Текст книги "Изумруд твоих глаз (СИ)"

Автор книги: Росса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Дядя Гриша был личным адвокатом нашей семьи чёртову уйму времени. Я его помню столько же, сколько и себя. Он был весёлым, добродушным мужчиной.

– О, Леон, давно не виделись, – пробасил он и перевёл взгляд на Женьку. – А это твой новый мальчик?

Женька повернулся и пристально глянул в глаза адвоката, а тот застыл, открыв рот.

– Простите, молодой человек, – он обратился непосредственно к Женьке. – Имена Элин и Фрейр Эльдрссон вам о чём-нибудь говорят?

– Нет, – Женька пожал плечами. – А что, должны?

Солнышко постарался предать своему голосу и жестам беспечность, но я слишком внимательно следил за ним, чтобы не увидеть, как он напрягся.

– Да нет! – дядя Гриша ещё раз пристально посмотрел на Женьку и тряхнул головой, словно отгоняя наваждение.

– Хватит базарить, – услышали мы громовой голос моего отца. – Идите к столу.

Ужин прошёл на редкость весело. Отец весь вечер рассказывал пошлые анекдоты. Мама ежесекундно краснела и ругалась, а семейный адвокат заразительно смеялся. Я же наблюдал за солнышком, который был подозрительно тих.

По дороге домой я насел на Женьку.

– Давай, колись. Что ты там скрываешь? – он не стал отвечать, промолчав всю дорогу до моей квартиры. Только когда мы вышли из машины, он соизволил ответить.

– Понимаешь, Леон... Мне ночью приснился сон. Он был до странности реальным. Больше похожим на воспоминание. И в этом сне я слышал имена Элин и Фрейр, а еще Ари, – он устало провёл рукой по лбу. – Я не знаю, что это значит.

– Это значит, что завтра мы идём к нашему адвокату и всё выясним. А ты мог бы и сразу всё рассказать, а не таинственность наводить, – я неодобрительно посмотрел на него и вставил ключ в замок. Странно, но дверь уже была открыта.

– Леончик, – услышал я мармеладно-сахарный голос и на мне повис мой бывший любовник Генка. – Я соскучился и решил к тебе вернуться.

Он нежно поцеловал меня в губы, а я так опешил, что не сразу отодрал его от себя.

– О, Лёнечка, – в Женькином голосе явственно проступала насмешка. – Зря ты меня с родителями знакомил. Старая любовь, она не ржавеет.

Я, наконец, отцепил от себя Генку и рявкнул:

– Ты что тут делаешь?! И откуда у тебя ключ от моей квартиры?

Глава 6

Евгений.

Я внимательно рассматривал Генку и не мог понять, ну что Леон в нём нашёл? Ни кожи, ни рожи. Тьфу. Субтильная фигурка, затянутая в слишком узкие джинсы и обтягивающую футболку с блёстками. Ориентация из него так и пёрла наружу. Он вцепился в Леона и руками, и ногами, так что тот еле его отодрал.

– Ты что тут делаешь? И откуда у тебя ключ от моей квартиры? – голос Леона что-то особой радости от встречи со своей любовью не выражал.

– Вот и я бы хотел это узнать? – раздался с порога громовой голос Захара Петровича.

Я привалился к стенке, становилось всё интереснее и интереснее. А Генка, увидев отца Леона, похоже, не на шутку испугался.

– Я просто... Мне просто... – залепетал он.

– Что, просто? Потратил все деньги, которые я тебе заплатил и решил ещё поживиться? – Захар Петрович грозно вскинул бровь.

– Какие деньги? – Леон недоумевающе переводил взгляд с Генки на отца и назад.

– Ты же знаешь, сын, что я проверяю всю подноготную твоих дружков. Так вот Геночка оказался ещё тот фрукт. Клейма негде ставить. Хотя для тебя играл роль милого деревенского паренька. Убедительно, надо сказать, играл.

Ты ни разу не усомнился. А вот мы с матерью видели его насквозь. И тогда я предложил ему денег. Много. Он согласился, пообещав исчезнуть из твоей жизни. Ты прости меня, – Захар Петрович сжал плечо Леона. – Я видел, как тебе плохо и больно. Наверное, надо было тебе всё рассказать, но... Я слишком люблю вас с Тимуром и не хотел причинять лишней боли.

