Текст книги "Сумрак и Греза (СИ)"
Автор книги: Rauco
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Яутжи как вид исключительно плотоядный непонятным образом оказались едва ли не единственным счастливым исключением из этого правила. И, тем не менее, их народ отличался поистине непрошибаемым консерватизмом взглядов. Нельзя сказать, что они совсем не тяготели к новизне – нет, они по-своему тянулись к новым пространствам, новым знаниям, новым изобретениям и открытиям… Но, когда дело касалось основ их жизненного уклада, уже задевалось святое. А, если что-то и приходилось менять, то все нововведения старательно подгонялись под любимые шаблоны, благодаря чему создавалась иллюзия, будто они были всегда. Так что, да, все устройства яутжей и впрямь выглядели так, будто не воплощали в себе вершину современных разработок, а лишь вчера были найдены при раскопках…
Сумрак, конечно, не был техническим гением, но разбираться в самых элементарных вещах, касающихся автоматики, его учили, как и всех остальных охотников. В далеких странствиях по чужим мирам могло случиться все, что угодно: отказать система навигации или жизнеобеспечения, полететь система управления челноком, сдохнуть в самый ответственный момент плазменная пушка… Нельзя сказать, что подобное случалось часто – все оснащение яутжей отличалась не только вычурностью, но и просто невероятной надежностью – тем не менее, форс-мажора никто никогда не отменял.
Свой опыт Сумрак долго перенимал у бортмеханика отцовского звездолета. Вообще, надо сказать, все системы корабля отлично обсуживались роботами, но ведь должен же был кто-то следить за самими роботами. Эту почетную должность исполнял Ржавчина, самец средних лет с кожей редкого красноватого оттенка. Вот уж кто понимал, как что работает! Но знаниями Ржавчина делился неохотно. Его бесил тот факт, что столь простые для него понятия и закономерности могли составлять хоть какую-то сложность для остальных, поэтому без особой необходимости он никогда в объяснения не пускался, дабы меньше психовать. Например, на такой частый и глупый вопрос «Как оно могло вообще сломаться?» он всегда философски отвечал: «А как все ломается?..» и молча возвращал устройство в рабочее состояние. Короче говоря, молодняк он учил «от сих до сих», давая самый минимум, чтобы не сдохнуть на чужой планете в результате технической неполадки.
Сумрак, будучи еще подростком, нашел к Ржавчине подход весьма неожиданным образом. Спасаясь как-то раз от ярости отца, он юркнул в случайно оказавшуюся открытой мастерскую. Механик в тот момент как раз руководил разгрузкой каких-то запчастей, и не заметил сразу, что в его владениях затесался незваный гость. Закончив с делами, он уселся уже в порядке релакса перебирать убитое автоматическое оружие кого-то из незадачливых юнцов. Ну не у всех толку хватало самостоятельно устранить неполадки, что поделать… Заприметив некое шевеление в темном углу, Ржавчина, не оборачиваясь, спросил:
– И за что тебя на этот раз?
Сумрак, убедившись, что его обнаружили, вышел на свет.
– Тренировку я проспал, – нехотя признался он, потирая сильно сдавленное лапищей Грозы плечо.
– Это… – самец на секунду замолк, с усилием вскрывая корпус пушки, а потом продолжил, все так же не глядя на юного собеседника: – Серьезное нарушение. А ты еще и сбежал от наказания. Значит, когда покажешься на его глаза, жди двойной порции…
– Да он отойдет, мне бы до вечера где-то переждать… – с надеждой сказал подросток.
– Ну сиди, что с тебя взять, – хмыкнул Ржавчина. – Но будешь мешать, вопросами доставать – сразу Вожаку сдам, усек?
Он, наконец повернулся к Сумраку и наградил его строгим взглядом. Подросток вежливо поклонился и скромненько присел на почтительном отдалении, но так, чтобы видеть все, что делают руки мастера. В полном молчании они провели несколько часов. Удивительно, но первым не выдержал механик.
