Текст книги "Пока мы будем летать (СИ)"
Автор книги: Paper Doll
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
Глава 14
Харпер
Каждая минута длиною в час. В моей голове тикают часы, отсчитывающие секунды. Зажатая на узком диванчике между Тимом и Флинном, чувствую себя неловко. Один то и дело пинает меня локтем, задевает с каждым поворотом в сторону лестницы. Другой же держится на расстоянии. В воздухе висит напряжение, и я готова сделать всё что угодно, чтобы не чувствовать себя так странно.
Моя рука лежит на колене. Рука Флинна находится на его колене. Меня магнитом тянет дотронуться до него. Стоит всего лишь потянуться пальцами друг к другу, чтобы прикоснуться. Но я умираю в своем диком желании сделать это. Надеюсь, он хочет этого так же сильно, как и я.
Стараюсь следить за Тимом. Между мной и Флинном всё ещё не было ничего больше полуночных разговоров, но я чувствую себя жутко из-за этого. Не могу смотреть в глаза Брук. Тим же и вовсе смотрит на меня осуждающе, хотя между ним и Брук было нечто гораздо серьезнее разговоров. Так почему я чувствую себя так ужасно? Наблюдаю за ним, чтобы поймать его взгляд и увидеть, наконец, в его глазах помилование.
Когда Флинн впервые появился на пороге моего дома в двенадцать часов ночи, я была немало удивлена. Мне хотелось прыгать на месте и хлопать в ладоши, словно ребёнок, получивший долгожданный подарок на Рождество. Но в то же время мне хотелось плакать из-за неправильности каждого нашего действия. В конце концов, я позволила себе обнять парня. Это объятие скорее напоминало дружеское, потому что мы вели себя осторожно. Я – из-за Брук, а он – из-за меня.
Я пустила Флинна в дом. Это было так странно. У меня сердце из груди вырывалось, когда я поняла, что он стал частью моего мира. Я хотела сделать чай для нас. Он сказал, что я делаю всё неправильно, велел сесть и смотреть, как настоящие англичане должны делать чай. Это было забавно, когда парень нарочито глупым голосом объяснял мне каждый свой шаг, прикрепляя глупое «мисс Голди» к каждому предложению.
Не могу сдержать смех, когда вспоминаю об этом. Оба парня обращают на меня внимание. Флинн улыбается в ответ, будто подумал в эту секунду о том же, а Тим окинул меня взглядом полным презрения. Может, мне стоит прямо сейчас сказать ему о том, что я видела их с Брук, чтобы прекратить это?
Но я не хочу делать этого. Я даже не злюсь на Тима. Просто огорчена такой несправедливостью.
Едва сдерживаю на губах улыбку, когда вспоминаю вкус чая, что оказался совершенно отменным на вкус от того, что я когда-либо пробовала. Этот напиток мог стать даже в конкуренцию с идеальным кофе Тома. Хотя, если прибавить к чашке чая ещё и приятные разговоры, то кофе Тома даже не конкурирует.
А потом мы просто лежали на моей кровати и разговаривали в темноте. Наши руки были сжаты в замок, который не могло бы ничего сломать, кроме времени, что заканчивалось. Я слышала его голос и чувствовала его ладонь в своей. Странно, но этого было достаточно.
Мы говорили обо всем на свете. Только не о нас. Я предупредила Флинна, что скажу ему, когда буду готова к чему-то большему, и он прислушался ко мне. Парень готов рассказать Брук о нас в любую минуту, хоть прямо сейчас, но я сдерживаю его. Нужно время. Брук бросит Флинна, он ей не нужен. А потом, когда я скажу ей, что люблю его, она обязательно поймет меня. Просто для этого нужно немного больше времени.
