Текст книги "Язык цветов (СИ)"

Автор книги: Pyrargyrite

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

Этот разбитый юноша в бежевом шарфе, этот завсегдатай ботанического сада, с которым он часто пересекался… Это был Инк. Все это время они были так близко. Да что там, пару часов назад эта чернильница была на расстоянии вытянутой руки, даже ближе. Но Эррор и не допускал мысли о том, что это может быть его любимый художник. Ему такое и в голову не могло прийти. Пребывая в шоке и растерянном состоянии, темноволосый сильно сжал в руках медицинскую карту, что вызвало беспокойство со стороны медсестры.

– С вами все в порядке? – Но Эррор даже не шелохнулся. – Вы, видимо, очень переживаете за него. В информационном листе есть его адрес, хотя, вы, наверное, должны его знать.

Программист бросил взгляд на строку с адресом. Он раньше не знал, где живет художник, но сейчас… Какая ирония, он еще и живет недалеко от Эррора. Нервно схватившись за телефон, темноволосый в спешке сфотографировал данный ему лист с множеством полезной и не очень информации об Инке, после чего вернул карту медсестре и еле слышно поблагодарил ее за помощь, покидая больничный холл.

Он выбежал из больницы и, не теряя времени, устремился к дому Инка. До него было около часа езды с двумя пересадками и, как назло, чертов нужный автобус не появлялся на горизонте около двадцати минут. Почему бы уже не построить больницу в каком-нибудь районе поближе? Ведь до этой весьма проблематично добираться.

Всю дорогу Эррор проклинал общественный транспорт за его медлительность и за толпу людей, которые буквально вжимали его своими тушами в окно. Это было весьма неприятно, ведь он чертовски не любит чужие прикосновения. Но сейчас его больше волновала не гаптофобия, а состояние художника.

– Дурак, себе ведь только хуже делает. – Выплюнул сам себе под нос темноволосый.

Наконец добравшись до весьма громоздкого особняка, Эррор начал нервно жать на звонок и стучать в дверь, однако никто не спешил открывать ее. В общем-то, он так и не достучался. Обойдя дом, он заметил небольшой балкончик, окно у которого было приоткрыто. Незаконное проникновение? К черту, сейчас не до законов. Важнее найти этого дурака, любящего вгонять самого себя в плохие мысли.

Юноша с трудом забрался на довольно неудобно расположенный балкон, пару раз чуть не упав и не переломав себе все кости. Как только цель была достигнута – он принялся аккуратно выламывать окно. Так, чтобы не повредить его и не лишиться возможности вернуть все на место.

Попав в особняк художника, Эррор несколько раз обошел его полностью – каждую комнату, подвал, кладовые, мастерские, но так никого и не нашел. Полностью опустевший дом. Однако, в нем все еще были признаки того, что недавно тут была какая-то жизнь. Свежие пятна краски на полу, опрокинутые стулья, сломанная картина… Эррор принялся собирать ее части и обнаружил, что на ней изображено трое юношей. Среди них был Инк, какой-то блондин и маленький голубоглазый парень с улыбкой до ушей. Не то чтобы прямо маленький, просто ростом он был ниже Инка примерно на голову. Судя по всему, это и есть его друзья, о которых он говорил Эррору.

Какое-то чувство вины начало прожигать юношу изнутри. Он ведь обещал Инку, что все будет в порядке. Он говорил тому, что нельзя терять надежду, даже когда художник пытался сказать, что надежды-то нет. Никакой. Нужно было морально готовить его к принятию плохого исхода, а не заставлять думать о лучшем.

– Какой же я идиот…

Весь день программист провел в поисках, которые не дали абсолютно никаких результатов. Оббежав весь город, обессиленный Эррор вернулся домой, где принялся вновь пытаться установить связь с Инком. Множество сообщений, куча звонков без ответа, бузина на руках, слова утешения, поддержки, просьбы ответить, мольбы не вгонять себя в депрессию – все тщетно. Во всяком случае, темноволосый надеялся хотя бы на то, что Инку станет хоть немного легче, если тот вообще обращает внимание на постоянно появляющиеся метки.

Голова раскалывалась, а тело стало ватным. Все-таки перенапряжение отрицательно сказалось на самочувствии юноши. Он еще долго наматывал круги по дому, но покоя так и не нашел. Как и Инка. В конечном итоге он рухнул на пол и дрожащими руками продолжил писать на себе послания художнику.

«Инк, прости меня за мою глупость. Но то, что нельзя исправить – не следует оплакивать*. Смерть – это не кара, она ждет каждого из нас. Это естественный ход жизни. Прошу, прими это. Твоего друга ждет лучшая жизнь на том свете. Или, возможно, он уже прошел этап реинкарнации, дав своей смертью начало новой жизни. Во всяком случае, вряд ли он хотел бы, чтобы ты так убивался из-за него. Мне кажется, он, как твой друг, желал бы лишь того, чтобы ты жил дальше, впитывая из прошлого не сожаления и горечь от утраты, а все лучшее, что между вами было. Не поворачивайся спиной к будущему, у тебя все еще впереди. Да, его срок пришел. Но не твой. На этом твоя жизнь не должна заканчиваться.»

За всю ночь он так и не сомкнул глаз, а как только наступило утро – сразу отправился на поиски. Вновь безрезультатные. Что было странным – Инка, судя по всему, искал только Эррор. Это напрягало и невероятно бесило. Ну неужели никому нет абсолютно никакого дела до этого?

Три дня без сна. Три дня, проведенных в поисках. Белая макушка в толпе, бежевый шарф, растворяющийся в куче людей и ни единой возможности добраться до них. Крыша едет? Возможно. Сейчас темноволосый пребывал в таком состоянии, что это все вполне могло быть обычными галлюцинациями, созданными измученным подсознанием.

Прежде чем обратиться в полицейский участок с заявлением о пропаже человека, Эррор еще раз заглянул в дом художника. Что-то тут постоянно менялось, но юноше никак не удавалось понять, что именно. Возможно, это тоже ему только казалось, но ощущение перемен не давало покоя. Вновь обойдя каждый уголок дома, Эррор упал на диван в мастерской и закрыл рукой глаза, пытаясь сосредоточиться.

– Ну вот куда ты мог уйти? Должны же быть хоть какие-то зацепки. Ну не мог ты просто взять и испариться. И эти ландыши… – Убрав руку с глаз, юноша посмотрел на свои ключицы, с которых по-прежнему не исчез единственный знак, дающий хоть какую-то надежду Эррору. – Ты дарил моей жизни краски, как истинный художник. А теперь тебя нет, и все вновь стало бесцветным и тусклым.

Тяжело выдохнув, программист вновь взял в руки телефон и принялся писать сообщения Инку. На теле просто уже не осталось места для посланий и цветов – исписано было абсолютно все. Вот только вибрация под диваном заставила темноволосого вздрогнуть и подорваться с места. Заподозрив неладное, он сделал дозвон. Протяжная вибрация болезненно резала по ушам и кипящей голове. Эррор протянул руку к месту, от которого исходил звук и достал его источник, после чего, разочарованно опустив голову вниз, недовольно пробурчал:

– Черт, его телефон тут.

Поняв, что из всех средств связи с Инком у него остались только метки, Эррор ринулся к полицейскому участку, где сразу же завели дело о без вести пропавшем человеке. Расследование началось незамедлительно, только вот и оно не давало никаких результатов.

По всему городу были развешены объявления с фотографиями Инка, в каждом телевизоре, радио и журнале мелькали новости с просьбами помочь найти исчезнувшего художника. Но все это было только в первую неделю. Потом об Инке нигде не упоминалось, да и в участке, кажется, все закрыли глаза на открытое дело. Это просто до чертиков раздражало программиста. Какие же все люди безответственные.

Спустя месяц дело Инка и вовсе закрыли, оставив его в статусе без вести пропавшего. Эррор еще долго ругался со следователями, но, поняв, что нет смысла рассчитывать на чью-либо помощь, он решил все делать сам. Продолжить свое собственное расследование, которое в какой-то момент ранее его принудили свернуть.

В абсолютном разочаровании темноволосый вновь пришел в опечатанный дом Инка. Довольно тяжело находиться тут, да и опасно, ведь это уголовно наказуемо. Но какая, к черту, разница? О человеке уже месяц ничего не известно, разве это не важнее?

Стоя в просторной мастерской, Эррор обратил внимание на повернутые изображением к стене картины. Раньше он их не замечал. Больно уж сильно был ослеплен желанием найти автора этих творений. Юноша осмотрел каждую работу художника, все больше поражаясь его талантом. Эти картины шикарны. Он всегда жаждал их увидеть, и вот, наконец, одна маленькая мечта сбылась. Только совсем не так, как представлял себе ее исполнение Эррор. Он хотел лицезреть их вместе с самим творцов сие шедевров.

Особое внимание программист заострил на одном довольно большом холсте. Фонтан-одуванчик, большие бутоны камелии и… Эррор, сидящий на лавочке и смотрящий куда-то вдаль. На картине его волосы развеваются по ветру, а в руках он держит карминово-красный амариллис. Неужели художник знал, что это был Эррор? Или он просто уже давно неосознанно симпатизирует этому темноволосому юноше на картине? Программист и не замечал ранее, чтобы Инк когда-либо рисовал при нем. Интересно, эта картина была сделана с натуры или он смог создать ее дома, даже со своей дырявой памятью… На мгновение по всему телу будто разлилось тепло. Было очень приятно осознавать, что Инк и раньше обращал внимание на Эррора, но возвращение к реальному положению дел не заставило себя долго ждать.

Еще немного порывшись в вещах художника, надеясь найти хоть какие-нибудь зацепки, юноша добрался до его ежедневника. Это некрасиво и неправильно, вот так вот влезать в чужую жизнь, но Инк сам не оставил выбора. С тяжестью на душе Эррор начал внимательно изучать каждую запись в ежедневнике, постоянно ловя себя на мысли о том, что его соулмейт же катастрофически боится одиночества. Так почему же тогда он сам себя на него обрекает?

Внимательно изучив каждую страницу, Эррор узнал кое-что интересное. Только вот он не был уверен в том, что эта информация поможет ему в поисках. Тем не менее, первое, что его заинтересовало – это адрес и номер телефона Дрима, на который юноша сразу принялся звонить, невзирая на поздний час. Программист знал о том, что этот человек относительно давно прекратил общение с Инком, но вдруг он все-таки что-то знает? Может, он сможет помочь? Хоть чем-то…

Комментарий к I. Амариллис.

*Бенджами Франклин

[Л-Л:Отбечено]

========== II. Липовый цвет. ==========

Растущий полумесяц светит так ярко, что даже без солнца и фонарей весь город оказывается в лучах лунного света. Все небо усыпано триллиардами звезд, пленяющими взгляд и сознание молодого парня, застывшего в любовании ночным небом.

Из приоткрытого окна дует легкий летний ветерок, распространяющий очень тонкий, приятный и сладкий аромат цветущей липы. В этот раз она зацвела довольно поздно, ведь уже начало августа, но это не сделало ее кратковременный период цветения менее завораживающим.

Сидя около распахнутого окна, юноша думал о чем-то своем. Его лицо было полно скорби, печали и вины. Вины перед другом и перед тем, кого любил всей душой, кто был очень дорог. Перед глазами проносились воспоминания, болезненно сжимающие душу и сердце, оставляющие на ней множество шрамов и ран. Глубоких ран, неизлечимых. Он думал, много думал с того самого дня, когда маленькая звездочка потухла, перестав освещать своим светом небосклон его жизни. Думал о времени, о судьбе, о какой-то несправедливости. Он не успел сказать Блу о том, что всегда чувствовал его эмоции, о том, что между ними всегда была особая связь, ведь они были связаны тесными узами судьбы, которые в одно мгновение были безжалостно разорваны каким-то нетрезвым водителем, на огромной скорости вылетевшим с дороги и сбившим его соулмейта.

В голове постоянно всплывал тот день. По пути в университет они случайно встретились, хотя их встречи сложно было назвать случайными. Они все были будто бы запланированными кем-то. И тот раз – не исключение. Был сильный ветер и ливень, тучи окутали все небо. Но те глаза, небесно-чистые глаза смотрели прямо на него. В них горел огонь, они были полны жизни и желаний. Они светили так ярко, что на их фоне вся пасмурность растворялась, уступая место неземному светилу очей низкорослого белесого парня. Наверное, это глупо, любить чьи-то глаза, чью-то улыбку, чей-то звонкий голос, чью-то мягкость и гладкость волос и кожи, чью-то жизнерадостность. Но это все так прекрасно… Глупее было, увидев вылетающую на обочину машину, побежать навстречу, понимая, что не успеешь. Не крикнуть: «Обернись» или «Отойди». А побежать. Невероятно глупо. И больно. Больно видеть, как затухает свет в любимых глазах.

Он был в сознании даже когда его сбила машина. Его лицо даже тогда озаряла улыбка. Окровавленная улыбка. Белая майка, голубой шарф – все приобрело темно-бардовый оттенок. Кровь смешалась с каплями дождя, размылась ими и растеклась по асфальту. Блондин держал его маленькое сокровище на своих руках, гладил его по лицу, по голове, молил держаться, твердил, что все будет хорошо. А голубоглазый, потухая, стер навернувшиеся слезы с глаз Дрима и хрипло прошептал: «Не переживай. Великолепный Блу на то и великолепный, что никогда не сдастся без боя». Эти слова не были убедительными, в них чувствовалось большое сомнение. А самое страшное – в них ощущалось осознание, что исход этого боя оставит его в проигравших. Блондин нагнулся к истекающему кровью парню и коснулся его лба своим, после чего прошептал ему в лицо: «Я не отпущу тебя, даже не думай об этом».

Когда приехала скорая, его глаза уже были закрыты, кожа сменила бледность на синюшность, но с лица так и не исчезла улыбка. Улыбка, которая должна была дарить надежду, но вместо этого она лишь отнимала ее.

Дрима давно мучают кошмары. Все они начинаются хорошо, все пропитаны светом, позитивом и надеждой. И абсолютно все заканчиваются этим потухающим светом в глазах и каплями крови на асфальте и руках блондина. Поэтому он не любит спать. Не может раз за разом лицезреть душераздирающую картину, вырывающую сердце из ребер и сжимающую его. И именно поэтому он не смыкает ночами глаз. Только смотрит на небо и пытается найти в нем ту звезду, которой стал Блу. Она должна светить ярче остальных, как и он сам при жизни.

По всей комнате распространился громкий звон, вызвавший волну мурашек на теле ее обитателя. Для Дрима ночное время не было поздним, поэтому он даже не задумался о том, кому приспичило звонить в такой час. Он просто направился к источнику звонка и обреченно взял трубку. На другом ее конце почти сразу раздался какой-то взволнованный низкий мужской голос. Его обладатель, судя по всему, не особо часто говорит вслух. И это хорошо ощущается. Дрим вообще всегда отличался особой чуткостью. Он был способен увидеть в людях то, что никому не было доступно. И с первого взгляда мог прочитать любого человека как открытую книгу.

– Доброго времени суток… Дрим?

– Здравствуйте, да. – Безрадостно произнес блондин. – А вы кто и с какой целью звоните?

– Я… – Задумался. – Электрик. В последнее время участились случаи возгорания электропроводки в жилых домах, а меня обязали проверить несколько адресов.

– Ну, а если честно? – Дрим тяжело выдохнул в трубку. Он не любил ложь, хоть и понимал, что иногда лучше соврать, чем сказать правду.

– В смысле?

– В нашем квартирном комплексе у каждого дома есть свой электрик, нашего я знаю в лицо – это во-первых. Во-вторых, электрики не звонят в первом часу ночи. В-третьих, даже если бы вы случайно сказали что-то, соответствующее реальности – вы говорите это совсем неубедительно. Прежде чем врать, научитесь это делать правильно. – В ответ молчание. Кажется, собеседник смущен таким легким разоблачением и немного грубой прямолинейностью. – Если цель вашего звонка не заключается в чем-то криминальном и плохом, то говорите прямо – я не кусаюсь.

– Эх, извините. Это было слишком глупо с моей стороны начинать разговор с вранья. В общем, вам, наверное, известно, что около месяца назад пропал человек… – Было слышно, как собеседник нервно сглотнул, прежде чем продолжить. – Инк. – По всему телу пробежали мурашки. – Понимаете, его дело в следствии закрыли, но я… я не оставлю все это просто так и найду его. И мне нужна ваша помощь. Может, вы знаете что-нибудь о том, где он может быть?

Молчание сохранялось несколько минут. Дрим пытался переварить все, что ему только что сказали. Он видел объявления и новости об исчезновении Инка, он постоянно корил себя за то, что, вероятно, виноват в этом. Он просто до остановки сердца боялся, что с Инком что-то произошло. И тут вдруг ему звонит неизвестный и просит о помощи в поисках. Блондина охватили двоякие чувства. С одной стороны, он готов был пойти в огонь и воду, лишь бы убедиться в том, что с художником все в порядке. А с другой – чувство вины и страха буквально связало его руки и оторвало язык, не позволяя говорить.

– Знаете, в участке мне постоянно твердят о том, что он, возможно, уже не жив. Но я знаю… Знаю, что он не покинул этот мир.

– Почему вы так уверены в этом? – Еле выдавил из себя Дрим.

– Мы связаны, очень тесно связаны. Метка не исчезла, а значит и он тоже… – Глаза блондина округлились, а зрачки сузились. Но, чтобы развеять все сомнения, он спросил:

– Соулмейт?

– Да. – Этот ответ напрочь огородил Дрима от грызущего его страха. Он знает, каково это – терять свою родственную душу. И он ни за что и никому не пожелал бы пережить нечто подобное. В голове родились мысли о том, что если он не смог помочь Блу, то, может, сможет помочь хотя бы этому незнакомцу, а заодно и Инку, которого в свое время сам бросил на произвол судьбы, так как не мог смотреть на него, быть с ним, дышать одним воздухом… Ибо это было больно, это навевало воспоминания о былых деньках, когда лучик надежды был с ними. Эгоистично? Да, но в каждом человеке есть частичка эгоизма. Дрим же просто не смог ей сопротивляться. Он даже не пытался. Слишком сильно был убит потерей солнца в своей жизни. Но сейчас у него есть шанс. Он понимал, что вряд ли сможет исправить свою ошибку, но теперь хотя бы появилась возможность это сделать.

– Вы сейчас заняты?

– Если только попытками найти его.

– Тогда, может, встретимся у его дома… – Блондин бросил взгляд на настенные часы. – Через час. Просто боюсь, что это не телефонный разговор.

– Во втором часу ночи у дома Инка, значит… Только не идите прямо к главному входу, дом опечатан. В нем установили сигнализацию. Знаете, где у него балкон? – Дрим мыкнул в знак согласия. – Встретимся с той стороны. Будьте осторожны.

– Хорошо, до встречи. – Положив трубку, блондин закрыл свои грушевые глаза и глубоко вдохнул. Ощущение таинственности накрыло с головой, будоража разум. Вновь открыв глаза, он оглядел свою комнату, освещенную лишь лунным светом, и заострил внимание на стоящей в рамке на столе фотографии, сделанной за неделю до аварии. Тогда они втроем гуляли по набережной, весна только начинала давать о себе знать, снег почти растаял, а на деревьях красовались изящные вербы. Блу держал веточки с пушистыми почками в руках, улыбался до ушей и прожигал взглядом, смотрящим прямо в душу с этой фотографии. Инк, показывая язык, обеими руками ставил рожки блондину и голубоглазому, а Дрим с нежной улыбкой смотрел на своего соулмейта, положив свою руку на его плечо. – Куда же ты делся, чернильница…

Чернильница, радужка – так Блу и Дрим часто называли Инка, ведь тот постоянно был испачкан чернилами и красками. Эти прозвища хорошо прижились, они стали почти что вторыми именами художника, на которые он всегда отзывался, хотя сперва даже обижался, прося не называть его так. Но потом смирился и принял такие обращения к себе, в ответку называя Дрима мечтателем, а Блу – голубикой. И ведь ему удавалось находить какие-то своеобразные аргументы на такие прозвища. Тем не менее, они тоже неплохо прижились и стали, что называется, обычным делом.

На улице довольно свежо, тепло и приятно. По пути к дому старого друга Дрим собрал немного липового цвета. Инк однажды привил ему и Блу особую любовь к этому дереву. Ранее они и не замечали все изящество цветения липы, но как только художник, во время ночной летней прогулки, встал рядом с деревьями липы и начал рассказывать какие-то свои стихи, все внимание юношей было приковано к опадающим цветам, кружащимся по ветру вокруг Инка. Они создавали свою сказочную атмосферу, наполняемую живописными видами и непередаваемо чудесными ароматами.

С тех пор Дрим и Блу постоянно отслеживали период цветения этого дерева грации, красоты и счастья, а как только приходило то самое время – они проводили вечера и ночи, вдыхая этот сладкий аромат и любуясь маленькими пушистыми кремово-желтыми цветочками. Светлые, теплые и идилличные времена, которые сейчас существуют лишь в воспоминаниях желтоглазого блондина.

Прибыв к месту встречи, Дрим обнаружил там высокого темноволосого юношу. Тревога и беспокойство в его душе чувствовались за километр, даже несмотря на то, что на вид он был спокоен и невозмутим. Он стоял боком к приближающемуся блондину, но даже так была видна вся задумчивость в его янтарных глазах, цвет которых оставался ярким даже в ночное время. Он не теряет надежды, не опускает руки. И это похвально.

– А ты довольно целеустремленный. Инку повезло на соулмейта вроде тебя.

– Хм? – Спокойный и гармоничный голос вырвал темноволосого из глубоких раздумий. – Ты правда так думаешь?

– Да. Ну, мое имя ты знаешь, а как звать тебя?

– Когда это мы успели перейти на «ты»? – С легкой усмешкой произнес юноша. – Эррор.

– Ну, а к чему эта официальность? Тем более в таком деле… – В голосе Дрима послышались нотки грусти. – Приятно познакомиться. – Блондин протянул свою руку новому знакомому, но тот лишь боязливо на нее покосился. – Что-то не так?

– Я гаптофоб.

– Ох… – Одернув руку, разочарованно выдохнул мечтатель. – А если тебе необходимо будет прикоснуться к Инку?

– Я пытаюсь бороться со своими фобиями. По крайней мере, как видишь, социофобия уже почти повержена.

– Благодаря Инку?

– Ради него. – Отрезал Эррор.

– Тогда у тебя есть шанс попробовать одолеть и страх прикосновений.

– То есть? – Дрим схватил темноволосого за руку, что заставило последнего застыть в сильном испуге.

– Ну, успокойся. – Почувствовав дрожь гаптофоба, произнес блондин. – Это ведь совсем не страшно. От такого не умирают. – Заметив, что Эррор пока просто морально не готов к борьбе с такой своеобразной фобией, мечтатель отпустил его руку. – А все серьезнее, чем кажется.

– Я пытаюсь, но пока плохо получается. – Отойдя от нахлынувшего ужаса, как-то тяжело пробурчал юноша.

– Ладно, думаю, у тебя все еще получится, главное не опускай руки. – Он устремил свой взгляд на большой живописный особняк художника, с самого фундамента до крыши окутанный лозами винограда, подчеркивающими необычную форму дома.

– Изобилие и удовлетворенность жизнью… Как же это, однако, иронично. – Эррор заметно погрустнел.

– Ты знаешь язык цветов? – С неприкрытым удивлением произнес блондин, оторвавшись от лицезрения особняка и посмотрев прямо в глаза темноволосому.

– Да… Благодаря Инку выучил.

– Эх, а я так и не выучил его. – Выдохнул Дрим. – Не знаю, где Инк может быть. Но очень хочу помочь в его поисках. – В голосе почувствовалось какое-то воодушевление. – Я хорошо знаю его, ну, или, по крайней мере, знал раньше. Нам бы как-то попасть в дом, там точно должно быть что-то, указывающее на то, куда он ушел.

– Да без проблем. – С надеждой в глазах произнес Эррор. – Об этом, конечно, лучше не распространяться, но я часто проникал туда, искал что-то. Так, кстати, я и вышел на тебя.

– Теперь понятно, откуда ты знаешь мое имя и номер. – Дрим ненавязчиво ухмыльнулся. – Ну, тогда приступим?

Эррор направился к стене под балконом. Без особого труда он забрался туда, что показывало его опытность в этом деле. Дрим пошел за ним следом.

– И как часто ты подобным образом врываешься в чужой дом?

– В последнее время – постоянно. – Эррор посмотрел на блондина сверху вниз. – Ну, что стоишь столбом? Время не ждет.

– В отличие от тебя, у меня нет опыта в таком незаконном проникновении. – Дрим развел руками в разные стороны и насмешливо улыбнулся.

– Посмотрите-ка, какой правильный. Ты еще полицию вызови. – Усмехнулся Эррор. – Придется его приобрести, малой.

– Эй, ты кого малым назвал? – Разведенные в стороны руки вмиг оказались сложены друг на друга, а ухмылка превратилась в шутливое недовольство.

– Давай уже, сейчас не до шуток. – Дрим отвернулся от темноволосого и начал копошиться в сторонке. – Что ты делаешь?

– Липовый цвет.

– Что? – Недоуменно покосился на мечтателя программист.

– Не хочу, чтобы с ним что-то произошло. – Блондин положил собранные ранее цветы липы на газон рядом с домом и вновь повернулся к балкону, после чего начал пытаться забраться на него. Низкий рост создавал дополнительные трудности, которые не были знакомы Эррору. Но тот не желал терять время впустую, поэтому, тяжело выдохнув, протянул руку Дриму. – Тебя же опять охватит страх, а падать назад мне совсем не хочется.

– Заткнись и возьми мою руку, я перетерплю.

– Уверен? – В ответ лишь недовольное бурчание. – Ну ладно-ладно, но, если ты будешь виновен в моей смерти – я тебя на том свете достану. – Он схватил протянутую ему руку и, прежде чем лишить себя опоры, внимательно посмотрел на заметно напрягшегося Эррора. Было видно, что тот в эту минуту проводил внутри себя битву не на жизнь, а насмерть. При том в прямом смысле – именно насмерть.

– Ну что ты тормозишь, прыгай, мое терпение не резиновое. – Глубоко вдохнув, Дрим крепче ухватился за протянутую ему руку и оттолкнулся от точки опоры. На мгновение его до самых костей окутал страх, так как не каждый день ему приходится оказываться зависающим в воздухе, под напором силы тяжести и земного притяжения. Но, понимая, что времени у него не так много – он ухватился одной рукой за изгородь балкона. Эррор потянул его на себя, что позволило блондину забраться наверх. Они оба тяжело выдохнули и рухнули на пол, пытаясь отойти от состояния аффекта. Адреналин буквально бушевал в крови, а сердце бешено колотилось от нервного напряжения.

– Не такой уж и гаптофоб. – Тяжело дыша, еле произнес мечтатель.

– Я же сказал, что пытаюсь.

– Ну вот, воспользовался же шансом. – Эррор нахмурил брови и вновь начал что-то недовольно бурчать себе под нос. – Да ладно тебе, не дуйся. Это похвально, прогресс уже есть. – Но темноволосый лишь отвел взгляд в сторону. – Какой же ты ворчун. Так, что дальше?

Немного отдышавшись, Эррор поднялся с пола и снял окно, после чего показал рукой, что пропускает Дрима вперед.

– Я тебе не дамочка, чтобы уступать мне дорогу.

– А я тебе не папочка, чтобы нянчиться с тобой. Просто зайди уже в дом.

Дрим не посмел более кидаться колкостями в темноволосого, поэтому просто поднялся и послушно залез в оконный проем. Эррор же залез в дом следом, после чего поставил окно на место.

– Оно же тяжелое?

– Не особо.

Проникнув в дом, Дрим сразу начал осматриваться. Он обошел каждый угол, заглянул в каждый ящик и осмотрел каждый миллиметр жилья Инка. За всем этим пристально наблюдал Эррор, ожидая результатов таких поисков, которые ему самому ранее не дали ровным счетом ничего. Так прошло около двух часов. Все это время сохранялось гробовое молчание, прерываемое скрипом половиц и каким-то лязгом, непонятно откуда берущимся.

Глаза уже закрывались, а тело охватила невыносимая слабость. Сегодня Эррор эмоционально многое пережил, что сильно сказалось на его состоянии. Он уже даже направился к диванчику в мастерской, который ранее нашел довольно удобным. Но его путь прервал оборвавший тишину возглас Дрима.

– Эррор, я кое-что нашел!

Комментарий к II. Липовый цвет.

[Л-Л:Отбечено]

========== II. Глициния, василек, лаванда и магнолия. ==========

– Эррор, я кое-что нашел!

Эти слова в одно мгновение разогнали нахлынувшую усталость, темноволосый подорвался с места и помчался к Дриму. Его сердце бешено билось, пульс болезненно отдавал в виски, а координация движений, как назло, подводила. По пути он споткнулся и упал, задев край стола, в следствии опрокинув на себя все, что на нем стояло. А в частности – множество банок с красками, содержимое которых уже с ног до головы было на программисте.

Блондин, услышав странные звуки из соседней комнаты, побежал к их источнику, но картина, что предстала перед его глазами, оказалась весьма забавной, из-за чего вырвала из его груди легкий смешок.

– Что смешного? – Недовольно процедил лежащий на полу и окрашенный во все цвета радуги юноша. Краска медленно стекала с его лица и одежды на пол, смешиваясь и создавая своеобразную цветовую палитру во плоти.

– Перед вами шедевр мирового искусства, – наигранно начал Дрим, пародируя экскурсоводов в галереях, – в него автор вложил всю свою душу. Это бесценная картина, выполненная по технологии трехмерной графики. – В это время цветастый поднялся с пола и направился к дразнящему его юноше. – Э-эй, спокойнее. – Шутливо размахивая руками в разные стороны, сказал мечтатель. – Прибираться здесь сам будешь.

– Гх, что ты там нашел?

– Убери этот требовательный тон из своей речи и умойся. Не хватало еще чтобы ты испачкал краской то, что я нашел.

Эррор бросил взгляд на несколько холстов среднего размера в руках Дрима. В голове появилось много вопросов, но он молча прошел мимо и направился в душ. Надо же, столько времени прошло, а воду и электричество в доме не отключили. Оно и к лучшему.

Скинув с себя испачканную одежду, темноволосый принялся отмывать еще не успевшую засохнуть краску. Окрашенные струи воды медленно стекали с тела юноши, оставляя после себя беспорядочные разводы в душевой. Смотря на них, Эррор вспоминал образ художника, прочно уцепившийся за его разум. Какой-нибудь невежда посмеялся бы с его неряшливого вида, с гетерохромии, с чернильных пятен на лице… Но не Эррор. Для него все эти части единого образа белесого были не недостатками, а отличительными чертами, которые делают Инка особенным. Не таким, как все. Другим. Своеобразным.

На мгновение в голове родилась мысль о том, что программист, вероятно, испортил имущество художника и должен компенсировать потери, купив ему все испорченные краски. Тяжело выдохнув, он закрыл глаза. И вновь этот образ. Образ, который цеплял, запоминался, выделялся в толпе. Эррор понял, что всегда ловил взглядом этот бежевый шарф и белую макушку, куда бы не смотрел. Даже когда они не были знакомы. Это все происходило на каком-то уровне подсознания, неосознанно. Это было каким-то наваждением.

Перед глазами всплывали моменты, когда они случайно пересекались, сталкивались, виделись. Нет, если бы кто-нибудь сейчас спросил программиста о том, что такое случайность, он ответил бы – это закономерности жизни, которым мы не придаем особого значения вначале, но потом, когда все эти случайности, не имеющие какой-то прямой связи, складываются в единую картину, мы понимаем, что все это – части детально спланированного плана, алгоритма, который имеет свое начало и конец.