Текст книги "Изумруд твоих глаз (СИ)"

Автор книги: Росса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– И вот что мне делать? – обратился я к котёнку и почесал того за ушком. – Не признавать того, что меня до жути тянет к Лёньке, я не могу. Можно врать окружающим, чем я иногда и занимаюсь. Но вот врать самому себе – занятие довольно бесперспективное.

От внутреннего самокопания меня спас звонок в дверь, я аккуратно переложил Лео на кровать и потопал открывать. На пороге стоял Захар Петрович и мило скалил зубки:

– Будущей «невестке» моё почтение, – мужчина ухмыльнулся и прошёл на кухню, а я покорно поплёлся за ним.

– А с чего это вы, Захар Петрович, решили, что я окажусь в партере? – Я недовольно посмотрел на олигарха и стал варить кофе, даже не спросив, будет ли он его. – Может быть, я стану вашим зятем?

Захар Петрович нервно закашлялся, а я хищно улыбнулся и поставил перед ним кружку с кофе.

– Солнышко, а ты, однако наглый тип, – мужчина осуждающе покачал головой. – Не боишься?

– Вас что ли? – я начал оценивающе его разглядывать. – Не, не боюсь. Хомячков вообще бояться глупо.

Захар Петрович на минуту остолбенел от такой наглости, а потом начал хохотать. Смеялся он заразительно, так что я в ответ тоже начал улыбаться.

– Женька, – он вытер слёзы, выступившие на его глазах, – Леон просчитался, назвав тебя солнышком. Ты ж одним ультрафиолетом плюёшься, от твоих лучей одни ожоги. Бедный мой сын. Чувствую, намучается он с тобой. Но ему это даже полезно. А кстати, где моё дитятко?

– На работу уехал, – рассказывать, зачем, я по понятным причинам не стал, а Лёнькин отец не спрашивал, что было мне на руку.

– Можно я спрошу? – я поставил кружки в мойку и повернулся к Захару Петровичу.

– Если я скажу нельзя, ты же ведь всё равно спросишь?

– Конечно, спрошу. Меня трудности не останавливают, – мы перешли в зал. Мужчина опустился в кресло, а я, подобрав под себя ноги, уселся на диван. Захар Петрович выжидательно смотрел на меня, а я пытался сформулировать вопрос.

– Почему вы так легко относитесь к тому, что ваш сын гей? Ведь по всем законам вы должны были рвать и метать и выкинуть Лёньку из своей жизни.

– Я привык оценивать людей по конкретным делам, а не по сексуальным пристрастиям. Он мой сын. Каким бы он не был, он был, есть и будет моим сыном. Тем более, он хороший человек, со временем из него выйдет очень хороший врач, а то, с кем он спит, никого волновать не должно.

Я хотел спросить ещё что-то, но в дверь снова позвонили. День приёмов у меня какой-то. На пороге стоял парень лет тридцати. Высокий и в меру симпатичный.

– Простите, а Леон дома? – задал он мне вопрос.

– Тимка, – приветствовал гостя вышедший в коридор Захар Петрович. – Ты когда из Красноярска вернулся?

– Привет, пап, – незнакомец улыбнулся, было видно, что он рад видеть отца. – Сегодня утром прилетел. Вечером с Машей и детьми ждите в гости.

– Вот и хорошо. Жень, я надеюсь, вы с Леоном тоже придёте? – Лёнькин отец с улыбкой посмотрел на меня.

– Так ты новый мальчик Леона? – Тимур осмотрел меня с ног до головы, и я почувствовал себя музейным экспонатом.

– Нет, блин, я его комнатная собачка, хочешь, пируэт сделаю? – зло прошипел я.

– Ты, Тим, поосторожнее. Женечка, хоть и болонка, но кусаться умеет пребольно. Сунешь палец, всю руку оттяпает.

– Ну что вы, папа! Я своих не кусаю, могу только описать, пометить, так сказать, территорию.

Тимур захохотал, смеялся он так же заразительно, как и его отец.

– Слава Богу, у братца наконец-то появился нормальный парень. Не злись, и обязательно приходите вечером к отцу. Я тебя с женой и детьми познакомлю, – Тимур помахал мне на прощание рукой, и они с отцом ушли.

