Текст книги "Изумруд твоих глаз (СИ)"

Автор книги: Росса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Сева, – вкрадчивым голосом спросил я, – ты, что сейчас делаешь?

– Собираюсь прибить мерзавца, – спокойно ответил телохранитель, – чтобы в следующий раз, куда не надо своими губёнками не лез. Это только Леону Захаровичу позволено.

– О как? И что же мне позволено? – раздался Лёнькин голос от дверей.

Я сел на ближайшую парту. Всё происходящее начало напоминать мне театр абсурда.

– Целовать, Евгения, – прямолинейно ответил секьюрити.

– Ты что с ним целовался? – Лёнька кивнул головой в сторону Люсьена.

– Не успел, – тяжело вздохнул я, – Сева помешал.

– Сева, как тебе не стыдно. Ты моему солнышку весь кайф обломал, – Лёня насмешливо смотрел на телохранителя, а я внимательно присматривался к нему. Он пытался казаться спокойным и весёлым, но я видел, что что-то случилось. И это что-то было не очень хорошим.

Охранник отпустил Люсьена, аккуратно поставив его на ноги.

– Люська, – напрямую обратился я к нему, – я, конечно, рад, что тебе нравлюсь, но у меня есть парень.

– Я уже понял, но дружить мы с тобой сможем?

– Почему нет? Если ты пообещаешь на меня больше с поцелуями не накидываться.

– Замётано, – парень улыбнулся и вышел из кабинета.

– Лёнь, у нас неприятности? – я подошёл к нему и, обняв за талию, положил голову ему на плечо.

– С чего ты взял? – Лёнька лучезарно улыбнулся. – Всё прекрасно.

– Ты сейчас очень на ванильку смахиваешь, – тяжело вздохнул я, – он тоже говорит, что всё хорошо, а потом влезает в крупные неприятности. Так что давай-ка, друг милый, на чистоту. Выкладывай, что случилось.

Леон рассказал, что произошло в больнице. Я застыл, пытаясь уложить в голове полученную информацию.

– Значит, Машка и мой дядя. Я так понял, что это с ним она изменяет Тимке? – Лёнька кивнул. – Они тебя видели? Там в больнице?

– Надеюсь, что нет. Машка вылетела, как разъярённая фурия, а твой дядя из палаты не выходил.

Я собирался ещё что-то спросить, но затренькал мой мобильник.

– Да, Родька, слушаю.

– Жень, у нас полиция. Она ищет Леона. Сегодня в его больнице был убит человек. Ари Эльдрссон. И полиция, почему-то уверена, что это Леон. Вам домой нельзя и сюда к Захару Петровичу нельзя.

– Слушай внимательно, – перебил я Родьку, в экстремальных ситуациях мой мозг соображал мгновенно, – мы уедем на мою дачу, в деревню. Ты знаешь, где это. Сразу туда не ломитесь, выждите какое-то время. Лёнькину машину заберёте от моей школы. Вещи и деньги привезёте. Деньги наличкой, карточками мы сейчас пользоваться не сможем. Позвони Алексею Сергеевичу пусть возьмёт дело под свой контроль.

– Жень, а ты уверен, что Леон...

– Я уверен, он этого не делал. Ясно тебе? – изнутри начала подниматься злость. – Сделай, так как я просил.

Отключил телефон и уставился на ничего не понимающего Лёньку.

– Что я не делал? – он взволнованно смотрел на меня.

– Найден труп моего дяди. Полиция уверена, что его грохнул ты. Подробностей пока не знаю. Нам нужно сматываться. Причём быстро. Твою машину не берём. Слишком заметная, остановят на первом же посту ГАИ.

– Поехали сейчас ко мне, – подал голос Сева, про которого мы забыли. – Возьмёте мою ласточку. Женя, у вас права есть?

– Да, – я пристально посмотрел на него.

– Я выпишу доверенность на ваше имя. – Сева решительно направился к двери.

– Почему помогаешь? – напрямую спросил я.

– Захар Петрович для меня очень многое сделал и я рад, что смогу хоть частично вернуть ему долг.

– Я никуда не поеду, – мы с телохранителем повернулись к решительно поджавшему губы Леону.

– Я ничего не сделал, и прятаться по щелям не собираюсь. Мы немедленно едем в полицию.

