Текст книги "Забытая мелодия любви (ЛП)"

Автор книги: Рэдклифф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Глава 3

На следующий день Анна проснулась очень рано из-за впечатлений от нового места. Понадобится немного времени, чтобы привыкнуть к ночным звукам старого дома, ритмичного биения прибоя и отсутствию автомобильного движения под окном. Тихое уединение Ярдли Мэнор действительно перенесло ее в новый мир. После того, как вечером накануне Хэлен ушла в свои комнаты, Анна осталась читать в своей гостиной. Наверное, она задремала, потому что было уже довольно поздно, когда ее разбудил шум в коридоре. Несколько секунд она пристально прислушивалась к звукам, ей показалось, что кто-то остановился возле ее двери. Но потом она услышала лишь плавный скрип оконных ставней. Она улыбнулась сама себе и начала готовиться ко сну. Когда она лежала в постели, она задумалась о первой встрече с новым работодателем. Редко кто-то так сильно привлекал ее внимание. Грэм Ярдли невозможно было описать обычными словами. Анна была уверена, что никогда не встречала никого, похожего на нее. Когда она уснула, образ темноволосой аристократки не покинул ее мозг.

Анна встряхнула головой, чтобы прогнать остатки сна, открыла шкаф и достала футболку. Она быстро прошла к окну через прохладную комнату, желая поскорее впервые взглянуть на Ярдли в утреннем свете. Она посмотрела вниз и удивилась, увидев фигуру на краю склона, повернутую в сторону океана. Она узнала высокую стройную фигуру Грэм Ярдли. Солнце поднялось и осветило ее лицо, подчеркивая ее точеный профиль в лучах против неба. Она стояла спокойно, ее волосы трепал ветер, одна рука ее сжимала трость, она казалась невероятно одинокой. Когда Грэм стала аккуратно возвращаться к дому, Анна отошла от окна. Она не хотела, чтобы ее работодатель видела, что за ней наблюдают. Но она сразу вспомнила, что Грэм не видит. Ее очень огорчала слепота Грэм. Ей было интересно узнать причину с того момента, как она впервые ее увидела. В ее голосе чувствовалась едва скрываемая боль, а за суровой оболочкой – большая гордость. Но больше всего Анна была тронута полной изоляцией Грэм от мира. Для Анны это было самой большой трагедией. Анна почувствовала полноту жизни во всех сферах. Она вдруг погрузилась в растительный мир, и это вдохновило ее на дизайн интерьеров, в которых люди могли бы жить в гармонии с природой. Это имение было пределом ее желаний. И ее почему-то беспокоила мысль о том, что Грэм Ярдли не может этого чувствовать. Анна посмотрела вниз на руины имения Ярдли, представляя былую красоту, ей было интересно узнать, каким оно было во времена расцвета, богатства и блеска.

Она вздохнула и продолжила одеваться, напоминая себе о том, что причины, по которым эта женщина выбрала уединенную жизнь возле моря, ее не касаются. Но ее касалось то, что у нее была работа, но она не была уверена, что понимает, какая именно. Когда она вошла в кухню, Хэлен увлеченно пекла. Часы на большой духовке показывали 6:20.

"О боже!" – воскликнула Анна. – "Во сколько ты встала?"

Хэлен улыбнулась и поставила печенье на поднос остывать.

"В пять. Я никогда не могу спать допоздна! От старых привычек трудно избавиться. Когда здесь собиралась вся семья, к этому времени завтрак был уже готов и стол в столовой накрыт. Мистер Ярдли был банкиром, и он всегда работал здесь пару часов после завтрака перед тем, как ехать в город. Он говорил, что не может работать без моих завтраков. Томас, мой муж, был главным смотрителем. Он занимался землей и управлял всем персоналом. Умер почти двадцать лет назад. Мой сын тоже работал тут до того, как уехать в колледж. Он теперь врач. Живет в Калифорнии. Но даже когда все разъехались, я все равно осталась верна привычкам". – Она откинула с лица седые волосы и затянула фартук. – "Как спалось?"

