Текст книги "Ad Vitam 1 (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Я пока выберу, – покачал головой Грен. – Что-нибудь посоветуешь?

Туу-Тикки пожала плечами.

– Я здесь в первый раз.

Рассматривая красочные фотографии блюд, Грен решил, что хочет мяса. Он очень давно не ел настоящего, не сублимированного, не клонированного, не синтезированного мяса. Он выбрал стейк из говядины с овощами, добавил к нему салат «бенису сарада» и стал ждать заказа.

– Пить хочешь? – спросила Туу-Тикки. – Я попрошу принести вторую чашку.

– Спасибо, – кивнул Грен. – Знаешь, странное ощущение: как будто все понарошку. Игра. Мы играем… в кого-то.

– Во взрослых солидных людей, которые знают, чего хотят, – подхватила Туу-Тикки. – Это пройдет, я думаю. Просто относительно того, что было условно «вчера», все слишком… – она помахала рукой в воздухе, не в силах подобрать слово. – Но знаешь, я не чувствую себя не на своем месте. Оно мое, просто я пока не привыкла.

– Понимаю. И все же…

– Мы как книжные персонажи. Или персонажи пьесы. У нас есть роли, есть атрибутика, но это именно роли. Мы еще не вжились в них.

Принесли мисо. Туу-Тикки поправила широкий золотисто-коричневый палантин, который окутывал ее плечи, и начала есть.

– Не уверен, что я хочу вживаться в роль хозяина гостиницы, сидхе и бог знает кого еще, – Грен покачал головой. – Я солдат. Я музыкант.

– Чем больше идентичностей, тем устойчивее психика, – заметила Туу-Тикки.

Ресторан постепенно заполнялся. Людей было много, некоторые пришли с детьми. К удивлению Грена, азиатов, кроме обслуги, было мало.

Туу-Тикки уже доела суп и ждала мороженого, когда Грену принесли его заказ. Еда выглядела заманчиво и аппетитно пахла, но это еще ничего не значило. Грен отрезал кусочек мяса, начал жевать и зажмурился от удовольствия. Мясо было потрясающе вкусным.

– Курить хочется, – пожаловалась Туу-Тикки, – а здесь нельзя курить в общественных местах.

– Покуришь в машине, – предложил Грен.

– Потерплю до дома, – возразила она. – Во-первых, я не взяла трубку, во-вторых, не хочу прокуривать тебе салон.

– Я видел табачный магазин на втором этаже, – сказал Грен. – Здесь потрясающая еда.

– Да, готовят здорово. Прелесть ресторанов в том, что не надо ни готовить, ни мыть посуду.

– Дома тоже не придется мыть посуду, – возразил Грен. – Духи…

– Вот об этом – давай не будем говорить здесь, – покачала головой Туу-Тикки. – И потом, я просто забыла. Интересно, а готовить они будут?

– Проверим вечером, – Грен улыбнулся, накалывая на вилку жаренный в кляре гриб. – Знаешь, что самое странное? Я десять лет не бывал в цивильном обществе, но не боялся допустить какую-нибудь ошибку. Хотя это даже не мой мир.

– Что страшного в ошибках? – удивилась Туу-Тикки. – Да и какую серьезную ошибку может допустить воспитанный человек?

– На Каллисто первое время я часто ошибался.

– Там сильная регламентация?

Грен задумался.

– Да, пожалуй. Свои правила, свои законы, свое место у каждого.

– А на Марсе?

– Там проще. Мне кажется, это общество похоже на то, в котором я вырос. Хотя наверняка есть различия, просто я их пока не вижу.

– Я все жду, пока начнут всплывать отличия Штатов от России, – сказала Туу-Тикки. – Но пока я вижу только, что люди здесь спокойнее и приветливее. Нет этой загнанности и злобы во взгляде.

– Знакомо, – кивнул Грен. – Может, это национальное?

– Может быть, – согласилась Туу-Тикки.