Лёня вернулся где-то через час и огорошил меня известием о яде. Блин, меня целенаправленно лишают близких родственников. Олег пока не звонил, и мы уселись около телевизора ждать информацию, попутно Леон поведал мне о том, что видел около своей больницы Генку в обществе Тимура.

– И во сколько это было? – я скептически смотрел на парня.

– Где-то часа два назад.

– Поздравляю, – я похлопал Лёньку по плечу. – Твой брат великий иллюзионист. Он умудрился быть в двух местах одновременно.

– В смысле?

– В это время, о котором ты говоришь, он разговаривал со мной и твоим отцом. Мы, кстати, на ужин приглашены.

– Интересно, – Лёнька задумался, – хотя, водителя я не видел. Нужно будет поинтересоваться, кто мог воспользоваться Тимкиной машиной.

Он хотел сказать ещё что-то, но его прервал звонок от ванильки.

– Я тут кое-что проверил. Пришлось взломать пару сайтов, но зато какой результат! – в голосе Олега, явственно проскальзывали самодовольные нотки. – Этот яд в России есть только в одном месте. В институте биомедицинской химии РАМН.

Леон нажал на отбой и уставился на меня потрясёнными глазами.

– Да говори, не томи, – я схватил его за руку.

– В этом институте работает Маша – Тимкина жена...

Глава 17

Посвящается моей любимой бете, в благодарность за его нелёгкий труд!

Леон.

В дом моих родителей мы приехали как раз к ужину, уже застав там Тимку и моих племянников и племянницу. Старшему из них, Алексу, было восемь лет, Серёге – шесть, а маленькой Алисе четыре года, но она была уже вполне самостоятельной особой, на всё имеющей своё особое мнение. Вот и сейчас она внимательно рассматривала Женьку, который держал на руках Лео. Через минуту такого пристального осмотра Алиса выдала:

– Котёнок милый, а ты красивый. И как тебя зовут?

– Женя, – солнышко улыбнулся девочке. А та протянула руки к котёнку:

– Можно?

– Конечно, – он осторожно переложил в руки малышке рыжий клубочек, и та унеслась вглубь дома.

Вниманием Женьки тут же завладели мальчишки.

– Поиграем? – Алекс потянул Женьку за собой.

– Запросто, – Женя не стал отнекиваться и отбрыкиваться, – а во что?

– Вот ты сейчас и придумаешь, – вступил в разговор Серёга.

Мальчишки скрылись на втором этаже, и я остался в холле один. Секунду подумав, пошёл искать собеседников. Тимур с папой что-то оживлённо обсуждали у него в кабинете, и весь их сосредоточенный вид говорил о том, что им лучше не мешать. Мама была занята приготовлением ужина, и я по личному опыту знал, что в такой момент к ней лучше не соваться. Алиса самозабвенно играла с Лео, поладили они довольно быстро и теперь малыш охотился на её бантик. Женьку с мальчишками я нашёл в своей бывшей детской. Они торчали попами вверх над каким-то чертежом и о чём-то шептались. Я посмотрел на Женькину пятую точку, обтянутую голубыми джинсами и нервно сглотнул. Нет, отсюда надо срочно ретироваться, а то я за себя не отвечаю.

Хорошо, что мама наконец-то позвала всех за стол, а то бы я сдох от скуки:

– Тимка, а ты почему один? Где Маша? – брат неопределённо пожал плечами.

– Сказала, что плохо себя чувствует. Вот я, забрав детей, приехал сюда, чтобы дать ей отдохнуть.

– Что с ней?

– Да, на работе неприятности. Перенервничала. У них там какой-то редкий яд пропал.

– А, понятно, – я не стал заострять внимание брата на своём интересе к этому вопросу. Женька же, который нас внимательно слушал, вообще в разговор встревать не стал.

Ужин прошёл в тёплой дружеской атмосфере, все веселились, как могли. После десерта я остался помочь маме с уборкой, а все остальные опять разбежались.

– Ты любишь его? – улыбаясь, спросила мама, и я сразу понял, о ком она говорит.

– Да, сильно. Вот только...

– Не торопи его, – мама положила мне руку на плечо. – Ты нравишься мальчику, это и невооружённым глазом видно, но если поспешишь, можешь всё испортить. Он должен принять решение сам.

– Знаю, мама. – Я обнял её, уткнувшись носом в плечо, для этого мне пришлось сильно нагнуться. – Но иногда это так трудно, сдерживать себя.