– Как ты думаешь, что я сейчас делаю? – спросил он, отнимая руки от горы железок, уже мало похожих на оружие.
– Разобрал плазмомет? – робко предположил Сумрак.
– А зачем?
– Может, чтобы почистить? Его же, наверное, надо периодически чистить изнутри?
Ржавчина неожиданно усмехнулся.
– Иди сюда, что покажу… – подозвал он.
Дальше Сумрак прослушал увлекательную, но достаточно путанную лекцию об устройстве плазменного оружия и о важности своевременной очистки и профилактики неисправностей. При всем при этом, никто Ржавчину за язык не тянул, он разговорился сам. Поблагодарив неожиданного учителя, подросток собрался с духом и пошел сдаваться на милость Грозы, на прощание получив от механика дозволение приходить в мастерскую в любое время, если только он и впредь не собирается мешать.
Сумрак невольно улыбнулся, припомнив этот эпизод, и запустил руку в нутро отключенного робота.
– У вас вообще есть какие-то инструменты? – обратился он к Солнышку. – А то немножко сложно когтями болты выкручивать.
Самка лишь развела руками. Самец вздохнул и поддел мизинцем панель, скрывающую блок управления.
Через полчаса упорной возни в проводах, все было готово. Неполадка оказалась совсем пустяковой, Сумрак легко ее устранил даже и без инструментов, но про себя отметил, что Утес, видимо, ничего никогда не чинил здесь сам. Конечно, дело-то не царское…
Самец включил устройство и отошел. Уборщик как ни в чем не бывало пополз вперед и скрылся с дверном проеме. Солнышко восторженно застрекотала.
– Как-то не думала, что воины еще и технику могут чинить, – призналась она.
– Воины еще и стирать, и шить, и мыть полы могут, когда надо, – ляпнул Сумрак. Вообще, это, конечно была истинная правда, но самка, похоже, восприняла все как шутку.
– А в компрессорах ты понимаешь? – спросила вдруг она. – Наш уже неделю барахлит, посмотришь? И еще у меня полка со стены упала…
«Началось», – подумал Сумрак.
– Может, лучше секс? – попробовал он предложить самке достойную альтернативу.
– А потом секс, – согласилась она.
Через некоторое время Солнышко уже сидела и задумчиво созерцала ковыряющегося в компрессоре самца. В основном, она наблюдала за его руками. У него были красивые, сильные руки. С ухоженными когтями. Последний факт являлся несколько нетипичным для рядового воина, но, если подумать, каким-то образом даже располагал: никаких обломанных кончиков, никакой грязи, скопившейся в желобках, никакой засохшей крови у основания… Запястья самца до сих пор были тщательно перемотаны, будто он позабыл после тренировки снять защиту. Солнышко отлично знала, что скрывается под видом подобной небрежности. Наверное, у него теперь останутся шрамы… Так и будет их дальше прятать, ибо недостойны следы от оков, неважно, при каких обстоятельствах они были получены. Совсем ведь Прорва головой-то не думает…
– Вы его когда последний раз чистили? – прервал ее размышления Сумрак. – В этом фильтре уже скоро новая форма жизни зародится. Можно будет охотиться…
Солнышко скорчила невинную физиономию и промолчала. Самец сокрушенно покачал головой и вернулся к очистке забитой сетки, продолжая так мило ворчать, что самке захотелось тут же бросить его на ложе и отыметь.
Солнышко приняла соблазнительную позу, прогнув спину и откинув гриву назад. Самец, погруженный в починку компрессора, не обратил внимания. Солнышко не спеша принялась раздеваться. Он даже не обернулся. Солнышко подошла к нему сзади и обняла за шею. Самец фыркнул.
– Ты уже определись, в итоге, чего хочешь, – не выдержал он, наконец, подняв на нее голову.
– Я уже определилась, – послышалось в ответ.
