Текст книги "Пока мы будем летать (СИ)"
Автор книги: Paper Doll
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)
Глава 3
Эйприл
Проверяю входящие сообщения на Facebook, пока чищу зубы. Никаких новых уведомлений, кроме вчерашнего поста Лиззи. Теперь и она настроена против меня. В школе она прячет глаза, боится даже взглянуть на меня, а теперь присоединилась к другим тупицам в школе, что думают, что это невероятно забавно называть меня Кровавой Мэри.
Внезапно мне приходит новое сообщение. Я оставляю щетку во рту, двумя руками взявшись за телефон. Вздыхаю, сплевывая белую пену, когда обнаруживаю, что сообщение от Брук. Она прислала мне фото, где она стоит в привлекательном красном платье с открытой спиной. У неё идеальная фигура, что заставляет меня приподнять край своей майки и подумать о том, насколько не идеальное моё тело.
«Прости, я должна была отправить это Харпер!!!».
«Перешли ей, если тебе не сложно! Очень спешу!!!».
Вполне в духе Брук. Вечно куда-то спешит, что-то путает. Постоянно взбалмошная и веселая, получает от жизни всё и даже немного больше. От неё за версту веет оптимизмом и свободой духа. Иногда я жалею о том, что она не моя сестра.
Пересылаю Харпер это сообщение с объяснением. Она прочитает его не раньше двенадцати часов дня. Я слышала, как посреди ночи она зашла ко мне в комнату и ещё несколько часов сидела на Facebook, переписываясь с кем-то. Сегодня у неё послеобеденная смена. Наверное, я бы тоже не просыпалась раньше. Но, к моему сожалению, в школе мне нужно быть уже к девяти.
Возвращаюсь в свою комнату. Надеваю дурацкую школьную форму. Зеленый болотный цвет – не самый красивый из всей палитры. Но выбора у меня нет. Никогда его не было.
Быстро закидываю в кожаный чёрный рюкзак книги и тетради и спускаюсь вниз. Из кухни доносится довольно-таки приятный запах свежеприготовленного омлета. Мой живот урчит от голода. Кладу ладонь на него и мысленно напоминаю себе о том, что мне нужно стремиться к идеалу. И я не должна много есть, если хочу всё же быть такой, как Брук. Но мой желудок думает иначе, продолжая напевать свои серенады, которые я пытаюсь игнорировать.
– Я приготовил завтрак, – сообщает Том, когда замечает меня. Боже мой, мистер Очевидность. Как же он меня бесит. Иногда мне кажется, что он представляет себя моим отцом. Мы мало общаемся, но Том всегда старается быть дружелюбным со мной, всегда пытается весело пошутить, стать моим, чёрт побери, другом. Наверное, если бы я ему была безразлична, он бы бесил меня меньше. А это всего лишь фальшивая забота, которую он пытается проявить, только бы доказать Харпер ещё раз, насколько идеален во всем.
– Спасибо, я не буду. Сделай мне, пожалуйста, чай, – прошу я, когда замечаю кипящий чайник на плите. Хватаю из корзинки яблоко и забрасываю в портфель. Вот и мой обед в школу.
Том кивает головой. Он снимает чайник и заваривает мне чашечку чая. Чай он, конечно, делает отстойный. Всегда забывает вовремя вынуть пакетик из чашки, прежде чем напиток станет слишком крепким. Но Харпер обожает кофе, который Том готовит для неё. Говорит, что это великолепный кофе. Могу лишь поверить ей на слово, так как сама этой гадости не пью.
– Ты уже думала над тем, куда ты собираешься поступать после школы? – невзначай спрашивает мужчина. Мне это уже не нравится. Иногда мне кажется, будто он презирает меня за то, что моя сестра работает, а я лишь транжирю её деньги. Хотя он тщательно скрывает это под маской дружелюбия, но даже сейчас я могу прочувствовать презрение в его голосе.
– У меня есть ещё полтора года для этого, – бурчу я в ответ. Если Том решил испортить мне день, то у него пока что неплохо получается.
– Да, но думаю, тебе пора бы уже задуматься о том, где взять деньги на колледж. На стипендию ты вряд ли выйдешь, – продолжает он. Похоже, Том даже не заметил, как моё лицо покраснело от злости, когда протягивал мне чашку со слишком крепким чаем. У меня буквально уже пар из носа идет от злости. Во-первых, какого чёрта он говорит со мной об этом? Это не его дело. А во-вторых, почему это я не потяну на стипендию?
