Текст книги "Изумруд твоих глаз (СИ)"

Автор книги: Росса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Хвостик, говоришь? – зло сверкнул на меня парень своими зелёными глазищами.

– Женьк, да ладно тебе, – я, наконец, не выдержал и заржал. – Прикольно будет. Леон точно оценит. А ты, в следующий раз, излагай свои просьбы более ясно, я же тебя переспрашивал, точно ли тебе нужна именно белочка.

– Ладно, – протянул Женя, – выметайся, мне ещё подготовиться надо.

Я не стал спорить и покорно потопал на выход, хотя мне очень хотелось остаться и увидеть выражение лица Леона. Думаю, оно будет незабываемым.

Леон.

Возвращаясь в пятницу после работы домой, я заскочил в магазин, чтобы купить тортик. Решил помириться с Женькой. Выбрав торт с премилым названием “Белочка” и купив бутылку вина, с чувством выполненного долга поднялся на свой этаж. В квартире стояла тишина. Я прошёл на кухню, сгрузил на стол покупки и направился искать, своё рыжее солнышко. В его комнате обнаружился только Лео, спящий на кровати. Наш котёнок оказался жутким лентяем, и если не пакостил, то спал.

– Жень, – позвал я.

В зале включилась музыка. Ага, понятненько. Эта бестия опять что-то задумала. Я ухмыльнулся и направился на звук красивой ритмичной мелодии. Открыл дверь и замер на пороге.

– Охренеть, – это всё что мне пришло на ум, когда я увидел Женьку. Осторожно добрался до дивана и сел, не переставая при этом таращиться на своего парня.

– Я вроде бы давно не пил, так почему ко мне белочка пришла? – возник у меня резонный вопрос.

Глядя на Женьку я честное слово не знал, плакать мне или смеяться. Он стоял посреди комнаты, одетый в оранжевый топик, который едва доходил до пупка. Такого же цвета юбочку в крупную складку. Юбочка тоже была в любимом стиле Кирилла – минималистическом. Я опустил взгляд на Женькины ноги, запакованные в оранжевые же гольфики с тоненькими белыми полосочками в районе резинки. Но как будто мало было всего этого. Женька крутанулся так, что юбочка сделала взмах вокруг его стройных ног, повернулся ко мне спиной, и я уперся взглядом в премилый пушистый хвостик. Это было последней каплей, в приступе дикого хохота я повалился на диван и сквозь смех спросил:

– Женечка – солнышко, а ушки где? Я требую ушки с кисточками.

Моё рыжее чудовище сверкнуло на меня злыми глазами и, вдруг плюхнувшись попой на пол... заревело. По его щекам катились крупные горючие слёзы. Вот этого я никак не ожидал. Подскочил к нему и, подняв на руки, сел в кресло, усадив его к себе на колени.

– Ну не плачь, зайка. Не надо. Прости меня, дурака. Я тебе тортик купил. Пойдём, скушаем, а, зай?

– Я не заяц, а белка, – усмехнулся мне в шею Женька, а я потянул его за волосы и повернул его голову так, чтобы видеть лицо.

– А слёзы где?

Он ухмыльнулся.

– Действенно, правда? Как ты меня сразу жалеть кинулся. Ути-пути прямо.

– Ну, держись, бельчонок. Сейчас ты у меня получишь.

Женька взвизгнул и, слетев с моих коленей, рванул в сторону спальни, вереща:

– Не тронь меня! Я в гринпис пожалуюсь! Там нас, бедных животных, защищают от таких браконьеров как ты. Ааааа, руки прочь! Свободу белкам! – заорал он ещё громче, когда я его поймал и, обняв за талию, прижал к себе.

В порыве борьбы мы оба рухнули на кровать. Я прижал его к блестящему покрывалу и поцеловал.

– А стриптиз? – выдохнул он мне в губы. – Я ещё стриптиз приготовил.

Я улыбнулся, съехав с кровати вниз и потянув его за собой, так что он, оставаясь лежать, касался ногами пола.

– Стриптиз, говоришь? – я осторожно начал снимать с него гольфы, скользя губами по ноге. – Со стриптизом я тебе помогу.

Евгений.

