Текст книги "Сумрак и Греза (СИ)"
Автор книги: Rauco
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
В первую очередь что-то надо было решать с Прорвой. Со своими нетипичными замашками она рисковала просто покалечить партнера. Например, то, что она проделала этой ночью… Одно неосторожное движение, и Сумраку грозила серьезная травма ретракторов*. Еще пара таких «сеансов» могла привести к выпадению пениса – сущему кошмару любого самца. Эта злая шутка собственного организма как раз и приводила самцов к фактически полной неспособности самоудовлетворения: мышцы, подтягивающие половой орган, автоматически срабатывали сразу, как спадала эрекция, и одновременно не позволяли добиться ее наступления «ручным» способом. Если же кто-то все-таки задумывал сражение с собственными ретракторами, те упирались до последнего и весьма легко рвались, что приводило к поистине страшным последствиям… У зрелого самца, по тем или иным причинам не участвующего в размножении, с интервалом в две-три недели происходили непроизвольные поллюции, позволяющие избавиться от спермы «с истекшим сроком годности», но в промежутках приходилось терпеть дискомфорт и даже боль, сопровождающиеся нервными срывами. Эта пытка была направлена лишь на то, чтобы обеспечить продолжение рода, не терпящее отлагательств. Образ жизни яутжей приводил к высокой смертности среди всех возрастных категорий, поэтому подобный темп размножения был просто необходим. При иной физиологии их род, вероятно, давно бы уже угас, учитывая раздельное проживание самок и самцов, а так же склонность последних к кочевой жизни, трансформировавшуюся за многие тысячелетия в межзвездные перелеты. Ведь, имейся у самцов выбор, они предпочли бы тратить время и энергию на охоту и исследования, а не на свои капризные и во всех отношениях дорогостоящие гаремы… Впрочем, месяц-полтора все равно вылетал бы в этом случае из графика, так как на время гона каждый корабль превращался бы из военной базы в царство онанизма.
Конечно, избыточный репродуктивный потенциал яутжей в условиях нехватки или недоступности партнеров мог бы компенсироваться, как у многих других существ, возникновением временных или постоянных гомосексуальных связей, однако такого практически никогда не происходило из-за высокого уровня агрессии между самцами. Опять-таки, будь у охотников склонность к такого рода сбоям, они бы давно уже вымерли…
Природа хорошо позаботилась о том, чтобы не творилось никакого произвола. Неизменно, год за годом, мужская часть населения возвращалась на исконные территории из далеких странствий, чтобы зачать потомство, и ничто не могло их остановить. Даже периодически вспыхивающие военные конфликты ситуации не меняли: перевозбужденные, преисполненные агрессии воины просто сметали любого противника со своего пути и очертя голову скорее неслись к своим самкам. История знала множество примеров, когда масштабные сражения были выиграны «на гормональном всплеске» за считаные часы, причем, сами воины из числа выживших потом весьма слабо помнили, как они дрались, с кем они дрались и зачем это делали…
Итак, Прорва… Либо она была малознакома с физиологией самцов, либо ей просто было от всей души наплевать. Спасало лишь то, что организм реагировал на самок, и приводящие мышцы расслаблялись. Но тянуть за них все равно оставалось нежелательным. Можно было, конечно, попробовать деликатно с Прорвой поговорить… Но как-то все равно слишком дико выглядел бы подобный разговор: «Дорогая, пожалуйста, больше не дергай меня за член, иначе он испортится, и ты более не сможешь им пользоваться». Да и вообще говорить о чем-то с Прорвой казалось весьма глупой затеей…
А, что, если попробовать ее отвлечь? Например, вместо того, чтобы поддаваться ей, лишь создать иллюзию, что она полностью контролирует ситуацию. Возможно, это успокоит ее, заставив передумать применять силу…
Самец погрузился в раздумья, на время перестав латать свою попорченную во многих местах шкуру. Потом, прикинув в голове что да как, вернулся к неприятному, но необходимому занятию. Закончив с царапинами на груди и животе, Сумрак попытался дотянуться до спины. Ох, после Осени все снова было в плачевном состоянии… Там еще вчерашнее не особо затянулось, а она разодрала по новой. И еще завтра добавит. Почему только к самкам нельзя ходить в броне? Он сжал челюсти и щедро плеснул за плечо антисептик. Зашипело, Сумрак скривился.