Ей принесли мороженое – три зеленых шарика, украшенные листиком мяты, в темной керамической мисочке. Туу-Тикки ковырнула мороженое ложечкой.

– Я себя переоценила, – сказала она. – Больше не хочу есть. Будешь?

– Фисташковое?

– Зеленый чай.

– Интересно будет попробовать.

Туу-Тикки пододвинула к нему креманку.

– Я купила беспроводные наушники и флэшку, – сказала она. – Можно будет смотреть кино на большом экране.

– Тогда зачем наушники?

– Чтобы не мешать друг другу. Хотя, наверное, я сяду за комп, когда мы вернемся. Буду обустраивать новое «гнездышко» в интернете. Я купила фотоаппарат – сфотографируешь меня дома? Хочу выложить фотографии.

– Хорошо. А ты меня сфотографируешь? Я коллекционирую снимки.

– Надо будет собраться с силами и сделать тебе фотоальбом, – улыбнулась Туу-Тикки. – Давно хотела попробовать.

Вернувшись домой, они разошлись по своим кабинетам. Грен с удовольствием разобрал покупки. Вдумчиво и неторопливо провел ревизию гардеробной. Убедился, что обуви у него ровно двенадцать пар – две пары старых ботинок, которые он носил на Каллисто, и десяток пар новых башмаков, пахнущих выделанной кожей. Кажется, на Каллисто остались только его старые тапки.

Спустившись в гостиную, он подкинул в камин пару поленьев и ушел в кабинет – расставлять по полкам книги и диски. Заполняя полки, наслаждаясь ароматом дерева, Грен размышлял о том, что надо бы упорядочить мысли. Слишком много событий для одного дня на него обрушилось. Пока они были словно обернуты в пленку его неверия в реальность происходящего. Ощущение было знакомым: так было до первого обстрела на Титане, так было первое время в тюрьме. На Каллисто, правда, такого не было. И вот – снова…

Грен сел за рояль, поднял крышку, пробежался пальцами по клавишам и начал играть. Он импровизировал, вспоминая день с самого утра, с рассветного солнца. Впечатления и эмоции переплавлялись в музыку, и время от времени он мысленно ставил «галочки»: вот эту тему надо будет развить когда-нибудь после, и эту, а это – заимствование, только он не помнит, откуда…

Небо за большим окном постепенно меняло цвет. Беззвучно вспыхнули скрытые в стенных панелях лампы. Грен все продолжал играть. Уже совсем стемнело, выкатилась на небо луна, когда он уронил руки и беззвучно закрыл рояль. Встал, потянулся, разминая затекшие плечи. Прошелся по комнате, посмотрел на саксофоны. Кто придумал, что ему могут понадобиться баритон и альт? Он не играл на альте с колледжа, а за баритон не брался вообще никогда. И сегодня не возьмется. Завтра, все завтра. Потому что завтра – будет.

Мурлыкнул забытый на столе телефон. Грен взялся за него и обнаружил, что пришло сообщение от Туу-Тикки: «Ужин через десять минут. Присоединишься?» Он улыбнулся и вышел из кабинета.

– Сообщение на телефон – это было мило, – улыбнулся Грен, садясь за стол напротив Туу-Тикки.

Она подняла голову от книги. Грен прочел название на русском: «Жить, чтоб рассказывать о жизни». Имя автора было ему знакомо.

– Маркес – это тот, который написал «Осень патриарха»?

Туу-Тикки посмотрела на него.

– Он. В юности это была одна из моих любимых книг.

– Моя тоже. Я с ее помощью совершенствовал свой испанский. Мой дед был родом из Колумбии. И бабушка тоже.

Она улыбнулась:

– Да ты полиглот. Русский, испанский, английский…

Грен отпил воды из прозрачно-синего стакана.

– Жизнь заставит – не так раскорячишься.

Туу-Тикки рассмеялась.