Она что-то ещё хотела мне сказать, но в это время из кабинета отца послышались визги, улюканье и грозный рык хозяина кабинета:

– Вы что творите, паршивцы?

Я стрелой метнулся к кабинету, боясь пропустить что-то интересное. Картинка, которая мне открылась, заставила меня согнуться от хохота. Мальчишки и Женька в боевой раскраске, сделанной, как я понял, из дорогущей маминой косметики, с перьями, заправленными за ленточки, обвязанные вокруг головы, привязывали к стулу моего отца.

– Нет, я понимаю, пацаны, но тебе то, Женька, уже восемнадцать лет!

– Мне ещё только восемнадцать, – глубокомысленно изрёк тот. – Так что помолчи, бледнолицый.

– И что вы со мной собираетесь делать?

– Как что! – Алекс помахал топориком для разделки мяса. – Скальп снимать.

– А может, на выкуп согласитесь? – с надеждой посмотрел на них хозяин кабинета. – Скальп мне ещё и самому пригодится.

– Можно и выкуп...– задумчиво протянул Женька, который исполнял роль вождя. Во всяком случае, мальчишки преданно смотрели ему в рот.

– Тортик сойдет за выкуп?

– Ха, тортика мне и одному мало будет. – Женька потёр переносицу. – Я так думаю, по торту на брата и скальп можешь оставить себе.

Серёжка с Алексом усиленно закивали.

– Хорошо, что с вами сделаешь, – пацаны, завопив, скрылись из виду.

– Эй, – крикнул им вслед папа. – Чингачгук, или как тебя там, а развязать?

– Не беспокойся, я тебя освобожу, – усмехнулся я, развязывая верёвку. – Ты не сердишься?

Отец покачал головой.

– Давно так не веселился. Он у тебя славный. Не спугни, – да что они с мамой, сговорились что ли?

Домой мы не поехали, остались ночевать у родителей. И мама не нашла ничего лучше, как поместить нас с Женькой в одной комнате. Я застал его по традиции стоящим около окна.

– Жень, на что смотришь здесь? – я расположился на большой двуспальной кровати

– Просто смотрю, – он отошёл от окна и прилёг рядом. В комнате горел только ночник на прикроватной тумбочке и в его свете Женькины глаза призывно блестели. Я не удержался и, наклонившись, поцеловал его, почти подминая под себя, раздвигая коленкой его бёдра, ощущая его возбуждение.

– Женька, ведь ты хочешь меня, я чувствую, – выдохнул я в его губы.

– Лёнь, – он спихнул меня с себя. – Ты обещал не торопить. Обещал.

– Позволь мне просто помочь тебе снять напряжение, солнышко. Обещаю, что не зайду дальше этого, – посмотрел в его изумрудные глаза и осторожно убрал чёлку с его лба. Он не протестовал, зажмурился на какой-то миг, а потом, распахнув глаза, приняв решение, утвердительно кивнул. А я понял, что меня теперь ничто не остановит. Пусть и не до конца, но он будет принадлежать мне. Осторожно коснулся его нежных и манящих губ своими, он, не сопротивляясь, тут же раскрылся мне на встречу. Эта его мнимая покорность опьяняла, заставляя желать большего. Идти дальше. Поцеловал его нежно и страстно одновременно, пряный вкус его губ сводил меня с ума. Его руки зарылись в моих волосах, притягивая меня ближе, Женька углубил поцелуй, перехватив инициативу в свои руки. Пусть, если ему это нравится, пусть будет так. Наши языки сплелись на какой-то миг, борясь друг с другом, но через секунду, словно устыдившись своего напора, Женька сдался мне, снова отдавая инициативу. Я ласкал влажную, горячую глубину его рта, желая вырвать стон наслаждения из этого непокорного существа. Но он упорно продолжал молчать, что заводило всё сильнее и сильней. Оторвавшись от пряных губ, впился в его шею, оставляя яркий засос, по которому тут же пробежал языком, ощутив как Женьку тряхнуло. Я запустил руки под его футболку, мягко, подушечками пальцев, лаская его разгорячённое тело. Он весь выгнулся навстречу моим пальцам, но через секунду осознав, что делает, усилием воли сдержал себя. А, чтоб тебя! Он продолжал бороться со мной и со своими желаниями. Я сдернул с него футболку и к рукам добавил губы, язык и даже зубы. Прикусывая кожу на его груди и тут же целуя и зализывая укусы. Он уже не мог сдерживать позывы своего тела, единственное, на что он оставался способен – это гасить стоны, которые, готовы были вырваться из его груди. Покрывая мелкими, дразнящими поцелуями его грудь, я спускался всё ниже, обвёл языком контуры его пупка и скользнул им в манящую ямку. Женька хихикнул, на секунду расслабляясь:

– Щекотно, – я улыбнулся и, пока он не успел опомниться, расстегнул его джинсы и слегка приспустил их вместе с нижним бельём, выпуская на свободу его уже до предела возбуждённую плоть.

Прошёлся языком от основания его члена вверх обвёл уздечку и слегка прикусил головку. Солнышко протестующе пискнул и попытался оттолкнуть мою голову, но я не позволил ему это сделать. Его запах дурманил мою и без того слабо соображающую голову. Хотелось только одного, доставить ему незабываемое удовольствие. Я осторожно вобрал его плоть в свой рот и двинул головой. Женька не удержался и двинул бёдрами, толкаясь мне в рот. Если бы я не был занят, то, наверное, улыбнулся. Я ласкал его губами, языком, заставляя неосознанно двигаться мне на встречу. Просто физически ощущая его возбуждение. Он уже не сдерживался, стонал в голос, больно вцепившись пальцами мне в волосы. Доведя его практически до грани, когда казалось, сделай я ещё одно движение и наступит предел. Отстранился от него и посмотрел в глаза. Он протестующе всхлипнул и запричитал:

– Ты гад, Лёнька. Почему остановился? Ты же обещал мне помочь, а не издеваться, – из уголков его глаз медленно скатывались блестящие слезинки.

Я вернулся к прерванному занятию, всего пара движений и он, прогнувшись в пояснице не хуже нашего Лео с тихим вскриком излился. Я проглотил всё, что он мне отдал, с удивлением понимая, что вкус его спермы такой же пряный, как и вкус его губ. Подтянулся вверх и склонился над ним. Он был неотразим. Припухшие, искусанные губы. Блестящее глаза, в которых можно было утонуть. И веснушки, которые почему-то стали намного ярче, придавая его виду какую-то милую детскость. Я с тихим стоном встал с кровати, направившись в ванную, поняв, что если сейчас не сброшу напряжение, то умру от перевозбуждения.

Женька поймал меня за руку.

– А ну стой! Куда намылился?

– Отпусти, солнышко! А то я за себя не отвечаю. Изнасилую.

Вместо того чтобы выпустить мою руку, Женька дернул меня на кровать и повалил на спину, устраиваясь между моих ног.

– Теперь моя очередь, – тихо промурлыкал он, расстёгивая мои брюки. – Только, в рот брать не буду.

– Противно? – я пристально посмотрел на него, а он вдруг вспыхнул жарким румянцем смущения.

– Нет. Просто я не умею... как ты...– каждое новое слово из его уст звучало всё тише и тише, а румянец становился всё ярче и ярче. Я протянул руку и дотронулся до его горящей щеки, чтобы убедиться, что мне это не чудится. Смущённый до предела Женька – это что-то из области фантастики. Правда, его смущение длилось недолго. Стряхнув с себя оцепенение, он весело проговорил:

– А вот кружок рукоделия, как раз по мне, – его тонкие пальцы сомкнулись вокруг моей плоти и заскользили по ней. Вверх – вниз, вверх-вниз. Я весь сосредоточился на ощущениях, подаренных его рукой, которая то замирала на секунду, то вновь начинала движение, всё убыстряя и убыстряя его. Надолго меня не хватило, и с очередным скользящим движением Женькиной руки я кончил себе на живот. Солнышко тут же устроился у меня под боком и хихикнул.

– Что смешного? – я повернул к нему голову и, притянув к себе, обнял, а он уткнулся лбом мне в плечо и снова хихикнул.

– Ты когда кончаешь, такой забавный. На хомячка немного похож.

Посмотрите на него, я оказывается забавный, нет бы сказать, что я был восхитителен, и ему безумно понравилось. Хотя... Это ведь мой Женька – и этим всё сказано.

Глава 18

Евгений.