Противостоять обольстительнице дальше Сумрак был не в состоянии, и они незамедлительно занялись любовью прямо там, на полу, среди кучи разбросанных запчастей. Закончив, они еще некоторое время, помурлыкивая, друг друга ласкали, а потом самец со всей присущей ему обязательностью возвратился к наладке компрессора. Но терпения Солнышка не хватило надолго, и вскоре она увлекла партнера новой эротической игрой. Короче говоря, компрессор-то он в рабочее состояние вернул, но лишь с четвертого раза.
Это поистине больше походило на издевательство, своеобразный «контрастный душ» для истомленного влиянием Сезона мозга: спаривание – починка сложного оборудования – снова спаривание – и новая попытка разобраться в работе устройства… Ну и коктейль.
– Спасибо, дорогой, – с чувством проговорила Солнышко, когда компрессор заработал без перебоев.
– Где там полка-то твоя? – устало глянул на нее самец.
– А, полка – завтра, – отмахнулась любовница, целеустремленно залезая к нему на колени.
После очередного спаривания, Солнышко вдруг вспомнила об оставшихся на сегодня домашних делах.
– Ты, вообще, что так рано явился? – поинтересовалась она, направляясь в душевую. Самец сопровождал ее в надежде также немного помыться: после любовных утех и общения с пыльными механизмами, это совсем бы не помешало.
– У меня сегодня… выдалось больше свободного времени, – уклончиво ответил он. Самка допытываться больше не стала.
Комната гигиены оказалась весьма обширной. Весь интерьер был отделан изысканной мозаикой, местами обкрошившейся, но в целом все еще выглядящей достойно. Здесь располагались блок душевых, паровая камера, несколько «горячих камней» и три небольшие купальни. Даже удивительно, что сестры с таким завидным постоянством ходили на источники, располагая всем этим богатством.
Солнышко пустила воду и, томно потягиваясь, вошла под хлещущие с потолка теплые струи. Сумрак с наслаждением присоединился. Не нужно было обладать большой фантазией, чтобы вообразить, чем закончилось их омовение. Совместное принятие душа закономерно перетекло в половой акт, точно так же, как последующие попытки Солнышка запустить стирку, навести порядок в главном зале, и собрать накопившийся в комнатах хлам. Проще говоря, остаток дня веселая парочка перемещалась по дому под видом уборки, на самом деле только трахаясь во всех мыслимых позах и во всех возможных местах, и учиняя мимоходом полнейший разгром.
– Так, все, у меня сегодня вечером еще по плану сбор сырья, – еле выкарабкиваясь из объятий любвеобильного самца, пропыхтела Солнышко. Она даже не пошла снова мыться – абсолютно это было без толку. Накинув свое легкое одеяние, самка взяла полотняные мешки под травы и двинулась к выходу. Самец, не дожидаясь приглашения, последовал за ней. «Я сегодня ничего не соберу», – мелькнуло у Солнышка в голове.
В холле самка едва не споткнулась об оставленную самцом тушу рогача. Ни одного дня еще Сумрак не являлся без хорошей добычи. А сегодня и вовсе приволок такого монстра, каких Солнышку, пожалуй, в жизни даже видеть не приходилось. Старался, что и говорить.
– Давно не встречала столь достойного охотника, – призналась она, нежно потершись головой о его грудь. Польщенный самец от удовольствия протяжно зарокотал.
– Вниз унесешь? – самка вдруг заметила мелькнувшую в его глазах легкую тревогу и тут же поспешно добавила: – Прости, я не подумала, ты, верно, не захочешь туда еще раз спускаться…
– Я кто, по-твоему? – Сумрак презрительно фыркнул, потеснив ее, поднял тушу и уверенно зашагал вниз по лестнице. Солнышко невольно улыбнулась, гладя ему вслед. Насколько же необычный им в этом году достался самец… С одной стороны, молодой, в любовных делах абсолютно неопытный, с другой – наделенный поразительной способностью инстинктивно чувствовать желания любой партнерши. Внешне жесткий, как все самцы, внутри необъяснимо податливый. В самые сокровенные моменты раз за разом меняющийся до неузнаваемости – от холодной ярости до буквально детской наивности. Неизменным было, как ни парадоксально, лишь источаемое им чувство надежности. И при этом его никак не удавалось полностью прочесть… Каково же твое истинное обличье, Сумрак сын Грозы? Какое будущее тебя ждет, если ты уже сейчас справляешься с тремя дочерями Свободы?
