агатианских граждан. Большинство мигрантов, по-видимому, прилагают огромные усилия, чтобы избежать проблем с законом. За исключением присутствующих, разумеется.

– Как у вас дела, капитан? – спросил он, когда подошел выглядящий измотанным Моркоу.

– Честно говоря, сэр, дела у нас как свисающие органы здоровой собаки мужского пола.

Ваймс замешкался, прогоняя это через свой внутренний Моркоу-переводчик. Парень довольно хорошо адаптировался к метафорам, но некоторые тонкости языка все еще ускользали от него.

– «Собачьи яйца!» – это восклицание, означающее что-то исключительно хорошее, капитан.

Моркоу выглядел шокированным.

– В самом деле?

– Да.

– Почему?

Ваймс задумчиво затянулся сигарой.

– Ты когда-нибудь видел собаку, лижущую свои яйца, капитан? Конечно видел, – продолжил он, когда Моркоу кивнул, – потому что они все время это делают. И если они делают это все время, значит эти яйца, черт побери, стоит полизать.

– Ну, я полагаю… – с сомнением сказал Моркоу. Ваймс стряхнул пепел.

– Оставим в стороне тонкости литературной теории, капитан, я был бы признателен за оценку нынешней ситуации в недвусмысленных выражениях. Никаких метафор, пожалуйста, простая речь.

– Чертовски ужасно, сэр.

Ваймс вздохнул.

– Я боялся, что ты это скажешь. Что-нибудь уже вспыхнуло?

– Буквально, нет, сэр.

– Давай на секунду притворимся, Моркоу, что меня интересуют любые события, которые дошли до твоего сведения, независимо от того, буквально или нет они подходят под определение «вспыхнули».

Моркоу поморщился.

– Реджа ударили по голове флагом, которым слишком воодушевленно махали, сэр.

– О боги. С ним все в порядке?

– Да, сэр, ему потребовалось всего мгновение, чтобы собраться вместе.

Пытаясь нарисовать в воображении образ констебля Реджа Башмака, пришивающего голову обратно посреди двух орущих толп чрезмерно энергичных демонстрантов, Ваймс еще раз затянулся сигарой.

– Что-нибудь еще?

– Э-э, кто-то пытался ударить констебля Дорфла, но я думаю, что через несколько недель его пальцы полностью срастутся.

– Нападение на офицеров стражи, да? – злобно рыкнул Ваймс, выплевывая сгоревший окурок.

– Констебль Дорфл держал его за воротник рубашки, сэр.

– Зачем?

– Э… кажется, он пытался повесить его на один из фонарных столбов. Для его же безопасности. Это был очень низкий человек, его могли растоптать.

Ваймс сделал паузу всего на секунду. Выражение лица Моркоу почти излучало невинность.

–… Хорошо, отлично, замечательно. Фантастика. Два случайных нападения на офицеров, а потасовка еще даже не началась. Передай всем, пожалуйста: я хочу, чтобы потери были сведены к абсолютному минимуму, как для наших парней, так и гражданских. Никаких дубинок, если нет угрозы. Никаких офицеров, разгуливающих в одиночку, ясно? О боги, чего хочет этот парень?

Молодой человек в одиночестве приближался к стражникам с про-нанокатианской стороны площади. В руках он держал что-то похожее на небольшую скатерть, раскрашенную в нанокатианские цвета, а одет был в мантию с капюшоном, до тошноты знакомую Ваймсу. Однако, в отличие от мужчин в лачуге, его капюшон был опущен, открывая гладкие, молодые черты лица и сверкающие фанатичным блеском глаза.

– Империя совершила акт неспровоцированной войны! – он закричал, тыча пальцем перед глазами Ваймса, как будто это было оружие. Взгляд Ваймса последовал за оскорбительным жестом, выражение его лица не изменилось. – Что вы собираетесь с этим делать? Ветинари поддержит угнетение целой расы?! Мы хотим независимости!

Он выглядел как подросток, у которого все еще молоко на губах не обсохло, но горел страстью и гневом за свое дело и стремился изменить мир, который прогнил до основания. Ваймс узнал этот взгляд. Когда он был в том возрасте, у него самого был такой.