Интересно, а, если попробовать ответить Осени тем же? Воспитание не позволяло ему причинить самке какой-либо вред… Хотя, после всего, что вытворяли с ним развратницы, невольно возникал вопрос, а так ли уж нужно было демонстрировать им свое воспитание? Не исключено, кстати, что Осень специально его провоцировала. Возможно, стоило проверить…
В итоге, потратив почти полдня на размышления, он, наконец, разработал целую стратегию по удовлетворению своих неуемных самок. Не факт, что она сработала бы, но попробовать Сумрак был обязан.
Вечером, придя в долину источников, он, в качестве особо хитрого подкупа, преподнес им большую связку разнообразной пернатой дичи. Сумрак выслеживал крылатых тварей несколько часов кряду, выбирая животных с самым вкусным мясом и самым красивым оперением – все самки любили не только сытно поесть, но и на досуге понаделать безделушек из разных странных материалов, вроде ракушек, перьев и затейливых веточек. Сумрак ничуть не сомневался, что его подарок оценят по достоинству.
Благосклонно приняв дары, самки окружили воина, довольно воркуя. Прорва и Осень, очевидно, были в хорошем расположении духа после удачно прошедшей накануне церемонии; Солнышко также сияла больше обычного, но по другой известной им обоим причине. Пару минут самец позволил себе купаться в лучах женского внимания, но затем резко ушел от тройных объятий, отступил на несколько шагов и загадочно оглядел любовниц. Те мгновенно заподозрили что-то, почувствовав в нем необъяснимую перемену, но понять, в чем именно она заключается, не смогли, а потому пришли в некоторое замешательство.
Неторопливо, чувствуя на себе прожорливые взгляды самок и лукаво поглядывая на них в ответ, Сумрак расстегнул свое лаконичное облачение, позволив ему свободно пасть вниз. Перешагнув через набедренную повязку, он направился к Прорве. Самка насторожилась, вздергивая голову и предупреждающе скалясь. В ее выражении теперь читалось: «Что, хочешь попробовать снова? Вчера тебе не хватило?» Но юнец более не претендовал на главенство. Приблизившись, он вдруг опустился перед ней на колени. Глаза Прорвы расширились от нескрываемого удивления.
– Что сегодня пожелает моя Госпожа? – с придыханием произнес самец, поднимая на самку похотливый взгляд и обнимая ее ноги.
Осень и Солнышко, стоявшие поодаль, замерли на секунду, а потом начали возбужденно перешептываться. Прорва же сориентировалась очень быстро, включаясь в игру, определенно сразу пришедшуюся ей по нраву. Самка одобрительно зарокотала, приподняв максиллы, затем сделала шаг назад и оттолкнула покорившегося воина ногой. Не противясь, Сумрак рухнул на спину, и тяжелая стопа Прорвы безапелляционно придавила его грудь.
– Сопротивляйся, неудачник, – процедила самка, нехорошо осклабившись.
– Я более не посмею, – прохрипел в ответ самец.
– Даже если я попытаюсь тебя убить? – Прорва чуть перенесла свой вес вперед, сильнее надавливая на грудную клетку Сумрака. Он схватился было за ее стопу, но тут же отпустил и уронил руки.
– Я в твоей власти…
Тогда Прорва убрала ногу сама и приказала:
– Встань!..
Сумрак беспрекословно повиновался, но не успел он выпрямиться, как старшая самка добавила с издевкой:
–…на четвереньки!
И опять, вопреки всем ожиданиям, самец исполнил ее желание, добровольно приняв унизительную позу. Голову он опустил, будто признавая собственную ничтожность. На самом же деле Сумрак прятал в гриве непроизвольно вылезающую ухмылку. Что еще эта самка выдумает? В любом случае, он решился идти до конца.
