Текст книги "Крестраж # 1 (СИ)"

Автор книги: Рейдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 55 страниц)

Волна беспокойства, а затем любопытства с последующим смущением, разбавилась возбуждением и все это, приправленное очень знакомым эмпатическим отпечатком, буквально включило мой внутренний рубильник с собственными чувствами. Резко обернувшись к двери, увидел лишь, как она поспешно захлопнулась, а от удивления, которое захлестнуло меня с головой, я поскользнулся на скользкой поверхности и брякнулся на дно ванной, гремя костями и попутно матерясь, как сапожник.

Уже переодетый, чистый и причёсанный, я спускался в гостиную своего дома. Гермиона сидела в кресле и с головой закрылась раскрытой книгой, делая вид, что с интересом читает. Как-то слабо похоже на правду. Название-то перевёрнуто, мне и отсюда видно. Или она так осваивает способ чтения с различных ракурсов?

– Гермиона,– обратился я к ней, одновременно вынимая книгу из её рук и старательно давя наползающую на морду улыбку. – Нам срочно нужно обратно, в замок. Потом дочитаешь, что ты там читаешь. Быстрее.

Она лишь молча встала и обняла меня, прижавшись и дрожа всем телом, тихонько всхлипывая. Ну вот, началась сырость! Правда, я совсем не понял, что у неё сейчас внутри, в чувствах происходит. Чего там больше – испуга от пережитого, страха за себя и меня, или беспокойства, что такая ситуация повторится прямо сейчас. Кроме всего, у неё дикий коктейль эмоций присутствовал. Начиная от шока и кончая… желанием… сексуальным.

– Не бойся, kotenok, они тебя уже никогда не обидят,– сказал я, поглаживая девушку по растрёпанной голове.

– Ты… Ты их убил, Гарри?– вздрагивая и всхлипывая, спросила она, но, впрочем, не отстраняясь и даже ещё крепче прижимаясь ко мне.

– Нет, что ты! Просто слегка наказал, но они даже побоятся в твою сторону глядеть, не беспокойся. Говорю же, всё будет хорошо,– продолжал я успокаивать свою девушку.

– Мне страшно, Гарри, но с тобой почему-то спокойно. Хорошо, что ты не стал… Мне будет сложно принять тебя таким, но иногда я тебя понимаю, когда ты говоришь, что нет человека – нет проблемы,– всхлипывала она, утирая слёзы рукавом мантии.

– Соберись, Гермиона, нам нужно ещё показаться в гостиной и отвести от себя подозрения,– как можно более спокойным тоном попросил я, выуживая из кармана свежий носовой платок.

В гостиной факультета было не очень много народа. Рон Уизли играл в волшебные шахматы с Дином Томасом за столиком посреди помещения. Три наших охотницы: Джонсон, Спиннет и Белл ругались с Вудом около стенда с объявлениями перед входом на факультет. Алан Виккерс сидел в кресле перед камином, потерянно морщась и потирая виски, смотрел на огонь. И маленькая компания из четырёх первокурсников резалась в плюй-камни около лестницы на девчоночью половину. Мы незаметно для всех пробрались в гостиную под мантией-невидимкой и расположились в тени за столиком у окна, где разложились пергаментами и сделали вид, что вымучиваем эссе с домашним заданием. Вообще создали вид рабочей атмосферы и сосредоточенной занятости.

В периодически открываемый проход заглядывал наш староста, сурово нахмурившись, оглядывал орлиным взором пространство гостиной и заново исчезая. Наконец, видимо, углядев наш дуэт, он аж в лице переменился.

– Поттер, Грейнджер, вы где были?– агрессивно спросил наш префект, подойдя к столику.

– Не понял сути вопроса, Уизли. Здесь мы были и вот уже час, как делаем домашнее задание,– не отвлекаясь, продолжая переписывать параграф из учебника по гербологии в эссе своей новой ручкой, ответил я.

– Я вас не видел!– взвизгнул он.

– И что?– я наконец отвлёкся и презрительно на него посмотрел. – Это магия, Уизли! Существуют такие заклинания, как чары отвлечения внимания и отвода глаз, чтоб придурки, подобные тебе, не мешали занятым волшебникам.

