Текст книги "Синяя борода и солнечный зайчик - 2: До самой луны и обратно (СИ)"

Автор книги: полевка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

– Умоляю, не отдавайте меня ему! Не отдавайте! Я не хочу, верните меня лучше Анджею.

– О чем ты говоришь? – Доминик рассматривал синяки на шее, которые все четче проступали на тонкой коже.

– Он меня пометил! – Тео трясущимися руками отогнул пропитанный кровью ворот рубашки и показал укус, – он сказал, что я теперь его собственность! – Тео всхлипнул, – Я не хочу!

Доминик зарычал и дернулся как от удара. Тео схватился за его шею и с мольбой смотрел ему в глаза.

– Пообещайте, что не отдадите меня ему! Пообещайте!

– Никогда и никому! Ты мой и только мой! – Доминик вызвал медицинский модуль и тяжелым взглядом, полным ненависти, посмотрел на отца, – я требую, чтобы ты отдал мне Лоренцо!

– Нет! – Чезаре таким же тяжелым взглядом посмотрел на сына, – ты убьешь его! А он пока мой единственный внук.

– Я требую суда чести! – Доминик сжал Тео в объятиях.

– Суд? – Чезаре задумался, и кивнул головой, – хорошо, будет тебе суд! – он махнул рукой сыновьям, – приведите его в чувство и встречаемся в зале Коллегии через, – он посмотрел на избитого Тео и опускающийся на площадку во дворе медицинский модуль, – пятнадцать минут.

Доминик плавно поднялся с пола и понес Тео во двор, где уже стоял модуль с открытым шлюзом, в проеме которого стоял все тот же седой доктор. Увидев Тео на руках Доминика, он только нахмурился и кивнул на реанимационную капсулу.

– Я не хочу засыпать! – Тео вцепился в рубашку Доминика и упрямо сжал губы, – я хочу присутствовать на суде, и видеть, чем все закончится не с чужих слов, а своими глазами!

– Здесь командую я! – доктор улыбнулся, – мне надо провести экспресс-тестирование на предмет повреждений! В капсулу, без возражений!

Тео уже был в этой капсуле, когда очнулся после концерта. Сейчас его не стали раздевать, Доминик просто уложил его внутрь и остался рядом. Доктор протянул ему салатового цвета униформу медицинской службы и уставился на пищащие мониторы.

– Ну, не все так страшно! – выдал он позже свой вердикт, – легкое сотрясение, множественные гематомы, ссадины, но серьезных повреждений нет!

Он принялся обрабатывать ссадины и заклеивать их пластырями различных размеров. Намазав щедро мазью все синяки на лице и шее Тео, он вдруг с улыбкой произнес:

– Не могу сказать, что рад тебя видеть в своей капсуле, но должен сказать, что ты заметно вырос, и стрессоустойчивость у тебя явно повысилась, – он улыбнулся Тео и потрепал его по волосам, – когда я увидел тебя в первый раз, у тебя был шок от пары резких слов, а теперь ты побывал в такой переделке, но не бьешься в истерике, а даже пытаешься командовать! Молодец!

– А как же метка? – Тео растеряно хлопал глазами и переводил взгляд с Доминика на доктора, – ее можно свести? Я слышал, что такое возможно!

– НЕТ НИКАКОЙ МЕТКИ! – выделяя каждое слово, произнес доктор и протянул Тео конфетку, которую тот машинально взял и сунул в рот, – у тебя есть укус, а метка это совсем другое. Самое главное для метки – это согласие самого омеги принять ее. Так что у тебя на шее просто укус, он вскоре заживет и все. Главное, инфекцию не занести!

Доминик понес Тео на руках на третий этаж и, хотя Тео говорил, что может идти сам, но альфа просто не мог выпустить его из объятий. В зале Коллегии собрались все члены семьи. Ванесса бросилась к Теодору и принялась причитать над ним, рассматривая заклеенные пластырями ранки. А когда увидела кровь на воротнике, то в ее глазах полыхнула такая ненависть, что Тео стал переживать, как бы не вспыхнуть от такого огня. Подле Лоренцо стояла Екатерина, бледная, со сжатыми кулаками, готовая защищать сына до последнего.

Чезаре сел на центральное место.