– Мне пора в школу, – произношу я, оставляя полную чашку с чаем на столе.
– Подожди, я приготовил тебе сэндвич в школу, – Том останавливает меня, и, будто ничего не было, протягивает мне завернутый в пищевую пленку сэндвич.
– Спасибо, – язвительно улыбаюсь. Устала повторять о том, что я вегетарианка. Просто бросаю чёртов сэндвич в портфель и ухожу, громко хлопнув дверью за собой.
Дорога к школе в большом полупустом школьном автобусе кажется мне адом. Большинство моих сверстников уже ездят на своих машинах. А у меня, бойфренд моей сестры без прозрачных намеков говорит о том, что мне нужно идти работать. Почему моя жизнь такое дерьмо?
В школе стараюсь вести себя равнодушно. Словно меня вовсе не волнует, что меня всё называют Кровавой Мэри. Или что большая половина школы (если не вся) знает увлекательнейшую историю о том, как я потеряла девственность. И что моя лучшая подруга игнорирует меня.
Это вроде бы срабатывает. Кажется, теперь за одну перемену мне удается даже на пальцах сосчитать, сколько раз меня назвали Кровавой Мэри. Такие подсчеты не могут меня не радовать. Похоже, скоро все вовсе забудут об этом, если я и дальше не буду обращать на это внимание. Стоит только немного подождать. Подождать, пока кто-то другой не упадет в ту же яму, из которой я потихоньку выбираюсь.
Но я чувствую, как внутри опять что-то ломается, когда замечаю в коридоре на одной из перемен Лиззи, целующуюся с Заком, парнем, что стал моим обречением. Это из-за него почти вся школа насмехается надо мной, из-за него я потеряла почти всё, что у меня было. Лиззи как никто знала, как сильно я любила (люблю) Зака. И как счастлива я была, когда он предложил мне встречаться в октябре. Она единственная знала, как сильно я страдала после той злополучной ночи. А теперь она держит его за руку, целует у всех на виду. А я едва сдерживаю слёзы.
Быстрым шагом направляюсь в сторону туалета. Я думала, что справлюсь со всем этим дерьмом. Думала, что мне будет под силу пережить это. Но едва ли оправившись от того, как мне отрезали крылья, я чувствую застрявший в моей спине нож.
Подхожу к умывальнику, но не осмеливаюсь поднять глаза, чтобы посмотреть на себя. Отвратительно лишь от одной мысли, что и сегодня я не сумела выстоять и сломалась. Набираю полные ладошки холодной воды и опрыскиваю лицо. Это немного приводит меня в чувство, но как только моё воображение вновь выдает мне картинку целующихся Зака и Лиззи, меня просто тошнит. Прямо в умывальник. Господи, до чего же я низко упала.
Чувствую, как чьи-то пальцы подхватывают локоны моих волос и сжимают в кулак. Чья-то холодная ладонь ложится мне на спину. Мне становится неспокойно от этого. Поднимаю глаза, чтобы в отражение увидеть человека, что застал меня в не совсем подходящее время. Мои щеки сразу краснеют, когда я встречаюсь взглядом с девушкой, что улыбается мне в зеркале.
– Всё в порядке? – спрашивает она меня. У неё хриплый прокуренный голос. Этого сложно не заметить. Отмечаю про себя, что этот голос я слышу впервые.
Молча киваю головой. Она отпускает мои волосы. Я умываю лицо, пока она продолжает стоять рядом, будто чего-то ждет. Может, это новенькая? Я впервые вижу эту девушку. Осветленные до белоснежного цвета волнистые волосы. Искусанные едва ли не до крови губы и обгрызенные ногти. Успеваю изучить её боковым зрением, пока умываюсь. Форма на ней висит неопрятно, словно она ей большая по размеру. У неё красивые угловатые черты лица. Скулы прорезаются на лице. Она очень красивая.
– Не понимаю, с каких пор девственность стала недостатком, – произносит она, не отрывая от меня взгляда. И я перестаю видеть в ней что-либо хорошее, что успела увидеть за эти несколько секунд. Она знает. Для неё у меня нет имени. Кровавая Мэри. Она просто такая же, как и все в этой школе.
Не сказав ей в ответ и слова, просто поднимаю рюкзак с пола и ухожу. Не собираюсь объясняться ни перед кем. Не собираюсь больше быть слабой. Не собираюсь больше даже подавать виду, что меня волнуют чьи-либо слова. Буду молчать. Не буду даже надеяться на то, что в этой чёртовой школе остался хоть один нормальный человек.
