Текст книги "Изумруд твоих глаз (СИ)"
Автор книги: Росса
Жанр:
Слеш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
– И куда мы пойдём?
– В кино. Или ты против налаживания дружеских отношений?
– Я только за! – улыбнулся и натянул пиджак.
– Ты что, так собираешься идти? – Женька удивлённо рассматривал мой костюм от Армани.
– А что? Вполне приличный костюм.
– Мы идём в кино, а не на светскую тусовку, – поморщился Женька, – у тебя джинсы есть?
– Нет.
– И как ты живёшь? – протянул он. – Ладно, пожертвую свои, у нас с тобой комплекция одинаковая.
– Жень, только прошу, без стразов и розовых кофточек, я не готов так кардинально поменять свой образ жизни.
Он заразительно рассмеялся.
– Тебе бы пошло. Особенно розовая футболка к рыжим волосам. – Женька похлопал меня по плечу, – не дрейфь, дам тебе классику.
Через час мы уже были готовы отправиться в поход, но нас остановил Андрей.
– Шеф, вас хозяйка зовёт. К вам гостья приехала.
Мы с внуком спустились в холл и дружно уставились на девушку, стоящую посреди комнаты. Она была довольно миленькой блондинкой с голубыми глазами.
– Йоун, – моя жена мило улыбалась, – это жена нашего Фрейра.
Не знаю, как у Женьки, а у меня упала челюсть. Я наклонился к нему и тихо прошептал.
– А я думал Фрейр и бабы вещи не совместимые.
– Значит или он был би, или это не девушка, а парень, – так же тихо ответил мне Женька, а я в это время с всё более возрастающим потрясением наблюдал за Екатериной, которая увивалась вокруг гостьи.
– Парень? Не похоже…
– Ты ванильку не видел, а я после знакомства с ним ничему не удивляюсь… Проверим? – в глазах внука появился азарт.
– Каким образом? Попросим раздеться? – скептически хмыкнул я.
– Тоже вариант, но мы пойдём другим путём…. – Женя решительно подошёл к блондинке и, схватив за руку, прощебетал, – привет, а меня зовут Женя.
– Крис, – девушка улыбнулась, – очень приятно.
Женька вдруг ойкнул, и картинно схватившись за голову, упал в обморок. Придавив своей тушкой пискнувшую гостью.
– Андрей, помоги перенести его на диван, – я сделал вид, что сильно беспокоюсь и, схватив журнал, стал обмахивать внука. – Простите, у него такая тонкая душевная организация, чуть какое волнение сразу в обморок падает. Вы пока располагайтесь, – я продолжал махать над Женькой журналом. – Моя жена покажет вам комнату.
Екатерина с Крис вышли, Женька открыл глаза и выхватил у меня журнал.
– Хватит, а то меня в лучшем случае сдует, а в худшем я простужусь от создаваемого тобой сквозняка. И учти, когда я болею, у меня сильно портится характер.
– А разве он может быть хуже, чем сейчас? – я картинно закатил глаза.
– Хочешь проверить? – ехидно спросил внук. – Кстати, Крис, парень.
– Ты уверен?
– Я биологию учил и чем мальчик от девочки отличается, знаю. Он парень. Дед, пойдём-ка куда-нибудь. Нам нужно поговорить.
Я с ним был полностью согласен.
Глава 44
Евгений.
В целом, мы с дедом провели очень неплохой вечер. В кино я его всё же вытащил. Он, посмотрев фантастический фильм с кучей спецэффектов, проникся поистине детским восторгом. А потом направились в небольшое уютное кафе, расположенное недалеко от кинотеатра. В зале царил полумрак, играла лёгкая ненавязчивая музыка. Расположившись за столиком, который стоял в некотором отдалении от остальных, заказали кофе. Нам нужно было поговорить, и мы оба не хотели, чтобы разговору кто-нибудь или что-нибудь помешало.
– Интересно, кто такой этот Крис? А он точно парень? Ты уверен? – в голосе Йоуна сквозило некоторое недоверие.
– Уверен, – я усмехнулся, – он не девушка. Прижавшись к нему, почувствовал это на сто процентов. Да и потом, – помешал ложечкой кофе, который нам принесли, – на голове парик, ногти наклеены, на роже куча косметики. Да и ещё… При маленьком росте и при таком наряде девушка обязательно наденет туфли на высоком каблуке, а наша в балетках размера сорок второго. Где только откопали такой размер.