"Прекрасно", – сказала Анна, с восхищением глядя на печенье. Она поняла, что умирает с голоду. Хэлен поймала ее взгляд и рассмеялась. – "Бери. Остальные будут готовы через минуту. Я как раз несла поднос Грэм".

"Она к нам не присоединится?" – разочарованно спросила Анна.

"Она в музыкальной комнате. Она всегда там ест," – сказала Хэлен, и на ее лице промелькнуло беспокойство. – "Она, наверное, уже давно встала. Не знаю, когда она спит".

"Как она потеряла зрение?" – отважилась спросить Анна.

Непритворная боль тут же отразилась на лице пожилой женщины.

"Автомобильная авария".

Она хотела продолжить, но быстро отвлеклась и вернулась к выпечке.

Анна молча ее рассматривала. Было очевидно, что Хэлен на самом деле очень переживает за Грэм. Анна хотела больше узнать от Хэлен о ее одиноком работодателе, но она почувствовала, что Хэлен никогда не станет обсуждать с ней личную жизнь Грэм. Было очевидно, что Хэлен оберегала ее точно так же, как и сама Грэм.

После великолепного завтрака печеньем, яичницей и домашней ветчиной, Анна настояла на том, чтобы помочь Хэлен убрать на кухне. Когда они работали, она сказала: – "Хэлен, тебе придется объяснить мне, что делать. Я хочу быть полезной".

Хэлен кивнула. – "Должно быть, это кажется тебе странным. Грэм сказала, что ты студентка, и тебе нужно время для учебы. Я составила список того, что нам нужно, но это не займет много времени".

Анна рассмеялась и сказала, что обязательно справится. Ей было приятно, что и Хэлен, и Грэм, так внимательно отнеслись к ее пожеланиям. Во время семейной жизни Роб вел себя так, будто ему причиняло огромные неудобства то, что ей нужно было время на себя. Она напомнила себе, что все это в прошлом.

"Позвольте взглянуть на список."

***

Было всего 10 утра, когда Анна вернулась и начала разгружать джип. Было ясное апрельское утро, воздух был прохладным и свежим. Она чувствовала себя воодушевленной, когда поднималась в дом. Когда она вошла, то позвала: – «Хэлен, я вернулась!»

Она удивилась, когда дверь открыла Грэм. Она была одета в идеального кроя светлую тонкую рубашку, заправленную в свободные серые габардиновые брюки, и выглядела одновременно просто и элегантно. Анна оценила ее обаяние, одежда сидела так идеально, что несомненно, была пошита специально для нее. Несмотря на неформальную одежду, Грэм была воплощением изысканности.

"Привет", – мягко сказала Анна, удивляясь, почему эта женщина заставляла ее смущаться.

"Доброе утро", – ответила Грэм, придерживая дверь, пока Анна вносила в дом сумки с продуктами. Грэм какое-то время стояла молча, а потом на удивление Анны сказала: – "Позволь мне тебе помочь".

Анна начала было возражать, но перестала. Из их короткого знакомства она поняла, насколько важным было для Грэм чувствовать себя независимой. Любое предположение о том, что движения с кульками в руках могут быть опасными, моглоспровоцировать вспышку гнева.

"Конечно. Мой джип припаркован справа от лестницы. Багажник открыт".

Грэм кивнула и начала спускаться по лестнице. Анна наблюдала за ней, заметив, что сегодня утром хромота была почти незаметна. Грэм двигалась осторожно, но уверенно, правой рукой едва касаясь перил. Когда она спустилась вниз, то подняла голову на Анну, которая до сих пор стояла на веранде.

"Если уж ты тут, может, может дашь мне что-нибудь отнести?"

"Конечно", – сказала Анна, осознав, что стоит и пялится. Как Грэм об этом узнала? Она поспешила, чтобы достать из машины коробку. Она дала ее Грэм, и та облокотила ее на грудь. Анна не двигалась, пока Грэм не поднялась по ступенькам и не дошла до двери. Потом она взяла оставшиеся вещи и поспешила в дом. Грэм разбирала коробку на барной стойке. Беря в руки каждый предмет, Грэм исследовала его форму своими длинными пальцами. Анна была очарована плавными движениями, и еще раз поймала себя на том, что она пялится на своего загадочного работодателя.