Спешу выйти на задний двор школы, на свежий воздух. В дверях сразу же наталкиваюсь на кого-то и на миг теряю равновесие. Парень, с которым я столкнулась, сразу же хватает меня за руку, словно боится, что я упаду. Когда я встретилась с карими глазами Стюарта Фостера, меня проняла дрожь. Ещё летом прошлого года, возвращаясь пьяными с вечеринки, мы с Лиззи сбили машиной его собаку. Мне было безумно стыдно за это. Мне и сейчас, чёрт побери, стыдно. Он не знает, что это сделали мы. Я умоляла Лиззи рассказать правду, потому что чувство вины просто убивало меня, но она лишь называла меня безумной истеричкой. Теперь же я просто застыла на месте. Слишком неловкая ситуация. Я так успешно избегала Фостера всё это время, и надо мне было столкнуться с ним именно сейчас, когда я на грани нервного срыва.
– Как хорошо, что ты её подловил, Стю, – уже знакомый мне голос раздался у меня за спиной. – Я не хотела обидеть тебя. Просто хотела сказать, что люди придурки. Но ты, похоже, ничем от других не отличаешься. Наверное, удобно играть роль жертвы, – я так и не сдвинулась с места. Я развернулась, взмахнув волосами, задев обеспокоенное лицо Фостера, что просто замер на месте.
– Ты ни чёрта не знаешь. Ни обо мне, ни о сложившейся ситуации, – прошипела я. Сжав руки в кулаки, я чувствовала, как ногти впиваются мне в кожу.
– Я хотела лишь поддержать тебя. Не все люди ублюдки, как ты думаешь, – девушка сложила руки на груди. – Но это твой выбор – бороться с миром в одиночку или спиной к спине с такими же, как ты. Пошли, Стю, – она подхватывает парня за руку и направляется туда, куда несколько тому секунд спешила я – на задний двор.
Всё моё тело будто обмякает. Мне становится стыдно за то, что я сделала, что наговорила. Жутко неловко. Чувствую, как у меня подкашиваются коленки, а язык словно немеет, но я всё же делаю этот шаг. Догоняю их на улице.
– Меня зовут Эйприл, – произношу я. Это глупо. Я глупая. Боже, зачем я вообще сказала именно это. Если я не внимательна к людям, что учатся вместе со мной, это ещё не значит, что они невнимательны ко мне.
Девушка разворачивается, а вместе с ней и Фостер. Почему он не может не смотреть на меня? Мне становится плохо от этого. Поэтому я перевожу свой взгляд на блондинку. На её лице виднеется улыбка, что говорит о том, будто она знала, что это произойдет.
– Мишель, – говорит блондинка. Затем она хватает меня резко за запястье, и не успеваю я что-либо понять, как уже иду между ними двумя. Меня охватывает чувство дежавю, когда вот так же я ходила вместе с Лиззи. Снова колит в области груди. Ничего не могу с этим сделать. Всё-таки я не умею быть сильной.
***
– Мне нравится цвет твоих волос, – говорит Мишель, когда мы после школы сидим на качелях. Распиваем бутылку сухого красного вина, отчего я чувствую себя преступницей, и заедаем его тофу. Фостер куда-то ушел, и без него я чувствую себя более расковано. Может, дело в том, что Мишель для меня новый человек. Вроде как новый лист бумаги, на котором у меня ещё есть возможность написать что-то хорошее. Но Фостер, брат которого учился в одном классе с Харпер, должно быть знает обо мне немного больше, чем мне хотелось бы.
– Моей сестре не особо понравился, – я начинаю смеяться, когда внезапно вспоминаю первую реакцию Харпер на мои окрашенные в розовый цвет волосы. Она едва сдерживала себя от того, чтобы не отругать меня за эту проделку. Я даже заметила, как стиснулись её челюсти, но она не произнесла ни слова, просто закрывшись в своей комнате. Лишь на следующий день Харпер сказала, что она не моя мать, а я могу делать со своей внешностью всё, что мне хочется.
– А родители? – спрашивает девушка. Она продолжает смеяться, перебирая пальцами пряди моих волос.