На секунду задержавшись, Солнышко быстро покинула здание, надеясь выгадать немного времени. Но самец скоро догнал ее в саду, похоже, намереваясь и дальше ходить за ней и периодически склонять к разврату. И ему было невозможно противиться.
Все действительно пошло так, как самка и предполагала. Срезая серпом стебли растений, она, разумеется, наклонилась, и Сумрак, не устояв, снова на нее полез, нетерпеливо срывая с соблазнительных бедер юбку. Сейчас он выплескивал весь запал, рассчитанный на трех самок, с ней одной. После того, как они спарились пять раз среди колышущегося душистого разнотравья, Солнышко, наверное, впервые в жизни ощутила, что ей, кажется, уже достаточно…
Оставив безуспешные попытки набрать растительного лекарственного сырья, самка позвала партнера в дом. Порядком измотанные, они вернулись и рухнули среди подушек в зале. Сумрак сразу же уснул, прижав Солнышко к себе, но она потихоньку выскользнула, подсунув воину подушечку, с которой тот сразу же трогательно обнялся. Может быть, пока этот половой гигант дрыхнет, она успеет сделать хоть что-то к возвращению сестер? С ним-то это вообще оказалось нереально…
Но, осмотрев дом и последствия масштабных любовных игр, с которыми теперь безуспешно пытался справиться свежепочиненный уборщик, Солнышко лишь ужаснулась. Ужаснулась и решила даже не приступать к их ликвидации. Все равно устранить их за каких-то оставшихся полчаса не получилось бы…
Она вновь вышла из помещения и обессиленно опустилась на залитую закатным солнцем террасу. Расслабленная и обмякшая, точно студень, с застывшей на лице слегка невменяемой ухмылкой, Солнышко долго сидела с закрытыми глазами, привалившись к колонне, поддерживающей крышу. Такой ее и застали возвратившиеся спустя некоторое время сестры. Они немало удивились, заметив ее странное состояние и царящий кругом развал.
– Мне тут просто Сумрак помогал, – смущенно ответила Солнышко, встрепенувшись. Дальше можно было и не объяснять.
– Сейчас я ему так помогу… – процедила Прорва, решительно направляясь в зал. Ее негодование было понять легко: на них с Осенью самца могло сегодня уже просто не хватить.
Комментарий к Глава 8. Так ли уж нужен в хозяйстве самец? Сон Сумрака «Shiva Feat. Magdalena» – «Far Behind The Skies»
Остальное навеяло «Deep forest» – «White Whisper»
Солнышко мешает Сумраку чинить компрессор: https://gvatya.tumblr.com/image/165127475243
====== Глава 9. Путь на отмели ======
В шесть лет я хотел быть Колумбом, в семь – Наполеоном,
а потом мои притязания постоянно росли.
(Сальвадор Дали)
На прекрасные угодья самок обрушилась испепеляющая жара, что являлось нетипичным для этих мест и в середине лета – не то, что в начале. Становилось излишне сухо, даже дышать было тяжело. Такая погода установилась впервые лет за сорок – об этом Сумрака просветили любовницы. Сегодня они собирались оставаться дома и всеми силами пытались удержать рядом с собой самца, но ему был крайне необходим отдых, больше даже моральный, чем физический, поэтому он все-таки умудрился от них вырваться. Это было нелегко, особенно после того, как Сумрак самым неожиданным образом провел в обители трех сестер часть прошлого дня, целую ночь и все утро.
