Текст книги "Вопросы дипломатии (ЛП)"

Автор книги: Rungian

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

========== Интернациональные отношения ==========

Раздался звук, будто кто-то прихлопнул муху.

Ваймс открыл глаза. По крайней мере, его мозг сказал ему, что он открыл глаза. Основная проблема заключалась в том, что единственным обозримым объектом была все та же чернильная тьма, которая стояла перед глазами и тогда, когда они были закрыты. Ваймс даже предположил, что ослеп, но эту мелкую заботу быстро затмила куда более крупная проблема ужасной головной боли, которая буквально разрывала череп пополам. Ощущения были такими, будто Фред Колон, застрявший между мозгом и черепом командора, пытался выбраться наружу через левое ухо, в то время как его супруга отчаянно старалась втиснуться в правое.

Ваймс перевернулся на спину. Это оказалось ужасным решением, понял он, от души блеванув. Вокруг тут же завертелась яркая смесь разноцветных пятен, а пол, казалось, накренился на сорок градусов, или около того, заставляя его чувствовать себя так, словно он лежит на крутом склоне горы, населенной психоделическими кошмарами.

Сфокусировав взгляд на грубом каменном полу и мысленно заклиная его оставаться неподвижным, Ваймс попытался вспомнить, что произошло.

Прежде чем очнуться в кромешной темноте, он нанес визит во дворец патриция. Довольно необычным казалось то, что просьба об аудиенции исходила не от Ветинари, а от Стукпостука, но эффект был почти таким же: посещение дворца, куда он действительно не хотел идти и встреча с тем, с кем он действительно не хотел встречаться. Стукпостук беспокоился, но изо всех сил старался скрыть это. Вероятно, он бы преуспел перед любым другим стражником, кроме, возможно, Моркоу, который бывал порой неожиданно проницательным, и Ангвы, которая могла чувствовать запах эмоций.

Ваймс мельком увидел затылок Ветинари через оставленную ​​приоткрытой дверь кабинета. Это само по себе показалось ему подозрительным, так как Ветинари всегда закрывал двери, чтобы дать посетителям время как следует понервничать.

Это был не Ветинари, не так ли? Это был Чарли. Стукпостук объяснил, что его светлость сильно занят, и не может присутствовать. У Ваймса возникло отчетливое впечатление, что независимо от того, что в действительности устроил Ветинари, это было неожиданностью для клерка.

И затем… Стукпостук отвел его в Продолговатый кабинет и попросил найти патриция. Но зачем? Что вообще произошло?

Стукпостук ушел, и Чарли с ним. Ваймс пожал плечами, зажег сигару и принялся осматривать помещение, так, впрочем, и не обнаружив ничего необычного… а потом голову пронзила резкая боль, и мир погрузился в темноту. Похоже, он потерял сознание. Кто-то, судя по всему, попытался проломить его голову чернильницей. На плечах и в волосах остались подсохшие чернильные потеки.

Ваймс приподнялся на локтях, но это тоже оказалось ошибкой, поскольку его разум снова взорвался[1]. Осторожно коснувшись затылка рукой, он почувствовал, что немного выше уха выскочила шишка настолько огромная, что будь она яйцом, из нее бы вышел неплохой завтрак.

___________________

[1]Не буквально

___________________

Сопротивляясь желанию тела снова проблеваться, Ваймс обследовал себя на предмет других повреждений. Похоже, была предпринята небольшая попытка обезоружить его[2], но, к счастью, кроме вышеупомянутой второй головы, растущей выше уха, все его конечности казались целыми и невредимыми.

____________________________________________________________________________

[2]Это была очень поверхностная попытка, у Ваймса изъяли только доспехи и служебное оружие. Всестороннее разоружение Сэма Ваймса оставило бы его без суставов или даже костей.

____________________________________________________________________________

В ушах опять засвистела мухобойка, на этот раз – громче. Ваймс медленно моргнул. Должно быть, это была большая муха.

Постепенно в сером тумане начали вырисовываться смутные очертания предметов, доказывающие, что предположительная слепота – всего лишь мимолетная паранойя. Пол больше не плыл каждый раз, когда он осмеливался повернуть голову, да и тошнота, пусть очень медленно, но начала отступать.