– Не верь ему, – зашипел Генка. – Я всегда любил тебя.

Я увидел, как Леон непроизвольно сделал шаг в сторону Генки, а тот тут же противно заулыбался, празднуя победу.

Захар Петрович тоже увидел это Лёнькино движение и тяжело вздохнул.

– Жень, я думаю, что тебе лучше переехать к нам. Алиса будет рада. А эти двое пусть живут, как хотят.

– Вот ещё! – я отлепился от стены. – Я их тут наедине друг с другом не оставлю. Ты как хочешь, Лёнька, но делить я тебя ни с кем не намерен. По крайне мере, в ближайшее время.

И Леон и Захар Петрович посмотрели на меня с большим интересом, а Гена надул пухленькие губы. Я поднял его рюкзачок и куртку, благо зимнюю обувь он не снял, и сунул ему всё это в руки.

– Давай-ка вали отсюда и в ближайший месяц не возвращайся.

– Леон? – Генка вопросительно посмотрел на парня, тот пожал плечами.

– Ничем не могу помочь. Я, знаешь ли, верю своему отцу. Так что думаю, что и через месяц ты спокойно можешь не возвращаться.

Генка хотел было ещё что-то сказать, но передумал. Подхватил вещи и быстро сбежал по ступенькам. Захар Петрович облегчённо вздохнул и с благодарностью посмотрел на меня. А я никак не мог взять в толк, что такого сделал? Ну да, в ближайший месяц Леон обещал мне помочь с расследованием. И на любовников у него просто не будет времени.

– Пап, а ты вообще что приехал? Мы вроде бы только час назад расстались? – Леон недоумённо посмотрел на отца, а тот вдруг засмущался.

– Это всё Алиса. Сказала, что мальчики торт не попробовали и даже с собой не взяли. А она старалась.

– Захар Петрович, – я ухмыльнулся. – Да вы подкаблучник. Жена сказала надо, а вы тут же под козырёк и выполнять. Не ожидал.

– Мальчишка, – беззлобно пробасил отец Леона. – Да, что ты можешь понимать в любви? Я для Алисы на всё готов. А отвезти тортик любимому сыну, это такая мелочь. И что, по-твоему, я должен был отказать и расстроить близкого мне человека? – Захар Петрович испытующе посмотрел на меня, а я смутился. Наверное, впервые в жизни. Действительно – это же такая мелочь. Мы часто лезем в бутылку из-за вот таких мелочей, а так просто взять и сделать и не расстраивать любимых людей. Если честно, я проникся к Лёнькиному отцу ещё большим уважением.

Он вручил нам коробку с фруктовым шедевром и пошёл к машине. Правда, мы предлагали ему попить с нами чаю, но он категорически отказался:

– Водой только голову мыть.

– А ничего крепче я тебе не дам, – поджал губы Леон. – Тебе нельзя.

Захар Петрович хмыкнул и попрощался с нами. Я утащил коробку с тортом на кухню и поставил чайник.

– Жень, – окликнул меня Лёнька. – И что это было?

– Что именно? – я недоумённо перевёл на него взгляд, предварительно оторвавшись от торта, который нарезал. До умопомрачения люблю сладкое.

– Заявление твоё, о том, что ты меня делить ни с кем не намерен.

– Ах, это... – я положил нож на стол и собрался продолжить, но Леон не дал мне этого сделать. Я вдруг оказался зажат между стеной и ним. Он пристально посмотрел мне в глаза и, не встретив сопротивления, накрыл мои губы своими. А я просто растерялся, только дошло, что именно ляпнул в коридоре. «Я ведь говорил совсем не о том, что ты подумал! Я просто имел в виду, что Генка должен подождать пока мы закончим расследование» – хотелось крикнуть мне, но я уже не мог. Вот что-что, а целоваться последователь Эскулапа умел. Через секунду из моей грешной головы начали улетучиваться все мысли и я, я... Ответил на поцелуй. Леон посчитал это сигналом и перешёл в яростное наступление. Он ещё сильнее придавил меня к стене и протиснул свою ногу между моих. Я бесстыдно застонал и потёрся об него. Не знаю, чем бы это всё закончилось, но на плите отчаянно засвистел чайник. Я пришёл в себя и с ужасом понял, что творю. Попытался оттолкнуть Леона от себя, но легче было бы сдвинуть скалу, чем отодрать его от моего тела. Его руки плавно переместились с моей спины на, кхм... попу. Вот какой я стал вежливый. Ну, что поделать, люблю я все свои части тела. Недолго думая, я применил самый женский приём на свете и засандалил Леону коленкой в пах. Он согнулся и отпустил меня. Я присел на корточки, так чтобы наши глаза находились вровень друг с другом и, стараясь выровнять дыхание, произнёс:

– Ты сказал, что дождёшься, когда я сам приду к тебе. Или твоё слово ничего не значит?

