Текст книги "Язык цветов (СИ)"

Автор книги: Pyrargyrite

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

И все-таки, что такое смерть? Необходимый этап нашей жизни или ее конец?

Мысли о глубине звучащей мелодии разогнались другими, не менее важными размышлениями. Глаза программиста удивленно округлились, а сам он растерянно прошептал себе под нос:

– Он любил его… – Как бы делая сам для себя определенный вывод, при этом поражаясь всеми чувствами, вложенными в эту игру.

– Любит. – Поправил его Найтмер, смотря в тускло освещенную гостиную. Они не видели Дрима. Но, даже не наблюдая за ним, все было и так понятно.

Комментарий к II. Лотос.

Clint Mansell – Together We Will Live Forever

Эта мелодия еще всплывет в будущем.

[Л-Л:Отбечено]

========== II. Бамбук. ==========

Весь город был охвачен сумраком ночи. Духота сменилась свежестью, а солнце – луной, украшающей весь небосвод своим ярким светом. Вновь окно в доме художника оказалось снятым с петель, вновь в этом особняке кипела жизнь. Но не его хозяина, а чужая.

Вторженцы бесцеремонно проникли в дом Инка и принялись взламывать сейф. Все их действия сопровождались упреками со стороны Найтмера, различными нотациями, его попытками вразумить помешанных на расследовании юношей, но все было тщетно. Они не отступили. Даже напротив, пробудили в детективе определенный интерес. Ведь пароль подошел, и сейф оказался открытым.

В нем лежало множество различных документов, но особое внимание парней было обращено на фотографию, возвышающуюся над всей этой стопкой бумаг.

Какой-то большой особняк, окруженный непроглядным лесом. Судя по всему, находящийся где-то за городом, вдалеке от городской суеты. На крыльце этого дома сидит женщина, ее белоснежные длинные волосы украшает венок из мать-и-мачехи, которая, кстати, цвела на всей попадающей в кадр поляне около дома. Ясные лазурные глаза, искрящиеся счастьем, смотрят на маленького белесого ребенка, которого она держит за руку, как бы уберегая его от случайного падения. Сам же перепачканный краской ребенок свободной рукой держится за светло-бежевый шарф этой женщины, тянет его на себя. Над крыльцом возвышается русоволосый мужчина, смотрит вниз своими солнечными глазами, беззаботно улыбается. Счастливая семья.

В процессе расследования Эррор находил информацию о том, что у художника больше нет семьи. Но что с ними случилось? Что это за дом? Может ли Инк быть там?

Дрим, будто читая мысли Эррора, положил свою руку на его плечо и дал ответы на некоторые вопросы, которые возникли в голове программиста.

– Его мать умерла от рака, когда ему было тринадцать, а отца убили завистники, позарившиеся на их богатства. Тех поймали и засудили, а все имущество вернули Инку. Когда он лишился отца, ему было уже восемнадцать. А это их, что называется, дача за городом. Там они всей семьей проводили выходные, пока не произошло… Это.

Эррор ранее и подумать не мог о том, что у Инка весьма прискорбная история жизни, ведь тот и не рассказывал о ней особо. Будучи шокированным коротким рассказом Дрима, темноволосый еле собрался с мыслями и, посмотрев на братьев, растерянно спросил:

– И где эта дача находится?

– Не знаю, Инк не рассказывал. – Блондин пожал плечами, с ноткой вины смотря в янтарные глаза. Теперь уже это чувство вины было вызвано тем, что спустя столько лет дружбы он даже не удосужился узнать адрес, который сейчас оказался таким нужным. – Может, где-то в документах есть какая-нибудь информация о ее местоположении.

– Если бы он был там, его бы нашли. – Вмешался Найтмер. – Дом наверняка находится в собственности Инка и в нем должен был быть произведен обыск, когда дело об его исчезновении было открыто.

– Отчасти ты прав, только вот они и не пытались искать Инка дальше его дома в городе. Мне кажется, им было настолько все равно, что они не удосужились даже пробить свои базы, чтобы найти этот адрес.

– Хм… – И Эррор был прав. Найтмер как никто другой прекрасно знал о халатности сотрудников следственного комитета. Ему как-то приходилось работать с ними. Та еще морока. Вместо расследования они предпочитали набивать свой живот всем съедобным, что только попадалось им в руки, и смотреть сериалы, особо не вникая в происходящее на экране монитора. Главное было отключить свой мозг и потратить рабочее время на что-то ненапряжное. А детективу приходилось всю работу выполнять за них самому.

Изучив все найденные документы, вторженцы так и не нашли ничего о том, где этот дом может находиться. Вновь наступило утро. Чтобы не нарваться на лишние проблемы, они были вынуждены покинуть дом художника. Дрим снова пригласил к себе домой Эррора, чтобы там порыться в просторах интернета и поискать что-нибудь, но все находки у них забрал Найтмер, сказав, что попробует пробить все доступные ему базы на работе. В общем-то, юноши не были против. Они понимали, что его поиски могут дать куда больше результатов, чем их бессмысленное копание в доступных сервисах интернета.

***

Пробить по всем базам что-то по одной лишь фотографии оказалось гораздо сложнее, чем представлялось сперва. Найтмер не покладая рук расследовал это дело, изучал всю доступную ему информацию, искал новую. И все это повторялось на протяжении целых двух месяцев.

Деревья уже скинули свою пестрящую разными цветами листву, солнце на небе стало редким явлением, а холодный ветер так и задувал под верхнюю одежду, вызывая по всему телу мурашки и пробуждая желание поскорее оказаться в объятиях теплого одеяла дома. Октябрь.

Эррор за эти месяцы совместных поисков очень сблизился с братьями, стал в их доме постоянным и даже желанным гостем. Дрим уже рассказал ему о гложущих его душу чувствах, о том, как дороги ему были Инк и Блу, о том, что он ненавидит себя за то, что оборвал все контакты с художником, отвернулся от него, а потом не попытался сам его найти. Темноволосый проникся ситуацией Дрима, он даже нашел ее в какой-то степени оправдывающей, поэтому поддержал того, сказал, что ему не за что себя корить, ведь он понял свою ошибку и теперь прикладывает все усилия на то, чтобы ее исправить. Это успокоило мечтателя, но совсем немного. Ведь он по-прежнему считал себя недостойным прощения даже со стороны Эррора.

Найтмер же оказался очень заботливым братом, который всегда думал о благополучии Дрима. Он был занудой, но до тех пор, пока не начал проводить ночи с Эррором на кухне, анализируя все детали, попутно разговаривая о всяких мелочах, а под утро засыпая вместе с гостем на кухонном столе с кружкой недопитого кофе в руках и просыпаясь со следами от такого сна на лице. Это невероятно сближало, убивало все напряжение, что было между ними в самом начале знакомства. И это всегда вызывало улыбку на лице блондина, часто застающего этих двоих в подобных ситуациях. Собираясь на пары, он старался не тревожить их покой. Только если, конечно, у Найтмера был выходной. В противном случае они оказывались безжалостно вытянутыми из царства Морфея и отчитанными за ночные посиделки и лишения себя отдыха. Но все-таки, чаще всего, теплый плед укрывал плечи неправильно спящих трудяг, а тот, кто проявлял такого рода заботу, просто тихо уходил на учебу, мысленно радуясь за то, что у его брата наконец-то появился тот, с кем он может просто так поговорить, с кем может вместе прогнать кружку-другую кофе посреди ночи и с кем он чувствует себя легко, даже как-то расслабленно.

У Дрима был выпускной год в университете, Эррор же получил и защитил диплом еще не так давно прошедшим злополучным летом. Буквально за пару дней до того, как вся его жизнь покатилась под откос. Программист часто помогал блондину с учебой, за что получал тонну благодарностей с его стороны. Наверное, если посмотреть на этих троих со стороны – их можно было бы назвать братьями, пекущимися друг о друге. И если Дрим и Найтмер без того были ими, то Эррор просто прекрасно дополнял эту маленькую контрастную семейку.

За такой короткий промежуток времени Эррор полностью избавился от своих фобий, по большей части благодаря этим двоим. Найтмер даже предложил тому работу в качестве его помощника, но программист отнекивался, ссылаясь на то, что пока не до этого. Как-нибудь потом, когда они найдут Инка, но не сейчас.

Надежда найти художника, к слову, не пропадала ни у одного из участников поисков. Они каждый день что-то искали, что-то обсуждали, рассказывали о своих предположениях, пытаясь внести свой вклад в весьма затянувшееся расследование. Мало сказать весьма, ведь прошло уже четыре месяца.

Братья часто наблюдали за тем, как Эррор рисует на руках бузину, которую уже освоил в совершенстве. Как он рассказывал Инку о том, как провел день и о том, как скучает по художнику. Такие его диалоги почти что с самим собой умиляли, придавали сил и подпитывали желание как можно быстрее найти художника, тоска по которому буквально убивала темноволосого изнутри, что не оставалось незамеченным теми, у кого он проводил большую часть своего времени в последние два месяца.

И все-таки эта духовная связь – сильная штука. Дрим понимал ее, поэтому всегда старался поддержать приунывшего программиста. Найтмер же только наблюдал, но, зная о том, что было с его братом после потери соулмейта, он представлял, какие чувства испытывает на себе Эррор, какой груз сейчас на его душе. И ведь даже под всей этой тяжестью юноша, подобно стеблям бамбука, оставался непреклонен. Он не опускал свои руки, а при любых ударах судьбы вновь поднимался с колен и шел дальше, демонстрируя силу своего духа. Правда такое свойство характера не всегда оказывается положительным, ведь темноволосый был уже готов пойти на все, лишь бы найти Инка. Абсолютно на все, даже переступить черту.

***

Найтмер часто рассказывал про какие-то там базы, к которым у него нет доступа, но в них, вероятно, может быть так необходимая им информация.

Это было опасно и даже как-то безрассудно. Но Эррора это не волновало. Он пошел вместе с детективом на его работу, предложив свою помощь, которую Найтмер охотно принял, даже не задумываясь об истинных целях программиста, знающего до мельчайших деталей все о компьютерной безопасности.

Темноволосому на самом деле было страшно. Не за себя, а за то, что его маленький взлом закрытых баз может плохо сказаться на карьере Найтмера. Но он все равно пошел на этот риск. Дождался, когда останется один в кабинете и принялся взламывать систему.

Нервы мешали сосредоточиться на деле. Страх, напряжение, волнение – все это туманило разум, но программист не отступал. Что если он не найдет то, что ему нужно? Он же сейчас подвергает риску себя и так природнившихся ему братьев. Оправдан ли этот риск? Черт его знает. Но Эррор продолжал обходить все подводные камни этой самой «безопасности», стараясь провести свою операцию без лишнего шума.

Какая ирония. Безопасности ведь априори не существует. Это лишь иллюзия, обманка. И программист об этом прекрасно знал, поэтому и не отступал. Поэтому продолжал рисковать всем.

Найтмер вот-вот вернется, застанет Эррора за незаконными действиями. Поймет ли? Поддержит ли? Прикроет ли? Или возненавидит, поставит крест на общении и сам же сдаст его на скамью подсудимых, выступая в качестве свидетеля?

В прочем – все равно. Главное найти то, что так нужно, так необходимо. Еще немного и у Эррора будет полный доступ ко всей системе правоохранительных органов. И почему только обычные адреса находятся под такой охраной? Почему даже у работников нет к ней доступа?

Последний штрих.

– Успех. – Выдохнул программист. Он взломал систему буквально за несколько минут. Это было очень тяжело, но он справился с этой, на первый взгляд, невыполнимой задачей. Совсем уже отчаялся.

В спешке Эррор пробежался по всей открывшейся ему информации, пытаясь найти в ее огромных количествах ту, ради которой он и пошел на все это. У него на руках, шее и висках даже выступили вены от такого напряжения, но, найдя ту самую заветную строку, со столь родным именем, он облегченно выдохнул. Не обращая особого внимания на всю прочую информацию, он искал адреса. Любые, какие только мог найти в этой базе. И он их нашел. Один – адрес того дома, в котором жил художник, а второй, вероятно, адрес особняка за городом, который они так долго искали.

Этот дом находится в пригороде, примерно в трех часах езды на скоростном поезде. Но, черт, почему на эти адреса наложена такая защита? Почему на их открытость и даже проверку стоит табу? Может быть, ранее дело было не только лишь в халатности сотрудников следственного отдела? Может, были еще какие-то причины, по которым они не вели расследование нормально, а только лишь создавали видимость работы? Ведь среди этих адресов программист не заметил ни своего, ни адрес братьев. Однако, это уже другой вопрос, сейчас все мысли Эррора были заняты лишь стремлением как можно быстрее отправиться к пункту назначения и проверить его.

И все было бы просто идеально, если бы в этих базах не отслеживалась любая активность.

Найтмер как раз возвращался в свой кабинет. Его благо, что он там не присутствовал во время совершения преступления, что не знал о нем и не был в сговоре с тем, кого в тот же день арестовали. Это спасло его рабочее место и репутацию, на его плечи не положили ни одно обвинение. Все легло только на Эррора. И детективу даже действительно пришлось выступать на суде в качестве свидетеля.

Наверное, было чертовски болезненно слышать, как Найтмер во всем соглашался с судьей, как не пытался выгораживать программиста, не вставал на его защиту. Это было ударом как для Эррора, так и для Дрима. Предательство?

Нет, просто не было абсолютно никакого смысла в обратных действиях. Так он навлек бы на себя лишние подозрения, которые помешали бы ему в выполнении его собственного плана, родившегося спонтанно, но после – продуманного до самых мелочей.

Он не сообщал Дриму о том, что планировал сделать. Да и не смог бы, ведь брат после суда даже не смотрел в сторону Найтмера. Он не смел ни в чем обвинять старшего, но такой его поступок казался неприемлемым, безосновательным и ужасно низким. Два брата-предателя. Прекрасная семья.

Только вот он не знал, что Эррор для Найтмера действительно стал братом. Детектив был готов рискнуть всем ради него, как и ради Дрима. И это снятие обвинений не только сохранило его карьеру, но и позволило ему поставить на кон все и самому совершить преступление.

Надо же, такой законопослушный гражданин, а уже во второй раз нарушает закон. Только в этот раз уже по-крупному.

Уже начался ноябрь. Правда, снег до сих пор не выпал. Было ужасно холодно и пасмурно, но очень сухо. Осадки даже намека на свое появление не давали.

Три часа ночи, а Найтмер так и не появился дома, что очень сильно взволновало Дрима, нервно ожидающего возвращения брата. Говорить с ним он, конечно, не желал. Но брюнет все равно был для него очень дорог, поэтому мечтатель планировал дождаться щелчка дверного замка и со спокойной душой пойти спать. Хотя, мог ли он успокоиться после всего, что произошло?

***

– Эх, Эррор, плохо ты на меня влияешь. Очень плохо. – Произнес детектив, взломав замок на камере заключенного. Ему пришлось изрядно постараться, чтобы замести все хвосты: вырубить охрану, камеры, все системы слежения, не оставить ни следа, хотя бы самую малость указывающего на того, кто помог сбежать осужденному. – У тебя есть четыре часа. Не больше. Может даже и меньше.

Был ли программист рад таким неожиданным объявлением Найтмера? Наверное, да. Хотя, скорее, он был шокирован.

Они вместе подорвались, выбегая наружу и стремительно направляясь к дому братьев. Найтмер настоял, что время терять нельзя. Убедил Эррора, что все уже готово, осталось лишь забрать вещи и отправиться по найденному адресу, который никто не станет проверять. Ведь на него стоит табу.

Времени не было ни на передышку, ни на то, чтобы все обдумать, переварить. Адреналин закипал в крови. Эррор никогда бы и не предположил, что этот всегда серьезный детектив, больше всего волнующийся о благополучии своего брата, переступит через закон и вытащит его из тюрьмы, при том не то что вытащит, а поможет сбежать. Сумасшествие какое-то.

***

Добравшись до заветной квартиры, они обессиленно рухнули в прихожей, пытаясь отдышаться. Услышав странные звуки, взволнованный Дрим вышел к полуночникам. Каково же было его удивление, когда на пороге он увидел не только своего брата.

– Эррор? Найт? Что произошло? – Блондин растерянно метал взгляд с одного на другого, абсолютно не понимая происходящего.

– Я потом все объясню. – Сквозь отдышку проговорил брюнет. – Ему срочно надо переодеться, а потом мы выдвигаемся на вокзал. У нас осталось часа три, поэтому не тормозим.

Во всем доме началась самая настоящая суматоха. С Эррора чуть ли не сорвали тюремную одежду, чему он не позволил произойти, взяв любезно предоставленные Найтмером вещи и быстро переодевшись.

– Билет на поезд уже куплен. В сумке немного еды, сменная одежда, предметы первой необходимости и все документы. Твои и Инка. – Брюнет поставил средних размеров дорожную сумку перед Эррором и положил на нее билет на поезд. – И да, точно. – Он вытащил из кармана своих брюк два мобильных телефона. Один из них принадлежал программисту, а другой – художнику. Темноволосый ошарашенно смотрел на все, что дал ему Найтмер.

– Ты…

– Когда тебя арестовали, я краем глаза посмотрел на ту базу, которую ты взломал. Незнающий не поймет, но заметить там адрес Инка было нетрудно. Тем более, будучи в курсе ситуации. – Детектив ухмыльнулся. – Ты, конечно, совсем отчаянный, раз пошел на такое.

Все еще не до конца понимая, что происходит, Эррор, улыбнувшись, благодарно посмотрел на брюнета.

– Ты не менее отчаянный, раз рискнул вытащить меня из того дерьма, в которое я сам себя загнал.

– Ну, а для чего еще нужны друзья? – Эти слова как гром среди ясного неба. Друзья. И правда, такой поступок мог совершить только настоящий друг. Темноволосый протянул руку спасшему его детективу, а тот пожал ее в ответ.

– Спасибо. Я перед тобой в долгу. В неоплатном долгу.

– Я еще подумаю, как замять это дело. Только не попадись снова. Инк должен быть там, эта территория по каким-то причинам закрыта от различных проверок, поэтому и ты там будешь в безопасности.

– Хах, безопасность, однако, понятие относительное. – Усмехнулся программист.

– Хотя бы время выиграть попробуй.

– Постараюсь. А с тобой все будет в порядке?

– Не волнуйся, я прекрасно знаю все слабые места систем слежения, поэтому, надеюсь, обошел их нормально. Да и все заключенные спали, так что свидетелей не должно быть.

За всем этим молча наблюдал Дрим, стоя в сторонке. Он был очень тронут таким поступком своего брата. Они ведь совсем мало знакомы, а общее дело уже так сблизило этих троих, дало начало воистину крепкой дружбе. Настоящей. Жертвенной, ради которой не страшно было пойти на риск, нарушить все правила и законы. Блондин многое извлек для себя из этой ситуации. Но главное – больше он никогда и ни за что не отвернется от своих друзей, что бы ни случилось. И, если понадобится, горой за них встанет. Подобно своему брату. Ведь тот показал ему, что на самом деле важно в этой жизни.

***

Расставаться на перепутье неизвестности, наверное, самое трудное. Никто из них даже предположить не мог, что будет с ними дальше. Но каждый надеялся на лучшее. Должно же в жизни быть хоть что-то хорошее?

Солнце уже показало свои первые лучи, пробиваясь сквозь охватившие все небо тучи. Ожидался первый солнечный день за последние несколько месяцев. И, пожалуй, один из самых теплых. Даже холодный ветер поутих, все вокруг будто замерло. Непривычное спокойствие, но такое приятное, хоть и волнующее.

Пребывая на вокзале в ожидании поезда, Дрим подошел к темноволосому беглецу.

– Эррор.

– Да?

– Знаешь, Инк пропал в день вручения дипломов. В общем, передай ему это. – Блондин протянул документ в красной обложке, с красующимся на нем гербом университета.

– Откуда он у тебя? – Изумленно проговорил темноволосый, принимая диплом художника.

– Связи. – Дрим подмигнул и с легкой веселостью в голосе продолжил. – Я убедил администрацию университета, что Инк получит его в целости и сохранности. Правда, пришлось прибегнуть к противозаконному действию – подделать его подпись. Зато теперь он не потеряет то, на что работал столько лет.

– Да у вас с братом, с какой стороны ни глянь, нарушать в крови. – Усмехнулся Эррор. – Обязательно передам ему. Есть что еще сказать?

– Да, еще скажи ему, что важно не то, от чего он бежит, а то, к чему в итоге приходит.

– Ишь какой нравоучитель нашелся. – Программист потрепал Дрима по голове, взлохмачивая его волосы. – Мы еще вернемся.

– Будем ждать. – Подключился к разговору Найтмер.

Поезд уже подъезжал к остановочному пункту. На душе этих троих была какая-то тяжесть, некий страх. Все-таки, неизвестность пугает.

Эррор развернулся к братьям, чтобы еще раз их поблагодарить за все, что они для него сделали, но не успел он проронить ни слова, как Дрим набросился на него с объятиями. На удивление, Найтмер тоже не остался в стороне и присоединился к такому прощанию.

– Спасибо вам, ребят. – Отвечая на объятия, тихо произнес Эррор. – Большое спасибо.

– Удачи там, передавай привет этому художнику. – Бросил вслед уходящему программисту детектив.

– Обязательно. – Темноволосый уже зашел в поезд и, развернувшись, с улыбкой на лице напоследок сказал: – Увидимся.

– Непременно.

***

Было действительно трудно расставаться с этими двумя. Но поезд уже на всей скорости мчался по направлению к тому, чье исчезновение дало начало столь крепкой дружбе. Кто знает, как все сложилось бы в иной ситуации? Сблизились бы они так? Возможно, Эррор не попал бы за решетку, но появились бы тогда у него братья? Не кровные, но такие родные. И все-таки во всем плохом есть капля света.

Оголенные деревья с невероятной скоростью проносились мимо, исчезая где-то за пределами окна. Погода была необычной. И эта необычность заключалась в весьма прекрасном рассвете. Полная луна еще не ушла с небосклона. Ее свет был настолько ярким, что можно было бы подумать, что это солнце. Но сияющий небесный шар на другом конце неба лишь развеивал подобные предположения.

Эррор был взбудоражен. Столько событий за одну ночь. Еще вчерашним утром не было ни единого намека на то, что ночью произойдет нечто подобное. И что вместо работы в качестве заключенного он будет ехать туда, куда его душа рвется уже на протяжении пяти месяцев. К Инку.

Все это время, проведенное в тюрьме, у Эррора не было возможности что-то написать своему соулмейту. Могло ли это обидеть художника? В прочем, не так важно. Еще несколько часов, и он все узнает, получит ответы на все волнующие его вопросы. И, самое главное, увидит его перед собой, сможет прикоснуться к нему, услышать вживую. Наверное, только если все предположения не окажутся ошибочными. Только если все это было не зря.

Три часа длились убийственно долго. Программист не находил себе места, то и дело нервно ерзая на сидении поезда. Но вот, наконец, та самая долгожданная остановка. От нее еще около часа ходьбы через лес, но этот час не казался столь же мучительным, как поездка на поезде в полном бездействии.

Наверное, самым главным было – не заблудиться. Воспользовавшись картой, данной перед отъездом Найтмером, Эррор вышел к крыльцу этого заветного дома. С замиранием сердца он подошел ко входной двери. Руки не поднимались нажать на звонок. Было слишком страшно не получить ответ. Узнать, что все доводы – ошибка, а расследование и жертвы – бесполезны. Темноволосый нервно сглотнул, поднося руку к звонку, как вдруг, он краем глаза заметил движение в стороне.

Из-за угла дома вышел легко одетый белесый юноша. Его порядком отросшие волосы были взлохмачены, а одежда помята. Босыми ногами он шел по холодной земле куда-то, что-то держа в руках. Затем наклонился, начал копошиться, что-то делать, после чего встал и оглянулся по сторонам. Это было странно. Не поздно ли что-то сажать в конце осени?

Сегодня одиннадцатое ноября. Тот день, который Эррор, вероятно, всегда будет вспоминать с замиранием сердца и бурей внутри. Тогда он взволнованно подошел к художнику, даже не заметившему того, что находится на участке не один. Тогда он срывающимся на шепот голосом сказал то, что ему больно было произносить в течение долгого времени.

– Инк… – Этот голос. Такой родной, такой знакомый. Внутри будто что-то сжалось и перевернулось. Как же давно художник не слышал его. Даже слабо верилось в реальность такого явления. Тело охватила дрожь, белесый юноша повернулся к говорившему и замер.

– Э…Эррор… Это… Ты?

Сейчас, когда Инк стоял от него на расстоянии вытянутой руки, Эррор с уверенностью мог сказать, что глаза художника похожи на небо. Правый – чистая лазурь, а левый – яркое солнце. Белесый был настолько шокирован внезапным появлением своего соулмейта, что даже пошевелиться или что-то сказать казалось невозможным. Он просто открывал рот, из которого не извлекались даже звуки. Будто немая рыбка. Прекрасная рыбка. Со всей нежностью улыбнувшись, Эррор почти шепотом произнес:

– С днем рождения, радужный мудак. – Программист поднес свою руку к щеке художника, на которой красовались чернильные пятна, но резко замер, так и не прикоснувшись.

Вновь этот страх. Реально ли все то, что сейчас происходит? А вдруг, если коснуться, все это исчезнет, окажется иллюзией, плодом больного воображения или просто сном?

Не попробуешь – не узнаешь.

Переборов все охватившее волнение, темноволосый все-таки положил свою руку на холодную щеку Инка. Провел по ней пальцами, потер засохшие чернила. В его взгляде так и читалось счастье. Искреннее счастье от столь долгожданной встречи. Через что только он прошел, чтобы она состоялась. Сколько всего пережил… Об этом, наверное, даже можно было бы книгу написать. Но сейчас он просто тихо усмехнулся.

– Неряха, какого черта ты выше меня? – Рука переместилась с щеки на макушку головы, ощупывая мягкие, почти бархатные волосы. – А ведь со стороны кажешься таким маленьким.

Комментарий к II. Бамбук.

[Л-Л:Отбечено]

========== III. Белые гвоздики. ==========

Еще утром все было прекрасно…

Аромат магнолии приятно щекотал нос, солнечные лучи согревали душу и тело. День совсем не предвещал ничего плохого. Все было идиллично. И даже как-то утопично.

Начать утро с так необходимого разговора с дорогим соулмейтом, получить выписку и встретиться с ним, провести с ним целый день. Сходить в парк, полюбоваться прекрасными летними пейзажами, прогуляться по набережной, освежаясь легким прибрежным бризом. Планов было много. И даже думать о чем-то плохом не хотелось.

Пока не открылась та самая дверь в палату напротив. Пока не оглушил этот противный писк кардиомонитора. Пока разряды не прекратились.

За всю свою жизнь Инк уже успел потерять довольно много очень дорогих и близких ему людей. Он смирился с этим, свыкся, принял смерть – как неизбежное, как то, что ждет всех, как этап нашей жизни. Он очень хотел верить про жизнь после смерти, реинкарнацию или, хотя бы, рай. И он верил, утешая себя этой верой в то, что всех умерших ждет лучшая жизнь.

И почему только уходят самые светлые душой люди?

Может, этот мир просто слишком грешен для них?

Но ведь он прекрасен.

И все-таки, даже несмотря на то, что смерть неизбежна – терять дорогих людей все равно невероятно больно. Тоска и скорбь по ушедшим всегда будут разъедать душу, подобно концентрированной серной кислоте убивать в ней все живое. Но даже на выжженной земле может появиться новая жизнь. Время лечит… Нет, оно не лечит. Оно заставляет принимать все плохое, смотреть на это с другой стороны, анализировать и принимать таким, какое оно есть. Все равно уже ничего не изменить.

Думая о мертвых, мы забываем о живых. Но ведь они еще здесь, с нами. И пока они не ушли, нужно ценить все те минуты, которые мы можем провести с ними. Нельзя поворачиваться спиной к будущему, обращаясь к прошлому. Назад можно оборачиваться лишь для того, чтобы извлечь что-то из уже произошедшего. Усвоил урок? Смотри вперед с широко раскрытыми глазами.

Такова философия Инка. Но эта боль, разрывающая душу на множество маленьких осколков, все равно никуда не пропадает. Остается только ее пережить, переждать. Она поутихнет, станет слабее. Пусть и не исчезнет, но перестанет быть ядом. Или, как минимум, не будет такой сильнодействующей отравой.

Воспоминания…

Сейчас они только больнее бьют по большой и глубокой ране.

Художник шел, не обращая никакого внимания на окружающих. Спотыкался, сталкивался с кем-то… Все не важно. Совсем не важно. Какой смысл пытаться думать о том, что все пройдет, что это было неизбежно? Ведь легче от этого не становится.

Он не смотрел куда шел. Просто бродил по улицам города, совсем не придавая значения цели такого бессмысленного бродяжничества.

Сквер. В воспоминаниях так и всплывают картины прошлого. Как они здесь гуляли, как голубоглазый, словно ребенок, бегал и прыгал по маленьким полянам, за которыми ну очень хорошо ухаживали местные. Ведь они были такими изящными, такими ухоженными…

Сейчас тут носятся дети, вот один из них сплел венок из цветов белой гвоздики и одел его на голову другому. Блу однажды тоже сделал подобный венок из этих цветов, украсив им мечтателя. Надо же так изловчиться – незаметно собрать столько гвоздик и превратить их в столь прекрасное украшение. Дрим тогда был ужасно смущен.

– Это как-то по-женски… – Пробурчал он себе под нос, отводя взгляд в сторону. Белесый паренек же казался таким радостным и довольным. Смотрел на блондина своими чистыми и искрящимися голубыми глазами, улыбался до ушей.

– Но тебе правда идет.

Тогда Инк пошутил ненароком, чем вогнал в краску двух своих друзей. Он не придавал особого значения тому, что произнес тогда, но сейчас, прокрутив тот момент в своей голове снова, понял, почему они так смутились.

– Белая гвоздика означает искренность чувств, чистую любовь и пожелания удачи.

Светлое воспоминание, греющее душу, но вместе с тем терзающее ее. Будто кошки скребутся внутри.

Это была просто маленькая шутка, даже, скорее, замечание. Он просто подметил. Но сейчас он осознает, что эти двое были в гораздо более тесной связи, чем он с ними. Да и Дрим всегда смотрел на Блу таким взглядом… Таким теплым, таким любящим. Ему, вероятно, все это время было так тяжело. Надо будет поговорить с ним. Даже если он этого не захочет. Надо.

Художник продолжил свой путь, перебирая в голове моменты из прошлого. Легкий бриз ударил в лицо, волна мурашек пробежалась по всему телу. Набережная.

Однажды ночью они вместе выбрались в столь живописное место. Огни фонарей отражением расплывались на поверхности воды, яркие звезды освещали все ночное небо, а газон подле воды развевался слабым ветерком, дующим со стороны водной глади, на которой маленькие волны гармонично сливались, создавая какой-то волшебный танец.