Текст книги "Пока мы будем летать (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Моё сердце останавливается. Ноги подкашиваются, но я вовремя опираюсь на арфу, что не дает мне упасть. Большой ком застревает у меня в горле и не позволяет мне даже дышать нормально. Слёзы вырываются наружу, но я не хочу плакать. Не хочу снова быть слабой хотя бы перед самой собой. Спустившись вниз, сажусь на пол, закрываю глаза и пытаюсь перевести дыхание. Это должно пройти. Это не будет длится вечно. Всё проходит…

Моя голова будто зажата тисками. И я чувствую, как боль меня отпускает, но большая дыра где-то в области груди продолжает расти.

Слышу звук сообщения на телефоне. Потираю глаза, которые немного заслезились и тянусь к рюкзаку, который оставила на полу возле обуви. Достаю телефон. Это Харпер:

«Я разрешила Стюарту подождать тебя дома. Так что не пугайся!»

«У него для тебя сюрприз!!!»

«Люблю тебя хх»

Одна слеза таки катится по моей щеке. Но с меня хватит. Хватит пытаться стать идеальной. Для кого я это делаю, в конце концов? Я устала. И я просто сдаюсь.

Открываю холодильник. Достаю из него всю еду, которая там есть. Мне нужно заполнить эту дыру внутри меня хотя бы чем-то. Ни алкоголя, ни сигарет в доме нет. Хотя, если поискать, может, у Харпер бы что-то и нашлось. Но я хочу пойти против себя же. Больше никаких сожалений. Никаких рамок, в которые я пытаюсь втиснуться. Больше ничего.

Глава 11

Харпер

Эта ночь была ужасной. Эйприл тошнило. И, кажется, мы смыли в унитаз не только всю нашу еду на несколько дней, но и некоторые её органы. На самом деле это было жутко. Посреди ночи она прибежала ко мне. Едва сумев открыть глаза, я посмотрела на её лицо, которое было на достаточно близком расстоянии к моему. Уголки губ были грязными, как и пижама. От неё жутко пахло, особенно, когда она говорила, но я старалась игнорировать это. Буквально спустя секунду Эйприл зажала рот рукой и снова побежала в ванную.

Я нашла для неё таблетки для желудка. Но после их принятия Эйприл вырвало ещё дважды. Я держала её волосы, пока она извергала из себя всё. Это была бессонная ночь для нас обеих.

Когда её желудок всё же решил немного успокоиться, у нас обеих было чувство, будто мы пережили бурю. Я нашла для Эйприл чистую одежду, причесала её мягкие волосы и заплела в две аккуратные косы, совсем как в детстве.

Когда я уходила, Эйприл ещё спала. К счастью, за ночь её больше ничего не беспокоило.

Сижу на остановке. Сегодня у меня выходной, поэтому я спонтанно решила съездить в Шрусбер, чтобы купить несколько полотен. Я копила на это деньги где-то больше трех месяцев. Это того стоит. Может, когда Эйприл сможет без проблем вступить в колледж, я смогу устроить свое будущее. Может, мне удастся стать дизайнером или архитектором? Может, мне удастся стать кем-то более важным, нежели официанткой из «Розового поросенка»?

Дожди, кажется, только недавно закончились, но я опять слышу ритмичное постукивание по крыше. Асфальт снова становится влажным. И я чувствую влагу, что впитывается в мою кожу. Чувствую привычное жжение в груди. Незамедлительно достаю из кармана куртки пачку сигарет, которые теперь никогда не заканчиваются, и поджигаю одну. Сам уже никотиновый дым успокаивает меня сильнее, чем что-либо. Я растворяюсь в нем, пока он медленно растворяется в воздухе.

Краем уха слышу доносящиеся шаги. Хлюпая по невысохшим ещё с прошлых дождей лужам, кто-то ступает. Вместе с этим я слышу звук скользящих колес по асфальту. Поворачиваю в сторону голову и замечаю Сесилию Паркер с коляской. Простите, Сесилию Фостер. Вечно забываю об этом.