Он посмотрел мне в глаза, но ничего не ответил, а я поспешил скрыться в своей комнате. Приставил стул к двери и подошёл к окну. Был поздний вечер, людей было совсем немного, да и те, что шли по улице, куда-то спешили. Я дотронулся пальцами до губ, которые всё ещё горели от поцелуев, и приуныл, прошептав сам себе.

– Блин! А ведь мне понравилось. Сильно понравилось. Да, Женька, ты дебил! И что теперь с этим делать?

Глава 7

Леон.

Наутро мы с Женькой дружно старались не говорить о том, что произошло вчера. Какие причины у него были молчать, я не знал. А вот мне было элементарно стыдно. Повёл себя, как гормонально-неуравновешенный подросток. И зачем я на него с поцелуями накинулся? Хотя, это скорей всего от того, что у меня долго никого не было. Именно в этом я убеждал себя полночи, но разум упорно хихикал и услужливо шептал о том, что на Генку же я никак не прореагировал, а тот как-никак целый год был моим любовником.

Погружённый как там, у Герцена: “в былое и думы”, готовил завтрак. Женька не спешил выходить на кухню, а я его не торопил. Но прятаться друг от друга не имело смысла.

– Женьк, иди, завтрак готов.

– Ага, сейчас, – послышалось из комнаты – он появился на пороге кухни через минуту. Похоже, он решил поиздеваться надо мной по полной программе. Иначе на кой чёрт одел чёрные обтягивающие джинсы, стянутые ремнём на узкой талии и рубашку в цвет глаз, которая ему неимоверно шла. Порочный ангел. Другого определения не подберёшь. Я нервно сглотнул и попытался успокоиться. Нужно просто подумать о чём-то отвлечённом. Не знаю почему, но мне вспомнился седьмой класс и урок биологии. И тихий голос Изольды, рассказывающий о пестиках и тычинках. Я хихикнул, отвлёкся блин! Сделал глубокий вдох и повернулся к Женьке. Он, наплевав на завтрак, поглощал торт, присланный моей мамой. Солнышко настолько был увлечён процессом, что не замечал, что все губы вымазал в ванильном креме. Нестерпимо захотелось подойти и слизнуть этот крем с его губ.

– Извини, – я нарочито медленно проскользнул мимо него в ванную и включил душ. Заметьте, ледяной душ.

Когда смог более или менее здраво соображать, вернулся на кухню. Женька доедал третий кусок торта, и как в него влезает столько сладкого.

– Таким количеством сахара можно зубы испортить, – буркнул я ему.

– Фигня, – он отмахнулся от моих слов. – Ничего с моими зубами не будет. А ты возьми себе на заметку и поставь в ванной комнате звукоизоляцию.

– Это ещё зачем? – насторожился, уж больно не понравился мне его голос. Сейчас какую-нибудь пакость скажет и опять лишит меня душевного равновесия. Я не ошибся.

– Стены у тебя тонкие. Слышимость хорошая. Правда, всего я не разобрал, но раза три своё имя услышал, – его глаза смеялись, а сам он при этом сохранял полнейшую невозмутимость.

Туше. Чистая победа с его стороны, я ощутил, как щёки заливает предательский румянец и в тоже время откуда-то изнутри поднялась здоровая злость. Ничего, солнышко, наслаждайся победой. Я буду не я, если не отыграюсь.

– Лёнь, а ты вашему семейному адвокату позвонил? – Женька стал серьёзен. – Договорился о встрече?

– На оба вопроса отвечаю “да”, – я действительно, зная, что дядя Гриша встаёт рано, с утречка позвонил ему и напросился в гости, и, может быть, я и ошибаюсь, но, по-моему, он был рад. – Звонили из полиции, завтра мы сможем забрать тело...