У него такие горячие губы, что, когда он прикасается ими к моему телу, мне кажется, что в месте прикосновения должны оставаться ожоги. От каждого такого касания меня перетряхивает. Тело предательски начинает хотеть большего, чем просто поцелуи. Я почувствовал, как мягкая ткань заскользила по моим ногам, а вслед за ней этот же путь проделали его губы. Я тут же вспыхнул, отзываясь на ласку:

– Лёнь, – он оторвался от моих ног и снова навис надо мной, требовательно, глядя в глаза.

– Чего ты хочешь, бельчонок? Скажи мне.

– Тебя, – выдохнул я, – хочу тебя. Всего без остатка.

Толкнул его, опрокидывая спиной на кровать, усаживаясь на бёдра и начиная расстёгивать рубашку. Нарочито медленно. Пуговичку за пуговичкой, превращая свои действия в пытку. Добравшись до последней, распахнул нежный шёлк и положил руки ему на грудь, ощущая под ними биение его сердца. Как же было приятно чувствовать бархат его кожи под своими пальцами. Я начал осторожно и всё такими же медленными движениями гладить его грудь и живот, спускаясь к поясу брюк. Соскользнул с бёдер на колени, расстегнул ремень, пуговицу, молнию.

– А чего хочешь ты? – мой голос приобрёл лёгкую хрипотцу, сказывалось растекающееся по всему телу возбуждение.

– Тебя, солнышко моё.

Я только кивнул, высвобождая его уже напряжённую плоть.

– Буду сдавать первый экзамен, – я нежно улыбнулся, глядя в его недоумённые глаза и склонился к его паху. Осторожно провел языком по набухшим, выступающим венкам на его плоти. Услышав лёгкий стон, улыбнулся. Мне и хотелось, чтобы он стонал. Мне хотелось понимать, что ему хорошо со мной. Покрывая его член лёгкими поцелуями, прошёлся губами от основания к головке, очертил языком уздечку. Лёня подался мне навстречу, но я отстранился. Лаская его плоть рукой, прошептал так, чтобы он слышал.

– Скажи мне то, что я хочу услышать. Скажи...

– Люблю тебя, – выдохнул он.

Я счастливо улыбнулся и, наклонившись, сомкнул губы вокруг его возбуждённой плоти. Вспомнил всё, что он проделывал со мной, всё удовольствие которое дарили мне его губы и язык. Я должен доставить ему такое же, а может и большее. И к чёрту отсутствие опыта, я смогу это сделать. Ласкал его языком губами, стараясь вобрать в себя как можно глубже. Не думая в данную минуту больше ни о чём. Сходил с ума от его лёгких стонов и вскриков. От звука своего имени на его губах. Его пальцы впились мне в волосы, а сам он неосознанно подавался навстречу моим движениям, задавая ритм. Я дарил ему удовольствие и получал его сам, только от осознания того, что ему хорошо со мной. Толчок, ещё толчок и он с вскриком излился мне в рот. Я, слегка захлебнувшись с непривычки, тем не менее, проглотил всё, что он мне отдал.

– Ты вкусный, Лёнька, – мне не было противно, наоборот, я был счастлив, что смог это сделать, смог провести его за грань.

Он улыбнулся, посмотрев на меня глазами полными откровенной страсти и желания. Этот взгляд не был туманным, наоборот... Его глаза сияли, ярче звёзд на ночном небе.

– Солнышко моё, – притянул меня к себе, снимая топик и нежно касаясь моих набухших сосков губами. Слегка прикусывая и тут же целуя. А я, не стесняясь, стонал, прижимая его голову к своей груди, закопавшись пальцами в его густых русых волосах. Разум уже давно не работал, а перед глазами плясали разноцветные круги. Меня просто трясло от дикого возбуждения. Хотелось всего и сразу: его губ оставляющих поцелуи на моём теле, его плоть во мне.

– Лёнечка, пожалуйста... пожалуйста...– я сам не ожидал, что у меня может быть такой умоляющий голос. – Лёнечка.

– Бельчонок мой! – его голос полный нежности, вызывал во мне бурю эмоций, на глаза невольно навернулись слёзы. – Малыш, ты плачешь? – он удивлённо слизнул со щёк покатившиеся слезинки. – Почему?

– Я не могу больше терпеть! Не могу.