– Да я!.. Вы немедленно!.. – воскликнул он от переизбытка чувств, не зная, что сказать.

– Пошёл, вон!– вставая и надвигаясь на него, прошипел я. – Или тебе напомнить наш прошлый разговор? Так это запросто, Уизли!

– Я… Мне…

С ненавистью смотря на меня, он пытался что-то мне сказать, но так и не решился. Было ещё что-то, которое, судя по его настрою, он хотел высказать и обвинить именно меня. К чему бы это?

– Ты нам мешаешь делать уроки, староста!– процедил я.

***

Следующее утро началось с грандиозного шухера, о котором все узнали за завтраком. Новость, что несколько старшекурсников после магической дуэли загремели в Больничное крыло, обсуждалась повсеместно, так как ночью в замок были вызваны родственники всех пострадавших, а уже сейчас прибыла целая дюжина авроров в компании двух невыразимцев. Вот ведь! Подкинул я забот бедной мадам Помфри. Ко всему прочему, сегодня в замке объявился Дамблдор в компании близнецов Уизли и теперь он хмуро сидел на своёй золотой тронообразной табуретке и задумчиво обозревал Большой зал с завтракающими студентами. Братья Уизли сидели за столом Гриффиндора необычайно тихо и пришибленно, вяло и неохотно отвечая на шквал вопросов от Ли Джордана. Браун и Патил просто разрывались и не знали, к какой новости приложить свои таланты сплетниц-разведчиц, отчего практически не завтракали, а вертелись на месте и усиленно крутили ушами, как локаторами РЛС ПВО при приближении вражеских ракет.

Я ловил на себе только несколько взглядов, от которых мне было тревожно и которые пытался невозмутимо игнорировать. Самым настораживающим было внимание от Спраут, когда она с небольшим таким интересом на меня поглядывала. Вторым был панический и виноватый взгляд Диггори, как будто высматривающий на моём лице признаки негативного к нему отношения. Не то, что бы это меня нервировало, но напрячься заставило. И самое плохое – это было поведение Гермионы. Она очень сильно нервничала, съёжилась и казалось, что пытается стать ещё меньше и незаметнее. Сейчас она неосознанно выдаёт себя таким настроем, причастностью к последним событиям. И если у кого-то за неё зацепится взгляд, то могут возникнуть вопросы, просто так, проверить на всякий случай, а она не сможет отбрехаться. По ней сразу видно, что она врёт, когда заведомо говорит неправду. Совершенно не умеет лгать. Скрывать и недоговаривать умеет, но если её станет опрашивать кто-то из взрослых, то может и выдать себя именно такой своей чертой. Вспомнив, как она на первом курсе выгораживала нас с Роном в туалете, возле туши тролля перед МакГонагалл и Снейпом, тут любой взрослый понял бы, что она грубо "грузит баки" и "вешает лапшу". Она и сейчас такая, совсем не изменилась.

– Успокойся, Гермиона, – зашептал я ей на ушко. – Вспомни, что я тебе рассказывал про окклюменцию и постарайся контролировать себя. Сейчас даже самый лучший момент для тренировки. Представь у себя в голове свою библиотеку и самое безопасное и уютное там место…

Я тихо говорил ей на ухо, ровным и убаюкивающим тоном, и это стало приносить свои плоды. Она, наконец, расслабилась, робко улыбнулась и даже стала завтракать, правда, немного механически и неестественно. Всё же хорошая у неё выдержка и даже после вчерашнего стресса она не истерила… почти.