Женя переменился в лице и отпихнул от себя тарелку с яичницей.

– Тело, – зло прошипел он.– Для всех она просто тело.

– Не для всех, – я сочувствующе посмотрел на него. – Для тебя она была и всегда будет мамой. Самым близким человеком на свете. Но это жизнь, солнышко. И ты не можешь требовать, чтобы весь мир скорбел вместе с тобой.

– А ты, ты будешь? – он подошёл ко мне и остановился напротив, требовательно посмотрев в глаза.

– Я буду. Родька будет. Олег будет. Ты не один, – мне показалось, или он облегчённо вздохнул? Было ощущение, что он услышал то, что хотел, и это вернуло ему душевное спокойствие.

Мы спустились в подземный гараж нашего дома, и я снова на секунду увидел его другим. Полным щенячьего восторга. Он любовно погладил мою машину по капоту.

– Хочешь за руль? – я улыбнулся.

– А можно? – всё-таки он был ещё мальчишкой, который в детстве не наигрался в машинки.

– Можно, но только когда выедем за территорию города. Дядя Гриша живёт в коттеджном посёлке в сорока километрах от Москвы. Там прямое шоссе. Так что оторвёшься.

Всю дорогу до этого посёлка я тихо молился и давал себе обещания: никогда, ни при каких обстоятельствах больше не пускать Женьку за руль. Я люблю скорость, но не самоубийственную же.

Кое-как вывалившись из машины перед дяди Гришиным домом и молясь в душе всем святым, что я до этого дома доехал, увидел адвоката встречающего нас на пороге. Хотел уже поприветствовать его, но Женька меня опередил. Как всегда ни сказав, ни здрасти, ни как дела, спросил в лоб.

– Вы говорили про Фрейра и Элин, а имя Ари, вам что-то говорит? – он выжидательно уставился на друга моего отца.

– Значит, я был прав. Ты ведь Евгений Титов? Сын Элин? Вернее Елены Титовой? – за его словами последовала немая сцена.

Мы сидели в доме, и пили кофе, слушая рассказ адвоката.

– Элин, Фрейр и Ари – дети Йоуна Эльдрссона, исландца по происхождению. В России живёт очень давно, здесь у него бизнес. Йоун очень тяжёлый человек. Так получилось, что в один прекрасный момент, он узнал, что его старший сын гей. Это привело его в ярость. Он страшный гомофоб. С твоим отцом, Леон, отказался иметь дело как только узнал, что ты тоже гей, и при этом Захар воспринимает это абсолютно спокойно. Мало того, гордится тобой. В общем, Йоун, узнав об ориентации Фрейра, безжалостно выгнал последнего из дома, аннулировав все его счета. Элин попыталась защитить брата. Причём делала это настолько рьяно, что её постигла такая же участь, несмотря на то, что твоей маме в это время было всего шестнадцать. Именно тогда исчезла Элин Эльдрссон, а появилась Елена Титова. Она взяла фамилию своей матери. Ари был доволен. Одним махом устранены все претенденты на папочкино наследство. Одного не учли ни Йоун, ни Ари – того, что компания держалась на плаву только благодаря таланту Фрейра и без него начала тонуть, как «Титаник». Фрейр же выплыл. Обосновался на исторической родине. Создал свой бизнес, но год назад узнал, что смертельно болен. Тогда решил наладить связь с семьёй. Надеялся, что Йоун со временем смягчился. Скажу, что надеялся он зря. Ари и отец принять его не захотели. Зато он узнал, что Элин пострадала из-за него, и решил сделать её своей наследницей.

Так что Женя, твоя мама скоро станет очень богатой женщиной, – дядя Гриша печально улыбнулся.

– Не станет, – тихим сдавленным шёпотом произнёс Женька, я наблюдал за ним во время всего рассказа. Он злился. Ах, как же он злился. Я так думаю, если бы Йоун и Ари Эльдрссоны оказались сейчас здесь, то давно бы были без башки. – Мама умерла.

– Мне жаль, – было видно, что адвокату действительно жаль. – Тогда наследником становишься ты, но получить наследство сможешь только при одном специфическом условии. Я пока не скажу, при каком. Обещал Фрейру. Об этом условии никто не узнает до его смерти. Когда мы нашли твою мать, то в письме в адвокатскую контору, в город, где вы в то время жили, было сказано, что Элин наследница, а в случае её смерти ты. Условие мы не озвучили.