"Оливковое масло," – сказала Анна, когда Грэм нахмурилась, держа в руках бутылку. – "Я покупаю эту марку, потому что мне нравится форма бутылки".

Грэм кивнула, поглаживая изгибы стекла, запечатлевая форму в памяти. – "Чувственная, правда?" – сказала она будто сама себе.

Анна покраснела, сама не понимая, почему. – "Я никогда об этом не думала, но ты права".

Грэм поставила тяжелую бутылку и выпрямила спину, ее выражения лица вдруг стало отстраненным.

"Когда закончишь здесь, приходи ко мне в музыкальную комнату. Последняя комната справа".

"Сейчас приду", – ответила Анна, когда Грэм резко вышла из кухни. Она разобрала остальные вещи, потом налила кофе из кофейника, который Хэлен оставила на плите. Когда она шла по коридору, она старалась не думать о том, что не бутылку она сочла чувственной, а те интимные прикосновения, с которыми Грэм ее держала.

Глава 4

Ее внимание сразу же привлекло огромное пианино, стоявшее перед двойной французской дверью. Дверь была открыта и выходила на большую каменную террасу. Эта была та самая терраса, с которой было видно длинную дорожку к утесу, которую Анна видела из окна своей спальни. Напротив пианино был еще один камин с комфортным диваном перед ним. Поднос с завтраком Грэм стоял на маленьком столике перед большими кожаными стульями. Грэм сидела за большим столом из орехового дерева, перед ней лежали стопки бумаг и конвертов. Солнце освещало комнату, подчеркивая остроту черт ее лица.

"Какая прекрасная комната!" – воскликнула Анна.

Грэм подняла голову, легкая улыбка появилась на ее лице.

"Правда? По-моему, розы в углу террасы загораживают вид".

Анна удивленно посмотрела на нее, но вдруг вспомнила, что Грэм не всегда была слепой. "Как грустно, – подумала она, – никогда больше не увидеть роз". То ли благодарность в голосе Грэм, то ли вид роз, практически обреченных на дикое существование, но что-то заставило Анну говорить импульсивно.

"Знаешь," – нерешительно начала она, – "земле очень нужно внимание. Все растения переросли, некоторые почти умерли. Они буквально задохнулись до смерти. Дому тоже не помешал бы ремонт".

Лицо Грэм было отстраненным. – "Я об этом не думала. У нас уже много лет не было садовника," – добавила она рассеянно, не желая вспоминать Ярдли из другой жизни. Она заставила свои мысли вернуться в настоящее. – "Возможно, ты могла бы им заняться. Найми кого-нибудь, если нужно".

Анна поддержала формальный тон своего работодателя, боясь ее обидеть. – "Я займусь, спасибо. Конечно же, буду держать тебя в курсе".

Грэм пренебрежительно махнула рукой, мыслями она была однозначно в другом месте. – "Я подумала, мы могли бы просмотреть почту. Я уже несколько месяцев это откладываю".

Анна села за стол так, чтобы иметь возможность рассмотреть своего работодателя. Теперь, видя ее так близко при свете дня, она могла заметить морщинки вокруг ее глаз и седину в черных, как смоль, волосах. Шрам у нее на лбу почти не портил линию ее густых, черных бровей, высоких скул и сильного подбородка. Ее губы были мягкими и полными, контрастируя со строгими чертами лица. Ее глаза были темными и ясными, и хотя Анна знала, что они не видят, их взгляд казался ей пронизывающим.

"Начнем с этих," – сказала Грэм, указывая левой рукой на стопку нераспечатанных конвертов. – "Прочти их мне, а я скажу, на какие нужно ответить. Вон там есть магнитофон, чтобы ты могла делать записи".

На протяжении следующего часа они сортировали письма, некоторые выбрасывались, некоторые переадресовывались адвокату Грэм, а некоторые нуждались в ее личном ответе. Анна была удивлена вовлеченностью Грэм в финансовые дела и немного ошеломлена.

"Знаешь, для меня это немного слишком," – в итоге сказала она. – "Тебе нужен кто-то, кто способен хотя бы управляться с собственной чековой книжкой".