Прорва несколько мгновений полюбовалась на это дикое зрелище, потом мельком взглянула на застывших в ужасе сестер. Даже для них, привыкших к ее странностям, это было уже слишком. Раздраженно рыкнув на них, чтобы не пялились, Прорва обошла кругом остающегося неподвижным в ожидании дальнейших указаний самца. Зайдя с тыла, она внезапно склонилась и накрыла его собой, сомкнув жвала на его загривке и имитируя таким образом типично мужское поведение. Она надеялась спровоцировать ответную реакцию, но Сумрак остался непоколебим. С негодованием Прорва осознала, что не сопротивляющийся самец становится ей совсем не интересен! Но она решила не сдаваться. Разжав челюсти, самка поместила ладонь на его шею и грубо надавила, пригибая к полу и ставя в наиболее подчиненное положение. И опять ничего…
– Нравится? – прошипела Прорва, тесно прильнув к самцу.
– Да… – выдохнул тот.
Прорва взревела. Навалившись всей своей, к слову, немаленькой, массой, она просунула руку промеж его бедер и принялась ласкать юнца как женскую особь… Ладно, хоть когти убрала… Сумрак сжал зубы, вытерпев и это, но ухмылка с его лица уже слетела.
– А так? – агрессивно осведомилась Прорва.
– Да… – еле проговорил Сумрак.
С разочарованным воем партнерша тут же отбросила его от себя. Но самец, опершись на руки и медленно подняв голову, уставился на нее с наигранной преданностью и тихо произнес:
– Что еще я могу сделать для моей Госпожи?
– Да делай уже, что хочешь! – рассерженно прозвучал более чем неожиданный ответ. Вот так… Он-то планировал лишь подыграть ей, чтоб не зверствовала, а вместо этого отбил всю охоту издеваться дальше. Удачно вышло…
Сумрак приблизился к самке, ставшей теперь непривычно пассивной, и, без труда склонив ее к совокуплению, преспокойно взял свое. Две другие самки, ни разу не решившиеся высунуться, пока длился этот цирк, сидели поодаль, размышляя над тем, что за чудеса они сейчас наблюдают. Самец выдерживал Прорву уже третью ночь – невиданное дело – и не просто выдерживал, а пытался адаптироваться к ее нетипичным запросам. Прежние самцы, которых удавалось заманить в долину источников, либо бежали от нее без оглядки, наплевав на приличия и честь, либо нелепо сходились со старшей сестрой в рукопашную, после чего постыдно изгонялись. Жившие уединенно, сестры не стремились славить по всем углам «подвиги» горе-любовников, так что те уносили свой позор с собой и имели выбор – просто забыть обо всем или мучиться от осознания собственной слабости.
Сумрак слез с успокоившейся Прорвы, напоследок погладив ее по груди и животу. Самка лениво потянулась и наградила его уже более-менее доброжелательным взглядом, но с оттенком осуждения. Ничего, не все ж ей верховодить…
– Чьи желания мне исполнить теперь? – вставая и поворачиваясь к ее притихшим сестрам, поинтересовался самец.
– А ты выбери, – предложила Осень, поднимаясь с подушек и направляясь к нему. Солнышко двинулась вслед за ней.
– Представляете? Не могу, – приобнимая обеих, заявил Сумрак.
Он сам чувствовал, что наглеет, причем, разум, уже освобожденный от избыточного гормонального давления, теперь вполне сносно работал, так что приобретенный напор отнюдь не являлся следствием слепого инстинкта. Сумрак просто начал осознавать собственную востребованность, и это ему льстило. Перестав опасаться, что его прогонят или засмеют, он стал держаться намного увереннее. Самкам это, по-видимому, еще как нравилось.