– Я, как дож Венеции, имею право судить любого жителя республики, мое решение будет окончательным и обжалованию в других судах не подлежит. Изложите свои претензии.

Доминик обвинил Лоренцо в нападении на его пару, и поскольку он является опекуном несовершеннолетнего, а также его истинным альфой и будущим супругом, то требовал справедливости по законам республики.

На защиту сына выступала мать, которая долго обвиняла Теодора в преступном легкомыслии и коварном соблазнении всех альф в этом доме. Жены братьев полностью поддержали ее выступление. Они сказали, что коварный омега вскружил головы всем, и поэтому они не видят, какой он на самом деле развратный. И совершенно правильно, что ранее не позволялось брать в мужья омег-мужчин, потому что от них весь грех и сладострастный обман наивных мальчиков.

«Наивный мальчик» Лоренцо после таких слов приободрился и заявил, что он жертва страсти, и что он влюбился в Тео, который, якобы, соблазнял его сладкими улыбочками, подмигиваниями и поощрял его ухаживания. Он с дерзкой ухмылкой сообщил, что шел на ранее обговоренное свидание, и в порыве страсти не совладал с чувствами, когда его попытались «продинамить», рассердился и немного увлекся, пытаясь вернуть расположение обманщика. Он поэтому и пометил омегу, потому что имеет в отношении него очень серьезные намерения и готов взять в супруги немедленно! Вот прямо сейчас не сходя с этого места!

Чезаре выслушал внука и посмотрел на Теодора, который так и сидел возле Доминика. Облепленный пластырями, с синими кругами вокруг глаз, ужасными багровыми отпечатками пальцев на тонкой шее и ужасной ссадиной в углу рта, но не сломленный и не рыдающий. Красный от злости и праведного негодования, он сверлил глазами негодяя и ждал, когда ему разрешат говорить. Уж он-то ему скажет! Чезаре перевел взгляд на Доминика, который стоял непоколебимый, как скала, готовый броситься на защиту своего пылающего от несправедливых обвинений омегу.

– Я услышал и увидел все, что было мне необходимо для принятия решения, – Чезаре устало и раздраженно посмотрел на внука и Екатерину, – по закону, я должен разрешить дуэль между истцом и ответчиком, но это все равно, что дать тебе, Доминик, разрешение на убийство. Этого не будет, – Екатерина расслабилась, а Доминик поджал губы, – но оставить все это без наказания я тоже не могу. Слушайте мой приговор: Лоренцо на пять лет лишается семьи, фамилии и даже имени. Теперь его будут звать Хобо Страниера (Безродный бродяга) и он на пять лет отправляется на службу в армию рядовым. Пусть судьба рассудит – жить ему или умереть.

– Пьетро, – Чезаре посмотрел на сына, – отвези Хобо на призывной пункт и проследи, чтобы он оказался в казарме уже сегодня. А через пять лет мы вновь соберемся всей семьей и решим, заслуживает ли он возвращения и может ли носить гордую фамилию Кантарини.

Доминик выслушал решение отца, а потом обратился к братьям:

– Я знаю, что ваш каждый день ценен и важен, но я прошу у вас сутки, всего лишь одни сутки. Я просто должен побыть с Теодором наедине после того ужаса, через который он прошел.

Он обвел глазами всех. Братья согласны были отложить свои дела и задержаться еще в Венеции, а отец только ухмыльнулся в ответ.

========== Шале ==========

Медицинский модуль доставил их в странное место. Когда шлюз открылся, оказалось, что снаружи темная ночь, а воздух холодный и сухой. Когда модуль включил поисковый прожектор, луч отразился от сверкающей белизны нетронутого снега! Тео задохнулся от восторга! Он никогда не видел столько снега одновременно! Он был везде! И на деревьях, которые стояли неясными силуэтами в темноте, и везде где хватало видимости. В столице, где жил Тео, снег выпадал, но ненадолго и почти сразу таял. А деревья если и бывали белыми, то только от изморози, застывшей на ветках и траве причудливым узором. А здесь снега было много, просто очень много!