Грэм вытянула свои длинные ноги и равнодушно пожала плечами. – "Не волнуйся. Ты научишься".

Она встала и подошла к открытой двери. Она наклонилась вперед, чувствуя бриз и держа руки в карманах. Анна с интересом наблюдала за ней, пытаясь представить, каково это – чувствовать мир для слепого человека.

"Сейчас почти час дня, да?"

Анна взглянула на часы. – "Без пары минут".

Грэм кивнула и пошла в сторону длинного буфета на противоположной стороне комнаты. Она приблизилась к маленькому встроенному холодильнику и достала бутылку.

"Хочешь шампанского? Думаю, мы это заслужили".

Анна улыбнулась. – "С удовольствием".

Она пристально наблюдала за тем, как Грэм уверенно поставила два хрустальных бокала на серебряный поднос, открыла бутылку и аккуратно опустила ее в ведро со льдом. Она повернулась к Анне, держа в руках гравированный серебряный поднос.

"Если ты возьмешь, мы бы могли сесть на террасе. Если ты не против прохладного воздуха", – добавила Грэм, вопросительно поднимая бровь.

Анна взяла поднос и улыбнулась. – "Я бы предпочла сесть на улице независимо от погоды".

Она последовала за Грэм через каменную террасу до круглого столика из кованого железа, стоящего возле богато украшенной открытой каменной балюстрады. С океана дул морской бриз, растрепывая волосы Грэм. Она повернулась к воде и слегка нахмурила брови.

"Тебе точно не холодно?"

"На мне свитер," – мягко ответила Анна, тронутая заботой Грэм. Ей самой должно было быть холодно в тонкой шелковой рубашке. – "Тебе принести что-нибудь потеплее?"

Грэм села возле столика со стеклянной столешницей и покачала головой: – "Меня это не беспокоит".

Грэм протянула руку к подносу, ловко нашла бокалы и умело разлила в них шампанское.

"Спасибо," – сказала Анна, беря бокал. Грэм слегка кивнула в ответ, и они обе повернулись к морю. Вместе они в тишине грелись на весеннем солнце, пока еще не очень теплом, но довольно обещающем. Анна чувствовала себя на удивление довольной в присутствии своего одинокого работодателя. Несмотря на сдержанность, Грэм проявляла теплоту и чувство юмора, что очень притягивало.

"Грэм," – наконец начала Анна, – "я бы хотела посмотреть, что можно сделать с садом. Он такой красивый, и ему нужен уход. Я бы сама с удовольствием им занялась".

Реакция Грэм была сдержанной. – "Дэвид Норкросс говорил, что ты ландшафтный дизайнер. Расскажи мне об этом".

Анна в общих чертах рассказала Грэм свою историю, почти упустив рассказ о своем замужестве, описывая лишь последний год жизни. Она рассказала о своих занятиях и почувствовала облегчение, поделившись надеждами когда-нибудь открыть свое дело.

"Ты хочешь быть не просто садовником", – серьезно заметила Грэм.

"Мне нравится работать руками, но я также хочу участвовать в процессе дизайна".

"С Ярдли тебе понадобится помощь. Когда-то у нас постоянно работали два садовника".

Анна кивнула. – "Тебе снова придется кого-то нанять. Но с английским парком я справлюсь сама".

"Но если я правильно поняла, у тебя есть и другие дела," – возразила Грэм. – "Только работа со мной, не говоря уже о помощи Хэлен, займет у тебя достаточно времени! Думаю, попытки еще и спасти Ярдли будут непростой задачей".

Хотя тон ее был довольно шутливым, лицо было серьезным. Анну очень тронуло то, что Грэм интересовалась ее работой и считала ее важной. Эта женщина была удивительной!

"Вообще-то, этим летом мне не обязательно ходить на занятия, я могу сделать перерыв. Кроме того, работа в Ярдли даст мне возможность попрактиковаться и воплотить некоторые идеи. Здесь столько всего нужно сделать. Обещаю, если я не справлюсь, я первая это признаю!"