Занятия и лекции тянулись как бесконечная резина. Я всё время ожидал, что какая-нибудь сволочь сболтнёт там, шепнёт тут и ко мне появятся вопросы. Я-то отмажусь и отболтаюсь, но всё равно не хочется привлекать к себе лишнее внимание лишним скандалом. Иначе тут мне придётся строить из себя всего-такого Тёмного Лорда и помножить на ноль кучу народа. У меня нервы не стальные, а терпение не бесконечное. Слишком много в Хогвартсе моральных уродов и откровенных подонков, на мой взгляд. Детишки, либо почувствовавшие свою силу, либо с пелёнок знавшие о том, что волшебникам изначально положено больше, чем обычным людям. Про тезис о том, что большая сила подразумевает такую же ответственность они все слыхом не слыхивали, а учителя, который бы именно научил правильно пользоваться своими силами, в Хогвартсе нет, и предмета такого нет. Даже, казалось бы, маггловедение учит совсем не тому, что нужно, а взращивает эталонных магглоненавистников и нацистов. Не учит перенимать что-то хорошее и полезное, а учит только ненавидеть. Вообще нет учителей в Хогвартсе – только преподаватели. На это почётное звание претендует только наш добрый директор, культивируя вместо здоровой конкуренции между факультетами такую же здоровую ненависть и пропагандируя среди боевого факультета Гриффиндора беззубую силу любви и всепрощения. Так что учителей или воспитателей в своей вотчине старый козёл не потерпит.

***

– Есть какие-нибудь новости, Браун,– спросил я блондинку, сидящую напротив.

Мы сидели за обедом в обычном своём составе. Я, Гермиона, Невилл и Лаванда с Парвати. Я намазывал джемом кусочек тоста и, как бы между прочим, решил выяснить последние слухи. Браун странно на меня посмотрела и начала вещать в таком тоне, что я оторопел.

– Вечером, перед отбоем произошло столкновение шестикурсников со Слизерина и Рейвенкло. Пострадало три человека, двое из них доставлены в Мунго. По добытым данным было установлено, что применялись чары из раздела "непростительных". Расследование ведёт Аврорат при поддержке Отдела Тайн. Начальник группы мастер Руфин. Доклад окончен! Докладывала э-э-э… капрал Браун!– фиглярски отдала она мне честь двумя пальчиками.

– Вольно, капрал!– серьёзно и пафосно сказал я. – За проявленную сноровку и инициативу при получении ценной информации ваше звание повышается до уорент-офицера второго класса! Поздравляю.

– Мммм… Спасибо, конечно,– улыбнулась она уже всегдашней своей беззаботной улыбкой. – А это много? Ну, вот это… второго класса?

– Очень! Почти как генерал,– покивал я с важным видом. – Что нибудь ещё слышно?

– Я не знаю, но Клируотер, которая помогает мадам Помфри, подслушала, что с братьями Уизли что-то не так, потому они и в Мунго были. А ты не знаешь, что такое парафилия?* Она ещё про какую-то девиацию и пере… прев… перверсию** говорила, но я не запомнила.

– Кха… Кхыхк… Пара… что?– закашлялся я, подавившись тостом.

– Парафилия… вроде так,– неуверенно сказала Лаванда.

Нет, что это такое, я знал прекрасно. Колдомедицина лечит не только физические травмы, но и очень частые отклонения в мозгах у психически нестойких магов. Тем более я непосредственно спровоцировал такое заболевание у Уизли. Пусть благодарят, что я что-то позаковыристей не придумал. А так – нежная и чувственная страсть к садовым вредителям. Интересно, что они там учудили во время каникул?

В это время к столу подошёл Перси Уизли и злорадно сообщил:

– Поттер, тебя вызывает директор Дамблдор.

*парафилия – то же, что и сексуальная девиация, то есть половое отклонение.

**перверсия – извращение.

Глава 58 Точки над ё

– Привет, Фоукс,– погладил я огненно-золотой хохолок феникса, косящего на меня вишнёвым глазом.

Пять минут назад, когда поднимался в кабинет Дамблдора и лихорадочно оправляя на себе бронежилет, я никак не подозревал, что в кабинете меня будет встречать только феникс, сидящий на жердочке специального столика рядом со входом. Директор на своём месте отсутствовал и, опираясь на свою эмпатию, могу сказать, что его не было сейчас даже в административной башне. Либо он отбыл куда-то камином, либо научился скрывать свои чувства с помощью окклюменции на уровне булыжника-невидимки с гениальной маскировкой.