Он накрыл мои губы своими, вовлекая в поцелуй. Нежный, дразнящий, невероятно сладкий. Я окончательно потерялся в ощущениях стараясь прижаться к нему, как можно плотнее, потереться об него. Он давно стащил с себя и меня всю одежду, поэтому ничто не мешало мне ощущать его разгорячённое тело на своём. Оторвавшись от моих губ, Ленька сел между моих ног и слегка приподнял мои бёдра. Через секунду я почувствовал, как его пальцы входят в меня. Ни боли, ни дискомфорта, лишь слегка холодящие ощущения от смазки. Я подался навстречу его пальцам, сам насаживаясь на них. Он ласкал меня внутри, как мог нежно, то и дело, задевая простату. Моё тело прогибалось от наслаждения и требовало всё большего и большего. Я метался по подушке не в силах совладать с эмоциями, уже не контролируя стоны и крики, слетающие с губ. Плывя по волнам наслаждения, с трудом уловил момент, когда пальцы заменила его плоть. Секундная боль и он полностью внутри меня. Лёнька застыл, позволяя мне привыкнуть, не понимая, что мне этого не нужно.

– Двигайся, – хрипло шепчу я, – пожалуйста.

И сам подался ему навстречу, подстраиваясь под заданный им ритм. Каждый его толчок, заставлял меня прогибаться, подбрасывая моё тело вверх. В какой-то момент я вцепился в его плечи, оставляя на них кровавые полосы. Тело просто выгнуло дугой, и я кончил, увлекая Лёньку за собой.

Сознание возвращалось медленными толчками. По всему телу разливалась приятная слабость. Я оказался прижатым спиной к Лёнькиной груди и чувствовал, как его губы касаются моего виска, слизывая капельки пота.

– В душ? – тихо прошептал он мне на ухо.

– Угу! – я улыбнулся, поворачиваясь и утыкаясь ему в плечо. – И кто-то там о тортике говорил. Как кстати он называется?

Над моей макушкой послышалось весёлое хмыканье, я поднял голову и столкнулся взглядом с его голубыми, искрящимися весельем, глазами.

– Ты не поверишь, – он поцеловал меня в лоб. – Тортик называется “Белочка”

Глава 29

Леон.

Проснулся утром от того, что меня усиленно трясли за плечи и вопили над ухом.

– Лёнька, просыпайся! Просыпайся, я тебе говорю! Солнышко уже встало!

Я открыл глаза и увидел Женьку, уже одетого и почему-то сидящего на мне верхом.

– Женька, и что у тебя за дурацкая привычка вскакивать в выходные ни свет ни заря? Дай поспать. И вообще... где ты видишь солнышко? На улице мерзко и пасмурно.

– Так я же встал! А тебе что какое-то другое солнышко нужно? – он надул губы.

– Не дуйся, – я чмокнул его и посмотрел на часы. – Мама дорогая! Семь утра! Ты сдурел?

– А вот и нет. Ты меня должен отвезти к Кириллу на прогон показа, а потом мы идём с тобой на свидание.

– Куда мы идём? – закашлялся я.

– На свидание. Хочу цветы, конфеты и в кино. А потом мы тебе тоже какой-нибудь костюмчик подберём. Не всё мне белочек играть.

– И какой? – он лукаво посмотрел на меня.

– Например, – сделал вид, что задумался, – моржика. Так и представляю, как ты хлопаешь ластами и крутишь мячик на носу.

– Ах, так! – я засмеялся и крепко схватил Женьку за бёдра. – За моржа ты мне ответишь...

В итоге выехать мы смогли только в девять утра, прогон был назначен на десять, и, пока ехали, я последними словами ругал Кирилла, который сам не спит и другим не даёт.

– Да ладно тебе возмущаться, – Женька примирительно пожал плечами, – он личность творческая, за временем не следит.

Едва переступили порог зала, в котором будет проходить показ и соответственно репетиция, как на нас налетел администратор Кирилла.

– Евгений, мы так рады, что вы пришли! И самое главное – вовремя. Наш хореограф научит вас правильно двигаться. Геночка, иди сюда.

– О как! – Женька заухмылялся. – Геночка. Надо же, какие люди. Это меня оно учить будет?

Он презрительно махнул рукой в сторону моего бывшего любовника.

– Жень, ты можешь к Генке, как к человеку, относиться плохо, но хореограф он хороший. Честно.

– Плевать, – солнышко нахмурил брови, – я и без него справлюсь. Смотрите.