Рядом кто-то безуспешно пытался убить муху. Каждый хлопок пронзал голову Ваймса болью. Он чувствовал себя, будто с похмелья, только без предварительного ощущения пьяной непобедимости. К черту.

Медленно, осторожно Ваймс поднялся на ноги. Он слегка покачнулся и вытянул руку, чтобы удержать равновесие. К счастью, рядом удачно обнаружилась стена.

С каждой секундой глаза привыкали к мраку. Постепенно зрение достаточно восстановилось для того, чтобы понять, что стен здесь четыре и расположены они друг к другу куда ближе, чем хотелось бы. В одной из них было прорублено небольшое окно, впускающее пыльный, тусклый свет, а в противоположной имелась тяжелая металлическая дверь.

Во всех отношениях это была тюрьма. На окне даже имелась решетка, совершенно ненужная, учитывая, что оно находилось в восьми футах над землей и шириной было меньше квадратного фута. Даже Рукисила или Шелли не смогли бы протиснуться в такое отверстие.

Комната была пуста, за исключением маленького бочонка, наполненного водой сомнительной свежести и…

Глаза Ваймса медленно сфокусировались на нечеткой фигуре человека, который стоял у стены в другом углу комнаты. Это была небольшая комната, и незнакомец находился не так далеко, но полумрак и головная боль затрудняли обзор. Тем не менее, Ваймс мог видеть достаточно, чтобы сказать, что фигура была одета в плащ с капюшоном, и здравый смысл подсказал ему, что это, должно быть, и есть человек, пытающийся прихлопнуть муху. Это означало, что странное, бесформенное нечто на полу было мухой. Да, Ваймс оказался прав, она была чертовски большой…

С каким-то смутным намерением спросить, где он, что произошло, и почему его голова гудит так, будто в ней отплясывали клатчские танцы, Ваймс, спотыкаясь, сделал несколько шагов навстречу незнакомцу прежде, чем его внутренний параноик догнал его и предупредил, что человеку, проснувшемуся с разбитой головой в темной тюремной камере, не стоит ожидать от всех окружающих дружелюбия.

Хорошо, что Ваймс остановился. Его разум наконец понял, что «мухобойка» была, по сути, кнутом с несколькими хвостами, а странная, изогнутая фигура на полу – человеком. Конец каждого хвоста кнута сверкал в полумраке, отчетливо обозначая присутствие закрепленных на нем металлических крючков. Крючки были предназначены для разрывания кожи, для срывания мяса с костей. Ваймс слышал о том, что такие орудия использовались на галерах, чтобы поддерживать дисциплину в море. Обычно простого присутствия надзирателя с подобной игрушкой в руках было достаточно, чтобы экипаж оставался спокойным и послушным. У бедняги перед ним, вероятно, от спины осталось не так уж много…

Снова моргнув, Ваймс сделал еще один медленный, осторожный шаг вперед. Как бы ни кипела в нем злоба при виде жалкого свертка на полу и мучителя в капюшоне, он понимал, что наименее разумным для него сейчас было бы торопиться, не понимая ситуации. Вероятно, он все равно рисковал бы ради мертвеца: если кнут еще не убил его, то заражение и потеря крови уж точно завершат начатое. Однако, профиль жертвы казался смутно знакомым. В нем было что-то…

У Ваймса отвисла челюсть, и его снова чуть не вырвало. Несмотря на мертвенную бледность и еле живой вид, долговязая фигура, худое лицо и остатки этой дрянной пижонской бородки не давали возможности ошибиться.

Это был лорд Ветинари.

Разум Ваймса пытался осмыслить то, что открывалось его взгляду, но при этом никак не могло быть правдой. Может быть, удар по голове оказался слишком сильным?

Руки Ветинари связали веревкой, а его запястья прикрепили к толстому деревянному столбу, который поднимался не более чем на десять дюймов над полом. Это означало, что он был вынужден либо оставаться в своем текущем положении, согнув колени под грудью, и подставив оголенную спину для побоев, либо лежать плашмя на грязном каменном полу.