– Я гляжу, ты хорошо разбираешься в женщинах… – прищурился дед.
– Моим лучшим другом была девушка, – пожал я плечами.
– Почему была? – видно было, что это деда очень заинтересовало.
– А потом её угораздило в меня влюбиться, и дружбе пришёл конец. Ответить на её чувства я не мог, а она не смогла находиться рядом со мной.
– Страшненькая? – я посмотрел на Йоуна с недоумением. – Девушка, спрашиваю, страшненькая была?
– Почему же: очень красивая.
– Тогда какого хрена? – дед поморщился. – Зачем надо было связываться с мужиком?
Я тут же напрягся. Мне совсем не хотелось разговаривать в таком тоне и возвращаться в отношениях к тому с чего мы начали. Очень хотелось нагрубить, но я сдержался и мысленно за это погладил себя по голове.
– А меня девушки уже тогда не интересовали, только я боялся в этом признаться даже самому себе. Городок маленький, нетрадиционные отношения осуждаются. Я запретил себе даже думать о том, что со мной что-то не в порядке. Это было тяжело, знаешь ли. Переть против того чем тебя наградила матушка природа довольно сложно. Но года три мне это удавалось. Лгать самому себе, что натуральней меня никого нет. А затем к нам приехал ванилька, и я слетел с катушек. Можно сказать, что он стал моим персональным наваждением.
– Влюбился?
– Нет, тут другое, – я отрицательно покачал головой. – Не смогу объяснить… Прости. А потом я столкнулся с Лёнькой.
– Любовь с первого взгляда? – дед насмешливо смотрел на меня.
– Ещё чего, – притворно возмутился я, – поначалу планировал использовать его, а уже потом влюбился. Так что ни о какой любви с первого взгляда и речи быть не может. Я же циничное чудовище.
– Не льсти себе, внук, – Йоун похлопал меня по руке. – Циничные чудовища не влюбляются. Ладно, что будем делать с Крисом? Дать указание службе безопасности выяснить его подноготную?
– Думаю не надо, – я усиленно размышлял, – поступим по-другому. Мы его напрямую спросим, кто он такой и послушаем, что он скажет.
Приехав домой, мы застали Криса и бабушку, мирно пьющих чай в гостиной.
– Екатерина, – рявкнул дед, – мне срочно нужно с тобой поговорить, пойдём в кабинет, а Женя пусть составит компанию нашей гостье.
Йоун буквально вытащил вяло сопротивляющуюся бабушку из гостиной. Я внимательно посмотрел на Криса и спросил в лоб:
– Кто ты такой?
– Такая, – поправил меня парень.
– Не смеши мои коленки. Если ты девушка, тогда я Валуев. Повторяю вопрос: кто ты такой?
Крис покосился на меня и чертыхнулся.
– Я думал, что у меня хорошая маскировка. Даже смеялся, когда мне сказали, что рыжая бестия раскусит мой маскарад в два счёта.
– Всегда знал, что Захар Петрович ко мне не равнодушен, – мило улыбнулся я.
Крис весело засмеялся:
– Даже не буду спрашивать, как ты догадался, что это сказал именно он? Они кстати с моим шефом заключили пари. Раскусишь ты меня или нет. Надо позвонить и сказать Алексею Сергеевичу, что он проиграл пятьсот евро. Блин, – загрустил парень, – он меня уволит.
– Ты мне вот что скажи, что тебя связывает с моей бабкой? – я продолжал недоверчиво смотреть на парня.
– Мне нужна была легенда, чтобы беспрепятственно попасть в дом. В итоге твоей бабушке написали письмо якобы от невесты Фрейра. Она прислала ответ. А потом пригласила в гости.
– Фрейр был голубым. Так что совсем не обязательно было в девку рядиться.
– Думаешь, ты один такой умный? – Крис зло посмотрел на меня, – а все вокруг тупые?
– А что мне думать… – я беспечно пожал плечами, – я это знаю.
Крис закашлялся.
– Вот это самомнение. Девушкой меня сделали потому что…
– Бабка с дедкой – жуткие гомофобы, и если бы ты оставался парнем, тебя бы не пригласили. А так… Скорее всего ты написал, что мой дядя одумался и женился, наконец, на девушке. Бабка растаяла, и ты у нас в гостях. Одного не пойму. Почему Алексей Сергеевич не прислал настоящую девушку. Она бы не спалилась.