Доминик спрыгнул с трапа и сразу погрузился по колено в снег. Альфа подхватил Тео на руки, как родители носят маленьких детей, и Тео ничего не оставалось как обнять того за крепкую шею и крепко прижаться. Прожектор модуля освещал им дорогу до домика. Альфа поставил свою ношу на деревянное крыльцо и, пошарив рукой над наличником двери, достал ржавый ключ, который подошел к прорези замка. Раздался скрежет, и Доминик подтолкнул Тео в темноту дома. Махнув рукой напоследок взлетающему модулю, он закрыл за собой дверь.

В доме было тихо и темно, а еще было холодней, чем на улице. Тео понял, что замерз в одной рубашке. Доминик достал откуда-то фонарик, и луч высветил узкую лестницу наверх, по обеим сторонам от которой стояли лыжи и доски для сноуборда всевозможных цветов и размеров. Доминик вложил фонарик омеге в руку и, осветив лестницу, подтолкнул Тео к ней.

– Иди наверх, там камин, а я принесу дрова и присоединюсь к тебе.

Дверь опять открылась, с улицы пахнуло холодом и снегом. Омега осторожно пошел на разведку. Луч осветил деревянные полы, скамью и стол, сделанные из более светлого дерева. Направив луч вперёд, Тео, наконец, увидел камин. В нем стояли сложенные домиком бревнышки, рядом лежали спички. Тео зажег спичку и аккуратно положил ее сверху на самое крупное бревнышко, но почему-то веселого костра не получилось. Дрова не собирались загораться, спичка насмешливо фыркнула и погасла. Из темноты появился Ники с охапкой дров и вывалил их рядом с камином.

– Дрова бракованные, – заявил Тео и в доказательство положил еще одну спичку поверх бревнышка, спичка подумала о чем-то, мигнула и насмешливо погасла, – вот, видишь? – Тео ткнул в спичку пальцем. – Не работает!

– Сейчас заработает, – улыбнулся Ники и поднес зажжённую спичку к низу деревянного сооружения, и внизу сразу же появился маленький огонек, который радостно подхватил мелкие щепочки, лежащие на дне, а через некоторое время в камине резвился уже вполне приличный костер.

– Раздевайся, будем греться, – Ники стаскивал с себя мокрые по колено пижамные штаны и медицинскую рубашку.

Тео только сейчас увидел что Доминик до сих пор босиком. На полу были мокрые следы.

– Ты уверен, что сейчас заниматься сексом это именно то, что надо? – Тео недоверчиво стал расстегивать рубашку. – И так холодно, не думаю, что смогу расслабится в такой холодрыге.

– Нет, мой хороший, сейчас мы будем именно греться, – по голосу стало ясно, что альфа похоже развеселился.

Доминик принес откуда-то из темного угла огромную шкуру и бросил на пол перед камином и опять исчез в темноте комнаты. Вскоре он показался с еще одной шкурой, громадной как одеяло, завернулся в нее и уселся перед камином. Ники открыл объятия, приглашая зайку внутрь. Тео быстро стянул джинсы вместе с бельем и юркнул в кокон из рук альфы. Вначале было прохладно, а потом от тела Ники потянуло теплом, Тео перекинул волосы со спины на грудь и коснулся голой спиной горячей груди Ники. Сразу же стало на порядок теплее.

Упругий мех шкуры щекотал кожу. Пахло почему-то табаком, дымом и еще какими-то травами. Тео повозился, снимая носки, и аккуратно свернув их в клубочек, выкинул наружу. Согреваясь сам, он понял, что Ники тоже согревается, у него стали теплее руки, пахнуло горечью шоколада, почему-то этот запах очень гармонировал с запахом травы, исходящим от шкур.

– А что это за запах? Что-то знакомое, не могу вспомнить, – Тео повел носом.

– Это запах вереска, – альфа сладко вздохнул, – твой запах. Домик находится в заповеднике, егерь присматривает за ним, иногда устраивает охоту. Он всегда окуривает шкуры убитых животных дымом от вереска. Он считает, что это отпугивает злых духов и болезни. Здесь по всем углам дома развешаны пучки вереска. Смотритель считает, что вереск самый сильный оберег от зла и человеческой ненависти.

– Мой запах, – протянул Тео, – мне он казался немного другим. Но со стороны, наверное, виднее. А где мы находимся? – Тео повертелся немного, пытаясь устроится поудобнее, и наткнулся на ледяные ноги альфы. – Ой, какие ледышки! Давай я быстро тебе их разотру!