Самец начал одновременно ласкать и раздевать обеих партнерш, а они ублажали его в ответ, но затем Осень легонько подтолкнула его к Солнышку, отступая и устраиваясь рядом с Прорвой. Сумрак аккуратно уложил младшую самку на шкуры и уже со знанием дела навис над ней, принимаясь водить по изнемогающему телу кончиками максилл. Продвинувшись к податливо разошедшимся бедрам, он опустился между ними и разместил ноги Солнышка у себя на плечах, нежно перебирая жвалами по чешуйчатым коленям. Разум постепенно успокоился, и в нем все более к месту начали всплывать сцены из когда-то давно изученного «Трактата о любви». В то время Сумрак и не помышлял о скором применении полученных знаний на практике, просто все читали, и он прочел…
Самка выгибалась от удовольствия, закатывая глаза и погружая пальцы в свою гриву. Ее вульва уже сочилась влагой и жаждала прикосновений самца – заметив это, Сумрак начал легонько поглаживать у Солнышка в промежности, доводя самку до настоящего исступления.
– Возьми… Возьми меня, воин! – взмолилась, наконец, она, и тогда самец незамедлительно внял ее мольбам.
Пока они забавлялись, Прорва и Осень о чем-то негромко разговаривали, по всей видимости, все еще глубоко пораженные случившимся. Сумраку сейчас, в общем-то, было без разницы, о чем они говорят – свое дело он делал, и претензий пока ни от одной из любовниц не поступало.
Оставив младшую самку корчиться в послеоргазменных конвульсиях, самец встал и направился к Осени. Поклонившись обеим старшим самкам, он протянул ей руку, помогая подняться и отвел в сторону, где тут же овладел ею стоя, прижав спиной к стене, и без какого бы то ни было продления предварительных ласк. Одной рукой он подхватил самку под бедро, приведя его к своему боку, а второй удерживал за шею. Жрица разразилась гневным рычанием и крайне неприлично обозвала самца, но было ясно как день – именно этого она втайне и желала. С одной стороны, своим нахальным поведением он дал ей повод оторваться по полной, с другой – показал, что не останется в долгу и сам.
Осень со всей силы воткнула в партнера когти и, сорвав его пятерню со своего горла, принялась терзать его плечи жвалами. Он, не сдерживаясь, тут же начал кусать ее в ответ, одновременно вгоняясь все глубже. И это оказалось… весьма… необычное ощущение. А ведь и впрямь легко было увлечься и переусердствовать… Не удивительно, что к концу соития они оба были покрыты словно бы кровавой испариной. Планы Сумрака избежать лишних травм, похоже, так и не удались, но одновременно то, что произошло, уже более пришлось ему по вкусу.
Пока Осень приходила в себя, а Прорва с неопределенным видом глазела на разворачивающееся действо, Сумрак снова скользнул к Солнышку. Если Прорве для удовлетворения нужно было доминировать над партнером, а Осени предаваться взаимным истязаниям, то с этой самкой было чуть проще – ей всего лишь требовалось больше, чем остальным. Раза эдак в четыре. Организм самца уже начал перестраиваться, адаптируясь к сексуальным аппетитам сестер. Теперь Сумрак мог держаться с каждой самкой дольше, хотя бы отчасти контролируя свое возбуждение, и выдавал гораздо меньшие порции семени, восстанавливаясь для следующего акта за считанные минуты.
Солнышко уже ждала, изъявив на этот раз желание принять его ухаживания в боковой позиции. Закончив с ней, Сумрак вновь приклонил колени перед Прорвой и так далее по кругу до полного изнеможения…
В этот раз он особенно выдохся в физическом плане. Возможно, сказалось уже почти двухнедельное голодание – ведь самцы почти не питались в Сезон. Пожалуй, надо было все-таки что-нибудь поймать и сжевать, дабы восполнить силы. Окружающие леса кишели всякими тварями, так что сложности это не составляло, труднее было вспомнить о притупленном чувстве голода и заставить себя пойти охотиться не только для самок.
Он с легкой завистью поглядел на блаженно ворочающихся во сне любовниц. К ним пришли, принесли еду, удовлетворили все прихоти – что еще для счастья надо? Сейчас будут дрыхнуть до самого обеда; ни печалей, ни забот… Будь только его воля, Сумрак бы тоже прямо здесь завалился сейчас спать среди теплых и расслабленных самочьих тел. Он реально дико устал… Но его, увы, не пригласили остаться, так что он вновь покинул жилище сестер и поплелся к лощине.