Она садится в самом углу, подальше от меня. Слышу её тихое фырканье. Краем глаза продолжаю следить за ней. Она поворачивает коляску к себе, чтобы следить за ребенком. Мирно спящий мальчик очень похож на Патрика. Замечаю, как Сесилия искоса смотрит на меня. Гордо приподнимаю подбородок вверх и делаю затяжку.

Нас лишь двое. И обстановка кажется слишком накаленной. Капли дождя просто растворяются в воздухе, не успевая долететь до земли.

– Не нужно смотреть на меня так, будто это твой парень изменил со мной, – говорю я, не выдерживая её слишком уж пристального взгляда. Явно не ожидая этого, Сесилия дергается, будто её прошибло небольшим зарядом тока, но при этом всё равно сохраняет невозмутимое выражение лица.

– Я смотрю на тебя лишь потому, что ты куришь рядом с ребенком. Не могла бы ты этого не делать, – говорит она, подавляя в своем голосе весь яд, который сочится с её длинного языка.

Тушу сигарету и выбрасываю окурок в урну. И мы сидим молча. Между нами есть лишь постукивание дождя и тихое сопение ребенка.

– Я люблю Патрика, – прорезается вдруг сквозь уже привычную тишину. Приподнимаю брови в удивлении. Зачем она вообще это говорит? – У тебя нет причин злится на меня. У тебя жизнь тоже сложилась неплохо. У тебя есть Том и…

– Прекрати! – произношу это громче, чем следовало, из-за чего ребенок в коляске начинает ворочаться. Сесилия поправляет ему одеяло и, кажется, причин волноваться насчет его пробуждения нет. – Я вовсе не злюсь на тебя.

– Надеюсь, ты не врешь, – отвечает девушка. Её выражение лица больше не выражает презрения или брезгливости. Прежде чем она отворачивается от меня, замечаю там грусть. Она будто хочет сказать мне ещё что-то, но молчит, проглотив свои слова раз и навсегда. Я могу лишь догадываться, о чем Сесилия мне не говорит. Может, о том, что Патрик иногда сравнивает её со мной? Пусть и не говорит об этом прямо, но делает это, указывая ей на недостатки, которых не было во мне. Может, после нашего расставания он однажды назвал её моим именем невзначай? Потому что первые несколько месяцев он названивал мне по ночам пьяный и говорил, будто ему жаль, что это всё ошибка. Но, надеюсь, она не поэтому смолчала, потому что мне не нужен Патрик. Как и Том. Я просто нуждаюсь в ком-то, кто смог бы меня наконец-то понять.

– Ты опоздала. Автобус уехал полчаса назад, а следующий будет только через два часа, – Сесилия разрушает незатянувшуюся паузу. Она встает с места, отдергивает вниз кофту, торчащую из-под куртки, разворачивает коляску и намеривается уходить.

– Я никуда не спешу, – отвечаю я, хотя меня явно расстроила эта новость. Нужно было посмотреть расписание автобусов, но я даже не подумала об этом.

Когда Сесилия уходит, я смотрю ей в спину, провожая взглядом. Но что-то заставляет меня окликнуть её:

– Как его зовут?

Она разворачивается. Украдкой смотрит на сына, улыбается. Это её всё.

– Эван.

***

Ветер обдувает моё лицо. Каждой клеточкой чувствую вырывающийся из моего тела груз последних дней. Делаю глубокий вдох, и мои легкие очищаются от пыли повседневности, осевшей на них. Мне так легко и хорошо. На миг забываю о трудностях, предоставленных мне этим миром.

Решение приехать сюда было спонтанным. Я просто вышла из «Розового поросёнка» после отработки утренней смены, села на автобус и приехала. Я потратила на дорогу половину чаевых. Другой половины мне должно хватить на обратную дорогу.

Мои ботинки грузнут в болоте. Кожу на открытых участках обдает холодом. Я дышу паром. Но, Боже, до чего же мне здесь хорошо. Просто до мурашек на коже. До трепета в груди. Я влюблена в это место больше, чем в людей, окружающих меня.