Брук опять возится, не зная, что надеть. Она позвонила мне в восемь часов утра, велела быстро собираться, потому что мы собираемся на пикник, загород. Это странно, потому что ещё в школе Брук ненавидела всякие походы и всегда притворялась больной только бы пропустить эту важную часть школьной жизни. Мы с Тимом всегда сидели вместе в автобусе, но потом расходились, и мне приходилось проводить время с другими девчонками из школы. Мне очень не хватало Брук в такие моменты. Когда мы возвращались из похода, она никогда не спрашивала о том, как я провела время.
Ждем Брук уже больше часа. Мистер Хоккинс сидит в большом кресле и смотрит телевизор. Я не большая поклонница «Доктора Кто», поэтому сижу и зеваю, безнадежно мечтая о том, чтобы снова встретиться с Флинном и говорить с ним всю ночь напролет.
Есть в этих разговорах что-то волшебное. Каждое его прикосновение, даже случайное, отдается приглушенным стоном блаженства, который я не могу подавить в себе. Мне хочется попробовать на вкус его губы. Хочется смотреть на него при свете дня, не отводя глаз. Хочу держать его за руку прямо сейчас. Хочу, чтобы он касался длинными пальцами моего лица, чувствуя меня насквозь. Хочу не смущаться своих мыслей, которые пугают меня больше смерти.
– Харпер, может, ты поторопишь её? – шепчет мне на ухо Тим. Голос у него уставший, что меня успокаивает. Может, его глаза специально врут?
Поднимаюсь с места и сразу же замечаю Брук, спускающуюся по лестнице. На ней короткие шорты, под которыми виднеются чёрные капроновые колготки. Сверху на Брук тоненькая хлопковая рубашка, поверх которой висит джинсовая жилетка.
– Боже мой, Брук, – я сорвалась с места и подбежала к девушке. – Ты в этом замерзнешь, – хватаюсь обеими руками за её жилетку и буквально выкрикиваю каждое слово. Когда замечаю на её ногах мокасины, меня просто бомбит.
– Я смотрела прогноз погоды. Сегодня не так уж и холодно, – спокойно отвечает Брук, выдернув из моих цепких пальцев краешки жилетки. – А вот ты, похоже, собралась на Северный полюс, – окинув меня смеряющим взглядом, говорит девушка. В отличие от Брук, я действительно готова к походу. На мне джинсы, серый вязанный свитер с воротником, на который я ещё и накинула куртку-ветровку. Мои ноги в множестве мозолей и ссадин от роликов, от которых я ещё отвыкаю, теплятся в зимних шерстяных носках и осенних теплых сапогах. Может, выгляжу я не как супер-модель, но я хотя бы избавила себя от вероятности отморозить себе что-то, чего не скажешь о Брук.
– Это так мило, что ты обо мне заботишься, – девушка щипает меня за щеки, как ребенка.
Мистер Хоккинс недовольно хмыкает, но ничего не говорит своей дочери. Была бы здесь миссис Хоккинс, она непременно велела бы ей переодеться, но она как на зло уехала к своей сестре.
Мы едем в неизвестном направлении в машине Флинна. Теперь наша очередь с Тимом тесниться на заднем сидении. Сижу молча. Прислонившись щекой к холодному стеклу, наблюдаю за пейзажами за окном. Едва мы только выехали за город, на горизонте замаячили деревья, за которыми скрываются бесконечные поля.
Флинн открыл окно возле себя и начал курить. Брук просила его прекратить, но он игнорировал её. В конце концов, она попросила у него сигарету и тоже закурила.
– Куда мы вообще едем? – спрашиваю я. Сигаретный дым так манит, но я не прошу парня дать мне закурить.
– Харпер, помнишь, ты рассказывала мне о каком-то особенном месте? Может, мы поедем туда? – задает встречный вопрос Брук. Флинн усмехается, замечаю отражение его улыбки в зеркале. Мне приходится заставить себя не улыбнуться в ответ.
– Нет, Брук. Не помню, когда была там в последний раз. Там, наверное, уже не так, как было раньше, – мотаю отрицательно головой в ответ.