Ваймс спросил себя, сможет ли он схватить незнакомца в черном, прежде чем тот успеет нанести удар? Смог бы, конечно, если бы не тот прискорбный факт, что ему все еще едва удавалось самостоятельно держать равновесие. Стоит ли, при таком раскладе, даже пытаться?

Второй человек в капюшоне, которого Ваймс до этого даже не заметил, оторвался от стены и прошипел что-то на языке, которого Ваймс не понимал. Когда Ветинари не ответил, мужчина нагнулся и схватил его за темные волосы, дернув бледную голову и заставив патриция смотреть ему в глаза. Ветинари сверкнул ледяным взглядом, который, несмотря на усталость и напряжение, был почти узнаваем, как и одна из его коротких, но пугающих улыбок. С отвращением человек отпустил волосы патриция и снова растворился в полумраке.

«Хорошо, что он не решил играть в героя» – подумал Ваймс. Он бы с трудом справился с одним человеком в таком состоянии, не говоря уже о двух.

Лорд Ветинари был обнажен по пояс, его спина и бока сверкали от пота и крови и были перепачканы грязью. С этой дистанции и при таком освещении невозможно было сказать, был ли патриций целенаправленно раздет, или его одежда просто порвалась под ударами плети. Как долго его избивали? Предположительно, в течение немалого времени, прежде чем Ваймс проснулся, если сеть рубцов и порезов на бледной коже была каким-то признаком.

Кнут снова опустился на спину Ветинари, срывая очередную полоску кожи. Тело патриция вздрогнуло, его голова склонилась над связанными руками.

Человек с хлыстом опустил ногу на затылок Ветинари и толкнул патриция лицом в пол, усыпанный крысиным пометом. Он адресовал Ваймсу самодовольную усмешку и издевательский поклон перед тем, как покинуть комнату. За ним последовала вторая, молчаливая фигура. Дверь за ними захлопнулась с безысходным щелчком, подозрительно похожим на звук сработавшего замка.

Ветинари поднял голову, сплевывая песок и грязь. Его лицо было окровавлено, но, похоже, виною тому стала уже наполовину зажившая разбитая губа. Более циничная часть разума Ваймса предположила, что патриций, вероятно, получил пинка в следствии одного из своих обычных остроумных ответов. Эти головорезы не выглядели как люди, у которых много терпения или чувства юмора для того, чтобы терпеть подобный тон.

– А, Ваймс… – Чуть повернул голову в его сторону Ветинари. Тон был знакомым, но голос стал слабым и хриплым из-за побоев и недостатка воды. Слова Ветинари проговаривал гораздо медленнее, чем обычно, и ему иногда приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание. – Понятно… Я рад вашему обществу.

– Что за чертовщина здесь творится?

– Я поражен, что вам не удалось… справиться с этим, командор. Нас похитили…

– Шишка на моей голове уже намекнула мне на это, – раздраженно проворчал Ваймс, наклонившись, чтобы изучить узлы вокруг запястий лорда Ветинари. – Я имел в виду, что, черт возьми, вы здесь делаете? Я случайно наткнулся на ваши вечерние развлечения? Должен ли я появляться на аудиенциях в цепях, ремнях и с кляпом во рту?

– Не думаю, что это хорошая идея, – кашлянул Ветинари, – это сделает ваши длинные и подробные отчеты несколько более трудными для понимания.

– Послушайте, вы…

– К сожалению, – прервал собеседника Ветинари. Его голос был тихим, но все еще достаточно сильным, чтобы мгновенно заставить замолчать. – Я совершил серьезный промах… о чем непременно расскажу вам, если вы будете так добры, что поможете мне встать.

Внезапно Ветинари выдохнул сквозь зубы, и его тело сотрясла крупная дрожь. Ваймс моргнул, вспоминая, что, несмотря на способность без усилий быть самым хладнокровным, язвительным и спокойным существом на Диске, лорд Ветинари был всего только человеком, а в настоящее время – человеком в весьма затруднительном положении.