Небо плотно затянуто тучами, но дождя нет. Ветер играет с моими волосами, путая их между своих прозрачных пальцев.

Впервые за долгое время я решила не просто покататься на качелях. Первым делом я решила подойти к дому или от того, что от него осталось. Обгорелые стены, которые, кажется, шатаются от ветра, словно трава. Из-за отсутствия крыши могу смотреть на небо прямо здесь. Мебели здесь нет, ещё давно отсюда всё убрали сразу на свалку, не оставив ничего. Деревянный пол прогрызен крысами. Те его участки, что остались нетронутыми, прогнили и всё равно проваливаются под ногами. Это место превратилось в настоящий кошмар. Но, прикасаясь пальцами к этим покосившимся стенам и ступая по прогнившему полу, я чувствую, как во мне теплится уголек надежды, что это место можно возобновить. Если оно умрет, то умру и я. В этих тонких стенах похоронена моя жизнь. Пора наконец взяться за её воскрешение.

Гуляя между умершими деревьями в саду, замечаю, что на некоторых из них появились почки. Это даже вызывает у меня улыбку. Ещё не всё потеряно. Вместе с этим садом есть надежда на то, что и в душе моей наступит весна.

Пока я добираюсь до старого дуба, который не могли уничтожить ни время, ни природные бедствия, ни даже человеческая рука, я смотрю вниз. Маленькие ящерки путаются у меня под ногами, суетливо бегая туда-сюда.

Качели скрипят под моим весом. Устремляю свой взгляд вперед. Передо мной раскинулось большое поле. За горизонтом не вижу дороги, для этого нужно спуститься немного ниже, но до меня доносятся звуки машин. Совсем тихий, почти невесомый, едва касающийся моего слуха. Мне больше доставляет удовольствия слушать ветер. Слушать его свист, прерываемый противным карканьем воронов. Но даже это приятнее слушать, чем голоса людей.

Отрываю одну ногу от земли, рискнув слегка покачнуться на качели. Опираюсь на старую, пропитанную дождем и пылью веревку и закрываю глаза. До меня доносится лишь треск, как я не успеваю опомниться и падаю вниз. Закрываю глаза. Чувствую, как упала лицом в грязь в прямом смысле этого слова. Весь мой правый бок поразила тянущая боль, но задница болит больше всего. Я расслабляюсь, даю себе немного времени, чтобы прийти в себя и подняться. Когда у меня перед глазами проползает ящерица, мои глаза широко раскрываются, и я быстро поднимаюсь на локтях, пачкая свою одежду ещё больше.

– Позволь тебе помочь, – замечаю перед глазами открытую ладонь, протянутую мне на помощь. Поднимаю голову вверх и прищуриваю глаза, так как солнечный луч ослепляет меня. В конце концов, так и не сумев рассмотреть человека, так неожиданно оказавшегося здесь, я подаю ему свою руку. Он резко тянет меня вверх и уже через секунду я стою на двух ногах, немного пошатываясь от резкой смены положения.

Только теперь замечаю перед собой парня. Мои глаза на уровне его малиновых губ. Меня это сразу смущает, поэтому я поднимаю взгляд выше. Он смотрит на меня, и это смущает ещё больше. Зеленые глаза кажутся мне тусклыми при таком освещении, но не менее красивыми. На голове у него бардак. Ветер спутал его кудрявые волосы, превратив его прическу в настоящий беспорядок.

– Держи, – вместо того, чтобы просто протянуть мне салфетку, он сам начинает вытирать мне ту часть лица, что оказалась в грязи. Начинаю смеяться, хотя это немного больно. Он смеется в ответ. Пытаюсь забрать у него салфетку, но у меня получается лишь прижать его ладонь к своей щеке сильнее. И это просто нелепо. В конце концов, он отпускает салфетку, оставляя её в моей руке и красную отметку на щеке в придачу. Только горят у меня теперь не только щеки, но и уши. Я могу списать это на холод?

– Спасибо, – смущенно отвечаю я.