В итоге мы едем туда, куда предложил направляться Тим. Неожиданно он вспомнил место, куда мы часто ездили ещё в школе. Наверняка парень соврал. Это другое место. Готова поставить сотку на то, что мы едем на место, где у него был первый секс. Это было летом где-то между восьмым и девятым классом. Нам было где-то по четырнадцать. Я проводила лето у Луизы. У меня всё ещё была депрессия из-за смерти отца, хотя с того момента прошло уже много времени. Маму бесило это, поэтому она отправила меня на некоторое время к своей сестре, с которой я хотя бы могла найти общий язык. Эйприл осталась с ней в городе. Хотя ровно через год она отправила её вместе со мной. Когда мы вернулись, её уже не было. Брук отдыхала с родителями в Италии. Зато когда мы вернулись, Тим все уши нам прожужжал об этом знаменательном дне.
Замечаю в глазах парня игристые огоньки, которые шипят, словно пузырьки в шампанском, и растворяются в сладостных воспоминаниях о том дне.
Всё ещё не знаю, кем была та девушка. Тим так много говорил об этом, но ни разу не называл имени, сколько бы я не спрашивала. Наверное, я уже никогда не узнаю об этом. Хотя имеет ли это теперь значение?
Ровная дорога, укрытая асфальтом, закончилась. Флинн сворачивает на неровную дорогу, и я первая чувствую это при ударе носом о стекло. Брук громко смеется, как и Тим. Конечно же, мои страдания приносят им лишь удовольствие. В этом вся суть дружбы.
Взглянув в зеркало, встречаюсь с улыбкой Флинна. В конце концов, не сдерживаю и себя от улыбки.
Поездка перестает быть приятной. Мы подскакиваем всё время на месте. Брук вскрикивает каждый раз, когда её тощая задница отрывается от сидения. Тим наваливается вперед и указывает, куда нужно ехать. А Флинн молча ведет машину дальше.
Искренне радуюсь, когда мы наконец-то останавливаемся посреди какого-то леса, вдали от города и цивилизации.
– Здесь даже нет связи, – возмущенно произносит Брук, глядя на экран телефона. Отлично, это безумие будет продолжаться весь день.
Быстро выскакиваю из машины. В тени деревьев, смыкающихся корявыми ветками в медвежьих объятиях, оказывается прохладнее. Услышав мычание Брук за спиной, мне становится понятно, что она уже жалеет о том, что приехала сюда. Впрочем, это же её идея.
Натянула рукава свитера. Для начала апреля ещё слишком холодно. Но мне это даже нравится. Я любила холод всегда больше тепла. Особенно не могу переносить жару.
– Чёрт, здесь так холодно, – Тим пятится. На нем его любимая кожаная куртка, которая (по его мнению) придает ему более дерзкий вид. Флинн снова молчаливо курит. Ловлю его взгляд на себе. Он такой неосторожный. Резко отворачиваюсь, подхожу к Брук и хватаю её за руку:
– Предлагаю собрать немного хвороста для костра. Девочки – направо, мальчики – налево, – командую и сразу же веду растерянную Брук за собой.
– Не поубивайте друг друга, – смеясь, бросает девушка.
Брук вся дрожит. Мне хочется победно вскрикнуть «Я же говорила», но тоже молчу. Земля влажная. Гнилые листья, оставшиеся ещё с осени, прилипают к подошве. Кое-где можно заметить не растаявшие грудки снега, хотя над головой уже слышно тихое пение ранних птиц. Деревья ещё голые, на ветвях едва можно заметить прорастающие почки. Здесь весна настанет ещё не скоро.
Любуюсь этой красотой. Здесь так умиротворяюще красиво. Может, где-то за деревьями таится что-то волшебное. Милый монстр с пушистой мордочкой, который с боязнью наблюдает за нами. Лесные нимфы где-то напевают свои песни, гладя нежными руками шершавую кожу дерева. Одного, другого…
Усмехаюсь своим же мыслям.