Накануне Осень и Прорва, явившись домой, бесцеремонно растолкали его и потребовали своей доли сексуального внимания. К счастью, Сумрак успел немного отдышаться после марафона с Солнышком, поэтому управиться с ними двоими уже не составило большого труда. Сама Солнышко, махнув на все рукой, ушла спать, отказавшись от продолжения. Под утро задремала и Осень, добившаяся от самца череды особо яростных совокуплений и потом сама от них утомившаяся. Прорва же сперва себя немного попридержала, но, оставшись с Сумраком один на один, немедля забрала любовника в свою комнату, более напоминающую, скорее, мрачную пещеру, нежели женское гнездышко. Там, на черном ложе, она еще несколько раз овладела им. Препятствовать он не стал, вновь позволив ей доминировать над собой. Он к тому времени уже несколько пресытился исполнением активной позиции, кроме того, почему-то чувствовал, что сегодня Прорве следует уступить. Самка вела себя на удивление почти не агрессивно, хотя, как всегда, требовательно и несдержанно. Последняя порция семени, которую смог выдать Сумрак, была ею с жадностью проглочена – Прорва применила-таки к самцу свои оральные ласки, на сей раз уже не встретив его ярого сопротивления. Теперь-то Сумрак твердо знал, что самка не причинит своей излюбленной игрушке ощутимого вреда, так что смело отдался во власть новым ощущениям. Тем более, что чувствительность после трех десятков спариваний уже начала теряться, а острые зубы Прорвы достаточно быстро вернули ее на место.
Наконец удовлетворенная самка разлеглась рядом и отошла ко сну, крепко обхватив Сумрака руками, да еще и ногу на него сверху закинув – тут не то, что вырваться, тут вдохнуть было сложновато… Предприняв несколько безуспешных попыток, самец смирился и тоже в конце концов уснул.
Только к середине дня он продрал глаза и обнаружил что находится на ложе один. Сумрак встал, потянулся, размяв шею и плечи, пошарил в поисках одежды… Похоже, он отставил набедренную повязку где-то в зале. Спустившись туда, он застал завтракающих его добычей самок. Те, завидев в дверях обнаженного самца, замерли на мгновение и хищно на него уставились. С их когтей и жвал обильно стекала кровь, да что там, самки вообще целиком перемазались своей трапезой; они ели так, будто голодали до этого несколько недель.
– Кушаете, мои драгоценные? – осведомился Сумрак, украдкой оглядывая зал в поисках потерянного предмета гардероба.
– Присоединишься? – снизошла Прорва.
– Помилуй, кто я, чтобы объедать своих самок? – бросил он через плечо, отыскав, наконец, повязку под кучей пропахших сексом подушек и поспешно затянув ее на себе.
– Да у нас благодаря тебе морозилка на год вперед забита, – стрекотнула Солнышко. – Не стесняйся, поешь с нами. Ты вообще когда в последний раз ел?
– Совсем недавно, дня три всего прошло, – непринужденно ответил самец, направляясь к выходу.
– Это, когда ты потом от души проблевался, благодаря сестренкам? – хмыкнула Осень.
Сумрак встал как вкопанный.
– Я при чем? – взвилась Солнышко.
– А кто ту дрянь сварил? – спокойно парировала Осень и снова повернулась к потерявшему от возмущения дар речи самцу. – Ты, давай, не дури. Сожри что-нибудь, а потом иди на все четыре стороны, так и быть. В наших общих интересах, чтобы вечером, когда ты вернешься, тебе хватило сил…
Самец раскрыл рот, но не смог придумать, что ответить нахалкам. Стоит начать с того, что они были полностью правы: его последний полноценный обед состоялся еще на клановом корабле, и Сумрак весьма смутно припоминал, когда именно это было. И, да, его организм сейчас работал на пределе возможностей, бросая все ресурсы на выработку половых продуктов. Начинающееся истощение уже давало о себе знать: охота стала требовать в последние дни больше усилий, чем раньше, раны затягивались все медленней, да и голова работала неважно. Но самец, тем не менее, даже не помышлял о пище, ибо находился в перманентно возбужденном состоянии, а третьего дня еще и ввел себе ударную дозу стабилизатора, под которым можно было, даже имея серьезные ранения, топать куда-нибудь без отдыха несколько суток кряду, продолжая сражаться и не тратя время на отдых и еду. При всем этом крайне умно было продолжать поститься дальше…
– Радость моя, если ты не поешь добровольно, нам придется накормить тебя принудительно, – очень мило и одновременно очень зловеще проворковала Солнышко, делая шаг в его сторону. Сумрак сразу понял ее намек, и он ему категорически не понравился.