– Они избивали вас цепью? – Склонившись над веревкой, Ваймс взглянул на израненную спину Ветинари. Выглядела она так, будто особенно неловкий танцор с ножами вместо ног проковылял на ней свое неуклюжее танго. Патриций невесело улыбнулся.

– Они использовали хлыст, ваша светлость, но, к сожалению, он сломался.

Ваймс пробормотал что-то о том, что кожа Ветинари такая же железная, как и его характер. Ветинари тактично притворился, что не услышал.

Веревка натянулась, когда пальцы Ваймса завозились с узлом вокруг столба. Патриций терпеливо молчал, пока Ваймс бормотал проклятия и пытался игнорировать жгучую боль от шишки на голове. Узел был затянут отменно, а он еще не до конца приспособился к сумраку их темного узилища, вдобавок один глаз практически ничего не видел.

– Вот! – выдохнул он с некоторым самодовольным удовлетворением, когда веревка упала… только со столба. Похоже, похитители Ветинари не были настолько глупы, чтобы связать руки и привязать его к полу тем же узлом.

Ветинари со стоном выпрямился, и Ваймс услышал щелчок, когда патриций выгнул спину.

– Спасибо, ваша светлость. Вы мне очень помогли.

– Я еще не закончил, – пробормотал Ваймс, пытаясь освободить тонкие, белые руки.

Десять минут спустя он все еще пытался, но о его усилиях свидетельствовали разве что потертый край веревки и покрасневшие, окровавленные пальцы.

– О боги! – Воскликнул он, вскидывая руки от разочарования. Это было ошибкой, так как цветные звезды вспыхнули перед его глазами во второй раз, а череп протестующе запульсировал.

Ветинари продолжал сидеть, слегка вытянув руки в сторону Ваймса.

– Будете ли вы снова пытаться, ваша светлость или вы довольны собой?

Ваймс скривился. Неужели Ветинари думает, что он делал это для веселья, как способ убить время? Может быть, как лекарство от головной боли?

– Тогда делайте это сами, – угрюмо пробормотал он, – потому что я прекрасно провожу время и не имею ни малейшего желания сдирать с себя кожу в обмен на неблагодарность. – Легкое чувство вины укоризненно шепнуло ему, что он никогда бы не сказал этого вслух, если бы руки Ветинари были свободны. Он смущенно прогнал эту мысль.

Как ни странно, патриций улыбнулся:

– Вы знаете, почему наши друзья в капюшонах решили использовать веревку вместо кандалов, ваша светлость? Ведь здравый смысл подсказывает, что кандалы – более разумный выбор?

– Нет, и мне все равно.

– Из оков, – продолжал Ветинари, – легко освободиться при наличии тонких запястий, особенно если металл мокрый. Веревка же не скользит и разбухает при намокании. Можно сказать, что чем больше жертва борется, тем больше гарантия, что она останется связанной.

Ваймс снова опустил глаза на связанные руки патриция и поморщился. Его глаза, наконец, полностью привыкли к мраку, и теперь он мог ясно видеть, что веревка растрепалась и разбухла в некоторых местах, а на опухших, покрасневших запястьях Ветинари темнеют глубокие ссадины, показывающие, как безуспешно он боролся за свободу.

Ваймс перевел взгляд на свои пальцы, на которых также остались следы крови. Его неуклюжие попытки развязать узел, должно быть, причиняли Ветинари боль. Но почему тот не велел ему прекратить?

Разумеется те, кто устроили все это, осознавали, что Ветинари со свободными руками, даже полубессознательный и израненный, является одним из самых опасных людей, живущих на Диске, поэтому похитителями были приняты все меры предосторожности, чтобы пленнику не удалось вырваться.

– Что, черт возьми, происходит? Как долго вы здесь? – Спросил Ваймс, голосом едва громче шепота.

– Кажется, пять дней. Возможно – семь.

– Семь…

– Трудно сказать точнее. Свет в этом окне меняется с течением времени, но сохраняет преимущественно серую палитру. О, и я боюсь, что по крайней мере часть заключения я провел без сознания, поэтому мое ощущение времени, к сожалению, несколько пострадало.