– Главное, – сказала она, беря в руки вилку, – не остаться враскоряку, когда жизнь изменится. Я заказала на ужин салат и креветки с черным рисом. Ты не против?

– Я не привередлив, – пожал плечами Грен, начиная есть. – В моей реальности люди освоили субСолнечную до спутников Юпитера, но проблемы еды решались либо концентратами, либо сублиматами, либо искусственным мясом. Последние три года я прожил на Каллисто – там овощи и зелень были дороже мяса, а фруктов вообще не было. Я уже и не помню, когда я в последний раз ел креветок.

Креветки были огромные. Шесть в тарелке Грена, на листах салата, три – у Туу-Тикки. Риса у нее было совсем немного.

– Следишь за фигурой? – спросил Грен, откладывая на край тарелки хвостик шестой креветки.

– Есть основания, – кивнула Туу-Тикки. – Я склонна к полноте. Астено-пикническое телосложение – не лучший вариант. Ты просто астеник, тебе легче. Я еще думаю, какую бы физическую нагрузку организовать? Можно просто ходить пешком, но будет ли этого достаточно? Велосипед на здешних холмах меня не прельщает. Надо будет поискать общественный бассейн.

– Есть же бассейн во дворе.

– Он без подогрева, в нем сейчас не поплаваешь. К тому же он слишком мал для реальных нагрузок.

Грен покачал головой.

– Ты так серьезно подходишь к вопросу физического состояния.

– Я слишком много лет им пренебрегала.

– Если выберешь пешие прогулки, можем гулять вместе. Как говорила моя бабушка, «кардиологические пять километров»…

– Мой названный брат тоже так говорил, – кивнула она.

– Что твой блог? – Грен допил воду и с интересом смотрел, как бокал вновь наполняется. – Интересно, что вообще могут местные духи?

– Приготовить еду, убрать дом, сделать прическу, сделать маникюр, – Туу-Тикки продемонстрировала ухоженные ногти, покрытые золотистым лаком. – Может, я буду готовить сама, но сегодня не было настроения.

– Понимаю. Ты умеешь готовить?

– Умела когда-то. Я в последние годы жила одна – не для кого было. Надо будет попробовать освоить средиземноморскую кухню, место подходящее.

– Я совершенно не разбираюсь в национальных кухнях. Помню только, что бабушка жаловалась на то, что в Альба-сити не достать продуктов для карибских блюд.

– Она с побережья?

– Они с дедом из Картахены. Мама тоже там родилась. Они эмигрировали на Марс, когда ей было три года.

– Католики?

– Бабушка. Дед атеист, мама тоже не особо верующая.

– А ты?

Грен неопределенно повел рукой в воздухе.

– Агностик.

– Я язычница. А блог я завела. Весь день читала, что там написали мои знакомые обо мне. Двадцать второго я ушла умирать, в начале января народ забеспокоился… Пока ищут.

– Дашь о себе знать?

– Ну уж нет. Умерла так умерла. – Туу-Тикки начала вылавливать маслины и кусочки помидоров из салата. – Я подписалась на тех, на кого хотела, буду читать. Когда у меня кошка умерла, от меня человек пять отписалось – как же, я не достала денег из ниоткуда для спасения животного. А у меня тогда вилка была: или я лечу кошку, или я плачу за жилье, лекарства и еду. – Она вздохнула. – Ладно, дела прошлые. Зато я дизайн поменяла, завела платный аккаунт, набрала аватарок, написала первый пост… Надо будет фотографии сделать. Сфотографируешь меня с утра? Чтобы при нормальном освещении?

– Хорошо, – согласился Грен. – А ты – меня. Мне кажется, или тебя что-то гнетет?

Туу-Тикки отодвинула тарелку.