– А чёрт его знает, – Крис пожал плечами, – я как-то не привык обсуждать приказы шефа. В общем, я прислан сюда, обеспечивать твою безопасность. Вокруг вас с Леоном крупномасштабный заговор. Мы знаем почти всех исполнителей, – на это я кивнул и перебил его.
– Наталья, Генка, Ари и Маша. При этом – Генка и Ари мертвы. Наталья, оправляется после тяжёлого ранения. Машка пока жива здорова. Понять не могу, зачем ей это было нужно? У неё же трое детей.
– Этого я не знаю. – Крис как-то странно посмотрел на меня. – Тебе бы аналитиком работать, – с завистью протянул он. – А вот кто стоит у руля этого заговора мы не знаем. Леона подставили мастерски. Ари грохнули молотком, на котором отпечатки пальцев Леона, а рядом с трупом валялась его же зажигалка.
– Лёнька у меня, конечно, дурак, но не до такой же степени, – тяжело вздохнул я. – Вряд ли бы он оставил на месте преступления такие улики. Всё равно, что подпись оставить. Это сделал я.
Разговор с Крисом поселил в моей душе тяжёлое чувство безысходности. Видимо Лёньку я не увижу долго, если не смогу найти, кто всё это подстроил. Поднялся в свою комнату и обессилено опустился на кровать. Голова гудела. Почему-то вспомнилось утро того дня, в который его арестовали. Если бы можно было туда вернуться. Я прикрыл глаза и провалился в воспоминания.
****
Утро было солнечным. Это я понял сразу, как только открыл глаза. Сквозь неплотно задёрнутые шторы пробивались солнечные лучи. Они скользили по стенам, полу, оставляя играющие солнечные блики. Один такой лучик упал на Лёнькино лицо. Он забавно поморщился. Я улыбнулся, разглядывая своего парня. Красивый. Лучик скользнул по Лёнькиному лбу, носу, а затем губам, и я повторил его путь указательным пальцем. Касаясь почти невесомо, чтобы не разбудить, но Лёня спал чутко…
– Доброе утро, – он открыл глаза и улыбнулся мне.
– Доброе, – я выдал улыбку в ответ, продолжая задумчиво рассматривать его и чертить пальцами замысловатые узоры на его груди.
– О чём задумался, бельчонок? – он притянул меня к себе, нежно поцеловал, а затем устроил мою голову у себя на плече.
– Почему счастье никогда не бывает безоблачным? – тихо спросил я, поудобнее устраиваясь в тёплых объятьях.
– Женечка, если бы оно было вечным и всегда радужным, мы, наверное, не смогли бы понять, что это и есть счастье. Нам не с чем бы было сравнивать. – Лёнька поцеловал меня в макушку.
– Но меня бесит, что моё счастье вечно омрачается ожиданием вселенской подлости…
– А ты не жди. Живи только сиюминутным мгновением. – Лёнька процитировал:
– Не оплакивай смертный вчерашних потерь,
Дней сегодняшних, завтрашней меркой не мерь.
Не былой, не грядущей минуте не верь,
Верь минуте текущей. Будь счастлив теперь.
– Омар Хайям был великим философом, – улыбнулся я. – Но мне у него больше нравится другое четверостишие:
Чтоб ты не делал, рок с кинжалом острым – рядом,
Коварен и жесток он к человечьим чадам.
Хотя б тебе в уста им вложен пряник был, -
Смотри, не ешь его, – он, верно, смешан с ядом.
– Солнышко, ты пессимист, – Лёнька запустил руку в мои волосы и стал нежно перебирать прядки. – У нас утро поэзии?
– А ты хочешь заняться чем-то другим? – я приподнялся и лукаво посмотрел на него, а затем перекинул ногу через его бёдра и уселся сверху. Склонился над ним, так что мои губы почти касались его, и выдохнул ему в рот,
– Хочешь поцелуй?
– Хочу, – тихо прошептал он.
Я осторожно провёл языком сначала по его верхней губе, потом по нижней, а затем впился в них жадным поцелуем. Языки сплелись, начав борьбу, друг с другом, и я, как всегда, уступил. Лёнькины руки скользили по моим плечам, посылая по всему моему телу электрические импульсы. Я качнул бёдрами и потёрся своим пахом об его плоть. Лёнька не сдержался и застонал.
