Текст книги "Русское языческое княжество"

Автор книги: Радуга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Часть 13. Окончание войны

Тем временем сыновей Василия Московского верные люди доставили к братьям Ряполовским – служилым московским князьям (Ивану, Дмитрию и Семену), которые укрылись у царевича Касима в Муроме. Князь Василий Ярославич Серпуховской бежал от новых властей в Литву. Московское боярство, не желавшее служить Дмитрию Шемяке, бежало в Тверь, Рязань или Литву. Всех отважнее поступил Федор Басенок, сначала публично заявивший, что не хочет служить узурпатору, а затем (будучи схвачен) дерзко бежавший из плена. При этом он умудрился подговорить многих людей в Коломне поддержать его (фактически весь все еще отборный Коломенский полк).

Весной в Сестрорецком княжестве ситуация нормализовалась и его новое руководство (амазонки и поддержавшие их части жречества и бюрократии) начали деятельно готовиться к продолжению войны с Шемякой. Да, им многое обещали посланцы Дмитрия Юрьевича (в частности – полную независимость), но они толи не поверили им, толи реально оценили свое возможное будущее и сохранили верность Василию.

Армия под командованием Панкова собиралась в Белозерске и Вологде. Четыре тысячи амазонок, три тысячи наемников и некоторое количество ополченцев и знати.

Прослышав о сборе такой армии в языческое княжество устремились и остальные сторонники Василия Темного. За лето в Белозерске собрались все сторонники Великого князя – Серпуховской и Верейский удельные князья, князья Ряполовские, Палецкие, Оболенские в полном составе, бояре Ощера, Бобер, Драница, Русалка, Руно, Басенок, Плещеев, Филимонов. Там же находились молодые княжичи Иван и Юрий.

Дерзкими действиями Панкову удалось освободить Софью Витовтовну. Для объективности следует заметить, что при этом он оказался неспособен управлять такой крупной армией и фактически устранился от руководства. Это стало одной из причин того, что все лето эта огромная армия в основной своей массе простояла без дела. Действовали только небольшие отряды под личным руководством воеводы.

Блестящий тактик и харизматичный вождь далеко не всегда является стратегом. Ну не мог он охватить такое войско, не лежала у него душа к управлению. Его стихией всегда был бой. Только с появлением Великой княгини и приездом воевод из Москвы ситуация начала выправляться.

При помощи митрополита Ионы осенью удалось организовать побег Василия Московского из заточения.

Обе стороны "держали паузу". Шемяка вел переговоры с Новгородом и пытался заручиться поддержкой на занятых землях – для чего, в частности, восстановил Суздальское удельное княжество для князей Шуйских. Софья Витовтовна вела переговоры с Тверским князем, договариваясь о браке своего внука, и ожидала стягивания своих сторонников. В конце концов сторонники Василия узнали о том, что новгородцы в любой момент могут выступить на стороне Дмитрия и открыли боевые действия, выступив к Москве.

Углицкий князь вывел свои войска им навстречу. Предположительно он рассчитывал сдержать северное войско до выступления новгородцев. Близ Переяславля состоялось крупное сражение.

Сторонники Василия Темного имели явный численный перевес. Среди них были силы трех сильнейших удельных князей (Василия Серпуховского, Касима Муромского и сестрорецкие отряды) и большая часть московского боярства. Шемяка же располагал только своими личными войсками. Иван Можайский и Василий Шуйский с одной стороны, Михаил Верейский – с другой, были слишком слабы и не влияли на расклад сил.

Перевес промосковских войск сказался. После короткого и маловразумительного боя Дмитрий Шемяка увел свою армию к Галичу. В этот момент его враги упустили реальный шанс одержать полную победу. Отдельные отряды Василия Серпуховского, тверичей, амазонок и Ряполовских пытавшиеся окружить Шемяку не смогли собраться вовремя – Ряполовские и тверичи сильно запоздали, причем вторые не смогли перекрыть пути отхода. Фактически Серпуховской князь около часа вел бой в одиночку, вплоть до того момента как Дмитрий узнал о появлении на своем правом фланге передовых отрядов амазонок (после чего стремительно отступил).

Преследуя его, войска под общим командованием Софьи также двинулись на Галич.

Параллельно отряд Михаила Плещеева без боя занял Москву.

В силу этих причин в январе 1447 года состоялось крупное сражение под Галичем.

Шемяка сделал все возможное – занимаемые им позиции были безупречны. Войско стояло на укрепленных холмах вблизи стен с которых вела огонь артиллерия.

Москвичам приходилось или атаковать город, подставляя фланг под удар армии Дмитрия, либо атаковать армию, наступая на холмы под фланговым огнем противника.

Их воеводы выбрали второй вариант. Первая атака захлебнулась и войска понесли заметные потери при отступлении. Тогда в атаку пошли амазонки, в последний раз продемонстрировав свои козыри – организованность и управляемость.

Простреливаемое предполье они преодолели практически без потерь, поскольку начинали атаку в конном строю. На подходе к холмам они стремительно перестроились и атаковали отряды Шемяки уже в пешем строю (коневоды тем временем увели лошадей). Нет, амазонки все равно выстлали холмы своими телами, потеряв убитыми не менее тридцати процентов отряда, но смогли перейти в ближний бой. А за ними в бой вступали и москвичи. Оказалось, что ополченцы Дмитрия Галицкого слишком плохо обучены и вооружены, чтобы противостоять дворянам и амазонкам. Они побежали, при этом опрокинув дружину Дмитрия. Бой закончился полной и убедительной победой сторонников Василия Темного. Горожане сдали Галич в обмен на обещание "пощадить город". Честно говоря, это обещание москвичи не сдержали – братья Оболенские и Басенок (командовавшие лучшими московскими отрядами) город разграбили и сожгли.

Судьба Дмитрия Шемяки и его сына после этой битвы неизвестна. Считается, что он с небольшим отрядом попытался прорваться в Новгород, но был разбит и погиб где-то на языческих землях.

Князь Иван Можайский был схвачен и посажен под замок. Уже в конце 1447 года он смог освободиться и бежал в Литву. Тем не менее, Можайское удельное княжество было упразднено (как и Галицкое). При этом Сестрорецкому князю вернули южные владения, ранее занятые Шемякой и Можайским, Серпуховскому дали Дмитров с округой, Михаилу Верейскому и Касиму Муромскому – несколько волостей. На Руси осталось только три удельных князя – Сестрорецкий, Серпуховской и Муромский.

Верейское княжество было слишком маленьким и бедным (равно как и Ярославское, и Стародубское, и ново созданное Суздальское) и фактически представляло особо крупную вотчину. Ни о какой самостоятельности этих князей речи уже не было.

Так в 1447 году закончилась феодальная война на Руси длившаяся около 20 лет.

Часть 14. Пятый князь

Тем временем в Сестрорецком княжестве власть оказывается в руках Дианы Сентрелиной – последней из любовниц покойного Игоря Четвертого. Опираясь на амазонок, чиновничество и купечество она фактически становится регентом при малолетнем Игоре Пятом. Власть для него она сохраняет, но не самым оптимальным способом. Справедливо опасаясь влияния храмов Диана провоцирует их на междоусобную борьбу. Именно при ней борьба между различными храмами перерастает в настоящие крупномасштабные бои. Храмы совершенно перестают подчиняться светской власти. Достижением регента является то, что они все еще не способны диктовать князю свою волю.

Вторым крупным поражением регента стала фактическая потеря контроля над частью южных владений. Касим Муромский фактически "прибрал к рукам" Мещеру, куда перебралась большая часть его татар, и Городец.

Молодой князь начинает реально управлять княжеством в 1453 году в возрасте 18 лет.

Княжество достается ему не в лучшем состоянии. Основной проблемой является казна, точнее – отсутствие в ней средств. Нет, Диана Сентрелина не украла из неё ни копейки. Выходцу из третьей по богатству и влиянию фамилии нет смысла прибегать к прямому воровству (достаточно того, что многочисленные родственники оказываются на ключевых постах – и они опять-таки не воруют прямо). Она просто тратила абсолютно все поступающие средства. Тратила так как считала нужным. В результате за 7 лет, имея профицит бюджета в 500–600 рублей ежегодно, запасы казны не увеличились. (Для сравнения – через казну ежегодно проходило порядка 15 тысяч рублей, а в Москву отправлялось более 3 тысяч).

Пустая казна приводит к тому, что комплектовать армию традиционными способами невозможно. Обычно в случае конфликта, князь дополнительно нанимал несколько тысяч наемников, но сейчас им платить попросту нечем. При этом на юге, на востоке и на западе война не стихает. При этом у Игоря Пятого имеются амбициозные планы по строительству крепостей, дорог и заводиков, на которые ему также требуются средства.

Уже в этот момент проявляются его основные черты – блестящего инженера, талантливого архитектора и грамотного экономиста и чиновника, однако малокомпентного в дипломатии и военном деле. Одним из первых своих указов, он переводит всех амазонок в состав боевых отрядов – прайдов. Это решение более чем удваивает их число (с 8-12 тысяч клинков до 25–30 тысяч, с 3 отрядов до 7). Это решение резко снижает их силу…

Если ранее они состояли из добровольцев, причем из наиболее подготовленных добровольцев, то сейчас эти отборные бойцы оказываются "размыты" более спокойными и менее храбрыми девушками. При этом не происходит и увеличения численности армии. Те три неполных боевых отряда занимались только обеспечением внешней безопасности, относительно свободно перебрасываясь с одного края княжества на другое (другое дело, что внешние угрозы привязывали часть отрядов к определенным местам). Семь же новых отрядов оказались вынуждены совмещать обязанности обороны, обеспечения контроля над территорией и "присмотром" за чиновниками. Это даже уменьшило численность амазонок, пригодных к боевым действиям за пределами княжества.

Первый прайд размещался в Карелии и на Кольском полуострове, базируясь на Черную Крепость в устье Свири. Он действовал против шведов, норвежцев и новгородцев а также направлял один из десяти своих тактических отрядов в Псков. Его амазонки использовались исключительно в войнах на "своей" территории. При этом сразу после формирования только три тактических отряда в нем были вооружены и экипированы в соответствии со старыми стандартами (проще говоря – только 3 отряда были конными).

Второй прайд контролировал "сердце" княжества – Северную Двину, Мезень, Онегу, Печору и Белозерск. Он взаимодействовал с ольтийским тактическим отрядом (охрана князя) и высылал один из своих тактических отрядов на юг – в южные владения Сестрорецкого князя. Это соединение оказалось "привязано" и не могло использоваться боевых действиях (максимум – из него выделяли три тактических отряда в войне с Новгородом).

Третий прайд располагался в Прикамье, взаимодействуя с Тальтским тактическим отрядом. Он был специализирован на действиях против Казани и его тактически отряды никогда не перебрасывались на другие направления.

Четвертый прайд базировался на Салехард и обеспечивал контроль над Севером Западной Сибири. Параллельно с этим он "поддерживал интересы" белозерских купцов в бассейне Енисея. Также амазонки этого отряда поддерживали своих южных сестер из двух последующих отрядов.

Пятый и Шестой прайды опирались на крепость Ольта и вели продвижение на юг – по Иртышу и Оби соответственно.

И в качестве свободного оставался только Седьмой прайд. Именно он использовался во всех войнах. Но он большую часть времени был недоукомплектован. Как результат – ни на одном из направлений язычники не могли задействовать более чем восьмитысячную армию.

Основной силой Восточной Европы с этого момента стала Московская Дворянская конница. Семидесятилетнее доминирование амазонок закончилось. Они по-прежнему оставались наиболее организованной силой (такой подготовки к действиям в составе отряда не имела ни одна часть в Европе), но по вооружению дворяне с ними сравнялись, а по готовности к бою, агрессивности и индивидуальной подготовке – превзошли. Немаловажно и то, что дворян было больше. "Золотой период" непрерывных побед этих отчаянных девчонок закончился (раньше они могли погибнуть, но даже смертью своей приносили пользу, создавая славу корпусу амазонок).

Вторым шагом молодого князя стало наполнение казны. Для этого он в 1453–1454 годах занял у купцов более пяти тысяч рублей (фактически он вынудил их дать ему эту сумму угрозами и обещаниями). Полученные деньги он в полном объеме использовал на строительство и покупку соляных варниц по Вычегде и Перми. Это позволило ему после 1456 года стремительно обогатиться.

Во время очередной войны Москвы и Новгорода крупный московско-сестрорецкий отряд под командованием воевод князя Ивана Стриги-Оболенского и боярина Федора Басенка занял Русу – крупнейший на тот момент центр солеварения. При этом амазонки находившиеся в этом отряде целенаправленно разрушали соляные варницы и уничтожали запасы соли. Крупный разгром новгородцев через несколько часов имел даже меньшее значение. Варницы под Русой снова заработали только в 1458 году. В результате Сестрорецкий князь заметно обогатился. При этом все свои средства он стал тратить на крупномасштабное строительство.

По результатам этого боя новгородцы пошли на мир на "традиционных" условиях – откуп и признание власти Московского князя.

В том же 1456 году умер князь Иван Федорович Рязанский. В завещании попечителем своего малолетнего наследника Василия Ивановича Рязанского он назначил Великого князя Московского Василия и князя Игоря Сестрорецкого. Рязань все более теряет свой суверенитет.

В 1458–1459 годах язычники окончательно переламывают ситуацию в сибирских степях в свою пользу. Узбекское ханство рассыпается. Сыновья хана Барака Керей и Джанибек переходят в подданство Сестрорецкого князя. Независимо от них тоже самое делают многие менее сильные Чингизиды и нойоны. С этого момента весь бассейн Оби с Иртышем и Семиречье входят в состав княжества. (Казахов не будет – они становятся частью сестрорецких язычников – орков).

В 1459 году татары Большой орды под предводительством Ахмата (брата хана Махмуда) пытаются совершить нападение на Русь, но совместными усилиями Василия Московского, Касима Муромского и Игоря Сестрорецкого их отбрасывают. После этой неудачи Ахмат проводит переворот в Орде и захватывает власть. Его брат отступает к Астрахани, где и основывает свое ханство. Сразу после отступления татар многочисленные князья Оболенские официально отказываются от своих владетельных прав, окончательно становясь служилыми московскими князьями (Оболенские, Долгорукие, Курбатовы, Курлятевы). При этом само разоренное Оболенское княжество передается князю-язычнику. Фактически он его покупает, выплачивая Оболенским более четырех тысяч рублей в течение четырех лет. При этом он отдает деньги Великому князю, который уже сам передает эти средства своим служилым князьям (какую именно часть – непонятно).

После этой кампании Игорь Сестрорецкий перестраивает укрепления Тулы, Звенигорода, Тарусы, Козельска Белева и Новосиля заметно их усиливая. Также он совместно с Касимом Муромским усиливает укрепления Городца, Касимова и строит в Мещере новую крепость – Темников (спорная принадлежность мещерских земель сохраняется – оба не стремятся идти на обострение, надеясь что все со временем само собой решится). С этого момента его уже официально начинают называть Строителем. На своих южных землях он все еще строит крепости "старого типа" с деревянно-земляными укреплениями.

В 1460 году в Пскове снова побеждает "языческая партия" и принимает князем Игоря Строителя.

В 1461 году умирает митрополит Иона – последний общерусский митрополит. После этого появляются митрополиты киевский и московский. Православные христиане Восточной Европы надолго разделяются.

В том же 1461 году Ахмат осаждает Переяславль-Рязанский. От падения город спасают подоспевшие отряды Сестрорецкого князя (в основном из его южных владений и преимущественно состоящие из бывших ордынцев). Пользуясь своим положением опекуна молодого князя, он занимает Пронск, который с этого момента фактически входит в состав его земель.

Одновременно с этим русские войска совершают поход на Казань, но еще до того, как войска входят на татарские земли заключается мир. Условия этого мира можно считать блестящей дипломатической победой язычников. Московский князь возобновил выплату дани в соответствии с договором 1446 года (деньги дешевле крови), между казанцами и русскими началась активная торговля и при этом Вятка и большая часть Камы остались в составе Сестрорецкого княжества. Более того – Тальтская крепость в устье Камы оставалась (Махмутек Казанский даже разрешил её перестроить).

За 6 лет обе ключевые крепости (Тальта и Таэльта) были резко усилены. Обе эти цитадели справедливо относят к шедеврам архитектуры (не зря они ни разу не были захвачены).

Часть 15. Иван Великий Московский

В 1462 году умер Василий Темный. Новым Великим князем Московским стал Иван Васильевич, уже давно носивший титул соправителя при отце. На этот момент ему подчинялись следующие удельные князья: Игорь Сестрорецкий, Василий Серпуховской, Юрий Можайский, Андрей Углицкий, Борис Ржевский и Касим Муромский (при этом Юрий, Андрей и Борис – братья Великого князя). Также удельными номинально считались Михаил Верейский и Андрей Рузский, но реально они являлись князьями служилыми (их уделы были слишком малы и бедны – если не учитывать факта наличия городов они заметно уступали владениям многих московских бояр). При этом Касим и Юрий были преданы Великому князю фанатично, полностью ему подчиняясь во всех вопросах, а Игорь с Василием ни разу явно не выступили против него, традиционно поддерживая Москву.

До 1467 года активных внешнеполитических действий Иван Третий не предпринимал.

Соответственно и на всей Руси была "тишина". Все эти годы шла подготовка к дальнейшим войнам (их дипломатическое обеспечение и создание альянсов).

Параллельно с этим Иван Московский расставлял бояр и князей на те посты, которые он считал нужным. Крупные и без сомнения преданные ему бояре оказались в окружении Игоря Сестрорецкого, Василия Серпуховского и Михаила Верейского. В частности в 1463 году на север отправился один из наиболее последовательных сторонников его отца Федор Басенок. Этот шаг имел и иную подоплеку – при Московском дворе влияние бояр отправленных "присматривать" за удельными князьями заметно снизилось и они перестали влиять на формирование политики. В результате этих действий к 1467 году Великий князь полностью сосредоточил власть в своих руках.

Эти два фактора позволили ему перейти к активной политике.

В 1467 году после смерти Казанского хана Халиля его дядя Касим Муромский (удельный русский князь из числа наиболее преданных Ивану) попытался захватить власть в Казани. Московские войска приняли в этой попытке самое активное участие.

Весь 1467 и 1468 года московские и казанские войска вторгались на территории друг друга. Этот период закончился полной победой казанцев, причем наибольшую выгоду получили те группировки которые не подчинялись хану. На разграбления окрестностей Галича, Углича, Костромы, Нижнего Новгорода и Мурома русские войска смогли ответить только уничтожением одного из напавших отрядов под командованием мурзы Хаджи-Берды. Встречные набеги московских войск имели меньший эффект. Это разорение русских земель сказалось в 1469 году.

Крупномасштабное наступление русских войск на Казань провалилось. В этот раз Иван Третий собрал очень крупную армию и добился более чем двукратного перевеса над казанскими татарами и их союзниками. Но из-за разорения приграничных территорий путь войск удлинился. Крупные Московская и Сестрорецкая армии потерпели поражение так и не соединившись. Для начала сбор войск в Нижнем Новгороде затянулся на лишний месяц и эта армия выступила в августе вместо июля.

Понимая, что эти силы не успевают, Московский князь распорядился задержать выступление язычников, которые успели собрать на Каме и Вятке сильную группировку из четырех с лишним тысяч амазонок, нескольких тысяч ополченцев и примерно трех тысяч "охочих людей" (впервые наемники не нанимались, а приглашались за обещание добычи и их подготовка и вооружение были соответствующе низкими). Тем временем молодой воевода Иван Руно смог очень быстро довести войска от Нижнего Новгорода до Казани где и потерпел поражение, о чем язычники узнать не успели. Фактически обе армии выступили одновременно, что уже было началом поражения, поскольку им предстояло преодолеть разное расстояние. Как результат – северная армия подошла к устью Камы на две недели позже, чем южная к Казани. В речном бою под Тальтой Сестрорецкие войска потерпели поражение. От катастрофы их спасли укрепления Тальтской крепости в которой смогли укрыться бойцы.

Объективно говоря это поражение послужило хорошим уроком и сыграло позитивную роль. После этой кампании использование в Сестрорецкой армии "добровольцев" полностью прекратилось на долгий срок. Князь и его окружение признали, что использование наемников выполняющих приказы более выгодно несмотря на необходимость оплачивать их в течение всей кампании. Помимо этого Игорь Пятый устроил форменный разнос лидерам амазонок. Он припомнил им и смерть Катерины Утмаровой в бою с Анфалом, и поражение под Тронхеймом от норвежского флота и эту битву. Во всех трех водных сражениях амазонки действовали не лучшим образом (мягко говоря). С этого момента их начали целенаправленно готовить и к водным боям тоже.

Для них был сконструирован специальный "боевой корабль амазонок", впоследствии известный как "Тьма". Этот небольшой легкий и верткий двухмачтовый корабль класса "река-море", рассчитанный на 40 человек, но требовавший для управления только шестерых из них, с катапультой и шестью легкими баллистами (позже – шестью пушками) оказался крайне удачен и имел полный перевес над судами, которые использовались на Москве и Казани (фактически – обычными торговыми ладьями).

Конечно, данный корабль был дорог и сложен в постройке, но богатое Сестрорецкое княжество могло себе позволить строить их десятками. В силу какой-то своей прихоти Игорь Строитель приравнял строительство кораблей для амазонок к прочим свои строительным проектам и средства для этого у него находились всегда.

В 1470 м году русская армия все-таки смогла подойти к Казани, но в этот момент Касим Муромский умер и война потеряла смысл. Мир был заключен на условиях сохранения статус-кво. Москва по прежнему продолжала выплачивать дань Казанскому хану. Единственной уступкой казанцев стало обязательство отпустить всех русских, захваченных в набегах. Хан Ибрагим честно отпустил тех из них, кто находился в Казани (но большую часть захватили те мурзы, которые ему подчинялись достаточно условно и находились вне города). К тому же многих русских уже успели продать в рабство. Именно с тех пор ведет свою историю поговорка "Рабство начинается за Тальтой".

Некоторая пассивность Сестрорецкого княжества в этой войне связана с его активными действиями в Сибири, где в 1468 и 1469 годах последовательно гибнут узбекские ханы. После их смертей язычники отбрасывают Узбекскую Орду в Среднюю Азию, окончательно вытесняя её из степей. Честно говоря в этот момент амазонки и там действовали не лучшим образом, поскольку был реальный шанс эту Орду не вытеснять, а окончательно подчинить. В этом случае как минимум побережье Аральского моря с устьями Амударьи и Сырдарьи (с Хорезмом – Ургенчем и Кзыл-Ордой) переходило в их руки. Но этот шанс был упущен.

Некоторой компенсацией этого стал захват Волконского княжества в конце 1470 года в ходе набега Белевских и Новосильских татар Сестрорецкого князя. Сам князь Волконский был схвачен и отправлен в Москву. Иван Третий обязал Игоря Строителя выплатить тысячу рублей (в Московскую казну) и смог договориться с Казимиром Литовским о "невмешательстве" Великих князей в дела верховских удельных княжеств.

Тем самым все они (а в более широком смысле – всё бывшее Черниговское княжество) доставались Сестрорецким князьям (и, тем самым – Москве), поскольку ни вместе, ни тем более по отдельности Черниговские князья с их разоренными владениями противостоять язычникам не могли. Косвенной причиной такой уступчивости короля Польского и Литовского стала борьба за Чешский трон, на котором он пытался утвердить своего сына (успешно). Московский же князь продолжал получать крупные подарки за каждое захваченное княжество и принимал к себе южных князей в качестве служилых. Этот переход был крайне масштабным. Помимо многочисленных Оболенских, отъехавших на Москву ранее, в службу Великому князю постепенно перешли Долгорукие, Курбатовы, Терлятевы, Волконские, Мосальские, Трубецкие, Мезецкие, Барятинские, Одоевские и Воротынские. Этот процесс длился все правление Ивана Третьего и правление его сына. А поскольку переходили они со своими дружинами – Москва и от этого заметно усилилась. При этом со всех этих земель налоги собирались не так, как с северных языческих владений – тут Великий князь получал не долю от доходов княжества, а напрямую устанавливал поземельный налог и таможенные сборы (неудивительно, что и так слабая торговля в рязанских и черниговских землях практически прекратилась).

В 1471 году Иван Московский счел, что настал момент решить Новгородскую проблему.

Литовская партия в Новгороде недостаточно точно оценивала соотношение сил и ситуацию в Литве и непрерывно давала ему причины для войны. При этом эта партия была враждебна князю Сестрорецкому, поскольку все её лидеры активно участвовали в северной "торговле" (с которой язычники боролись еще с правления своего первого князя). Среди язычников против новгородцев были настроены абсолютно все силы. Поэтому Игорю Строителю даже не пришлось вымогать у купцов средства на войну – давали сами (собрали более пяти тысяч рублей). Как-то так получилось, что и на Москве и в Сестрорецке все понимали, что эта война будет решающей. Уже было известно (пусть и на уровне слухов) о решении новгородцев стать частью Польско-Литовского государства, с чем никто на Руси согласиться не мог.

В принципе все было ясно сразу. Собрав огромную для нынешнего Новгорода армию в пятьдесят с лишним тысяч бойцов, новгородцы все равно более чем вдвое уступали своим противникам в численности. При этом они заметно уступали и в качестве – московские, сестрорецкие, серпуховские, татарские и даже псковские войска имели заметно больший боевой опыт. Большей части огромной восточной армии даже не пришлось вступать в бой.

Василий Шуйский – служилый новгородский князь был вынужден расставить гарнизоны по новгородским крепостям, что сразу уменьшило его войско почти на десять тысяч.

Далее он, узнав о сосредоточении в Черной Крепости языческих отрядов, выступил к ней со всеми собранными к тому моменту силами – двенадцать тысяч клинков. При этом с ним отправился боярин Василий Пенков – второй серьезный воевода города. В Новгороде же не осталось полководцев с опытом командования крупными войсками.

Братья Борецкие и братья Селезневы еще смогли собрать около тридцати тысяч всадников и несколько тысяч пехотинцев, но управлять ими оказались не в состоянии. Наиболее агрессивный их сторонник – боярин Иван Савелков с отрядом добровольцев покинул войско и направился против псковичей. В результате главные новгородские силы полностью потеряли управление. Чем в полной мере и воспользовались москвичи.

С их стороны на главном направлении в боевых действиях принял участие только авангард под командованием князя Даниила Холмского. Косвенно в них поучаствовали псковская рать и отряд князя Стриги-Оболенского, своевременно отправившие подкрепления. Конечно у Холмского была отборная дворянская конница, но было их не более десяти тысяч клинков.

В качестве пояснения – с князем Стригой-Оболенским были еще десять тысяч клинков, при этом половину составляли отряды из Тулы, Белева, Новосиля, Козельска, Тарусы, Пронска и прочих южных владений Сестрорецкого княжества (в том числе четыре сотни амазонок и около двух тысяч татар). Игорь Строитель собрал в Черной Крепости около десяти тысяч бойцов, основой его войска были восемь тысяч амазонок. Основные силы Московского и Тверского князей превышали пятьдесят тысяч воинов. Об их сосредоточении мало что известно, поскольку победа была одержана еще до того, как они вступили на новгородскую землю. И наконец считается, что псковичи выставили десятитысячный отряд с четырьмя сотнями амазонок, но непонятно откуда взялось такое войско, поскольку во всех своих предыдущих войнах Псков с пригородами ни разу не собрал более шести тысяч бойцов. А в данной ситуации, когда часть из этих воинов симпатизировала Новгороду их должно было быть меньше. Предположительно в их число входили "охочие люди", желавшие попросту пограбить новгородские владения (что подтверждается плачевной судьбой этого войска).

Война шла стремительно. 23 июня Холмский взял Русу. 24 июня Игорь Сестрорецкий в водном сражении на Ладожском озере разбил Василия Шуйского (сказались результаты Камского поражения – впервые в водном бою амазонки смогли разбить противника превосходящего их по численности). 25 и 27 июня Холмский разбил два пеших новгородских отряда. После первого из них среди противников Москвы что-то надломилось. Если в нем и в бою на озере новгородцы (по крайней мере часть из них) сражались упорно и ни о каком "позорном бегстве" речи не было, то во втором бою Холмского они бросились бежать довольно быстро. Апофеозом стали события 13–14 июля. В первый из этих дней москвичи узнали о местонахождении и направлении движения главных новгородских сил и пошли им на перехват. На второй день войска встретились. Холмскому повезло – к нему успели подойти и двухтысячный отряд от Оболенского (татары и амазонки) и часть псковского войска (примерно тысяча псковичей и все амазонки псковского отряда – та часть псковского ополчения, которая хотела воевать с Новгородом). У Дмитрия Борецкого все равно был 2–3 кратный численный перевес, да и вооружен новгородский полк был не хуже. Но отсутствие боевого опыта и беспорядок сказались – они не продержались и часа.

Разгром был полным.

По описаниям Василий Казимер, Дмитрий Борецкий, Василий Селезнев и Еремей Сухощек сделали все возможные ошибки. Для начала они стянули все силы в один кулак, построившись "свиньей"; потом двое из них встали в первый ряд (Борецкий и Селезнев), потеряв управление войсками; дальше повели тяжелую конницу по рыхлой песчаной почве, где практически остановились. Когда Сухощек попытался обойти войско Холмского он снова встал в первые ряды и большая часть владычного полка за ним не пошла, предпочтя в бою вовсе не участвовать. При этом владычные всадники загородили дорогу коннице Плотницкого конца (второй после Неревского, в котором позиции литовской партии были доминирующими). В результате москвичи смогли спокойно расстрелять тяжелую боярскую конницу и погнали хуже вооруженных ополченцев. Преследование остановилось только в виду Новгорода и то только потому, что Савелков успел вывести свой отряд наперерез.