– Он милый, правда? – неожиданно произносит девушка. Перевожу на неё взгляд. В руках у неё всё ещё пусто, хотя я уже собрала достаточно мертвых останков. Перекидаю ей в руки собранный мною хворост и тянусь ещё за одной находкой.
– Ты о ком? – слишком глупо и наивно.
– О Флинне. Он так не похож на всех остальных парней, с которыми я когда-либо встречалась, – грустным голосом продолжает Брук. Всё моё тело напрягается, а сердце колотится, как бешенное. Надеюсь, девушка не заметит моего волнения.
– Да, он правда милый, – натянуто улыбаюсь. Боже, Брук, давай просто прекратим этот разговор. Милый… Этого слова точно недостаточно, чтобы описать этого парня. Он прекрасный, как снаружи, так и внутри. Чувственный, заботливый, сильный, забавный, веселый… Этого списка мало. Мне даже самой не хватает слов, чтобы описать ей, что я думаю о нем. И мне совсем не жаль, что для Брук он просто милый.
– Хотя меня жутко бесит его упрямство, ведь независимость, к которой он стремится, приведет его к нищете. Представляешь, его мать владеет картинной галереей, а он работает… Курьером, – она с таким напускным презрением произносит это, что мне хочется ударить девушку по лицу. – Мама говорит держаться за него, потому что у него богатые родители. Но он даже не принимает их помощи…
– Разве ты не говорила, что он занимается фотографией? – спрашиваю как бы между прочим.
– Да. Некоторые его фотографии даже печатали в журналах. Он хочет устроиться на постоянную работу, но пока что не удается, – да уж, это точно не для неё. Брук привыкла к тому, чтобы кто-то платил за её веселье, но Флинн не из таких. – Перед поездкой у нас была фотосессия. Эти фотографии Флинн отправил на международный конкурс. Приз – сто тысяч евро. Представляешь? Думаешь, это лицо сможет выиграть? – девушка поправляет волосы и громко смеется с собственной шутки, которая не кажется мне смешной. Улыбаюсь в ответ, воздержавшись от ядовитого комментария. Почему Брук меня сейчас так бесит?
– Ты будешь с ним и дальше встречаться? – спрашиваю, опасаясь при этом реакции подруги. Боюсь, что она увидит в моих глазах трепет души, которая умирает, слушая её признания. Прячу глаза вниз, не могу дальше выискивать хворост, просто сосредотачиваюсь на разговоре.
– Не знаю. Нет. Наверное, не буду. Он скучный для меня. Представляешь, он даже отказался спать со мной в одной спальне! Говорит «родительский дом нельзя осквернять». Мама оценила, но для меня это дико.
Тихо хихикаю.
– Хотя знаешь, в постели он не так уж плох, – девушка игриво пинает меня локтем в бок. Улыбка сникает с моего лица. Засосало под ложечкой. Этого стоило ожидать, но почему это оказалось больнее, чем я думала.
Чтобы перестать думать об этом, решаю перевести тему. Мне стоило задать Брук всего лишь один вопрос, касающийся её работы в театре, как она уже не в силе была умолкнуть. К моему же сожалению я не могла перестать думать о том, что между Флинном и Брук было нечто больше поцелуев. Глупо ревновать его, ведь он не мой парень. Это я разрушаю чужие отношения. Это я должна держаться подальше от него.
Между мной и Флинном большая душевная привязанность. Разговоры с ним, как долгожданный глоток воды после недель обезвоживания. Мне кажется, я понимаю его, даже когда мы просто молчим. Мне нравится чувствовать его рядом. И я просто схожу с ума от того, как хочу быть вместе с ним всегда.
Закрыть двери на замки, на окнах задернуть шторы, чтобы не проходил даже луч света, и быть с ним, пока не умру от вожделения. Только я и он. Это безумие, но я никогда не хотела ни одного парня так сильно. Я так сильно хочу стать частью его жизни и сделать его неотъемлемой частью моей.
Когда Брук говорит своё «нет», я тихо радуюсь. Только бы она не напоминала мне о том, что он всё ещё принадлежит ей.
Тим окликает нас. И мы решаем вернуться. У Брук в руках гораздо больше хвороста, нежели у меня, потому что я отдала ей всё собранное мной.
Когда мы возвращаемся, то замечаем, как парни отделили большими камнями место для костра. Они собрали хвороста намного больше, что неудивительно.
На мои плечи падает плед. Поднимаю глаза вверх и вижу Флинна. Его глаза грустные. Но на лице улыбка. Касаюсь его теплых пальцев, которые всё ещё придерживают край пледа. Это длится секунды, но я чувствую волну упокоения от одного лишь его прикосновения. Когда Флинн бросает плед на плечи Брук, а она берет его за обе руки и притягивает ближе, отворачиваюсь, не в силах наблюдать за этим.
– Может быть, сыграем в правду или действие? – спрашивает Тим. В руках он уже вертит бутылку из-под пива.
– Мы что, в старшей школе? – раздраженно спрашиваю я.
– Давайте! – радостно вскрикивает Брук. И моё «нет» тонет в её «да».
– Давайте лучше сыграем просто в правду, – в свою очередь предлагает Флинн.
– Ладно. Только тот, кто не захочет говорить правду, будет должен выпить это, – Тим достает из багажника машины бутылку с водкой. Подхожу к нему. Замечаю в багажнике ещё три бутылки вина, одну бутылку абсента и, наверное, десять бутылок пива.
– Господи, вы готовились к этому дню целый год? – закатив глаза, спрашиваю я.
– Когда это ты была прочь выпить? – говорит Тим, сверля меня взглядом.
– Вообще-то мне ещё завтра на работу.
– Вообще-то мне тоже, – ухмыляется Тим.
Выхватываю у него из рук бутылку пива, готовая к игре, но совершенно не готовая к тому, чтобы раскрывать правду.
***
Я за рулем автомобиля. Я сказала больше всех правды, поэтому мне пришлось сделать всего лишь один глоток водки и два глотка вина. К счастью, Брук додумалась хотя бы взять с собой маршмеллоу, иначе бы здесь все вырубились.
Рядом со мной сидит Флинн. Ему пришлось выпить гораздо больше, но, похоже, он всё ещё держится, что даже странно. Брук и Тим спят на заднем сидении. На большинство вопросов подруги я могла бы дать ответ сама, но она предпочла превратить в загадку то, что и так всем известно.
Тим не задавал никаких компрометирующих вопросов, что меня сильно удивило. Все его силы были направлены на Брук. Он задавал вопросы, ответом на которые было его имя. Флинну он задавал вопросы, связанные с прошлым парня. Никаких намеков на нашу с ним связь. Может, Тим просто блефовал тогда? Он ничего не знает обо мне и Флинне.
Постоянно кошусь взглядом на стрелку спидометра. Когда выезжаю на прямую асфальтированную дорогу, мне становится отчасти спокойнее. У меня не большой опыт в вождении. Когда я встречалась с Патриком, он давал мне уроки езды за рулем его старого пикапа, на этом весь опыт и заканчивается. Теперь эта машина, наверное, принадлежит Стюарту.
Я не могла дождаться, когда мне исполнится шестнадцать, чтобы сдать экзамены на права. Кто мог подумать, что в шестнадцать меня будет волновать совершенно другое – как получить аттестат, не закончив полный учебный курс; как сдать все экзамены экстерном; как найти работу; как не дать своей младшей сестре допустить мысли о том, что она никому не нужна.
Пытаюсь ехать не слишком медленно и не слишком быстро. Пытаюсь быть осторожной в каждом своем движении. Если полицейские остановят нас, нам будет конец. Точнее мне. Это ведь мне нужно будет выплачивать штраф за то, что я сижу за рулем автомобиля в нетрезвом состоянии, ещё и без прав в придачу. «Мистер полицейский, мои друзья ещё более пьяные, чем я, поэтому не могли бы вы нас просто пропустить, потому что мы не смогли ночевать в лесу из-за жуткого холода». Холода, который с заходом солнца, чёрт побери, пронзил всех нас до самих костей. Почти всех. Брук и Тим выпили достаточно много, чтобы им было тепло.
– Почему ты такая красивая? – говорит Флинн. Улыбаюсь его словам, но не осмеливаюсь повернуть голову, чтобы взглянуть на него. Вместо этого ещё раз проверяю скорость, на которой мы едем.
– Ты не спишь? – шепотом спрашиваю я. До меня доносится храп Тима на заднем сидении и громкое сопение Брук. Они слишком крепко спят.
– А ты? – хриплый смех вырывается из его легких. – Ты не устала? Я могу сесть за руль, – уже шепотом говорит парень. Он приподнимается с места. Каждое его движение отдается тихим шорохом. Он включает музыку, которая сначала вырывается из динамика громким криком, отчего я просто подскакиваю на месте, теряя контроль.
Мы резко тормозим. Брук что-то невнятно мычит, а Тим храпит ещё громче. Флинн делает музыку тише, а мне не хватает воздуха в легких.
– Ладно, давай, я сяду, – говорит парень и уже готов поменяться местами.
– Нет, ты выпил в разы больше меня, – упрямо утверждаю, нажимая осторожно на газ.
– Если мы умрем, мне хотя бы будет приятно, что я умер вместе с тобой, – усмехается парень и снова вызывает на моем лице улыбку.
Мы снова едем. Ещё минут сорок, и мы точно будем дома. Из динамиков звучит мягкий голос Тейлор Свифт, взывающий к тому, чтобы немного «встряхнуться». Флинн открывает окно, и салон автомобиля сразу же наполняется холодным воздухом. Мои щеки краснеют в тот же миг. Он достает сигареты и поджигает одну из них. Парень протягивает и мне одну, но я отказываюсь.
– Я курю, когда мне невыносимо плохо, – отвечаю я.
– А я лишь когда счастлив.
***
Слезы стекают вниз по моим щекам. Мы лежим на кровати в моей комнате. Вижу его лицо через тусклый свет, что проникает в комнату из окна. Он смотрит на меня, глаза его блестят. Его лицо так близко, но я всё ещё чувствую, будто он далеко. Умираю, так сильно хочу поцеловать его, но не могу из-за голоса совести, выплывающего из глубины моего подсознания.
– Я так боюсь, – шепчу, будто кто-то может украсть наше мгновение.
Его теплые пальцы касаются моего лица. Флинн нежно утирает мои слезы. Так бережно, будто боится пропустить хоть одну слезинку. Но все они падают в его широкие ладони. В них готова упасть и я.
– Мы можем рассказать Брук завтра утром. Перед самым отъездом.
– Ты издеваешься? Там будут мистер и миссис Хоккинс. Они возненавидят меня, – улыбаюсь сквозь слезы, представляя сцену, что могла бы развернуться. Мистер Хоккинс принял бы это молчаливо, но миссис Хоккинс точно начала бы кричать на всю улицу, пользуясь ругательствами, которые только ей известны. А на следующий день весь город называл бы меня «шлюхой». И под этим прозвищем поставили бы свою подпись Том, которого я «бессовестно бросила, разбив ему сердце», Брук – «жертва дня» и, может быть, Тим, который просто станет на сторону Брук и будет утверждать, что видел какие-то знаки.
– Тогда, вернувшись в Лондон, я сразу же объяснюсь перед Брук. Чем больше мы будем тянуть с этим, тем будет хуже, – его ладонь всё ещё касается моего лица, и я не хочу, чтобы это заканчивалось. Мы смотрим друг другу в глаза, и моя печаль отображается в нем.
