Текст книги "Русское языческое княжество"

Автор книги: Радуга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

В 1371 году Тверской князь добивается у Мамая ярлыка на Великое княжение и начинает войну против Москвы. При этом основной удар он наносит на севере Руси, захватив Кострому и Углич и осаждая Белозерск. Под языческой столицей тверская армия завязла и спустя полгода отступила назад. В это время Дмитрий Московский вернул себе занятые города и пограбил тверские земли.

Тем временем зимой 1370–1371 годов хан Асан Булгарский при поддержке отрядов амазонок разбил ставленника Мамая хана Мамат-Султана, удержав за собой Булгар. В этой кампании на стороне претендента действовали отряды суздальского и нижегородского князя. Сразу после этой победы амазонки приняли участие в боях за Сарай на стороне вдовы хана Азиз-шейха Тулунбек-хатум. Она смогла захватить трон и продержаться на нем до 1372 года.

Одной из причин её поражения, равно как и причиной для московско-рязанской войны стала смерть престарелого Белозерского князя Игоря Игоревича II Слепого.

Самый опытный князь Руси просто в силу своего возраста, и как следствие – связей и опыта обладал огромным влиянием и манипулировал многими событиями. К старости его прямолинейность была несколько сглажена, что имело заметные положительные последствия для княжества. Он умудрялся без всяких негативных последствий поддерживать враждующие группировки на Руси и в Орде, при необходимости провоцируя конфликт или же не допуская его. Возможно, это происходило и вопреки его усилиям – существует мнение, что Мамая он никогда не поддерживал, а просто оставался союзником Москвы – но последствия были именно таковы.

За свою жизнь он успел добиться многого. Очень многого. Став князем после чудовищного поражения, в момент, когда само существование княжества было под вопросом, он оставил сыну крупнейшее и сильнейшее государство Руси. Белозерское княжество один на один было сильнее даже чисто Московского княжества, уступая только Великому княжению Владимирскому в момент, когда оно находилось в руках Москвы. Любой другой Великий князь все равно был слабее язычников. Конечно, слабость Москвы была только видимостью, поскольку большинство её владений формально относилась к Великому княжению.

За время правления Слепого территория его княжества выросла в три раза.

Объективности ради необходимо заметить, что большая часть приобретенных земель еще при его отце входила в "сферу влияния" язычников. Однако именно в его правление эти территории прямо и полностью вошли в состав княжества. Численность населения увеличилась еще в большей степени – не в три, а в четыре раза (сказался естественный прирост). При этом армия выросла в заметно меньшей степени.

Причиной этого стала и чрезмерная численность войск при Язычнике, и отделение администрации от дружины при Слепом.

Для сравнения – Игорь Язычник повел в степь против Узбека более тридцати тысяч человек (в том числе – более десяти тысяч дружинников, и двадцать с лишним тысяч ополченцев). По расчетам воевод перед смертью Слепого язычники могли выставить около восьмидесяти тысяч бойцов (чуть менее), т. е. – армия увеличилась только в два раза. Необходимо также учесть, что это "расчетные" данные, которые были завышены. Реально же в 1380 м году Игорь Третий собрал только тридцать тысяч бойцов – даже меньше чем его дед. Данную цифру следует признать более соответствующей действительности. Конечно, они были лучше вооружены и лучше подготовлены, конечно, еще оставались войска на территории княжества, но все равно Белозерское княжество могло позволить себе большую по численности армию.

Организационно войска русских язычников можно разделить на три части.

Наиболее грозной из них, вне всякого сомнения, были отряды храмовых гвардейцев, численность которых достигла трех тысяч бойцов. У них были и слабые черты – неумение действовать в составе крупных соединений и внутренние конфликты. Самыми крупными были контингенты храмов Перуна и Велеса. "Белые волки" первого и "Туры" второго суммарно составляли около трети от числа всех храмовников. Следующими по численности были двухсотенные отряды Аполлона и Баст. Все же остальные отряды имели еще меньшую численность. К счастью для княжества авторитет Слепого был непререкаем, и он мог напрямую отдавать приказы командирам отрядов не консультируясь с Верховными жрецами, что и позволяло эффективно применять подобные войска. Именно поэтому прекрасно обученные и вооруженные фанатики служили главной ударной силой во всех войнах языческого княжества.

Амазонки (следующая часть войск) были индивидуально слабее, не были настолько прославлены, но были преданы режиму и намного лучше подготовлены к крупномасштабным боям. За пятьдесят лет их численность превысила одиннадцать тысяч. Они, в свою очередь, делились на несколько отрядов. Наиболее боеспособным был четырехтысячный прайд, участвовавший во всех вооруженных конфликтах княжества. Примечание: теория о том, что "сила важна при рубке дров", а в бою основную роль играют скорость, выносливость и подготовка – можно сказать провалилась. Женщины способные превзойти или быть на равных с обученным дружинником встречались не часто. Поэтому основная ставка в подготовке амазонок была сделана на групповой бой. Поэтому четырехтысячный отряд – это тысяча звеньев по четыре бойца в каждом (и подготовка была именно на действия в составе четверок). Для тяжелой пехоты амазонок ставка делалась на пятерки и терции – пятидесятки. Этот отряд был подготовлен как к действиям пешим порядком в условиях пересеченной местности (так называемой малой войне), так и серьезным сражениям в конном строю. Те девочки, которые оказывались недостаточно храбрыми или ловкими попадали в состав шеститысячного легиона – тяжелой пехоты корпуса. К числу его линейных бойцов относились только четыре с половиной тысячи амазонок, разбитые на три когорты (или девять баталий, или девяносто терций), остальные же являлись вспомогательными бойцами, ограниченно годными к серьезному бою. Данный легион был рассредоточен по всей территории княжества, и на сбор его баталий и терций требовалось более года (почему и использовался он весьма и весьма нечасто).

Также имелось несколько отдельных отрядов. В первую очередь – отряды "Ольта" и "Тальта" в четыре сотни клинков каждый. Первые из них служили охраной князя и его семьи, и, соответственно, в их число входили лучшие бойцы. Изначально они получили большой боевой опыт, но после смерти Ольги и Ольты в боях участия не принимали.

Второй из отрядов – еще никому не известный – обеспечивал оборону крепостей Тальта и Таэльта (это в будущем красно-белые станут единственным из боевых отрядов амазонок получивших собственное знамя и прославится в боях с казанскими татарами, так ни разу и не сдав крепость). Эти 10800 бойцов составляли ту часть амазонок, которую можно было реально задействовать в бою. Еще имелся отряд "Диких Кошек" (разведка корпуса), имелись таинственные "Серые сестры" (служба внутренней безопасности), имелись воспитатели в центре подготовки, но для серьезного боя никто из них не годился по самым разным причинам.

Остальные войска княжества представляли собой ополченцев.

Примерно три тысячи из них обладали реальным боевым опытом, заработанным в боях с новгородскими ушкуйниками и татарами. Это те лихие бойцы, которые ходили в Сибирь за мехами, охраняли купеческие караваны и принимали участие в новгородских походах. Где-то половина из них на постоянной основе работала на купцов, другая предпочитала действовать самостоятельно (и о силе семьи Антеровых – около пятисот таких головорезов служило им; в то время как Анда – Волк выводил только полсотни своих воинов). Среди них были воины, превосходившие по подготовке даже храмовников (и резко уступавшие им в фанатизме), среди них были и женщины (как раз с 1370го начинается возвышение сестер Утмаровых).

До этого момента численность войск примерно соответствовала приведенным значениям. А дальше начинаются расхождения между расчетными и реальными цифрами.

Более или менее боеспособным были ополчения бывших кочевников, ушедших на Русь при Язычнике. Считалось, что 12 Чингизидов осевших на языческих землях соберут не менее двенадцати тысяч всадников, особенно если учесть, что еще Слепой увел на Русь не одну тысячу ордынцев (он набирал людей в Орде минимум дважды). Ну… в крайнем случае… десять тысяч можно собрать… Однако, в 1380 м году оказалось, что в бой способны пойти только пять тысяч. Остальные же расселились по территории княжества, рассеялись и вышли из подчинения своей старой знати.

Некоторые из них вошли в число храмовых бойцов, некоторые – стали жрецами и шаманами, многие стали числиться как купеческие охранники… Причины были самыми разными, но в результате число конных воинов стало намного меньше планируемого.

И, наконец, имелось еще "обычное" ополчение – крестьянское и городское.

Формально – от двадцати до сорока тысяч, реально – около десяти (только эти десять тысяч оказывались вооружены в соответствии с требованиями князя – шлем, хоть какая-то кольчуга, щит, копье, топор). В результате, когда потребовалось выставить войско для серьезного боя против Мамая, князь собрал только десять тысяч (и это с учетом опытных воинов, исчисленных выше).

За время правления Слепого на севере Руси начала складываться новая нация.

Таинственное название "орки", еще не получило распространения, но уже звучало при княжеском дворе и в капищах. В этом народе объединялись оседлые славяне и финны, степные, тундровые и таежные кочевники.

Следует также отметить создание Игорем Вторым "храмовой вертикали" – структурирования религии, разделения церковнослужителей на шаманов, жрецов и волхвов, появление большого числа новых храмов и капищ.

Шаманы стали аналогом сельских священников. Они поклонялись всем богам, проводили простейшие обряды и определяли за помощью к какому богу необходимо обращаться в том или ином случае. Нередкими стали случаи появления дикарей на улицах Белозерска и Сестрорецка, которые искали тот или иной храм, потому что их "шаман послал".

Жрецы служили только конкретному богу, причем при храмах. Они составляли основную часть священничества, вели интриги, боролись за власть и влияние. В тоже время, осуществляли связь с богами, учили и лечили. С некоторой натяжкой можно сказать, что они стали аналогом монахов и "белого духовенства".

И, наконец, волхвы были отшельниками, не имевшими аналогов в христианстве.

Возможно, при победе нестяжателей нечто подобное могло появиться и у них. Эти отшельники, формально не имевшие никаких рычагов власти, тем не менее, обладали огромным влиянием.

Капища были храмами для "посвященных". Если обычные храмы были предназначены для населения и строились с целью охвата максимально большего района (не забудем и о финансовых потоках), то эти стояли вдали от населенных пунктов, и попасть в них было очень непросто.

Фактически именно Игорь Слепой создал то государство язычников, которое впоследствии стало известно. Именно он признал себя вассалом Москвы (и неважно, что перед смертью он пытался вновь обрести самостоятельность путем ордынских интриг – все равно не удалось). Именно он определил основной вектор развития княжества – на восток и север. Именно он превратил Белозерское княжество в княжество Сестрорецкое (и опять-таки неважно, что столицу перенес его сын – все свое правление Слепой усиливал именно Сестрорецк и только слепота, и связанное с ней нежелание путешествий держали его в Белозерске). Конечно, и Белозерск при нем не пришел в запустение, и пригороды располагались уже на двух берегах Белого озера – южном и восточном (в отличие от "переезда" с восточного берега на южный, имевшего места в РИ). Но именно в Сестрорецке строились самые крупные храмы – в обязательном порядке для каждого нового божества, и именно в Сестрорецке был создан центр обучения амазонок.

Именно он создал его элиту – всех этих Антеровых, Сентрелиных, Утмаровых, Андамовых, Аргаловых, Панковых, Укириговых, Людовых, Моряновых, Бекбулатовых и многих иных. И снова не играет никакой роли то, что Утмаровы стали известны уже после его смерти, что полулегендарный "воевода Панк" был самым известным полководцем его внука. Их все равно относят к числу его "выдвиженцев", поскольку не будь корпуса амазонок – две сестры из холопской семьи так и сгинули бы в безвестности (и уже позже незаурядный военный талант обоих позволили им вырваться из корпуса, в котором очень многим честолюбивым девушкам оказывалось тесно, и стать основательницами собственной фамилии). Поскольку не создай Слепой возможностей для интеграции "инородцев", тот же Панков так и остался бы безвестным вогульским охотником.

Многое можно сказать о князе Игоре Слепом. Он очень много достиг и многого добился. И, по большому счету, только в одном ему не повезло – народ его "не признал" и в народные легенды попали его отец и его сын.

Часть 7. Молодой князь

Молодой двадцатиоднолетний князь Игорь Игоревич был похож скорее на деда, чем на отца. У него отсутствовало феноменальное упорство родителя, и имелись легкость и удачливость предка. Он в силу своей молодости был не способен задумываться о долгосрочных последствиях, о влиянии многочисленных событий друг на друга.

Именно благодаря его молодости, молодой храбрости и глупости произошли события определившие отношение к язычникам на Москве. То чего Слепой не смог бы добиться при всем желании, удалось его сыну без малейших затруднений.

В том же 1372 году война между Тверью и Москвой активизировалась. В течение нескольких месяцев Михаил Тверской контролировал большую часть Северо-восточной Руси. Московские войска в это время пытались нейтрализовать его литовского союзника (стояние под Любутском). Им удалось добиться мира с Ольгердом Литовским, по которому тот фактически предал своего союзника (пообещав, что Михаил откажется от всех своих завоеваний). Позже москвичи захватили Ивана Михайловича (сына Михаила), попросту "купив" его у Мамая. Только угроза потерять сына принудила Тверского князя к миру (1373 год). Язычники в этих событиях активного участия не принимали (было несколько столкновений с тверичами, но не более).

Новая война началась в 1375 году. Считается, что именно эта война стала первой попыткой генуэзцев захватить контроль над Русью.

Ничего экстраординарного в этом не было. Естественно, ни о какой "борьбе за веру" не может быть и речи. Если для генуэзцев такая причина и служила основанием к действиям, то была она далеко не основной (скорее даже – инструментом, а не причиной). Речь шла о намного более важных для нормальных людей вещах – о власти и богатстве. Так получилось, что русские (москвичи!) поддерживали в Византии группировку враждебную генуэзцам. Так получилось, что русские не пускали генуэзцев на север – к меховой торговле. Так получилось, что русские громили волжских торговых партнеров Генуи. Власть Москвы над Русью мешала развитию Генуи и угрожала самому её существованию (не напрямую, но тем не менее).

Именно генуэзцы стали "спонсорами" Михаила Тверского при приобретении тем ярлыка на Великое княжение (этот ярлык был выдан тверскому князю "заочно").

В конце весны Мамай громит Нижний Новгород. В середине лета Михаил начинает войну с Дмитрием Московским.

Неожиданно для всех врагов Москвы оказывается, что войска её союзников уже стянуты в кулак. Московские и владимирские, ярославские, смоленские, брянские и новгородские отряды вступили на Тверскую землю практически моментально. Уже через 10 дней после начала конфликта передовые отряды подошли к Твери. Еще через неделю она была осаждена. До сих пор неясно против кого собирались эти полки (ведь были еще рязанцы, псковичи и язычники, которые просто не успели к Твери или же оставались на границе с Литвой). Можно сказать, что эта армия не уступала той, что пошла на Куликово поле несколькими годами позже (да, она была меньше, но за счет крестьянского ополчения – которое всего лишь увеличила численность русских войск, но не их мощь). Судя по участию в походе Смоленского и Брянского князей, противником виделся Ольгерд. Выстоять против такого консолидированного удара Тверь уже оказалась не в состоянии (несколько татарских погромов и княжеские междоусобицы подорвали её силу). Спустя месяц Михаил Александрович Тверской был вынужден капитулировать.

Конфликт с Литвой и Ордой Мамая продолжался. Ольгерд напал на Смоленск, отряды татар совершали набеги на южные княжества. Небольшие, но очень неприятные татарские набеги русские пытаются решить одним ударом. В конце 1375 года московские и нижегородские войска нападают на Булгарию и устанавливают в ней свою власть (ставят своих сборщиков налогов). Этот шаг едва не приводит к разрыву между Москвой и Сестрорецком (куда в 1373 году была переведена столица языческого княжества), поскольку из Булгара выбили союзного им хана. Именно поэтому в следующем году ни одного отряда язычников не оказалось за пределами своей территории, что стало одной из косвенных причин поражения на Пьяне.

В 1376 году московские и нижегородские войска попытались захватить Мордовию, которую в тот момент контролировал вассал Мамая Араб-шах (Арапша). Не найдя противника большая часть московских войск была вынуждена вернуться (поскольку западные границы защищать было некому). Тем не менее, с нижегородцами и суздальцами оставались владимирские, переяславские, юрьевские, муромские и ярославские полки. В отсутствие лучших русских воевод эта армия прозевала подход Араб-шаха и была разгромлена. После этой победы татары снова разграбили Нижний Новгород и прилегающие земли (на обратном пути разбив и Олега Рязанского).

Только после этого поражения союз между Москвой и Сестрорецком стал восстанавливаться. Основная причина для него исчезла – Булгария перешла под власть Мамая.

Вторая, не менее важная, причина московско-языческого конфликта была "спущена на тормозах". В самом начале 1376 года Игорь Сестрорецкий убил видного православного проповедника Стефана Храпа.

Знал, знал Стефан Пермский, о том, что нельзя рубить священные деревья! Знал!!!

Было ему известно и о том, что его только терпят – терпят ради хороших отношений с реальным руководителем Московского государства митрополитом Алексием (его не трогали более трех лет, благодаря прямому распоряжению князя). И о конфликте между Москвой и Сестрорецком он тоже знал. И попытка срубить священную ель в этой ситуации была безумием. Но он был фанатиком, как и все подобные проповедники. Политическая конъюнктура и опасение за собственную жизнь в вопросах веры ими не учитывалась.

И потому – Стефан срубил эту ель. Опоздавший менее чем на час князь озверел – и отрубил Храпу обе ноги выше колен. "Срубил его подобно тому, как тот срубил дерево".

Стефана Храпа канонизировали. Игорь заслужил прозвище Палач. Христианская проповедь на территории Сестрорецкого княжества была прекращена.

Это событие могло стать причиной для войны. Но, после поражения на Пьяне Москва была вынуждена не обратить на это убийство внимание. Возможно, свою роль сыграл и конфликт между князем Дмитрием и митрополитом Алексием в самой Москве.

В 1377 году умер Ольгерд и в Литве начался конфликт между его сыновьями. На некоторое время угроза с Запада исчезла. Андрей Полоцкий, проигравший борьбу за власть, укрылся на Руси, признав Дмитрия Московского своим сюзереном. Это событие заметно усилило Московское княжество.

Результатом становится разгром Бегича на Воже. Объективности ради следует упомянуть о заметном перевесе русских войск над противником. В бою приняли участие московские, рязанские и сестрорецкие войска под командованием Дмитрия Московского, Андрея Ольгердовича Полоцкого (он сохранил этот титул, несмотря на потерю Полоцка), Даниила Пронского, Игоря Сестрорецкого и Тимофея Вельяминова.

Естественно, ни Дмитрий, ни Игорь реально командовать своими войсками не могли.

Кто руководил Большим полком "из-за спины" Московского князя неизвестно (на Москве было достаточно хороших воевод – Боброк, Владимир Серпуховской, Микула Вельяминов, Иван Квашня и т. д.); реальным же командиром язычников была Анда – Волк, погибший в бою. Этот бой с полным основанием считают "репетицией" Куликовской битвы (АИ – битвы), поскольку построение войск и сам ход боя оказались очень похожи. Точно также на флангах были рязанцы и литовцы, точно также язычники составляли передовой полк, точно также планировался охват противника.

Можно просто сказать, что произошел победный бой, в котором три тысячи язычников (примерно 2 тысячи амазонок и 1000 храмовых бойцов) составляли передовой полк. А можно рассказать о контрударе, который смешал строй татар и задержал их на ключевые минуты, за которые сильные фланги русского войска смогли охватить степную конницу и прижать её к реке. Дальше была бойня…

Видимо, Бегич рассчитывал на расстройство вражьих рядов и на рубку бегущих. И верно, многие попятились было. Стрелы пробивали доспехи, ранили коней, те взвивались на дыбы, устоять было невозможно, хоть и отвечали, и дружно отвечали из тех же татарских луков пускаемыми стрелами…

И вот тут-то и вынесло языческий полк: безоглядно, в лоб, в кучу, в свальную сечу, сбивая и увлекая за собой потерявшие стройность татарские ряды. И уже визг и "Хуррра!" с обеих сторон (одинаково визжали татары и конные амазонки, одинаковое "Ура" кричали оба войска) наполнили воздух, и почти одновременно справа и слева восстал вопль. Андрей Ольгердович и Данило Пронский пошли в атаку.

Передовой полк это почетно, но никогда Слепой не согласился бы так подставить своих людей. Игорь Палач же счел подобное предложение честью. Этим он губил своих, но зарабатывал уважение к ним со стороны христиан.

Существует также вероятность того, что он умышленно подставил своих бойцов под удар. Эта версия опровергается его последующими действиями, в которых он продолжал ставить язычников в передовой полк, но тем не менее… В ходе этого боя погибли лидеры храмовых дружин Велеса и Перуна, а на их место пришли близкие друзья Игоря Третьего. Завиша Черный возглавил Белых Волков, а Храбр Белая Палица – Туров. К тому же, как уже было сказано, в сражении погиб Анда – Волк, что вкупе со смертью Мары в том же году освободило Палача от "надзора" соратников его отца. После этих смертей не осталось людей способных окоротить молодого князя. Можно сказать, что сменилось очередное поколение.

Только этим можно объяснить очередной неосторожный шаг Сестрорецкого князя – в 1379 году он добился у Дмитрия Московского сохранения жизни Ивана Вельяминова.

Человек, считавшийся московским тысяцким, был сослан в языческое княжество с потерей всех своих московских прав и владений. Предположительно он был вынужден отказаться от любой политической деятельности.

Это событие стало прецедентом. После него подобное повторялось неоднократно. Не раз и не два люди, считавшиеся на Москве преступниками, укрывались на севере, отказываясь от всех своих претензий, но сохраняя жизнь.

Скорее всего, именно из общения с Иваном Вельяминовым, Сестрорецкий князь вынес уверенность в неизбежности большой войны с Мамаем (которого против Руси толкали генуэзцы). Поняв это, он немедленно начал собирать войска.

Вновь необходимо упомянуть о его везении. Смерть его тетки позволила стянуть в кулак все отряды. Будь жива Мара, не погибни её вернейший соратник Анда, останься в Сестрорецке её любимчик Аргал – никакого "ударного кулака" появиться попросту не могло. Эти апологеты "малой войны" не допустили бы оголения границ.

Их стихией были сшибки небольших отрядов (максимум из нескольких сотен бойцов), маневрирование и перехват подобных отрядов врага, и защита своих земель. В исполнении Мары это превращалось в искусство, позволявшее перехватывать большую часть новгородских, шведских и татарских отрядов. Крупные сражения они считали бессмысленными, не приносящими результата: "Зачем? Все равно любая крупная армия будет вынуждена рассылать отряды для получения продовольствия, и их можно будет истребить. Большая армия сама разбежится. Другое дело, что бывает необходимо помочь союзникам, но и тогда оставлять свои земли без защиты недопустимо". Но Аргал – единственный кто мог бы поспорить с князем, был услан на Вятку, бороться с набегами Мамаевых татар. И Игорь Палач отдал приказ стянуть к центральным районам княжества (Сестрорецку, Белозерску и Вологде) все силы.