Лёнька спал, мирно дыша мне в шею, обхватив рукой поперек живота и закинув на меня ногу. Собственник хренов. Такое впечатление, что боится, что стоит ослабить хватку и я тут же сбегу. Хотя в чём-то он прав. Мне предстояло подумать о том, как жить дальше, и о том, что я вообще хочу от жизни. Слишком многое со мной случилось за последнее время. Осторожно повернулся и стал рассматривать спящего Лёньку. Красивый, зараза. Возбуждающе красивый. Я закрыл глаза и попытался понять, что к нему испытываю. Приходилось признать, что мне хочется, чтобы он был рядом со мной. Мне нравится, когда он меня обнимает и целоваться с ним нравится, и всё остальное тоже нравится. Блин! Блин! Блин! Надо срочно уезжать. Лёня послезавтра выходит из отпуска на работу. А мне бы уж пора вернуться в родную школу. А самое главное – вдали от Лёньки подумать над тем, что я хочу на самом деле. Основательно так подумать.

Леон пытался меня отговорить от возвращения в родной город.

– Жень, останься, прошу тебя. Отец ведь уже насчёт школы для тебя договорился.

Я отрицательно помотал головой.

– Нет. Не останусь. Мне надо подумать и принять решение. Самому, без давления с твоей стороны, понимаешь?

– Понимаю, – он тяжело вздохнул. – Но хоть на выходные я смогу к тебе приезжать?

– Конечно, сможешь, – поддаваясь какому-то необъяснимому порыву, прижался к нему, обхватив руками за талию. – Я буду скучать. Сильно.

Лёнькины глаза засветились надеждой, я усмехнулся:

– Зря надеешься, всё равно не останусь.

– Злой ты, Женька. Вот пока ты будешь у себя в городке сидеть, найду тут в Москве другого...

– Только попробуй, – сузившимися глазами посмотрел на него. – Пришибу сразу. Я ревнивый.

Лёнька засмеялся, а я, притянув его к себе за рубашку, прошипел:

– Я не шучу, Лёнечка. Узнаю, загрызу нахер. Понял?

– Солнышко, я тебя уже боюсь. Но мне, чёрт возьми, приятно. Ладно, давай собираться. Лео с собой возьмёшь или мне оставишь?

– С собой конечно. Тебе ребёнка доверять нельзя. Избалуешь, а я потом мучиться буду.

И вот уже три дня обитаю в своей квартире, исправно хожу в школу, учу уроки и лезу на стенку от скуки и одиночества. Если бы не Лео, то я бы сдох. Для того чтобы подумать и понять, что Лёнька мне глубоко не безразличен, хватило одного дня. Спрашивается, почему я ещё не в Москве? Чёртова гордость!

На четвёртый день не выдержал, схватил сумку, запихнул в неё свои вещи и документы. Лео усадил в переноску, бедный котёнок, по-моему, её уже считает своим единственным настоящим домом, столько раз его таскали с места на место. Прости малыш, сегодня мы вернёмся домой и больше оттуда никуда не уедем, даже если будут выгонять. Уже почти выбежал из подъезда, когда столкнулся с Олегом.

– Женька, привет! А ты это куда намылился?

– В Москву, к Лёньке, – уже собрался проскользнуть мимо него, больше ничего не объясняя, но, подумав, вернулся назад. – Ответь мне на один вопрос, пожалуйста, – Олег внимательно посмотрел на меня, ожидая продолжения, а я замялся, не зная как о таком спросить. – Ну... Это... В общем... Это очень больно? – наконец выдавил из себя.

Глаза у ванильки тут же заискрились от сдерживаемого смеха:

– Что именно? – состроив свою самую невинную рожицу, поинтересовался он. Хотя, ведь по глазам видно, что с первого раза всё понял. Тварюга малолетняя.

– Ты меня это на весь двор заставишь озвучивать? Хорошо, – набрал в лёгкие побольше воздуха и уже собирался заорать, но он меня остановил.

– Прекрати, я знаю, что тебе давно хочется сделать наши с Родькой отношения достоянием гласности, но ты обещал молчать.

– А на вопрос ответишь? – я, хитро прищурившись, смотрю на него.

– Не знаю, как тебе, а мне больно не было, почти. Я от этого кайф получаю. Только вот не знаю, как ты со своим характером сможешь с ролью пассива смириться? – Олег покачал головой.

– У меня очень хороший характер, и мы с ним как-нибудь справимся. Всё, я поехал. Братцу от меня привет. Скажи, что я его почти люблю.