– Прекрати немедленно крутиться! – рыкнул Ники, – они сами согреются. Давай, я сделаю так.

Альфа вытянул ноги к огню в попытке угомонить омегу, но не тут-то было! Если Тео пришла в голову какая-либо идея, то остановить его было просто нереально. Он нырнул внутрь кокона и полез следом за исчезающими конечностями. Он вынырнул у камина, от открытого огня пахнуло жаром. Тео стал быстро растирать попеременно, то одну ступню, то другую до тех пор, пока не понял, что они согрелись. После этого он, очень довольный собой, улегся на них спиной, упираясь своими ногами в живот альфы.

– Так ты не ответил, – Тео повозил ногами по животу альфы и почувствовал, как под пяткой что-то дернулось, и это явно была не рука! Омега довольно улыбнулся и продолжил, – что это за домик? Я думал, мы опять на остров поедем, поплаваем там, наконец, или еще чего…

– Это шале принадлежало еще моему деду Августу. Он возил меня сюда, здесь почти девять месяцев снег, а три месяца лето и тогда здесь появляются настоящие поля из вереска. Нежного, стойкого, сильного и пахнущего так обворожительно, как ты! – альфа перехватил ступни Тео, которые немедленно поцеловал, омега только хихикнул и попытался освободить конечности из плена. – Я здесь катался на лыжах и иногда охотился. Здесь где-то в углу должны стоять мои детские санки.

– Здорово! – Тео нравилось, как Ники гладит его ноги. Он положил руки под голову, чтобы было удобнее наблюдать за альфой и продолжил, – так мы будем кататься на лыжах?

– Прости, нет, – Ники выглядел расстроенным, – по рыхлому снегу кататься неудобно. Обычно я предупреждаю смотрителя, что приеду, и он привозит в дом генератор, прокладывает лыжни, завозит продукты. Мы сейчас сможем только погулять по снегу, но у нас времени совсем мало. Если захочешь, приедем сюда, когда будет тепло и повсюду будет вереск. Тебе здесь должно понравиться.

– А как же мы можем погулять, если у тебя из одежды только шелковые пижамные штаны? – удивился Тео.

– Здесь есть запас одежды моей и моих братьев! – Ники улыбался. – И на тебя что-нибудь подберем по размеру!

Доминик аккуратно столкнул Тео со своих ног и, склонившись, пошевелил кочергой горящие дрова. После этого он улегся на бок у камина и притянул к себе омегу. Зайка только захихикал от щекотки. Шерсть животного была жёсткая и одновременно мягкая, и очень щекотала голую кожу. Оказавшись рядом, Тео сразу прижался к любимому. Доминик провел пальцем по контуру рта, задержавшись на ранке.

– Я порой чувствую себя таким никчемным. Раз за разом у меня не получается защитить тебя, – Доминик провел пальцем по ссадинам на лбу и налившейся шишке. – Единственное на что меня хватает, так это подхватить тебя на руки после того, как все уже случилось.

– Неправда, – Тео поймал руку альфы и прижал к своему лицу, – ты всегда рядом, когда надо. И когда меня током ударило, ты оказался рядом, и твое присутствие спасло меня, ты же помнишь, что врач тогда сказал: «только присутствие пары позволило мне удержаться». И сейчас с этой дурацкой историей на мосту, я знал, что ты меня ищешь, и, поэтому, смог найти в себе силы сопротивляться. Знаешь, я всегда думал, что в подобной ситуации буду брыкаться, кусаться и кричать, а на самом деле я даже пискнуть не смог. У меня от ужаса ноги дрожали, и была такая паника, что скажи кому – не поверил бы. Я тогда понял, что раньше никогда не сталкивался с по-настоящему плохими людьми. Ну, были хулиганы в школе, были мелкие драки за школой, но это совсем другое. Одно дело, когда готов к тому, что должно случиться, другое дело, когда нападают со спины. Я тогда так запаниковал, а потом почувствовал, что ты очень разозлился и ищешь меня. Я тогда понял, что не один и смог дать отпор. Твоя злость придала мне сил. Так что ты, так или иначе, но помог мне.