Ваймс пораженно уставился на него. От пяти до семи дней. Неудивительно, что Стукпостук был так озабочен и при этом выражался настолько расплывчато. Трудно было сказать кому-то в Анк-Морпорке, что патриций пропал, если вы не хотите, чтобы эта новость распространились по всему городу в считанные секунды. Даже в пустом и, казалось бы, безопасном Продолговатом кабинете. Стукпостук хотел, чтобы Ваймс занялся работой. Ветинари пропал и командор… нашел его.

Ну, то есть он же сделал это, не так ли? Правда не совсем в том смысле, в котором хотел Стукпостук. В этой камере он стал просто еще одним заключенным, но, по крайней мере, со свободными руками.

Раз не удалось развязать патриция, возможно, он мог бы сделать хоть что-то полезное…

Порадовавшись про себя, что сегодня он, слава богам, надел под доспехи старую рубашку, Ваймс оторвал кусок ткани от одного из рукавов и подошел к бочонку, чтобы окунуть лоскут в воду. Сибилла обиделась бы, если бы он испортил одну из тех дорогих, модных рубашек от Пастуха и Эдвардса, что она дарила ему в последнее время.

– Можно взглянуть на вашу спину, сэр? – спросил он, возвращаясь к Ветинари. Тот моргнул и молча повернулся к Ваймсу спиной. Похоже, тролль со стамезкой пытался сыграть на ней в крестики-нолики и, закончив, решил перечеркнуть поле. Разглядывая сочащиеся кровью узоры, Ваймс заколебался.

– Э-э…

– Не беспокойтесь о том, чтобы причинить мне боль, ваша светлость, – ровным голосом проговорил патриций, – раны необходимо промыть, это важнее.

Начав с левого плеча, Ваймс принялся аккуратно стирать с израненной кожи кровь вперемешку с грязью. Дыхание лорда Ветинари почти не изменилось, но его мышцы напряглись и задрожали, и если бы Ваймс смог увидеть его лицо, он бы заметил, как ледяные глаза быстро закрылись. Кожа под руками Ваймса была красной и опухшей.

Ваймс продолжал обмывать спину Ветинари в меру своих возможностей, грязной водой и грязным клочком ткани. Немало вопросов созрело в его воспаленном мозгу. Он остановился на самом простом.

– Как?

– Похоже, что в мою чернильницу было добавлено какое-то снотворное. Должен сказать, очень эффективное.

– «Чернильница», – тупо повторил Ваймс, внезапно вспомнив, чем в него швырнули. Какой удачный способ убрать доказательства: большая часть была разбита об его голову и край шлема. Несомненно, дворцовые слуги, смывающие пятна чернил с пола, пренебрегут их проверкой на следы яда. Единственные доказательства остались на его волосах и лице, и командор искренне надеялся при первой же возможности избавится от них, приняв ванну.

Он нахмурился:

– Вы пьете чернила?

Ветинари выразительно оглянулся через плечо. Эффект, правда, был несколько смазан судорогой, которая исказила его лицо, когда рука Ваймса скользнула по одной из более глубоких ран, где крюки плети вспороли кожу почти до самой кости.

– Полагаю, ваше невежество может быть… простительным, исправьте меня, если я ошибаюсь, но ведь вы не тот человек, который много времени проводит за бумажной работой.

– Вы правы, сэр.

– Я понял это, читая… ваши письменные отчеты. – К счастью, Ветинари сейчас не видел выражения лица собеседника. Ваймс сверлил его спину одним из тех взглядов, который пригвоздил бы к земле и целую ораву преступников. – Все дело в том, что когда много пишешь, то… необходимо намочить нижнюю часть пера, чтобы чернила продолжали течь.

– Значит, вы лизали кончик пера, – мрачно закончил Ваймс.

– Совершенно верно.

Ваймс отступил назад, бросив влажный обрывок рубашки на пол. Он чуть не окунул его в бочонок, чтобы прополоскать, но сдержался, когда понял, что это их питьевая вода. Пить воду, сдобренную кровью патриция, явно было не лучшей идеей.

– Думаю, я сделал все, что мог, – сообщил он, вытирая руки об штанины. – Но раны все еще кровоточат, и вода тут не поможет.