В это время, как по команде и у меня и адвоката зазвонили телефоны.

– Алло? – произнесли мы хором.

– Что? – опять в унисон.

– Фрейр умер. Сегодня, – растерянный голос адвоката.

– На Родьку дважды покушались. Олег звонил весь в истерике. Требует, чтобы мы с тобой немедленно приехали, – это уже я.

– Что?! – Женька вскочил. – Что с моим братом?

– Он в больнице. Состояние стабильное, – я успокаивающе положил руку солнышку на плечо. – Успокойся, ты ему помочь ни чем не сможешь. Да и потом, вы же вроде враги.

– Он моя семья! – твёрдо произнёс Женька. Видимо для него эти слова много значили.

– Кстати, дядя Гриша, а теперь условие вступления Женьки в наследство вы можете озвучить? – заинтересованно посмотрел на адвоката.

– Могу, – тот пожал плечами. – Евгений получит причитающиеся ему сорок миллионов евро и компанию дяди только при условии, что в течение полугода со дня смерти последнего выйдет замуж и проживёт с мужем хотя бы год.

– Это как это замуж? – Женька опешил, а я начал нервно хихикать. – И потом, в России однополые браки запрещены...

Глава 8

Евгений.

Мы ехали по шоссе в сторону моего родного города. За руль Леон меня больше не пустил, сказав, что пока не намерен вступать в клуб самоубийц, поэтому у меня было время, чтобы подумать. Мысли тяжёлыми металлическими шариками перекатывались внутри мозга: “Ура! Сорок лимонов! Но, бля, замуж!”... “Бля, замуж! Но сорок лимонов!”

Замуж выходить, право слово, не очень хотелось. Я же, в конце концов, не девица! Вот только знаки евро, которые маячили у меня перед глазами, затыкали любой здравый смысл. Где вот только взять придурка, который согласится заключить со мной фиктивный брак? И второй вопрос, как его заключить?

– О чём так напряжённо думаешь? – я подпрыгнул на сидении от неожиданности, настолько погрузился в свои мысли, что абсолютно забыл про Леона, сосредоточенно ведущего машину. И что я переживаю, что в мире нет придурка, который на мне... Кхм, а действительно, как сказать? Женится что ли? Вот, он рядом со мной сидит.

– Лёнечка, я...

– Я этого не сделаю! – перебил меня Леон. Сказал, как отрезал.

– Ты же ещё не знаешь, о чём речь пойдёт! – вскричал я.

– Знаю, я не собираюсь заключать с тобой фиктивный брак, – парень слегка покосился на меня и опять уставился на дорогу.

– Конечно, зачем тебе это. У тебя ведь всё с самого рождения было. Ты не представляешь, какого это, когда не знаешь, что завтра есть будешь. И ты не выбирал между тем, купить лекарство маме или килограмм картошки. Сам орал об альтруизме, а как до дела сразу в кусты? Да и пошёл ты! Без тебя справлюсь, довези меня до больницы и можешь быть свободен. Найду другого. Вон, хотя бы к Геночке твоему обращусь. Он деньги любит, точно согласится.

Леон резко затормозил, съехал на обочину и развернул меня к себе:

– Ты законченный идиот? Как ты себе всё это представляешь? Хотя... – я просто явственно увидел, как в его мозгу зажглась лампочка. Леона посетила идея и, судя по его довольной роже, мне эта идея не сулила ничего хорошего.

– Ты знаешь, солнышко, а я согласен стать твоим мужем при одном условии, – хитрый блеск в его глазах становился всё сильней и сильней.

– При каком? – осторожно спросил я.

– Мы с тобой, как я понял, должны прожить ровно год? – я не стал отвечать, просто кивнул. – Так вот: в течение этого года ты не будешь ни с кем встречаться. Ни с девушками, ни с парнями. Ни под каким видом, и ни при каких обстоятельствах. Узнаю, что у тебя роман на стороне, разведусь сразу же, и плакали твои сорок миллионов.

Я минуту сидел с открытым ртом и потрясённо смотрел на него.

– А на тебя это условие распространяется? – наконец, выдавил я из себя.

