Текст книги "Русское языческое княжество"

Автор книги: Радуга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

Часть 10. Гибель Палача

В 1408 году конфликт между Пронским и Рязанским князьями вылился в войну, завершить которую удалось только благодаря Московскому и Сестрорецкому вмешательству. Её результатом стало разделение Рязанского княжества надвое.

В том же году состоялась очередная литовско-московская война. Вновь все ограничилось демонстрацией сил. Князья, постояв на Угре несколько дней и продемонстрировав свои силы, заключили мир.

И в том же году Василий Московский допустил стратегическую ошибку, приняв на Москве сыновей Тохтамыша. Личных врагов фактического правителя Орды – Идигу и претендентов на Ордынский трон. Это было последней каплей, переполнившей его чашу терпения. И разумеется то, что уже 25 лет сильнейшие русские князья не ездили в Орду, не вовремя и не в полном объеме выплачивали дань. 23 декабря 1408 года эмир Идигу, распространив предварительно слух, что он идёт воевать против Витовта, перешёл границу Московского княжества.

К его приходу готовы не были. К Москве татарская армия подошла 1 декабря.

Василия в это время там не было – он направился в Кострому, руководить сбором армии. Оборонять Москву остался князь Владимир Андреевич Серпуховской. Осадив город, Идигу разослал отдельные отряды для взятия других городов. Таковой участи подверглись Переяславль, Ростов, Дмитров, Серпухов, Верея, Нижний Новгород, Городец и Клин.

За Василием Дмитриевичем была послана погоня численностью тридцать тысяч человек во главе с царевичем Тегрибердеем и князьями Якшибеем (сыном Идигу) и Сентилибеем (естественно, численность приводится номинальная). Великого Князя настигли близ Костромы и прижали к Волге. На её левом берегу в это время уже находилась Сестрорецкая армия (около десяти тысяч человек, в том числе семь тысяч "регуляров" о которых известно точно, и неизвестное число ополченцев и наемников), которая ожидала пока лед станет достаточно прочен для переправы.

Казалось, что Василия Московского пленят на глазах у войска.

Возможно именно поэтому Палач начал переправу. Через реку переправлялись только наиболее подготовленные отряды – 4400 амазонок и 3000 храмовых дружинников.

Храмовники смогли перейти по льду, но переправа заняла более двух часов.

Амазонки во главе с князем пошли по кратчайшему варианту – вплавь через льдины.

Считается, что при этой переправе они никого не потеряли, но естественно это неверно. Просто все утонувшие были отнесены к числу погибших в последующем бою.

В этой битве четыре тысячи амазонок разгромили тридцатитысячный татарский отряд.

В этой битве погиб князь Сестрорецкий – Игорь Третий Палач. В летописях употребляется именно такой оборот, но он не соответствует действительности по нескольким причинам.

1. При учете численности русских войск не учитывается примерно половина войска – личная охрана Палача (четыре сотни отборных амазонок), личная охрана Василия Московского (несколько сотен отборных дружинников) и все храмовые бойцы (поскольку они дескать участвовали в бою только на завершающем этапе).

2. Численность татар приводится "номинальная". Раз было три тумена – значит тридцать тысяч. При этом простейший подсчет показывает, что все тринадцать туменов Идигу состояли из шестидесяти с лишним тысяч человек. Т. е. средняя численность тумена не превышала шести тысяч клинков.

Таким образом только эти два довода кардинально меняют соотношение сил. Из 4 против 30, получается 8 против 18. А ведь имеется и третья причина – ни в один момент времени все татарские войска в бою участия не принимали. Если разделить бой на этапы, то получается следующая картина:

1. Амазонки сокрушают тумен Тегрибердея. 4400 отборных бойцов против 6000 татар, из которых большая часть – рядовые табунщики.

2. Амазонки сражаются против отрядов Якшибея. На этой стадии им не удался таранный удар и бой шел примерно на равных. В этот момент в бой втянулась и охрана Великого Князя. Русские по-прежнему имеют перевес, поскольку имеют более тяжелое вооружение, а татары вступают в бой по частям. 5000 (минус погибшие на первом этапе боя) против 6000.

3. Подходит отряд Сентилибея. В отличие от Якшибея он не стал вступать в бой сходу и сосредоточил свои тысячи. Поэтому его удар был страшен. Где-то в этот момент и погиб Палач. 5000 против 12000 (с обеих сторон уже много погибших и счет иной).

4. В бой вступают подоспевшие храмовники.

Это те соображения, которые необходимо учитывать, читая об этом бое.

* * *

Но можно сказать и иначе.

Попытка переправы оказалась неудачной. Дружинников, шедших первыми едва не затащило под лед. В принципе, мужчины могли переправиться, но с Василием была семья – Софья, сын и дочери. Если бы под лед попал он сам или любой из дружинников, то они могли продержаться несколько минут – пока не придет помощь, но дети? Назревала катастрофа – пленение Великого князя на глазах русского войска.

Палач подозвал лидера Белых Волков и своего побратима – Завишу Черного (несмотря на всю оппозиционность жрецов Перуна свою еще детскую дружбу они сохранили до старости). Он приказал ему поднять всех храмовников и поодиночке переправляться через Волгу. Сам же князь направился к амазонкам, которые уже садились в седла (словно почувствовав что-то). Молча он встал на свое привычное место – во главе строя и направил свою бешеную кобылицу в реку.

Сделав всего несколько шагов, его Ведьма проломила лед и недовольно зафыркала.

Игорь наклонился и что-то прошептал на ухо своей лошади, после чего Ведьма все-таки поплыла, ломая тонкий лед. Следом за своим лидером в воду пошли и остальные кони амазонок (Палач традиционно ездил именно на кобылице, являвшейся вожаком княжеских табунов). Так – то теряя брод и начиная плыть, то снова переходя на шаг конные амазонки переправились через Волгу.

Старый, но все еще крепкий пятидесяти восьмилетний Сестрорецкий князь подъехал к Василию Дмитриевичу, надменно улыбаясь. Он считал, что его язычники в очередной раз смогут показать свою силу и упрочить авторитет на Руси. Именно это – желание признания, желание показать себя и своих всю жизнь вело его. В принципе его дед делал нечто подобное, но не на Руси, а в Орде (и менее явно, т. е. более грамотно).

О численности татар, гнавшихся за Великим князем, он еще не знал.

Тем временем амазонки насухо обтирали лошадей и строились к атаке.

У Тегрибердея не было шансов. Их не было в любом случае, но ему еще и не повезло.

Узнав о русском войске на том берегу Волги и справедливо опасаясь его переправы, он собрал своих воинов в кулак. И тем самым – подставил их под удар более тяжелой конницы. А леса и овраги не позволили стремительным конным лучникам от этого удара уйти.

Излюбленный Палачом таранный удар нескольких тысяч хорошо вооруженных и защищенных всадниц на крупных лошадях моментально рассек татарские тысячи надвое, обратил в бегство меньшую их часть и загнал в овраги большую. Бой превратился в избиение – ордынцам не давали выбраться и перестроиться. Их хладнокровно и методично добивали. Предположительно в этот момент Игорь допустил ошибку, не обратив внимания на подходившие отряды Едигеева сына и направив против них только четыре сотни резерва. Кто знает – перестрой он амазонок и ударь всеми силами – не был ли Якшибей опрокинут подобно своему предшественнику? С другой стороны в этом случае воины Тегрибердея смогли бы вырваться из оврагов, и кто знает как бы повернул бой…

Пока же битва закачалась. Постепенно подтягивались нукеры Якшибея, постепенно из резни высвобождались амазонки. Исход её был неясен. Обе стороны не имели представления ни об общей численности врага, ни о его подходе.

Сентилибей не был царевичем Чингизидом как Тегрибердей. Его отец не был фактическим правителем степи как у Якшибея. Не было у него даже влиятельных предков как у многих других ордынских князей. Нельзя сказать, что он начинал с самого низа, но пробиваться ему пришлось самостоятельно. И именно поэтому он был наиболее опасен. Он грамотно использовал возможности, которые ему предоставили бойцы Едигеева сына. В атаку его воины пошли только собравшись в кулак и оценив положение. Ожидая сбора своих отрядов, он поставил Якшибея на грань поражения, но это решение оказалось оправданным. Последний татарский тумен ударил амазонкам во фланг и отбросил их к оврагам. К тем самым оврагам, в которых часом ранее погибли нукеры Тегрибердея.

Тут уже и Палачу пришлось рубиться в первых рядах, отчаянно пытаясь удержаться на месте и не отступить. Потому что отступление было равно разгрому, потому что из оврага его армия подняться уже не смогла бы. И он снова, как когда-то на Куликовом поле бешено гвоздил и гвоздил вертких врагов своей тяжелой секирой. … И все-таки подготовка и вооружение амазонок сказывались. Они смогли остановиться и медленно, очень медленно начали выправлять строй… И именно в этот момент произошел перелом в битве. Практически одновременно в бой начали вступать подошедшие храмовники и раздался отчаянный крик "Князь убит!".

Игорь давно потерял шлем. По уму надо было отойти назад, передохнуть, одеть новый шлем. Да и коня сменить было бы не лишним, Ведьма уже получила несколько ранений. Но сейчас на счету был каждый тяжеловооруженный воин – именно в этом месте и в этот момент. Князь уже чувствовал, что положение выправляется, что его девчонки (он всех их называл девочками со своих-то пятидесяти восьми лет) начинают продвигаться вперед – пока просто отодвигаясь от кустарника и от оврагов. Он не увидел и даже не ощутил удара копья, пришедшего сзади в незащищенную голову. Удар был смертелен. Князь погиб как и жил – в бою за интересы всей Руси (как он их понимал).

Гибель командира и лидера может обрушить войско, но может и вызвать моральный подъем. В данном случае произошло второе. При всех его минусах Палача любили.

Язычники "озверели".

Спустя четверть часа татарское войско обратилось в бегство.

* * *

Положение русских после этого сражения также ухудшилось. Северная армия на какое-то время осталась без командования, а её сильнейшие части были сильно потрепаны в этом бою (в общем-то бессмысленном и не нужном). Можно сказать, что татары и русские произвели размен. Четверть ордынского войска была уничтожена и Великий князь остался на свободе с одной стороны, лучший из «свободных» полководцев погиб, среди его сторонников должны были начаться раздоры – с другой стороны.

Необходимо пояснить, что на тот момент Игорь Сестрорецкий признанно входил в тройку лучших воевод Руси, совместно с Владимиром Серпуховским и Юрием Дмитриевичем.

Далее Василию Дмитриевичу Московскому удалось найти выигрышный ход. Он дал сыну Тохтамыша Зелени-Султану деньги и тот отправился в Орду, где и захватил власть.

Идигу, узнав об этом, вернулся в степь, предварительно взяв с Москвы выкуп в три тысячи рублей. В степи он очень быстро разбил Джелаль-ад-Дина (таково настоящее имя Зелени-Султана русских летописей).

Итак, в декабре 1408 года погиб третий князь языческой династии. Его роль в истории оценивается крайне неоднозначно. С одной стороны если смотреть по результатам (сравнить в каком состоянии получил государство и в каком оставил) Палач намного уступил своим предшественникам. С другой – он сыграл основную роль в объединении Руси, в защите Руси от Литвы, в упрочении положения своих язычников.

Как харизматичный лидер он намного превзошел отца и сравнялся с дедом. Не зря в народных легендах многие его поступки стали приписываться Игорю Первому. Его популярность была малопонятна – если смотреть беспристрастно, вреда для Сестрорецкого княжества он принес не меньше чем пользы. Но она была…

Его воинские таланты оцениваются неоднозначно. С одной стороны как самостоятельный воевода он проявил себя не с лучшей стороны. Но, при этом, он был лучшим командиром Передового полка (командиром авангарда) и великолепным исполнителем чужих планов. В общем – блестящий тактик и весьма посредственный стратег, любитель генеральных сражений.

Наиболее спорными его шагами стали постоянные вмешательства в события Руси. При нем язычникам приходилось воевать не за свои интересы, а за интересы Москвы, Рязани и Пскова. Воевать и погибать. Результатом этих походов стали два события:

1. Присоединение южных территорий – Городца, Мещеры, Тулы, Звенигорода. Эти владения образовали полосу на юге Московского княжества.

2. Рост авторитета Палача и язычников вообще. Три крупные битвы в которых язычники сыграли ключевую роль и несколько мелких кардинально изменили отношение к ним.

Часть 11. Четвертый князь

После смерти Игоря Третьего казалось, что Сестрорецкое княжество развалится.

Опора режима была шаткой. Храмовые дружины могли откачнуть в любой момент, амазонки понесли большие потери (бои этого года у Костромы и Пскова).

Продолжалось восстание Анфала (о котором позже постарались забыть). И главное – его преемник не был известен. Казалось, что его вообще нет.

Однако, некоторые Верховные жрецы (Моранны и Йомалы) и командование Амазонок объявили, что сын князя им известен. Ему 10 лет (родился летом 1398 года) и в настоящий момент он находится в центре подготовки амазонок. Это не первый сын князя, но его старшие братья умерли.

Данное сообщение произвело фурор. Появились слухи, что этот мальчик не имеет ничего общего с династией, что он не более чем подставная кандидатура и т. д. Но лидер оппозиции Верховный жрец Перуна Светозар Белый не успел воспользоваться этими волнениями, поскольку вовремя умер. Просто умер во сне. За исключением своевременности эта смерть вопросов не вызвала… Не вызывала в течение нескольких месяцев…

Завиша Черный сделал все что смог. После смерти Верховного жреца он не встречался с волхвами и практически не выходил на свежий воздух. Только в конце весны ему пришлось принять участие в обряде. На нем он и умер, предположительно от инсульта. Также существует мнение, что его поразил гнев Перуна.

Столь явная и очевидная воля Перуна привела к некоторым беспорядкам среди Белых Волков. В ходе них погибли полтора десятка человек, в том числе четыре десятника и пять дружинников наиболее приближенных к Завише.

Десятники были не при чем. А вот рядовых бойцов в число храмовых воинов действительно внедрили. Рабы Прекраснейшей смогли "сыграть" с бойцами бога Грома "по нулям". Одного из смертников срубили сразу, трое перед смертью успели убить по одному противнику, последний свалил двоих. Сеча была мгновенной и очень быстрой. Есть мнение, что ближники Черного не были ни в чем замешаны, а просто проиграли в борьбе за власть…

Тем не менее – беспорядков в Сестрорецком княжестве не возникло. Элита прекрасно понимала, что в составе любого другого государства ей "не светит". Образовался женский триумвират в составе Катерины Утмаровой, Руны Антеровой и лидера амазонок. Первая представляла интересы "народа" (в первую очередь купечества и знати), вторая была верховной жрицей Афины и происходила из богатейшей семьи Антеровых (т. е. снова специфическое северное купечество и жречество). Т. е. все наиболее влиятельные группировки оказались причастны к власти.

К лету из Пскова вернулась Александра Утмарова, которая сменила старшую сестру – сначала временно, а после её смерти постоянно.

Александра возглавляла отряд год назад посланный на помощь псковичам. Четыре сотни амазонок, три сотни храмовых дружинников и не менее четырех сотен "добровольцев".

Это войско придало псковичам уверенности в собственных силах и они решили нанести контрудар по Ордену. К несчастью для них (равно как и для язычников) подчиняться "бабе" они не захотели. Сами же при этом оказались не в состоянии организовать разведку.

С немцами столкнулись на броде. Сначала долго и бестолково перестреливались через реку. В конце концов немцы отступили и вся псковская рать пошла за ними, не выяснив численность врага. Что против них выступили все силы Ордена с литовскими союзниками (Витовт послал немалые силы) выяснилось только тогда, когда уже ничего изменить было нельзя. Отступление псковского ополчения в виду рыцарской и литовской конницы было равносильно самоубийству.

Закованный в железо рыцарский строй "клином" врезался в псковскую пехоту, сбоку ударили стремительные литовцы, и, уже через несколько мгновений, строй рухнул. К счастью ополченцы озверели и рубились насмерть. Трижды разбитая псковская рать трижды же восставала из небытия. Побежавших было мужиков останавливал и поворачивал посадник Ефрем Кортач. Псковичи, опомнясь, пошли с рогатинами навстречу железной немецкой коннице, прорываясь к уже окруженным храмовым язычникам. Железо пробивало железо, раненые хватали за ноги рыцарских коней, валили на землю. Ефрем был убит, не дойдя нескольких шагов. Второй посадник – Леонтий Лубка дважды отразил атаки литовской конницы и пал, пронзенный арбалетной стрелой. Над соединившимся войском командование принял посадник Панкрат, который и повел русичей в атаку. Устилая поле телами, они пошли, но вновь заколебались и ринули было в бег после гибели Панкрата. И только после этого Александра взяла командование в свои руки и во второй раз остановила бегущих людей. Эта атака была не последней, псковичи еще раз обращались в бегство, но, в конце концов, все-таки отбросили литовцев и опрокинули немцев.

Потери среди псковской знати и язычников были страшными – погиб каждый третий, потери среди мужиков – ополченцев никто не считал. Из "лучших" погибли четыреста язычников и шесть сотен псковичей.

После этого боя Палач (он был еще жив на тот момент) принял решение отправить в Псков четыре сотни амазонок и постоянно держать их там. Сменяясь каждые полгода, эти отряды участвовали во всех Псковских войнах до самого конца существования Псковской республики.

Александра Утмарова покинула Псков в конце весны 1409 года.

После её прибытия правящая группировка вплотную занялась Анфалом. В силу каких-то своих причин у Палача до него "не доходили руки" (скорее всего он не оставлял надежды привлечь Анфала на свою сторону и погасить мятеж относительно бескровно).

Новые же власти заняли предельно жесткую позицию. По самым разным причинам – одни не могли простить ему умаление их влияния, торговле других мешали разбои его казачков, третьи опасались за свою власть (Анфал и его брат приняли христианство, начиная мятеж), четвертым этот мятежник не нравился в силу выдвигаемых им лозунгов (амазонкам и осевшим в княжестве ордынцам). Результат сказался очень быстро.

В июле 1409 года отряд Анфала был пойман на Каме и разгромлен.

С этим боем тоже много неясностей. Анфал шел на сотне насадов. Экипаж каждого – около 40 человек. Получается, что с ним было около четырех тысяч человек. А если учесть, что это была меньшая часть его сторонников – получается, что в мятеже принимало участие не менее восьми тысяч славян (если не все 10). И получается, что позиции христианства все еще оставались очень сильны (он принимал к себе только православных). И получается, что политика Сестрорецких князей была не настолько популярна, как это кажется.

С другой же стороны отряд Анфала был перебит амазонками, точнее – их ударной группировкой. Её численность на тот момент не превышала четырех тысяч клинков – по самым оптимистичным подсчетам. (Именно столько вывел Палач к Костроме, минус погибшие в той битве, плюс пополнение). При этом ни в одном источнике не говорится сколько у мятежников было живой силы – речь всегда идет о лодках.

Вполне возможно, что на насаде находилось менее 10 человек…

В этой битве Катерина Утмарова и Анфал полностью проявили свои таланты. Сначала Катерина безошибочно вычислила его местонахождение и направление движения, что позволило ей построить ловушку. Потом уже Анфал почти переломил ход безнадежно проигранной битвы, затянув её на несколько суток. Это ему не помогло – из таких ловушек уходят только в сказках (и выбранная заранее позиция, и первый внезапный удар, и арбалеты), но амазонки заплатили за победу настоящую цену (и в частности – погибла Утмарова – старшая). Возможно именно поэтому (или же по приказу) пленных в той битве не брали. Все сторонники мятежника были уничтожены.

В течение нескольких лет, до взросления нового князя, язычники внешнюю политику практически не вели. Можно сказать, что на землях Сестрорецкого княжества наступил покой. Жречество укрепляло свое положение, пользуясь некоторой слабостью власти. Амазонки наращивали свою численность. Продолжалось закрепление в Сибири…

В этот период происходит очень мало значимых событий. Смерть Владимира Серпуховского никак не отразилась на язычниках. В 1411 году сестрорецкие отряды не успели принять участие в бою москвичей с нижегородскими князьями-изгоями Даниилом и Иваном Борисовичами. Князь Петр Дмитриевич поспешил, не дождавшись ни их подхода, ни даже подхода многих московских отрядов, и проиграл.

В том же году Александр Антеров предпринял новое путешествие. На этот раз он на двух кораблях пытался пройти Северным путем как можно дальше на восток.

Существует легенда, что ему снова удалось дойти до Тихого океана, но никаких подтверждений у неё не имеется. Из его записей следует, что в 1411–1413 годах экспедиция смогла добраться только до Хатанги (потеряв корабли в самом начале пути, они шли вдоль берега своим ходом). Копии записей этого путешествия были оставлены во многих храмах, у амазонок и во дворце, но сохранились только описания Таймыра.

В 1412 году Сестрорецкое княжество приняло участие в свержении Джелаль-ад-Дина в Орде, организатором которого был Василий Московский. В этот раз им удалось самостоятельно посадить на трон Керим-Берди. Это событие примечательно тем, что впервые русские князья смогли поставить "своего" хана, не договариваясь ни с какой другой группировкой. В данном случае за новым ханом пошли те силы в Орде, которые ориентировались на Москву и Сестрорецк (и оказалось, что этих сил весьма немало).

Тем не менее, спустя два года Витовт разбил "русского" хана и возвел на трон Кепека. После этого русские отказались от попыток "вести свою линию" и сделали ставку на Идигу (несмотря на недавние… разногласия). Тот в том же 1414 году при помощи русских средств возвел на трон Чекры-Оглана (ослабив этим Сибирское ханство и усилив язычников, которые смогли занять ранее спорные территории в Сибири).

Борьба за Орду затянулась. Витовту в 1416 году удалось захватить власть для своего кандидата, но он был разбит войсками Идигу почти моментально. И только в 1419 году Едигей погиб в бою с новым кандидатом Витовта. Но и в этот раз Великому литовцу не удалось установить в Орде свое влияние. После серии войн власть досталась Улу-Мухаммеду, который пытается проводить самостоятельную политику.

Примерно с 1417 года Игорь Четвертый начинает реально управлять княжеством. По крайней мере он сразу после эпидемии чумы (от которой север пострадал относительно слабо) первым признает княжича Василия Васильевича наследником Великокняжеского трона (получая за это обещания от Василия Дмитриевича получить Тарусу, Козельск и, при возможности, Пронск).

Возможно именно благодаря позиции сильнейшего московского удельного князя Василию Первому удается принудить трех своих братьев отказаться от великокняжеских прав в пользу своего сына (уже ничего им не обещая). Только Юрий Звенигородский (Галицкий) не соглашается этим. Следует сразу оговорить, что на Руси на тот момент существовали два Звенигорода – один близ Москвы, другой на бывших Черниговских землях. Один был столицей Юрия, другой входил в состав Сестрорецкого княжества.

В 1419 году Александр Антеров снова отправляется в Самарканд, где в очередной раз пытается основать постоянное торговое представительство. После чего он продолжает путешествие на юг и в 1421–1425 года путешествует по Индии.

Возвращается в Сестрорецк он только в 1426 году (в конце года он умирает). После этого его путешествия в языческом княжестве появляются храмы индуистских богов.

В 1425 году Василий Дмитриевич Московский умер. На Руси началась война за власть, которая велась относительно мирно (до прямых боевых столкновений дело почти не доходило). Юрий Дмитриевич Звенигородский считал, что наследовать брату должен был он, и бросил вызов десятилетнему племяннику. Того поддержали московские бояре, остальные братья Василия, и, главное, митрополит Фотий и Игорь Сестрорецкий. Несмотря на то, что Юрий оказался в изоляции, борьба затянулась. В том же году армия под командованием князя Константина Дмитриевича (брата Юрия и дяди Василия) вытеснила войска Юрия за Нижний Новгород (фактически – с территории Руси), но в бой так и не вступила. После роспуска войск Юрий вернул свои владения. В этом походе принял участие пятитысячный языческий отряд, который уже традиционно шел в авангарде. Язычники проявили себя наиболее агрессивно в составе посланных войск.

После этого похода враждующие группировки заключили перемирие, которое затянулось на несколько лет.

В 1426 году в Сестрорецком княжестве становятся видны результаты 15 лет мира.

Численность боевых отрядов амазонок доходит до 15 тысяч, и они впервые получают возможность действовать двумя крупными соединениями на разных направлениях, не ослабляя контроля над территорией княжества. В результате новая война в Сибири (с ханом Бараком, переименовавшим Восточную Орду в Узбекское ханство) не требует отправки войск из центра княжества (и язычники по прежнему могут поддерживать Псков, "давить" на Новгород и Швецию и помогать Москве). В этой войне амазонки поддерживают Сибирского хана Хаджи-Мухаммеда. В этой войне проиграли обе стороны.

Сначала против Барака выступили его собственные подданные, которые в 1428 году сменили его на Абулхаир-хана. В следующем году новый хан Узбекской орды разбил ставленника язычников и объединил весь восток Джучиева улуса. Сестрорецкие амазонки продолжали поддерживать его противников: сыновей Хаджи-Мухаммеда – Махмутека и Ахмада, и сыновей Барака – Керея и Джанибека, но этот этап борьбы они проиграли. Границы их сибирских владений снова оказались под угрозой.

Возможно под влиянием этого поражения Сестрорецкое княжество покинул Храбр Утмаров. В этот момент его тетка по-прежнему оставалась наиболее влиятельным воеводой, его родная сестра считалась одним из лучших молодых полководцев и администраторов, двоюродные сестры уже были на ведущих ролях в жреческих иерархиях. Несмотря на это он отъехал на Москву, где и принял христианство под именем Сергей. В дальнейшем Сергей Утмаров стал одним из лучших московских воевод и со временем возглавил отборный Коломенский полк.

Параллельно с этим Сестрорецкие войска в 1426 году оказали помощь Пскову в войне с Литвой. Находившиеся там четыре сотни амазонок приняли участие в обороне Опочки и Воронача, после неудач под которыми Витовт заключил мир.

В 1427 году "добровольцы" из Сестрорецка воевали с Литвой в составе Рязанского войска (две тысячи амазонок, тысяча храмовников и две тысячи из южных владений язычников). Эта война закончилась неудачей (во многом благодаря позиции московских властей и непоследовательности рязанского князя). Иван Федорович Рязанский признал себя вассалом Витовта. При этом он отдал Игорю Сестрорецкому Елец с землями "за помощь" (реальной причиной стало желание избавиться от наиболее непримиримых врагов Литвы, которые сочли князя изменником).

В 1428 году казанские татары совершили крупный набег на Русь и разграбили Кострому. В ходе этого набега впервые явно проявились выгоды положения Тальтской цитадели. Совместными действиями Тальтского отряда амазонок и московских полков под командованием князя Федора Пестрого (служилого московского князя из рода Стародубских князей) татарская рать была уничтожена на обратном пути. Сложность была только в том, чтобы два русских войска нашли друг друга, в бою проблем не возникло.

* * *

Погоню формально возглавляли князья Андрей и Константин Дмитриевичи, а реально – боярин Иван Всеволжский. Воинских способностей этот политик не проявил. Рати, дойдя до Нижнего Новгорода и не настигнув татар, по его совету повернули обратно (он убедил прочих начальников, что задача выполнена – татары вытеснены).

К счастью для захваченного татарами полона так думали далеко не все в московском войске. Младшими воеводами шли с ратью стародубский князь Федор Давыдович Пестрый и боярин Федор Константинович Добрынский. Они-то и решили не подчиниться решению старших воевод. "Заводилой" оказался Федор Пестрый. Князь он был только по названию – Стародубские князья уже давно жили не землей, а службой Москве.

В таких "потомственных" служилых семьях часто рождаются талантливые (как минимум – преданные!) полководцы, для которых смыслом жизни является служба сама по себе, а связанные с ней блага и доходы как бы отступают на второй план. Иван Дмитриевич Всеволжский, придворный политик и дипломат, Федора попросту злил. Его взгляды соответствовали взглядам наиболее боеспособных отрядов московского войска и встречали полное понимание у амазонок.

Вообще, те амазонки выделялись редкостным желанием боя. При крайне агрессивном Палаче это в глаза не бросалась (он и так часто водил их в бой), но в мирное правление молодого Игоря Четвертого амазонки начали лезть в каждый бой. Позже это явление прекратилось – число наиболее бешеных девушек не изменилось, но они были "размыты" более "адекватными" бойцами. В этот же период среди них большинство все еще составляли отчаянные девчонки, пришедшие в корпус добровольно – причем не ради карьеры, а ради образа жизни.

Пока передовые части русской армии устраивались в городе, два Федора и составили свой "заговор". Уходили в ночь, втайне от воевод. Бойцы ежились, на холоде пробирала дрожь. Но Федора Пестрого слушались – был популярен у воинов.

В этот момент задние всадники заметили, что за ними идет еще один отряд. Вскоре их нагнали четыре сотни амазонок (конный отряд находившийся в Сестрорецке и сразу посланный Игорем Четвертым на помощь – другие отряды язычников подойти не успевали).

Тут-то Пестрому и сообщили, что еще один языческий отряд должен был выступить из Тальты на перехват татарского каравана.

Кони шли на рыси. Широкий след, протопанный полоном, становился все свежее. Все чаще начинали попадаться трупы людей, частью умерших от стужи, частью потерявших силы и прирезанных татарами.

Разбойную рать нагнали уже близ Казани, незадолго перед этим установив связь с Тальтским отрядом. Ободрившиеся ратные, пришпорив измотанных коней и выдирая клинки, кинулись в сечу. Татары бежали, теряя полон, рассыпались в панике, не оказывая серьезного сопротивления, хоть их и было намного больше. Но они, совершив дальний поход, возвращались и уже стремились только бы достичь дома, а русские воины, ведая, что им или победить, или умереть (покажи слабость когда врагов впятеро больше, тут и конец сразу!), рвались вперед безоглядно.