– Я боюсь, – тихо начала она, – что не выдержу испытания роскошью. Миллионерский дом, большая зарплата, два месяца ничего не надо делать, даже цветы поливают духи. Понимаешь, когда уровень комфорта вот так вот вдруг вырастает, а личный порог комфорта за ним не успевает, могут случиться всякие неприятные вещи. Я привыкла жить в безденежье, когда приходится выбирать, купить себе еды – или книг, одежды – или лекарств. Нет, я мечтала когда-нибудь пойти по магазинам и покупать, на что глаз упадет, не глядя на цены, и чтобы такой шопинг не оставил меня жить на одних макаронах до следующей зарплаты. Но вот я сегодня так прошлась… И ни фига, понимаешь? Внутри все равно счетчик и страх, что не хватит. Я не умею покупать вещи просто чтобы порадовать себя. Разучилась. Нет, я купила пару шмоточек, но в остальном… Не знаю…

Грен внимательно слушал ее.

– Понимаю, – согласился он. – Я жил впроголодь последние пару лет. Были причины. Тоже, как ты говоришь, еда или книги, одежда или… что-то еще. Ты права, есть опасность пойти вразнос. Но, может, так и надо? Вразнос? Забить холодильник и кладовку продуктами и просто позволить себе что угодно?

– Да холодильник и кладовка и так продуктами забиты, – отмахнулась Туу-Тикки. – Я тебе больше скажу: здесь запасы трубочного табака на полгода, и любую еду могут принести духи. Причем я не уверена, что из этого мира. Жаль, я, кажется, разучилась получать наслаждение от еды. Не в этом дело…

– А в чем? Я не очень понимаю, чего ты боишься.

– Я и сама не знаю, – покачала головой она. – Мы с тобой как бродячие кошки, которые попали к любящим заботливым хозяевам. Вот нам и кошачий домик, и лазалки, и когтеточки, и игрушки, и мисочка с самым лучшим кормом, и минеральная вода, и шерсть вычесана, блохи выгнаны, ветеринар был… Живи и радуйся, а я подвоха жду.

– Понимаю, – снова сказал Грен. – У меня похожее ощущение. И еще такое чувство, что с нас за всю эту роскошь будет спрошено.

– В смысле? – Туу-Тикки подняла брови.

– Любые деньги надо отрабатывать, за любой комфорт платить. Если бы я смог заработать на такой дом сам, я бы впахивал как проклятый, по восемнадцать часов в сутки. Не значит ли это, что когда начнется работа, нам действительно придется столько впахивать? Я никогда не был управляющим гостиницы. Может, эти обязанности окажутся мне не по плечу.

Туу-Тикки кивнула.

– Будем опираться на то, что нас выбрали, потому что мы заведомо справимся.

– Но по каким критериям?

Она повела плечами.

– Не знаю. Дружелюбие. Гостеприимство. Ксенофилия. Понимание. У меня бывали друзья, которым некуда было деваться. Жили подолгу. Я вообще-то придумывала себе такое место, куда может прийти за отдыхом и помощью кто угодно.

Грен глубоко задумался.

– Я мечтал о таком, – признался он. – Место, куда можно прийти и передохнуть. Где не задают вопросов и ничего от тебя не хотят.

– И вот мы здесь, – улыбнулась Туу-Тикки, – и у нас есть целых два месяца отпуска. Я в отпуске не была уже восемь лет.

– Я почти десять. Мы вообще умеем отдыхать?

– В том и проблема, что нет.

Туу-Тикки встала, чтобы заварить чай.

– Я хочу черный чай с чабрецом и душицей, – сказала она. – У тебя есть предпочтения?

– Из трав я знаю только мяту и ромашку, – признался Грен. – Будет интересно попробовать. Ты обещала рассказать мне про Имболк, помнишь?

– Да, и книги дать. Вот, кстати, к вопросу о заботливых хозяевах бродячих кошек: в моей библиотеке появились оригиналы всех книг, которые у меня были в переводе. С итальянского, английского, испанского, французского, гэльского…

– И ты их понимаешь?

– Самое поразительное, что да. Слушай, дурацкий вопрос: ты какие фильмы любишь?