– Я буду жить этим мгновением, – ещё раз качнул бёдрами и сорвал ещё один стон с любимых губ, – и сейчас, сиюминутно – я хочу тебя. Всего без остатка, – я выпрямился и прочертил руками дорожку на его груди. – Возьмёшь меня?
Он смотрел на меня снизу вверх, серьёзными глазами, в которых уже разгорались страсть и желание. Он молчал, а я в нетерпении заёрзал на его бёдрах, почувствовав, как его возбуждённая плоть упирается в меня.
– Ну же? Или ты хочешь, чтобы я умолял тебя?
Лёнька рыкнул и резко перевернул меня, подминая под себя, накрывая своим разгорячённым телом. Я вцепился в его плечи, стараясь притянуть его ещё ближе, раствориться в нём. Он целовал меня: неистово с упоением, словно жаждущий путник, который нашёл источник и решил, выпить его до дна. Его губы скользили по моему телу, нигде не задерживаясь надолго, рождая во мне чувство неудовлетворённости. Нестерпимо хотелось захныкать, как маленькому ребёнку, который так хочет получить игрушку, а ему её не дают. Нестерпимый жар разливался по телу. Лёнька освободил меня от боксёров, выпуская на волю мой член, который уже начал слегка болеть от возбуждения. Я потянулся к нему и тут же получил по рукам.
– Нет. Не трогай себя, пока я не скажу. Или мне тебя привязать?
Я только улыбнулся, но руки убрал. Лёнька продолжал свою пытку, сосредоточившись на моих сосках. Он целовал их, слегка покусывал, тут же зализывал место укуса. Я начал метаться на подушке. Наслаждение было слишком острым, а боль от неудовлетворённости становилась всё сильней. И это сочетание боли и наслаждения забирало у меня остатки разума. Хотелось кричать на Лёньку, требовать, чтобы он, в конце концов, сделал что-нибудь. Он как будто услышал мои мысли и резко перевернул меня на живот. Я застонал от предвкушения. В голове только одно желание, чтобы он взял меня. Но он не стал этого делать. Его губы заскользили вдоль моего позвоночника, а затем он осторожно раздвинул мои ягодицы и лизнул анус. Всё что я испытал до этого, не шло с этой лаской ни в какое сравнение. Это было пошло, но безумно приятно. Меня тряхнуло, и я застонал. А Лёнька продолжал ласкать меня языком, слегка проникая в моё тело. Я вцепился в простынь, захотелось заорать от неимоверного наслаждения. Наконец он оторвался от меня, но лишь для того, чтобы войти в мою уже на всё готовую плоть. Лёнька не стал медлить, войдя резко и сразу на всю длину, задел простату, и меня выгнуло. Толкнулся ему навстречу, а он почти вышел из меня, а затем снова вошёл так же резко и глубоко. Я окончательно потерялся в ощущениях. Уже неважно было, что с нами будет через час, день… Важна была только эта минута. Ощущение его горячей плоти скользящей во мне. Его рук крепко и властно стискивающих мои бёдра. Его губ, которые то и дело целовали мои плечи и спину. И я, наконец, не выдержал, захлебнулся криком, который вырвался из моего горла. Тело просто затрясло от невероятно красочного оргазма. Это был даже не фейерверк. Взрыв. Ослепительная вспышка чистейшего удовольствия, от которого, оказывается, тоже можно терять сознание.
А когда пришёл в себя, то… разревелся. Как девчонка. Лёнька испуганно сцеловывал слезинки с моих щёк.
– Солнышко, я причинил тебе боль? Тебе было плохо?
– Нет, – я отчаянно замотал головой. – Мне было одуреть, как хорошо. И это очень плохо.
– Да почему, чудо ты моё?
– Как я буду жить, если ты решишь меня бросить? Я же сдохну сразу.
– Женька, глупый, – он улыбнулся и крепко прижал меня к себе, страстно зашептав мне в ухо, – никогда тебя не оставлю. А если сам решишь от меня сбежать, посажу на цепь. Ты мой. Люблю тебя. Никогда не брошу…
****
Я очнулся, сообразив, что кончил только от одних воспоминаний. Сполз с кровати и, направившись в ванную, горько прошептал:
– Ты меня всё же бросил одного, Лёнька. Всё же бросил…
Глава 45.
Следователь Озёрский.
Парень, сидящий передо мной, поднял на меня усталые глаза, в которых сквозила обречённость. Создавалось полное впечатление, что он уже не ждёт для себя ничего хорошего.