Ветинари кивнул. Он тихо вздохнул и медленно сел, опершись затылком о камень. Ваймс заметил, как осторожно патриций держит спину на расстоянии от стены. Ваймс несколько секунд наблюдал за ним, но затем все же отмер и тоже уселся.

– Итак, кучка ряженых психов похитила вас, чтобы привязать к столбу и избить до полусмерти? Ха, – он зло рассмеялся, – я почти скучаю по дракону! Что им от вас нужно?

– Информация, – спокойно ответил Ветинари. Его тощее тело все еще мелко подрагивало.

Ваймс не считал себя хорошим дипломатом, но даже он знал, что обычно политические вопросы решаются не так. Стандартная процедура получения информации из другой страны заключалась в том, чтобы отправить туда нарядных шпионов, назвав их послами, но никак не в том, чтобы похищать местного тирана и использовать его в качестве груши для битья.

– Вы когда-нибудь слышали о Наноке, командор?

– Наноке?

– Это не совсем страна, – Ветинари закрыл глаза и сложил руки в молитвенном жесте. – Это княжество Агатской империи, очень близкое к Тин Лину, но жаждущее независимости. Тамошние граждане – нанокатиане – крайне изобретательны и, судя по их послужному списку, успешно идут к своей цели. Им уже удалось заставить руководство Агата провести предварительные переговоры – впечатляюще для региона, в котором только недавно прекратили сжигать пожилых людей, чтобы предсказать погоду.

– Тин Линг? Это другая сторона Диска! Какое это имеет отношение к Анк-Морпорку?

– Возможно, они хотят, чтобы Анк-Морпорк финансировал их военные действия или поддерживал их восстание, – ответил Ветинари, – Кто знает, что происходит в умах отчаявшихся людей, командор.

Его тон не изменился, но Ваймс достаточно хорошо изучил повадки и особенности патриция, чтобы понять, что тот темнит.

– Чего они хотят от вас?

– Я не могу этого сказать.

– Но вы понимаете их язык, не так ли? Вы понимаете, что они говорят? Так чего они хотят?

– Я не могу сказать.

Ваймс сдался. У него было больше шансов обучить Детрита пониманию теории полярности Диска в жаркий летний день.

– Тогда скажите хотя бы, – прорычал он, прислонившись головой к стене, – почему я здесь?

Усталый голос Ветинари звучал искренне удивленно.

– Почему? Сэр Сэмюэль, я полагал, что это очевидно! Потому что во всем Анк-Морпорке вы – тот, кто с наибольшей вероятностью найдет меня!

oOo

Ваймс открыл глаза, когда в голову вонзилось копье боли, и понял, что задремал. Свет, льющийся из окна, был немного ярче, чем раньше. Теперь он понял, что имел в виду Ветинари, определить время суток действительно было проблематично.

Ветинари… Ваймс оглянулся. Лорд Ветинари все еще сидел в том же положении, что и когда командор закрыл глаза. Однако сейчас его рот был приоткрыт, а дыхание затруднено. Ваймс, тем не менее, был рад этому, так как это было подтверждением хотя бы того, что патриций все еще жив. Приглушенный свет делал лицо Ветинари почти серым, придавая ему восковую бледность, схожую с оттенком кожи Реджа.

Ваймс нерешительно коснулся лба Ветинари и тут же отдернул руку. Бледная кожа была горячей, липкой и влажной от пота. Похоже на начальную стадию лихорадки.

– А, Ваймс… вы не спите, – прохрипел патриций совершенно не свойственным ему голосом. – Я бы хотел… немного воды.

Ваймс помог ему подняться на ноги. Это оказалось не так просто, из-за того, что Ветинари с трудом держал равновесие, и руки Ваймса, мокрые от крови и пота, скользили по бледной коже. Патриций несколько раз падал на колени, и Ваймсу приходилось снова помогать ему подняться. Ваймс с мрачным восхищением отметил стойкость и упорство этого человека.