– Полнометражные?

Туу-Тикки кивнула.

– Понятия не имею, – сказал Грен. – После Экспансии полнометражного кино не снимали вообще. Только телесериалы. Я их практически не смотрел, только в детстве. Я же учился на стипендию. Некогда было. Школа и музыкальная школа, потом колледж… Знаешь, я в армию пошел, чтобы вернуть деду деньги, которые он мне одолжил на колледж. Я не вытянул стипендию после второго курса. Срезался на теории музыки.

– Но колледж закончил?

– Да. Второе место в выпуске. Впрочем, оркестры за мной в очереди не стояли.

– А я бросила институт. Страна рухнула, гарантированное рабочее место тоже накрылось. Меня отец избил за то, что пока я училась, мне деньги посылали, а я бросила. Хотя я все равно не хотела учиться по той специальности. Хотела быть ветеринаром, но мне запретили. Вокал высмеяли, ветеринарию запретили, биологию зарубили… – она вздохнула. – Ну да дело прошлое. Если работа не будет слишком уж утомительной, может, тут учиться буду. Хотя смысл?

Грен задумался. Когда Туу-Тикки потянулась за чашками, встал, помог достать ей с верхней полки две чайные пары из тонкого фарфора с сине-золотой сеткой.

– Я думаю, знания медицины нам пригодятся, хотя бы базовые. У меня есть представления о первой помощи, но они… специфические.

– Для боевых действий?

– Если бы, – нахмурился Грен.

– Основы я изучала, – призналась Туу-Тикки. – Уколы делать умею, правда, только внутримышечные. Внутривенные не смогу, катетер тоже не поставлю. Ты прав, надо будет подучиться. Спасибо за идею. Ты меня вообще на разные интересные мысли навел.

– А ты – меня. И… тоже спасибо. Я очень давно не говорил ни с кем вот так. Почему ты спрашивала про фильмы?

– Хотела предложить тебе посмотреть что-нибудь после ужина, – она поставила на стол заварочный чайник. Сахарница появилась из ниоткуда. – Я настроила всю эту систему, пока ты был занят. Соединила домашний кинотеатр со своим компом. Теперь можно будет посмотреть что-нибудь из моей фильмотеки. Я люблю кино.

– Я бы посмотрел что-нибудь современное. Чтобы понять, как сейчас живут.

Туу-Тикки задумалась.

– Кажется, у меня ничего такого нет. Я не люблю драмы, мелодрамы так вообще терпеть не могу. Хотя… Правда, это сериал. Но короткий. И британский. Можем начать. Если не понравится, всегда можно выключить.

Сериал Грену неожиданно понравился. Очаровал и увлек. Объемный звук наполнял гостиную, действие захватывало. Туу-Тикки сидела в соседнем кресле и вязала. Клубки вертелись в широкой керамической вазе в форме зеленого яблока, пощелкивали спицы. Иногда она шелестела страницами толстой тетради, в которой вела какие-то записи, иногда курила.

Главный герой Грену не понравился. Проблемы его спутника были чем-то похожи на собственные проблемы Грена. Брат героя и его домохозяйка очаровали.

Часы над экраном показывали половину второго, когда закончилась третья серия.

– Конец первого сезона, – сообщила Туу-Тикки, в очередной раз закуривая трубку. – Есть еще два.

– Это замечательно! – обрадовался Грен. – Ты не устала?

– Руки устали. Зато я закончила свитер, осталось только сшить. Надо будет выяснить, где тут поблизости почта, и отправить. Или через ДиЭйчЭл отправить? – задумалась она. – Дорого, зато надежно.

– Не забывай, – заметил Грен, – для нас с тобой сейчас «дорого» находится не в той категории. У меня к тебе предложение.

– Какое? – оживилась она.

– Сходишь со мной на концерт?

– Джазовый?

– Да.

– А какой и где?