– Сева, – я посмотрел на телохранителя, – мне некогда спорить с этим идиотом. Поможешь?

– Не вопрос, – секьюрити вырубил Лёньку одним ударом и забросил к себе на плечо.

– Прости, любимый, но мне некогда с тобой спорить. Надеюсь, ты со временем поймёшь, что я был прав...

Глава 41

А у моей беты сегодня день рождения! С чем я его от всего сердца и поздравляю. Пусть удача сопутствует тебе во всех начинаниях, а мечты, даже самые дерзкие, всегда сбываются.

С любовью Росса.

Леон.

Я очнулся и понял, что нахожусь в машине. Голова слегка гудела, но мысли были на удивление ясными. Покосился в сторону и увидел напряжённый Женькин профиль. Он сосредоточенно вёл машину.

– И что это всё значит? Зачем ты приказал меня вырубить? – я поудобнее устроился на сидении.

– Лёнь, мне было не до споров, и объяснять тебе, что ты собираешься сделать большую глупость, времени просто не было, – пробурчал Женька, продолжая сосредоточенно смотреть на дорогу.

– Это мы сейчас глупость делаем. Сбегая, подтверждаем вину. Остались, была бы возможность всё объяснить.

– Лёньк, ты такой наивный. Я тебе иногда поражаюсь, – Женя тяжело вздохнул. – Полиция пришла за тобой, не посмотрев на то, что ты сын влиятельного бизнесмена, значит у неё железобетонные улики против тебя. Это первое. Второе – если против тебя постарались состряпать улики, то кому-то очень нужно убрать тебя с дороги. Убить пока не рискнули, обошлись подставой, но кто даст гарантию, что в СИЗО тебя не грохнут? Так что давай пока не будем пороть горячку. Севка съездил к нам на квартиру, привёз вещи и малыша. – Я обернулся и посмотрел на задние сидение, где в переноске спал Лео, а затем поражённо уставился на Женьку.

Он был младше меня на пять лет, но честное слово, мне начинало казаться, что всё с точностью да наоборот. Это я несмышлёный маленький мальчик, а он уставший взрослый, который пытается втолковать неразумному дитятку, что тот неправ. Как бы там ни было, спорить с ним перестал, и до места своего временного пристанища мы доехали в гробовом молчании. Пунктом нашего назначения был маленький аккуратный домик. Две комнаты, маленькая кухня и великолепный сад позади дома. Всё вокруг дышало чистотой и простотой. На душе стало спокойно, и я расслабился.

– У тебя тут красиво, – Женька согласно кивнул.

– Я всегда любил приезжать сюда. Здесь спокойно. – Он отнёс сумку с продуктами, которые мы купили по дороге, на кухню. – Сейчас подключу генератор, и будет свет. Только завтра нужно будет съездить купить дизельного топлива. Я не знаю, сколько мы пробудем в доме, а запасов дня на два.

– Гляжу у тебя автономная система жизнеобеспечения, – усмехнулся я, проходя в комнату. – Ты вроде давно здесь не был, а в доме чистота. Даже пыли нет.

-За это надо сказать спасибо соседке, бабе Клаве. Она следит за домом. Кстати, нужно её предупредить, что я приехал.

Остаток вечера мы провели в молчании. Женька сходил, предупредил соседку о приезде. Приготовил ужин, к которому не притронулись ни он, ни я. Я просто физически ощущал стену, выросшую между нами. Спокойное расслабленное настроение медленно испарялось. Чтобы не нагнетать обстановку, ушёл в комнату и, взяв в руки первую попавшуюся книгу, сделал вид что читаю. Хотя, мог бы и не притворяться, Женька за мной не пошёл. Целый час я пытался понять, о чём читаю, а потом со злостью отшвырнул от себя книгу. Это было просто смешно. Нам с Женькой просто необходимо было поговорить. Тихо вышел на кухню и остановился. Свет не горел, но было достаточно светло от льющегося сквозь окно призрачного света луны. Женя сидел на полу, прислонившись спиной к стене и подтянув к себе колени. Поначалу я подумал, что он плачет, но он поднял на меня абсолютно сухие глаза.

– Я не буду просить прощения и извиняться, – он зло посмотрел на меня, – я не считаю себя виноватым, потому что уверен, что прав.

Он поджал губы и замолчал. Я сел рядом с ним и, подняв его голову за подбородок, заглянул в эти невозможные зелёные глазища.