Когда самые младшие детеныши впервые начинают пробовать мясо, их челюстной аппарат еще недостаточно крепок, чтобы отрывать куски. Максимум, с чем он может самостоятельно справится – это беспозвоночные и самые мелкие зверушки. Самки, конечно, периодически отправляют молодняк «попастись на воле», но, зная, что детеныши много за время прогулки все равно не наловят, предпочитают докармливать их, точно голодных птенцов, тем, что недавно съели сами. Попросту на начальном этапе они отрыгивают полупереваренные куски и запихивают их жвалами сразу в глотки младенцев. Именно для этой цели жвала самок более короткие и прямые, чем у самцов, и свободно действуют подобно пинцету.
Сумрак аж содрогнулся, припомнив, как в далеком детстве его пичкала Загадка. Лет до семи-то точно… Справедливости ради стоит заметить, что она и дочерей кормила до последнего, но, так как в ее понимании потомок мужского пола должен был съедать больше, чем юные самки, сын иногда просто не знал, как от ее заботушки спастись. А она все время паниковала, что с ним что-то не то, раз он отказывается от десятого за день приема пищи, отлавливала его, и… Ой, это было жутко вспоминать.
Самец встревоженно покосился на самок. Он не мог понять, это вот они сейчас так грубо пошутили, или и впрямь… Нет, оно было бы уже чересчур, хотя, от этой троицы, наверное, можно было ожидать всего, что угодно… И все вместе они были однозначно сильнее, чем один затраханный самец.
– Если мои самки действительно желают, чтобы я разделил с ними трапезу, я не в праве отказываться, – сдался Сумрак, решив не искушать судьбу.
– Вот и молодец, – в том же приторном тоне ответила Солнышко.
Подходя и присоединяясь к пожиранию дичи, Сумрак не мог отделаться от мысли, что начинает слишком уж тут приживаться, и отнюдь не по своей воле. Если самец вдруг задерживался у подруг после спаривания, это могло свидетельствовать о его желании надолго связать свою жизнь с данными самками. А он мало того, что уже дважды делил с любовницами спальное место, так еще и c какого-то перепугу взялся за починку их техники, а сейчас вот ел вместе с самками то, что добыл накануне… Страшная догадка посетила самца: они потихоньку начинали его приручать. А он ведь поначалу даже не планировал ни узнавать их ближе, ни налаживать какие-то личные взаимоотношения. Да и чему это было? Им двигал исключительно инстинкт, требующий реализации. На момент знакомства с самками Сумрак вообще не думал о таких последствиях как детеныши и о таких побочных явлениях как привязанность. Лишь позже он стал задумываться. Еще позже узнал, что самки бесплодны. Следовательно, в следующем году не было смысла возвращаться к ним. Это, если подойти к вопросу с практической стороны. Но сможет ли он в будущем Сезоне рассчитывать на более… качественных партнерш? Сможет ли заполучить хотя бы пару более-менее плодовитых самок? А, главное, надо ли ему это? Ведь такая связь уже будет для него постоянной. С другой стороны, можно попробовать вернуться в долину источников и повторить пару месяцев секса без обязательств. Сумрак почти не сомневался, что самки охотно его примут. И снова будут истязать, унижать, изматывать… Ему предстояло еще как следует все обдумать. Потом, на досуге, в промежутках между Охотами, когда мозги немножко встанут на место…
Сейчас же у него была задача не попасться в их ловушку. Самки явно стремились заполучить молодого любовника в постоянное пользование, и видят боги, им бы это удалось, будь Прорва поласковей, а Осень поделикатней. Но нет, дорогие, не получится. Единственная самка, с которой он бы хотел бы на данный момент крепкого и многолетнего союза, была для него совершенно недосягаема, а остальные на долговременную перспективу Сумрака пока не интересовали.