Он вскочил на подиум, зазвучала музыка. Генка уже приготовил снисходительную улыбочку. Женька на секунду прикрыл глаза и пошёл. Блин, Господь наградил его грацией пантеры. Звучала музыка, и он двигался с ней в одном ритме, гордо вскинув голову, одаривая всех в зале слегка презрительной улыбкой. Его ноги чертили прямую линию. Он дошёл до края, замер на секунду и двинулся в обратную сторону.

– Браво! Браво! – послышались аплодисменты со стороны входа. – Женька, я не прогадал, приглашая тебя на показ, – Кирилл подошёл к спрыгнувшему с подиума парню. – Ты великолепен. Очарователен. Восхитителен. Неподражаем, – разорялся Кирилл, а внутри меня закипали раздражение и ревность.

Было видно, что Женьке приятны комплименты моего друга. Очень приятны. К концу Кирилловых дифирамбов в адрес моего парня, я уже был на волоске от убийства, поэтому шагнул вперед и, наплевав на последствия, крепко прижал Женьку спиной к своей груди.

– Он только мой, – гаркнул я и приготовился к взрыву. Сейчас Женька треснет меня по рукам и прошипит, чтобы я не прикасался к нему на людях. Вместо этого моё солнышко закинуло руку назад и обняло меня за шею, звонко рассмеявшись.

– Кирюш, что я умею, ты видел. Можно я приду только на генеральную репетицию?

– Женечка, тебе можно всё. И если вы свободны... – начал Кир, но я его прервал.

– Нет, у нас свидание.

– Парни, – захохотал Кирилл, – вы ненормальные. На свидания ходят вечером, а не в десять утра.

– Вечером у нас гости, – я тяжело вздохнул. Приедут Родька с Леркой и лапусик.

На последнем слове Кирилл застыл и резко повернулся ко мне.

– Олег? Олег приезжает? – я только кивнул, а потом спросил.

– У тебя это ещё не прошло?

Настала пора Кирилла отрицательно качать головой.

– Если бы можно было от любви избавляться, просто щёлкнув пальцами. Раз и нет её. Как легко бы было жить. Но ведь нет... И знаю, что мне ничего не светит. Олежка он же с девчонками встречается...

– Кто? Ванилька? Ха... – я предостерегающе сжал Женькину руку, и он послушно заткнулся, а Кирилл продолжил.

– Пригласите меня в гости, я хоть посмотрю на него, – я поколебался, а потом решительно сказал.

– Приходи, в восемь. Они как раз приедут.

Мы с Женькой вышли на улицу, и он набросился на меня.

– Почему ты не сказал Кириллу? Зачем разрешил ему прийти?

– Пусть увидит всё своими глазами. Если бы я сказал, что Олег встречается с парнем, то зародил бы в Кире надежду. А так он придёт, увидит какие между Родькой и Олегом отношения и поймёт, что шансов нет никаких.

– Дебил, – Женька гневно топнул ногой. – Ему будет больно. Это же пытка, видеть того кого любишь в объятиях другого. Садизм полный.

– Солнышко, а ты давно ли стал таким нежным и заботливым? – я насмешливо посмотрел на него.

Он отвёл глаза и прошептал:

– Наверное, с той минуты, как влюбился сам...

Валерия.

Я до сих пор не понимаю, зачем мне ехать в Москву. Всё что я узнала, парни могли передать Женьке и сами. Но они, как упёртые ослы, тащили меня за собой.

– Лерочка, ты всё расскажешь лучше. А то вдруг мы что-то забудем? Или перепутаем. – Олег смотрел на меня чистыми глазами, ну вот как ему отказать?

Мы вышли на улицу, направившись в сторону автостанции.

– А в Москве нас хоть ждут? – тяжело вздохнув, спросила я.

– Я предупредил, – Олег расплылся в улыбке, видимо вспомнив что-то весёлое. – Только надо обязательно зайти и купить орехов. Фундука.

– Это ещё зачем? Ты же орехи терпеть не можешь? – Родька подозрительно посмотрел на своего парня.

– А это для белочки, – хитро прищурился тот. – И орешков надо купить много. Это очень большая белка.

– Ребята, подождите, – прервал наш разговор женский голос. – Лера, я кое-что ещё забыла тебе сказать, – к нам спешила Наташа, новая пассия Родькиного отца. – Представляете, – начала женщина.

Вдруг откуда-то сбоку послышался лёгкий хлопок. Наташа дёрнулась и стала заваливаться на бок.

– Чёрт! – взревел Родька, – уходим с линии огня! – но второго выстрела не последовало.