– Так нельзя, Женя. Ты принял решение за меня, не посчитался с моим мнением.

– Ха, – фыркнул он, отводя взгляд, – я не мог допустить, чтобы ты наделал глупостей. Ясно, тебе? Не мог, – по слогам выговорил он.

Я попытался возразить, но он запечатал мне рот своей ладонью.

– Если бы с тобой что-то случилось, я бы не пережил, – сбивчиво заговорил он. – Как ты не понимаешь, у меня нет никого ближе тебя. Совсем никого. У тебя есть семья, у меня только ты. Лёнька, не смей бросать меня одного. – Он прижался ко мне, и я почувствовал, что его трясёт. – Пожалуйста, Лёня, пожалуйста.

«Какого черта!» – мелькнуло в моей голове, – «разыгрываю тут из себя оскорблённую невинность, а восемнадцатилетний мальчишка пытается вытащить нас из неприятностей. Пойду, гордо подниму голову и заявлю, что я никого не убивал. Не поверят. Они ведь не Женька, который верит мне безоговорочно и безгранично. И что дальше? Сяду, на неопределенное количество времени и оставлю бельчонка один на один с убийцами. Женька прав, я – идиот!»

Покрепче прижал мальчишку к себе, запустив руку в его волосы. Погладил макушку и поцеловал.

– Я никуда не уйду, солнышко. И не надейся от меня избавиться, – осторожно потянул его за волосы, отрывая его голову от своего плеча. Заглянул в глаза, из которых уходила злость.

– То-то же, – Женька улыбнулся и потянулся своими губами к моим.

Поцелуй был нежным, слегка дразнящим и многообещающим. Я провел большим пальцем по его щеке, прошёлся по губам, лаская их.

– Я говорил, что никогда не знаю, что от тебя ждать? Ты непредсказуем, – тихо прошептал я ему на ухо.

– Это ведь хорошо, – он потупил взор, – значит, я тебе не надоем очень уж быстро.

– Глупый, – пробежался поцелуями по его бархатной щеке к мочке уха, которую тут же прикусил, а затем лизнул, почувствовав, как Женька на секунду напрягся, а потом по его телу волной прошла дрожь. – Ты мне никогда не надоешь. Я люблю тебя.

Он отстранился, пытаясь ответить, но теперь я не дал ему сказать.

– Не надо, не говори ничего. Просто попытайся поверить, почувствовать мою любовь. Закрой глаза, – он покорно опустил веки, и густые длинные ресницы отбросили нежные тени на его порозовевшие щёки. Я ласково взял его ладонь и провёл ею по своему лицу.

– Верь мне, – ещё раз прошептал я, а затем встал и потянул его за собой.

Он покорно поднялся, а я, обхватив его за талию, посадил на стол, встав между его ног. Наклонился и впился в его губы, слегка покусывая их. Женька обхватил меня за шею, придвигаясь ближе ко мне, вжимаясь в меня. Его язык юркнул ко мне в рот, лаская изнутри. Голова начала медленно кружится, а по телу пронеслась горячая волна. Я потянул вверх футболку, избавляя его от неё. Прошёлся языком по белоснежной шее. Женька откинул голову, облегчая мне доступ. Лёгкий приглушённый стон слетел с его губ. Я не торопился, нам некуда было спешить. Хотелось насладиться вкусом его губ, ароматом его кожи. Он не остался в долгу, и уже моя рубашка летит на пол, и его губы ласкают мою кожу, его язык чертит на моей груди замысловатые знаки и линии.

– Ты пахнешь ромашками и морем, – тихо шепчет он, продолжая целовать меня.

– Тебе нравится? – так же тихо спрашиваю я, скользя руками по его бедрам.

– Очень, – он нежно прикусил мой сосок и тут же зализал место укуса. Я издал стон, не пытаясь скрыть, какое удовольствие мне доставляют его ласки. Его руки гладили мою спину, нежно почти невесомо, но даже такие лёгкие прикосновения заставляли мою кожу гореть. Прижал его к себе, ощутил, насколько он возбуждён и понял, что и сам не меньше.

Расстегнул его узкие джинсы и запустил руку внутрь.

– Ого, развратник, а где нижнее бельё? – моя рука обхватила его возбуждённую плоть, и я сделал несколько движений вверх-вниз. Он откинулся назад, толкнувшись бёдрами мне в руку.

– С такими джинсами его не носят, – прошипел он, выгибаясь мне на встречу.

Я улыбнулся и прошёлся поцелуями по его животу, покружил языком вокруг впадинки пупка. Спустился ниже, зарывшись носом в его пах, вдыхая аромат его возбуждения. Обвёл языком головку его члена, прошёлся по уздечке. Женька слегка вскрикнул, и его тело устремилось вслед за моими губами. Я захватил его член в плен своего рта, ощущая под своим языком атласную кожу. Слегка посасывая, ласкал его языком, пробегая по вздувшимся венкам. Он запустил одну руку в мои волосы, перебирая их, а другой впился в моё плечо.

– Лёнечка, быстрее, пожалуйста, – его голос срывался, если бы я не был занят, то, наверное, улыбнулся. – Лёня…

Я не стал его мучить, ускоряя темп, сосредотачиваясь на своих действиях. Женька запрокинул голову, плотно закрыв глаза, покусывая губы, с которых то и дело слетали жаркие стоны. Наконец, его затрясло, и он с громким вскриком излился в меня.

– Хорошо тебе, солнышко? – я снова принялся целовать его губы, щедро делясь с ним его же собственным вкусом.

– Если я скажу, нет, ты ведь мне не поверишь? – хрипло выдохнул он в мои губы.

Я только улыбнулся. В этом весь Женька.

– Разрешишь мне? – моя рука скользнула между его ягодицами, и пальцы осторожно покружили около входа, лаская его, но, не проникая внутрь. Он не стал отвечать, только кивнул. Я вытащил из кармана брюк тюбик со смазкой, а Женька, понимающе улыбнулся.

– Всегда во всеоружии? Всё своё ношу с собой?

Я улыбнулся ему в ответ:

– Помнишь… Я никогда не знаю, что от тебя ждать…

Притянул его ближе к краю стола, заставляя откинуться назад и опереться на руки. Проник в него сразу двумя пальцами, ласково оглаживая стенки, ища заветный бугорок. Нашёл довольно быстро и тут же провёл по нему. Женьку выгнуло, и он застонал от удовольствия.

– Ещё.

Я тут же выполнил его просьбу, наращивая темп, добавляя к двум пальцам третий. Женька неистово подавался мне на встречу. Повторяя, как заведённый:

– Ещё, ещё, ещё…

Я смотрел на его приоткрытые искусанные губы, на лихорадочный румянец на щеках и млел. В лунном свете, с выражением экстаза на лице он был прекрасен. Моя любовь, мой Женька. Желание захлёстывало меня, воздух вокруг обжигал. Начал ощущать ноющую боль в паху и понял, что больше не смогу держать себя в руках. Я должен оказаться внутри него. Почувствовать жар его тела. Рванул пуговицу и молнию на своих брюках. Приспуская их, выпуская жаждущую плоть на свободу и, недолго думая, одним рывком вошёл в податливое тело.

– Да, – Женьку выгнуло мне на встречу.

Он ногами обхватил меня за талию, ещё больше отклоняясь назад, облегчая мне доступ. Я не стал давать ему время привыкнуть, на это у меня просто не было сил. Обхватив его за бёдра, толкнулся в него. Один раз, второй, третий. Сразу же найдя нужный угол, заставляя свою любовь кричать от удовольствия и как в бреду повторять моё имя и просить, постоянно просить большего. От звука его голоса всё внутри меня пело, заставляя моё тело откликаться на каждую его просьбу, каждый его стон. Весь мир для меня сосредоточился в его голосе, его руках, вцепившихся в мои запястья. Весь мир для меня стал им, моим бельчонком, моим солнышком. Дышать им, жить для него, любить, дарить наслаждение... Он выгнулся и закричал, заливая свой живот спермой, а я, толкнувшись в него ещё раз, последовал за ним, ощутив, как всё вокруг меня разбивается вдребезги. Разлетается на тысячи искрящихся зеркальных осколков.

– Что это было? – Женька смотрел на меня затуманенным взором, а на его губах играла мечтательная улыбка.

– Просто любовь…

– Желание? – он пытался спорить со мной.

– Любовь… – повторил я.

– Страсть?

– Любовь…

– Любовь, – согласно кивнул он, обнимая меня. – Люблю тебя…

Глава 42

Евгений.

Утро выдалось тёплым и солнечным, апрель неотвратимо вступал в свои права. После недолгих споров и препирательств, спихнул на Лёньку приготовление обеда, и отправился в сад. Расположился на шезлонге с книжкой и сам не заметил, как уснул. Мне даже снилось что-то светлое и приятное. Правда, в сон периодически вклинивались голоса. Сначала Лёнькин, потом с какого-то хрена Родькин, но я отмахивался от них и продолжал спать дальше. Из состояния сладкой неги меня вывела холодная вода, коснувшаяся моего лица. Взвизгнув, я открыл глаза. Надо мной, с садовой лейкой в руках, стояло синеглазое чудо и улыбалось, сверкая ямочками на щеках.

– Добрый день, Женечка, – и повернувшись в сторону дома, заорал, – я же говорил, что у меня получится его разбудить.

– Сдурел, ванилька? – я рукой стёр капли влаги с лица. – Меня нужно будить нежно и ласково.

– Мы пытались нежно и ласково, но ты не реагировал. Я уже собирался смотреть в энциклопедии, не впадают ли белки в спячку, но сейчас вроде не зима, а весна. – Олег продолжал задорно улыбаться, а я, каюсь, залюбовался им. Природа, создавая его, видимо, решила доказать, что умеет творить шедевры.

– Зачем ты вообще меня разбудил, – я потянулся, – мне такой сон красочный снился, а ты весь кайф обломал.

– Я есть хочу, – я на это Олежкино заявление прищурился.

– А я тут причём?

– Леон отказался меня кормить, пока ты не проснёшься. Он сказал, что по сто раз греть обед не намерен.

Захохотав, я схватил ванильку в охапку и втащил в дом.

– Лёнька, как тебе не стыдно, ты почему ребёнка голодом моришь? Привет, Родь, – обратился я к брату, осторожно ставя Олега на пол.

– Ничего с этим ребёнком не случится. Потерпит, – проворчал Леон. – Ладно, раз все собрались, пойдёмте на кухню.

Во время обеда мы слушали сольное выступление Олега, который, как Цезарь, умудрялся делать несколько дел сразу. Есть, говорить, смеяться и размахивать руками. В его монолог никому из нас не удавалось вставить и слова.

– Как ты это терпишь? – прошептал я, нагнувшись к Родьке. – Я бы свихнулся.

– Привык, – лаконично ответил брат. – Подожди, он после того, как закончит делиться впечатлениями от поездки, начнёт пересказывать прочитанную в автобусе книгу.

– Шизонуться, – тихо прошептал я, когда понял, что Родька оказался прав, и нам пересказывают какой-то детектив.

– И вот этот мужик, – с упоением вещал Олежка, – мочил всех направо и налево из-за наследства, а потом оказалось, что его имя в завещании даже не фигурирует.

После этих слов я выпал из реальности и застыл с открытым ртом. Видимо у меня был такой потрясённый вид, что все уставились на меня. Даже Олег затих.

– Женя, ты привидение увидел? – Лёнька тряхнул меня за плечо.

– Что? – я попытался сфокусировать на нём взгляд. – Ты что-то сказал?

– Что случилось, спрашиваю? У тебя такое потрясённое лицо.

– Ребят, – обвёл сидящих за столом тяжёлым взглядом, – а завещания своего дяди я ведь и в глаза не видел. Его примерное содержание я знаю со слов твоего, Лёнь, семейного адвоката. Точнее даже не содержание, а только условие, при котором наследство достанется мне. Так это или нет, не удосужился выяснить. Я – кретин.

– Ты это только что понял? – усмехнулся Родька. – Я тебе об этом уже лет пятнадцать твержу.

– Не переживай, Женька, – Олег сочувственно похлопал меня по руке, – ты хоть и кретин, но умный.

– Я вот думаю, – Родька вертел в руках вилку, – почему твой дядя решил оставить вам с матерью всё состояние, не какую-то его часть, а всё. Он что, в Исландии жил один? Рядом с ним никого не было?

– Знаешь, я об этом никогда не задумывался. И откуда я знаю, что сорок миллионов это всё его состояние, а не какая-нибудь часть? Мне нужно срочно ознакомиться с завещанием моего дяди. Не люблю строить предположения на пустом месте.

– Сейчас мы это выясним, – я резко повернулся к Лёньке и увидел, что он включает телефон, который, видимо, достал из моей сумки.

– Идиот, – я выдернул плоскую коробочку из его рук и грохнул об пол. – Не смей включать. По нему можно вычислить наше местоположение. Я что, зря, что ли его отключил?

Лёнька посмотрел на меня и вдруг покраснел, а у меня мелькнуло нехорошее предчувствие.

– Лёня? – я впился в него взглядом. – Только не говори, что ты его включал и уже куда-то звонил?

Судя по виноватому виду моего парня, я попал в самую точку.

– Жень, должен же я был сказать маме с папой, что у меня всё в порядке. Мама волновалась, – у него был такой убитый вид, что я никак не мог решить, что мне делать: пришибить его, или успокаивающе погладить по голове.

– Я так понял, что нам отсюда нужно сматываться? – у Олега засверкали глаза. – О, экшен! Погоня с перестрелкой будет?

– Надеюсь, что обойдёмся без этого, – начал я и застыл. – В дом входил местный участковый, а с ним Алексей Сергеевич и какой-то незнакомый дядечка.

– Ковров Леонид Захарович? – обратился дядечка к Лёньке, тот лишь кивнул. – Вы арестованы по подозрению в убийстве Ари Эльдрссона. Прошу следовать за мной.

– Но, – начал вставая говорить Олег.

– Сидеть и молчать, – рявкнул на него я.

К счастью, ванилька послушался. Леона увели, слава Богу, наручники одевать не стали, по просьбе кандидата в Родькины отчимы.

– Почему ты не дал мне сказать? – Олег посмотрел на меня с обидой.

– Прости, маленький, – я постарался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной. – Помочь ты бы ему не смог, но вот наговорить лишнего – запросто.

– Не сердись, Олеж, – Родька к моему глубокому потрясению встал на мою сторону, – Женя прав.

– Алексей Сергеевич, – обратился я, к до сих пор молчавшему мужчине. – Заберите Родьку с Олегом, отвезите их домой.

– Отвезу, и тебя тоже, и вы мне всё расскажете. Хватит заниматься самодеятельностью. Она до добра не доводит. Леон ваш из-за неё в тюрьму угодил.

– Он не виноват, – я поджал губы и зло посмотрел на мужчину.

– Знаю, – просто ответил тот.

– Тогда какого черта… – я начал выходить из себя, но меня перебили.

– Знаю, но доказать пока не могу. Тут мне твоя помощь понадобится.

– И какая?

– Тебе придётся вернуться в дом деда и стать очень примерным мальчиком. А самое главное – не задавать мне пока никаких вопросов.

– Хотите, чтобы я вам доверял? Как слепой кутёнок?

– А у тебя есть выбор? – на меня скептически посмотрели.

Тяжело вздохнул и не стал спорить. Я никогда не был примерным мальчиком и не уверен, что стоит им становиться, но ради Лёньки я и не на такое был способен.

Глава 43

Евгений.

Время очень странная штука, когда человек счастлив, то оно несётся вскачь. Секунды, минуты, часы быстро сменяют друг друга. А когда человек несчастен, время тянется медленно и тягуче. К хорошему привыкаешь быстро, сам не замечая как… Как оказалось я тоже привык. Привык засыпать под размеренный стук Лёнькиного сердца, просыпаться от нежного прикосновения его губ к виску. Привык читать, устроившись головой на его коленях, открыто смеяться, когда он шутит. Я не понимал, как это здорово, встречать его с работы, на секунду застывать в его объятьях, вдыхая такой родной и любимый запах. Заниматься, нет, не сексом – любовью. Иногда неистово страстно, так что всё внутри горит и плавится, иногда медленно – с упоением, но всё равно, изнывая от желания. Жаль только, что всё хорошее заканчивается очень быстро.

К плохому привыкнуть трудней, но тоже можно. Можно научиться улыбаться, когда душа разрывается от боли. Привыкнуть к холодности и отчуждённости окружающих тебя людей. Можно научиться быть сильным, когда так хочется разреветься от беспомощности и безысходности, а главное от сознания того, что от тебя ничего не зависит. Ты, как щепка в бурных водах – болтаешься из стороны в сторону, и ждёшь, на какой берег тебя вынесет, и вынесет ли вообще или, так и будешь всю жизнь мотаться между двух берегов.