Я совсем немного расслабился и с интересом стал осматриваться, пока не остановился взглядом на фениксе. Интересное создание. Он был почти таким же фамильяром, как и Живоглот Гермионы. Только у неё воплощённый дух Хаоса, а тут создание чистой стихии Огня. Такое же отражение материальной и живой стихии, почти неуничтожимое и практически вечное создание, и фамильяр с неповторимыми свойствами.

Что я знал о фениксах? Светлое создание, абсолютно неплотоядное, водится только в Индии, Китае и на Ближнем Востоке. Фамильяром может считаться лишь условно, даже если привязан к магу ритуалом. Своевольная и капризная птичка. Основное предназначение – транспорт и летающая аптечка для хозяина. Тонкость перемещения состоит в том, что может перенести только в то место, которое знает пользователь, и чей образ передаёт каждый раз по связи хозяин-питомец. Обладает уникальной способностью криком прогонять призраков, привидений и прочих полуматериальных некросущностей, вроде баньши. Помимо всего феникс является незаменимым кладезем ценнейших алхимических ингредиентов – пернатый сейф с бриллиантами просто.

Сейчас Фоукс был совсем ещё мелкий по сравнению с тем, каким я видел его в прошлый раз, примерно размером с мою Хедвиг. Тогда он мне очень сильно помог и практически спас жизнь, выклевав глаза василиску и почти залечив его укус на моём предплечье. В том замесе с червяком-переростком у меня получилось позвать его только потому, что в руках была моя палочка с его пером в качестве сердцевины. Жаль, что он не может это вспомнить, каждое перерождение – это действительно перерождение для него, и он не помнит ничего из своего прошлого опыта. Один из минусов такого питомца, которого нужно тренировать и воспитывать заново.

– Держи, приятель,– я протянул ему один из орехов, который он схватил изогнутым клювом и начал с аппетитом разгрызать. Орехи предназначались вообще-то для Дублона, но, видимо, и этому птицу они тоже пришлись по вкусу.

Я осторожно и ненавязчиво продолжал исследовать обстановку кабинета. Большое количество приборов и артефактов, где-то сейчас работающих, а где-то неподвижных, но излучающих магию, громоздились во множестве на многочисленных полках. Почти все я знал как артефактор, но были несколько, которые выполняли непонятные функции. Странное собрание и увлечение директора. Такое ощущение, что эта коллекция собиралась сорокой, падкой на всё блестящее и движущееся. Зачем, например, здесь магический прибор измерения давления атмосферы соседствует с бытовым артефактом защиты от докси? Зато обе этих хреновины крутятся полированными детальками и блестят стеклянными трубочками, а последний так и жужжит специфически. И подобной фигни тут битком набито, но не это меня заинтересовало в первую очередь. Под внимательными взглядами директоров былых времён, нарисованных на волшебных портретах, я рассматривал многочисленные книжные шкафы, набитые книгами, и читал их названия на корешках. Солидно. Мне бы такое собрание библиотечных раритетов!

Во вспышке зелёного пламени из камина в кабинет неспешно вступил наш директор, а я неторопливо к нему обернулся, одновременно пряча руки в широкие рукава мантии.

– Здравствуй, Гарри.

– Здравствуйте, сэр.

***

Мы смотрели, друг на друга, почти как в каком-то дурацком вестерне. Напряжение, казалось, можно было потрогать руками, настолько сейчас была накалённая атмосфера.

– Хмм… Я хотел поговорить с тобой, присаживайся,– он плавно указал рукой на неудобный стул с прямой спинкой рядом со своим столом, а сам в это время неторопливо прошествовал и уселся в своё, даже по виду, удобное кресло.

– Я постою, директор, сэр,– спокойно ответил я, продолжая настороженно за ним следить. – Не думаю, что наш разговор займёт много времени.

– Хорошо,– беззаботно махнул рукой он. – Я хотел спросить, известно ли тебе о том, что произошло сегодня ночью? Пострадали ученики и, возможно, ты знаешь что-нибудь об этом происшествии.

– Мне известно, что несколько старшекурсников подрались и угодили в Больничное крыло, сэр,– ровным тоном сказал я.

Что-то не так. Когда я только начал отвечать на вопрос, Дамблдор бросил взгляд на небольшой плоский каменный диск, изрезанный рунами, лежащий на столешнице, и который в этот момент неярко мигнул голубым огоньком. Ментальный артефакт? Что-то вроде "Шара Рузиса"? Если так, то не вижу проблем. Окклюменция позволяет тележить чушь на голубом глазу и говорить откровенный бред. Без веритасерума правды не добиться!

– Насколько мне известно, то вы с мисс Грейнджер вчера вечером возвращались с отработки у профессора Снейпа и пройти мимо того места, где состоялся конфликт, никак не могли.

– А где состоялся этот… конфликт, сэр?– простодушно спросил я.

– Гм… На первом этаже, около Зала наград…

Он всё спрашивал и спрашивал, я в это время всё так же отрицал и откровенно валял дурака. Ничего не видел, ничего не знаю… Бедная каменюка показывала, что я кристально честный молодой человек, мигая голубым огоньком. Только раз намеренно и "правдиво" соврал, когда сказал, что не знаю всех этих пострадавших. И только затем, чтобы посмотреть, как артефакт отреагирует и замигает малиновым цветом.

Чем дальше заходил разговор, тем сильнее морщился директор. Я вообще не понимаю, зачем он мне сейчас голову морочит. Ведь видно, что совсем не для этого он меня вызвал, иначе бы меня авроры опрашивали. Применение "непростительного" – это в их компетенции, хотя, тут и к дедушке должны бы по идее с вопросами пожаловать. Какого хрена в школе творится?

Видя, что ничем меня не пронять, директор, наконец решил перейти к сути.

– Когда же ты научился так врать, мальчик мой?– укоризненно вздохнул старик.

– Наверное тогда, мистер Дамблдор, когда вы начали врать мне,– окрысившись, резко ответил я.

– Я?– удивлённо вскинул он брови. – Это когда, позволь спросить?

– Когда твердили о кровной защите, которой нет и не было никогда. Когда говорили, что у моих родственников мне будет безопасно, но на самом деле вы и так прекрасно знаете, как там ко мне относились. Когда говорили, и не только мне, что Хогвартс – самое безопасное место Британии, а меня здесь пытаются убить каждый год по нескольку раз. Когда твердите о дружбе и мире, толкая окружающих к ненависти и войне. Когда… Я уже не помню, когда вы правду говорили, директор… сэр!

Меня не обманешь твоей растерянной рожей, старик! Я все твои эмоции чую! Настолько сейчас не вязалось его выражение лица с фонящими чувствами холодной насмешки и интересом патологоанатома, вскрывающего труп с патологиями. Отчётливо складывалось ощущение, что он пытается меня выбесить и выбить из колеи для того, чтобы я сорвался и напал, или ещё что агрессивное сделал. Раньше бы он и просто, своей властью смог бы меня приструнить, но теперь вам не тут! У меня теперь есть родственники, с которыми стоит считаться. Я знаю, что он с Сириусом несколько раз встречался и пытался увещевать и взывать к высоким идеалам, но добился лишь отборной матерщины от крёстного. Так тут ещё и Вальдесы нарисовались, не предусмотренные никакими планами и раскладами, как весомая сила. Хорошо, что Каролина не в Хогвартсе училась, и она не имеет перед ним ни малейшего пиетета, ведь ей не промыл мозги с Всеобщим Благом и собственным авторитетом старый пердун. Она вообще в Британии оказалась около года назад, в рамках обмена студентами-стажёрами Аврората. Типа, чей круче – английский или испанский.

– Ты ошибаешься, мальчик мой,– печально покачал он головой. – Твой крёстный слишком долго был в Азкабане и он мог не так тебе всё…

Ах ты ублюдок! Мне сейчас стоило очень больших усилий взять себя в руки и загнать себя в равнодушное состояние. Хотя, пусть что хочет думает, и пусть хоть Блэка, хоть Волдеморта подозревает. Достал он меня!

– Что вы от меня хотите, директор?– холодно перебил его я, с лицом, полностью соответствующим голосу. – Хотите, чтобы я исполнил своё предназначение? Так я это сделаю и без вас, только не мешайте. Я ведь знаю про пророчество, а вы, директор, сами говорили, что Волан-де-Морт не умер и скрывается и тогда, на первом курсе, после Квиррела и этим летом, при всех здесь, у себя, в этом кабинете. Только вам не поверил никто, кроме мистера Малфоя. Уж он-то наверняка о таком знает.

– Но… откуда?

Вот сейчас он действительно удивлён был. Даже очень удивлён. Мне очень не хотелось светить своим послезнанием, но он меня просто толкал на то, чтобы я помог ему самоубиться об крестраж в виде "воскрешающего камня". Насколько я помню, он поиски начал именно с жилья Гонтов и там подцепил проклятие, не удержавшись и попробовав воскресить свою то ли сестру, то ли мать. Не помню точно.

– Тот дневник, черная тетрадка, которая чуть не свела в могилу Джинни Уизли. Я тоже ей владел некоторое время. Там было много воспоминаний Тома, директор. Вы ведь так и не разобрались, что это за вещица? Разрешите?

Он лишь благожелательно кивнул на мою просьбу и жест в сторону одного из книжных шкафов, но очень сильно подобрался, хоть это и не было по нему заметно.

Где же она? Ведь видел тут совсем недавно. Вот она! Я с трудом выдернул с полки массивный фолиант в потускневшей от времени чёрной кожаной обложке. "Волхвование всех презлейшее" в переводе Годелота с греческого. Почти полное собрание чар, ритуалов и заклинаний Герпия Злостного. Я положил тяжёлую книгу перед Дамблдором на стол и с треском раскрыл задубевшую обложку. Быстро перелистав и найдя нужное место повернул книгу текстом к директору. Пусть в предисловии и сказано, что о крестражах говориться не будет, но там была целая глава посвящённая им и методе их производства, впрочем, без малейших подробностей.

– Вы ведь не знаете, почему Том до сих пор не ушёл за грань и продолжает существовать в таком виде? Вы продолжаете изучать тот дневник, но не понимаете, что он такое на самом деле. Вот вам ответ.

Он сейчас, выпав из реальности, вчитывался в текст и не обращал на меня внимания.

– Я вам ещё нужен, директор?– спросил я.

– А? Нет… Нет, можете идти, мистер Поттер,– задумчиво ответил он.

– До свидания, сэр!

Что хотел? Почему вызывал? Непонятно. Вот, я подкинул ему предмет для игр разума – может, отстанет, наконец, и перестанет подозревать во всех грехах? Но вообще, я сейчас дал откровенный намёк и обозначил свою позицию, так сказать расставил все точки над "i". Он бы и не понял, что такое крестраж. Тут нужно обладать знаниями на стыке нескольких магических искусств, а Дамблдор, как я понял из той, теперь уже моей переделки под световой меч, артефактор откровенно никакой. Из всех его званий можно вычленить лишь то, что он мастер в трансфигурации и в зельеварении. Сто-пятьсот способов применения драконьей крови вроде он исследовал и с Фламелем был вась-вась. Но нужно признать, что и в остальном он разбирался и даже понемногу шарил во всём. Опыт и прожитые года никто не отменял. В общем – тот ещё противник, и тысячу раз нужно подумать, прежде чем выбирать такую личность во враги. Только вот мне-то и деваться некуда. У меня таких целых двое, стоящих друг друга.

***

Сейчас я шёл в библиотеку Хогвартса. Как-то так повелось и изначально не вызывало сомнения, что Гермиону я найду там. Сначала это выглядело как само собой разумеющееся решение, но потом, проанализировав и осмыслив, понял, что репутация и общесложившееся мнение имеет смысл. Образ эталонной заучки и книжного червя тоже имеет под собой основу. Никто не лезет, никто не пристаёт, и даже избегает! Умничка! Мне бы так! Да вот только я слишком заметен, потому и усиленно раскачиваю отмороженный образ психа и тёмного мага… чтоб не приставали. И то – теперь это слабо помогает! Тренд у всех, что ли, на плохих пацанов?

Мне нужно было обезопасить свою девушку… До сих пор для меня это сочетание странно звучит. И гордо. У меня есть своя девушка! Тем более такая… самая замечательная на свете! Но не в этом суть. Библиотека Хогвартса всегда была нашим общим местом встречи, когда мы по каким-то причинам разлучались, и вот теперь я спешил туда, по пути размышляя о вчерашних событиях.

На самом деле я не сильно переживал о том, что нас в чём-то заподозрят. Всё дело было в портале-пробойнике, который перенёс Грейнджер. Сигнальная система Хогвартса, наверняка, застукала такое событие, но вот только определить координаты, точное положение выхода не сможет никто. Только то, что он был где-то в Хогсмиде, в пределах полумили. Да еще все чары, наложенные на моё жилище, дополнительно внесут искажения в попытке выяснить точное местоположение выхода портала. А ведь рядом такие посещаемые места, как "Три метлы" мадам Розмерты и "Кабанья голова" Аберфорта. Два проходных двора с общественными каминами. Так что со стороны всё событие выглядит крайне запутанно и предполагает какого-то левого злоумышленника. Мы же сделали так, что засветились на виду у всего факультета, но всё равно, нужно обезопасить свою девчонку от лишних расспросов, и я знаю как.

– Гермиона,– обратился я к ней с некоторым сомнением. – По вчерашним событиям могут возникнуть вопросы у авроров, которые шныряют тут и задают всем неудобные вопросы. А ты, уж извини, совершенно не можешь и не умеешь лгать.

Она сидела передо мной и нервно тискала томик, совсем не хогвартсовский, а тот, что я нашёл в "Выручай-Комнатовской библиотеке", с примером и описанием основных ритуалов волшебников для всех случаев жизни.

– И что же делать?– тихо спросила она.

– Окклюменция, Гермиона,– растянул я губы в зловещей улыбке и укоризненно попенял: – Чему я только тебя учу!

– В каком смысле? Мне будет нужно забыть тот случай? Или… Подожди, подожди, ничего не говори!– она отрицательно выставила руку и задумалась прикусив нижнюю губу.

А я присел напротив неё и подперев подбородок стал в очередной раз любоваться девчонкой. Просто прелесть, когда она вот такая, как сейчас. Нисколько не сомневаюсь, что она придёт к правильным выводам или очень близким к правильным. Наконец, Гермиона просияла внутренней догадкой и тут же нахмурились.

– Подмена или удаление обливейтом?– спросила она. – У меня не получится сделать правдоподобные воспоминания и потому, тебе придётся… чтобы я не помнила.

– Гермиона! Я никогда так не сделаю! Тем более, ты сможешь восстановить все удалённые воспоминания. У тебя эйдетическая память от природы и без всякой окклюменции. Каким бы не был сильным обливейт он не сможет полностью затереть тебе воспоминания. Легиллименцией можно удалить полностью какой-то отрезок, но тут уже ты будешь помнить об этом. Есть выход получше и ты его правильно предположила. Подмена, только не ложными воспоминаниями, а настоящими.

– И что же это будет?– с любопытством спросила она.

– Ну, тут нужно что-то яркое и эмоциональное,– коварно улыбнулся я.

***

– И почему я позволила себя уговорить?– шептала Гермиона в моих объятиях.

Конечно, конечно. Прямо вот сопротивлялась и отбивалась вся такая правильная. Тут уже впору мне её притормаживать, но как же не хочется!

Мы зашли в пустующий класс, тот самый, где я отбивался от пятёрки красномасочников и который находился на пути нашего вчерашнего следования, сейчас кем-то прибранный после того разгрома, что тут был. Здесь я выложил свои соображения с идеей подмены воспоминаний. Чем могут заниматься подростки противоположного пола в свободное время после уроков? Очень сомнительно, что только домашним заданием. Мои аргументы, что у Гермионы есть фальшивый слой памяти с ложной копией настоящей, и просто нужно будет во время вопросов пребывать отражением личности в нём, она приняла с сомнением, но вот саму мысль, что так можно не только скрывать свою настоящую память, но и подсовывать откровенную ложь намеренно, она даже не подумала, хотя эта идея и лежит на поверхности. То есть оборона не только пассивная, но и позволяющая активно сопротивляться и даже атаковать. Между прочим, в базовой матрице "Океана" такого не предусмотрено совсем. Есть активные системы обороны только внутри, когда атакующий легиллимент проламывается за защиту. До меня только сейчас допёрло, что Гермиона своей ложной библиотекой сделала ещё одну защиту поверх того, что установил я, чисто на голой интуиции. Говорю же – талантливая девушка, и единственный минус всего – это сложность не самой конструкции, а очень напряжённый контроль при поддержке такого ментального построения, что, видимо, у неё не вызывает затруднений. Ещё бы! С таким-то организованным разумом.

Сейчас мы целовались, сначала нежно и даже робко, но уже через минуту на меня стала накатывать волна её возбуждения, а поцелуи становились совсем откровенные и страстные. Я сдернул её с парты и, подхватив под круглую попку, прижал к себе на весу. Гермиона обхватила меня своими ножками и дала волю рукам. Прохладные ладошки проникли под мою рубашку и заскользили по голой спине. Мерлин, как же я её хочу! Не девушка, а вулкан! Чувствую, если у нас всё сложится, то это будет нечто особенное. Она уже нацелилась расстегнуть на мне пуговицы, но внезапно остановилась, тяжело дыша и смотря на меня затуманенным взглядом.

У меня никогда не было такого опыта, даже с учётом чужой памяти. Ощущать эмоции и чувства партнёра, особенно когда он тебе приятен и очень небезразличен во всех смыслах, и не только догадываться, но и точно знать все его желания и потребности – это тот ещё чит и потенциальная головная боль. Ведь эмпатия очень хорошо даёт понять, чего хочет женщина.

Хотела ли она меня? О да! И ещё как! Больше всего меня подкупало, что она абсолютно мне доверяет в этом вопросе и не знаю… как-то уверена, что ли, что я её не обижу или не заставлю почувствовать неловко или буду смеяться над её неопытностью. Это всё меня жутко возбуждало – никаких сомнений, никаких возражений с её стороны, только немного страха и препятствие в виде правильности места. Действительно, пыльный заброшенный класс с грязными окнами и рассохшаяся от времени парта – совсем не место для… всего. Но и это не было главным. Чувства Гермионы, которые я не мог и не знал как игнорировать. Она была определённо влюблена, да и я, нужно признаться перед собой…

– Знаешь, kotenok, всё больше прихожу к выводу, что я тебя люблю,– бережно опуская обратно на парту свою, не такую уж и весомую ношу, о-о-очень задумчиво сказал я. – Прости, что не сказал тебе это где-нибудь в романтической обстановке, а в таком непрезентабельном месте, но как-то так вот получилось. Понял только сейчас. Извини.

То что я почувствовал вслед за своим признанием, можно охарактеризовать одним словом – ступор. Полнейшее отсутствие каких-либо чувств и эмоций. Неужели она мне не поверила? Затем в эмофоне, у неё случился натуральный шторм. Маленькая девочка у неё внутри взорвалась шквалом противоречивых чувств. Там было и лирическое неверие, и радостное негодование, и восторженное опасение и ещё бесконечная вереница таких же непонятных и противоречивых ментальных откликов.

Ведь знает же своим умом, что очень красивая и желанная, но чувствами это признать не может. Как можно быть такой неуверенной при такой яркой внешности и замечательном, но сложном характере?

– Дурак! – прошептала она, щекоча губами шею. – Я тоже тебя люблю, и уже давно.

И вот сейчас не было ни капли какого-то сексуального подтекста, даже намёка на него, только нежность, какая-то щемящая и откровенная. Несмотря на то, что я закоренелый циник и параноик, не мог отрицать и сомневаться в её чувствах. Дурацкая моя эмпатия! Подгадил мне Ханешь! Привык уже, что верить никому нельзя, а тут такое…