Глава 30

Евгений.

Я фактически признался Лёньке в любви, но прореагировал он на это как-то малоэмоционально. Просто застыл на месте и, не мигая, уставился на меня. Жаль, что под рукой не было ничего тяжёлого, чтобы вывести его из ступора.

– Что ты сказал? Повтори, – сипло произнёс он, облизнув губы.

– Если ты с первого раза не слышишь, то это твои проблемы, – нет, всё-таки ехидство это моя самая главная черта. От неё уже не избавиться. – Я ничего повторять не буду. Хотя... посмотрю на твоё поведение. Вот изобразишь моржика...

Лёнька засмеялся и прижал меня к себе.

– Ты не исправим, Женька.

– Если я исправлюсь, то тебе будет скучно, – я мило улыбнулся.

– Ага! – Лёнька продолжал смеяться. – Зато сейчас у меня веселья полные штаны. Ладно, солнышко, кто-то говорил о свидании. Пойдём, что ли?

Я отрицательно покачал головой.

– Пока нет! У меня здесь ещё одно дело. В конце концов, надо же поговорить с Генкой. Так что я пойду к нему, а ты меня подожди. Я постараюсь быстро.

Вбежав в здание и спросив, где мне найти хореографа, понёсся по коридору, ища нужную дверь. Так как здание было незнакомым, то я умудрился заблудиться. Поэтому нужное мне помещение нашёл только минут через десять. Постучал, но ответа не получил. Тогда решил действовать наглостью и напором. А именно вломиться без стука, припереть этого крокодила к стенке и вытрясти из него всё, что он знает. Решительно распахнул дверь и застыл на пороге...

Генка лежал посреди кабинета и не подавал признаков жизни, рядом с ним валялась открытая бутылка с дорогим апельсиновым соком. Я осторожно подошёл и склонился над телом. Потрогал пульс. Его не наблюдалось. От Генкиных губ шёл лёгкий аромат миндаля. Зашибись. Это что же, Генку траванули цианистым калием?

– Ты что, как долго? – услышал я сзади себя Лёнькин голос.

– Лёнь, вызывай полицию. И ты же медик посмотри, может ему ещё можно помочь? – я вытер об джинсы вспотевшие вдруг ладони. Кажется, мы доигрались в детективов. Лежащее перед нами Генкино тело как-то не располагало к дальнейшим играм. Только сейчас я начал понимать, насколько всё серьёзно.

Леон склонился над телом своего бывшего парня, привычным жестом проверил пульс. Поднял на меня глаза и хрипло произнёс.

– Жень, он мёртв. Могу сказать, что умер недавно и скорей всего от отравления. Цианидом.

– Это я и без тебя понял. От него горьким миндалём несёт, а я читаю детективы.

Лёнька схватился за телефон и вызвал полицию. Приехали те быстро и понеслось. Из меня, допрашивая, вынули всю душу. Кто-то ляпнул, что Генка был Лёнькиным любовником, и следователь настойчиво интересовался, уж не я ли отправил соперника на тот свет? Когда мне задали этот вопрос в десятый раз, я не выдержал и сорвался:

– Конечно я! Хобби у меня такое, всех Лёнькиных бывших парней на тот свет отправлять.

– А вы что, ещё кого-то мочканули? – на полном серьёзе поинтересовался следователь.

– Вы что сарказма не понимаете? – мне вдруг стало весело.

– Нарываешься? – следак перешёл на ты. – Я тебе устрою незабываемый отдых в следственном изоляторе.

– Я так понимаю, это можно квалифицировать, как запугивание моего клиента? – раздался с порога голос дяди Гриши, семейного адвоката семьи Ковровых и, я так понял с этого момента, моего.

– Женечка, ты как себя чувствуешь? – в интонации адвоката проскальзывал скрытый намёк, я улыбнулся про себя. Как хорошо, что я умный мальчик.

– Плохо, дядя Гриша. Вхожу, а тут труп. Я так испугался, – тихонечко всхлипнул, но через секунду уже выдал все признаки истерики. С размазыванием слёз по щекам и икотой.

– Как вам не стыдно! – адвокат строго посмотрел на следователя. – Довели ребёнка до нервного срыва. Я немедленно забираю его домой.

– Но я ещё не закончил допрос... – попытался возразить следователь.

– На сегодня закончили. Мальчику нужно сделать успокоительный укол. А побеседуете вы с ним, когда врачи разрешат.