– Нет, конечно, – он пожал плечами. – Я смогу встречаться с кем захочу.

– Не знал, что ты садист. Это значит ты ... а я... – у меня просто не хватало слов. – Леон, я же вполне нормальный здоровый парень. У меня потребности есть.

Он беспечно пожал плечами:

– А я воспользуюсь твоим советом и поставлю в ванной звукоизоляцию. Да и потом, место в моей постели для тебя всегда свободно... – Лёнечка ехидненько улыбнулся.

Я в изнеможении откинулся на спинку кресла. Варварские условия, но с другой стороны, он самый лучший вариант, что у меня есть. Вернее других просто нет. И потом, живут же, как-то монахи всю жизнь без секса, а тут только год потерпеть.

– Согласен, – тяжело вздыхаю я. – Но у меня тоже есть одно условие.

Он весь обратился в слух.

– Ты купишь мне котёнка и будешь исполнять все мои капризы.

– Что? – он был потрясён. – Зачем тебе котёнок? Хотя, я согласен.

– Увидишь, – я хитро улыбнулся. Ха, а по поводу капризов он не возражал. Эх, я уже начал ему сочувствовать, пусть готовится, на этот год ему обеспечен свой собственный персональный ад.

Скрепив сделку рукопожатием, мы поехали дальше и, где то через час, были у городской больницы.

Ванильку я заметил ещё когда мы парковались. Не успел Леон затормозить, как я выскочил из машины и побежал к Олегу.

– Что с Родькой?

– И тебе, здравствуй, – Олег поднял на меня усталые глаза. – Он в коме. Его сбила машина. Чёрная мазда без номеров и других опознавательных знаков.

– Как в коме? – я начал задыхаться. – Ты же сказал состояние стабильное.

– Для комы стабильное: ухудшений нет, но и улучшений тоже, – Олег сглотнул, видимо не выдержав напряжения, уткнулся мне в грудь и заревел.

– Всё будет хорошо, ванилька, – я осторожно гладил его по плечам, настала моя очередь утешать его. – Всё обязательно будет хорошо.

Видит бог, мы никогда с Родькой не ладили, но он единственная семья, которая у меня есть, и я не хотел его терять.

Леон остановился около нас и тихо спросил плачущего Олега:

– Ты сказал было два покушения. А какое первое? – Олег оторвался от меня и, вытерев слёзы ответил.

– А первый раз его долбанули нехилым зарядом электрического тока.

Мы с Леоном озадаченно переглянулись. Прогнило что-то в Датском королевстве.

– Интересно и кому так помешал среднестатистический школьник? – Леон задал риторический вопрос, на который пока не было ответа. Но я, почему то печёнкой чувствовал, что ответы искать нам придётся. И что всё происходящее, каким-то боком связанно со мной и с моим пресловутым наследством.

Глава 9

Леон.

Мне, как врачу, без разговоров разрешили находиться рядом с Родионом. Его лечащий врач, узнав, что я работаю с профессором Вяземским, проникся ко мне небывалым уважением. Оказалось, что он тоже учился у Юлиана Семёновича.

– Знаете, – он кивнул на лежащего неподвижно в окружении аппаратов жизнеобеспечения Родьку, – ему срочно нужно переливание крови. Срочно.

– Так делайте! – я пожал плечами. – В чём проблема?

– Да в том, что у нас нет плазмы четвёртой отрицательной группы крови. И в области нет. Очень редкая группа. С донорами плохо, – мой коллега по медицинскому цеху устало провёл рукой по лицу. А я, кажется, начал верить, что за МКАД заканчивается жизнь.

– Родственники?

– У матери вторая положительная, а когда я позвонил его отцу, то он, рявкнув, что у него нет сына с именем Родион, бросил трубку. Даже не дал рассказать, что случилось. – Витя, а именно так звали местного врача, печально посмотрел на бледного Родиона. – Что делать?

Вот ведь извечные вопросы русской интеллигенции. Что делать? И кто виноват? А действительно, кто виноват, что оснащение больниц в провинции находится на уровне каменного века?

Я уже собирался посочувствовать Вите, но тут в мою голову пришла бредовая мысль.

– А ну, подожди секундочку! – я выскочил в коридор, где сидели Олег с Женькой. – Женя, а у тебя какая группа крови?

