Текст книги "Ad Vitam 1 (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Сталкивалась с этим?

– Много думала. Кроме того, приятно ведь, что такие силы тебя оценили?

– Не уверен. Меня это скорее настораживает. Я всегда был уверен, что работе управляющего гостиницей надо учиться. Действительно учиться, всерьез. Колледж хотя бы.

– Может, в нас есть что-то, что компенсирует наше невежество в этой области?

– Что? – серьезно спросил Грен. – Я не понимаю.

– Я тоже. Но что-то же есть, раз создано уже третье ответвление проекта. Первые два более чем удачны.

Грен покачал головой и начал есть. Через некоторое время он сказал:

– Я не чувствую себя на своем месте в этой роли. Может быть, со временем… Не знаю.

Туу-Тикки села рядом и поцеловала его в щеку.

– Все у нас получится. А если нет – ты всегда сможешь уйти.

– Куда я уйду от тебя? – вздохнул он.

========== 18 ==========

– Душко Гойкович? – спросила Туу-Тикки.

Грен оторвал взгляд от книги и посмотрел на нее. Утренняя, с ясным взглядом, жемчужно-пепельными – когда успела перекрасить? – волосами. Босые ноги, длинная темно-голубая юбка, каждый ярус которой отделан кружевами, широкий кожаный пояс с тремя пряжками, белая блуза с глубоким вырезом. Глаз не оторвать.

Грен потер лоб и кивнул, сообразив, что она спрашивает про музыку, которую он слушал в гостиной.

– Да, он. Когда ты только успеваешь покупать и слушать все, что слушаешь?

– Покупать – через интернет, слушать – а когда вяжу или открытки делаю. Что читаешь?

– «Исчезновение святой».

– Оригинал?

– Перевод. Какая нам разница?

Туу-Тикки посмотрела на аляповатый рисунок на обложке.

– Так ведь на русский, – объяснила она. – Скорее всего – советских времен, а значит – цензурированный.

– Что-то я не заметил цензуры.

Он отложил книгу и поморщился от боли. Она, конечно, заметила.

– Что такое?

– Перенапряг запястье. Бывает. Скоро пройдет.

Туу-Тикки фыркнула и унеслась, взметнув ветерок подолом. Через минуту вернулась, неся початый тюбик. Села на пол рядом с креслом, расстегнула манжет рубашки, закатала и начала втирать в руку прохладный зеленоватый гель. Объяснила:

– Так быстрее получится.

Джаз вдруг сменился испанскими средневековыми кантигами. Контраст показался Грену диковатым.

– Ты непривычно смотришься с волосами такого цвета, – сказал он.

– Самое неприятное, что его придется обновлять каждый месяц, – пожаловалась она. – Впрочем, это касается любого цвета. Хотя, конечно, при такой длине это особенно муторно.

– Кожа немеет – это нормально?

– Да, тут анестетик в составе. Хороший препарат, я его на себе испробовала. У меня время от времени руки начинают болеть, если слишком много вяжу на тонких спицах – мышцы сводит. Ты не видел с утра наших гостей?

– Они ушли в сад после завтрака. Кодзу изучает этот мир, Доминик – не знаю. Похоже, переваривает впечатления. Они не слишком расположены к общению.

– Я, признаться, тоже. – Туу-Тикки закончила втирать гель, но руки Грена не отпускала. – У тебя потрясающе красивые руки, – сказала она. – Даже жаль, что я совсем не умею рисовать.

Грен посмотрел на нее.

– Кажется, это я должен делать тебе комплименты?

– Только при условии, что мы играем в социальные гендерные игры.

Он задумался над ее словами, застегивая манжету. Туу-Тикки встала, оправила юбку, кинула тюбик на стол рядом с книгой.

– Я когда-то очень любила Амаду, – сказала она. – Только не перечитывала уже лет десять, а то и пятнадцать. Вот эту книгу – путаю с историей Терезы Батисты. Священник-коммунист – он ведь отсюда?

– Абелардо Галван? Да. Что с ним будет, не помнишь? Останется жив?

– Не скажу, – рассмеялась Туу-Тикки.

Грен притянул ее к себе, положив руки на талию.

– Не помнишь?

Туу-Тикки улыбнулась и позволила усадить себя на колени. Перекинула волосы на грудь, прижалась к его плечу.

– Просто – не скажу. Под эту музыку как-то особенно остро ощущается, что Калифорния была испанской колонией, верно?

Грен, сосредоточенный на собственных ощущениях, ответил не сразу. Туу-Тикки провела кончиками пальцев по его шее – от уха вниз, к ключице. Поерзала, устраиваясь поудобнее.

– Сейчас от испанского владычества осталась только архитектура, – глуховато отозвался он. – И то в основном на юге.

Он провел ладонью по ее бедру, ощущая тепло тела под тонкой тканью. Кажется, белья на Туу-Тикки не было. Интересно, она вообще его носит? Грен покосился на выемку между ее грудей в вырезе блузы. Туу-Тикки улыбнулась. От нее пахло духами и зеленым чаем с жасмином, но под этими запахами таился ее собственный аромат, от которого у Грена всякий раз тяжелело в паху.

Он попытался понять, что она имела в виду под социальными гендерными играми. Но мысли уплывали совершенно в другую сторону. Если он сейчас ее поцелует, она не будет против? Насколько много воли он может дать рукам? Как себя вести, если у него сейчас встанет – а это непременно случится, вопрос минут, можно сказать?

В колледже в отношениях с девушками Грен привык играть в «ледяного принца» – в основном потому, что был не заинтересован. Он отлично знал, что однокурсницы использовали отношения с ним, чтобы повысить статус в кругу сверстниц. Он никого и никогда не приглашал на свидания. Он соглашался пойти с кем-то только в том случае, если девушка предлагала что-то действительно для него интересное – фильм, или концерт, или шоу. Он всегда платил за себя сам, всегда держал дистанцию и целовался только раз – из любопытства. Ему всегда казалось, что он еще успеет и что на одной физиологии отношений не построить. Позже Грен крепко пожалел об этом – лучше бы у него остался хоть какой-то опыт секса по взаимному согласию. Стать «девочкой» тюремного руководства, будучи девственником…

Грен отлично знал, как пробудить желание и страсть в мужчине. Научился – за столько-то лет. Он понятия не имел, как распознать желание женщины и как вести себя с женщиной, которая ему желанна.

– Не думай и не вспоминай, – велела Туу-Тикки и поцеловала его.

Сердце заколотилось чаще. Они тянулись друг к другу, словно каждый был водой, а они истомились от жажды. Грен чувствовал, как Туу-Тикки гладит его шею под волосами, выгибается в его руках, как часто дышит, когда он гладит ее грудь и выступающий под белой тканью сосок. Желанная и прекрасная, легкая и соразмерная, созданная для него, тайна тайн и ответ на все вопросы…

Опыт? Практика? Искушенность? Грен чувствовал, что вот-вот кончит от одних поцелуев. Звучала Santa Maria Amar Devernos, но только это Грен и воспринимал в окружающем мире, сжавшемся до женщины в его руках, до ее губ и пальцев.

Он гладил ее колени и бедра, сминая ткань и жесткие кружева. Она вцепилась ногтями в его загривок, когда его ладонь скользнула под юбку и двинулась вверх; ахнула ему в губы, когда он коснулся ее, горячей и влажной, и развела ноги, раскрываясь для его пальцев. Грен ласкал ее, а она вскрикивала, вздрагивала, изгибась в его руках, и кто из них кончил первым – какая разница?

Он облизал мокрые пальцы, чувствуя, что, пожалуй, готов повторить. Она глядела на него затуманенными глазами, глубоко и медленно дыша.

– И что бы нам было не дойти до спальни? – наконец произнесла она.

– Может, в следующий раз дойдем? Мне показалось… невежливым не уделить тебе должного внимания.

Туу-Тикки посмотрела на него долгим внимательным взглядом.

– Будем предусмотрительнее впредь, – сказала она. – И ведь предупреждали нас… Но правда, откуда нам было знать?

– Ты о чем? – не понял Грен.

– Два эмпата, сердце мое. Ты ловишь твои эмоции, я ловлю твои, они отражаются и усиливаются, и получается… что получается.

– О, – наконец понял он. – И помножить на тактильный контакт.

– И на эстетический компонент.

– Красота и желанность – вещи разные. Правда, не в этом случае. Ты… – он помотал головой. – Я таких слов не знаю. Ни на одном языке.

– Нафиг слова, – она потянулась, выгибая спину. Он погладил ее по груди, обходя соски. – Ох… Никогда никого так не хотела, как тебя. Интересно, чистокровные сидхе так же красивы, как ты? Хотя мне без разницы.

Киану подкрался к ним и прыгнул, охотясь на волосы Туу-Тикки. Она подхватила расстелившиеся по полу пряди, поцеловала Грена и встала.

– Ты говорил, у тебя сегодня гости?

Грен посмотрел на часы над камином.

– О да. Минут через пятнадцать. Как раз приведу себя в порядок. Хороши бы мы были, если бы они пришли сейчас.

– Ну, уж кого-кого, а своих «братьев» ты бы ничем не удивил.

Они были очень похожи друг на друга. Внешность – ладно. Но совпадал и стиль. Грен и сам придерживался подобного: классические брюки и однотонные рубашки с длинным рукавом. Тот, что старше, был в черной, и то, что он старше, угадывалось только по манере держаться да мимике. Средний был в синей рубашке и двигался, как танцор. Выглядели они ровесниками – может, на пару лет старше Грена.

– Интересно посмотреть на себя со стороны, – заметил старший.

Средний возразил:

– Мы с тобой больше похожи на людей.

– Не было бы от этого беды, – сказал старший.

Они расположились в гостиной. Духи принесли бокалы и вино. Грен вертел бокал в пальцах и не очень понимал, о чем говорить.

– Вы встречались раньше? – спросил он.

Средний глянул на старшего.

– Нет, – ответил он, – хотя я давно в курсе ситуации. Не скажу, чтобы она меня радовала. Но это мои замороки. И, похоже, Йодзу меня обманул.

– Кот не лжет впрямую, – возразил старший. – Хорошее вино. Просто хаоситы очень вольно обращаются с правдой.

– По крайней мере, обещания они держат, – согласился средний. И спросил старшего: – Зачем ты глушишь свое обаяние полукровки?

– Я не полукровка, – объяснил тот. – Даже не квартерон. Много работаю с людьми. Я достаточно публичная фигура. Приходится «прятаться».

– Не понимаю, – сказал средний. – Я тоже работаю с людьми. Мне не мешает.

– Видимо, ты транслируешь сигнал о том, что занят, и для мужчин, и для женщин. Я так не умею.

– Вы о чем? – не понял Грен.

– О гламуре ши, – объяснил старший. – Он есть и у полукровок. Люди считывают его как сексуальную привлекательность и ведут себя соответственно. Иногда – очень навязчиво. Я ношу амулет, который глушит гламур. Хотя он не всегда срабатывает.

– Ты просто не учитываешь, что ты потрясающе красивый мужчина сам по себе, даже без примеси Старшей Крови, – возразил средний. И спросил Грена: – А как справляешься ты?

– Духи, – сказал тот. – Этот дом полон духов. Если я выхожу в город один, кто-нибудь всегда меня сопровождает. Людей это отпугивает. Ну а когда я с Туу-Тикки, видно, насколько мы с ней замкнуты друг на друга.

– Ты не воспринимаешься, как человек, – вдруг сказал старший. – Другой фон. Ты заметил? – обратился он к среднему.

Тот кивнул.

– Только сейчас внимание обратил. Действительно, человеческого в тебе не так уж много. Это само по себе должно отпугивать.

– Только людей, – заметил старший. – Те, в ком есть кровь ши, наоборот, должны к тебе тянуться.

– В Сан-Франциско кровь ши – такая же редкость, как азиатская и негритянская кровь в северной Европе, – сказал средний. – У вас совершенно потрясающий дом. Эндрю определенно совершенствуется.

– Эндрю? – удивился Грен.

– Эндрю Кайт, – объяснил старший. – Маг-аналитик Первого Дома. Жилье и документы – это его работа. Когда мы с Тави выбирали место, он предложил семь, что ли, вариантов в разных концах страны.

– Для нас с Тами он заказал проект и строительство заранее, – добавил средний. – Но этот дом…

– Он был придуман и построен до того, как мы тут появились, – сказал Грен. – Мне нравится. Хотя я даже не предполагал, что такое может существовать.

– Это не Эндрю. Я имею в виду, общая концепция совершенно не его. – На колени к среднему запрыгнул Сесс. – Вот от Старшего Сефирота я бы подобного ожидал.

– Это такой седой, с военной выправкой? – уточнил Грен. – Он был у нас. Кажется, часть мебели была сделана… им?

– Скорее, кем-то из его команды, – поправил средний.

– Да, это стиль Клеа. – согласился старший. – Но на Земле я тоже такое видел.

– На Прим?

– Да. Не настолько явно выраженный стиль, но видел. Да и Тави понемногу заменяет нашу мебель на похожую. Спроси при случае, кто разрабатывал концепт. Мне интересно.

– Мне тоже, – кивнул средний. – Слушай, а это часом не тот стиль, в котором выполнен сам Первый Дом? Ну, его материальная часть?

– Нет, – возразил старший. – Я жил у них. Дом как дом. Духов полно, конечно, но дизайн вполне человеческий. А тут… – он покачал головой. И спросил Грена: – Как ты чувствуешь себя в настолько странном месте?

– Я привык, – пожал плечами Грен. – Туу-Тикки нравится. Ну и потом, Земля сама по себе странное место. Одни размеры комнат чего стоят.

– Да, в «Орландо» было тесновато, – согласился средний.

– Зато уютно. И пианино помещалось, – заметил старший.

– Угу, – кивнул средний, – пианино, печка и кровать. У тебя какой рояль?

– «Ямаха», электро, – отчитался Грен. – Отличный звук.

– У меня тоже электро, «Стейнвей», – улыбнулся средний.

– У меня в студии концертный «Август Фюрстер» и кабинетная «Ямаха», – сказал старший. – Я оборудовал студию в подвале.

– Я не настолько много играю, – пожал плечами средний. – Когда нужно, просто арендую студию. Основная работа занимает довольно много времени, а бросать дом на Тами мне совесть не позволяет – ей только волю дай, она себя загоняет.

– А Дэн? – спросил Грен. – Вас же трое на дом-у-дороги.

– У него тоже работа, – средний привычным движением коснулся кольца на правой руке. – Мы время от времени выступаем вместе. Саксофон и гитара. Дело за мелочью – уговорить Тами с нами петь.

– Тави я так и не уговорил, – вздохнул старший, – а потом пошли гости, книги…

– Мы еще только узнаем друг друга, – сказал Грен. – И гости у нас тоже появились совсем недавно.

– Нужно время, чтобы про новый дом узнали, – объяснил средний. – От полугода до года. Я вообще не очень понимаю, зачем понадобился третий дом практически на том же самом перекрестке. Вот они, – он кивнул на старшего, – принимают гостей из магических миров, к нам наведываются в основном высокотехнологичники. Народ, который работает на Звездочке, просто в отпуск приезжает каждый год. Кто сюда придет, я не представляю.

– Кто угодно, – улыбнулся старший. – Или кого Первый Дом сюда подкинет. У нас несколько лет жил китовый пастырь – его Йодзу просто умыкнул с какого-то перекрестка. Сефирота-Старшего к нам забросило, потом он своего сына привез.

– У нас адаптировались Рауль и Катце. Ну, тот Рауль, который сейчас работает на Клеа. И Стэнли – боевой киборг, он сейчас навигатор на Звездочке. Мы только обустраивались, когда Кей его к нам с боев без правил вытащил.

– К нам забредал другой Рауль, – кивнул старший. – Без Катце.

– У нас сейчас живут Доминик и Кодзу, – сказал Грен. – Насколько я могу судить, вариация на ту же танагурскую тему. Не знаю, что им предложить, как себя с ними держать и что с ними делать дальше.

– Невовремя они, – вздохнул старший. – Ты еще сам к Земле не адаптировался.

– Сами решат, – уверенно сказал средний. – Захотят – тут останутся, захотят – уйдут куда-нибудь. Маги-информационщики в мирах уровня Земли осваиваются без проблем.

– Кодзу не информационщик, – возразил Грен. – Он дорожник.

– А вот это уже хреново, – средний нахмурился. – Дорожнику место на Дороге, но Рауль и Катце, как бы их ни звали – истинная пара, а Раулю – Доминику в твоем случае – нужна постоянная база.

– Разберутся, – отмахнулся старший и налил себе еще вина. – Ресурсов для того, чтобы освоиться, у них достаточно.

– И то верно. Захотят вернуться в свои края – поможем.

– Как? – спросил Грен. – Я-то не дорожник.

– Никто из нас, – усмехнулся средний. – Дэна попросим помочь.

– То есть если они захотят вернуться, я просто напишу тебе? – уточнил Грен. – А если не захотят? Доминик оказался сам не свой до моря. Кодзу влюбился в местную кухню и табак.

– И море, и рыбу, и табак много где можно найти, – объяснил средний. – Вывести деньги, если им это критично, может Кадзутака Райтхен.

– Это который Катце? – уточнил старший. – Что-то мне не верится, что он не возьмет при этом свой процент.

– Без нас договорятся. Наше дело – свести, напоить, накормить и спать уложить, – твердо сказал средний.

– И все? – удивился Грен. – Так просто?

– Рентабельность дома-у-дороги – не наша забота, – объяснил ему старший. – На нас бытовые мелочи и общая обстановка. Признаться, мы с Тави могли бы вообще не работать, но я… увлекся. И не проследил за ней. Моя ошибка.

– Угу, а потом все втянулись, – пробормотал средний. – Хотя посмотрел бы я на того, кто убедит наших женщин не торговать своим рукоделием.

– Что, и твоя тоже? – удивился старший.

– И моя, – подтвердил Грен. – По-моему, это их способ творить магию.

– Чары на спицах, – улыбнулся средний. – Все же как нам с ними повезло!

– С чарами? – не понял Грен.

– С женщинами, – объяснил старший. – Хотя еще с меня всем все стало ясно. После того как Хаору выцепил истинного партнера для меня, прочее было делом техники, как тут говорят.

– Все равно дичь какая-то, – не согласился средний. – Я про то, что истинные партнеры оказались раскиданы по разным мирам.

– Это для нас дичь, – сказал Грен, – а для Первого Дома должно быть без разницы, раз в пределах одной Фазы.

– Мысль, – согласился средний. – Я все время забываю, что они мыслят шире пределов одного мира.

– Мне бы в пределах этого самого мира освоиться, – пробормотал Грен. – Дорога, другие миры – для меня это все абстракции. Позавчера ушел Алекс, он вообще не с Дороги был. Эти двое – середка наполовинку. О, а в ваших городах есть Джаз-гэллери?

– Есть, – кивнул старший. – Я туда до сих пор поджемовать прихожу.

– У меня полно приятелей оттуда, – подтвердил средний. – Зазывают играть, но мне что-то не хочется впрягаться в эту лямку всерьез.

– А я там вчера был, – улыбнулся Грен. – Тоже… работу предлагали.

– Если хочешь кусок жизни только для себя – соглашайся, – серьезно сказал старший. – Замыкаться в семье может оказаться опасно.

– Ну, не знаю, – усомнился средний. – Мне так в самый раз.

– Вас трое, – объяснил старший. – Более устойчивая конструкция.

– Думаешь? – сдвинул брови средний. – Хотя со стороны лучше видно, конечно.

– Мы все-таки не идентичны, – напомнил Грен. – Мне сейчас кажется важным создать что-то общее. Истинная пара или нет, мы с Туу-Тикки – двое чужих друг другу самоубийц. А работать нам вместе долго. Я бы не хотел, чтобы общим у нас была только работа.

– Про самоубийц я понял, – кивнул старший, – но чужих? Тави знала обо мне еще до нашей встречи.

– Тами обо мне – тоже. Ты хочешь сказать, вы оба ничего не знали о существовании друг друга, пока не встретились здесь? – удивился средний.

– Ну да, – кивнул Грен.

Старший и средний переглянулись.

– Первый Дом чудит, – покачал головой средний. – Тогда вам действительно надо создавать что-то общее. У нас это музыка, путешествия и танцы. Тами, оказывается, всю жизнь мечтала танцевать.

– До чего дотанцевалась? – спросил старший.

– Пятый год первые места в любительской лиге бального танца штата. В прошлом году взяли второе место по стране, в этом метим на первое, – признался средний.

– А мы внучку воспитываем, – вздохнул старший. – Ника подкинула под прошлый Йоль.

– Наша Ника учится в Нью-Йорке и домой не показывается, – улыбнулся средний. – Тоже танцует.

– У Туу-Тикки ребенок умер, – тихо сказал Грен. – А своих детей у нас не будет.

– Сочувствую вам, – наклонил голову старший.

Средний молча кивнул и добавил:

– Если Старшая Кровь в ней так же проявлена, как в тебе, у нее практически не было шансов выносить человеческого ребенка.

– Откуда ты знаешь? – спросил Грен.

– Эльфы к нам захаживают. Ну и рассказывают. Дэн тоже статистику ведет. У эльфиек на десять беременностей от других рас – одни роды. Даже у нечистокровных.

– Да, мужчинам в этом смысле проще, – согласился старший. – Женщины других рас рожают от них без проблем.

– Угу, проблемы начинаются потом, – сморщился средний. – Родить полукровку – одно, а вот сделать так, чтобы его окружение приняло… Понимаешь, – обратился он к Грену, – у женщин с примесью Старшей Крови дети могут родиться только от большой любви.

– Это верно не только для эльфов, – добавил старший. – Для большинства магических существ.

– Я не чувствую в себе магии, – покачал головой Грен. – Или просто не умею распознать.

Старший окинул его изучающим взглядом.

– Тебе ведь еще тридцати нет?

– Двадцать девять.

– По меркам ши, ты еще подросток, – сказал старший.

– Но я полукровка.

– Угу, – буркнул средний, – с усиленными свойствами сидхе и ослабленными человеческими. Сидхе достигают зрелости годам к пятидесяти-шестидесяти. В полную силу входят примерно тогда же.

– По воспитанию все мы скорее люди, чем ши, – добавил старший, – но кровь сказывается.

– Потому что Старшая Кровь – это не просто гены, – вздохнул средний. – Память крови, то бишь генетическая память, со временем берет свое.

Они со старшим понимающе переглянулись.

– Дело в том, – начал старший, – что императивы «обезьяны в человеке» в нас с возратом слабеют. Перестают действовать примерно после тридцати пяти–сорока лет. Меняется система ценностей. Мы видим мир и людей под другим ракурсом.

– Та самая эльфийская зрелость, – добавил средний.

– Например? – спросил Грен.

– Другой взгляд на время, – объяснил средний. – В твоем возрасте я был уверен, что уже ничего не успею. Не те годы. Это потому, что человеческое мышление не заточено на жизнь после тридцати пяти.

– Ты истраченный ресурс не сбрасывай со счетов, – указал ему старший. – Мы все к моменту встречи с Первым Домом выработали его в минус.

– Ну да, – согласился средний. – Инерция смерти, было такое. Но это проходит. А потом смотришь – и видишь, что спешить некуда. Впереди десятилетия активной жизни.

– Десятилетия? – не поверил Грен. – Ну, положим, при наилучшем раскладе я бы и на Марсе дожил до восьмидесяти. Но шестьдесят – это уже старость, я бы не стал закладываться на что-то долгосрочное.

– Здесь ты можешь смело закладываться на век, – заверил старший. – Этот срок леди Наари мне обещала.

– Да? – удивился средний. – Я не интересовался, но в целом, ощущение сходное. Может, у тебя, – обратился он к Грену, – и больше будет. Активная Старшая Кровь и все такое.

– На срок жизни продолжительностью в век? – не поверил Грен.

– На срок активной жизни в век, если брать за точку отсчета момент ее колдовства, – уточнил старший. – И действительно, Старшая Кровь… Наверное, даже и больше. Век от текущего момента. Кстати, на сколько я выгляжу? – неожиданно спросил он.

Средний рассмеялся.

– Двадцать два? – спросил Грен. – Ну, может, чуть больше. И ты, – обратился он к среднему, – тоже.

– Мне сорок семь, – сказал старший. – Я не изменился с того момента, как проснулся в Первом Доме. И Тави – тоже.

– При твоей активной публичной жизни ты еще огребешь с этим проблем, – пообещал средний.

– А то я не знаю! – отмахнулся старший. – Пока все списывается на удачную генетику. И на хорошую косметику.

Средний рассмеялся.

– Хотел бы я почитать твои интервью в женском глянце, – сказал он.

– Скину подборку при случае, – спокойно пообещал старший. – Кстати, реклама мужской уходовой косметики приносит изрядный доход.

– Обойдутся, – отмахнулся средний. – Предпочитаю быть «лицом» дизайнера танцевальной обуви.

Грен наморщил нос.

– Идея торговать собой каким бы то ни было образом мне не нравится, – сказал он. – И деньги у меня есть.

– У тебя детей нет, – сказал средний.

– И не будет, – хмуро сказал Грен.

– Не зарекайся, – возразил старший.

– Да ты офигел, – удивился средний. – Хотя…

Грен смотрел на них, не понимая.

– Тами вот всерьез думает о питомнике борзых, – невпопад сказал средний. – Только пока не решила, каких – русских, бакхмулей или салюки.

– Не советую связываться с бакхмулями, – покачал головой старший. – Красивы, да, но настолько себе на уме…

– Все борзые себе на уме, – отмахнулся средний. – У тебя что, бакхмуль – первая борзая?

– Да.

– Ну а у нас салюки был сразу, а русская появилась через полгода. И чем-то мне эта идея категорически не нравится, а чем – уловить не могу.

– Тами собирается разводить рабочие линии или выставочные? – спросил Грен. – Мы с Туу-Тикки думали про борзых. Русские – просто потрясающие. Но их же тренировать надо? Рабочие линии точно надо.

– О! – поднял палец средний. – Точно. Нам негде тренировать и натаскивать на охоту русских борзых рабочих линий. В Калифорнии не выдают лицензии на охоту с борзыми.

– Остаются бега и салюки, – улыбнулся Грен.

– Ох да, – кивнул средний. – А главное, лошади-то у нас есть.

– У нас тоже. Правда, я редко езжу. Сложно выкроить время, – признался старший. – Но это больше для Тави, чем для меня.

– Лошади? – удивился Грен. – Здесь можно держать лошадей в городе?

– Да в окрестностях полно ранчо с лошадьми, – объяснил средний. – Мы сначала брали лошадей в аренду, покататься. Потом купили своих.

– Я сразу купил, – добавил старший. – Теоретически, можно оборудовать конюшню при доме, но тут негде устроить леваду и не хочется нанимать конюха. Лишние люди. Тави уборщицу с трудом терпит.

– Тами просто робопылесосов накупила, – удивился средний. – О наемной прислуге даже речи не шло.

– Спасибо за идею, – поблагодарил старший. – А со стиркой как?

– У меня руки не отвалятся раз в неделю в прачечную съездить, – объяснил средний.

– А у нас духи, – улыбнулся Грен.

– Хорошо устроились, – одобрил средний. – Интересно, как Первый Дом это провернул? С духами? У нас живут только те, которых Тами приручила.

– У нас только домовой, – вздохнул старший. – Тави из Москвы привезла.

– Может, дело в том, что это – ситтин? – спросил Грен.

– Первый Дом научился создавать ситтины? – изумился средний.

– Они всегда умели, – объяснил старший. – Как бы иначе они сами жили среди людей? Кстати, кто из нас на чем играет?

– Сакс-тенор, сакс-баритон, клавиши, блок-флейта, свирель – это которая флейта Пана, – отчитался средний. – И гитара – совсем немного. Плюс вокал – Тами уговорила.

– Рояль, тенор, баритон и немного альт, – сказал Грен. – А что?

– Прикидываю, может, попробовать сыграть что-нибудь вместе, – объяснил старший. – У меня тот же набор саксофонов, клавиши и терменвокс.

– Главное – на люди не показываться втроем, – улыбнулся Грен. – Вы и поодиночке… производите впечатление.

– Мы, – поправил средний. – Да, это проблема.

– Если будем писаться у меня – никаких проблем, – возразил старший. – Есть кое-какие наметки.

– Надоело сводить партии? – усмехнулся средний.

– Согласись, это не то.

– Согласись, мы пишем все трое и перегрызться из-за того, что будем играть, можем запросто.

– Я бы не стал грызться, – пробормотал Грен.

– Угу. Автор и исполнитель – Грен Эккерен, един в трех лицах, – фыркнул средний.

– А что нам мешает выпустить диски каждому в своем мире? – спросил средний.

– Если у тебя есть проверенный агент, я за тебя рад, – сказал средний. – Я вот в своем не уверен.

– У меня нет агента, – добавил Грен.

– Проблема, – согласился старший. – Я как-то не учел, что вы не занимаетесь музыкой так же серьезно, как я.

– Я вообще об этом не думал, – признался Грен. – Хотя, наверное, стоит. Не знаю только, с чего начать. У меня никогда не было агента. Наверное, надо как-то образование подтвердить?

– Не обязательно, – заверил средний. – Это страна талантливых самоучек. Гражданство и номер социального страхования у тебя есть, значит, проблем с разрешением на работу не будет. Будут вопросы о том, с кем ты записывался, но отвечать на них не обязательно.

– О да. Главное, чтобы в списке сессионных музыкантов не было никого из местных. Но тебе не обязательно будет их указывать.

– Не обязательно даже выпускать диск как диск, – добавил средний. – Достаточно интернета. Я, пожалуй, так и сделаю. Концерты в поддержку диска я не осилю.

– Тебе просто лень, – усмехнулся старший.

– А хотя бы и так. У меня и так – семья, работа, хобби…

– Собаки, – с той же интонацией добавил старший.

– Будешь язвить – подложу тебе ежа: наши девушки уже сговорились, так я предложу Тами, чтобы она подарила пару щенков твоей благоверной.

Старший вскинул бровь.

– Смотри, как бы Тави на щенков не ответила жеребенком какой-нибудь особенно капризной породы.

– Да Тами только рада будет.

Грен, улыбаясь, смотрел на них.

– А мы про ирландского сеттера думали, – признался он. – Где-нибудь через год. Спасибо, что пришли в гости. И идея сыграть вместе – мне очень нравится.

========== 19 ==========

Утренняя чашка кофе стала уже чем-то привычным. Грен сидел в постели, пил кофе и вспоминал вчерашний день. По количеству впечатлений он мог сравниться разве что с первым днем в этом доме. Туу-Тикки, потом беседа с «братьями», визит к старшему… Дом старшего был совсем другим, при нем практически не было сада, зато был гость, точнее, давний постоялец – сын Старшего Сефирота. А еще – собаки и нелюбопытная девочка лет трех, игравшая с деревянными головоломками странной формы. И студия. Серьезная профессиональная студия в подвале. Старший провел Грена сквозь зеркало, значит, теперь в любой момент можно будет пройти этим путем.

Дом старшего звенел от навешенных на него защит. Магия. Грен ее не видел, но ощущал. Защиты в доме Грена были выстроены иначе. Тоньше, сложнее и многослойнее.

Грена впечатлило обилие дисков, которые успел записать старший, награды с фестивалей и конкурсов. Оно и пугало, и обнадеживало. Пугало тем, насколько старший был опытен и профессионален по сравнению с Греном. Обнадеживало тем, что и для Грена такой путь возможен. Вот только нужен ли?

Кажется, старший просто продолжил играть, словно не было ни Титана, ни тюрьмы, ни Каллисто. Как он собирался стать профессиональным музыкантом, так и стал. И был этим доволен. А вот средний не стал делать музыку профессией. Свел до уровня хобби. И вряд ли потому, что он менее талантлив. Грен сделал мысленную заметку поговорить об этом со средним. Как будет строить жизнь он сам, Грен пока не решил. Да, когда-то он хотел стать профессиональным музыкантом. А потом он решил стать солдатом. А после ему пришлось стать профессиональной шлюхой, и музыка была только отдушиной. Сейчас он оказался в роли хозяина ситтина и дома-у-дороги – приюта для странников, которых Грен не мог даже вообразить. Музыка была необходимой частью его жизни. Одним из способов мышления. Но сейчас, когда нет необходимости зарабатывать себе на жизнь, играя на саксофоне, чем он хочет заняться? Грен не представлял.

А Туу-Тикки, значит, его истинный партнер. Что само по себе не является гарантией хороших отношений. Просто им ни с кем не будет так правильно, как друг с другом. Но и попортить нервов друг другу они могут изрядно. Хотя пока вроде все хорошо.