– Я вынужден покинуть вас, о прекраснейшие, – кланяясь, произнес насытившийся самец. – Не скучайте, я вернусь, как только смогу.
Самки проводили его умиротворенным ворчанием. Сумрак сделал вид, что у него куча неотложных дел, и по-быстрому ретировался.
Хотя, какие у него могли быть дела. Разве что, охота, но не тратить же на нее весь день. Вернуться в лощину самец сейчас не мог, ибо поклялся себе впредь не встречаться с Грезой, по крайней мере, пока он не будет достоин ее руки и пока не почувствует, что способен за нее побороться с Серым. Оставалось только шататься по окрестностям. На самом деле, предложенная вчера Торопливым идея посетить «клуб» была не так уж плоха. Сумрак обычно избегал скопления народа, но иногда было полезно не выделяться из толпы. О нем и так до сих пор много лишнего судачили.
Итак, раз большинство самцов отдыхали в дневное время на отмелях, стоило и ему хотя бы раз туда наведаться. В конце концов никто его не обязывал оставаться там надолго и приходить ежедневно – достаточно было лишь там показаться, разведать заодно обстановку, а потом тихонько исчезнуть.
К тому же Сумрака с некоторых пор начало разбирать любопытство: как так самцы собираясь в брачный период на одной территории, умудрялись мирно соседствовать? Да пусть какие угодно будут строгие правила, не смогут они не драться. Сумрак уже в полной мере ощутил на себе, что такое потеря контроля в Сезон, шутить с этим было опасно…
На клановом судне находиться в этот период было особенно сложно. Стычки между обделенными женским вниманием молодыми воинами возникали на пустом месте, а старшие по большей части на борту отсутствовали, обслуживая свои гаремы, так что разнять молодняк или, хотя бы, проследить за честностью поединков, было просто некому. Впрочем, Сумрак и в более спокойное время чувствовал себя неуютно среди громогласного мужского общества. Наверное, это повелось еще со времен его отрочества, когда старшие собратья беспрестанно испытывали его и без того не особо стабильную нервную систему…
Помнится, юный Сумрак только-только отошел от первого потрясения, порожденного переселением на отцовский корабль и началом жесткого воспитательного процесса, как ему пришлось испытать новый шок. Целая армия хлынула на звездолет нескончаемым потоком, не успело минуть с того момента и пары недель. Никогда в жизни подросток не видел столько взрослых самцов одновременно. А ведь, едва попав на борт “Сокрушителя”, он уже изумился размеру экипажа, хотя, в тот период отсеки корабля пустовали более чем на три четверти. На ярусах ошивалось около двух десятков воинов младшего ранга и пара-тройка самцов постарше, пропустивших Сезон то ли по состоянию здоровья, то ли по каким-то неведомым убеждениям. Но даже это количество пугало, так как подросток совершенно не ведал, чего стоит ожидать от охотников. Все правила приличия, принятые в материнском доме, тут, похоже, не просто не действовали, а воспринимались, как нечто оскорбительное. Сумрак знал, как нужно вежливо обращаться к взрослым самкам, но понятия не имел, как вести диалог со старшими самцами. Он даже поприветствовать их умудрялся так, что те буквально взрывались от негодования. И в те минуты лишь уважение к Грозе да страх перед его праведным гневом удерживали их от необдуманных поступков по отношению к несносному подростку.
