Текст книги "Ad Vitam 1 (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Туу-Тикки вскинулась было, чтобы что-то сказать, но задумалась.

– Наверное, в чем-то ты прав, – неохотно согласилась она. – Просто понимаешь… Когда я умерла… в общем, я всегда хотела быть тонкой и звонкой. Чтобы талия шестьдесят сантиметров и все такое. И никогда не удавалось. С тех пор как я выросла, я не бывала легче пятидесяти килограммов, даже после трех недель пневмонии.

– И какая у тебя талия сейчас?

– Пятьдесят восемь, – гордо ответила Туу-Тикки. – Я всегда любила поесть, мне еда заменяла все на свете. А тут – такая возможность!

– Умереть от истощения? Ты и так тонкая, легкая, грациозная и красивая. Пара килограммов на бедрах тебя не испортят.

Она рассмеялась.

– Ну… я избавилась от старых дурных привычек и немедленно завела новые. Хорошо. Спасибо, что видишь все это. И я действительно не завтракала. Но я правда никогда не бываю голодная с утра.

– Уже давно не утро. Я попросил духов приготовить мясо на обед.

– Я не люблю говядину.

– Запеченная свинина тебя устроит?

– Ты соблазнитель! Слушай, все собиралась с тобой поговорить.

– О чем? – против воли напрягся Грен.

– Да о работе, о чем еще. Месяц прошел, мы его очень неплохо провели, завтра опять концерт… Но надо же и делом заняться, а у нас конь не валялся.

– Какой конь?

– Это поговорка такая. Я к тому, что меньше чем через месяц начнутся гости, а у нас ничего нет, чтобы их встретить. Ну, кроме еды.

– Кстати, ты заметила: ты с огромным удовольствием покупаешь продукты, а потом их не ешь? Я нашел в холодильнике заплесневевший апельсин.

– О черт! Ну ладно, я не об этом. У нас даже постельного белья нет для гостей, и аптечка не собрана. Давай подумаем и напишем список необходимого. Я буду думать для женщин, а ты для мужчин, а потом подумаем вместе. Счет для ведения дома у нас есть, денег на нем чуть больше, чем до фига. Надо пользоваться.

Грен погладил ее по ступне.

– Щекотно!

– Мужчинам нужны бритвы и носки, – сказал он. – Бритвенные принадлежности.

– Дезодоранты, – добавила Туу-Тикки. – Без запаха. Вообще уходовая косметика без запаха.

– Полотенца и халаты.

– Постельное белье, три комплекта на спальню, и запасные одеяла.

– На всякий случай – сменная одежда. Нательное белье разных размеров, футболки, толстовки, джинсы, – Грен задумался. – Алкоголь и сигареты.

– Женщинам тоже нужно белье и одежда. Платьев надо каких-нибудь размахаистых, колготок, спортивного белья…

– Да, точно. Хлопковые спортивные костюмы. И расчески, разные. Заколки, резинки для волос и всякое такое.

– Надо бы на всякий случай пару систем для внутривенного вливания. Шприцы, бинты, пластыри, всякие средства от ожогов, антибиотики, антигистамины… Я напишу список.

– Идеально было бы где-нибудь взять полную спасательскую аптечку, – вздохнул Грен. – Нам ее продадут?

– Я спрошу Йодзу, – кивнула Туу-Тикки. – Мы переписываемся. Он мне емэйл оставил. Правда, он не сразу отвечает.

– Вряд ли магическое существо проводит все свое время за компом. Но я рад, что у нас с ним есть хоть какая-то связь.

– Есть. И емэйл, и телефон, и можно как-то связаться через то большое зеркало в гостиной, но я не пробовала.

Туу-Тикки пошарилась под подушками, достала трубку, табак и зажигалку и закурила.

– Вообще у меня к тебе предложение, – сказала она. – Я более-менее имею представление о тех, кто идет по Дороге и может к нам забрести. Пересказывать – неинтересно и невнятно. Давай я лучше тебе покажу.

– Фильм?

– Аниме. Есть минимум три сериала о таких существах. «Мушиши», «Мононоке» и «Самурай Чамплу». Они не очень длинные. Я как-то не могу смотреть длинные сериалы.

– Не очень длинные – это сколько?

– Два где-то на десять с половиной часов, третий на пять. Правда, там место действия – условная Япония, но это не имеет значения. Просто у японцев чувство Дороги очень развитое.

– Хорошо, – согласился Грен. – Сегодня и начнем. Только сначала ты все-таки пообедаешь.

========== 6 ==========

Туу-Тикки спинала с ног тяжелые ботинки, повесила сумку на крюк у двери, прошлепала по гладкому полу к дивану и упала на него.

– Устала… – пожаловалась она.

– Сделать тебе чаю? – предложил Грен, усаживаясь в кресло и подбрасывая в камин дров.

– Потом, – помахала рукой Туу-Тикки и нашарила на столе трубку.

У них выдался напряженный день. С утра привезли заказанное постельное и купальное белье, и до полудня они разбирали простыни, наволочки, полотенца и халаты. Потом поехали в кино, смотреть «47 ронинов» – фильм, который уже почти везде, кроме одного кинотеатра в Беркли, перестали показывать. Пообедали в Брокен Рекордс и прямо оттуда отправились на пешую прогулку по скалам над морем. Длинная узкая стальная лесенка в несколько сотен ступеней, прекрасный вид на океан, город и бухту, свежий ветер – все было чудесно. Они пешком дошли до тридцать девятого пирса, посмотрели на морских котиков, купили свежей рыбы и мидий и с покупками еще долго бродили по городу. Тикки не жаловалась на усталость и нахваливала удобство своих ботинок, но сев в машину, скуксилась, затихла и до самого дома не проронила ни слова.

Напряженными у нее выдались и предыдущие дни: она заказала фруктовые деревья и два дня высаживала их позади дома. Грен догадался помочь только на второй день, и первые полтора десятка мандаринов, яблонь, черешневых деревьев, абрикосов и персиков Туу-Тикки сажала сама. Деревья были довольно большие, ямы под них нужны были глубокие. Уже когда все три десятка были высажены, Туу-Тикки посетовала, что не наняла рабочих. И тут же, покачав головой, сказала, что лишние люди тут ни к чему.

А у Грена на ладонях вздулись пузыри от лопаты, каких не бывало со времен Титана.

– Завтра привезут розы, древовидные пионы, клематисы и глицинии, – вздохнула Туу-Тикки, любуясь дымом. – И будет у нас сад. Розы и клематисы точно в этом году зацветут. А, и еще фуксии, они тут в открытом грунте могут расти.

– Ты себя загонишь, – покачал головой Грен.

– Ну что поделать, если я такое дерево? – развела руками Туу-Тикки. – Надо было заняться этим еще в прошлом месяце, а я не сообразила – привыкла, что сезон начинается в конце февраля в лучшем случае. Не подумала, что мы фактически в субтропиках. Ничего, еще немного – и я сделаю передышку до следующего года.

– Как же, – не поверил Грен. – А поливать, подрезать и что там еще надо делать?

Он успел заглянуть в несколько книг по садоводству в Калифорнии, которые купила Туу-Тикки и составил приблизительное представление об уходе за садом.

– Это можно будет духам поручить, – отмахнулась Туу-Тикки и приняла из невидимых рук чашку с пряно пахнущим чаем. Она любила чай с травками и не допускала призрачных помощников до заваривания. – Кстати, ты в курсе, что у нас подвал двухъярусный?

– Не в курсе, – Грен удивился. – Я спускался вниз и второго яруса не заметил.

– Не знаю, зачем это так сделано, но там водопроводный и канализационный насосы, генератор, насос системы климатизации и стиральная с сушильной машины. Я думаю, первый ярус подвала – это такой резерв площади, если нам будет не хватать места.

Грен обвел взглядом огромную гостиную и хмыкнул.

– У меня на Каллисто вся квартира была размером с мою нынешнюю спальню.

– Специфика страны, – пожала плечами Туу-Тикки. – В свое время Икея чуть не прогорела тут, пока не догадалась начать выпуск мебели не по европейским, а по местным, увеличенным стандартам.

– Что такое «Икея»? – поинтересовался Грен.

– Сеть магазинов, которая продает дешевую мебель и всякое для дома. У меня в России вся мебель была оттуда. Диван, комоды, компьютерный стол, пледики… Принесешь мне плед? Я к себе наверх сегодня не поднимусь. Буду спать тут.

Она допила чай, поставила чашку на столик и сползла на подушки.

Грен встал, подошел, наклонился над нею.

– Я тебя отнесу, – сказал он.

Он подхватил Туу-Тикки на руки. Она оказалась легче, чем он предполагал, и напряглась, когда он поднял ее, но расслабилась, стоило ему поставить ногу на первую ступеньку лестницы. Закинула руку ему на плечи и сказала:

– Давненько меня не носили на руках.

– Мое упущение, – улыбнулся Грен.

Дверь ее спальни распахнулась перед ними, вспыхнул рассеянный свет, и Грен уложил Туу-Тикки на середину широкой кровати, застеленной вязаным одеялом из квадратиков разных оттенков зеленого и желтого.

Ее спальня была зеркальным отражением его комнаты. Такие же окна и занавески, такая же кровать и зеркало, те же двери в ванную и в гардеробную. Правда, пахло тут иначе – табаком, духами и чем-то еще, не очень знакомым, но приятным. На полу по обе стороны кровати лежали коврики из овчины, на прикроватной тумбочке выстроились в стойке три трубки, там же стояла банка табака и лежала стопка книг. Вот и всей разницы.

– Не уходи, – попросила Туу-Тикки. Она выпуталась из свитера, кинула его на стул, промахнувшись, и похлопала ладонью по одеялу. – Посиди со мной.

Грен повесил свитер на стул и сел. Взял Туу-Тикки за прохладную ладошку в кольцах. Лак у нее сегодня был яблочно-зеленый. Укоризненно заметил:

– Ты опять не поужинала.

– Мы ели в «Йошиз», забыл? И потом, у меня в тумбочке заначены мандарины. Как же все-таки хорошо наверху! Хотя я и боюсь высоты.

– Я не заметил.

– Нет, правда боюсь. Мне становится нехорошо, даже когда я смотрю на фото, снятые с большой высоты. Знаешь, есть же такие экстремалы, которые в одиночку забираются на самый верх башен и всяких промышленных труб и фотографируются там?

Грен кивнул.

– Это потому, что я была с тобой, – сделала неожиданный вывод Туу-Тикки и погладила Грена по ладони. – Мне с тобой очень надежно. Хорошо, когда ты рядом. Спокойно.

Грен возразил:

– От меня не так много толка.

– Не спорь, – велела Туу-Тикки. – Это же мое восприятие и мои впечатления. Со стороны виднее. Ты-то сегодня не устал?

– Устал, – признался Грен, – но не так сильно, как ты. Я привык много ходить на Титане. И потом, на Каллисто – там нет общественного транспорта, города же совсем маленькие. Да еще и высотные, как даунтаун. Ну и тут – мы много ходим, я привык.

– Слушай, мне вот что интересно: на Каллисто же сила тяжести намного меньше земной, так? А тебе не понадобилась адаптация к земной силе тяжести. Я права?

– Да, – задумчиво сказал Грен. – Я поэтому и не мог поверить, что я на Земле. Не было периода адаптации. Как будто мои мышцы перенастроились на местную тяжесть, пока я спал.

– Может, так и было?

– Может быть, – согласился Грен. – Но это все равно странно. Есть специальные препараты для адаптации к иной силе тяжести, но я их не принимал. Честно говоря, я думал, что так и умру по дороге на Титан.

– Почему на Титан? – удивилась Туу-Тикки. – Ты же родом с Марса.

– У меня самые яркие переживания связаны с Титаном, – коротко объяснил Грен. – Я там воевал, там почувствовал себя мужчиной. Впервые прошелся по грани. Впервые почувствовал, на что я способен. Впервые… неважно. А Марс – это детство, это юность. Семья. Арест и суд.

– На Титане ты был героем, а на Марсе ты преступник?

– Примерно так, – вздохнул Грен. – Ты бываешь очень проницательна.

– Интуиция с успехом заменяет информацию, – сообщила Туу-Тикки и освободила руку, чтобы взять трубку.

Пока она набивала ее и раскуривала, Грен рассматривал ее: тонкая талия, перехваченная широким кожаным поясом, очередная многослойная шифоновая юбка – сегодня салатовая, прозрачные колготки, обтягивающая светло-серая водолазка, подвеска с пустельгой на шее, растрепавшиеся от ветра волосы. Потом спросил:

– А когда тебя в последний раз носили на руках?

– Давно. Одним странным летом.

– Кто?

– Человек, который меня любил. Он правда меня очень любил, а мне он даже не нравился. Странный был, и сексуальные предпочтения у нас не совпадали. К тому же у меня была полная голова тараканов, – хмыкнула она. – Я ездила в клинику на обследование, перенервничала, я вообще боюсь больниц. Боялась. А он с третьего этажа на первый нес меня на руках. Платье на мне было белое… Боги, сколько же лет прошло! Последнее, что я о нем слышала – он женился, много пьет, так, что отказывают почки… Может, я и виновата отчасти в этом, но что я могла с собой поделать? Я не люблю быть «нижней» в садо-мазо.

– Я тоже, – тихо сказал Грен. – Хотя и приходилось.

– Вот и мне приходилось, и не понравилось. Так что ничего бы у нас с ним не сложилось, несмотря на все его чувства. Кончилось все скверно: мой новый бойфренд избил его, хотя был на голову ниже, и порезал его осколком фарфоровой чашки. Я потом кровь замывала по всему коридору. Зато с тех пор точно знаю, что крови не боюсь.

– Я однажды порезал одного человека заточкой из зубной щетки, – признался Грен. – Полгода карцера, но оно того стоило.

– Тюрьма? – с сочувствием спросила Туу-Тикки.

– Да, – вздохнул Грен. – Шесть лет. Тебя это не пугает? Я все-таки уголовник. Беглый каторжник. Каллисто не выдает преступников властям.

Туу-Тикки фыркнула:

– Я не чувствую, чтобы ты был опасен для меня. Я доверяю интуиции Йодзу. Да и потом, мало данных, понимаешь? За что тебя посадили, отчего ты сбежал – я не знаю.

– Ложное обвинение, – коротко бросил Грен. – Мой напарник на Титане подкинул мне кое-что, а потом дал против меня показания.

– Вот ведь сволочь! – возмутилась Туу-Тикки. – А адвокат?

– От него не было толка. Может быть, дед смог бы нанять хорошего адвоката, но он не захотел. Извини, мне неприятно вспоминать об этом.

– Прости, – Туу-Тикки сжала его ладонь. – А саксофонист ты очень хороший. Тот парень, который играет в «Йошиз», в подметки тебе не годится.

Грен улыбнулся.

– Я три года играл в маленьком клубе, а до этого семь с половиной лет не играл вообще.

– Это не отменяет твоего таланта, – объяснила Туу-Тикки. – Может, попробуешь найти место, чтобы играть? Я читала, в «Джаз гэллери» по пятницам и субботам джемы.

– Наверное, надо будет туда наведаться. Просто чтобы проверить, что я еще могу. Ты поедешь со мной?

Туу-Тикки кивнула. И зевнула, прикрыв рот кулаком. Грен поднялся.

– Не буду мешать тебе спать. Хорошей ночи.

– И тебе, – улыбнулась она.

Лег Грен не сразу. Разговор с Туу-Тикки взволновал его. Они о многом говорили, но прошлом Грен еще не рассказывал. Рано или позно это нужно будет сделать, но он тянул время.

Он прошелся по дому. Выпил чашку горячего шоколада. Подумал, не добавить ли в него ликера – Туу-Тикки любила ликеры и в домашнем баре стояло полтора десятка разных бутылок, не считая того алкоголя – виски, джина, водки, рома, вина, бренди и коньяка – который был закуплен для будущих гостей. Но как Туу-Тикки боялась потолстеть, Грен боялся возврата к алкоголизму. На Каллисто пил он намного больше и чаще, чем ел. Этому способствовал и «Синий ворон», и вторая… работа. Водка. В основном водка. Иногда – коньяк. И если для того, чтобы набрать вес, нужно время, для того, чтобы сорваться в запой, достаточно одной стопки. Так что ликер остался стоять нетронутым.

Грен зашел в гостевые комнаты, где уже были застелены постели – Туу-Тикки покупала белье с набивным рисунком: цветы, рыбы, дельфины, звезды, листья, трава, деревья. Абстракции она не любила. В одной комнате белье было из плотного белого льна с машинной вышивкой. Проверил гостевые ванные: одна мужская, одна женская, одна смешанная. Потрогал туго свернутый белый лист на спатифиллуме – будущий цветок. И ушел к себе.

Он уже привык к присутствию и помощи духов. Туу-Тикки даже как-то ухитрялась разговаривать с ними. Грен до такой чувствительности пока не дорос и духов не слышал, но обращаться с ними к просьбами обращался. Вот и сейчас он прошел в ванную, скинул всю одежду в плетеную корзину для белья и попросил собрать ему волосы. Бесплотные руки немедленно подняли его гриву, закрутили в свободный узел и закололи длинными деревянными шпильками. Грен встал под душ и долго мылся. Просто потому, что здесь была нелимитированная вода. Ванну он принимать не стал – у него никогда не получалось провести в ней меньше полутора часов, а с утра он хотел съездить в магазин на Женева Эйв за теплыми булочками. Ему очень нравился магазинчик, где с семи утра начинали продавать булочки с ягодами и длинные багеты с хрустящей корочкой. Туу-Тикки тоже их любила.

Новый гель для душа пах растертым лимонным листом – свежий и приятный запах, не такой резкий, как запах лимонной корки. Грен вытерся пушистым серым полотенцем, надел халат, распустил волосы и ушел в спальню. Распахнул окно, присел на подоконник и достал сигарету из пачки. Щелкнул зажигалкой, затянулся и зажмурился: запершило в горле, тут же закружилась голова. Он редко курил: купленная три недели назад пачка не опустела и наполовину. Обычно вечером. Почему-то он стеснялся курить при Туу-Тикки. Глупо. Он вообще чувствовал себя глупо сейчас. Дух принялся расчесывать ему волосы и заплетать косу на ночь – кто-то из них, Грен не различал еще, который, был сам не свой до манипуляций с волосами. Грен не возражал: прижать локтем спросонья собственные волосы и попытаться поднять голову – не самое приятное ощущение.

Он думал о Вишесе – Сиде Тейлоре по документам. Грен так и не узнал, настоящее ли это имя. Он думал о своей влюбленности в этого человека, переросшей в тайную, полную обожания любовь. О том, как больно был слушать его свидетельство на суде. О встрече на Каллисто и попытке его пристрелить. О воздушном бое, в котором Грен изначально был обречен на поражение.

Дальше мысли перескочили на Джулию. Красавицу Джулию, умницу Джулию. В которую Грен, кажется, тоже был немного влюблен. Теперь Грен мог догадаться, что она не отказалась бы провести с ним ночь-другую, но тогда он считал, что ничего не может предложить женщине. «Понятия» Каллисто вьелись в него глубоко и надолго.

Туу-Тикки… Таинственная, волнующая, нежная и прекрасная. Любящая трубку, цветы, кино, музыку и ликеры. Слушающая больше, чем рассказывающая. Загадка на расстоянии протянутой руки. Кажется, она очаровала его с первого дня. Кажется, он влюблен в нее. И, похоже, уже давно.

Он влюблен, и здоров, и мужчина, и что делать, как добиваться ее внимания, он не знает. Они живут вместе. Они коллеги. Даже партнеры. Они, пожалуй, друзья. А дальше что?

Грен никогда ни за кем не ухаживал. В юности, влюбляясь, он тихо молчал, ожидая, что девочка догадается. В колледже сердечные увлечения обходили его стороной. Нет, сам он был объектом интереса, даже ходил на свидания, но его никто так и не заинтересовал. Позже он жалел об этом: на Титане его однополчанам писали письма, присылали фотографии, а ему писала только бабушка и иногда – мать. Когда он влюбился в Вишеса, признаваться было стыдно. Не хотелось, чтобы Сид его оттолкнул, не хотелось чувствовать себя дураком. А потом… Потом началась совсем иная жизнь. В ней было много секса, но не было места чувствам. Не было совсем. Потому что Грену не повезло и повезло одновременно. И думать об этой поре жизни он не желал. Не было места чувствам и на Каллисто: менталитет там не слишком сильно отличался от тюремного, разве что замков было поменьше. Вот только Джулия… Но тогда он не мог. Ничего не мог. А теперь?

Девушку полагается приглашать на свидания. Водить в кафе, в кино, на концерты. Целоваться. Кажется, так.

С Туу-Тикки они гуляли по городу четыре дня из семи. Раз или два в неделю ходили в кино, каждую пятницу – на концерты. Вместе завтракали, вместе ужинали. Сажали деревья, выбирали по каталогам одежду для гостей, обменивались подарками. Грен подарил Туу-Тикки книгу по вязанию. Туу-Тикки подарила ему свитер. Он купил ей хорошую трубочную зажигалку, она ему – «галстук» с вышивкой для сакса-баритона. Они были близки и в то же время держали дистанцию. Как сократить эту дистанцию, Грен не представлял.

Догоревший окурок обжег ему пальцы. Грен раздавил его в пепельнице, попросил духов закрыть окно через полчаса, надел пижаму и забрался под одеяло. Свет погас, но Грен долго еще лежал в темноте, не засыпая. Он вертел и вертел ситуацию в голове, пока не понял, в чем загвоздка. Он понятия не имел, заинтересована ли Туу-Тикки в нем как в мужчине. И не представлял, как это выяснить. При совместной жизни любой неверный шаг мог создать излишнее напряжение между ними, а впереди годы и годы работы. Она не даст знать о своих чувствах впрямую, как это делали однокурсницы в Альба-сити. Не даст, пока не будет точно уверена во взаимности. Какими бы ни были ее чувства. Значит, первый шаг делать ему. Но пока ведь время терпит, верно?

========== 7 ==========

– Он похож на тебя, – сказала Туу-Тикки, когда на экране в первый раз появился Хаку.

Они сидели на диване, соприкасаясь плечами, и смотрели «Унесенных призраками». Туу-Тикки вязала. Она вязала все свободное время, ухитряясь совмещать рукоделие с чтением с экрана, и продавала связанные вещи на «Этси». Зачем ей это, Грен не понимал и не спрашивал. Денег им хватало: большая часть платы за первые два месяца так и осталась лежать на его счету. Правда, как он подозревал, у Туу-Тикки как у женщины больше потребностей.

Грен ничем не занимал руки. Просто смотрел, чувствуя тепло тела Туу-Тикки, вдыхая запах ее табака и духов. Фильм его увлек, взволновал и слегка встревожил. Он привык скрывать собственные эмоции от наблюдателей, и хотя в этом больше не было необходимости, привычка осталась. Была она и у Туу-Тикки. Но освобождение от мусора духа реки заставило их взяться за руки, от истинного имени Хаку у Грена защипало в глазах, а Туу-Тикки смахнула слезу.

– Всегда плачу на этом моменте, – призналась она, – сколько ни смотрю.

Фильм закончился, было поздно, но расходиться им не хотелось. Было еще несколько фильмов того же режиссера, которые Грен не видел, но не хотелось перебивать впечатление. Об этом не надо было даже говорить вслух: Туу-Тикки и так все понимала. И предложила посмотреть незамысловатый боевик по комиксу. Грен выбрал первый фильм про Росомаху: какие-то вариации на эту вечную тему дожили до его детства – он слабо помнил мультсериал, виденный в начальной школе. Фильм сильно отличался от него. Был более грубым, более настоящим.

– Люблю Росомаху, – призналась Туу-Тикки. – Причем знаешь, именно образ, а не актера. Я когда-то посмотрела большинство его фильмов и не впечатлилась. А вот Росомаха…

Они обсудили мускулатуру Росомахи – тренажерный зал – и вероятность того, что с такой регенерацией у него будет настолько зрелое лицо. Обсудили костяные когти и вероятность показанных в фильме прыжков в условиях земной силы тяжести. Проблемы суставов после замены костной ткани адамантием и потребность Росомахи в пище. Американскую местечковость и спецэффекты. Традиции ярмарок и погоду в Скалистых горах Канады.

Когда фильм кончился, Туу-Тикки зевнула и потянулась. Глянула на часы над камином, сделанные из древесного спила, и снова зевнула, прикрыв рот кулаком.

– Спаааать, – сказала она. – Кстати, ты знаешь, что вчера была Остара?

– Знаю, – кивнул Грен, помогая ей подняться. – Я ждал гостей.

– Теперь они могут быть в любую минуту, – кивнула Туу-Тикки. – Спокойной ночи.

Они распрощались. Как и вчера, и позавчера, Грен снова не решился поцеловать ее.

Рано утром, когда небо уже посветлело, но солнце еще не выкатилось из-за гор, Грена разбудил настойчивый голос духов: «Гости, гости, в доме гости!». Грен едва не подскочил на кровати. Это был первый раз, когда он слышал духов, и стоило ему проснуться окончательно, как голос смолк. Он быстро переоделся, плеснул в лицо водой и сбежал вниз. Там, в гостиной, Туу-Тикки, одетая в небрежно наброшенное синее домашнее платье без рукавов, помогала высоченному блондину, остриженному словно газонокосилкой, усадить в кресло серого то ли от боли, то ли от усталости темно-рыжего мужчину. Одеты гости были странно, не по местной моде. И были очень высокими, выше немаленького Грена по меньшей мере на полголовы.

– …нервное истощение, физическое истощение, что-то еще – не могу диагностировать, – услышал Грен низкий голос блондина. – Нужен отдых, нужны лекарства.

– Да, конечно, – ответила ему Туу-Тикки. – Какие именно?

– Седативы, глюкоза, аминокислоты. Мы можем задержаться здесь? Кодзу не в состоянии…

– Все в порядке, – прохрипел рыжий, не открывая глаз, но было видно, что ему совсем худо.

– Конечно, можете, – Грен подошел ближе. – Я Грен. Это Туу-Тикки.

– Проводи их в комнату, – сказала она. – Я принесу аптечку.

– Наоборот, – возразил Грен, – аптечка тяжелая.

– Есть возможность поставить капельницу? – спросил блондин.

Глаза у него были зеленые, цвета весенней травы, ресницы – длинные и темные. Грен подумал, что, пожалуй, еще никогда не встречал живого человека с настолько правильными чертами лица и настолько безупречной кожей.

– Есть, – кивнула Туу-Тикки. – Идемте. Комната на втором этаже. Кодзу сможет подняться сам?

Рыжий шевельнулся, пытаясь встать на ноги. Блондин, не говоря лишнего слова, поднял его на руки и понес к лестнице так, словно бы тот почти ничего не весил. Туу-Тикки шла впереди.

Грен сходил за аптечкой и стойкой для капельницы и отнес их наверх. Гости заняли крайнюю правую комнату, ближайшую к спальне Туу-Тикки. Когда он вошел туда, блондин и Туу-Тикки в четыре руки раздевали рыжего, который пытался вяло сопротивляться. В комнате пахло потом, сигаретным дымом – им пропахли свитер и брюки рыжего, – и чем-то еще, незнакомым и не слишком приятным. Грен приоткрыл окно. Рыжего, раздетого до трусов, уложили под одеяло, и блондин, стащив с себя явно тесный ему в плечах пиджак необычного кроя, открыл аптечку. Открыл – и застыл над нею, явно не понимая надписей.

– Говори, что нужно, – велела Туу-Тикки. – Вот физаствор, вот система для внутривенного вливания, вот глюкоза в ампулах, вот дезинфицирующие салфетки. Аминокислотный комплекс есть только в капсулах, для перорального введения. Вот и вот седативы.

– Курить хочу, – хрипло выдавил рыжий.

– Грен? – Туу-Тикки посмотрела на него.

Блондин покачал головой.

– Кодзу, не стоит. Потерпи хотя бы до завтра.

Рыжий явно хотел возразить, но у него не было сил.

Капельница блондину чем-то не понравилась, но на его лице это почти не отразилось. Туу-Тикки помогла ему установить флаконы в стойку и подключить шланги, но иглу в вену Кодзу он воткнул сам. Закрепил пластырем, проверил скорость введения и некоторое время постоял рядом с кроватью, глядя на своего спутника и позволяя проявиться усталости в собственном теле.

– Идем, – позвал Грен. – Есть свободная комната, есть ванная. Я найду, во что тебе переодеться. Ты голоден?

Блондин отреагировал не сразу.

– Да, – сказал он. – Ванная – это хорошо. Мы были в пути больше суток. Кодзу…

Он нагнулся, проверил пульс на шее у рыжего, погладил его по щеке, перечеркнутой старым потемневшим шрамом.

– Я прослежу за капельницей, – пообещала Туу-Тикки. – Идите. Грен, распорядись, пожалуйста, о завтраке.

– Когда прокапает сульфад натрия, переключи капельницу на глюкозу, – велел ей блондин. Властность у него была непререкаемая, но Туу-Тикки только улыбнулась. – Четыреста миллилитров глюкозы, не меньше.

– И реабилитационный период для восстановления микроглии, – сказала она. – Я закажу аминокислотный комплекс для полного курса. Иди. Не беспокойся.

Грен проводил гостя в ванную и ушел чистить зубы и причесываться, размышляя о том, почему Туу-Тикки держится с этими людьми, как с кем-то знакомым. Это не было ее обычной реакцией на чужих: даже с официантами и барменами в заведениях, где они бывали регулярно, она, при всей вежливости, была более холодна. Гостеприимство? Реакция на гостей? Грен не знал.

Отыскать подходящую одежду оказалось проблемой. Они с Туу-Тикки не ожидали, что к ним прибудут сразу двое настолько рослых мужчин. Грен достал в кладовой белье и спортивный костюм, чистые носки и отнес наверх. В гостевой ванной все еще шумела вода. Грен сложил одежду на стул в спальне, где уснул Кодзу, и шепотом посоветовался с Туу-Тикки. Та погладила Грена по руке и ушла – заказывать одежду. Грену не хотелось оставлять Кодзу под капельницей одного и он дождался, пока Туу-Тикки вернется, а потом вышел во двор. Там, вполоборота развернувшись к дверям гаража, стоял очень странный автомобиль. Лиловый, непривычных очертаний, без колес, с затемненными стеклами. Автомобиль был основательно запылен, в левом углу лобового стекла – трещина. Грен открыл дверцу, отъехавшую вбок, заглянул внутрь. В салоне крепко пахло незнакомыми сигаретами. Он посмотрел на совершенно непонятную приборную доску, странной формы штурвал и пожал плечами. Завести это чудо в гараж он не сможет. Но оставлять его здесь тоже не стоило.

– Сможете загнать машину в гараж? – спросил он, обращаясь к духам. – Или подождем?

Левые гаражные ворота плавно двинулись вверх. Гараж был на четыре места, и левой стороной Туу-Тикки и Грен никогда не пользовались – их машины стояли справа. Вдоль стены громоздились лопаты, грабли, мешки с удобрениями и землей, пустые цветочные горшки, но для чужой машины, бесшумно оторвавшейся от земли и отдрейфовавшей внутрь, места хватало. Грен поблагодарил и вернулся в дом.

Туу-Тикки он нашел все в той же комнате, как и гостя. Блондин зачем-то выбрил голову, и его безупречной формы череп блестел, как лакированный. Узковатый халат не сходился на груди, открывая мощные мышцы.

– Вот одежда, – тихо сказал Грен. – Завтрак скоро будет готов. Ты можешь выбрать любую свободную комнату.

– Спасибо, – так же тихо отозвался блондин. – Я останусь в этой.

Похоже, Кодзу и его спутник были больше, чем просто друзьями. Но Грен промолчал.

– Меня зовут Доминик Шэ, – назвался наконец гость.

Туу-Тикки улыбнулась ему.

– Идите ешьте, – сказала она. – Я побуду здесь. Кодзу спит. Лекарства и одежду для вас двоих привезут во второй половине дня.

Грен и Доминик спустились в кухню. Доминик осматривал дом так, словно прежде не только не видел ничего подобного, но даже и не подозревал, что оно может существовать. Спортивный костюм был ему маловат, точеные щиколотки и прекрасной лепки запястья сиротски торчали, но Доминик словно не замечал этого.

– Чай или кофе? – спросил Грен. – На завтрак есть омлет с креветками и гребешками, хлеб с орехами, мед, масло, сыр. Еще есть фрукты и греческий салат.

Доминик задумался, оглядывая кухню.

– Чай с мелиссой, пожалуйста, – сказал он и сел.

Грен отметил про себя, что это первый раз, когда за длинным, на дюжину человек рассчитанным кухонным столом оказался кто-то, кроме них с Туу-Тикки. Он начал заваривать чай, проверяя все баночки с травами: запасы были основательные, а подписей не было – Туу-Тикки как-то ухитрялась распознавать сушеные травы на глаз. Себе Грен поставил кофе с кардамоном. За два месяца он привык к кофе с пряностями и уже не представлял, как можно пить его иначе.