– Итак, Леонид Захарович, давайте сначала. Вы приехали в больницу приблизительно в половине одиннадцатого утра?
– Да, – тяжело вздохнул он, – мне позвонил наш лаборант Андрей и попросил приехать.
– Зачем? – я выжидательно уставился на молодого человека.
– Он сказал, что к нам поступила пациентка с отравлением ядом, который меня интересует. Поэтому я, недолго думая, приехал в больницу. Больной оказалась Светлана Эльдрссон.
– До этого вы с ней были знакомы?
– Лично, нет. Фамилию знал. Йоун Эльдрссон одно время был компаньоном моего отца, – парень снова тяжело вздохнул.
Такие беседы у нас продолжались раз за разом. Леонид устало отвечал на вопросы, я задавал всё новые и новые. Коллеги недоумевали: почему я не передаю дело в суд? Я отшучивался. Ну не говорить же им, что моя следовательская интуиция буквально вопила, что парень здесь ни причём. Слишком явными были улики, что наводило на мысль о подлоге. Да и если быть уж совсем честным, парень мне нравился. Он хоть и был сыном олигарха, но в нём не было заносчивости «золотых» деток. Спокойный, рассудительный, достаточно умный. Не мог такой человек холоднокровно пристукнуть кого-то молотком по голове. Так что из-за моей вопящей интуиции мы продолжали беседовать снова и снова. К тому же, у меня не было мотива убийства.
– Леонид, опишите мне ваш день с самого начала. Вплоть до мельчайших подробностей, – я в очередной раз проводил допрос.
– Поход в туалет тоже описывать? – усмехнулся он.
– Это можете пропустить, – на моём лице не дрогнул ни один мускул, хотя хотелось улыбнуться. – Поймите, это не праздный интерес. Вы твердите, что не убивали Ари, и, как ни странно, я вам верю. Но нам нужно доказать, что вы этого не делали. Пока же всё складывается против вас. Добавьте сюда побег, и картина станет совсем удручающей.
– Да не знаю я, что вам ещё рассказывать. Вы из меня и так всю душу вынули, – парень уставился взглядом в пол.
– Рассказывайте всё, – как можно более мягко сказал я, было видно, что Леонид держится из последних сил. Ещё немного, и он сорвётся.
– Встал с утра. Оделся. Отвёз Женьку в гимназию, – парень постарался взять себя в руки и начал тихо пересказывать события того злополучного дня.
– Стоп. Кто такой Женька? – это имя за целый месяц наших бесед всплыло впервые.
Леонид поднял на меня испуганные глаза и попытался замкнуться в себе. Я буквально почувствовал, как собираются захлопнуться створки его раковины.
– Э, нет, – тут же сказал я, – так дело не пойдёт. Вы уже сказали "а". Теперь говорите «бэ». Кто такой Женька?
– Мой парень.
Я потрясённо уставился на Леонида. А он у нас, оказывается, голубой. Вот это номер.
– Если вы отвезли его в школу, то, я так понимаю, мальчик несовершеннолетний. Скорей всего, поэтому вы о нём и молчали?
Он отрицательно покачал головой и буквально выдавил из себя следующую фразу:
– Ему восемнадцать. Он заканчивает одиннадцатый класс. А говорить о нём не хотел, потому что мне не улыбается в ваших стенах распространяться о своей ориентации.
Я отправил Леонида назад в камеру и устало откинулся на спинку стула, нужно познакомиться с этим Евгением Ивановичем Титовым. Может, от него я узнаю что-то новое, а то мой подследственный на контакт идти не хочет. Вроде бы и не врёт, но и всей правды не говорит. Вызвав мальчишку на допрос в пятницу, тихо радовался, что он совершеннолетний, и не надо приглашать законных представителей. Значит, нашему разговору ничто не помешает. Устрашать я умею... Душу из него выну, а что-то новое по делу узнаю. Я в то время ещё не понимал, с кем мне придется столкнуться...
Евгений не опоздал. Ровно в четыре часа раздался стук в дверь, и глубокий хорошо поставленный голос спросил:
– Можно?
Я оторвался от бумаг и застыл, открыв рот. Пришедший парень как-то не вязался у меня с образом, который я сам себе нарисовал. Создавая этот образ, я, как идиот, взял все стереотипные представления о геях и ждал этакого манерного мальчика с писклявым голосом.