Вытирая щеку, продолжаю изучать его дальше. Он точно не старше меня. Помимо красивых черт лица, у него, оказывается, ещё и красивая улыбка. На нем короткое чёрное пальто, из-под которого выглядывает белая футболка, чёрные джинсы с потертостями на коленах и чёрные грязные кеды, в которых ему, похоже, удобно.

Замечаю на его шее фотоаппарат с большим объективом, что явно является профессиональным. Моё любопытство сменяется удивлением. Но не успеваю я снова сообразить, как меня ослепляет вспышка.

– Ты меня фотографировал? – возмущенно произношу я. Я бы хотела выдернуть у него фотоаппарат из рук, но таким образом я лишь притяну парня ближе к себе, так как устройство висит у него на шее. К тому же я недостаточно хорошо знаю его и есть вероятность того, что я могу сделать что-то не так.

– Да, – он делает ещё один снимок так быстро, что я чувствую себя пойманной врасплох.

– Зачем ты это делаешь? Я могу подать на тебя в суд, – складываю руки на груди и стараюсь не улыбнуться, когда так сильно этого хочется. Он смотрит пристально на меня, словно теперь настала его очередь меня изучать. Но когда я заглядываю в его глаза, то понимаю, что он смотрит на меня не как на незнакомку, на которой можно испробовать новые способы флирта, а как на человека, которого он знал вечность.

Невольно и во мне просыпается похожее чувство. Этот парень появился здесь будто из ниоткуда, но за пару минут я захотела провести с ним всю свою жизнь. И это, чёрт побери, так прекрасно, но также пугающе.

– Ты красивая, – отвечает он. Не могу сдержать улыбку. Просто опускаю глаза вниз и глупо улыбаюсь. Поправляю за ухо волосы, будто это действительно важно. Не знаю, куда деть себя, ведь внутри я просто разрываюсь от приятного щемящего чувства, которое не было знакомо мне ни с Патриком, ни с Томом.

Ни один из парней никогда не говорил мне, что я красивая. «Красиво оделась», «красиво накрасилась», «красивое платье», «красивая прическа», «красиво выглядишь», «это красиво смотрится на тебе»… Это никогда вдохновляло меня. Это никогда не вызывало трепета у меня в груди.

Может, на меня так пьяняще действует это место? Здесь я всегда чувствовала себя иначе. Или, может, всё же дело в зеленой паре глаз, которые видят меня красивой через объектив фотоаппарата.

Слышу тихое щелканье, что приводит меня в чувство.

– Тебе стоит прекратить, – чтобы не сгореть от смущения ещё больше, я просто обхожу парня, решив уйти отсюда.

– Тебе никто не говорил этого раньше, верно? – говорит он мне в спину. – Иначе ты бы тоже видела себя такой, – он казался мне более молчаливым, но теперь поток слов просто посыпался на меня. Его слова должны были задеть меня. Брук бы точно обиделась бы. Хотя я уверена, для неё такой простой комплимент ничего бы и не значил.

Я развернулась и заметила, что он снова улыбается, будто ожидал этого. На его лице играют ямочки, что украшают его улыбку, делая незабываемой.

– Знаешь, это всё слишком странно, поэтому лучше я уйду, пока не стало слишком поздно, – поднимаю руки вверх в знак капитуляции.

– Поздно для чего? – он закрыл один глаз, наклонив голову набок. Уходящее в закат солнце теперь ещё ярче.

– Для сожалений, – отвечаю я и всё же иду вперед.

Он догоняет меня, когда я уже подхожу ближе к дороге. Сначала я просто слышу его тихие шаги у себя за спиной. Мне вовсе не тревожно. Наоборот, спокойно как-то. Пользуясь возможностью, пока парень не может меня видеть, я ни на секунду не перестаю улыбаться. Но как только он идет рядом со мной, надеваю на лицо беспристрастную маску полной незаинтересованности.

– Я еду в сторону Айронбриджа, – спокойно говорит он, будто мы ещё не закончили свой разговор. – Просто если тебе в ту сторону, то я мог бы тебя подвезти.