– Когда я вижу тебя, таким израненным, то жалею, что послушался отца и не убил негодяя.

– Нет, хорошо, что на твоих руках не будет его крови. Твой отец очень мудро поступил. Не забывай, что он сын Пьетро! Пожалей брата и его чувства! Представь, ты бы смог жить рядом с убийцей сына? И пусть не самого лучшего, но все равно, твоего ребенка, который рос на твоих глазах, называл тебя отцом.

– Нет, это ты у меня мудр не по годам, – Доминик улыбался, глядя, как омега ластится к нему как котенок. – Тео, доктор предупредил, что у тебя сотрясение, пусть даже и легкое, но все равно никаких нагрузок, только сон и медленные прогулки. Тебе не получится развести меня на секс в этот раз.

– Ты в этом так уверен? – Тео смотрел на альфу с улыбкой. – Ты ведь сам этого хочешь, – Тео засунул руку под одеяло в надежде добраться до того, что упиралось ему в бок.

– Я достаточно взрослый, чтобы уметь контролировать собственную физиологию, – Доминик сурово нахмурился и перехватил руку омеги, – я много чего хочу, например, чтобы с тобой не случалось ничего плохого, но ты попадаешь из одной истории в другую. И я ничего не могу изменить.

– Ники, – Тео серьезно смотрел на альфу, – все, что должно произойти, все равно случится. Поэтому главное, чтобы все хорошо закончилось. А ведь все хорошо закончилось? Ну, вот скажи, как удержать меня от неприятностей? Разве что только за ногу приковать к кровати!

– Я думаю, что и в этом случае ты найдешь возможность удавиться на шелковом ремешке.

– Ну, тогда не парься, и прими ситуацию, как данность. Со мной случаются истории, и ничего с этим не поделаешь. Ты можешь подхватывать меня в конце или, например, вернуть меня брату и пусть он со мной мучается! Выбор за тобой.

– Это не выбор, а ультиматум! – Ники серьезно рассматривал Тео. Вздохнув, он продолжил, – я не могу с тобой расстаться, и как бы я ни пытался, не могу убрать все камни с твоей дороги. Поэтому мне придется смириться с тем, что время от времени ты будешь разбивать то ногу, то нос. Я знаю, что ты не ищешь приключения специально, но тем не менее они сами тебя находят. Прямо талант какой-то.

– Да, я талантлив во всем! – Тео потянулся и мягко поцеловал альфу. – Кстати, хоть ты и начал приставать ко мне с поцелуями первый, но я сейчас добрый и поэтому согласен исполнить твое желание. Признавайся, чего бы тебе хотелось, чтобы я сделал?

– У меня было время подумать над своим желанием. И я понял, что хочу только одного, – Доминик сел и внимательно посмотрел на Теодора, – я понимаю, что мой вопрос сейчас прозвучит нелепо, особенно учитывая все, что между нами произошло… – Доминик, волнуясь, провел рукой по волосам, пытаясь собраться, – но я так и не спросил тебя…

– Ты меня пугаешь, – Тео тоже сел, вглядываясь в напряженное лицо альфы.

– Я так и не задал тебе самый главный вопрос: Теодор, ты будешь моим мужем? – Доминик с такой тревогой и надеждой смотрел на зайку, что тот вначале немного растерялся, но потом развеселился.

– Да уж, вопросик на сто миллионов! – Тео уселся на ноги альфы и сделал очень серьезное лицо, – а ты разве не об этом объявил во время моего дебюта?

– Да, – Доминик смотрел все так же серьезно, – я объявил, но так и не спросил твоего согласия. Я просто забрал тебя к себе, априори подразумевая, что ты будешь моим мужем. Но я так и не спросил, согласен ли ТЫ стать моим мужем?

– И сейчас ты спрашиваешь об этом именно потому, что между нами уже так много всего произошло? Теперь ты чувствуешь, что, как порядочный человек, просто обязан взять меня в законные супруги? – Тео уже не улыбался и смотрел, наклонив голову к плечу, – то есть ты даешь мне возможность согласиться или отказаться? И, если я сейчас откажусь, то ты просто отпустишь меня?