Желчь поднялась в нем. Хотя протестующий был еще молод, он явно был нанокатианцем. Он даже был одет в эти проклятые одежды! Он – представитель того же народа, что и те бессердечные ублюдки в темной комнате, чье стремление к независимости и власти вылилось в переговоры посредством кнута, свечи и живого, дышащего заключенного со связанными руками. «Они бы угрожали твоей жене» – выл зверь внутри. – «Они бы причинили боль Сэму».

Глядя на молодого нанокатианина сверху вниз, он сказал, грубовато, но беззлобно:

– Иди домой, малыш, пока ты не пострадал.

Нанокатиец стоял на месте, дрожа, а Ваймс отвернулся. Медленно наклонившись, мальчишка поднял обломок кирпича – один из кусков разрушенной мостовой, которые всегда, кажется, оказываются в такие моменты на городских площадях, и завел руку назад.

Ваймс повернулся, когда парень бросил кирпич, который просвистел мимо его уха достаточно близко, чтобы он почувствовал, как поток воздуха взъерошил его волосы.

Это был хороший бросок. Он, вероятно, очистил бы площадь, если бы его не остановило лицо констебля Посети.

oOo

Солнце уже давно зашло, и на улице было темно. Звуки демонстрации давно стихли, и Саторская площадь опустела, если не считать валяющихся на земле бутылки и порванного флага.

Ваймс сидел в приемной Продолговатого кабинета, обхватив голову руками.

Он не собирался бить мальчишку, но вид бедного Горшка, растянувшегося на земле с окровавленным лбом, когда его разум был уже наполовину заполнен мыслями о жене и сыне, оказался слишком сильным.

Черт. Черт.

Конечно, парень не сильно пострадал, или, по крайней мере, не настолько сильно, чтобы Игорь не смог его залатать. Моркоу растащил их, прежде чем Ваймс успел нанести какой-либо серьезный ущерб, но дело было не в этом, не так ли? Он был герцогом чертового Анка, командором проклятой стражи… он должен был быть выше нападения на гражданских по мелким личным причинам, особенно когда это не более, чем глупые сопляки.

Ваймс так погрузился в свои мысли, что ему не нужен был нерегулярный тик… так… тиктактиктак… часов в приемной, чтобы превратить мозг в черепной суп. Когда он вошел, каша была уже наполовину готова.

– Входите, – раздался голос из кабинета. Наконец. Ваймс вяло выпрямился, перекроил свое выражение лица в некое подобие безразличия и открыл дверь.

Несмотря на то, что время близилось скорее к полуночи, чем к закату, Ветинари сидел за своим столом со всеми признаками свежести и бодрости, как будто он только начал день с плотного завтрака и щедрой чашки лучшего клатчского кофе. У него в руках был вечерний экземпляр «Таймс», который он просматривал с явным интересом.

– А, командор Ваймс. Я как раз читал о ваших героических подвигах сегодня днем, – указал Ветинари на первую полосу. Желудок Ваймса завязался в узел, когда он увидел иконографию. И карикатуру.

– Сэр.

– Если я правильно понимаю, мы были предельно близки к скандалу на Саторской площади.

Ваймс хлопнул обеими ладонями по столу, разрывая бумагу в руках у патриция.

– Прекрати это! Черт возьми, прекрати! Ты знаешь, что случилось, ты знаешь, что, черт возьми, случилось!

– Как ваш омнианский констебль, ваша светлость? Надеюсь, он не слишком сильно пострадал? – спросил Ветинари, складывая разорванную газету так спокойно, как будто по его мебели только что не лупили руками, а его чтиво не было уничтожено. Его взгляд задержался на стиснутых кулаках Ваймса, пока они не оторвались от полированной поверхности стола.

– Что? – переспросил Ваймс растерянно. – О? Он… Игорь залатал его, он… ничего страшного, только порез и синяк, сотрясение должно пройти через пару дней.

– Отлично. – Голос Ветинари был тихим. – А как ты, Ваймс?