Замечаю на горизонте маленький чёрный автомобиль, что скорее походит на женский тип. Наверное, он приехал сюда позже меня, ведь когда я вышла из автобуса, то не видела никаких машин. Интересно, что его вообще привлекло здесь? Вся красота скрыта за горизонтом. Даже если он и хотел сделать некоторые снимки природы, то с этого ракурса это место кажется не таким уж и удачным.

– Мы даже не знакомы, – прилагаю все свои силы, чтобы не смотреть на него. Он не человек – произведение искусства.

– Флинн, – говорит он, чем снова обращает моё внимание. Смотрю на него, пытаясь примерить ему это имя. Не знаю, какое ему подходило бы больше, но это ему точно подходит. Брук часто говорит мне, что мне больше бы подходило имя Энн, и я не могу понять, чем она руководствуется, выдвигая такие предположения.

– Харпер, – говорю я, чем подтверждаю свой проигрыш в этой игре, которую мы затеяли невзначай. Замечаю на его прекрасном лице улыбку и снова прячу глаза, чтобы не утонуть в этом. – И я, наверное, лучше поеду на автобусе.

Странно, но в этот раз мне не приходится долго ждать, и автобус просто мчит мне на помощь. Не выдерживаю и мельком смотрю на Флинна. На его лице теперь замешательство. Голосую, чтобы автобус остановился.

– Приятно было познакомиться, Харпер. Спасибо за красивые снимки, – говорит он мне. Не просит меня передумать, не пытается бросить мне в ответ колкую шутку, что я ещё пожалею об этом и не говорит многообещающего «до скорой встречи». И я благодарна ему за то, что он не испортил первого впечатления об этом.

Надеюсь, что больше не увижу этого парня, иначе этот момент перестанет быть особенным. Пусть Айронбридж и маленький город, но иногда это возможно. Если я не видела его там раньше, есть надежда, что я не увижу его снова.

Чувствую себя пьяной. Когда сажусь в автобус, закрываю глаза и молюсь, чтобы это не было сном. Это было странно, но у меня ещё более странные чувства. Одно из которых я с трудом распознаю – счастье.

***

Мы сидим за семейным столом в доме Хоккинсов. Он не такой уж и большой и рассчитанный явно лишь на одну семью, поэтому нам приходится тесниться. Мы все сидим за столом, вдыхаем приятный аромат еды, приготовленной миссис Хоккинс, и ждем Брук. Ожидание достаточно долгое и потихоньку превращается в пытку, когда я чувствую, как у меня сводит спазмы в животе от голода.

Я совсем забыла о приезде подруги, но она удачно напомнила мне об этом, встретив меня дома. Брук, как всегда непринужденно, сидела на диване перед телевизором, попивая горячий чай. Эйприл я не заметила рядом с ней, что заставило меня забеспокоиться, всё ли в порядке. Но Брук сказала, что она ушла гулять с друзьями. Ещё Брук сказала, что приехала сюда с парнем. Я спросила с которым именно – с Тайлером или Джорджем? Не назвав имени, она просто сказала, что в этот раз всё всерьез. Сказала, что теперь она по-настоящему влюблена, хотя глаза у неё были совсем не влюбленные.

Затем ещё целых два часа я слушала о прекрасном мистере Х. Его имя я либо выпустила из контекста, либо Брук действительно забыла упомянуть его. Я пропускала её слова мимо ушей, потому что из моей головы не выходил тот странный парень, встретившейся мне в таком особенном для меня месте. Теперь, когда я не видела его, не слышала и не чувствовала рядом с собой, я могла анализировать. Хотя бы до тех пор, пока я не вспоминала о том, что он назвал меня красивой, тогда глупая улыбка вновь расползалась по моему на самом деле не такому ж и красивому лицу.

Когда телефон Брук затрезвонил, она отвлеклась от разговора, а я от мыслей о Флинне. Наверное, это был парень девушки, ведь улыбка на её лице стала ещё шире.

– Приходи завтра обязательно на ужин, – сказала Брук перед уходом. Я спросила, можно ли, чтобы со мной пришел Тим. Напомнила ей, что до того, как он влюбился в неё, мы все были друзьями. Глаза её погрустнели, но я не уверена, из-за скуки по тем временам или сожаления по тому, что есть сейчас. В конце концов, она согласилась.