– Нет, не отпущу, – Доминик с тревогой схватил Тео за руки и прижал их к своей груди. – Никогда не отпущу! Ты мне нужен как воздух! Просто, если ты сейчас откажешься, я начну добиваться твоего согласия! Я так люблю тебя, зайка! Ты же это знаешь, я просто погибну, если ты мне откажешь!

– Ну, вот это уже не вопрос, а шантаж, – Тео развеселился, – или я соглашаюсь, или я убийца! А вот интересно, как ты меня начнешь добиваться?

– Любым доступным мне способом, – Ники не выдержал блестящего взора своего зайки и спрятал лицо в мягкий изгиб его шеи, вдыхая щемящий сердце запах, который доносился эхом от шкур. Он коснулся губами нежной кожи и прошептал, еле слышно:

– Я люблю тебя, Теодор, счастье мое маленькое.

Да! Теодор со сладким стоном прогнулся. Сильные руки альфы прошлись по бокам и остановились на бедрах, удерживая их. Доминик потянулся к нему, и зайка склонил голову, осторожно прикасаясь к его требовательным губам. Поцелуй волнами прошелся по их телам, прижимая их ближе друг к другу. Сначала Доминик ощутил чужой запах лекарств, железистый привкус крови, а потом сквозь них проступил такой знакомый, волнующий, сладкий вкус его обожаемого Теодора! Тео почувствовал, что тонет в этом поцелуе как в омуте, без всякой надежды на спасение, до головокружения, до сдавленного вздоха от нехватки воздуха. Альфа жадно собирал губами испарину, выступившую на коже омеги от вспыхнувшего желания, ощущая руками легкую дрожь бедер в ожидании продолжения.

Руки Тео запутались в волосах альфы, не давая ему возможности отклониться от своего тела. Ему нравилось, как жадно губы Ники слизывают с него посторонний запах медикаментов, заменяя на свой мускусный запах желания. Так сладко плавиться под его прикосновениями! Жарко, и все тело жадно наполняется истомой, требуя продолжения ласки. Так хочется еще большего! Как разрешение на продолжение, Тео услышал горячий полустон-полувздох.

– Мой! Хочу! Люблю тебя, зайка мой, солнце мое, радость моя.

Тео изогнулся и, приподнявшись, направил член Ники в себя. Омега весь горел, а его дырочка, казалось, сама раскрылась, когда упругая головка скользнула в нее. Закусив губу, чтобы не вскрикнуть, Тео медленно опускался, поддерживаемый крепкими руками. Их взгляды встретились, и зайка довольно улыбнулся, как хорошо! Он выгнулся, принимая член до конца, и сильно сжался внутри, заставляя альфу блаженно застонать. Ощущения, как кипяток, обжигали их обоих. Глаза, руки, вцепившиеся в бедра, горячий стержень внутри… Тео толкнул Ники на спину и удобно устроился сверху. Приподнял бедра и опустился опять, глубже, еще глубже. Глаза альфы потемнели от еле сдерживаемого желания, и было так сладко чувствовать контроль над этим сильным и властным мужчиной, который улавливал отблески его желания. Тео вспомнил их первый раз и, улыбнувшись, сказал:

– Смотри на меня! Хочу видеть твои глаза, когда ты кончаешь.

Доминик счастливо рассмеялся. Его зайка рядом с ним, над ним и пытается командовать! Альфа поймал его за руки и притянул к себе. Резко перевернувшись, Ники оказался сверху и припечатал сверху улыбающиеся губы.

– Ты получишь, что хочешь, – промурлыкал он и качнул бедрами.

– М-м, – Тео выгнулся, царапая ноготками сильную спину, и охватил его ногами.

– Кричи, – подсказал Ники, – мы же сейчас одни, а я так люблю слушать твой голос.

***

– Мы опаздываем, – Доминик тащил Тео по залам и переходам дворца, но дойдя до двери в обеденный зал, остановился и, схватив его в объятья, жадно поцеловал, – спасибо тебе, солнышко мое, за счастье в моей жизни и за твою нежность.

Тео мягко выбрался из загребущих ручек и, одернув одежду, церемонно произнес:

– Пожалуйста, – и облизнув припухшие, зацелованные губы, с улыбкой добавил, – все для тебя, любовь моя! Но может ты все-таки меня покормишь, пока я сознание от голода не потерял?

Доминик засмеялся и распахнул дверь. Все уже сидели за столом. На месте Лоренцо сидел пепельноволосый красавец. Он обернулся, услышав, что в комнату открылась дверь, и ласково улыбнулся Теодору.

– Ну, здравствуй, младший братик, отрада очей моих!

========== “Слезы Ангела” ==========

– Я приехал сюда для того, чтобы, наконец, поставить точку в деле Хайда, – Анджей улыбнулся побледневшему Теодору.

– Но ведь он умер! – Тео сжал руки в кулаки. – Ты сам сказал, что после того яда невозможно выжить.

– Он умер, – Анджей внимательно смотрел на Чезаре, – но жив и здоров тот, кто заказал ему твое убийство. Так вот, пора это недоразумение исправить.

– Ты знаешь, кто заказчик? – Доминик смотрел глазами чистыми и холодными, как лед.

– Да, – Анджей отложил столовые приборы и посмотрел на Чезаре, – но все очень непросто и, если я скажу кто, вы мне не поверите, и сочтете меня сумасшедшим. Поэтому я расскажу вам все с самого начала. Разговор будет долгим. Пока у меня нет прямых улик, обвинить я не могу, но есть некоторые факты и косвенные улики, свидетельствующие о причастности этого человека к преступлению. Кроме того я проведу вас путем логических умозаключений, в конце которого вы сами сообщите мне имя заказчика, – Анджей довольно улыбнулся. – Но для этого нам надо перейти в комнату, которую уже приготовили мои помощники. Когда мы зайдем туда, они закроют двери, и все, что будет сказано останется только в кругу семьи. Поверьте, все, что будет произнесено в комнате, будет не для посторонних ушей.

Чезаре кивнул головой, соглашаясь, и встал из-за стола, следом поднялись и все остальные. Анджей показал, куда идти. Это была комната для переговоров, где ночью заседал Чезаре с сыновьями. Сейчас там помимо кресел появились еще несколько диванчиков, в углах комнаты стояли курильницы на высоких ножках, над которыми вился легкий дымок благовоний.

– Прежде, чем мои помощники закроют эти двери, – Анджей показал на Бима и Бома, стоящих в проемах открытых дверей, – я предлагаю выйти отсюда Теодору.

– Нет! – Тео стоял возмущенно вытянувшись и сжимая кулаки, – покушения организовывались на меня! И я имею право знать, кому я настолько не угодил, что он захотел моей смерти!

Доминик кивнул головой, соглашаясь, Анджей пожал плечами и повернулся к Гемме и Малике.

– А вы, милые дамы, вне подозрений и вполне можете подождать всех в гостиной, – он показал рукой на открытую дверь. – Все началось задолго до вашего появления в семье. И ваши тайны останутся только с вами.

– Нам нечего скрывать, – Гемма высокомерно вздернула голову, скрестив руки на груди.

– Мы тоже члены семьи, – Малика зеркально повторила позу Геммы.

– Ну, вам виднее, – Анджей махнул рукой, и двери закрылись, – пока мы не выясним все до конца, отсюда никто не выйдет. Давайте устроимся поудобнее, разговор будет долгим.

– Зачем здесь курильницы? – Екатерина сидела напряженно.– Давайте откроем окна!

– Нет, – Анджей расслабленно улыбался, – открыть окна не получится, мои помощники их очень хорошо закрыли, так же как и двери. Не переживайте, это не отрава, это всего лишь немного благовоний для атмосферы, располагающей к приятной беседе.

– Я слышал, – начал Стефано, – что старший брат Теодора портняжка. Скажи, а ты убивал?

– Да, – Анджей сунул под спину подушку и вытянул вперед ноги, – сколько, точно не считал, бросил после тридцатого, стало как-то… ну, не знаю, как правильней сказать, обыденно что ли, частью работы. Я себя убийцей не считаю, я просто делал то, что надо, когда мог избежать насилия, пытался придумать как, но когда случалось убить, то не мучился. Ах, человеческая жизнь – такая ценность! Я бывал в таких местах, где человеческая жизнь была дешевле пачки табака. Честь – вот что ценно, а жизнь ценна только для самого человека, и то не всегда.

– А, правда, что самое страшное – это убить первого человека? – не унимался любопытный.

– Не заметил. Я убил первого негодяя, спасая друга, и переживал только об одном, чтобы из учебки не вышибли. Потом троих снял из оптической винтовки, там вообще не переживал, как цель в тире, а вот пятого никогда не забуду! Он был евнухом в гареме, килограмм двести сплошной похоти и зависти, – Анджей прикрыл глаза, вспоминая. – Я его ударил несколько раз ножом, но он был такой жирный, что ощутимого вреда это не принесло. Он навалился на меня своим пузом, и я думал, что раздавит в лепешку. Из него кровь хлестала, а он в шоке не чувствовал, только ручки тянул, пытаясь за горло схватить. Я тогда ему по животу резанул, кишки из него, как змеи полезли, бр-р. Склизкие, синюшные. Я после этого года два на колбаски к пиву смотреть не мог! Меня рвало сразу. Ооо, действует! – Анджей открыл глаза и радостно хлопнул в ладоши. Вскочив с кресла, он энергично прошелся по комнате.

– В курильницы добавлено одно средство, аналог сыворотки правды, – Анджей улыбался, – называется «Слезы Ангела», оно без запаха, снимает блок с сознания, человек становится чрезвычайно разговорчивым. Он просто физически не может держать язык за зубами. И, кроме того, чем больше он хочет сохранить свой секрет, тем быстрее его выбалтывает. И не просто говорит, он выдает поток сознания, а это значит, что он говорит вслух то, о чем только думал. И удержать его от этого просто невозможно.

– То есть ты хочешь сказать, – Александр сложил пальцы домиком, перед грудью, – что я сам всем расскажу о том, что беременный? – у Александра округлились глаза, когда он понял, что сам раскрыл свою тайну.

– Именно, – улыбнулся Анджей.

– Как давно? – нахмурился Чезаре. – Как ты посмел! О чем ты только думал!

– Я думал о том, что время идет, а я хочу ребенка! – Александр встал и зашел за кресло, будто пытаясь отстраниться от всех. – Я все продумал. Мне сделали искусственное оплодотворение, в частной клинике, абсолютно анонимно. Никто не узнал об этом!

– Я знал, – Пьетро опустил глаза. – Тебя опознали, когда ты пришел на консультацию, пришлось кое-кому заткнуть рот. У тебя уже четвертый месяц, и мне очень интересно, как ты будешь из всего этого выкручиваться. Но я велел на всякий случай подготовить для тебя пару акушеров и укромных мест поблизости от Ватикана.

– Я все продумал, – Александр, похоже, расслабился. – Через пару месяцев, когда живот станет заметен, я улечу в одну колонию с миссионерской миссией. У нас как раз намечается очередной внутренний переворот, и я хочу отсидеться подальше от этих свар, чтобы не попасть в жернова, а месяца через четыре вернусь. Как раз тогда основные боевые действия в анклаве закончатся, и я смогу спокойно, не опасаясь ножа в спину, разобраться со всеми. Ребенка отправлю в надежный детский дом до пяти лет, а дальше возьму сироту в услужение в свой дом и тогда смогу растить его, как приемного ребенка.

– Не надо в детский дом! – Тео подбежал к Александру, – отдай его нам, мне и Доминику! Я обещаю, что буду хорошим папой! – Тео почесал голову. – Правда, с котенком у меня не очень получилось, но ведь ребенок не котенок! И ты всегда сможешь его видеть, и ему у нас будет лучше, чем в детском доме среди чужих людей! А из Доминика получится великолепный отец!

– Теодор прав! – Доминик улыбался. – У нас ему будет хорошо, а ты всегда будешь иметь возможность связаться с ним и навестить, не вызывая ни у кого ненужных вопросов.

– Спасибо! – Александр обнял Тео. – Только я не представляю, как…

– Без проблем! – Анджей улыбался. – Когда отправишься, куда ты там собирался, возьмёшь с собой двух моих ребят, Бима и Бома, они мастера мистификации. Они как-то раз свистнули звездолет из военного ангара, а уж ребенка, поверь, они спрячут так, что никто не догадается, что он вообще был. И, кстати, с родами они тоже помогут. Они родились и выросли в цирке, так что по части принятия родов еще могут дать фору кое-кому из медиков.