Когда Ветинари распрямился и пошатнулся по направлению к бочонку с водой, поддерживающий его под руку Ваймс заметил, как что-то маленькое и округлое выскользнуло из рваных клочков одежды и, дважды отскочив от пола, укатилось в сторону. Ваймс с напряжением наблюдал за ним. Это было похоже на таблетку.

– Что это такое?

– Мера предосторожности, – спокойно ответил Ветинари, не глядя на него.

– Это яд. – заявил Ваймс. Ветинари слабо улыбнулся и, хотя он не дал прямого ответа, ему и не нужно было. Молчание было достаточным подтверждением. Ваймс вспыхнул.

– Сволочь! Вы, черт возьми, ублюдок! – Прорычал командор. – Зачем, черт вас дери, я потрудился очистить ваши раны и спасти вас от лихорадки? Отравление? Серьезно?! Ваш образ неприкасаемого тирана так важен для вас?

Ветинари поднял свои связанные руки и похлопал себя по лбу:

– Здесь информация… секретная информация, ваша светлость, которая не может попасть в руки врагов Анк-Морпорка.

– Ты высокомерный…

– Ради блага города, – Ветинари прервал его тоном, не терпящим возражений, хотя его голос оставался таким же слабым, как и истощенное тело. – Благополучие Анк-Морпорка и его стабильность стоят больше, чем жизнь одного человека. Я думал, вы это знаете, ваша светлость. – В его голосе зазвучали легкие наставительные нотки, как будто он был учителем, отчитывающим ребенка за то, что тот забыл таблицу умножения. – Если бы наши щедрые хозяева хотели, чтобы я умер, я не сомневаюсь, что уже был бы трупом. В настоящее время я полагаю, что, будучи живым, я все еще представляю некую ценность. В моей голове заключено много знаний, ваша светлость, и публичное разглашение этой информации может повлечь за собою серьезные последствия для Анк-Морпорка. Пускай я и не могу назвать ежедневное избиение приятным, это, по крайней мере, терпимо. Если, хотя я искренне надеюсь, что этого не произойдет, что-то изменится, то я перестану быть ценным для города и буду так же опасен, как и секреты, которые я, скорее всего, выдам.

Ваймс открыл рот, чтобы еще раз высказать этому несносному человеку все, что он о нем думает, но запнулся. Из глубин его памяти всплыло лицо Моркоу.

Личное – это не то же самое, что важное.

Кто еще мог считать так, кроме Моркоу и Ветинари? Кто еще поставил бы Анк-Морпорк, эту жалкую выгребную яму, полную эгоистов, выше собственной жизни? Ваймс всегда считал город в определенной степени своим, но был достаточно циничен, чтобы понимать, что вряд ли его когда-нибудь поблагодарят за службу.

Моркоу почти повсеместно уважали в Анк-Морпорке, даже любили. Ветинари… его больше боялись, чем восхищались, но он был полезнее живым, чем мертвым. И теперь кровавый тиран готов был заплатить своей жизнью, защищая тех людей, которые бросят его в клетку к метафорическим волкам в любой миг, как только переменится ветер… которые уже неоднократно делали это ранее…

– Нет. – наконец вдохнул он. Огонь ярости утих, оставив после себя только тоскливо тлеющие угли.

– Нет? – переспросил Ветинари.

– Нет. Что, черт возьми, произойдет, если вы умрете? Кто вас заменит? Вы редкостный ублюдок, но, по крайней мере, позволили людям спокойно жить, если они невиновны, – «Ну, не настолько виновны, чтобы кого-то беспокоить. В конце концов, мы говорим об Анк-Морпорке» – одернул себя командор. – Если гильдии начнут вражду, люди будут мешать. И люди будут убиты. Если бы только вы были под ударом, мне было бы все равно…

– Как мило…

– …но это не только вы. – Проигнорировал реплику патриция Ваймс. – Если вы умрете здесь, вот так… тогда Анк-Морпорк умрет с вами. Между нашими людьми начнется война и ничего человеческого в ней не будет!

У стены Ветинари мог стоять без поддержки, пусть и с трудом. Ваймс воспользовался возможностью, чтобы наклониться и поднять маленькую таблетку. Хотя это оказалась не таблетка, а семя. Ваймс держал его между большим и указательным пальцами. Он ничего не знал о ядах.