Грэм заговорила мягко, ее голос стал мечтательным. – "Ты и представить не можешь, каким прекрасным Ярдли был весной. Все было в цвету, новая жизнь пробивалась к солнцу. Я часами бродила по саду, просто рассматривая цвета. Вариации разных оттенков на солнце были симфонией для глаз. Я не могла дождаться, пока вырвусь из городской толпы и приеду сюда. После длительного тура мы…" – она резко остановилась, на ее лице отразилась боль. Рука, в которой она держала хрустальный бокал, задрожала. На секунду Анна испугалась, что Грэм его разобьет.

Анна попыталась представить, каково это – знать, что ты больше не увидишь весну. Она почувствовала жалость и непривычную нежность к этой женщине, которая столько потеряла. Она сказала импульсивно: – "Знаешь, когда розы расцветают, в воздухе витает их аромат".

"Да". – Грэм решила, что не стоит объяснять, почему она редко гуляет днем. Ночью, в темноте, было неважно, что она не видит. Она не представляет, что пропускает в лучах солнца. Она нетерпеливо покачала головой. Ей казалось, что эти сожаления остались в прошлом.

"Делай, что хочешь. Если тебе понадобится помощь, найми кого-нибудь. Я открыла на твое имя счет в банке".

"Нет! Ты едва меня знаешь!"

"Я знаю все, что нужно." – Грэм резко встала, желая побыстрее закончить этот разговор. Она не хотела вспоминать – ничего. – "Приходи завтра в час дня. Мы продолжим с бумагами".

Анна смотрела вслед Грэм, когда та исчезла в доме. Ей было любопытно, как она проведет время до завтрашней встречи. Каждый раз, когда она ее видела, у нее появлялось все больше вопросов и интереса к ее таинственному работодателю.

Глава 5

Анна потянула спину, затекшую от долгого сидения в одной позе. Она оценивала свой прогресс. Грэм была права: ей нужна помощь. Тем не менее, она была рада результатам своей работы в саду под террасой. За две недели она подрезала розовые кусты и живую изгородь, и спасла большинство многолетних растений от ползучих, которые душили их на протяжении нескольких лет. Поскольку утром она теперь была занята работой по дому, саду она посвящала время после обеда и до темноты. Сам особняк тоже нуждался в небольшом внимании. Анна легко совмещала поездки на занятия с выполнением заданий Хэлен. У Грэм была недвижимость и в Бостоне, и в Филадельфии. Большая часть финансовых вопросов была в ведении адвокатов, но Анна неплохо управлялась с менеджерами, подрядчиками и бухгалтерами по телефону.

Несколько раз в неделю она помогала Грэм с ее делами, и ей это начало нравиться. Из их послеобеденных встреч Анна постепенно составила свое впечатление о Грэм, несмотря на ее тщательно охраняемый образ. Анна узнала, что она была весьма пренебрежительной в финансовых вопросах, несмотря на то, что была очень богатой. А во время личных бесед она была очень внимательной, грациозной и очаровательной. Тем не менее, когда речь шла о делах с недвижимостью, она принимала решения быстро, иногда проявляя недовольство, если на то были причины, и, казалось, не интересовалась практическими вопросами, которые волновали большинство людей.Что бы ни занимало мысли Грэм, когда она внезапно замолкала и была полностью во власти своего внутреннего голоса, Анна чувствовала, что это не имеет ничего общего с миром, который она знала.

Несмотря на то, что они каждый день проводили вместе по несколько часов, Анна мало о ней знала. Грэм легко заводила с Анной разговоры о ее жизни, но никогда не говорила о собственном прошлом. И это все больше и больше интриговало Анну. Ей было интересно, какие мысли, и что важнее – чувства, прятались за этим непроницаемым лицом.

Анна вздохнула и бросила совок в ящик для инструментов. Несмотря на усталость, ей нравилась тяжелая физическая работа. Ее дни были полными, и она начала чувствовать себя в Ярдли как дома. Она завтракала и ужинала с Хэлен, каждый раз надеясь, что Грэм к ним присоединится. Но Хэлен каждый вечер уносила ей поднос в музыкальную комнату, перед тем как самой садиться за стол. После того, как они вместе убирали на кухне, Анна шла в свои комнаты и засыпала перед камином. Она никогда не видела Грэм по вечерам, и начала понимать, что ей не хватает ее присутствия.