– Я еще не выбрал. В этом городе есть хорошие джазовые клубы и оркестры. Хочу познакомиться с ними поближе.

– И вдруг им нужен саксофонист?

– У меня не тот уровень, – покачал головой Грен. – Последние три года я играл в клубе, но там были невысокие требования и никакой конкуренции. Я бы единственный саксофонист на весь Каллисто.

– Но хотелось бы?

– Пока не знаю, – он смотрел, как Туу-Тикки мягким клубочком сворачивается в кресле. – Я многое потерял, пока воевал. И потом… тоже был перерыв. Восстановлю навыки, тогда и посмотрю. Было бы заманчиво, конечно, но как способ заработка это неактуально, а для души – я могу и дома играть.

– Не зарекайся, – посоветовала Туу-Тикки. – Если я хоть что-то смыслю в музыке, играть с кем-то просто круче, чем играть одному. Хотя бы и для души. Концерт – это интересно, давай сходим. И еще давай походим по местным музеям. И просто по городу.

– И фильмы по вечерам, – улыбнулся Грен. – Ты такая уютная, когда вяжешь.

Туу-Тикки смутилась.

– Хочешь, я свяжу что-нибудь для тебя? – предложила она.

Грен долго смотрел на нее.

– Хочу, – сказал он наконец. – Может, я наконец-то смогу отогреться.

========== 5 ==========

– Адриана Бейкер прелестна, – заявила Туу-Тикки, всходя по неровным камням на высокий парапет и вышагивая по нему.

Грен шел рядом по тротуару. Туу-Тикки пританцовывала, раскинув руки. Ветер трепал ее юбку и волосы. Они вдвоем были на джазовом концерте, третьем совместном и, как подозревал Грен, не последнем. В этих пятничных походах в клубы было что-то от его студенческих лет. Только тогда он был не с красивой девушкой, а с компанией приятелей, и зачастую сам стоял на сцене.

– Очень романтичная музыка, – сказал Грен.

– Даже чересчур, – рассмеялась Туу-Тикки. – Самое то для вечера пятницы. Ты заметил, сколько в клубе было парочек?

– Не обратил внимания, – признался Грен.

У него кружилась голова: сегодня за рулем была Туу-Тикки, и он позволил себе слегка напиться.

– Дай мне руку, – потребовала она, дойдя до угла. – Сейчас спрыгну.

Грен рассмеялся, крепко обхватил ее за талию и снял с парапета. Звонко стукнулись об асфальт каблучки. Туу-Тикки оказалась совсем близко, так что он окунулся в аромат ее духов – более сладкий и чувственный, чем в начале вечера. Она любила духи и никогда не пользовалась одними и теми же два дня подряд. Казалось бы, местный парфюм для Грена должен был бы ощущаться таким же старомодным, как большинство местных технологий и транспорта. Но запахи были ясные, свежие, удивительно сочетающиеся с Туу-Тикки. Иногда чистые – ваниль, жасмин, зеленый чай, иногда сложные, смесовые. Ароматы были одной из составляющих очарования Туу-Тикки. Как вечерняя трубка, совместный просмотр фильмов, летящие по ветру юбки, подчеркивающие тонкую талию пояса, свободные свитера, вечно сползавшие с плеча, любовь к фолку и фолк-року, манера зачитывать наиболее интересные куски из актуальных книг вслух, песенки по утрам, щелканье спиц, привычка ходить по дому босиком и то, как отблески огня, горящего в камине, румянили ее щеки.

Некоторое время они так и стояли – руки Туу-Тикки на плечах Грена, его ладони у нее на талии. Наконец Туу-Тикки повернулась и пошла вперед. До стоянки, где она оставила машину, осталось всего полквартала. Грен пошел рядом, приноравливаясь к ее шагу.

– Давай как-нибудь выберемся на концерт по моему вкусу, – предложила она. – Через две недели «Грегорианцы» будут в Сан-Франциско. Я заказала билеты.