– Он мой главный подозреваемый, – взревел следак.

– У вас против него есть какие-нибудь улики? – дядя Гриша оставался предельно вежливым, а я продолжал реветь. Блин! Оказывается, во мне живёт великий артист.

Следователь не ответил, лишь тяжело вздохнул.

– Вот когда будут, тогда и поговорим. Пойдём, мой хороший, – адвокат заботливо приобнял меня за плечи.

– Я без Лёнечки не пойду, – заикаясь, проговорил я.

– Его уже допросили, можете забирать, – устало махнул рукой следак. – Из города не уезжайте.

Мы втроём дошли до Лёнькиной машины.

– Женя, ты мастер, – улыбнулся дядя Гриша, – даже я на какой-то момент поверил, что у тебя истерика.

Я усмехнулся, а адвокат продолжил:

– Сейчас едете домой, и все выходные сидите в квартире безвылазно. Вам ясно? – мы дружно покивали головами, спорить с Григорием Константиновичем никто не собирался.

Усевшись в машину, я промолчал всю дорогу до дома. Было о чём подумать. Интересно, что такое знал Генка, что его убили. Из раздумий меня вывела трель телефонного звонка. Звонил мой братец.

– Женька, у нас ЧП, – заорал он в трубку.

– Надо же какое совпадение, – устало проговорил я, – у нас тоже.

– Наташу ранили. Она в реанимации. В неё стреляли, как раз в тот момент, когда она собиралась нам сказать что-то важное. А у вас что случилось?

– У нас хуже. У нас труп. Генку отравили, – я выпрямился и вцепился в трубку, до меня только дошло, – похоже, кто-то убирает свидетелей. Приезжайте, срочно.

– Мы, наверное, не сможем. Мы в полиции сидим. Так что не до Москвы.

– Смогут, – раздался властный голос на заднем плане, у Родьки видимо отобрали трубку, потому что через секунду я услышал в ней мужской голос.

– Евгений? Это Алексей Сергеевич, я...

– Я помню, кто вы такой, – не особо вежливо перебил я мужчину. – Что вы хотите?

– Я привезу ребят к вам с Леоном. И желательно чтобы они прожили у вас недельку. Это очень важно. Вы уже совершеннолетние, вот за ними и присмотрите.

– В няньку меня превратить хотите? – хмыкнул я.

– Можно и так сказать, – по голосу Родькиного будущего отчима понял, что он улыбается.

– Везите. Неделю домашнего ареста я им обеспечу. А издеваться над заключёнными можно? – с надеждой спросил я.

– Посмотришь по обстоятельствам. Ждите.

Глава 31

Леон

Я сидел на кухне и нервно курил, хотя клятвенно обещал себе бросить. На душе было муторно. Генка, конечно, не был ангелом, но он был частью моей жизни. Целый год мы были вместе, делили одну постель. И вот теперь его нет. Я старался не показывать, насколько сильно переживаю, боясь Женькиной реакции на то, что убиваюсь по бывшему любовнику. Поймёт ли он меня?

Стоило только подумать про Женьку, как он нарисовался на кухне. Хмуро глянул на мою убитую физиономию, подошёл и, вынув сигарету из моих слегка подрагивающих пальцев, затушил.

– Скажи-ка мне, родной мой, кто тебе дал право считать меня бездушной сволочью? – я недоумённо посмотрел на него. О чём он вообще говорит?

– Нет, я, конечно, сволочь ещё та, и мне нравится быть таким, – продолжил Женька, – но ведь небездушная.

Он присел около меня на корточки, сжимая мои руки в своих. Я невольно улыбнулся. Такое чувство, что меня успокаивают, как ребёнка. Посмотрел в его глаза, в них читались боль, волнение и понимание, и от этого становилось легче на душе.

– Я понимаю, что тебе больно. Генка же был частью твоей жизни. Ты любил его.

– Не любил, – перебил я парня, – мне казалось, что люблю, но когда встретил тебя, понял, что это не так.

Я потянул Женьку за руку, усаживая его к себе на колени. Уткнулся носом в его волосы, вдыхая запах, ставший таким родным.

– Люблю тебя, солнышко моё, бельчонок. Люблю.