Анна отнесла инструменты в садовый сарай в дальнем конце имения. Когда она проходила по террасе, то заметила, что дверь в музыкальную комнату Грэм была открыта. Тюлевые занавески развевались от вечернего бриза. Заглянув в комнату, Анна с удивлением обнаружила Грэм за роялем. Она впервые увидела, как Грэм играет. Мелодия была запоминающейся, мягкой, нежной, но такой невероятно грустной! Она без раздумий подошла ближе, завороженная красотой музыки. Стоя перед открытой дверью, она наблюдала, как Грэм играет. Это была Грэм, которой она не знала. Ее глаза были почти закрытыми, и когда ее тело двигалось над клавишами, ее лицо отражало суть музыки. Она была очень одинокой и полностью погруженной в эту грустную мелодию. У Анны сжалось горло от того, что она видела и слышала, точно зная, что в этот момент Грэм Ярдли и ее музыка были одним целым. Она стояла, не двигаясь, пока Грэм не закончила, а потом тихо ушла. Образ Грэм, смотрящей невидящими глазами на свои руки на тихих клавишах, надежно запечатлелся в ее голове.

"Грэм попросила тебя присоединиться к ней в музыкальной комнате, когда освободишься", – сказала ей Хэлен, когда она зашла в кухню.

"Да, спасибо", – рассеянно ответила Анна, все еще находясь под впечатлением от того, что только что наблюдала, сама не понимая, почему. Очень скоро она уже стучала в закрытую дверь комнаты Грэм.

"Мы должны разобраться с некоторой личной перепиской," – равнодушно сказала Грэм, когда Анна вошла. – "В последнее время я получаю слишком много звонков".

"Конечно", – ответила Анна, поняв по тону Грэм, что ее от чего-то отвлекли. Она хотела бы спросить, что ее беспокоило, но неприступность Грэм не позволяла задать даже такого простого вопроса. Не обращая внимания на волнение, она подошла к своему обычному месту за столом и начала читать письма, которые Грэм игнорировала несколько месяцев. Анна была удивлена количеством просьб. Она выборочно читала письма вслух, потому что они все были на одну тему.

"Эти две консерватории дважды писали за последние два года, прося провести мастер-класс", – сказала она Грэм, которая начала ходить по комнате вскоре после того, как Анна начала читать. Анна никогда раньше не видела ее такой взволнованной.

"Ответь им "нет", – сухо ответила Грэм, лицо ее омрачилось.

"Очень много писем с просьбами дать концерт", – тихо сказала Анна, удивленная тем, какие известные компании хотели пригласить Грэм выступить на их концертах.

"Выбрось их", – категорически ответила Грэм. Она стояла перед открытой дверью на террасу спиной к Анне, плотно сжимая рукой дверной косяк.

"Еще аспирантка из Джуллиарда… Звонила и писала несколько раз. Она пишет диссертацию по твоим ранним работам," – запнулась Анна, когда Грэм перевела дыхание. Она хотела бы договориться о встрече, и, возможно, обсудить нынешние…" – Анна замолчала в оглушительной тишине, когда Грэм обернулась к ней, ее лицо пылало.

"Я не выступаю, не пишу и не даю чертовых интервью. Разберись сама с этими письмами. Я больше не хочу слышать ничего подобного!"

Анна наблюдала, как Грэм дрожащими руками искала свою трость. Она никогда раньше не видела, чтобы Грэм что-то теряла. Было очень больно видеть, как она спотыкается, пытаясь сориентироваться.

"Она напротив стула", – тихо сказала Анна. Она отвернулась, давая Грэм возможность успокоиться. Она знала, что Грэм ее не видит, но ей показалось неправильным наблюдать за ее страданиями.

"Грэм…" – рискнула она, не желая еще больше расстраивать Грэм. – "Это кажется важным. Я не могу просто выбросить их. И не смогу ответить без твоей помощи".