Не удивительно, что, наблюдая общий военный сбор, Сумрак мысленно стал прощаться с жизнью. Воины возвращались на корабль ежедневно, по десять – пятнадцать самцов за сутки, и это уже были, в основном, матерые головорезы, один вид которых наводил ужас. После Сезона они, конечно, казались весьма умиротворенными, но это не особенно успокаивало, так как чувствовалось, что ненадолго. Мощь и сила, веющие от охотников заставляли Сумрака буквально вжиматься в стену при их приближении. Весь звездолет моментально наполнился подавляющим самцовым запахом, от которого пробуждалась необъяснимая паника. Создавалось впечатление, что воины специально мылись пореже, чтобы крепче был исходящий от них боевой дух…
Надо сказать, что бывалые охотники немало изумились, обнаружив при Грозе странноватого долговязого подростка. Они долго перешептывались, обсуждая, почему Вожак вообще с ним возится – ну явно же было видно, что дело безнадежное. А, когда выяснилось, что Сумрак – его родной сын, вопросов появилось еще больше. Но самые благоразумные оставили их при себе. Кто поглупее, высказались и немедля познали гнев Грозы. Оставшиеся вопросы сразу отпали.
По-видимому, это был единственный период в жизни Вожака, когда окружающие просто не узнавали своего обычно спокойного лидера. Он срывался по поводу и без повода, отдавал странные приказы и словно бы разучился общаться как-то иначе, чем криком. У него даже начал подергиваться глаз… И все из-за одного-единственного малахольного малька…
На нервной почве Гроза все чаще отыгрывался на подчиненных, так что у многих из них вскоре появился веский повод Сумрака недолюбливать. А ведь он так старался никому не докучать, делая все возможное, чтобы его вообще замечали как можно реже… Но на свою беду он никак не мог до конца разобраться в системе приятных на корабле взаимоотношений, благодаря чему продолжал с завидным постоянством нарываться на неприятности. Подросток вызывал раздражение воинов, ибо пасовал там, где следовало проявить характер, и возмущался тогда, когда нужно было сохранять хладнокровие. Кое-кого из самцов выводил из себя уже один только факт его присутствия: его слабость, его низкий по их меркам рост, наивное, почти еще детское поведение. Впрочем, находились среди воинов и те, кто относился к нему вполне терпимо, если не сказать, с жалостью. В основном, это были самые старшие, степенные и умудренные опытом самцы. Ну, что с такого возьмешь, рассуждали они. И так, того гляди, под отцовской тяжелой рукой падет…
Собравшись воедино, клан выдвинулся на короткую «разминочную» Охоту. Сумрак из-за угла наблюдал, с каким пафосом облаченные в сверкающие доспехи самцы отправляются на промысел. Наблюдал и думал, что таким же, как они, ему не стать никогда. В тот момент его впервые посетило чувство собственной никчемности. Прежде он жил, не зная забот и не ведая истинных стремлений. Он спал, ел и гулял в свое удовольствие, его ласкали и баловали, лелеяли и оберегали, ограждая от всякого грубого влияния извне. Ему говорили, что он вырастет и станет прославленным воином, будет путешествовать по невероятным мирам и совершать великие подвиги… И Сумрак реально верил, что так и будет, причем, все это само свалится на него столь же чудесным образом, как и прочие, предоставленные в его распоряжение блага. Верил в красивые сказки…
Но теперь, начав познавать безжалостную действительность, он получал удар за ударом. Оказалось, что великими воинами так просто не становятся, а к жизни и грядущим сражениям он подготовлен несравнимо хуже всех своих сверстников. Здесь, среди настоящих, не сказочных бойцов, Сумрак впервые познал боль, страх и презрение. Здесь он увидел неприглядную изнанку героических историй, где благородство, достоинство и честь не существовали без жестокости и первобытного звериного инстинкта.
Сумрак наблюдал, как старшие соплеменники отбывают на планеты, в зависимости от своих охотничьих предпочтений и занимаемого ранга, и пытался представить себя когда-нибудь на их месте. Не удавалось…