Я рада, что Тим пришел со мной. За столом он сидит рядом со мной, и мне не так страшно. Хотя родители Брук не такие уж и плохие и их вовсе не стоит бояться, но мне всегда было неловко при их виде. Особенно, когда Брук оставляла меня наедине с ними, то это напоминало настоящий кошмар, потому что зачастую они забывали о моем присутствии, и все проблемы семьи Хоккинс были передо мной, как на ладони. Слушай и записывай.

Сегодня они ведут себя непривычно тихо. Миссис Хоккинс нервно стучит пальцами, одетыми в различные кольца, по столу. Сегодня она решила накрасить губы красной помадой, и нельзя сказать, что ей не идет. Просто, как по мне, это неуместно. Она приступит к еде и от её помады не останется и следа. Когда Тим сделал ей комплимент насчет этого, миссис Хоккинс улыбнулась и, наверное, про себя отметила, что всё её старания не прошли даром.

Мистер Хоккинс, похоже, искренне обрадовался приходу Тима. Он разговаривает с ним, громко восклицая каждые пять минут, что еда уже остывает и Брук стоит поторопиться. Но на неё это никогда не действовало.

И, наконец, они появляются. Брук в красивом красном платье на бретельках, что как нельзя лучше подчеркивает её талию, а позади неё идет он. В белой футболке и чёрных джинсах с потёртостями на коленках. Чувствую, как руки просто дрожат, поэтому опускаю их под стол. Там же находятся и руки Тима, сжатые от злости в кулаки.

Они садятся напротив. Он напротив меня, а Брук напротив Тима. Когда мы встречаемся взглядами, понимаю, что ему так же неловко, как и мне. Он также не ожидал этой встречи и удивлен не меньше меня.

Все берутся за руки и, закрыв глаза, произносят молитву. Только мы не делаем этого. Каждая секунда кажется важной. Наши губы даже не шевелятся, мы просто смотрим друг на друга. И я не могу себе даже представить, о чем он думает, но я думаю лишь о том, что это неправильно, что, смотря на него, во мне возгорается ещё сильнее то чувство, что должно было потухнуть сразу же после того, как я увидела рядом с ним мою лучшую подругу.

Все принимаются за еду, но мне даже кусок в горло теперь не лезет. Тим накидывает мне в тарелку всё, что видит, и я благодарна ему за это. Мои руки всё ещё дрожат, когда я беру в руки нож и вилку.

Я больше не смотрю на него, потому что боюсь задержать свой взгляд на секунду больше. Чувствую себя преступницей. Жалкой лгуньей. Но я ведь ничего не знала. И он не знал. И мы не сделали ничего запретного. В этом так легко убедить себя, только то, что я чувствую к нему в эту же секунду, кажется мне неправильным. И я не знаю, как это остановить.

– Харпер, это же то платье, которое тебе купил Том? – спрашивает у меня Брук. Поднимаю глаза. Смотрю на него, в его глазах будто застыл вопрос, кто такой Том, но я быстро перевожу взгляд на Брук.

– Да, то самое. Ты же знаешь, что я не особо люблю всё это, – пытаюсь улыбнуться, не знаю, насколько удачно мне это удается.

– Как вы познакомились? – спрашивает Тим, освобождая меня от разговора. Миссис Хоккинс хитро улыбается. Наверное, эту историю она слышала уже не менее сотни раз. Я смотрю внимательно на Брук, лишь краем глаза поглядывая на Флинна. Он продолжает есть, будто этот вопрос его совсем не касается.

– На выставке. Я пошла туда с Гертрудой. Я рассказывала тебе о ней, – Брук обращается ко мне, выставляя язык. Я должна помнить об этом, но на самом деле я не припоминаю ничего подобного. – У Флинна мать художница, совсем как ты, Харпер, – парень приподнял брови в изумлении. Брук обязательно было говорить это? – Он помогал ей. Это было так мило. Он ходил там и фотографировал всё подряд. Я попросила его сфотографировать меня, а он спросил, как меня зовут. Я оставила ему мой номер телефона, и уже на следующий день он пригласил меня погулять.