Чей-то гневный окрик разбудил его. Сумрак, как раз смотревший какой-то приятный сон, аж подскочил от неожиданности, в последний момент вцепившись когтями в ствол дерева. Ну разве ж можно так пугать…
Самка стояла в двух шагах, задирая голову и злобно на него шипя. Она была очень молода и хороша собой, так что, восстановив равновесие на ветке, Сумрак сразу залюбовался ею. Стянутая в пучок короткая грива забавно торчала назад, стройное тело покрывал затейливый узор, ярко проступивший сейчас от негодования, рассерженные глаза сверкали, как два чудесных рубина. Самец наклонился к ней, слегка свесившись с ветки, и ощутил очень слабый любовный запах. Самка явно еще не до конца пришла в охоту. Вероятно, этот Сезон был для нее первым, как и для него самого. Необходимой для совершения в этом году кладки массы она не имела, потому и не выделяла нужного количества феромонов.
– Ты зачем кричишь? – поинтересовался у нее Сумрак. – И что вообще здесь делаешь?
– А ну-ка быстро свалил с моего дерева! – агрессивно прощелкала самка.
– Найди себе другое, дорогуша, – хмыкнул в ответ обиженный самец, – на нем не написано, что оно твое.
В другое время он бы, наверное, просто послушался и быстренько исчез, чтобы не раздражать самку, но за последние дни прекрасный женский пол уже заметно подистощил запасы его терпения, так что Сумрак решил учиться иногда тоже отстаивать свои права.
– Я первая нашла это место, и тебя я тут раньше не видела, – уже чуть тише, но по-прежнему с возмущением сказала самка.
– И поэтому надо меня отсюда выгнать? – саркастически довершил ее мысль Сумрак.
Самка снова зашипела. Нет, что-то он уже становится непозволительно грубым, нельзя так…
– Послушай, – тут его голос внезапно выдал некую усталость, – я не собираюсь тебе докучать, просто подремлю тут немного и уйду.
– Ну ты и нахал!.. – вспыхнула самка. Сумрак закатил глаза. Да что она такое возомнила?
– Ты за пределами поселения, – многозначительно заметил он. – И сейчас разгар Сезона Любви. Ты в курсе, что тебе вообще не положено тут находиться?
– Именно поэтому я и здесь, – вдруг неожиданно призналась она. – Сбежала от Серого. Он меня достал.
Сумрак узнал это имя. Серый был огромной трехсоткилограммовой махиной (против его собственных девяноста с небольшим), с грубой шрамированной шкурой неопределенного цвета. Он отличался непредсказуемым нравом и имел за своими мощными плечами уже столько побед, что вряд ли мог упомнить их все. Таких, как он, сверстники Сумрака побаивались и обходили стороной. В схватке один на один не было бы никаких шансов…
Так, стало быть, это одна из его самок… Досадно… И, все же…
– А не боишься, что тут я тебя достану? – по его шутливому тону она должна была догадаться, что самец говорит несерьезно, но самка снова взвилась в бешенстве.
– Размечтался! – рявкнула она. – Зубы коротки! Серый, если узнает, что ты хотя бы посмотрел в мою сторону, на клочки порвет! Ты хоть знаешь, кто моя мать?
– Нет, – честно признался Сумрак.
– Я тридцать первая дочь Желанной, Великой Матери, – с вызовом произнесла самка.
Воин вздохнул и вынужденно отвернулся. Кто такая Желанная он прекрасно понял.
– Я не хотел оскорбить тебя, дочь Великой Матери, – смиренно проговорил самец.
Собеседница только фыркнула. Боги, как она все-таки была хороша!..
– Как зовут твою наглую рожу? – неожиданно спросила она.
– То есть, ты все-таки хочешь познакомиться? – рискнул поинтересоваться Сумрак.
– Я хочу знать, кому Серый скоро вырвет жвала!
– Он, что, баба, на жвала мои покушаться? – съязвил самец в ответ. Серого поблизости все равно не было, так что молодой воин мог позволить себе немного бравады.