– Четвертая отрицательная, а что это принципиально? – солнышко недоумённо вытаращился на меня.

– В данный момент – это очень принципиально. Родьке нужно срочно делать переливание крови. Ты подходишь. Кстати, гепатитом в детстве не болел? – Я уставился на него и со страхом ждал, как он отреагирует. Родьку он не любил. Характер у солнышка ещё тот, так что от него можно ожидать чего угодно.

– Не болел, – он вскочил со скамейки и, схватив меня за руку, потянул к Родьке в палату. – Пошли, чего застыл?

Спустя час я сидел перед кроватью, на которой спал Женька. Крови у него взяли достаточно много, поэтому слабость ему была обеспечена. Я сидел и смотрел на это чудо природы.

Какой же ты на самом деле, Евгений Титов? Когда, кажется, что изучил тебя и нового в тебе уже открыть невозможно, ты вдруг поворачиваешься совсем другой стороной. Несносный невоспитанный нахал, любящий сын, жадный до денег крохобор, бескорыстный брат, искусный манипулятор. Такая мешанина.

Я сидел и смотрел. На его лице сейчас не было циничного выражения, и оно стало на редкость красивым. Белая, почти молочного цвета кожа, длинные ресницы и губы, которые оказались по-детски пухлыми, а совсем не тонкими. Просто сейчас ты не сжимал их в тонкую, презрительную ко всему свету, линию. Я так увлёкся созерцанием своего персонального солнышка, что не заметил, как он проснулся.

– Любуешься? – Женька закинул руку за голову и усмехнулся.

– Любуюсь, – не стал отрицать я. – Ты оказывается очень красивый... когда спишь.

– Это можно считать комплиментом? – он кокетливо улыбнулся, а я, не выдержав, рассмеялся.

– Считай. Кстати, Родьке переливание крови помогло. Врачи ждут, что он вот-вот придёт в себя.

– Однофигственно, – Женька поджал губы. – Мне абсолютно без разницы. Плевать, пофиг. Остальные синонимы можешь подобрать сам.

Я не стал с ним спорить. Пофиг так пофиг.

– Ладно, тогда давай обсудим наши планы на счастливую совместную жизнь, – я улыбнулся ему. – Я попрошу папу прозондировать почву, и узнать каким образом мы можем заключить такой брак. Всё было бы проще, если бы один из нас являлся гражданином той страны, где разрешены однополые браки.

– Блин! – солнышко подскочил на кровати. – Ты ж ведь не знаешь. Олег с Родькой успели разобрать документы в моём доме. Так вот. Оказывается, у меня есть гражданство Исландии, и у мамы тоже было. А в Исландии такие браки разрешены. Клёво, правда?

– Клёвее некуда, тогда наша задача упрощается. И когда вы хотите свадьбу, сэр?

Он задумался, на полном серьёзе задумался.

– Знаешь, – протянул после нескольких минут раздумья. – Я думаю, что сначала окончу школу и сдам экзамены. И, Лёнь, жить я всё это время буду здесь. Школа своя, родная. Даже учителя родные. А ты будешь приезжать ко мне в гости на выходные. И не забудь про котёнка. Это чтобы мне скучно не было.

Я улыбнулся и, протянув руку, растрепал его волосы:

– Какой же ты ещё ребёнок, солнышко.

Не успел я это проговорить, как открылась дверь, и появился донельзя взволнованный Олег.

– Родька очнулся, – лапусик имел вид котика, которого перекормили сметаной. Счастливый, счастливый. Аж завидно стало.

– Классная новость, – Женька радовался, кажется, он забыл, что несколько минут назад орал, что ему на Родьку абсолютно пофиг. – Теперь бы ещё вычислить того гада, который начал охоту за моей семьёй. Сначала мама, потом брат...

– За семьёй... – протянул Олег и задумался. – Блин, я, кажется, знаю, почему убили твою маму и покушались на Родьку.

Олежка, побледнев, опустился на Женькину кровать.

– И предполагаю, кто это мог сделать, но если я прав это... – парень нервно сглотнул. – Это страшно.

– Кто? Кто убийца? – вскричали мы хором.

Олег же, как будто нас и не слышал. Через минуту, он вскочил и понёсся прочь из палаты.