– Давай, – согласился Грен. – А что они играют?

– Поют. Я включу в машине. Хоровая обработка популярной музыки последних лет. Потрясающие голоса. Я очень люблю хоровую музыку, но неклассическую.

– Да ты вообще меломанка. Я и не ожидал.

– И то, как ты играешь, нравится мне больше, чем сегодняшний саксофон, – заметила она. – Хотя, конечно, я совершенно не разбираюсь в джазе.

– Но мне все равно приятно, – улыбнулся он.

Туу-Тикки села за руль, подождала, пока Грен пристегнется, нашла нужные треки в плеере и включила. Салон, как большая музыкальная шкатулка, заполнился музыкой. Грен не в первый раз восхитился тем, какая акустическая система стоит в этой небольшой машинке. Туу-Тикки с самого первого раза за рулем ездила с музыкой.

Первую песню Грен прослушал молча. Между первой и второй спросил:

– Что это за стиль?

– Нью эйдж, – ответила Туу-Тикки, останавливая машину на светофоре. – Мне не все в этом жанре нравится, но вот они – очень.

Грен молча кивнул. Он вслушивался. Мелодии были простые, ритмическая линия – откровенно примитивная, но аранжировки с раскладкой на вокальное многоголосье завораживали. А солирующее сопрано, слабое, неглубокое, было все же очень приятным.

Грен не мог припомнить ничего подобного ни этому стилю, ни такому многоголосью в своем мире. Не в первый раз у него появилось ощущение, что эта Земля – не прошлое его человечества. Она просто другая. Сколько он ни искал, так и не нашел никаких упоминаний о технологии гиперпространственных порталов. В его мире в десятых годах двадцать первого века уже начали осваивать Венеру и Марс, хватало промышленности и на Луне. Здешнее человечество космосом интересовалось очень мало. Всю свою энергию люди тратили… да на что они ее только не тратили! Ежедневно несколько часов Грен проводил за ноутбуком – Туу-Тикки помогла настроить программы и сориентироваться в местном интернете. Сетевой серфинг оказался самым простым, быстрым и доступным способом познакомиться с этим миром как следует. Оказывается, здесь тоже существовал софт, позволяющий записывать музыку и видео, и сервисы для выкладки роликов. Два-три раза в неделю Грен записывал свою музыку и выкладывал ее на Ютуб. Он даже завел блог – на том же сервисе, что и Туу-Тикки, хотя сервис был русский, большинство пользователей тоже были русские и с его повседневной жизнью были связаны очень и очень слабо. Это и привлекало. Грен не рвался заводить приятелей в Сан-Франциско. Он слишком отвык от того, что вокруг люди – свободные, беспечные, доброжелательные. Привычка к одиночеству впиталась в кровь, и Туу-Тикки с избытком хватало, чтобы удовлетворить потребность в близком общении. Кроме того, Грен никак не мог придумать достоверную и непротиворечивую легенду. Он выглядел моложе своих лет, да и по документам был моложе. Он не знал, какие учебные заведения Земли обеспечивали то образование, которое у него было. Он опасался, что его военное и тюремное прошлое будет всплывать, а он не сможет ничего объяснить. Его опыт был богаче, чем предполагали его «паспортные» двадцать три года. Нет, Грен знал, что люди по большей части нелюбопытны, но неприятностей не хотелось. Так что он удовлетворялся сетевым общением – отвечал на комментарии в собственном блоге, комментировал записи Туу-Тикки, выкладывал сделанные ею фотографии, писал рецензии на концерты и альбомы, которые слушал, делился впечатлениями о Сан-Франциско.

Город Грена очаровывал. Мягкий и яркий, дружелюбный и веселый, со своей историей, с мелкими еженедельными землетрясениями, утренними туманами, льющимися в Долину, местным вином, морскими котиками прямо на городских пирсах, пустынными песчаными пляжами, звенящим мостом, крутыми подъемами и спусками, десятками ресторанчиков и джазовых клубов, он был прекрасен. Место, в котором Грен был согласен прожить всю жизнь.