Вошедший парень был в меру высоким, тонким, но я бы не сказал, что худым. Одет в джинсы, рубашку и кожаную куртку, в руках шлем от мотоцикла. Я поднял взгляд к его лицу: на носу и щеках полыхали веснушки, глаза закрывала рыжая чёлка, так что их не возможно было увидеть.
– Проходи, садись, – я кивнул на стул стоящий напротив моего стола. Он двинулся к указанному месту. Движения были плавными, грациозными. Возникала ассоциация с кошкой, но не с домашней. С дикой и очень опасной.
Евгений сел и, сдув со лба чёлку, посмотрел мне в глаза.
«Опасный противник, – мелькнуло в моей голове, – такого так просто не запугаешь».
– Давайте знакомиться, – я улыбнулся, но ответной улыбки не получил. – Я следователь – Озёрский Михаил Юрьевич. Веду дело об убийстве Ари Эльдрссона. Вам знакома эта фамилия Евгений Иванович Титов?
Парень, сидящий напротив меня, ядовито усмехнулся:
– У вас, господин следователь, несколько устаревшие сведения. Со вчерашнего дня Евгения Ивановича Титова не существует. Есть Евгений Йоунович Эльдрссон. Так что, как вы думаете, знакома мне моя фамилия или нет?
– Кем вам приходится убитый? – я впился в мальчишку тяжёлым взглядом.
– Дядей. Он был братом моей мамы. Но если брать данный момент, то он стал моим братом. Дедушка меня усыновил.
– Так... – протянул я и постучал пальцами по папке с делом.
– Я так понимаю, что только что вложил вам в руки мотив для убийства? – Женя горько улыбнулся. – Вы теперь думаете, что Лёнька грохнул моего родственничка, чтобы расчистить мне путь к наследству?
– Вы правы, – не стал отпираться я.
– Это было бы мотивом, если бы убийство произошло сейчас. Но всё дело в том, что месяц назад я не имел никаких шансов на получение дедовых денег.
– Почему?
– У моего деда было несколько предвзятое мнение о моих сексуальных предпочтениях. Он терпеть не может геев, – в глазах Евгения полыхнули веселые искорки.
– Я гляжу, сейчас многое изменилось? – многозначительно проговорил я.
– Просто, я неотразим, – Женя мило мне улыбнулся, – так что дед повёлся на моё природное обаяние. Когда захочу, я могу быть чертовски милым мальчиком.
Он поставил руки на стол, положил подбородок на ладони и, посмотрев на меня томным взглядом, похлопал ресничками. Затем мило покраснел и смущённо опустил глазки в пол. Я не выдержал и захохотал.
– Мастерское исполнение, но меня этим не прошибёшь.
– Жаль, а я так надеялся, – он откинулся на спинку стула и тоже засмеялся, но через секунду, посерьёзнев, сказал. – Я расскажу вам всё, что знаю по этому делу, а вы мне поможете снять с моего Лёньки все обвинения. Он не убивал.
В голосе парня была такая непрошибаемая убеждённость в невиновности Леонида, что я тоже ей слегка заразился.
– Рассказывай, – перешёл я на «ты».
Через час я знал всё, начиная от смерти мамы Женьки и заканчивая тем, что случилось в больнице.
– Одного не могу понять, – я потёр ладонью лоб. – Зачем твой Лёнька сбежал?
– А у него выбора не было. Мой охранник треснул его по башке, погрузил в машину, и я его увёз в свой дом в деревне. Он, правда, порывался идти сдаваться, но удалось его переубедить.
– А если бы не удалось? – заинтересовался я.
– Наручники и батарея тоже могут быть выходом из положения, – пожал плечами парень.
– Страшный ты, Женя, человек.
– Уж какой есть…
В это время дверь моего кабинета распахнулась, и на пороге нарисовался Алексей Сергеевич Цыбин, глава смежного ведомства.
– Здравствуйте, Михаил Юрьевич, – Цыбин кивнул мне и тут же перевёл взгляд на Женьку, – и тебе привет. Михаил Юрьевич, мы забираем у вас дело и подозреваемого. Вот соответствующее распоряжение. Распорядитесь привести Леонида Захаровича. Его, кстати, отпускают под подписку о невыезде. Более развёрнутая экспертиза показала, что молоток не является орудием убийства.
Я собрался ответить, но тут услышал счастливый визг.