Мы с Лео проехали уже почти половину расстояния до Москвы, когда у меня зазвонил телефон. Глянул на дисплей и увидел Лёнькин номер.

– На ужин что предпочитаешь: рыбу или мясо? – с ходу начал он, не дав мне даже сказать алло.

Я посмотрел на котёнка и ответил:

– Рыбу. А ты вообще откуда знаешь, что я еду?

– У меня свои источники информации и я их не выдаю, – гордо ответил Лёнька.

– Когда тебе в следующий раз позвонит этот ванилистый источник, передай, что я ему ноги повыдёргиваю, если он мне будет сюрпризы портить.

– Сам передашь, – я просто чувствовал, как Лёнька ухмыляется в трубку. – Жду тебя, радость моя.

Дома оказался через два часа, уже собрался позвонить, но дверь распахнулась, и я увидел на пороге улыбающегося Лёньку. Могу себя оправдать только тем, что у меня снесло крышу. С визгом запрыгнул на него, обхватив руками и ногами. Он чмокнул меня в нос:

– Я тоже рад тебя видеть.

В квартиру он меня по сути дела внёс, поскольку отцепляться от него я не собирался. «Так, спокойно, Женька!» – обратился сам к себе. – «Надо вернуть разжиженные мозги в твёрдое состояние и посмотреть на себя со стороны. Никого себе не напоминаешь?»

Чёрт! А ведь точно повёл себя, как незабвенный Геночка. Это уже клиника. С трудом отцепился от Лёньки, напялил на лицо родную циничную ухмылочку и пошел за ним на кухню.

– Ну что? Поздний ужин и спать? – Лёнька выпустил из переноски довольного Лео, тот тут же поскакал на своё законное место. На кровать в мою комнату.

– Согласен. Кстати, ты поговорил с Тимкиной женой?

– Поговорил. У них в лаборатории работает ФСБ. Яда пропало довольно много, – я ковырял рыбу в своей тарелке, слушая Лёнькин рассказ.

– ФСБ? – удивлённо вскинул на него глаза. – И что?

– Пока ничего.

– А ты уверен, что Маша к этому непричастна? Слишком в нашем деле много совпадений.

– Очень много. И я сейчас тебе ещё одно для размышлений подкину. Новая пассия твоего отца, Машкина двоюродная сестра. Клёво, правда?

– Да уж! – я даже поперхнулся. – Как тесен, однако, мир.

– И не говори. – Лёня собрал тарелки. – Мыть будем завтра, а сейчас спать. А то мне тебя ещё в школу вести. Или думал прогулять?

– Ничего я такого не думал. Спать, так спать, – я с вызовом посмотрел на него и потопал в свою комнату.

– Ты это куда? – Лёнька даже растерялся.

– Я? – ехидно улыбнулся, – Спать. Или ты на что-то надеялся? Так обломись.

Гордо прошёл мимо него и захлопнул дверь у него перед носом.

Глава 19

Леон.

Я проснулся среди ночи от того, что у меня дико затекла рука. Рядом раздавалось мирное сопение, а на плече ощущалась тяжесть. Странно, вроде ложился вчера один. Я включил бра, висящее над моей кроватью, и увидел Женькину довольную физиономию. Он мирно посапывал, уютно расположившись на моём плече. Во сне он казался ангелом, юным и чистым. Я полюбовался на его милое личико, будить было жалко, но если не восстановить циркуляцию крови в руке, будет хреново. Выбраться же из-под Женьки я не мог, он был далеко не пушинкой.

– Солнышко, проснись, – я осторожно потряс его за плечо.

– Чего тебе? – довольно невежливо поинтересовался он, глядя на меня одним глазом, второй оставался закрыт.

– Что ты делаешь в моей кровати?

– Сплю, – лаконично ответил он, – вернее спал, пока ты меня не разбудил. Он скатился с моего плеча и лёг на спину. Руку тут же закололо, возобновился ток крови.

– Спрошу по-другому, – я навис над ним, – как ты оказался в моей кровати?

– Эм,– хмыкнул он, – ну, может быть я лунатик? Полная луна и всё такое. Хожу во сне.

– Женьк, сейчас новолуние. Какая там полная луна, даже тощего месяца нет, – я требовательно посмотрел на него.

