Текст книги "Гранаты, вороны и тени (СИ)"

Автор книги: Rabbit hearted girl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Юджин, не представившись, как только услышал знакомый голос, выдал, не подумав: «Простите, не могли бы вы позвать к телефону Эллу?» На мгновение воцарилось задумчивое молчание, повергшее его в почти ужас, которое прервало:

– Юджин, это ты?

– Как ты узнала? – не веря, пробормотал он.

– Сложно забыть такого яркого молодого человека, – засмеялась она. – Как жизнь? Как Оскар? Все также сводит всех с ума?

На мгновение тот не нашёлся, что ответить.

– Что-то случилось? Прости, сказала не подумав, – в голосе Эллы послышалась тревога. – Что-то произошло?

– В каком-то смысле, – прошептал он. – Он недавно потерял девушку. И мне за него немного страшно, – прибавил Юджин уже от себя.

– Девушку? А я надеялась, – Элла быстро замолчала, а ее собеседник почувствовал болезненный укол. – Что с ним?

– Замкнулся в себе, напивается… Честно, иногда я не знаю, что с ним делать. Он меня пугает.

– Если что-то понадобится – звони, – голос девушки немного задребезжал. Юджин услышал, как где-то вдалеке раздался второй, несколько приглушённый женский голос. Элла что-то тихо ответила, явно прикрыв ладонью микрофон. «Трисс, наверное», – подумал он.

– Да, конечно же, – точно на автомате пробормотал Юджин в ответ и коротко попрощался.

– Так, значит, ничего особенного? – Юджину показалось, что в голосе Оскара зазвучала надежда. Тот, глупо надеясь, что его бывшие друзья как-то догадались, кто им звонил, уже напридумывал, что те долго болтали с Юджином о нём (впрочем, сложно было представить подобное в случае с Робертом) и даже обещали заглянуть.

– Нет, – Юджину хотелось бы рассказать об Элле, но он только сейчас понял, что не спросил её о самом главном: сможет ли она как-нибудь навестить своего бестолкового друга, но он как-то потерялся во время разговора и совсем забыл об этом.

Взгляд Оскара поблёк, и он, на секунду посмотрев на друга, точно он был как-то виноват в этом (от этого взгляда Юджину даже стало как-то не по себе), снова переключился на залив.

– Ты на прошлой неделе вроде связывался с издателями в Лондоне, они тебе не перезванивали? – Юджин решился на крайние меры: обычно от таких разговоров Оскар приходил в ярость, начинал свои бесконечные тирады о том, что такие, как он, никому не нужны, о деградации литературы – и сейчас это даже было бы достижением. Сегодня Оскар был абсолютно потерянным, безэмоциональным, каким-то запутавшимся.

– Нет, – лишь пожал плечами Оскар. Его мысли явно были далеко. Приглядевшись, Юджин заметил, что временами тот дёргался, точно от озноба, и почти не моргал. Это было слишком подозрительным.

– Всё нормально? – наконец, напрямую решился спросить он.

– Я почти не спал, – лишь пробормотал Оскар, совсем опустив лицо. – Чёртовы кошмары, – прибавил он, обессилено грохаясь на скамейку. Он бросил на своего друга взгляд, полный сомнения, и шёпотом спросил: – Я могу рассказать? – Юджин лишь закивал, присаживаясь рядом. – Просто чем дольше я держу это в себе… Записать куда-то – это одно, а рассказать… Мне кажется, что я уже совсем свихнулся, раз мне такое снится, – он на мгновение замолчал, задумчиво посмотрев на мрачное серое небо, грозящее обрушиться дождём. – В общем, это было на кладбище. Будто мы с тобой туда пришли, – Оскар неожиданно замолчал и как-то потупил взгляд. – Толком не помню этот момент, – как-то невнятно пробормотал он, всё так же не поднимая глаз. – Затем я откуда-то взял лопату и начал копать могилу. Её могилу, понимаешь? Копал, потом вытащил её тело, гроба почему-то не было. И я это помню лучше всего – сине-зелёную кожу, черви повсюду. Я её перевернул на спину, а у неё уже вместо лица – череп, обрывки кожи, точно пергамент свисают со лба. И в глазницах копошатся черви – толстые, склизкие, все в вязкой грязи. И, знаешь, я прямо вижу, все мелкие комочки грязи, что прилипли к ним, все их… – только сейчас он вспомнил об Юджине, который всё это время смотрел на него почти обезумевшим взглядом. – Прости, – голос Оскара как-то задрожал, когда увидел страх в его глазах. – Я не должен был так увлекаться, – он едва коснулся его плеча, и тот, точно от неожиданности, вздрогнул, посмотрев ещё более испуганным взглядом.

– Нет, ты, ты говори как есть, – пробормотал Юджин. – Не обращай на меня внимания.

– Боюсь, с этим у меня ничего не выйдет, – грустно усмехнувшись, покачал головой Оскар. – Я помню, что ты потом достал книгу и начал читать какое-то заклинание или что-то в этом духе – и она начала шевелиться. Схватила меня за ногу, прямо впилась костями – они тоже все истлевшие были – и я чувствовал, как её пальцы пронзают мою кожу. Нидж как-то встала, а я уже валялся на земле, весь в крови, в ранах. А она склонила голову, придерживает её руками, точно чтобы не упала, и… сложно сказать такое о скелете, но она буквально улыбалась. А потом, – он на мгновение замолчал, тяжело выдохнув. – Чёрт, если ты меня после такого оттащишь к психиатру, наверное, я даже не буду сопротивляться, – покачал головой Оскар. – Все те черви, что сидели в ней, они буквально набросились на меня, прилипли, как пиявки, к тем ранам, которые оставила она, и начали грызть меня… – он тряхнул волосами, точно пытаясь стряхнуть наваждение. – Я помню, как бился в агонии на земле, до сих пор помню то мерзкое чувство, как они ползали внутри меня. А она просто взяла и столкнула меня в яму. Ты стоял рядом, глядел как-то непонимающе, а в руках была лопата. И я уже не мог терпеть, я всё равно бы погиб – а так, было бы быстрее. Я посмотрел на тебя, а ты точно только со второго раза понял, что я от тебя хочу. Я слышал твой голос, но какой-то приглушённый – из-за земли, что падала мне на лицо. А потом я проснулся из-за удушья.

– Чёрт, – лишь прошептал Юджин. Он смотрел на Оскара с ужасом. Не так, чтобы этот сон был совсем за гранью его привычного мироощущения, но… Обычно он никогда не видел в таких снах знакомых людей. Он часто рассказывал ему о них, зачитывал записи из своего дневника снов, откуда он часто брал сюжеты. Но эти сны всегда были нечёткими, смутными – многое приходилось додумывать самому. Этот же сон поражал своей яркостью, абсурдностью и реальностью одновременно.

– Я так потом и не заснул. Сидел при свете, точно маленький ребёнок, – пробормотал он. Лицо Оскара совсем поникло: губы сжаты в тонкую линию, глаза опущены. Он по-прежнему почти не моргал – упрямо смотрел на асфальт, словно боялся увидеть вновь того монстра. Юджин сидел в замешательстве, не зная, что ему сделать.

– Ты когда-нибудь пытался истолковать сны? – подал голос Оскар. – Я знаю, что все это ерунда, но с позиции психологии, как думаешь, что это могло быть?

– Ты сам знаешь, – пробормотал Юджин, – сны – это наши страхи, мечты и желания. Тут, конечно, явно больше страхов, но одно мне не даёт покоя.

– О чем ты?

– Почему именно я в твоём сне тебя, фактически, убил? Не Ниджелия, которая была монстром, не те же черви? – Оскар посмотрел на друга как-то рассеяно, точно только осознав это. Какое-то время он ничего не говорил, лишь задумчиво смотрел, как волны разбиваются о пирс. Юджин уже решил, что его вопрос останется без ответа, как Оскар тихо ответил:

– Ты меня не убил, ты спас меня, – его глаза были полны страшной тоски, казалось, точно он даже дрожит. Впрочем, это вполне могло быть правдой – в конце-концов болезнь ещё никто не отменял.

– Не говори глупостей, – покачал головой Юджин.

– Ты не понимаешь, – пробормотал он. – Ты бы знал, как мне было страшно во сне, как больно. Ты был единственным, кто мог бы освободить меня.

– Я бы мог убить Нидж, прочитать ещё какое-то заклинание, раз я там был каким-то магом, – не успокаивался тот. Мысль о том, что он, хоть и во сне, совершил подобное, никак его не радовала.

– Пойми, – запрокинул голову Оскар, – ты не мог ничего этого сделать. Был только один выход. И там, во сне, я был тебе благодарен.

– Это неправильно, – наконец, сказал вслух Юджин, вскочив со скамейки. – Не хочу быть твоим убийцей, пусть даже и во сне.

– Черт возьми, это же был просто сон, – подошёл к нему Оскар. – Сон, который приснился даже не тебе. С чего тебе беспокоиться? – он наклонил голову, борясь с порывами ветра, растрепавшим волосы. Оскар глубоко выдохнул, точно собравшись с мыслями, и, прибавил: – Если сходить с ума из-за такой ерунды, то…

– Наверное, ты прав, – не дал ему договорить Юджин. – Я просто привык зацикливаться на мелочах. Забудем об этом, хорошо? И тоже забудь об этом сне. А то так и будут сниться бесконечно кошмары.

– Легко сказать, – пробормотал Оскар. – Я дома прислушиваюсь к каждому шороху, каждому звуку. Я прекрасно знаю, что это все соседи или ещё что, но… – покачал он головой. – Надо попытаться хотя бы. Выпью снотворное, уж лучше совсем без снов, – на его губах возникла слабая улыбка. – Черт, – прибавил Оскар, посмотрев на часы, – у тебя же перерыв давно окончился, а я…

– Все нормально, – пожал плечами Юджин. – Я могу ещё задержаться.

– Давай, иди, и не смотри на меня так, со мной ничего не случится, – грустно усмехнулся Оскар, увидев легкое возмущение в глазах друга. Тот едва заметно улыбнулся и коротко попрощался. – Стой, – вдруг несколько неожиданно для себя окрикнул он его. Оскар подбежал к Юджину и молча снял прицепившееся к его пальто белое перо. – Забыл сказать, – пробормотал он, увидев непонимающий взгляд Юджина. Тот лишь мысленно клял себя, что сам этого не заметил и что теперь ещё одной мелочью, которую он не сможет выкинуть из головы, стало больше.

Оскар долго провожал взглядом Юджина. В голове творился кавардак. Ещё и этот сон… Во многом он слукавил: он помнил его полностью, во всех деталях. Но делиться подобным всё же крайне не хотелось. Шаркая ногами по асфальту, Оскар медленно направился в сторону дома. Лучше пешком – так хорошо думается.

«Целых два месяца я пытался притворяться другим человеком – и всё попусту, – подумал он. – И от этого ещё хуже. Мне мерзко от самого себя, а он, он точно этого не понимает. Как и я раньше. Я только порчу жизни другим, – Оскар чуть ли не начал переходить дорогу на красный и, лишь услышав сигналы машин, остановился. – Чуть ли не разрушил жизни Эллы и Роба. Из-за меня погибла Нидж – я это точно знаю. И я испортил жизнь ему. Чёрт возьми, у него даже больше нет друзей, и он цепляется за меня из последних сил – точно я этого не вижу. Было бы проще, если я исчез из его жизни: он нашёл бы нормальных друзей, тех, кто заслуживает быть его другом».

Оскар даже не заметил, как начался дождь. Небо потемнело, огни витрин стали ещё ярче в этом слабом свете, отблески начали играть на первых маленьких лужах и каплях на стёклах. В глазах зарябило. У Оскара и без того слегка кружилась голова от болезни, но теперь – он слабо понимал, что происходит. Возникло неприятное чувство, точно рядом кто-то есть.

«Чёртова паранойя», – подумал он, невольно ускорив шаг.

Свернув на соседнюю улицу, Оскару показалось, что краем глаза он видел какой-то силуэт. Временами до него доносилось эхо чьих-то шагов, вторящих его. Сложно было поверить в реальность этого, особенно последнего: тут всё ещё было достаточно людно, чтобы расслышать подобное. Оскар постарался не думать об этом и лишь пошёл вперёд. Невольно он бросил взгляд влево, и ему снова показалось, что он кого-то увидел – уже буквально в паре шагов от себя. Он совершенно не понимал, почему это ему так не нравится, но от одной мысли о том, что кто-то идёт буквально за ним шаг в шаг, становилось страшно. В горле пересохло, сердце как-то исступлённо забилось, точно и само не понимало причин тревоги. Когда Оскар снова свернул на следующую улицу, то он невольно замер на мгновение: ему послышался лёгкий женский смех. Манерный, немного выводящий из себя смех. «Я схожу с ума», – подумал он, почти переходя на бег.

Оскар не мог заставить себя обернуться. Он прекрасно понимал, что это ужасно глупо, но не мог ничего с этим поделать. Отчего-то ему казалось, что если он обернётся – то он увидит нечто, схожее с его сном. Если же он позволит этому кому-то обогнать его – будет не лучше.

В голове пульсировала только одна мысль: «Я не должен позволить этому обогнать меня». Оскар уже не думал о том, реально ли то, что он видит, простой ли это человек, чей образ исказило его воспалённое сознание, или монстр – ему даже было неважно. Всю жизнь он гнался за такими мгновениями – мгновениями истинного первобытного страха, отсутствия понимания происходящего. Того, что Юджин любил называть «неименуемым». Каждый раз они давали ему прилив вдохновения, точно его вдохновение было каким-то языческим божеством, питающимся эмоциями. Только испытав подобное, он мог написать что-то действительно стоящее.

Дождь стал ещё сильнее. Оскара била сильная дрожь – и из-за холода, и из-за простуды, и из-за страха. Лёгкий азарт, разгоревшийся в нём ещё пару секунд назад, тут же погас. С каждой новой каплей, падающей на него, он точно терял равновесие, становился всё более и более беспомощным.

Краем глаза он снова заметил силуэт. В этот раз Оскар даже смог немного разглядеть преследовавшего: во всяком случае – внешне это был человек. Явно женщина. Скорее, даже девушка. Смех вновь разнёсся эхом в его голове, и, уже не сумев совладать с собой, Оскар остановился, обессилено замерев посреди дороги.

Тонкая девчачья фигура пробежала мимо. Две тонкие косички, на спине – рюкзак и парой ярких значков… Самая обычная школьница.

«Ты идиот, Оскар Моррей», – тихо прошептал он сам себе.

Комментарий к 1.4

песни: Tom Odell – Can’t Pretend, Placebo – Protege Moi, Myrkur – Kvindelil (feat. Chelsea Wolde)

========== Тени. 2.1. ==========

Уже не быть ему мечтателем умильным

Старинной песенки, шутившей у ворот:

Веселость умерла, фонарь его – и тот

Потух, и призраком блуждает он бессильным

При блеске молнии, в ужасном вихре пыльном,

Холщовый балахон, что буря мнет и рвет,

На саван стал похож. Зияет черный рот,

Как будто он вопит, точим червем могильным.

Полуночною птицей, заметные едва,

Безумно мечутся, белея, рукава:

Он знаки подает в пространстве безголосом.

Дымятся фосфором пустые дыры глаз,

И от белил еще ужасней в этот час

Лицо бескровное с мертвецки-острым носом.

Поль Верлен «Пьеро»

Осеннее небо постепенно окрашивалось в холодный дымчатый цвет, отливающий оттенками коричневого в ярком свете уже включенных фонарей. Тени мелькающих столбов и блики витрин, сливающиеся в единую мерцающую стену огней и теней, пробудили какое-то неясное чувство тревоги, растущей с каждой минутой. Юджин, наверное, в сотый раз за последнюю пару часов достал телефон и посмотрел на пустой экран. Никто не звонил. В отличие от него, уже сделавшего, наверное, с несколько десятков звонков одному местному сумасшедшему, слишком пугающему его в последнее время. Снова набрал номер и только спустя минуту бросил трубку, услышав уже порядком доставшее: «Абонент сейчас не может вам ответить».

Кэдоган уже почти не помнил, как ушёл с работы, как сел в автобус, и даже не сразу понял, что уже оказался на улице. Ноги сами несли его в сторону малознакомой улочки, где находилась та самая угрюмая квартира. Накрапывал дождь, усиливающийся с каждой секундой. Из-за этого хотелось просто спрятаться в пускай и условном, но всё же тепле. Он невольно ускорился, будто это хоть как-то могло спасти его от промозглой сырости.

«Надеюсь, у него есть веская причина не отвечать на мои звонки», – стараясь успокоить себя, думал Юджин. Хуже всего было то, что он всегда в таких случаях предполагал самое ужасное, и просто не мог переключиться. Юджин понятия не имел, откуда у него взялась такая отвратительная привычка, и искренне надеялся, что никто никогда о ней не узнает. Ещё несколько часов назад, когда он позвонил в первый раз, он подумал о том, что, возможно, уже некому ответить на звонок.

Быстрым и нервным движением поправив очки, полностью забрызганные каплями, он пересек темный двор и нырнул в подъезд. Тяжелая дверь с громким звуком захлопнулась за его спиной. Юджин поморщился, чувствуя, что пальто промокло насквозь. Не решившись включить свет (впрочем, он не был уверен, что он тут есть), он принялся осторожно подниматься по лестнице, подсвечивая выщербленные ступени фонариком телефона.

Третий этаж.

Невольно задержав дыхание, Юджин остановился у крайней квартиры, тут же вспомнив, как сам ещё только позавчера стоял тут и открывал дверь. Эта мысль повлекла за собой хоровод других, более сложных, от которых он очень хотел избавиться хотя бы на время. «Сейчас не до этого», – покачал он головой. Его палец замер в нескольких сантиметрах от кнопки звонка. Не без труда Юджин заставил себя позвонить, отчего-то особенно ярко представив себе, что тот, кто мог бы открыть ему дверь, уже давно лежит бездыханный на полу среди разбросанных таблеток.

Молчание.

Образ мертвеца становился всё более пугающе-явным. Юджин мог поклясться, что видел каждую деталь этой омерзительно-тоскливой картины, возникшей в его голове.

«Нужно нажать ещё раз»

Молчание.

«Чёрт возьми, ещё раз»

Тишина.

Не выдержав, Юджин отчаянно заколотил кулаками по двери, уже окончательно поверив своему воображению.

Звуки приглушённых ругательств и лёгкие шаркающие шаги, которые он моментально узнал. Юджину показалось, что его сердце только что остановилось, застряв где-то в лёгких, ошалевшее от такой пытки, и спустя мгновение вернулось на место.

– Какого чёрта? – возмущенно протянул Оскар, приоткрывая дверь, ещё не разглядев лица неожиданного ночного гостя. – Ты? – лицо его заметно изменилось, когда он увидел растрёпанного и промокшего Юджина с точно обезумевшими, расширенными зрачками, неловко держащегося за стену. – Что случилось?

– Ты. Не. Отвечал. На. Мои. Звонки, – выдыхая после каждого слова, прошептал он, с трудом контролируя свою речь.

– Я куда-то забросил телефон, с утра звонили какие-то идиоты… – пробормотал Оскар, явно понимая, что виноват тут он. – Заходи. Только у меня тут творческий беспорядок, – прибавил он, пропуская внезапного гостя вперёд. – Пальто повесь, где хочешь.

Они прошли по тёмному коридору, освещённому лишь тусклым светом ночника, горящего в комнате. Одно лишь угрюмое сочетание захламлённого и обшарпанного коридора, тонущего в сине-зелёных тенях, и едва пробивающегося сквозь этот мрак слабого жёлтого света навевало какие-то скорбные, болезненные мысли; будто сам факт пребывания здесь уже превращал в лишь по привычке двигающийся и функционирующий труп.

Юджин, только заглянув в комнату, увидел, что буквально весь пол был усыпан вырванными и скомканными листами.

–Творческий беспорядок – я предупреждал, – повторил где-то за его спиной Оскар. – Телефон наверняка валяется где-то… здесь, – немного неуверенно пробормотал он, указывая на кресло, также заваленное черновиками. – Или здесь, – прибавил он, бросив взгляд на стол, укрытый обрывками бумаги, точно скатертью. Оскар скинул с середины стола где-то с дюжину комков бумаги и увидел телефон.

– На беззвучном, – пробормотал он, виновато покосившись на Юджина. – Семьдесят… семьдесят восемь. Чёрт. Я, я, чёрт, я…

– Проехали, – махнул рукой тот, понимая, что из-за всей этой нервотрёпки у него даже нет сил злиться на этого сумасшедшего.

– Я наконец-то понял, что нужно сейчас делать, – протараторил Оскар, жестом приглашая Юджина сесть куда-нибудь. Только сейчас тот заметил недобрый огонёк в глазах поэта.

– Новая идея? – уточнил он и присел на диван, предварительно убрав часть бумаг в небольшую стопку.

– Идея стара как мир, но я смогу посмотреть на неё с другой стороны, – на одном дыхании выдал Оскар. Вся эта странная суетливость, волнение были свойственны Оскару-поэту, но что-то не давало покоя Юджину. – Это будет поэма-реквием, понимаешь? – грохнулся он рядом. – Меня вчера буквально озарило. Если она преследует меня, то я и напишу о ней, обо всём, что сейчас у меня в голове. Вчера как дурак пробежал через полгорода, показалось, что она за мной идёт, – засмеялся Оскар, но в его нервном смехе было столько нескрываемого ужаса, что по коже пробежал озноб. Сейчас он пугал как никогда: зрачки, расширившиеся в тусклом свете, нервно бегали; тёмные круги под глазами, – сколько ночей Оскар провел без сна?; пальцы то выстукивали какой-то дикий ритм, то будто пытались схватить нечто эфемерное в воздухе; нерасчёсанные волосы, сейчас больше напоминавшие гнездо, и какой-то растянутый чёрный свитер, местами почти протёртый до дыр. Сам не зная почему, Юджин ощутил невероятную злость, причём, на себя самого, будто это он виноват в том, что его друг в таком состоянии.

– Так, успокойся, – он и сам не ожидал, что может говорить так строго, без обычного бормотания. – Ты действительно что-то видел? – Юджин смотрел пристально, выискивая в его лице признаки, подтверждающие его очередную параноидальную мысль. Оскар был настолько удивлён этой перемене, что даже на секунду смог забыть обо всём беспорядке, происходившем в его голове.

– Да, мелочи, – уже куда более спокойно, даже как-то немного заторможенно сказал он. – Игра воображения, не стоит этому придавать значения, – Юджин лишь покачал головой. – Не думай, что у меня уже едет крыша: я вполне контролирую себя.

– Надеюсь, – едва слышно пробормотал тот в ответ, всё так же пристально вглядываясь.

– И хватит сверлить меня взглядом, – закатил глаза Оскар, – это выглядит очень подозрительно.

– А я, в целом, подозрительный человек, – сам не зная зачем, ляпнул Юджин, запоздало понимая, как это звучит. Оскар лишь тихо рассмеялся, а он облегчённо вздохнул.

– Да, самый подозрительный человек в моей жизни, не человек – а одно подозрение, – как-то таинственно улыбнулся Моррей.

– Притворимся, что я этого не слышал, – вздохнул Юджин, надеясь, что Оскар не сможет рассмотреть в этом приглушённом свете, как вспыхнули его щёки. – Я должен быть уверен, что ничего серьёзного не случилось.

– Даю тебе слово, если хочешь, поклянусь. Странно, что ты мне не веришь.

– Ты пугаешь меня, – прошептал Юджин, попытавшись скрыть свой взгляд. Он робко поднял голову и увидел, что лицо Оскара приобрело странное выражение – недоверие, будто смешанное с какой-то легкой паникой.

– Почему ты так говоришь? – его руки невольно задрожали. Он точно задыхался в этом спертом, наполненном пылью воздухе. Едва заметив это, он сдался, позволив панике заполнить все его мысли.

– Из-за этого, – коротко сказал Юджин и взял его за руки, точно пытаясь остановить дрожь. «Опять?» – подумал он, пытаясь заставить себя отпустить их, но это было невозможно. Невозможно и совершенно невыносимо.

– Я знаю, как это выглядит со стороны, – Оскар вздохнул тяжело и горько. – И ты знаешь, что я немного сумасшедший…

– Да, знаю. Даже слишком хорошо, – коротко улыбнулся Юджин.

– В таком случае, ты должен понимать, что для меня естественно быть переполненным всеми этими чёртовыми эмоциями, особенно когда я что-то создаю.

– Но никогда не было так, ты должен это признать, – он покачал головой. – Так, теперь успокойся, сделай глубокий вздох и расскажи всё с самого начала. И не дрожи так, или я приму меры.

– Что же, я крайне заинтересован в том, какого рода меры ты предпримешь, – усмехнулся Оскар, заставив Юджина закатить глаза. – Ладно, я затыкаюсь, – на этот раз он уже улыбнулся куда мягче. – Что же, если ты действительно…

– Ты точно увиливаешь от ответа.

– Прости, просто я не знаю, я запутался. Ещё пару минут назад всё было таким чётким и понятным, а теперь я уже не уверен, что произошло со мной тогда. Вчера, когда я возвращался домой, я почувствовал что-то, чьё-то присутствие. Это было настолько реально; я могу поклясться, что слышал её смех, её дыхание.

– Её? – брови Юджина вопросительно поднялись. В первый раз он подумал, что ему послышалось.

– А здесь могут быть варианты? Я почти чувствовал, что она была рядом, и я мог понять, хороший это знак или плохой. Я был напуган. Действительно. Это был отвратительный, примитивный ужас, тот самый, что заставляет тебя делать безумные вещи. Когда я добрался до дома, я внезапно почувствовал, что знаю, что это значит, и всю ночь я провёл за этой чёртовой поэмой. Я думаю, что это всё. И да, я буду очень благодарен, если ты чуть ослабишь хватку, – прибавил он. Только сейчас Юджин понял, что всё это время он неосознанно продолжал держать его за руки.

– Я, я извиняюсь… – пробормотал он, разжимая пальцы.

– А мне уже вроде начало нравиться, – сказал Оскар с лёгким сожалением.

– Чёрт тебя побери, – фыркнул Юджин, покачав головой. Он бросил взгляд в сторону окон, прикрытых тонкими занавесками, через которые просвечивали огни фонарей. Выходить на улицу не хотелось – в такой ливень уж точно. Только сейчас он осознал, что впопыхах оставил зонт у себя на столе в архиве. – Если ты не против, – робко прошептал он, – я останусь у тебя ненадолго; там чёртов дождь и…

– Оставайся сколько хочешь, – несколько удивлённо пожал плечами Оскар. – Я, наверное, вернусь к работе. Так много мыслей в голове. Ты знаешь, это даже немного больно, когда я не могу их воплотить, выразить, – он поднялся и пошёл разбирать бумаги, лежавшие на столе.

– Я не побеспокою тебя?

– О чём ты? Только будь готов к бесконечной ругани, крикам и воплям. Я без понятия, как мои соседи меня выносят, может мои предшественники были даже хуже, – слегка засмеялся он.

– Ты точно уверен, что тебе стоит… – начал Юджин, но тут же замолчал. – Ты ведь всю ночь не спал.

– Мне нужно, понимаешь? – покачал головой Оскар, не отрывая взгляда от черновиков.

– Если тебя не переубедить, то ладно, – вздохнул Кэдоган, направляясь к выходу из комнаты, оставив бесплодные попытки переубедить этого сумасшедшего. – Я пойду чай сделаю или ещё что. Наверняка не вылезал отсюда весь день, – он обернулся и замер в поисках своего бестолкового друга: того нигде не было видно.

– Если найдёшь, – донёсся приглушённый голос Оскара, залезшего под стол в поисках нужного листа. – Чая, вроде, нет, но должен быть кофе. Насчет еды вообще неуверен.

– Кофе по ночам? Впрочем, какая уже разница, – пробормотал Юджин, уходя из комнаты. Он уже почти дошёл до кухни, как услышал вопль: «ЧЁРТ ВОЗЬМИ, Я ЭТО ОБЪЕДИНЮ!», красноречиво говорящий о том, что сейчас до здравого смысла не дозовёшься.

На кухне у Оскара творилось что-то страшное. Стоило Юджину включить свет, как он тут же пожалел об этом и захотел снова его выключить. Грязные тарелки, кое-где побитые, были просто везде – на столе, стульях, подоконнике, тумбочках. На плите стояла сковорода, в которой что-то чернело и неприятно пахло. Он, собравшись с духом, схватил её и первую попавшуюся ложку и не глядя выкинул содержимое в мусорную корзину, точно боясь, что там – что-то страшное и живое, и от одного взгляда оно на него набросится. «А он бы смог из такой ерунды сделать что-то стоящее», – усмехнулся Юджин, забрасывая сковороду в мойку и включая воду.

Чайник долго искать не пришлось: тот всего лишь спрятался за столом. Чая, как и предсказывал Оскар, не было, поэтому пришлось достать с верхней полки кофе. Покопавшись в шкафах, Юджин нашёл несколько измятых пакетиков корицы и мускатного ореха (не исключено, что они остались от прошлых владельцев квартиры) и, убедившись, что с ними не произошло ничего страшного, принялся варить кофе.

Из комнаты временами долетали то ли возмущённые, то ли радостные вопли, сменяемые нескладным бормотанием и неразличимым набором согласных, произносимых с такой ненавистью, что становилось понятно, что Оскар не сошёл с ума и не начал говорить на выдуманном языке – это просто отборный валлийский мат.

Через пару минут затхлый запах кухни наполнился тёплым ароматом кофе. «Теперь хотя бы ощущается, что здесь кто-то живёт», – подумал Юджин, разливая кофе по кружкам. «Не идеально, но могло быть хуже», – пробормотал он, принюхиваясь. Специи были самые дешёвые и старые – они почти не вносили своих ноток в кофейную дымку, заполняющую теперь и коридор.

– Ваш кофе, – с почти незаметной усмешкой сказал Юджин, поставив кружку на единственный уголок свободного пространства на столе. Всё же он не был сумасшедшим, чтобы ставить её прямо на черновики.

– Я тут придумал… – поднял голову Оскар и тут же замолчал, увидев, как резко изменилось лицо друга.

– Тебе нужно отдохнуть – и это не обсуждается, – прошептал он, прогоняя видение: в этом слабом свете Оскар предстал ему пугающим, с расширенными до предела зрачками, лишь с тонкой полоской яркой радужки, буквально сияющей в полумраке; синяки под глазами показались бесконечными чёрными впадинами, а кожа приобрела совершенно неживой зеленоватый оттенок. И без того длинный и острый нос в эту секунду превратился в уродливый клюв, всё лицо стало каким-то чужим, пугающим и даже отталкивающим. Не сказав больше ни слова, он забрал кружку, предназначенную для Оскара, и поставил на тумбочку у дивана.

– Может, ты и прав, – пробормотал тот, хватая кофе почти дрожащими руками, точно наркоман, и усаживаясь рядом с ним на диване.

– Знал бы, купил бы тебе чай. С ромашкой, – проворчал Юджин, наблюдая за другом.

– Терпеть не могу ромашку, она сладкая, – донесся чуть приглушённый голос Оскара. Залпом отпив чуть ли не половину содержимого кружки, он поставил ее на место и, на секунду закрыв глаза, откинулся на спинку дивана, едва не заставив Юджина пролить его кофе.– В голове бардак такой, – пробормотал он.

– Потому что надо спать, – укоризненно сказал Юджин, снимая очки, которые сейчас только раздражали, постоянно запотевая.

– Я не об этом. Сразу столько воспоминаний в голове. Старых, полузабытых, – Оскар говорил все медленнее, растягивая слова. Юджин бросил в его сторону рассеянный взгляд и, хоть ничего толком не увидел, предположил, что он так и лежит с закрытыми глазами. – Помню отца, то, с какой тоской он иногда на меня смотрел, а я всего этого не замечал, только бесился. И мать, что бесконечно кричала. Отец был таким… размазнёй немного. Нет бы поставить её на место хоть однажды, тогда бы всё иначе было.

– Ты никогда не рассказывал, – прошептал Юджин.

– Не хотел будить воспоминания. А сейчас они сами проснулись, – Оскар повернул голову в сторону окна. – Мы ведь с ним действительно могли быть отличными друзьями, а она… Кстати, знаешь, почему у меня дома нет книг?

– Да, знаешь, хотелось бы спросить. А то это выглядит, мягко говоря, странно, зная тебя. Я всегда раньше думал, что у тебя тут целая библиотека.

– Когда мне было шестнадцать, я впервые что-то купил на свои деньги. Полгода откладывал из карманных денег и купил книгу. Мать её увидела, орала долго, а потом и вовсе порвала. Сказала, что мне рано такое читать. Мне. Рано. Ага, – в голосе Оскара слышался смех.