– Слава богу! Мне вернут моего Лёньку! Счастье-то какое! – Женька повис на шее у Цыбина. – Дядя Лёша, я вас люблю!
– Неужели я дождался этого момента? – Алексей Сергеевич закатил глаза к небу, а мы с Женей недоумённо посмотрели на него. – В Женьке, наконец-то, проснулся ребёнок, а то меня последние дни тошнило от его ума и рассудительности.
– Ещё бы вас не тошнило, – Евгений гордо вздёрнул голову, – вы из-за моего ума и рассудительности пятьсот евро продули...
Глава 46.
Леон.
Дверь камеры предварительного заключения лязгнула с противным металлическим звуком.
– Ковров, – рявкнул вошедший охранник, – с вещами на выход.
«Это что же? Меня отпускают?» – мелькнула мысль в моей голове. После больше чем месяца заключения в такой сказочный исход верилось с большим трудом. Но надежда она на то и надежда, чтобы умирать последней.
Я быстро собрал свои скромные пожитки и поспешил ретироваться из мрачного помещения. На выходе меня поджидал Алексей Сергеевич.
– Привет узникам! – улыбнулся он. – Соскучился по свободе?
– Меня что, реально отпускают? – я всё ещё не мог поверить своему счастью.
– Отпускают под подписку о невыезде. Открылись новые обстоятельства, и дело передано нашему ведомству. Так что можешь топать домой. Тебя, кстати, ждут.
– Женька? – в груди разлилось приятное тепло.
– Мама с папой, – добродушно усмехнулся Алексей Сергеевич и, увидев тень разочарования, мелькнувшую на моём лице, добавил, – и Женька тоже. Узнав, что тебя отпускают, его уже никакой силой удержать нельзя было.
Воля встретила меня ярким солнечным днём. Выходя на улицу, я на секунду зажмурился, привыкая к солнечному свету.
– Сынок, – услышал тихий голос мамы. Она плакала и обнимала меня, я в ответ – её. Отец просто пожал мне руку, но настолько крепко, что это выдавало его волнение с головой. Я был рад их видеть, но глазами продолжал искать того, кого хотел видеть больше всего на свете.
Женька стоял у мотоцикла, опираясь на него пятой точкой. Рыжие волосы полыхали на солнце, как костёр. Я шагнул к нему и остановился в нерешительности, не зная, что мне делать. Хотелось всего и сразу: обнять, поцеловать, зарыться носом в его волосы, вдыхая такой родной и знакомый пряный запах. Он тоже шагнул мне на встречу и просто уткнулся лбом в моё плечо.
– Поехали домой, Лёнь, – тихий и какой-то срывающийся Женькин голос вывел меня из ступора, в котором я прибывал.
– Мы вас отвезём, – улыбнулся мой отец. – Поехали.
– Сева, – Женька протянул телохранителю отца шлем, – пригонишь мой мотоцикл к нашему дому.
– А сам что, не можешь? – улыбка отца стала шире, а Женька обхватил меня за талию.
– А вы попробуйте, оторвите меня от него. Ручаюсь, не выйдет.
Папа громко засмеялся, мама улыбнулась, глядя на нас.
Отсутствие пробок позволило добраться до дома очень быстро. Женька всю дорогу жался ко мне, крепко держа мою руку в своей.
– Заходить не будем, – мама насмешливо смотрела на вцепившегося в меня Женьку, – но завтра чтобы были у меня. Буду откармливать.
Я наклонился вперёд и чмокнул её в щёку.
– Спасибо, мама. Мы, конечно, придём.
Женька только кивнул соглашаясь. Я внимательно посмотрел на него. Он был какой-то молчаливый, что на него не похоже. Молчал и всю дорогу до квартиры, а переступив порог, резко повернулся ко мне.
Этот взгляд я не забуду никогда. Оказалось, им можно ласкать. В его глазах плескалась такая любовь и нежность, что я просто задохнулся от накатившего удовольствия. Нестерпимо захотелось схватить его в охапку и утащить в спальню. Содрать с него одежду и трахать... нет, любить. Любить так, чтобы он запросил пощады.
Я сбросил куртку на пол, Женькина уже валялась там, и, схватив его за руку, потянул за собой.
– Нет, – он дёрнул меня на себя, – сначала в ванну.
Он переступил порог ванной комнаты и, молча разглядывая меня, начал раздеваться. Медленно, как будто дразня, расстегивал на рубашке пуговицу за пуговицей. Я заворожённо следил за его тонкими пальцами, с каждым его движением возбуждаясь всё сильнее. Зелёный шёлк скользнул по его плечам, и рубашка медленно спланировала на кафельную плитку. Вслед за ней отправились джинсы и нижнее бельё. Женька шагнул под душ и включил воду. Струйки искрящейся жидкости заскользили по его лицу, груди, а я, не отрываясь, следил за ними, а затем не выдержал и шагнул к нему прямо в одежде, которая сразу намокла. Я прижал Женьку к стене и впился в его губы жёстким поцелуем. Он ответил, оплетая мою шею руками, приоткрывая губы, пропуская внутрь мой язык. Я ласкал его жаркую глубину, проводя языком по нёбу, ласкал жадно, ненасытно, чувствуя, как желание захлёстывает меня.
– Скучал, я так скучал, – жарко шептал Женька, покрывая поцелуями моё лицо. – Лёнечка, Лёнечка...
А я ничего не мог сказать в ответ. Горло перехватило, и я не мог издать ни звука.
Женька схватился за пуговицы моей рубашки, попытался расстегнуть их, но не смог справится с дрожащими от возбуждения руками, всхлипнул и просто содрал её с меня, вырывая маленькие пуговицы с мясом. Его руки тут же легли на мои обнажённые плечи, и он начал гладить меня по ним. Впился в мою шею губами, зубами, языком, кусая, целуя и зализывая укусы. Меня просто трясло от вожделения. Я крепко прижал его к себе, заскользил руками по его спине, спускаясь к упругим ягодицам, сжал их, а Женька, застонав, потерся пахом об мою ногу и всхлипнул от разочарования.
– Джинсы... Сними нахер. Не могу... Сейчас умру!
Я постарался выполнить его просьбу, а для этого попытался отстраниться от него, но не тут-то было. Он вцепился в меня и не дал этого сделать.
– Женька, я же не волшебник, чтобы так джинсы стянуть, ты меня отпустить должен.
Он замотал головой и снова застонал:
– Не отпущу, не могу... Больно внутри... – его просто трясло от возбуждения.
Я всё же смог слегка отстранить его от себя и, наклонив голову, поцеловал шею, оставляя засос, как клеймо. Мой. С большим трудом удалось стащить мокрые джинсы, а потом я снова обнял Женьку, крепко прижимая к себе. Моя возбуждённая плоть соприкоснулась с его, и уже я не смог удержаться от стонов. Вдруг стало нестерпимо жарко, тело горело. Казалось вода, которая лилась на нас сверху, закипает, стоит ей соприкоснуться с нашими телами.
Женька скользнул вниз, опускаясь передо мной на колени, опаляя горячим дыханием мой пах. Я весь напрягся от предвкушения. Он нежно провёл языком вдоль набухших венок моего члена, от головки к основанию и обратно. Волна возбуждения с новой силой накрыла меня, и пришло понимание, что я долго не продержусь. Было охренительно хорошо. Женька вобрал мою плоть в рот сразу наполовину, продолжая ласкать меня языком. Слегка пососал и выпустил, а я просто застонал от разочарования. Он похотливо улыбнулся, посмотрел на меня снизу вверх и, продолжая смотреть мне в глаза, вобрал мой член на всю длину. Я выпал из реальности. Когда-то Женька мне сказал, что не будет делать минет, пока не научится. Так вот... Он научился. То, что он вытворял со мной губами и языком, я просто не смогу описать. Я попал в другой мир, где всё было расцвечено яркими красками, где страсть и желание перехлёстывали через край, а его руки, губы, язык вели меня на вершину блаженства. Жаль, что это не могло длиться вечно, я бы не отказался, навсегда потеряться в том удовольствие, которое он мне дарил. А ещё, глядя в его зелёные глаза, я понимал, что и он сам испытывает удовольствие не меньшее, только от сознания того, насколько мне хорошо. Он всё увеличивал темп движения, и я не выдержал, сладко застонал и излился ему в рот. Тело содрогнулось от ярчайшего оргазма, и только большое усилие позволило мне удержаться на ногах. Я протянул руку и рванул Женьку вверх, поднимая с колен. Впиваясь в его губы благодарным поцелуем. А он, толкнувшись возбуждённой плотью мне в бедро, простонал мне в губы:
