Текст книги "Изумруд твоих глаз (СИ)"

Автор книги: Росса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Это что? Уже десять утра? А как же школа? Кто-то вчера грозился, что не даст мне прогуливать?

– Да ладно, – Леон беспечно махнул рукой. – Сегодня пятница, с твоей новой школой познакомимся в понедельник. Тем более, у нас на сегодня планы.

– О как! Может быть, ты меня в наши планы тоже посвятишь? – я, прищурившись, посмотрел на него.

– Олег звонил. Сегодня после обеда выписывают Родьку. Они предлагают это дело отметить. Ты не против?

– Только за. Тем более мне из квартиры надо кое-какие вещи покрупнее одежды забрать. И все-таки, что там с завтраком? – я попытался сесть, но тут же со стоном повалился обратно. Поясницу, как будто опалило огнём.

– Что такое? – Лёнька заволновался.

– Мне нужно в душ. Срочно.

– Так в чём проблема? Иди себе на здоровье, – улыбнулся мой любовник, кажется, после вчерашнего мне можно его и так называть.

– Не, – я отрицательно покачал головой. – Ты сейчас возьмёшь меня на ручки и отнесёшь туда. И если после душа мне не станет легче, я тебя убью. Поэтому начинай молиться.

Лёнька расхохотался и, подхватив меня на руки, транспортировал в ванную, осторожно запихнув в душевую кабинку.

– Дальше сам справишься? Или спинку потереть?

Совершенно искренне задумался над его предложением, и от согласия меня удержало только то, что на сексуальные подвиги я пока не был способен.

– Сам справлюсь, – буркнул я. – С тебя завтрак.

После душа стало заметно легче, и я нашёл в себе силы одеться и выйти на кухню. Недолго думая, плюхнулся на табурет, и тут же взвыв, вскочил. Озвучивать, что я сказал Лёньке после этого, я не буду, потому что единственными печатными выражениями в моём монологе были: “Лёнька” и “твою мать”. Ошалев от моего виртуозного владения русской народной речью под названием “мат”, он даже не нашёлся, что сказать. Но сообразив, что у меня довольно обширный лексикон в этом плане, просто притянул к себе на колени и заткнул рот поцелуем. Я поначалу попытался отбиваться, но быстро сдался. Что поделать, он умеет целоваться, а я, оказывается, люблю этим заниматься. Как много нового я узнал о себе за последние несколько часов.

– Успокоился? – насмешливо спросил он минут через пять. – И не переживай, через пару дней боль пройдёт. Так что давай я тебя покормлю и поедем, – и тут же хитро прищурившись, успокоил. – И не волнуйся, в моей машине мягкие креслица.

Вот гад! Издевается. Ну ничего, я тебе это припомню. Кто-то, помнится, говорил, что не против побывать в положении снизу? Так что я подожду своего часа. Отольются кошке мышкины слёзки.

Олег.

Родьку наконец-то выписывают из больницы. Я, естественно, не удержался и с утра, прогуляв школу, направился к нему. Его мама и Алексей Сергеевич, её кавалер, должны были приехать только после обеда.

– Родька, – я забрался к нему на кровать и потёрся носом об его шею. – Я жутко соскучился.

Он улыбнулся мне.

– Одуванчик, ты же от меня не вылезаешь. Когда же ты успел соскучиться?

– Да я не об этом, – хитро прищурившись, нагнулся и поцеловал его. Он притянул меня к себе здоровой рукой и углубил поцелуй. Я почувствовал, как начинает сбиваться дыхание, а по телу побежали уже знакомые мурашки, которые начали собираться внизу живота. Недолго думая, я перекинул ногу через Родькины бёдра и устроился поудобнее, снова потянувшись за поцелуем. От двери раздалось сдавленное покашливание, и мужской голос спросил:

– Я не помешал? – на пороге стоял претендент на звание Родиного отчима.

– Помешали, конечно, – я, ничуть не смутившись, слез с кровати и с вызовом посмотрел на него.

Дверь снова открылась и с возгласом:

– Я так и знала, что ты здесь! – в палату ворвалась моя мама. – Мне звонила твоя классная руководительница. Ты уроки прогуливаешь.

– Да ладно тебе, мам. Родю сегодня выписывают, а ты о какой-то школе.

– Поздравляю тебя, милый, – Мама нежно улыбнулась Родьке и снова строго посмотрела на меня. – Чтобы это было последний раз.

– Не волнуйтесь, тётя Лариса, я за этим прослежу, – Родька насмешливо посмотрел на меня. – Больше он прогуливать не будет.

– Лариса Викторовна, – отмер, наконец, Алексей Сергеевич, – вы не представляете, какую картину я застал несколько минут назад, – вот ведь гад, решил нас сдать!

– Что вы ещё натворили? – обречённо вздохнула моя мама.

– Они целовались, представляете, целовались!

– А. Так это вам ещё повезло, – пожала плечами моя мама. – Я вот один раз не вовремя из командировки вернулась, так такое увидела, что до сих пор краснею.

– Но это же ненормально.

– Кто это сказал? – о! Это уже Родькина мама. – Алексей, я предупреждаю, будешь доставать мальчиков, уйду.

Алексей Сергеевич вздохнул и вдруг улыбнулся:

– Ну, если родители не против, то кто я, чтобы судить?

– Мам, ну что? Мне можно покинуть больницу? – Родька с надеждой посмотрел на мать.

– Ждём результатов твоих последних анализов. Так что не раньше, чем через час.

Дверь снова открылась, пропуская Женьку с Леоном.

– Всем привет! – синхронно сказали они.

– Привет! Садитесь давайте, – Родька кивнул головой в сторону стульев. Леон тут же плюхнулся на ближайший, а Женька, посмотрев на стул, как на орудие пыток, выдавил из себя:

– Спасибо, я постою.

– Что, Женечка, попа болит? – тихо, но так чтобы все слышали, проворковал я и тут же оказался у Женьки под мышкой. Попытался вырваться, но не тут то было.

– Братишка, – он смеющимися глазами посмотрел на Родьку. – Если ты увидишь следы от ремня на самой горячо любимой тобой части его тела, так предупреждаю сразу, это будет моих рук дело.

Вот такой весёлой и дружной компанией мы и покинули больницу. Не успели выйти, как около нас затормозила машина, из которой показались Родькин отец и его новая пассия.

– Здравствуй, папа, – мой любимый пытался быть вежливым. Мужчина надменно посмотрел на него и промолчал.

– Может быть, ответишь сыну, – зло прошипела тётя Раиса.

– Он твой сын, а не мой, – Родькин отец презрительно повёл плечами. – Воспитала извращенца, сама и расхлёбывай. Женечка, – тут же заулыбался он. – Давно не виделись.

Я смотрел на Женьку и видел, что тот уже кипит. Ой, сейчас что-то будет.

– А тебе не западло со мной здороваться? – Титов зло прищурил глаза метавшие молнии.

– В смысле? – опешил мужчина.

Женька, недолго думая, шагнул к Лёньке и прижался к нему спиной, а тот обнял его за талию. Лицо у Владимира (не знаю, как его там по батюшке) вытянулось, а потом стало злым.

– Тьфу! И второй такой же!

– Я бы на твоём месте задумался, может это не воспитание, а гены? А они у нас с Родькой общие только с твоей стороны.

Женька говорил ещё что-то, но я не слышал. Всё моё внимание привлекла женщина, стоявшая рядом с Родиным отцом. Дело в том, что резким порывом ветра с её шеи сдуло платок и прежде, чем она кинулась его ловить, я увидел следы зубов на её шее. Какое-то внутреннее чутьё подсказывало мне, что это были следы моих зубов.

Глава 21

Леон.

Я стоял, обняв ругающегося с отцом Женьку за пояс, и тихо млел. Он решил обнародовать наши отношения – да я на такое даже надеяться не смел! Но, предаваясь тихой радости, я не забывал смотреть по сторонам, поэтому заметил странное поведение Олега. Он стоял, вытаращив глаза на новую пассию Женькиного папашки, которая была Машкиной двоюродной сестрой. Общего между сёстрами не было ничего. Наталья была высокой красивой блондинкой, которая хорошо знала себе цену, а Маша у нас маленькая, тёмненькая. Если честно, никогда не понимал, что Тимка в ней нашёл. Она была абсолютно невзрачной, но, с другой стороны, кто я такой, чтобы судить собственного брата? Мне вообще парни нравятся, он же меня не осуждает.

Закончив ругаться, Владимир схватил свою новую жену за руку и потащил в больницу. Олег проводил их напряжённым взглядом, но, заметив, что я на него пристально смотрю, тут же нацепил на лицо бесшабашную улыбку.

– Мы идём или так и будем посреди улицы стоять?

Все тут же встрепенулись и оживились, словно сбрасывая со своих плеч тяжёлый груз.

– Пошлите ко мне, – предложил Женька, который так и продолжал стоять в кольце из моих рук.

– С удовольствием, но только я домой заскочу. Переоденусь, – Родька улыбнулся брату, и,– о Боги!– получил от него улыбку в ответ. Похоже, морозная зима в их отношениях сменилась оттепелью.

– Я пойду с Родькой, а потом мы вместе придём к вам, – Олег сверкнул белозубой улыбкой.

Договорившись встретиться через два часа, мы с солнышком отправились в магазин. Дело в том, что из съестного дома были только консервы для котят. Кормить ими гостей было как-то неудобно.

– Кроме продуктов нам ещё понадобятся орудия для пытки, – я недоумённо посмотрел на Женьку. – Ванилька узрел что-то шокирующее. И это что-то имеет отношение к нашему делу, но по доброй воле он ничего не расскажет. Поэтому предлагаю воспользоваться методами «святой» инквизиции.

– Женьк, а когда ты успел заметить, что Олег на что-то неадекватно среагировал? Ты же в это время был занят. С отцом ругался.

Женька только усмехнулся. Интересно, сколько раз я буду наступать на одни и те же грабли и недооценивать его. Оставшуюся дорогу мы прошли молча, думая каждый о своём.

– Ребята, – окликнули нас почти у подъезда. Олег на крейсерской скорости нёсся в нашу сторону. – Подождите, я с вами, а Родька подойдёт через полчаса.

Олежка был уже посреди улицы, когда из-за угла на огромной скорости вылетела чёрная мазда без опознавательных знаков и понеслась прямо на него. Всё происходило настолько быстро, что я не успел прореагировать, а вот Женька успел. Он вытащил Олега по сути дела из-под колёс, дёрнув на себя.

– Что это было? – Олег говорил сдавленным голосом, стоя в Жениных объятиях и уткнувшись тому в плечо. – Меня, что? Убить хотели?

Мы с солнышком переглянулись и не ответили. Хотя Олег, по ходу дела, был прав, его хотели убить. Через полчаса мы вчетвером сидели в Женькиной квартире и обсуждали произошедшие.

Олежку до сих пор трясло, он сидел на диване, плотно прислонившись к Родьке, а тот нежно прижимал его к себе и беспрестанно целовал в макушку. Женя уселся напротив них на корточки и пристально посмотрел мальчишке в глаза.

– Ты ничего не хочешь нам рассказать? – Олег отрицательно покачал головой и ещё сильнее вжался в Родьку. – Не заставляй меня вытряхивать из тебя информацию силой. Ты ведь знаешь, я могу, – Женькин голос был подозрительно тих и вкрадчив, но через секунду он взорвался. – А ну колись, мать твою, ванилистый придурок! Нехера играть в детектива одному! Мы тоже хотим!

– Не кричи на него, – Родька тут же встал на защиту своего обожаемого сокровища. – Может, ему действительно нечего рассказывать.

– Да нет, братишка, ему есть что рассказать и он сейчас это сделает, – Олег всхлипнул, а Женька, взяв его руки в свои, вдруг абсолютно спокойно проговорил: – Олег, тебе напомнить про гараж? Мне до сих пор стыдно, но вспомни, если бы ты тогда всё рассказал, то не вляпался бы в неприятности. Не играй в партизана на допросе. Рассказывай.

– Я не могу никого голословно обвинять, – Олег ещё раз всхлипнул, – а если это просто совпадение и я на человека напраслину возведу?

– Ты расскажи, а мы потом вместе разберёмся, напраслина это или нет, – Родька говорил спокойно, с улыбкой, и это подействовало на Олега, как успокаивающее лекарство. Он улыбнулся парню в ответ и рассказал нам всё.

– Следы от зубов, значит? – ухмыльнулся Женька. – Так я и знал, что они нам помогут. И самое главное, теперь головоломка почти сложилась.

Мы в три пары глаз уставились на Женьку.

– И что у тебя там сложилось? – теперь уже я начал волноваться. – Женька...

– Да тихо ты. Я тебе не ванилька, скрытничать не буду. Я, в отличие от него, свою шкурку очень сильно люблю, она у меня красивая.

– Вот это самомнение, – Олег даже рот открыл от такой Женькиной наглости.

– Это констатация факта. Если бы это было не так, то некоторые личности, глядя на меня, слюнями бы не захлёбывались, – ха, это камень в мой огород. – Новая пассия нашего папочки работает в юридической фирме, именно через неё проходили поиски наследников моего дяди. Наследницей должна была стать моя мама, но её устраняют. Они думают, что после этого в права наследования вступлю я, о дополнительном условии никто, кроме адвоката Фрейра, не знает. Дальше им надо убирать всех моих родственников. Родьку – он мой брат и может претендовать на наследство после моей смерти. Скорей всего, деда с дядей тоже должны были убить. Ну а потом моя очередь. И, опа, единственный наследник наш с тобой, Родя, отец. Вот только в их план вкрался небольшой просчёт, чтобы получить деньги я должен выйти замуж, причём официально.

– Интересно, отец в курсе? Или его в известность никто не поставил? – в Родькином голосе послышалась боль.

– Родь, – Женькин голос немногим отличался от голоса брата, – я очень надеюсь, что нет. Он, конечно, сволочь последняя, но я не думаю, что ради денег способен укокошить обоих своих сыновей. Давай будем пока в это верить, что нам ещё остаётся?

– Мы немного забыли про яд. Каким способом жена вашего отца его получила? – я вперился взглядом в Женьку. Тот пожал плечами:

– Ты не забыл, что она двоюродная сестра Маши – жены твоего брата. Надо поинтересоваться, не была ли она у неё в гостях и не посещала ли лабораторию.

– Женьк, ты гений, – Олег смотрел на него с тихим восторгом.

Как вы думаете, что Женька ему ответил? Правильно!

– Я знаю!

Глава 22

Родион.

Мы ушли от Женьки часа через два, после того, как этот доморощенный гений практически по полочкам разложил ситуацию, в которой мы находились. Никогда не думал, что у моего брата так хорошо обстоят дела с логическим мышлением. Олег норовил задержаться (кажется, он просто боялся выходить на улицу), но, увидев на кухне недвусмысленную картинку в виде самозабвенно целующихся Женьки и Леона, сам потянул меня на выход.

– Пошли, Родечка. Чая мы всё равно с тобой не дождёмся, а порнуху я предпочитаю на видео, а не вживую.

– Ну и зря! – фыркнул услышавший его Женька, на миг, оторвавшись от своего будущего мужа. – Вживую интереснее. Вот я бы за вами с удовольствием понаблюдал.

– Ой, Женька, а я всегда знал, что ты извращенец. Вейерист – вот!

– Лёньк, мне кажется, или меня сейчас оскорбили? – Женька посмотрел на Леона глазами, в которых буквально искрился смех. – Боже, ванилька, какие ты трудные слова знаешь. Прямо преклоняюсь.

– Интересно, а что оно значит? – задумчиво протянул Леон. – Я о вейеристах ничего не слышал. Мне бежать за словарём?

– Там ты такого слова тоже не найдёшь, я так подозреваю, что Олежка имел в виду вуайеристов. Так, что ли, вундеркиндистый ты наш? – Женька посмотрел на Олега ехидно-насмешливым взглядом, а тот покраснел и смутился. Он жутко не любил, когда его уличали в незнании чего-либо.

– Пошли, Родя! – Олег гордо вскинул голову. – Не любят меня здесь.

Мы с парнями дружно расхохотались, а Олег вдруг кинулся назад и крепко обнял Женьку:

– Спасибо тебе! Спасибо!

Женька улыбнулся и растрепал Олегу волосы.

– Как-нибудь сочтёмся.

Мы отправились ко мне. Очень хотелось взять Олега за руку и не выпускать его ладошку из своей. Но на улице я себе этого позволить не мог. Чёрт бы побрал наше общество с его принципами и понятиями что хорошо, что плохо. Странными понятиями, я бы сказал. Общество не спешит осуждать мужа, который почём зря лупит свою жену. Родителей, которые издеваются над своими детьми. Детей, отправляющих родителей в дом престарелых. Всему придумали оправдание: бьёт, значит, любит, наказывают детей, а как же без этого? Не заботятся о родителях, которые вырастили? Что ж – жизнь сейчас трудная. Но стоит только двум парням или девушкам заикнуться о том, что они любят друг друга, как тут же поднимается хай: неправильно, аморально, недопустимо.

Я продолжал размышлять над этим и дома. Олег, видя мою задумчивость, не мешал мне. Мы сидели на диване, я думал, а Олежка доверчиво прильнув ко мне, смотрел телевизор. Мама с Алексеем Сергеевичем уехали на выходные в Москву, и мы были дома одни.

Я прижался щекой к макушке своего одуванчика и вдруг подумал о том, что его могло бы сегодня не стать. Эти мысли отразились болью в сердце, такой сильной, что я задохнулся.

– Что с тобой? – Олег обеспокоенно посмотрел на меня.

– Ничего, милый. Это сейчас пройдёт, – я улыбнулся ему и вдруг спросил. – Олег, ты не жалеешь, что связался со мной? Встречался бы сейчас с какой-нибудь девчонкой, всё было бы намного проще.

Он посмотрел на меня серьёзным взглядом и кивнул:

– Было бы проще, вот только... что мне делать с тем, что ты, – он взял мою руку и прижал её тыльной стороной к своему лбу, – здесь... и здесь, – он положил мою ладонь себе на грудь в области сердца. – Что мне делать с этим?

Олежка продолжал требовательно смотреть на меня, а я не знал, что ему сказать, хотя как никто понимал его.

И вообще, зачем я снова гружу себя такими мыслями. Нужно просто жить и любить. Вопреки всему...

Я притянул к себе своё синеглазое чудо и нежно коснулся его губ, таких мягких и таких податливых. Олег не сопротивлялся, тут же открывшись мне на встречу. Так умел только он. Не сомневаться, не думать просто, делать то, что нравится. Мы сидели на диване и самозабвенно целовались. Страстно, неистово, как будто завтра наступит конец света и это наш последний день вместе. На секунду Олег оторвался от меня, глянул затуманенным взглядом, и вдруг соскочив с дивана, потянул за собой:

– Пошли в твою комнату, быстро.

Я не стал заставлять себя упрашивать и безропотно пошёл вслед за ним. Олег аккуратно опрокинул меня на кровать, стараясь не причинить лишней боли, сломанной руке и навис надо мной. Его глаза лихорадочно блестели, губы пересохли, и он провёл по ним языком. Он блуждал взглядом по моему лицу, как будто хотел запомнить каждую чёрточку.

– Люблю тебя, просто сил нет, как люблю. Ведь так нельзя, – его щёки лихорадочно алели. – Моя любовь похожа на болезнь. Я болею тобой, Родька, и не хочу выздоравливать.

Он упал мне на грудь и впился своими губами в мои. Я слышал, как глухо и с какой силой стучит его сердце и от этого стука медленно и верно сносило крышу. Каждый новый поцелуй всё продолжительней и страстней. И моё сердце стучало уже в таком же бешеном ритме, как и его. Воздух вокруг нас обжигающе горяч. Олег с тихим стоном тёрся об меня, и я ощущал, насколько он был возбуждён. Пусть идёт к чёрту тот, кто скажет, что всё это неправильно. Для нас всё может быть только так и никак иначе. Олег осторожно снял с меня футболку и тут же вслед стянул джинсы вместе с нижним бельём.

– Красивый, – тихо прошептал он, – какой же ты красивый.

Разделся сам и снова прижался ко мне. Его кожа горела, опаляя мою нестерпимым жаром, но, наверное, я ему казался таким же горячим. Моя возбуждённая плоть соприкоснулась с его, и это вырвало стон из уст нас обоих. Одуванчик осторожно тёрся об меня, а у меня перед глазами танцевали разноцветные радуги. Мне уже было мало просто прикосновений, хотелось оказаться внутри него, почувствовать жаркую глубину его тела. Попытался перевернуть его, подмять под себя, но он не давал.

– Сам, позволь я всё сделаю сам.