– Я не хочу, чтобы Брук ненавидела меня потом всю жизнь. Ты знаешь, что она сделала Мэри Кэмпбелл, когда та увела парня Брук в старшей школе? – вполне серьезно спрашиваю я. На лице парня появляется усталая улыбка, полна добродушия. – Тебе лучше не знать этого, – улыбаюсь в ответ. Хотя на самом деле история эта жуткая. – Едва вы вернетесь в Лондон, Брук сама тебя бросит. Не сомневайся.
– Так чего же ты тогда боишься? – его рука опускается мне на талию, и мне становится так уютно.
– Ты понравился её родителям. Сильно. Боюсь, вдруг она захочет остаться с тобой, – опускаю глаза вниз, когда чувствую, как слезы душат меня, а голос уже снова меняется.
– Тогда у меня не останется выбора, кроме как бросить её. Потому что мне не нужен никто, кроме тебя, – он зарывается носом в мои волосы. Чувствую его дыхание под своей кожей. Его немое нежное «люблю» просачивается мне в кровь. И впервые в жизни я мысленно произношу ответное «люблю».
– И тогда мы украдем самолет и улетим в Бразилию, – смеюсь сквозь слезы.
– Почему именно в Бразилию?
Поднимаю голову вверх. Мои губы почти касаются его подбородка, кончиком носа чувствую, как двигается его кадык, когда он смеется.
– Потому что там нас никто не догадается найти, – смеюсь в ответ.
Руки парня пробираются мне под свитер, и он просто начинает щекотать меня. Начинаю изворачиваться в его руках и громко смеяться. Слезы жгут мои глаза, но теперь я хотя бы плачу от радости.
Не замечаю, как Флинн просто нависает надо мной. Его руки останавливаются на моей талии и крепко сжимают её. Смотрю на него. Он же смотрит на меня, как, наверное, ещё никто не смотрел. С такой нежностью и трепетом, что у меня всё переворачивается внутри.
Больше не выдерживаю этого искушения. Хватаю парня за шею и утягиваю в поцелуй. Обхватываю его крепкое тело ногами и уже через секунду оказываюсь на нем. Его губы сладкие, словно мёд. Не могу оторваться. Неистовый трепет в груди растет, словно воздушный шар, который должен взорваться.
Делаю усилия, чтобы оторваться от него. Отдаляю свое лицо от его, но наши носы по-прежнему соприкасаются. Он улыбается, а затем подается вперед и целует меня ещё крепче. Теряю себя в его руках. Он так сильно возбуждает меня.
Чувствую его эрекцию, плотно упирающуюся в низ моего живота. Это будто приводит меня в чувство. Мы должны остановиться, пока не стало слишком поздно.
Отрываюсь от губ парня, разжимаю ноги, что сковывали его тело, и падаю рядом.
– Мы должны подождать. Всего немного, – хриплым от возбуждения голосом произношу я. Флинн переворачивается на бок, как мы лежали до этого, и снова начинает буравить меня парой зеленый глаз.
– Я буду ждать. Только после этого мне будет всё труднее делать это, но ты дала мне хорошую мотивацию, – он снова превращает всё в шутку, и мне нравится это в нем. Его рука снова тянется к моему лицу. Он поправляет выбившуюся из хвоста прядь волос и заправляет за ухо, открывая моё лицо. – Какая же ты красивая, – шепчет парень.
Мы молчим. Утром они с Брук уедут. Я буду там. Обниму крепко подругу. Мы в последний раз кинем друг другу многословные короткие взгляды и мысленно скажем друг другу «до встречи». Мы останемся незнакомцами в глазах других, но про себя будем знать, что нашли за столь короткий промежуток времени родственную душу.
И я надеюсь, что он не врет. Я хочу ему верить. Хочу знать, что это реально.
Флинн уходит, едва дождавшись утра. Я говорю ему уходить. Мне колит в груди, так сильно хочу, чтобы он остался. Но он всё ещё не мой.
– Мы увидимся скорее, чем ты думаешь, – говорит Флинн на прощанье. Его губы нежно целуют мои. И он уходит.