Грэм остановилась у двери спиной к Анне, отчаянно пытаясь снова обрести контроль. – "Я дала ответ на все эти письма – нет. Напиши об этом, как хочешь, но впредь занимайся этим сама. За это я тебе плачу. Больше не приноси мне таких писем".

Анна рискнула предпринять последнюю попытку: – "Возможно, ты могла бы мне подсказать…"

"Хватит, Анна," – устало сказала Грэм, открывая тяжелую дверь в коридор. – "Мы закончили".

Анне было не просто интересно, она была шокирована и тем, что прочла, и реакцией Грэм. Она слушала немного классической музыки, но даже несмотря на это, она понимала, что Грэм – необычный музыкант. Реакция Грэм еще больше поставила ее в тупик. Анна очень хотела понять, что только что произошло, но она не могла спросить Грэм. Анна уже достаточно хорошо знала Грэм, чтобы понимать, что она никогда не станет обсуждать с ней что-то настолько личное, что причиняет ей такую боль. Ее страдания были очевидны, но Анна чувствовала, что Грэм никогда этого не признает. Эта практически осязаемая боль заставила ее выйти из комнаты в поисках Хэлен. Она нашла ее в библиотеке за шитьем.

"Нам нужно поговорить, Хэлен", – серьезно сказала Анна, садясь рядом с пожилой женщиной.

Хэлен сперва посмотрела на нее удивленно, но потом, заметив ее замешательство, с опаской. – "О чем?"

"О Грэм," – ответила Анна. – "Расскажи мне о ней".

"О боже," – воскликнула Хэлен. – "Это не простая задача! Я знаю Грэм с детства. Миссис Ярдли умерла, когда Грэм было всего три года, и мне кажется, я стала для нее самым близким человеком, способным заменить мать. Да простит меня бог, но мне кажется, я люблю ее больше, чем собственную плоть и кровь. Не знаю, с чего и начать!"

Анна опасалась, что когда речь зайдет о Грэм, Хэлен начнет увиливать о темы. Но она была слишком потрясена непонятной сценой с Грэм, что не приняла бы очередной отказ. Достаточно было того, что Грэм закрылась от нее своей подчеркнутой вежливостью и непреодолимыми эмоциональными барьерами.

"Начни с этого!" – потребовала Анна, держа стопку конвертов. – "Институт Карнеги, Парижская консерватория, Лондонская филармония и десятки других. Ты бы видела ее реакцию! Она страдает, и ты знаешь, что она в этом не признается. Я должна помогать ей. Но я не смогу этого сделать, если вы обе будете держать меня в неведении!"

Хэлен неспешно кивнула. Желание оберегать личную жизнь Грэм боролось с беспокойством о ее благополучии. В результате она признала, что Грэм нужна была помощь, и Анна переживает за нее, если спросила. Она решила, что пришло время для нее кому-то довериться. Она аккуратно отложила в сторону свое шитье и подошла к книжным полкам. Она взяла пару тяжелых альбомов в кожаном переплете и протянула их Анне.

"Думаю, это ответит на многие вопросы".

Анна открыла первый том и увидела газетные вырезки, статьи и рецензии, – и все о Грэм. Самым ранним было больше тридцати лет. Со все большим удивлением она изучала хронику жизни Грэм.

Впервые о Грэм Ярдли узнали в мире музыки, когда ей было всего шесть лет. Затем она три года училась игре на фортепиано. Молодой учитель музыки, которого нанял ее отец, быстро понял, что этот упорный ребенок двигался вперед слишком быстро по сравнению с другими. Было проведено собеседование с известным учителем из Кёртисовского института музыки, который взял девочку в ученики. В шесть лет она уже давала концерты, а к тринадцати ее приглашали солисткой известные международные оркестры. К двадцати она выиграла не только конкурс имени Чайковского, но и все престижные музыкальные конкурсы всех континентов. Ее хвалили не только за новаторские исполнения классических произведений, а и за ее собственные композиции. Очевидно, у ее таланта не было границ.