– Отец умер, когда я ещё была ребенком. А мать сейчас… в командировке, – я произношу официальную версию, придуманную Харпер специально против злых слухов. Стараюсь выдавить из себя улыбку, хотя когда вспоминаю об отце, что покончил жизнь самоубийством, и матери, что уехала, не оставив даже своих координат, это сделать очень сложно. Надеюсь, что Мишель не заметит, как дрожит мой голос, когда я произношу это. Но вино, что ударило ей в голову, позволяет мне скрыть волнение.
Мы молчим. Делаем по последнему глотку вина. Голова немного кружится. Быстро забываю обо всех своих проблемах, когда начинаю раскачиваться на качели. В моем желудке плохо пережеванное тофу плавает в море вина. Меня тошнит. Зачем я ела? Стоило просто напиться и всё.
Мы возвращаемся домой пешком. Оказывается, Мишель живет на соседней улице. Меня этот факт даже радует. Но мы идем через весь город, дорога довольно длинная, где-то около полтора часа ходьбы. Мне нравится компания девушки, поэтому я не возражаю, хотя много ходить я не люблю.
Чувствую вибрацию в кармане куртки. Достаю телефон и замечаю новое сообщение от Харпер.
«Том сказал мне, что ты решила накопить денег на колледж. Почему ты мне об этом не говорила?»
Какого чёрта? Что он ей сказал? Похоже, Том хочет, чтобы я ненавидела его ещё больше.
«Думаю, это отличная идея!»
Она издевается? Неужели Харпер могла так легко поверить Тому?
«В общем, я договорилась. Со следующей недели ты будешь работать в магазине Фостеров! Люблю тебя хх»
Это должно быть сон!
– Эй, ты чего? – слышу голос Мишель, пробивающейся через густой поток матерных слов, что заполнили мою голову. Я даже не заметила, как просто остановилась, когда девушка продолжала идти впереди.
– Моя сестра устроила меня на работу. Под предлогом того, чтобы я зарабатывала себе деньги на колледж. А надоумил её на это её придурковатый бойфренд, – возмущенно произношу я. Я знаю Мишель всего один день, но так как моему возмущению нет предела, я выливаю всё свои эмоции сразу же.
Не люблю перекладывать свои проблемы на кого-то другого. Однажды я уже доверилась одному человеку, которого считала другом, и во что это всё превратилось? Теперь Лиззи наравне с другими учениками смеется надо мной, обзывая этим тупым прозвищем. Но это полбеды. Она встречается с парнем, которого я, кажется, до сих пор люблю.
– И в чем проблема? – спрашивает Мишель, будто действительно не понимает.
Я открываю рот, чтобы ответить ей, в чем проблема, но не произношу и звука. Чем я могу ей возразить? Я даже ничем не занята после школы. Раньше у меня хотя бы была активная социальная жизнь, из-за которой я кружилась в круговороте своей юности. У меня даже времени не было на то, чтобы думать о работе или прочем таком. Ещё в качестве отговорки я могла использовать свою депрессию, вызванную уходом матери. Это безусловно было худшее время в моей жизни. Но теперь я застряла где-то посредине. Я не чувствую абсолютно ничего критично острого, чтобы использовать это, как отговорку против того, чтобы не работать. Может, работа даже поможет мне забыть о чёртовой Кровавой Мэри, о Лиззи и Зак и о всяком другом дерьмом, что происходит в моей жизни.
– Всё лето я проработала на ферме. В основном моя работа состояла в том, чтобы кого-то покормить, где-то что-то покрасить. К счастью, мне не приходилось за кем-то убирать, – Мишель сморщила свой маленький носик и выпустила наружу хриплый смех. Я тоже скривилась, представив эту картину. Деревенская жизнь явно не для меня. – Заработала немало денег. На оплату первого курса точно хватит.
– Просто это было неожиданно, – начинаю оправдываться. Мишель приобнимает меня за плечи, и мы продолжаем идти дальше.
Она рассказала мне о своем лете. Впервые за долгое время я искренне смеялась, когда Мишель рассказывала нелепые истории одну за одной. Это было и правда смешно. Я будто сама была на той же ферме, стояла рядом с ней и со стороны наблюдала за тем, что там происходило. И смеялась, отдавая все свои заботы омраченному небу. Холод понемногу прояснял мою голову, алкоголь медленно выветривался, моё тело самоочищалось. Но вместе с тем ко мне пришло осознание кое-чего другого. Харпер написала, что я буду работать в магазине Фостеров. Фостеров?!
Я перестала слушать Мишель. Просто кивала головой, когда она делала паузы. Я просто была в замешательстве. Мало того, что для того, чтобы дружить с Мишель мне придется видеться с парнем в школе, но видеть его и после уроков… Оставаться с ним наедине. Боюсь, это будет выше моих сил.
– Не хочешь поужинать с моей семьей? – спрашивает у меня девушка, внезапно остановившись посреди дороги. Я сразу же оглядываюсь вокруг. Мы остановились напротив небольшого двухэтажного дома, похожего как две капли воды на наш. Не тяжело было догадаться, что это был дом Мишель. На соседней улице от моей.
– Думаю, это плохая идея. Я выгляжу не весьма презентабельно, – начала возражать я. На самом деле я смотрела на худую Мишель, и в моей голове эхом повторялись слова «меньше еды». Меньше еды. Стоило мне лишь вспомнить об этом, как мой желудок издал стон, что призывал на помощь. К его стенкам присохли чёртовы тофу. Яблоко, что я захватила с дому, всё ещё было у меня в рюкзаке. Сэндвич Тома мне пришлось выбросить. Меня начинало тошнить, стоило лишь посмотреть на него.
– В этом доме внешний вид – последнее, о чем беспокоятся, – она просто взяла меня за руку и потащила за собой, отказываясь принимать любые отговорки.
В доме Мишель было тепло. Здесь приятно пахло домашней выпечкой. Из самого дома доносились пока что неизвестные мне голоса. Это был не крик, а просто размеренный разговор, в котором даже проскакивал смех. Мне стало неловко. Я знакома с этой девушкой всего-то один день, а она меня пригласила к себе домой на ужин. Чувствую, будто Мишель меня принимает вовсе не за того человека, которым я есть на самом деле.
– Мам! Пап! Я дома! – с коридора кричит девушка. – И я не одна.
Внезапно я задумываюсь о том, знают ли родители Мишель, что она курит. Знакомы ли они вообще со всеми её друзьями? И вообще, дружит ли она ещё с кем-то кроме меня и Фостера? И как они двое вообще начали дружить?
Пытаюсь перестать думать обо всем этом и просто быть нормальной. Не хочу произвести неправильное впечатление на мою новую и пока что единственную подругу. Поэтому, когда мы проходим на кухню, где уже накрыт стол на четверых людей, я натягиваю на лицо улыбку и молюсь мысленно о том, чтобы не наговорить чего лишнего.
– Здравствуйте, – совсем тихо произношу.
– Привет, – её мама улыбается мне. Замечаю про себя, что это симпатичная женщина, что неплохо сохранилась для своих лет. У неё красивая улыбка. Такая же, как и у Мишель. И телосложение у неё такое же. Снова мысленно корю себя за то, что не похожа на них. Думает ли её мать, что я слишком толстая? Мне показалось, будто она окинула меня всю оценивающим взглядом. Может, со мной что-то не так?
Её отец уже сидит за столом. Он сидит ко мне спиной. Погруженный в какие-то бумаги, он будто и не заметил нас. Когда мы подходим к умывальнику и моем руки, мне кажется, он хмыкает, наконец, заметив меня. Кто-нибудь может спасти меня от этого?
– А где Джон? – спрашивает девушка, усаживаясь за стол, где ей предназначено место. Смотрю за чистую тарелку и единственное свободное место, что может и вовсе для меня не предназначено.
– Сегодня он будет ночевать у своего школьного друга. Какой-то школьный проект, – отвечает отец, откладывая бумаги в сторону.
– Присаживайся, – её мать обращается ко мне и дарит ещё одну очаровательную улыбку. Улыбаюсь ей в ответ и так же неуверенно сажусь за стол. Сразу же рассматриваю то, что стоит на столе – мясо, скорее всего утка, запеченный картофель и салат. Затаиваю дыхание, чтобы не подпускать к своему сознанию эти крышесносные запахи, и накидываю себе в тарелку немного салата.
– Почему ты раньше не рассказывала нам о… – спрашивает её мать, но запинается, ведь не знает моего имени.
– Эйприл, – смущенно отвечаю я. Мне всё ещё не комфортно здесь. Чувствую, будто заняла чье-то место (место какого-то Джона).
– Просто мы познакомились только сегодня, – спокойно отвечает блондинка и засовывает себе в рот целую картофелину.
– Расскажи о себе, Эйприл, – обращается ко мне отец девушки. Кажется, теперь всё их внимание сосредоточено на мне. От этого чувствую себя ещё более неловко. Но напоминаю себе о том, что не должна ударить лицом в грязь перед этими людьми. Натягиваю свою улыбку ещё больше и начинаю рассказывать.
На миг я представила, будто в моей семье всё в порядке. Я рассказывала Шепардам о своей матери, словно вот сейчас я приду домой, и она обеспокоенная моим долгим отсутствием бросится мне на шею. Рассказала об отце так, будто он был героем, погибшим во имя чего-то благородного. Рассказала о своей сестре, у которой настолько идеальные отношения с парнем, что я просто не могу дождаться, когда же у них будет свадьба. Я рассказывала, и мои же слова пролетали у меня перед глазами, воодушевленные моим же воображением. Сердце горело ярким пламенем ведь то, о чем я вела речь, было тем, что я любила. Тем, что я хотела бы любить.
Звонок телефона прерывает меня. Я словно снова возвращаюсь с небес на землю. Мне становится неловко, когда я достаю за столом телефон. Это, наверное, не очень вежливо.
– Простите, это… Мама. Волнуется, наверное, – глупо улыбаюсь. Но не замечаю на их лицах и тени злости.
– Всё в порядке, – говорит миссис Шепард. И всё же у неё очень красивая улыбка.
Я поднимаюсь из-за стола и иду в коридор. Мелодия, которую я сама же выбрала на звонок, начинает меня раздражать. Когда на дисплее замечаю имя Тома, то злюсь ещё больше. Какого чёрта? Ему мало того, что он сделал, и хочет испортить мою жизнь ещё больше?
– Эй! Ты где? Почему тебя всё ещё нет дома? – его голос режет мне слух. Мир снова становится серым и неуютным для меня. Мне хочется крикнуть ему в трубку «Я была дома, пока не позвонил ты», но он всё равно не поймет.
– Я зашла к своей подруге. Скоро буду дома, – шепотом говорю я.
– Подруге? Ты же вчера говорила, что у тебя «нет никаких чёртовых друзей», – он просто пропищал в трубку, пытаясь изобразить мой голос. Боже мой, почему моя сестра встречается с таким идиотом? Зачем я вообще ему сказала это? Не смогла удержаться в порыве злости, когда заметила запись Лиззи на моей стене. Стоило просто на вопрос «всё ли в порядке?», ответить обычным «да», но я просто начала плакать. Я рада, что Том ничего больше меня не спрашивал, просто обнял и ждал, когда я перестану плакать. Но теперь я жалею о том, что позволила себе всего на минуту показаться слабой перед ним.
– Ты рассказал об этом Харпер? – жду ответа с замиранием сердца.
– Ты же просила не рассказывать. Она ничего не знает, – может, он не такой уж и придурок?
– Я помирилась со своей подругой. Не хотелось бы, чтобы Харпер волновалась из-за пустяков. Поэтому спасибо, – ещё тише произношу я. – Скоро буду дома, – сбрасываю вызов.
Поднимаю глаза и замечаю Мишель, что стоит напротив меня, сложив руки на груди.
– Разве твоя мама не в командировке? – несколько резковато спрашивает она.
– Да, но… – прячу глаза. Мне становится стыдно. Я наврала о многом сегодня. Может, капелька правды сможет всё спасти? – Я не хотела, чтобы твои родители думали, будто с моей семьей что-то не так. Словно мы сами по себе с сестрой…
– Боже мой! Скажи мне, что ты шутишь, – я почувствовала в её голосе насмешливый тон. Думаю, это не сработало. Мне точно нужно убираться отсюда, пока я не наговорила чего лишнего.
– Я думаю, мне уже пора возвращаться домой, – я подхватила свою куртку с вешалки. Начала надевать ботинки, не зашнуровывая. – Передай родителям благодарности за прекрасный ужин. – «и за то, что я на некоторое время почувствовала, будто у меня есть семья» – хотела добавить я, но вместо этого, я бегло обняла на прощание Мишель, а затем ушла, не позволив ей что-либо понять.
На улице к тому времени уже стемнело. Холод пробирал до самых костей. Свет в домах сиял изнутри, напоминая мне о том, как же там внутри уютно и тепло. Я шла вдоль улицы, не спеша. Когда я повернула на свою улицу, увидела издали свой дом, где свет горел в единственной комнате – в гостиной, и мне стало невероятно грустно. Ни дома, ни друзей.