– Тогда так, – выдал он другую версию. – Мне приснился кошмар, я испугался и прибежал к тебе в поисках защиты и утешения. Такая версия прокатит?

– Уже лучше. Но не пойдёт, – я улыбнулся ему, а он отвернулся и тяжело вздохнул. – Солнышко, я всё ещё жду объяснений.

– Просто хотел быть с тобой. С тобой тепло и уютно, – тихо проговорил он.

– Жень, ты сам пришёл ко мне. Сам. Ты знаешь, что это значит?

– Да, знаю. Только Лёнь, я боюсь, – он притянул меня к себе и уткнулся в моё плечо. – Будет сильно больно?

– Глупый, – я растрепал ему волосы, – хочешь, можешь быть сверху, для меня это непринципиально.

Он на секунду задумался, а потом отрицательно покачал головой.

– У меня опыта нет. Я сначала научусь, а потом тебя от меня уже ничто не спасёт. И предупреждаю, учусь я быстро, – он облизал пересохшие губы, и меня от этого его жеста ощутимо тряхнуло, внизу живота начало нарастать возбуждение. – Мы долго разговаривать будем, или делом займёмся. А то я могу и передумать.

– Ну, уж нет! Передумать я тебе не дам.

Я поцеловал его и снова почувствовал пьянящий, сводящий с ума, пряный вкус его губ. Осторожно провёл по ним языком, прикусил сначала нижнюю, потом верхнюю. Женька не сопротивлялся, начал отвечать мне. Пылко и страстно. Я ещё крепче прижался к нему. Раздвинул его губы языком, скользнул внутрь, провел по зубам и устремился дальше. Солнышко слегка прикусил мой язык, но позволил проникнуть глубже.

Я, наконец, понял, с чем ассоциируется у меня вкус его губ. Корица. Сразу вспомнилась бабушка и мягкие, тёплые булочки, посыпанные этой пряностью. Воспоминание из детства поселило в груди что-то тёплое и бесконечно нежное.

Я целовал его, чувствуя, как кружится моя голова и с ужасом понимал, что если он сейчас попросит меня остановиться, не продолжать, я просто не смогу этого сделать. Я ласкал языком его губы, мелкими поцелуями прошёлся по щеке к уху, прикусил мочку. Скользнул ниже, к шее, где ещё был виден засос, который я оставил на нём в прошлый раз. Я впился губами, чуть ниже, оставляя новый. Он заалел на его белой коже, как будто клеймо. Мой, он только мой.

Женька гладил мою спину, оставляя огненные полосы в тех местах, где меня касались его руки. Я хотел его так сильно, что становилось больно от того, что приходится сдерживаться. Мои губы продолжили путь по его телу, вниз по груди к маленьким набухшим соскам. Я лизнул сначала один, потом другой. Женька застонал и слегка выгнулся мне навстречу. Сегодня он не сдерживал себя, отвечая на мои ласки со всем пылом и страстностью, на какую только был способен. И это только ещё больше подхлёстывало моё желание. Мне было нужно, чтобы он стонал и извивался подо мной, чтобы сам умолял о большем. Его кожа была такой нежной, такой атласной на ощупь, что хотелось гладить её, не переставая, чувствуя этот шёлк под своими пальцами и губами. Спустился от груди к животу, продолжая нежно ласкать его разгорячённое тело. Каждый новый поцелуй, каждое новое моё прикосновение срывало новый стон с его губ. “Мой, мой, мой...” —стучала кровь в моих висках.

Я освободил и его и себя от единственных предметов одежды, которые на нас были надеты и снова потянулся к его губам. Только поцелуев уже было мало и ему и мне. Осторожно раздвинул его ноги и устроился между них, обхватив его возбуждённую плоть рукой. Мои скользящие движения от основания вверх и снова к основанию заставляли Женьку прогибаться, толкаясь мне в руку. Я склонился над ним и добавил к руке губы и язык. Он слегка вскрикнул и прогнулся ещё больше, комкая простынь в своих руках. Его щёки полыхали румянцем, глаза были прикрыты, а пухлые манящие губы наоборот, чуть приоткрыты, и это зрелище совратило бы даже святого, а я таким не был.

Продолжая ласкать его, потянулся к тумбочке и взял смазку. Выдавил чуть-чуть бесцветного геля на пальцы и осторожно ввёл в него сначала один – он этого вроде бы и не почувствовал. Я осторожно добавил второй, Женька дёрнулся и зашипел, пытаясь вытолкнуть меня из себя.