Флинн лишь послушно кивал головой. Почему-то я уверена, что он и не особо слушал Брук.

После первого бокала вина все снова начали говорить обо мне. Мистер Хоккинс вежливо интересовался делами Тома, спросил о матери, из-за чего мне пришлось снова соврать, и также сказал несколько хороших слов о моем отце. Каждый раз отвечая, я старалась наблюдать за Флинном, за его реакцией. Это было глупой затеей. Потому что он был заинтересован в этом.

После второго бокала все снова обратили внимание на Брук, и мне было спокойнее от этого. Флинн всё время молчал, но, похоже, ему только по душе, что его никто не трогал. Тим же наоборот вел себя непринужденно, часто шутил, вставлял свои комментарии. Мы говорили о работе Брук в театре. Я старалась слушать внимательно, хотя уверена, что Брук уже рассказывала мне об этом. Но мне сложно было сосредоточиться, когда он находится так рядом.

После третьего бокала мистер Хоккинс начал вспоминать свою молодость. Кажется, он был достаточно пьяным, ведь начал рассказывать нам о том, как познакомился с миссис Хоккинс. Она то и дело хихикала и приговаривала «Ну, хватит тебе».

Когда еда уже никого не интересовала, а первая бутылка вина была распита, все уже чувствовали себя достаточно расслаблено. Все кроме меня. Я всё ещё сидела прямо на своем стуле и просто не находила себе места.

– Мне, наверное, уже пора. Мне ещё нужно проверить домашнее задание Эйприл, – говорю я, когда все отвлекаются от разговора, ведь мистер Хоккинс пошел за второй бутылкой вина. Флинн заметно оживился.

– Разве в школе ещё не начались каникулы? – хихикает Брук, притронувшись губами к очередному бокалу с вином.

– Кто вообще в старшей школе делает уроки? – интересуется Тим, он тоже уже пьян. У меня же немного кружит голову, но я ещё способна трезво рассуждать.

– Именно поэтому тебя чуть не выгнали из школы, – парирую я, но, наверное, мне не стоило язвить, ведь с пьяными шутки плохи.

– Тебе-то повезло больше. Ты даже не доучилась, – фыркает Тим, словно моя маленькая шутка действительно его задела.

– Думаю, с нас хватит вина, – говорит миссис Хоккинс. – Этот вечер был долгим. Думаю, нам действительно будет лучше разойтись. Милая, давай я заверну тебе кусочек пирога для Эйприл.

– Да, конечно, – отвечаю я, поднимаюсь из-за стола. Первым следом за мной поднимается Флинн. За ним Тим и Брук.

– Может, провести тебя? – спрашивает суетливо Флинн. Поднимаю на него испуганные глаза, будто он едва не сдал нас. – Мы могли бы провести тебя, – он неуверенно берет за руку Брук, но та лишь хихикает.

– Будет лучше, если вы всё же проведете Тима, – смеюсь я, когда голова друга падает на плечо. Он начинает шептать мне на ухо извинения. – К тому же, я живу всего через дом, – я выхожу из-за стола. Флинн выглядит расстроен моим ответом. Но я не хочу брать это во внимание. Он парень Брук, и мне даже не стоит переживать из-за него.

Миссис Хоккинс приносит мне в бумажном пакете замотанный в пищевую пленку кусочек малинового пирога. Благодарю её.

Брук обнимает меня на прощание. За её спиной стоит Флинн и провожает меня взглядом. Он стискивает губы в тонкую полоску, но не пытается скрыть свое неравнодушие. Я обнимаю Тима. А затем обнимаю и его. Считаю секунды, чтобы это не показалось достаточно долгим. Но когда я уже готова отпустить его, его руки всё ещё на моей талии, а нос, зарытый в волосах.

– Это платье не идет тебе, – говорит он, после чего отпускает. Что это ещё за игры такие? Оно не идет мне, потому что он мстит мне или потому что его купил Том, о чем ненароком успела напомнить Брук?