– Это мышьяк? – спросил он, вспоминая свечи.

Ветинари кашлянул, вероятно это означало смешок.

– Нет. Мышьяк слишком легкий в приобретении, медленно действует и имеет чрезвычайно высокий уровень выживаемости, если он достаточно быстро извлечен из организма. То, что вы держите в руке, ваша светлость, – это семя особого дерева, которое содержит природный компонент, известный как стрихнин.

– Стрихнин, – задумчиво повторил Ваймс.

– Да, командор. Я бы посоветовал вам не касаться рта и глаз, пока у вас не будет возможности вымыть руки.

– Это действительно так опасно?

– О да, – Ветинари был смертельно серьезен. – Он убивает в течении получаса. Вряд ли это можно назвать приятной смертью, конечно. Однако эффективность в разы выше, чем у того же мышьяка.

Ваймс уставился на маленькое, совершенно невинное на вид зернышко. Когда патриций продолжил, его голос звучал почти шепотом.

– Я хочу, чтобы вы дали его мне, ваша милость, если окажется, что я… могу сказать слишком много.

– Нет, – прямо заявил Ваймс.

– Я бы оставил его у себя, но моя одежда, как вы можете видеть, недостаточно прочна для этого.

– Нет.

Намек на улыбку тронул губы Ветинари.

– Нет, ваша светлость?

Ваймс фыркнул:

– О, извините, я ошибся. Я имел в виду черт возьми нет! Если я решу прикончить вас, то это будет виселица.

Выражение лица патриция было непроницаемым, он разглядывал Ваймса на несколько секунд дольше, чем тому было комфортно. В иной ситуации Ваймс перевел бы свой взгляд на точку чуть выше и левее его уха, но на этот раз командор позволил себе смотреть прямо в эти поразительно голубые глаза.

В нем вспыхнула холодная ярость. Сколько раз он хотел убить Ветинари, или, по крайней мере, разбить мерзавцу лицо? И теперь патриций: неприкасаемый, невозмутимый, бесстрастный тиран Анк-Морпорка – попросил смерти. В его словах не было ни намека на завуалированный приказ, это была просьба, такая же простая, как шишка на голове Ваймса.

Он ударил ногой по ближайшему предмету, оказавшемуся рядом.

Лорд Ветинари терпеливо прикрыл глаза, когда бочонок с водой пролетел через полкомнаты и прокатился до стены, оставляя за собой мокрый след.

– Я бы предпочел, – сказал он со спокойствием и смирением человека, столкнувшегося с небольшой проблемой, вроде домашнего животного, нагадившего на дешевый ковер, а не надвигающейся угрозой обезвоживания, – чтобы вы это сделали это после того, как я попью из него.

Вспышка ярости несколько утихла, когда Ваймса настигло запоздалое осознание.

– О, – пробормотал он, глядя на валяющийся в углу бочонок, окруженный лужей воды на полу, – извините.

Ветинари нетерпеливо махнул рукой.

– Я мог бы попросить еще, верно? – пробормотал Ваймс, чувствуя себя немного виноватым. – Я думаю, даже эти люди немного знают морпорский… – командор моргнул, понимая, что они довольно долгое время были предоставлены сами себе. В сознание невольно закралось нехорошее подозрение. – Кстати, как часто они сюда заходят?

– Это первый раз, когда они оставили меня в покое на какое-то время. Думаю, они надеются, что вы будете в ужасе от того, чему стали свидетелем, и убедите меня выдать все тайны, чтобы спастись от дальнейшего унижения, или что-то в этом роде.

Ваймс удивленно моргнул. Ветинари слабо улыбнулся ему.

– Они хитры, ваша милость, но наивны. В некоторых случаях эти люди очень хорошо информированы, но в других – заблуждаются.

– Я вижу, вы все понимаете и контролируете, – холодно проронил Ваймс, снова пиная пустую бочку.

– Отрадно больше, чем они, – ответил Ветинари тоном, совершенно не соответствующим его надломленному голосу, после чего снова сел и прикрыл глаза, намекая этим, что разговор окончен.