Внимательно посмотрел в его глаза и понял, что ему сейчас это нужно. Кивнул головой и откинулся на подушку, отдаваясь в его руки. Олег медленно заскользил губами по моей груди, целовал ласково нежно, почти невесомо. Но каждое прикосновение его губ, даже лёгкое, выжигало новый след на моём сердце. Он не торопится, хотя по частому дыханию я понял, каких усилий ему стоило сдерживать себя. Осторожно обвёл языком один сосок, слегка прикусил, поцеловал, потом другой. Ему не надо смотреть на меня, чтобы проверить нравится мне это или нет, потому что я, не сдерживаясь, стонал в голос и прогибался навстречу его ласкам. Он спустился ниже, нежно прикусывая кожу на животе, и тут же целуя. Его рука легла на мой пах и слегка сжала возбуждённую плоть, горячие губы скользнули вниз по моему животу и вдруг без предупреждения сомкнулись вокруг моего напряжённого члена. С моих губ слетали уже не стоны, а тихие крики. Нежность и плавность движений моего одуванчика просто сводила с ума. Я сам подался ему навстречу, но он отстранился, достал из-под подушки смазку, и обильно смазав мою плоть, насадился на неё без подготовки, сразу вбирая меня на всю глубину.

– Что ты делаешь, Олежка? Это же больно. Любимый, – он отрицательно помотал головой, но я знаю, что врёт, так как слёзы, которые он не смог сдержать, прочертили влажные дорожки на его щеках. – Зачем, Олег, зачем?

Он распахнул глаза и посмотрел на меня взглядом, затуманенным слезами и, как ни странно, страстью.

– Я хочу понять, что я жив, что ты жив. Что мы вместе. Ты лежал в коме, а я каждую секунду умирал вместе с тобой. Я не хочу больше умирать вместе с тобой. Я хочу жить с тобой. Хочу жить тобой.

Он осторожно начал двигаться, и я выпал из реальности. Он такой горячий и узкий, его мышцы настолько плотно обхватили мою плоть, что думать о чём-то другом просто невозможно. Он двигался в своём, известном только ему ритме, а я смотрел на него снизу вверх. На его сияющие глаза, на припухшие полуоткрытые губы, на маленькую голубую искорку серёжки-гвоздика в его ухе, на растрепавшиеся чёрные волосы и понимал только одно: я не могу никому отдать его, он только мой. Моё чудо, моё сокровище. Он ускорил темп, с его губ слетали стоны наслаждения, а я, здоровой рукой обхватив его член, пытался привести нас к разрядке вместе. Толчок, ещё толчок и я не выдержав, выкрикнув его имя, кончил, и он тут же последовал за мной. Обессиленно упал на мою грудь и затих, а я нежно гладил его по спине и упругим ягодицам, ощущая бархат кожи под своими пальцами. Голова абсолютно пустая, ни мыслей, ни переживаний. Наше дыхание выравнивалось медленно и так же медленно успокаивались бешено колотящиеся сердца. Олег приподнялся и посмотрел мне в глаза, увидев в них всё, что хотел, удовлетворённо вздохнул и, вскочив с постели, прогнулся от удовольствия, как кошка, весело проворковал:

– Я в душ! А тебе потом влажное полотенце принесу.

Он не стеснялся своей наготы – это ни к чему: я знаю каждый изгиб его тела, каждую родинку, каждую складочку, просто потому, что люблю. В его мыслях и сердце только я, а он в моих. И этого уже никому не изменить.

Глава 23

Леон.

Я проснулся на Женькиной кровати в его комнате и один. Это уже становится доброй традицией. Не открывая глаз, прислушался. Женя чем-то гремел на кухне. Вставать почему-то очень не хотелось. Укрывшись одеялом, попытался заснуть. Я блаженствовал где-то с полчаса, а потом дверь резко распахнулась, с силой врезавшись в стену. Это было настолько неожиданно, что я подскочил.

На пороге комнаты стоял Женька с подносом в руках. На подносе неземным ароматом (может и земным, просто есть хотелось немилосердно) исходили кофе и омлет. Боги! Мне принесли завтрак в постель. Я, прищурив один глаз, посмотрел на Женьку и, махнув рукой, произнёс:

– Изыди, глюк.

Женька грохнул поднос на письменный стол.

– Так я и знал! – гаркнуло моё солнышко. – Хочешь как лучше – получается как всегда! А я, дурак, старался, – в его голосе сквозила неподдельная обида, настолько сильная, что мне стало стыдно. Я притянул его к себе и нежно обнял, ласково гладя по спине:

– Прости, радость моя. Просто ты такой непредсказуемый, что я никогда не знаю, что от тебя можно ждать. И уж завтрака в постель я никак не ожидал, – я не вру, действительно мог предположить что угодно, но только не это.

Женька улыбнулся одними уголками губ и тихо ответил:

– Мне захотелось сделать тебе приятное, но, видимо, я перестарался, – он грустно вздохнул и потупил взор.

Я засмеялся и, отпустив его, сел, подложив под спину подушку.

– Так, я готов, давай мой завтрак. Женька опустил поднос на мои ноги, и я схватился за вилку. Омлет был вкусный, кофе крепкий. Класс. На запах еды прибежал Лео, тут же забравшись к нам на кровать и пытаясь сунуть любопытную мордочку ко мне в тарелку.

– Что, малыш? – Женька подхватил его на руки, чмокнув в носик. – Тоже хочешь есть?

Котёнок выразительно мяукнул. Женя улыбнулся и потопал на кухню кормить своё обожаемое сокровище.

– Лёнь, – через секунду послышался его голос, – а мы когда домой поедем? Надо бы поговорить с Тимкиной женой.

– Где-нибудь через часик и поедем и сразу к моим родителям. В выходные все мои родственники собираются там. Только в этот раз прошу, не привязывай папу к стулу, он ещё от прошлого раза не отошёл.

На пороге комнаты нарисовался весело ухмыляющийся Женька и, озорно глянув на меня, проговорил:

– В этот раз я придумаю что-нибудь поинтересней, а пацаны мне помогут.

Я вздохнул. Бедный папа! Чует моё сердце, что ему сегодня несдобровать.

Выехали мы чуть позже, чем планировалось, поскольку солнышко ещё решил попрощаться с Олегом и Родькой, клятвенно уверив последнего, что будет ему звонить. Кажется, у братьев налаживаются отношения. Этому я был чертовски рад. Лично мы с Тимкой всегда дружили, несмотря на довольно приличную разницу в возрасте.

Не успели мы переступить порог родительского дома, как послышался истошный детский визг. Это выражали свой восторг мои племянники. Причём приоритеты в вопросах обожания были ими расставлены очень чётко. Алиса с восторгом прижимала к себе Лео, гладя котёнка по рыжей шерстке и постоянно приговаривая.

– Леочка, я так скучала.

А мальчишки висели на Женьке и с не меньшим восторгом вопили:

– Женька, мы решили поиграть в пиратов. Ты с нами?

– А то, – Женька обворожительно улыбнулся, глядя на выходящего из кабинета отца.

– Здравствуйте, Захар Петрович, скучали?

Папа закатил глаза к небу:

– Господи, почему ты ко мне так жесток. Опять это чудовище. Колись, что ты задумал на этот раз? И могу ли я откупиться сразу?

– Папа, – Женька печально вздохнул, – ну что вы за человек? Всю малину нам портите. И успокойтесь, сегодня мы на вас покушаться не будем. Только на ваш сейф.

– Зачем тебе мой сейф, чудовище?

– Я знаю, – завопил шестилетний Серёжка. – Мы же пираты, мы клад искать будем! А в сейфы прячут главные ценности.

– Ха, – мой отец засиял, как медная монета, которую только почистили, – вы сначала сам сейф найдите. А это непросто. А вскрыть его у вас тем более не получится. Новейший кодовый замок, сделано в Швейцарии, а уж там толк в сейфах понимают.

– Ничего, – и у Женьки и у мальчишек заблестели глаза. – Мы хоть сделаны и в России, но тоже не лыком сшиты. Парни, за мной!

Мальчишки во главе с моим рыжим солнышком скрылись на втором этаже, что-то бурно обсуждая по дороге. Я усмехнулся, глядя им вслед. Женька не переставал удивлять. Ведёт себя, как ребёнок, видимо, не наигрался в детстве. Ладно, пусть отрывается, а я пока найду Машу.

Моя сноха обнаружилась на кухне, где они с мамой пили чай. Мама ласково улыбнулась мне.

– Присоединишься?

– С удовольствием, – я обнял её и поцеловал в макушку. – Только мне лучше кофе.

– Женечка с тобой приехал? – мама отошла к плите и вынула из сушилки кружку.

– Конечно.

– Женечка? – Маша удивлённо посмотрела на меня, ну да, она же ещё не знакома с моей второй половиной. – Точно, Тима говорил, что у тебя новый парень. И мальчишки мне все уши прожужжали. И где он?

– На данный момент играет с твоими сыновьями в пиратов. Пытаются обнаружить и вскрыть папин сейф. Кстати, Маша, мы вчера с твоей сестрой виделись. С Наташкой.

– И как она там? Я её уже с полгода не видела.

– Да вроде нормально, с Женькиным отцом живёт.

– Что, правда? – Маша покачала головой. – Как же тесен мир. Так значит, это она о нём говорила, когда у меня была. Приехала ко мне на работу, вся взвинченная. Несла какую-то чушь. Разбила две колбы с образцами. Я тогда пожалела, что выписала ей пропуск и приняла у себя в лаборатории. Нужно было домой отправить, но она кричала, что ей нужно срочно со мной поговорить. Хотя, путного так ничего и не сказала.

Я не стал расспрашивать Машу дальше. В принципе узнал всё, что хотел. Наташа действительно была на работе у своей сестры и теоретически могла спереть яд.

– Ах, поганцы! – услышал я голос своего отца. – Это не пиратство! Это натуральный разбой. Женька, ты чему детей учишь?

Я усмехнулся и переместился в отцов кабинет. Сейф мальчишки всё-таки нашли, мало того, Женька умудрился найти и бумажку с кодом от него. Поэтому швейцарское чудо было открыто. Серёжка с Алексом, взвизгнув, скрылись с места преступления, а Женька остался, и мне всё больше и больше не нравилось выражение его лица. Он стоял с открытой зелёной папочкой в руках и пристально рассматривал моего отца. Его губы были плотно сжаты, образуя тонкую линию.

– Гляжу у вас полное досье на меня. – Женя тряхнул папкой. – Интересно.

– Да ладно тебе, – я примирительно хмыкнул. – Папа собирает материал на всех, с кем я встречаюсь.

Я попытался подойти и обнять его, но он оттолкнул меня.

– Видимо твой отец обладает даром предвидеть будущее, потому что сведения начали собирать год назад. И не только на меня, но и на мою мать тоже. Мне интересно, Лёнь, ты, когда приехал в мой город уже знал, кто я такой? Смотри, как интересно. – Он вытащил из папки один листок. – Вкусы, пристрастия... даже мой любимый цвет. А я то, удивлялся и почему ты отделал мою комнату в зелёных тонах. А по-другому и быть не могло. Ты же, выходит, обо мне всё знал с самого начала.

– Мальчик, – в голосе отца послышались нежные нотки, – не вини моего сына. Он ничего не знал. И чувства, что он к тебе испытывает, вполне искренни. А вот я другое дело. Я действительно прекрасно знал, кто ты такой, когда ты появился в нашем доме. Но дело в том, что это, – он кивнул на папку, – собирали не для меня.

– А для кого? – Женька стоял посреди кабинета, такой бледный и несчастный, что мне дико хотелось прижать его к себе и успокоить, но я не мог этого сделать. Он меня к себе не подпустит, пока думает, что я предал его.

– К сожалению, я пока не могу тебе этого сказать, – отец тяжело вздохнул. – Это не моя тайна. Но дай мне сделать один звонок и тогда может что-нибудь решится. Хорошо?

Женька не стал отвечать, просто кивнул.

Глава 24

Евгений.

Захар Петрович отправился делать важный звонок, Лёнька пытался мне что-то объяснить, но я не стал слушать. Внутри бурлила злость, а она плохой советчик. Если её слушать, можно таких дров наломать, что потом всю жизнь стыдно будет. Я знал это, как никто другой. Всего два слова: Олег и гараж, были способны остудить мою горячую голову. Тем не менее, видеть пока никого не хотелось. Я отправился в библиотеку, и, взяв первую попавшуюся книгу, устроился на мягком диванчике. Чтение меня всегда успокаивало, с его помощью можно было отринуть реальность и погрузится в выдуманный мир. Только в этот раз мне это не удалось. Мысли упорно возвращались к зелёной пластиковой папочке и находящемуся в ней досье.