– Ой, неси тряпочку, а то я сейчас от твоих слов растекусь розовой, сопливой лужицей, – он посмотрел в мои глаза и вздохнул. – Так и быть, можешь минут пятнадцать порыдать мне в жилетку. Причитая, что Генка был не такой уж и плохой и что он такой участи точно не заслужил. Я тебя пожалею, поглажу по головке, приговаривая: “Лёнечка, не плачь, радость моя, ты разрываешь моё сердце”. Затем принесу носовой платочек, вытру твои сопельки и слюни и мы пойдём в магазин. Как тебе такой план?

– Хороший план. Только, пожалуй, рыдать я не буду, всё-таки не девчонка. А мужики не плачут, – гордо вскинул голову.

– А я иногда реву, – задумчиво проговорил мой парень, – это бывает выгодно. Ладно, если рыдания отменяются, пошли в магазин. Нам сегодня трёх детей на постой привезут, а у нас в холодильнике мышь повесилась и записку написала...

– Какую? – заинтересовался я, ссаживая Женьку с колен и вставая.

– В моей смерти прошу винить Лёньку. Он, гад, забыл пополнить продовольственные запасы. И подпись: бедная голодная мышь.

Мне нравилось ходить с Женей по магазинам. Я всегда улыбался, видя с каким восторгом, он застывает в кондитерском отделе. Сладкое – ахиллесова пята моего солнышка. Но сегодня он почему-то в сторону конфет, пирожных и тортиков даже не глянул. Стойко пройдя мимо.

– Бельчонок, мы что, не будем скупать сладости в количестве “всё, что есть в магазине и ещё со склада принесите?” Ты не заболел?

– Нет, – Женька тяжело вздохнул. – Просто, к нам приезжают гости, и придётся делиться, а это выше моих сил. Так что лучше ничего не покупать.

– Жадина маленькая, – ласково дёрнул его за рыжую прядь. – И не стыдно тебе?

– Ха, мне никогда не бывает стыдно.

Вернувшись домой и спрятав покупки в холодильник, стали ждать нашествия гостей на наш дом. Я мирно смотрел телевизор, а Женька, положив голову мне на колени, читал. Он, как ни странно, предпочитает книги телевизору. Причём читает он всё подряд, не особо заморачиваясь по поводу жанров, лишь бы было интересно. Сейчас у него в руках кажется Головачёвский “Смерш”.

– Женька, интересно? – я запустил руку в его волосы.

– Угу, – пробурчали мне, перелистывая страницу.

– А про что? – меня неудержимо тянуло на разговоры.

– Прочитай, сам узнаешь, – лаконичный ответ.

– Жень, – снова протянул я.

– Блин, – он захлопнул разноцветный томик. – Я же тебе твой обожаемый футбол не мешал смотреть!

Я хотел ответить, но в это время раздался вопль.

– Хозяева, открываете! Гость припёрся! – это у нас звонок теперь такой, с лёгкой Женькиной руки.

На пороге моей скромной четырёхкомнатной квартиры стояли Кирилл и Тимур. И если Кирилла мы ждали, то Тимка был гостем незваным.

– Леон, – мой брат заметно нервничал, – мне нужно с тобой поговорить. Срочно. Прости, что отвлекаю.

– Тимка, для тебя я всегда свободен. Пошли в бывшую Женькину комнату.

Мы двинулись по коридору, и я краем уха услышал разговор Женьки и Кирилла.

– Женечка, я тебе эклерчиков принёс, – Кирилл сунул в руки моего парня пластиковую коробочку.

– Гадство, – Женька грустно посмотрел на пирожные.

– Леон, – крикнул мне вслед Кирилл, – это он так радость выражает?

– Нет. Это его так жаба душит. Ему же теперь с вами делиться придётся.

Тимур грустно улыбнулся.

– Весело у вас.

– Это точно. С Женькой соскучиться невозможно по определению. Ладно, – я перестроился на серьёзный лад. – Что у тебя случилось?

– Леон, мне нужно нанять частного детектива, но так чтобы никто не узнал, – Тимка устало провёл рукой по лбу. А я заметил, что он какой-то осунувшийся. Под голубыми, как у меня, глазами, залегли тёмные круги, а кожа приобрела болезненный серый цвет.

– Зачем? Или мне лучше не задавать вопросов? – я продолжал пристально рассматривать его.