– Прости, солнышко, и потерпи.

Я ласкал его изнутри, постепенно растягивая, он уже не сопротивлялся, сам двигаясь навстречу моим пальцам, а во мне бушевал пожар, такое впечатление, что в меня вместо крови закачали жидкий огонь. Я сгорал изнутри, плавился, обугливался. Терпеть уже не было никакой возможности. Я должен был оказаться внутри него, или просто напросто умру. Перевернул его на живот и, заставив встать на коленки, подтянул к себе.

– Женька, я больше не могу. Разреши мне.

– Да не тяни ты, давай уже, – всхлипнул он

Мой член, обильно смазанный лубрикантом, толкнулся в его жаркую манящую глубину. Я начал осторожно проникать внутрь него. С каждым толчком продвигаясь всё глубже. Услышал его тихий всхлип и испугался, что причиняю боль. Склонился к нему и стал нежно целовать его спину, прошёлся языком вдоль позвонков, отвлекая от возможной боли. Шепча какие-то дурацкие нежности, чувствуя, как он постепенно расслабляется. Погрузившись в него полностью, на секунду остановился, давая возможность привыкнуть, подождал, когда он сам толкнулся мне на встречу и начал движение, сходя с ума от жара его тела. В какой-то момент шестым чувством понял, что он не получает от этого никакого удовольствия. Слегка изменил угол проникновения и вновь толкнулся в него. Женька вскрикнул и прогнулся в пояснице и это уже был крик не боли, а наслаждения. Я двигался в нём, не останавливаясь, всё убыстряя темп, почти вжав его в кровать, а он так же неистово двигался мне навстречу. Его стоны и крики смешались с моими в одну сплошную какофонию. Я сжал в руке его плоть, стараясь водить по ней в том же ритме, в котором двигался внутри него, но с каждым толчком это становилось делать всё трудней и трудней. Наши тела были покрыты бисеринками пота. Пространство вокруг просто дышало страстью и наслаждением. Движения становились всё хаотичней и вот, наконец, Женьку прогнуло, он вскрикнул последний раз и я почувствовал, как моя рука стала липко-влажной. Его мышцы крепко сжались вокруг моей плоти, ещё один толчок и я тоже излился. Упал рядом с ним, прижал к себе, покрывая поцелуями его глаза, щёки, губы.

– Женечка, солнышко, люблю тебя. Люблю, – шептал я ему, глядя в его затуманенные глаза. – Люблю.

Он вдруг улыбнулся мне нежно и ласково и спрятал лицо у меня на груди.

– Ты что, малыш? – я перебирал его волосы, пропуская их сквозь свои пальцы.

– Стыдно, – прошептал он. – Стыдно, но мне понравилось.

А ещё через секунду он уже спал. Я притянул его к себе, устраиваясь по удобнее, накрыл нас обоих одеялом. И поцеловал своё солнышко в висок, убрав мокрую прядку.

– Спокойной ночи, радость моя. Сладких снов.

– Угу, – пробурчал он мне в ответ сквозь сон. – Тебе тоже.

Глава 20

Евгений.

Утром проснулся от того, что почувствовал на себе пристальный взгляд. Значит, Лёнька уже не спит. Я не открывая глаз, прислушался к своим ощущениям, вроде бы особо ничего не болит, правда, я ещё не пытался встать с кровати. Не болит то, не болит, но покапризничать для профилактики стоит. Я распахнул глаза и уже открыл рот для того, чтобы закатить Лёньке профилактический скандал, но увидел его глаза и тут же заткнулся. Он смотрел на меня с обожанием и... испугом. Видимо он с напряжением ждал моего пробуждения и мучился от того, что не знал, что от меня ожидать. Истерить как-то сразу расхотелось, я улыбнулся ему и, притянув к себе, поцеловал:

– Меня завтраком кормить будут? – его глаза засияли, и он тихо засмеялся.

– И тебе доброе утро!

– А кто сказал, что оно у меня доброе? – блин, ну что я за человек, всё-таки не удержался. К счастью, Лёня понял, что это я так только от природной вредности своего характера говорю, поэтому особо моими словами заморачиваться не стал. Я глянул на часы, висевшие на стене, и присвистнул.