Я уже целый месяц живу в доме у деда и играю роль примерного мальчика из хорошей семьи. Это совсем не трудно, достаточно научится лицемерить, так же как те, кто меня окружает.

– Женя, – мило улыбнулась бабушка, – как прошёл твой день? – ей глубоко плевать на то, каков был сегодняшний день для меня, но этикет требует спросить. Она это называет элементарной вежливостью. Я тоже могу быть вежливым, поэтому так же мило улыбаюсь в ответ:

– Спасибо, хорошо.

Бабушка снисходительно кивнула головой. Другого ответа от меня и не ждут. Я поспешил подняться в свою комнату, видеть никого не хотелось. Упал на кровать, Лео привычно забрался мне на живот:

– Малыш, – я почесал его за ушком, – ты становишься тяжёлым. Вот интересно, ты по Лёньке скучаешь, так же как и я?

Лео зевнул и устроился поудобнее, закрыв лапой нос.

– Эх, ты, а ещё друг. Даже поговорить со мной не хочешь. Если бы ты знал насколько мне хреново. Мне хотя бы увидеть Лёньку, но не разрешают. Я свихнусь скоро от беспокойства. Хуже всего, что я ничем не могу ему помочь. Отправили меня сюда и не говорят зачем. Узнаешь со временем. Это всё что мне говорят.

В мой монолог вклинился шум открываемой двери, на пороге нарисовался Андрей.

– Женя, шеф тебя просит зайти к нему в кабинет. И поторопись, он не любит ждать.

Тяжело вздохнув, спихнул с себя Лео и направился к деду.

Йоун.

Глядя на внука, я с каждым днём всё больше и больше ощущал себя садистом. Мальчик таял на глазах, ему было не просто плохо, а очень плохо. Я помнил его первое появление в моём доме. Живой, искрящийся, настоящий огонь. А какое представление он устроил на званом ужине, сказка просто. Я весь вечер делал вид, что сержусь, хотя в душе хохотал. А уж когда он Славика в шахматах под орех разделал, поставив тому детский мат, меня просто переполнила гордость. И вот теперь я с сожалением наблюдал, как от того Женьки остаётся всё меньше и меньше. Из него начал уходить огонь, которым он полыхал. Это было грустно и совсем мне не нравилось. Поэтому я решил поговорить с ним. Послал Андрея пригласить внука в мой кабинет, а сам налив в бокал виски стал ждать.

Женька вежливо постучался перед тем, как войти.

– Можно?

– Проходи, садись. – Я кивнул головой на кожаный диван.

Он сел на самый край, было видно, что ему очень хочется забраться на диван с ногами и устроится поудобнее, но он не рискует так сделать.

– Через неделю мы едем в Исландию на оглашение завещания Фрейра, – я сделал глоток огненной жидкости.

– Хорошо, – спокойно отозвался Женя.

– Завтра мы с тобой сходим ко мне на фирму. Я бы хотел представить тебя, как будущего наследника.

– Хорошо, – и снова никаких эмоций.

– Да, и ещё надо зайти в посольство, – я чувствовал, что начинаю закипать, наблюдая его равнодушие.

– Хорошо.

– Твою мать! – долбанул стаканом об стол с такой дури, что расплескал налитый в него виски. – Ты что слов других не знаешь?

Он вскинул на меня глаза, которые стали наполнятся злостью, и я поражённо наблюдал, как они приобретают фантастически красивый изумрудный цвет.

– Что ты от меня хочешь? Что? – Глаза внука начали метать молнии, а я порадовался тому, что смог вывести его из состояния апатии, в котором он прибывал. – Я стараюсь сохранять вежливость, не требуй от меня большего. Да и потом, если даже я скажу, что не хочу никуда ехать и идти, это что-то изменит? Тебя же моё мнение не интересует. Только покорность. Я покорился, что ещё?

– Женя, – я устало провёл рукой по волосам, – я совсем не хочу тебя ломать. И принуждать к чему-либо тоже не хочу.

– Тогда может, оставишь меня в покое?

– Я хочу понять, что хочешь ты? – я сел рядом с ним. – Поделишься?

– А ты уверен, что тебе понравится то, что я скажу? – он продолжал зло смотреть на меня. – Я хочу к Лёньке. Обнять его, вжаться всем телом и никуда не уходить и его не отпускать. А вместо этого сижу тут с тобой. Меня даже на свидание к нему не пускают… – Женька по мере своей речи сбавлял тон и последнюю фразу проговорил совсем тихо.

– Его обвиняют в убийстве моего сына…

– Он не виноват! Ясно? – снова взвился мой внук.

– Не кипятись, – я примирительно похлопал его по руке, – меня убеждать не надо. Я тоже так думаю. Ты его любишь?

Женя не стал отвечать, только кивнул головой. Я тяжело поднялся с дивана и печально вздохнув, отошёл к окну.

– Ты мне можешь не поверить, но я хочу, что бы ты был счастлив. В жизни я наделал очень много ошибок и глупостей. В итоге, старший сын умер, а я так и не смог попросить у него прощения. И у твоей матери тоже. Бизнес и выгода для меня были на первом месте. Ради этих призрачных целей я был готов на что угодно. Решил женить Фрейра на дочери своего конкурента, чтобы объединить капиталы. Он отнекивался, как мог, но если я что-то задумал, меня было уже не остановить. – Женька, внимательно слушавший меня, усмехнулся. – Когда Ари сказал, что Фрейр не хочет жениться, потому что голубой, я взъярился. Наорал на него, из дома выгнал. Элин встала на его защиту и тоже попала под удар. Веришь ли, я до последнего думал, что они испугаются остаться без денег и вернуться. Но я забыл, что они в полной мере были моими детьми, а упрямство у нас в крови. Как я жалел потом о своём поступке, но всё тоже упрямство не давало мне признать, что я был неправ. С Фрейром я даже не пытался восстановить отношения, а вот твою маму найти попытался. Но она, как в воду канула.

– Плохо пытался, – подал голос Женька. – Мы ведь приезжали к вам в дом, но Ари выгнал мою мать, назвав шлюхой, а уж о том, чтобы принять её ублюдка и речи не было.

– Не надо о себе так… – попытался одёрнуть я его.

– Так ведь оно так и есть. – Женя горько улыбнулся. – Меня даже собственный отец не захотел признать своим сыном, что же от других требовать?

– Вам трудно жилось? – я снова взялся за стакан с виски, а Женя пожал плечами.

– Мама очень много работала, ей было не до меня. Я как мог, пытался облегчить ей жизнь. С четырнадцати лет начал работать. Деньги нужны были всегда. От того, что не могу себе позволить жить, как другие, как хотя бы мой братец, злился на весь свет. Потом мама заболела, и стало совсем хреново, но вот тут Господь видимо надо мной сжалился и послал мне Лёньку, а я впервые понял, как классно, когда о тебе заботятся.

– Я не буду мешать вашим отношениям, хотя и не одобряю их. Прости, но я старый гомофоб и мне трудно сразу перестроиться.

– Кстати, бабушка уже год назад знала, где находимся мы с мамой. Если ты чувствовал себя виноватым и хотел попросить прощения, то почему не связался с нами? – Женя подозрительно посмотрел на меня.

– Как это год назад? – я не понимал, о чём он говорит.

– А вот так. Она попросила Захара Петровича об услуге, и его служба безопасности вышла на наш след. Ты не знал?

– Нет… – протянул я, – странно всё это. Екатерина мне ни о чём не говорила. У нас с ней не очень хорошие отношения.

– Это мягко сказано, – внук подошёл к столу и уселся на него, – по-моему, у вас вообще никаких отношений. Одна видимость. Почему не разведётесь?

– Да знаешь, – я запустил руку в волосы, – налоги чертовы…

– Ой, не говори, что ты такой дурак, что записал на неё большую часть фамильного состояния, – Женька насмешливо посмотрел на меня, а я поразился насколько быстро он уловил суть проблемы. Начал подозревать, что гомосексуализм благотворно влияет на мозги. Фрейр был такой же умный, а вот Ари хоть и был натуралом, но глупым, как пробка, чуть фирму мне не утопил. Женя продолжал смотреть на меня, ожидая ответа, я только беспомощно развёл руками.

– Надеюсь, идиотизм с генами не передаётся, очень бы не хотелось его унаследовать, – хихикнул внук. – Знаешь, что дедуля, а пошли-ка, погуляем. А то я задолбался дома сидеть.