– Тебе скажу, – он снова тяжело вздохнул. – Кажется, Машка мне изменяет. Сказала, что уехала в командировку, а в институте мне сказали, что она взяла неделю, за свой счёт и ни в какую командировку её не посылали. Я бы ничего не узнал, но заболела Алиса. Стал звонить жене, а у неё телефон выключен. Позвонил на её работу, чтобы попросить телефон гостиницы, где она остановилась. Вот тогда меня и огорошили новостью. Что теперь делать, ума не приложу.

– Да, дела, – протянул я, – может не надо детектива. Спроси её в лоб, когда приедет.

– Нет. Разговаривать с ней буду, только после того, как точно буду уверен.

– Что сделаешь?

– Разведусь, – в голосе брата послышалась сталь, всё-таки мы с ним дети своего отца.

– Ладно, держи визитку. Вовка – профессионал. Скажешь, что от меня. И не падай духом. Может всё не так страшно.

– Постараюсь, – Тимур вымучено улыбнулся. – Спасибо, я пошёл.

Проводил брата до двери и уже собрался открыть, как звонок снова завопил. На пороге стояли: Алексей Сергеевич, сладкая парочка – Родька с Олегом и незнакомая мне девушка. Красивая девушка с белокурыми вьющимися волосами и тёплым взглядом.

– Здравствуйте, – гости поздоровались хором. А девчушка, впилась взглядом в моего брата и жарко покраснела. Я улыбнулся. В Тимку частенько влюблялись с первого взгляда, но он никогда никому не отвечал взаимностью. Он носил фамилию Ковров, и семья для него была – святое.

Секундное замешательство сгладил Олег, который понёсся обниматься с Женькой, вопя во всё горло:

– Женечка, я тебе подарок привёз. Думаю, ты оценишь.

– Вот егоза, – покачал головой Алексей Сергеевич. – Ладно, Леон, сдаю детей вам. Следите. Мне пора.

– Я тоже пошёл, – Тимка вышел вслед за мужчиной, и я закрыл за ними дверь.

Олег впихивал в руки Женьке довольно большой пакет.

– Это что? – Женька подозрительно осмотрел подарок.

– Орехи. Фундук, – Олег похлопал длинными ресницами. – Как там, у Пушкина? – сделал вид что задумался. – Белка песенки поёт, и орешки всё грызёт. Женька, ты петь умеешь?

– Держите меня, – тихо прошипел Женька, – или я его убью.

Глава 32

Валерия.

Жизнь довольно несправедливая штука, но понимаешь это только тогда, когда видишь то, что хочешь получить, но знаешь: тебе это принадлежать не будет. Я никогда не отличалась особой оригинальностью и, как и большинство наивных шестнадцатилетних дурочек, мечтала о принце. И вот, стою перед дверью в квартиру Женьки и Леона и рассматриваю его – прекрасного принца. Голубые глаза, красивое лицо, приятная, чуть усталая улыбка. Его не портили даже круги под глазами. Принц надолго задерживаться не стал и, попрощавшись со всеми, ушёл вместе с Алексеем Сергеевичем, который и привёз нас в Москву. Я тяжело вздохнула. Обручальное кольцо на руке мужчины заметила сразу, и это говорило о том, что у меня нет почти никаких шансов. Вот почему так всегда? Принцы или давно и прочно женаты, или, я посмотрела на столпившихся в коридоре ребят, встречаются друг с другом. Мои невесёлые раздумья прервал истошный вопль Олега.

– Леон, не подпускай его ко мне, я жить хочу! – парень нёсся в сторону зала, преследуемый разъярённым Женькой.

– А ну стой, мелочь пузатая! Стой, говорю, хуже будет, – не менее громко орал Женька.

Усмехнувшись, я подошла к совершенно незнакомому парню, который стоял, прислонившись к стене, и улыбался. Симпатичный парень. Русые волосы с отдельными каштановыми прядками, глаза цвета молочного шоколада, тонкие брови в разлёт, греческий нос и немного пухлые губы, которые его не портили, а наоборот, придавали облику какую-то милую капризность.

– Ты – гей? – спросила я у него без всяких предисловий, он удивлённо посмотрел на меня и кивнул.

– Чувствую себя заколдованной принцессой в голубом королевстве. Пять геев на такую маленькую площадь – это явный перебор. Меня кстати Валерия Ларина зовут.

– Кирилл Сосновский, – представился парень и спросил, – ты гомофобка?

– Окстись, как с такими друзьями, как Родька и Олег, я могу быть гомофобкой?

С лица парня вдруг исчезли все краски, и он жутко побледнел: