Текст книги "Язык цветов (СИ)"

Автор книги: Pyrargyrite

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Наконец добравшись до арены и заняв места, брюнет выдохнул и развалился на сидении, прикрыв глаза. Раздражающие люди. Толкаются, выбивают младшего в сторону, что-то очень громко обсуждают. И, самое бесящее то, что все это не прекратилось даже тогда, когда они сели. Неугомонные, нисколько не думают о личном пространстве других, безжалостно врываясь в него и причиняя сильный дискомфорт. Хоть Дрим и пытался расслабить старшего, убедить его в том, что он слишком восприимчив к окружающим, что относится ко всему слишком серьезно, – это не помогло. Найтмер все равно сидел с угрюмой аурой вокруг и проклинал все человечество за его существование.

Одно радует, как только чарующая мелодия разнеслась по всей арене – гул стих, а люди обратили свои заинтересованные взгляды на ледяную площадку, наконец-то замолчав. Начались всякие приветственные речи, поздравления с праздником и объявление программы. Затем последовало представление участников, показательные выступления, до которых Найтмеру, в общем-то, не было абсолютно никакого дела. Зато Дрим увлеченно наблюдал за всем происходящим, чуть ли не искрясь счастьем и восхищением. Пожалуй, это успокаивало, даже как-то расслабляло. Главное, что младший доволен – остальное не важно.

И все-таки, даже абстрагировавшись от окружающего, Найтмер тоже начал увлеченно наблюдать за шоу. Уже шли парные выступления, одно из которых только что закончилось. По всей арене разлетелась волна аплодисментов, а выступающие, поклонившись, быстро удалились с катка. Кажется, сейчас начнется что-то интересное. То, чего все вокруг так трепетно ждут, сжимая колени руками и нервно дергая ногами.

– А теперь пришло время выступления наших почетных гостей. – Восторженно начал ведущий. Аплодисменты зрителей буквально оглушали своей силой. – Сегодня они исполнят для нас свое новое выступление, которое успешно представили в этом году на показательном этапе чемпионата мира по фигурному катанию. Встречайте трехкратных чемпионов олимпийских игр, уже три года подряд отвоевавших золото для нашей страны: очаровательная Даст Штауб* и элегантный Хоррор Ферров*. – Гости действительно оказались почетными и важными, неудивительно, что после их объявления по всей арене разлетелись восторженные возгласы зрителей, с нетерпением ожидающих сладкую вишенку на вершине торта.

Свет вокруг потух, лишь один лучик осветил неряшливо одетую девушку на льду. Грязно-зеленое, даже какое-то болотное пальто никак не сочеталось с изящно убранными светло-медными волосами. Мягкая сказочная мелодия заполонила все окружающее пространство, а девушка плавно закружила на льду так, будто танцует вальс сама с собой. Если приглядеться, то можно заметить, что она еще и поет сама. Надо же, совмещать катание с пением. Да и все это так искусно, так красиво, так изящно.

Но это только начало. Скинув с плеч бедное пальто, фигуристка предстала перед всеми в прекрасном желтом платье, с удлиненным подолом сзади до колен. На талию был подвязан ярко-голубой бант, а на плечах красовалась блестящая прозрачная ткань, как бы вместо рукавов. Кажется, сейчас она играет какую-то всем известную роль. Ее невозможно не узнать. Принцесса Анастасия, совсем не знающая о своих царских корнях, но с таким рвением пытающаяся узнать свое истинное предназначение.

К ней из тени выехал ее высокий напарник, наряженный в белый гусарский мундир, прекрасно сочетающийся с черными галифе, заправленными в стилизованные под ботфорты классические коньки. Золотые шнуры на груди и изящные узоры того же цвета на спине делали его образ величественным, даже каким-то царским. Зачесанные темно-серые волосы создавали не менее богатый вид статного человека голубых ролей, чью роль играл фигурист.

Если раньше Найтмера просто поразило это совмещение вокала с плавными движениями на льду, то теперь он и вовсе потерял дар речи. Ведь эти двое стали творить невообразимое, а она продолжала ласкать своим певчим голоском уши каждого зрителя, ни разу не сбившись и даже не показав, что это довольно трудно. Комбинированное вращение со сменой ног и сложным заходом, тройной аксель и каскад четвертной сальхов – все это выполнялось так плавно, так завораживающе и, самое главное, так синхронно! Тройной флип с руками над головой и перехватывающая дыхание сложная поддержка – создавалось впечатление, что они максимально чувствуют друг друга, полностью доверяя себя напарнику. Мало того, что ни один из них ни на секунду не опаздывал от движений другого, так еще и девушка держалась на одной лишь ладони сероволосого, поднимающего ее рукой вверх и при этом не прекращающим езду по ледяной поверхности.

Но и это еще не все. Сердце ушло в пятки от подкрутки в три оборота сразу после не менее завораживающих тодес. Риттбергер, твизлы-пистолетики, выбросы, а она не прекращает петь! Столько невероятно сложных элементов фигурного катания, да еще и украшенных прекрасным вокалом, плавными движениями, абсолютной синхронностью, – все это определенно говорит о том, что они лучшие в своем деле. Что им нет равных, что золото на олимпиаде было завоевано честно. Они того стоят. Как и всех аплодисментов, свистов, восторженных криков и множества букетов роз, брошенных на лед под конец выступления. В полете многие розы рассыпались, а их лепестки лишь еще больше украсили последний сложный выпад, совмещенный с поклоном. Прекрасно, во истину прекрасно. Найтмер даже поддался этому восторгу, охватившему его с головой. Поднявшись с места, он громко зааплодировал в такт со всеми зрителями.

Это действительно оказалось вишенкой во всей программе. И то, что выступление этих олимпийцев – заключительное, тоже сыграло свою роль, сохранив в душе каждого присутствующего это ощущение восхищения и морально-эстетического удовлетворения. Найтмер даже уже не обращал никакого внимания на посторонних, наслаждаясь сладкой истомой от полученных впечатлений. И Дрим пребывал точно в таком же состоянии до тех пор, пока его брата не унесло в сторону. Тот схватившись за голову, с паникой на лице посмотрел на младшего, после чего отвернулся от него и замер. Заволновавшись, младший схватил детектива за плечо и силком повернул к себе. На этом родном лице было что-то чужое, смешанное с замешательством и растерянностью. Несколько минут они смотрели друг на друга, не понимая, что происходит, но в одно мгновение Найтмер снова дернулся, моргнул и с прежней паникой посмотрел на брата. Тогда-то Дрим и понял, что так сильно смутило его в лице брата.

– С каких пор у тебя меняется цвет глаз, становясь серым? – Вскинув брови, блондин одарил старшего взглядом, отражающим ожидание объяснений.

– Тебе показалось. – Отрезал тот, не желая продолжать разговор.

– Ах показалось значит? Что еще скажешь? – Вспылил он. – Это же метка, так? Почему ты не хочешь ничего говорить об этом? – Продолжал заваливать детектива вопросами Дрим, чуть ли не срываясь на крик.

– Оно того не стоит. – Попытался уйти от ответа Найтмер, продолжив путь домой. – Уже поздно, нам надо возвращаться, если не хотим нарваться на неприятности в каком-нибудь темном закоулке.

– Только не говори мне, что ты до сих пор презираешь связь соулмейтов. – Как-то ядовито произнес мечтатель, игнорируя последние слова брата.

– От них одни проблемы, знаешь ли. – Нахмурив брови, выплюнул брюнет. – А от этого – тем более.

– Так расскажи мне о них, я же не чужой тебе человек, в конце то концов!

– Дримми, это мое личное дело. И я не хочу, чтобы в него кто-либо совал свой нос. – Как можно мягче сказал детектив. – Пожалуйста, не бери это в голову. – Блондин на это лишь фыркнул, закатив глаза. Бесполезно пытаться сейчас разговорить брата. Абсолютно бесполезно. Тем более, раз он по сей день так относится к родственным душам. Нет чтобы рассказать все нормально. Появление соулмейта у Найтмера только обрадовало бы мечтателя. И даже если с ним есть какие-то проблемы – блондин с большим удовольствием помог бы в них разобраться. Но нет, эта стена, видимо, совсем непробиваема.

***

– Sleep in peace when the day is done, and this old world is a new world, and a bold world…For me…*– Протянул брюнет, закрыв глаза и полностью отдав себя громко звучащей мелодии. Вернувшись домой, братья застали весьма интересную картину. Рипер и Гено сидели в обнимку, покачиваясь из стороны в сторону в такт песни, а Инк не отрываясь наблюдал за поющим Эррором. Застыв в дверном проеме, ожидая конца неожиданного выступления, оба брата вслушивались в чудесное сочетание музыки и бархатного голоса программиста. Тот пел с чувством, вкладывая в свое исполнение все свои эмоции, переживая песню. И это, несомненно, завораживает.

– Я же говорил, что твой голос создан для пения! – Восторженно выпалил художник, подрываясь к своему возлюбленному и заключая его лицо в ладони. – Это было восхитительно, просто невероятно!

– Ты правда так думаешь? – Заметно засмущавшись, брюнет начал бегать глазами по комнате, как бы пытаясь спрятаться от этого восторга со стороны белесого. Приятно, конечно, но из-за этого охватывает жар. Он же стеснительный, как никак. И спеть его с большим трудом буквально заставили, сославшись на то, что он сам выбрал действие в игре.

– Да, определенно да. – Не унимался художник.

– Ты действительно хорошо поешь. – Присоединилась Гено, мягко улыбаясь.

– И я того же мнения. – Поддержал супругу Рипер, прижимая ту к себе еще сильнее.

– Да тут оказывается дома свое шоу. – Весело произнес Дрим, заваливаясь в гостиную. – Прекрасное исполнение не менее прекрасной песни. – Подметил он.

– Дрим, мне просто необходима твоя помощь. – Как-то оживленно выпалил художник, хватая друга за локоть и уводя его в сторону. – У тебя тут викарии зацвели. Вот, этот цветок – как приглашение потанцевать. В общем, может сказать Риперу об этом, и, если тебе не жалко, дать ему цветочек для Гено?

– Ну… – Переваривая в голове полученную информацию, мечтатель задумался. – А почему бы и нет? Мне совсем не жалко.

– Тогда я уговорю Эррора на еще одну песню, а ты подкинешь эту идею Риперу. – Не дождавшись согласия, белесый вернулся обратно и сразу же приступил к уговорам своего соулмейта. Тот долго отпирался, говорил что-то против, пока эту идею не поддержали все остальные. А особенно уже переговорившие Рипер с Дримом. Даже Найтмер присоединился к уговорам, начав утверждать, что его квартира – его правила, поэтому программист, хочет не хочет, а обязан выступить еще раз. Хоть это и было сказано в шутку, даже с неприкрытой усмешкой, но все равно произвело сильный эффект. Эррор сдался, начав подыскивать нужную мелодию, но тут уже вмешался Инк, предложив свою. В общем-то, она оказалась хорошо знакомой брюнету, поэтому он без особых проблем согласился.

Мелодичные гитарные рифы наполнили всю гостиную расслабляющим перебором повторяющихся аккордов. Пятнадцать секунд спустя их украсило гармоничное пение программиста, прекрасно дополняющее и без того красивую мелодию.

– You could be my unintended, choice to live my life extended. * – Первые строки, а Гено уже удивленно раскрыла глаза, понимая, насколько эта песня ей знакома. Это та самая песня, которую исполнял какой-то уличный музыкант у набережной в тот день, когда Рипер впервые коснулся губ девушки. Тогда был какой-то летний праздник, а брюнет, с большим трудом добившийся от Гено хоть какой-то взаимности, устроил ей по-настоящему сказочный вечер на берегу широкой реки. И сказочным он был именно благодаря атмосфере, создаваемой вокруг чарующей игрой огней вечернего города, отражающихся на водной глади вместе с уходящим за горизонт солнцем, являющимся центром багряного заката; завораживающей музыкой, непрерывно ласкающей уши прохожих и, самое прекрасное, самим Рипером, так искренне проявляющим множество знаков внимания в сторону девушки. Тогда же они станцевали под наигрываемые аккорды, тогда же этот танец стал каким-то необычным, будто окрыляющим. Тогда же чувства взяли верх, а в животе буквально запорхали бабочки.

Незабываемые чувства, которые сейчас появляются внутри так, будто все это снова происходит сейчас. Из глубоких размышлений девушку вывела появившаяся перед ее лицом лиловая викария. Повернув голову, она увидела перед собой мягко улыбающегося Рипера. Прямо как в тот день. Взяв протянутую ей руку, Гено начала повторять уже совсем забытые движения многогодовой давности. Однако, видимо, где-то в подсознании и мышечной памяти они сохранились, позволяя воссоздать это событие прошлого.

– First there was the one who challenged, all my dreams and all my balance. – Супруги буквально сливались в танце, целиком и полностью отдавая себя друг другу. Это разливало в душах всех наблюдателей лучик света, грея им самые потаенные грани сознания.

– Разве это не прекрасно? – Тихо спросил Дрим, наклоняясь к увлеченно наблюдающему за происходящим Найтмерту. Тот, услышав вопрос, немного вздрогнул, после чего отвел взгляд, ничего не сказав в ответ. И без того понятно, что мечтатель снова пытается убедить брата в том, что связь соулмейтов – нечто просто волшебное. И он будет пытаться, пока не сможет донести это до Найтмера. Ну или пока детектив снова не притворится, будто осознал это.

– I’ll be there as soon as I can, but I’m busy mending broken pieces of the life I had before.

– Найт, ну вот что в этом плохого? – Вопрос вновь остался без ответа, а мечтатель, тяжело выдохнув, вернулся к любованию супругами, уже заканчивающих свое выступление, как и Эррор. Когда последние ноты вытягивались программистом, Рипер едва заметно и очень легко коснулся губ Гено. Прямо как тогда. Прямо как в тот самый день.

***

Часы пробили одиннадцать, а Дрим едва заметно вздрогнул. Теперь пришла его очередь выливать свои чувства в игру на фортепиано. Молча приступив к исполнению мелодии, мечтатель полностью погрузился в нее. Он играл ее так, будто переживал через себя каждый звук, каждый удар по клавишам. Это не осталось незамеченным ни Инком, ни Гено, ни Рипером. Эррор с Найтмером лишь просто покачали головой в разные стороны.

– А соседи не жалуются? – Тихо спросила девушка, поражаясь всей эмоциональной волне, исходящей от Дрима. – Позднее время, как-никак.

– Нет, Найтмер дал им понять, что жаловаться нет абсолютно никакого смысла. – Усмехнулся программист, посмотрев на сосредоточенное лицо детектива. Тот будто абстрагировался от всего вокруг, снова схватился за голову, но как можно незаметнее, отвернулся, закрыл глаза и просто ждал, когда пройдет. В прочем, как только цвет глаз сменился с фиолетового на серый, те в миг распахнулись, осмотрев всех присутствующих. Но теперь уже взгляд не был растерянным. Скорее спокойным, с сохраняющейся сосредоточенностью, благодаря которой Эррор не заметил каких-то изменений в брюнете.

И снова все вернулось на круги своя, только вот в этот раз Найтмер подскочил с места, побежав в прихожую и начав спешно куда-то собираться. Бросив извиняющийся взгляд на играющего брата, он покинул стены квартиры, не сказав ни слова. Каждый присутствующий проводил его с неким негодованием, но только не Дрим, уже привыкший к подобным «побегам» из дома.

Закончив с игрой, мечтатель потянулся, устало посмотрев на всех гостей. Какой-то выматывающий и контрастный день получился, да он еще и не ел ничего со вчерашнего вечера. Скинув поведение Найтмера на неотложные дела, Дрим отправился на кухню в надежде перекусить. И надежды оправдались, свежеприготовленный ужин еще не успел полностью остыть. Мечтателю хорошо известно, что Эррор превосходный кулинар. Ну, а о талантах Гено он слышал от Инка. Поэтому даже гадать не стоит, кто и как готовил ужин. Так же не стоит и сомневаться в его великолепности.

– Выяснил что-нибудь? – Художник сел напротив ужинающего блондина, с большим удовольствием вкушающим результаты работы гостей. – Приятного аппетита, кстати.

– Спасибо. – Прожевавшись, произнес мечтатель. – Если ты про Найта, то да. Он все-таки не «белая ворона».

– О, так это же прекрасно. – Улыбнулся Инк.

– Только вот он сам не считает это чем-то прекрасным. – Заключил Дрим, как-то разочарованно посмотрев на художника. – Я не знаю, куда и зачем он бегает. Но не сомневаюсь, что это связано с его соулмейтом.

***

Часы пробили двенадцать. Попрощавшись на ночь с молодежью, супруги удалились в предоставленную им спальню.

– Мне одно не дает покоя. – Задумчиво проронила Гено, позволяя Риперу целовать ее шею. Тот в ответ промычал, не отрываясь от столь увлекательного занятия, дополняемого не менее увлекательным процессом медленного стягивания ненужной одежды с супруги. – Афтер… Надо как-то это проверить…

– Думаешь, он может оказаться…

– Я не интересовалась своими родителями после того, как они бросили меня и брата на произвол судьбы. – Оборвала брюнета девушка. – Он тоже брошенный, кто знает, вдруг… – Сапфировоглазый, опалив изящную шею горячим дыханием, поднялся выше и принялся покусывать мочку уха, вырывая из груди Гено глубокие выдохи.

– Мы узнаем об этом, но точно не сейчас… – Пропел он ей в ухо, резко разворачивая к себе лицом и затягивая ту в страстный поцелуй, попутно стягивая оставшиеся тряпки с себя и своей жены.

***

Тонкий, но невероятно приятный аромат буквально бьет по мозгам, отключая разум. Чертовы гузмании. Под пристальным взглядом Эррора Инк снял с себя футболку, ссылаясь на то, что ему жарко. Оно и неудивительно, ведь он буквально горит, но пытается сдерживаться и не поддаваться влиянию афродизиака.

Впервые Эррор видит этот оголенный торс, эту татуированную грудь, эти причудливые узоры, прекрасно подчеркивающие образ художника. Программист буквально пожирал взглядом белесого. При том, как обычно, не моргая. Поднявшись с кровати, он приблизился к Инку, провел рукой по его щеке. Горячая. Такая же горячая, как и буря чувств внутри брюнета, когда он водит пальцем по узорам на груди, потом на шее художника, будто дразня его. Да и себя тоже. Обведя последний узор, юноша довел палец до мягких губ белесого, которые на фоне температуры его тела оказались довольно холодными.

Ну как тут устоять, не поддавшись искушению их согреть?

Прижав Инка к стене, брюнет впился в эти желанные губы требовательным поцелуем, продолжая гладить разгоряченное тело художника. Поцелуй, в общем-то, был еще горячее, он чуть ли не сжигал дотла все внутри.

– Берешь инициативу в свои руки? – Усмехнулся разноглазый, тяжело вдыхая и выдыхая воздух, которого с каждым разом все больше и больше не хватало.

– Ну, не все же тебе меня ублажать. – Такой же усмешкой ответил темноволосый, принявшийся расцеловывать каждый миллиметр тела, еле ощутимо водить пальцами по белой коже, теребить взлохмаченные волосы. Все это дарило неописуемое блаженство. Стало настолько хорошо, что Инк, не прерывая Эррора, отвел его к кровати и повалил на себя. Оказавшись на мягкой поверхности, программист вновь припал к мокрым губам художника, начав повторять танго языков, которое тот пытался устроить не так давно на кухне. – Инк… – Выдохнул Эррор, с большим трудом оторвавшись от уст белесого. Поймав на себе вопросительно-выжидающий взгляд, брюнет несколько раз глубоко вдохнул и на одном дыхании выпалил. – У меня судимость за взлом баз, я сбежал из тюрьмы с помощью Найтмера, а теперь меня обвиняют во всех нападениях.

Комментарий к IV. Викария.

Выступление было под “Once upon a december”

Muse – Feeling Good.

Muse – Unintended.

Clint Mansell – Together We Will Live Forever (напоминание о том, что играет Дрим. В “Лотосе” можете освежить память тем, как он это делает)

========== IV. Гузмания. ==========

– Тебе не кажется это лицемерием?

– Что? – Недоуменно вскинул брови брюнет, презрительно косясь на сероглазого юношу.

– Детектив, выводящий всех на чистую воду, член ФБР, а сам покрываешь тех, кого все разыскивают. – Презрение во взгляде дополнилось подозрительностью. Нахмурившись, детектив начал проклинать сам себя за свою опрометчивость. – Знаешь, это весьма странная связь – меняться телами? Сознанием? Совсем неудобная. Пока мы не встретились, и эта метка не появилась, все было гораздо проще.

– Проще убивать? – Огрызнулся Найтмер, вжимая юношу в стену.

– Хм? – Спокойно протянул блондин. – А у тебя есть доказательства, чтобы обвинять меня в этом?

– А то, что я уже черт знает в который раз застаю тебя на месте преступления – не аргумент? – Серые глаза сверкнули в свете фонарей, столкнувшись с пронзительными фиолетовыми очами детектива. – Признаю, удивлен, что улик на тебя нет никаких. Хорошо скрываешься, но знай, ни одно дело в моих руках не оставалось нераскрытым.

– Интересненько. И сколько ты еще будешь бегать за мной как собачка? – Усмехнулся блондин.

– Сколько потребуется.

– Это бессмысленно. – Выдохнул тот, закатывая глаза.

– Бессмысленно надеяться на безнаказанность. – Мужчина схватил юношу за подбородок, заставляя того снова смотреть прямо в глаза.

– А ведь я могу запросто сам привести к тебе копов, которые будут очень рады найти в твоем доме пропавших. – Эти слова заметно напрягли Найтмера. И правда, расклад совсем не в его пользу. Под угрозой оказались абсолютно все, и все из-за этого раздражающего хулигана. – Но мне это не нужно. – Спокойно закрыв глаза, пропел блондин. – Знаешь, я, на самом деле, заинтересован тобой. Столько лет без меток и тут вдруг раз – соулмейт объявился. Да еще и какой… Повезло же мне на детектива из федерального бюро расследований.

– Знаешь, – передразнил Найтмер своего собеседника, – я тоже не в восторге от родственной души-преступника.

– Я не преступник.

– Уж мне можешь сказки не рассказывать. – Оскалился брюнет, сжав подбородок блондина в своих руках. – Я найду доказательства.

– Какой упертый, ну, удачи. – Нисколько не сопротивляясь, вымолвил он. Напротив, сероглазый даже поддался вперед к детективу. – У тебя такие холодные руки. – Ехидно сказал он, на что Найтмер резко отдернул руку от лица своего соулмейта. – А сердце, наверное, горячее… – Буквально пропел хулиган.

– Что за бред ты несешь? – Рыкнул в ответ брюнет, на что блондин лишь пожал плечами и, закрыв глаза, выдохнул.

– Странная штука, эта судьба. Никогда не угадаешь, чем все обернется.

– Не спеши расслабляться, ты арестован. – Найтмер взял сероглазого за руки и, заломив их за спину, схватил блондина.

– Что, снова в участок? – В прочем, тот, опять же, не сопротивлялся. За последний месяц все это стало уже обычным делом. – Мужчина, а вы проводите меня до дома, когда меня отпустят? – Ехидно пропел юноша.

– С удовольствием провожу тебя до тюрьмы. – Усмехнулся Найтмер, снова прижав хулигана к стене. – Хоть до самой камеры для особо опасных убийц и преступников, вроде тебя. – Прошептал он ему на ухо, чем вызвал волну мурашек на теле блондина.

– Кха, я не убийца, сколько раз это нужно повторить, чтобы до тебя дошло?

– У тебя даже имя убийцы. – Заключил брюнет, надевая наручники на сероглазого.

– Ну здравствуйте, не я себе имя выбирал, уж простите.

***

Небольшая настольная лампа тусклым свечением освещала комнату, создавая в ней особенно уютную атмосферу. Даже какую-то романтичную, особенно в сочетании со сладким ароматом цветущей гузмании, заполнившим все пространство небольшой спальни.

Белесый юноша уже несколько минут, не шевелясь, лежит на кровати, лишь изредка моргая. Все это время рядом с ним сидел брюнет, повернувшись к нему спиной и нервно теребя свои пальцы. Несмотря на утопичность, созданную вокруг, атмосфера над этими юношами была необычайно напряженной.

В голове крутится множество противоречивых мыслей, никак не сочетающихся друг с другом. Во многом потому, что мысли о неожиданном признании Эррора не сочетались с дурманом, охватившим разум художника. Перебирая в голове все причины и следствия, Инк никак не мог сосредоточиться на чем-то определенном, ведь в голове то и дело всплывал образ поджатого к кровати брюнета. Чертовы афродизиаки, надо бы вдохнуть свежего воздуха, да подумать на трезвую голову, что к чему.

Резко раздался звук пощечины и Эррор вздрогнул, испуганно повернув голову к, кажется, пришедшему в себя художнику, держащему ладони на своих щеках.

– Ну зачем я впутал тебя в это, зачем? – Начал бубнить себе под нос Инк. – Проще было не подсказки давать, а попросить Рипера сообщить тебе положение дел. Вот дурак, ну дурак…

– Инк…

– И теперь, из-за моей тупости, все вот так вот… – Не прекращал корить себя художник, опустив голову. Почувствовав прикосновение к своей щеке, он поднял взгляд на взволнованного программиста. – Чертовы гузмании, чертовы афродизиаки… – Виновато посмотрел он на брюнета, после чего положил свою руку поверх его.

– Не вини себя, ты не виноват. – Выдохнул темноволосый. – Эту кашу мы все вместе заварили, вместе и расхлебаем.

– Звезды, Эррор, я же тебе жизнь испортил…

– Нет, Инки, ты сделал ее невообразимо прекрасной. – Мягко пропел программист, пододвигаясь ближе к художнику.

– Надо будет обговорить это с Рипером, он же в этой отрасли, может, придумает, как замять все. – Тихо проговорил Инк, наклоняясь вперед к брюнету. Дышать стало еще труднее, разум буквально плыл против течения, пытаясь вырваться на берег, но безуспешно.

– Найтмер почти замял все, но потом начались эти чистки, и все пошло не так. – Обреченно выдохнул Эррор. – Нужно лишь найти виновников, тогда и с меня снимут обвинения. По крайней мере, в убийствах.

– Ты, конечно, выбрал отличный момент, чтобы сказать мне об этом. – Их лица разделяли какие-то несколько сантиметров, с каждой секундой сокращающиеся на доли миллиметров.

– Я давно пытался, но почему-то получилось только сейчас… – Перед глазами снова все поплыло. Они вновь чувствовали дыхание друг друга на своих лицах, вновь ощущали жар их тел, вновь поддались витающему в воздухе аромату, пропуская его через свои легкие в кровь, а после – прямиком в мозг.

– Звезды, – тяжело выдохнул Инк, – к черту все. – Он резким движением повалил программиста на кровать, попутно затягивая его в поцелуй не менее горячий, чем их тела. Стало невыносимо жарко, особенно после того, как художник стащил с брюнета футболку, оголив его широкую грудь и накаченный пресс. Надо же быть таким горячим, еще и смуглость его кожи прибавляет жару.

Припав к шее брюнета, Инк начал жадно покусывать ее, вырывая томные вздохи из уст программиста. Засос, еще один, и еще. Наверное, на шее останутся синяки. Скорее всего, они будут сильно болеть. Но это не важно, совсем не важно.

Пока художник одаривал тело Эррора нежными поцелуями, страстными засосами и жадными укусами, тот зарывал свои пальцы в белоснежные волосы, томился в сладкой истоме, наслаждался щекоткой, возникающей при прикосновениях Инка к животу, пребывал в состоянии абсолютного блаженства от горячих выдохов в свое ухо, от покусывания его мочки, от прохладных влажных следов, оставляемых теми самыми поцелуями. Белесый схватил одну руку брюнета, переплел его пальцы со своими, вжал ее в кровать, а второй рукой начал блуждать по прогибающемуся под ним телу. Тыкал в укусы, вызывая болезненно-приятные ощущения у своего соулмейта, едва касался боков, тем самым щекоча их, сильно сжимал бедра, заставляя Эррора хрипло постанывать в поцелуй. Это будоражило разум, эти тихие стоны ласкали слух, а ответные, как бы просящие движения, попытки темноволосого прижать к себе художника, – сносили голову.

Близость к Инку, его обжигающее дыхание, смешивающееся с собственным во время страстного поцелуя, заставляли сердце вырываться из грудной клетки, чуть ли не разламывая ее. Еще один французский поцелуй очень сильно затянулся, но никто из них не спешил разрывать его. Напротив, лишь углубляли, пробовали друг друга на вкус так, словно никогда больше не смогут этого сделать. Убийственная смесь ароматов гузмании, горько-сладкого какао и подснежников действовала на этих двоих как наркотик, как валерьянка на кота. Взгляды совсем затуманились. Эррор и так не отличается хорошим зрением, но здесь и сейчас, сквозь пелену наслаждения, он все еще пытается разглядеть каждый чернильный завиток на белом теле, ловит расплывающиеся аккуратные черные точки рядом с этими узорами, всматривается в кляксу на щеке художника, пытается передать взглядом в эти небесно-солнечные глаза бушующее внутри желание.

Рука скользнула по телу вниз, слепо ища пряжку ремня на черных брюках программиста. Мгновение, и тихий звяк металла в тишине, обрываемой лишь тяжелым дыханием, раздался по всей комнате. Расправиться с лишней одеждой оказалось не так уж трудно, даже несмотря на параллельное погружение в нежные прелюдии, изредка приправляющиеся грубоватыми, преисполненными похотью действиями художника. Кто бы мог подумать, что он окажется таким требовательным и упорным.

Холодок прошелся по оголенному телу брюнета, а его возбуждение уже было настолько очевидно, что Инк ненароком похотливо облизнулся и, приспустив короткие обтягивающие боксеры, взял затвердевшую плоть в свою теплую руку. Волна мурашек пробежала по телу программиста, а внутри поселилось какое-то сомнение и страх. Страх перед неизвестностью, растворившийся в то мгновение, когда влажный язык художника коснулся головки возбужденного органа, а после – аккуратно взял его в рот, начав плавно двигаться вниз, а потом вверх, растягивая подъем, а потом снова вниз, слегка сжимая губами, нажимая языком на головку.

Не в силах сопротивляться нахлынувшей волне приятных ощущений, Эррор запрокинул голову вверх, закрыл глаза и отдался этому блаженству. Инк двигался то быстро, то медленно, давил на ягодицы, вбирал в себя орган полностью, а после – игрался с его концом языком. Дышать уже казалось совсем невозможным, а тело просило большего. Вновь зарывшись пальцами в шелковистые волосы белесого, брюнет сам задал темп его движениям. Нажим и подталкивания были настолько требовательными, что Инк пару раз чуть не подавился, но сдержался и подстроился под желания своей пассии.

Хриплый стон заполонил все пространство комнаты, а по телу будто прошел электрический заряд. Оно сперва сильно напряглось, а мышцы непроизвольно сжались до боли, после чего Эррор погрузился в океан эйфории и экстаза, полученного благодаря нахлынувшему оргазму.

Грудь тяжело вздымалась, а с губ стекала тоненькая струйка слюны, в то время как точно такая же струйка чужого семени стекла изо рта с трудом сглотнувшего художника. Последний, поднявшись обратно наверх, вновь затянул брюнета в чувственный поцелуй. Ощущение блаженно расслабившегося снизу Эррора заводило, порождало желание перейти к горяченькому. А вкус его губ, его слюны, его семени, отдаленно имеющего сладкий привкус, лишь подливали масло в огонь.