Сумрак резко соскочил с ветки, выпрямившись перед самкой. Он был ее выше.
– Сумрак, сын Грозы, к твоим услугам, – уже вполне серьезным тоном сказал он и в упор поглядел на самку. – Ты знаешь, что теперь должна ответить мне…
– Греза, дочь Желанной, – без колебаний объявила она. – И ты знаешь, что не имеешь права даже на намеки в мой адрес.
– Знаю, – Сумрак усмехнулся и отошел. Самочьи угрозы ровным счетом ничего не стоили. Если Серый прознает, что она выходила за пределы территории и болтала с юнцом, который ей даже близко не ровня, у Грезы будут крупные неприятности. Так что она ничего не расскажет. Домогаться ее он не собирается, а жаловаться на то, что самец просто отказался уходить с ее дороги и ради этого выдавать свои несанкционированные вылазки не станет она сама…
– Эй, а что это с тобой приключилось? – спросила вдруг Греза, теперь уже никак не желающая отставать.
Самец обернулся. Сперва он не понял, о чем речь, но потом догадался, что самку удивил его пожеванный вид.
– Мои любимые постарались, – небрежно ответствовал он. – Удивлена?
Самка еще раз скептически оглядела его. Похоже, самец действительно не врал. И тут могло быть только одно из двух: либо он очень плохой любовник, либо очень хороший…
– У Серого двадцать самок в гареме, он кроет ежедневно более десяти. И он выглядит менее потрепанным. Только не говори, что такой салага, как ты, собрал больше самок!
– А, если и так? – хитро прищурился Сумрак.
– Тут есть какой-то подвох, – фыркнула Греза, удаляясь.
«Ты даже не представляешь, какой», – подумал он, глядя ей вслед.
*Ретрактор – мышца, осуществляющая оттягивание назад.
Комментарий к Глава 4. Греза Навеяло: «Deep Forest» – «Media Luna»
Образ Грезы – «Deep Forest» – «Savana Dance»
Образ Прорвы – «Deep Forest» – «Anastasia»
Сумрак и Осень: https://gvatya.tumblr.com/image/164669854973
====== Глава 5. Расплата ======
Комментарий к Глава 5. Расплата Народ, приношу за это свои искренние и глубокие извинения...
Обещаю, что в следующих главах подобной жести уже не будет.
Навеяло: «Deep Forest» – «Elemental»
Не существует недостатка, на который не найдется любителя.
(Маркиз де Сад)
Пришел новый вечер, и новая ночь страсти ожидала молодого воина впереди. Сумрак славно поразвлекся на охоте, добыв увесистого травоядного ящера для самок и кое-какую мелочь для себя. Сытый, отдохнувший, с новыми силами он двинулся в путь, мимоходом строя грандиозные планы относительно предстоящей оргии. Он еще много чего с самками не попробовал и не собирался упускать ни единой возможности. Теперь, когда он знал к ним подход, игра становилась все более захватывающей и интересной, самооценка же самца и вовсе взлетела почти до небес.
В жилище самок он бодро ступил уже почти, как к себе домой. И сразу столкнулся в тускло освещенном холле с Прорвой. Поприветствовав ее и обменявшись с ней несколькими дежурными фразами, призванными создать иллюзию предшествующего спариванию общения, он поинтересовался, где же другие сестры.
– О, не волнуйся, они пока не вернулись: ушли в поселение проведать одну пожилую родственницу, да, видно, заболтались с ней.
Сумрак понимающе склонил голову. Надо же, какие внимательные и добродетельные самки оказались…
– Пойдем, отнесем пока твою добычу в кладовую, – Прорва махнула ему рукой. – Боюсь, туша может тут испортиться до утра, сегодня днем стояли слишком высокие температуры, и ночь, думаю, тоже будет… жаркая.
Не уловив в ее словах ничего странного, самец с готовностью потопал вслед за хозяйкой жилища вниз по лестнице. Подземное хранилище, куда привела его Прорва оказалось весьма вместительным. В нем располагались три холодильные камеры, когда-то, по всей видимости, хранившие запасы провизии для достаточно обширного гарема. Вдоль стен стояли столы для разделки мяса, а сверху свешивались крючья для подвешивания больших туш. Под самым потолком располагались узкие окна, за которыми уже темнела полночь. Помещение было едва освещено несколькими люминесцентными фонарями.
– Вон, тот крючок, – указала самка. – На него повесь, будь добр. Только его слегка заедает, потяни вниз. Да брось ты пока тушу.
Сумрак простодушно начал исполнять все указания самки. Он дотянулся до крюка, болтающегося над самой головой в углу у стены, и попробовал опустить его, но не тут-то было – цепь, к которой этот крюк был закреплен, где-то вверху конкретно заклинило. Пришлось приложить дополнительные усилия. Наконец, цепь поддалась, и самец притянул крюк на уровень груди.
– Вот, молодец, – похвалила Прорва, – тогда держи пока, я сейчас привяжу…
Самка извлекла гибкий металлический трос и наклонилась над убиенным ящером.
– Гляди-ка, кажется, сестры возвращаются, – она мотнула головой в сторону окошка. Сумрак непроизвольно оглянулся…
Что-то больно резануло запястья. Самец от неожиданности взрыкнул и разжал руки, одновременно быстро разворачиваясь к самке. Кажется, на все ушла лишь доля секунды, но Прорве непостижимым образом хватило и этого времени. Одним выверенным движением она стянула при помощи троса запястья воина, и в несколько оборотов закрепила трос на крюке, привязав, таким образом, совершенно не ту добычу, о которой изначально шла речь.
Сумрак взревел и дернулся в сторону, цепь зазвенела, трос впился в кожу как лезвие. Прорва быстро отскочила к рядом стоящей колонне и потянула один из рычагов вмонтированного в нее пульта. Вверху что-то глухо лязгнуло, цепь поехала к потолку, вздергивая верхние конечности самца и лишая того последней возможности освободиться.
Что за черт???
Посмеиваясь, Прорва встала перед обалдевшим от ее действий юнцом, уперев руки в бока.
– Что я вижу? – с притворным изумлением произнесла она. – Охотник – пойман?
И вновь злорадно застрекотала.
Сумрак рванулся, что есть силы, но не добился ничего, кроме острой боли в запястьях. Самка же неторопливо ухватила валяющуюся рядом тушу за хвост и потащила к одной из камер свежести. По дороге она нравоучительно бросила через плечо:
– Запомни и учти на будущее, дорогой, еду надо хранить в холодильнике, а не развешивать где попало.
И добавила, чуть помолчав:
– Какие же, вы, молодняк, легковерные…
Самец стоял в полном шоке. Он не понимал, что происходит. Прорва – сумасшедшая? Она заманила его сюда с целью прикончить? Может, она и сестер своих поубивала уже?..
– Что ты задумала? – проговорил, наконец, он, и голос предательски дрогнул.
– О, тебе должно понравиться, – пообещала Прорва, приближаясь и внезапно обнимая воина одной рукой, а второй начиная перебирать по его напряженному мышечному рельефу. И Сумрак мгновенно все понял. Даже слегка отлегло. Но лишь слегка.
Это была ее очередная жестокая игра. Ну, что ж, видимо, придется подыгрывать…
– Я подчиняюсь своей Госпоже, – самец расслабил руки, слегка обвиснув на цепи, и подался вперед, прикрыв глаза и умиротворяюще протягивая к самке ротовые придатки.
Прорва отстранилась и грубо схватила его за максиллы. Болезненно уводя их вверх и в стороны, она вынудила жертву запрокинуть голову, после чего приникла жвалами к открывшемуся горлу. Сумрак почувствовал, как клинки ее клыков давят на кожу. Лишь присутствующие на шее складки воспрепятствовали тому, чтобы самка прокусила ее, повредив жизненно важные сосуды. Нельзя сказать, что подобные ласки приносили много удовольствия…
Но через мгновение руки Прорвы отпустили лицо воина и вновь переместились на его грудь. Когти принялись выписывать на ней круги и линии. Жвала медленно разомкнулись. Вот проворные пальцы пробежали вдоль одного из свежих шрамов, задержались на секунду… Потом таким же образом нащупали рядом второй… Третий… Это было даже приятно. Видишь, самка, сколько отметин оставляют ночи, проведенные с тобой и твоими несдержанными сестрами? Самец стерпит все, лишь бы его партнерши остались довольны. Осознай это и цени…
Внезапно новая боль заставила Сумрака просто взвыть. Коготь поддел струп и вошел под него, растревожив рану. И еще раз, и снова… Прорва начала приводить в исполнение какую-то дикую пытку, одновременно очень нежно водя по телу воина руками, но периодически натыкаясь на покрытые коркой рубцы и резко вскрывая их заново. Кровь засочилась, закапала вниз, прокладывая на чешуе светящиеся дорожки. Истязаемый самец мучительно задрал голову в беспомощности шевеля трясущимися жвалами, его учащенное дыхание стало хриплым, но ни единого крика больше не вырвалось из пасти.
Прорва медленно, растягивая это садистское удовольствие, продолжала свое мерзкое занятие, спускаясь по торсу вниз. Она тоже дышала глубоко и часто, периодически срываясь на вожделеющий рокот. Ткань с бедер Сумрака она буквально сорвала и теперь принялась поглаживать все, что прежде под нею скрывалось. Проводя вдоль ожидаемо увлажнившейся клоакальной щели, самка нащупала еще один рубец – в самом нежном месте. Не задумываясь, она ковырнула когтем и его. Сумрак не выдержал, захлебнувшись в крике и начав неистово дергать цепь.
Не обращая внимание на его страдания, самка придавила его своим телом к стене и начала массировать подбрюшье любовника, размазывая кровь по его животу и вызывая череду стонов не то боли, не то уже удовольствия.
Это была исключительно односторонняя игра, как в ней участвовать, Сумрак не представлял. Похоже, он угодил в западню. Больше всего ему сейчас хотелось все это прекратить…
И одновременно само тело откликалось даже на столь жестокие ласки. Разъяренная самка пахла с каждой минутой все более возбуждающе; организм Сумрака также начал активно выделять густой, концентрированный мускус, так что из желез на шее, подмышками и в паху потек прозрачный секрет. Самки яутжей издавали особый запах, лишь будучи в охоте, самцы – при половом возбуждении, а так же в состоянии агрессии. Причем, в зависимости от ситуации, запах самца менялся, так как в первом случае был призван просигнализировать самкам о серьезных намерениях, а во втором его задачей было подавить боевой дух конкурентов. Надо сказать, что сейчас Сумрак благоухал дикой смесью первого и второго, точно не мог решить, хочет он с Прорвой спариться или убить ее. Да, в общем-то, так оно и было…
Быстро наполняющийся кровью пенис начал выдвигаться из своей складки. Стоило его головке оказаться снаружи, как Прорва ловко прижалась к самцу, позволяя в себя войти. Сумрак грозно зарычал на самку, но та, нисколько не смущаясь, ухватила его одной рукой за зад, а вторую положила ему на плечо, начав двигаться в устраивающем ее темпе. Правую ногу она для удобства закинула самцу на бедро и слегка прогнулась, развратно вглядываясь из-под полуприкрытых век в широко распахнутые, дикие глаза партнера.
Сумрак все это время думал, что помыслы самок уже раскрыты… Он думал, что им уже ничем его не пронять… Как же он ошибался! Вчера он был настолько уверен в себе… Да, что там, час назад был! Кратковременный триумф затмил его разум, и Прорва немедленно этим воспользовалась, жестко поставив юнца на место.
Происходящее вновь не подавалось анализу и контролю. Мысли самца пошли вразрез с реакциями его туловища. Он чувствовал беспомощность, бессильную злобу, уже почти ненависть к Прорве… А тело чувствовало только боль и похоть, похоть и боль…
Содрогаясь и ревя во всю мощь своей глотки, он обильно, в несколько приемов кончил, откинул голову назад и прижался затылком к стене. На самку ему в этот момент даже глядеть не хотелось.