– Пока не скажу, мне нужно кое-что проверить, – прокричал он нам на бегу.

Мы с Женькой на такую стремительность мелкого не успели даже прореагировать.

– Как в плохом детективе, – Женька схватил меня за руку. – Герой говорит, что ему надо всё проверить и вляпывается в неприятности. Лёнька, иди за ним немедленно. Как бы чего не случилось. Ванилька, он самое большое чудо нашего мира, его беречь надо.

Я кивнул и сорвался с места вслед за Олегом.

Глава 10

Олег.

Мысль была внезапной и удручающей. Мама Жени должна была получить наследство, но её устранили, право наследования перешло к Женьке. Потом попытались убрать Родьку, так как он приходится братом Титову и может претендовать на наследство. Осталось понять кому это выгодно. А теперь, представим на минуту, что Родьки нет, (даже мороз по коже от такого предположения) Женьку устраняют. Вопрос: кто окажется наследником? Правильно. Их с Родькой общий отец. Когда я до всего этого додумался, мне стало страшно. Я не стал говорить об этом Женьке и Леону, которые внимательно смотрели на меня. Нужно было всё проверить, не надо рубить сгоряча. Я выбежал на улицу и вдохнул свежий немного морозный воздух. На улице уже март, вроде бы весна, но до сих пор стоят пусть небольшие, но морозы.

Я не успел сделать и нескольких шагов по улице, как мне на плечо легла тяжёлая рука.

– Олег, – Леон развернул меня к себе. – Ты сейчас же расскажешь мне всё, что задумал. Женя волнуется, а я не могу допустить, чтобы моё солнышко нервничало.

Я насмешливо посмотрел на парня:

– Твоё солнышко уже большой мальчик, а лишние нервы ему только на пользу будут.

– Олег, я не шучу. Рассказывай, давай.

Мы медленно шли по улице, и я пересказывал Леону свои догадки, он слушал меня очень внимательно, нервно теребя шарф, обмотанный вокруг горла. Когда я закончил рассказ, он надолго задумался, осмысливая услышанное.

– С одной стороны вроде всё логично, – тихо произнёс он. – Но с другой... Подумай, он должен был каким-то образом узнать про наследство. Каким?

– Увидел письмо у Женькиной матери? – сделал я предположение.

– Не пойдёт, – Леон отрицательно покачал головой. – Женя говорил, что его мама не общалась с отцом почти год. Совсем не общалась. А известие о предполагаемом наследстве пришло только полгода назад. В это время, Родькин и Женькин папашка уже вовсю крутил роман на стороне.

Я снова задумался, что ж, приходилось признать, что мои выводы не выдерживают никакой критики. Не поверите, но я в тот момент вздохнул с облегчением. Не хотел верить, что родной отец из-за каких-то паршивых денег может поднять руку на сына.

Мы с Леоном повернули назад к больнице.

– Какие у вас с Женькой отношения? – не удержался и полюбопытствовал я.

– Собственно говоря, никаких, – Леон печально пожал плечами.

Евгений.

Леон и Олег вернулись вместе минут через пятнадцать. Я был этому несказанно рад. Они уселись на кровать напротив меня и тяжело вздохнули. Я усмехнулся:

– Ванилька, это не может быть наш с Родькой отец. Он, конечно, подонок ещё тот, но не до такой же степени.

Парни потрясённо уставились на меня. Олег вообще рот открыл, того и гляди галка залетит.

– А ты откуда знаешь, что я подозревал именно его? – Олег потрясённо смотрел на меня, а я беззлобно усмехался.

– Не один ты умеешь делать логические выводы. А этот напрашивается сам собой. Ладно мальчики, – я поднялся с кровати. – Нам пора собираться. Лёнь, я не поеду с тобой в Москву. У меня к тебе будет просьба... – Леон весь обратился во внимание. – Поезжай один, привези тело моей мамы завтра сюда. Я хочу похоронить её на местном кладбище. – выговорив всё это, я нервно сглотнул. Мне до сих пор не верится, что мамы больше нет.

– Хорошо, – Леон печально улыбнулся, – я сделаю так, как ты просишь. Завтра вернусь.

Он стремительно покинул палату и направился к выходу.

– Жень, я пойду, проведаю Родю и потом приду к тебе, – Олег сжал мою руку. Я пожал его в ответ.