После двадцати лет она активно гастролировала. "Лондон Таймз", "Пэрис Ревью", токийская пресса и десятки других изданий приписывали ей звание наследника Рубинштейна и Горовица. И, кажется, даже этого было недостаточно, чтобы в полной мере ее описать. Казалось, она еще не достигла пика своей карьеры, когда писать о ней резко перестали. Анна почувствовала опустошение, глядя на пустые страницы, отчаянно ища дальнейшую информацию о всемирно известной пианистке.

"Господи, Хэлен", – пробормотала она, аккуратно закрывая альбомы и прогоняя желание заплакать. Откладывая их в сторону, она встретилась с вопросительным взглядом Хэлен. Она догадывалась, что Хэлен ждет ее реакции, и что от этого зависит, что еще она ей расскажет. В конце концов она могла говорить только правду.

"Она и правда особенная, правда?"

Хэлен мягко улыбнулась. – "Странно, что ты это сказала. Именно такой я ее всегда и считала – особенной. Люди, которые ее не знали, думали, что эта гениальность дается ей легко. Я знала, что что бы ни было дано ей от природы, музыка, которую она писала, шла от ее кровоточащего сердца. Когда она работала, ее невозможно было отвлечь от фортепиано. Днями и ночами напролет она играла без сна, я практически заставляла ее впустить меня в комнату с подносом еды. Она играла с какой-то одержимостью. Но когда она наконец останавливалась, то выглядела такой счастливой! Я знала, что ей это нравится, когда у нее получалось, она просто светилась от восторга!"

Хэлен замолчала, подбирая слова, чтобы описать личность, которая была слишком уникальной, чтобы описать ее словами. Икона, перед которой преклонялись люди, на самом деле была сложной и очень человечной женщиной, которую знала Хэлен.

"Как ее только не называли: одаренным ребенком в шесть, потрясающим композитором в двадцать, а в тридцать ее называли маэстро. Некоторые из этих слов есть в этих статьях. Некоторые называли ее высокомерной, заносчивой, эгоистичной перфекционисткой. Все это правда, но для близких она была не только такой! Чего бы она ни требовала от других, от себя она этого требовала вдвойне. Она всю себя отдавала своему делу, и требовала этого от других. Она была силой, которая двигала всеми нами, и взамен она давала нам нереальную красоту. Мы могли примириться с ее темпераментом и заносчивостью. Она никогда не была жестокой или злой, просто она была слишком предана своей музыке. Она была светом наших жизней!"

Анна сидела тихо, пытаясь представить Грэм такой, ей бы хотелось знать ее тогда. Когда она думала о страдающей женщине, которая и слышать не хотела о мире, в которым когда-то была хозяйкой, сердце Анны сжималось. Где теперь был этот властный виртуоз?

"Что с ней случилось, Хэлен?"

"Авария все изменила", – сказала Хэлен безапелляционным тоном, словно предупреждая Анну отказаться от дальнейших вопросов.

"Хэлен," – осторожно начала Анна, – "я слышала, как Грэм играла сегодня, это так красиво! Почему она больше не выступает?"

Хэлен потрясла головой. – "Она больше ни для кого не будет играть. Не играла со времен аварии. Она несколько месяцев провела в больнице. Когда ее наконец выписали, она сразу же приехала в Ярдли. С тех пор она живет здесь. Тогда ее отец был еще жив, это было больше десяти лет назад. Он жил в своем основном доме в Филадельфии, а я приезжала сюда к Грэм. Он тоже приезжал, но ему было трудно видеть, как она изменилась. Сначала ей звонили друзья и важные люди из мира музыки, но она не хотела их видеть. Несколько месяцев она почти не разговаривала и не выходила из комнаты. Потом начала понемногу выходить, в основном по ночам. Она не разрешала ей помогать. Она всегда была такой упрямой, даже в детстве!" – Хэлен улыбнулась своим воспоминаниям. – "У меня сердце разрывалось от ее страданий. Иногда она падала, а я даже не могла подбежать к ней и помочь. Но я знаю, что ей было бы еще больнее, если бы она знала, что я это вижу".

Анне было физически больно представлять страдания Грэм или важность ее потери. Но также ей было трудно понять, как такая упрямая и независимая женщина могла так просто сдаться.