А еще здесь не было зимы. Времена года были, а зимы не было. Похоже на Альба-сити, но лучше, потому что здесь был океан.

Туу-Тикки влюбилась в Сан-Франциско, кажется, еще сильнее, чем Грен. Он напоминал ей город детства, но был светлее, просторнее и цивилизованнее. Ее радовало отсутствие типовой многоэтажной застройки, обилие парков, продуманная архитектура и мягкая зима. Она мечтала о том, как посадит виноград во дворе и разведет хризантемы и розы. Слово и дело у Туу-Тикки не расходились: по понедельникам она ездила по цветочным магазинам и привозила оттуда саженцы, удобрения, инструменты и просто растения в горшках. Кое-что она высаживала сразу, кое-что – на следующий день. Огороженный забором участок вокруг дома был достаточно велик, чтобы развести на нем хоть фруктовый сад. Туу-Тикки пробовала советоваться с Греном, но он не имел дела даже с комнатными растениями и полностью отдал будущий сад и цветник в ее распоряжение. Ему хватало удовольствия слушать, как Туу-Тикки рассуждает о том, где что посадит, хотя он совершенно не представлял, как выглядит большинство перечисляемых ею растений.

– Мы приехали, – сказала Туу-Тикки, загоняя машину в гараж. – Заслушался?

– Немного, – смутился Грен. Он действительно не заметил, как доехал до дома. – Пойдешь спать?

– Не хочу пока, – покачала головой Туу-Тикки. – Посижу в сети, повяжу немного. Почитаю. А ты?

– Поиграю с полчаса.

– Ты голодный?

– Если я скажу «да», ты поужинаешь со мной?

– Символически, – кивнула Туу-Тикки. – Ты же знаешь, я стараюсь не есть за четыре часа до сна.

Грен знал. Туу-Тикки, на его взгляд, еды откровенно избегала. Завтракать она обычно не хотела – обходилась кофе или чаем. Была склонна забывать про обед, зачитавшись, загулявшись по городу или завозившись в саду. Ужинала мало. Грен взял за правило не позволять ей гулять по городу одной и в обеденное время под любым предлогом затаскивал ее в ближайший ресторан. Собственно, предлог и искать не приходилось: сам Грен на аппетит не жаловался.

Иногда Туу-Тикки пропадала на целый день, и тогда Грен тревожился. Понимал, что она взрослый самостоятельный человек, понимал, что она не обязана отчитываться ему о своих действиях, понимал, что она осторожна и не забредает в опасные районы, но все равно тревожился. И эти ее платья, делающие Туу-Тикки похожей на девочку из аниме… Кажется, в этом городе никто, кроме нее, не носил таких многослойных, отделанных кружевами платьев и оборчатых пальто, таких лаковых туфелек с атласными бантами, таких беретов и шляпок. Она выделялась. Она притягивала взгляды. И, кажется, сама не понимала этого. А Грен не знал, как объяснить. Каждый раз, когда Туу-Тикки возвращалась домой затемно, он обещал себе поговорить с ней, и каждый раз не решался. Потому что темнело сейчас всего-навсего в шесть вечера, Туу-Тикки после таких прогулок выглядела совершенно счастливой и – Грен точно знал – ее всегда сопровождал кто-нибудь из домашних духов. Они и его сопровождали, Грен научился их видеть – нечеловеческие силуэты, видимые уголком глаза и исчезающие, если посмотреть на них прямо. Грен по опыту знал, что присутствие духов отпугивает людей. Духов не замечали, но чувствовали, и этого было достаточно. Были взгляды – восхищенные, заинтересованные, иногда – очень заинтересованные, но ничего более. Духи оставались дома, только если Грен и Туу-Тикки покидали дом вдвоем. Они могли разойтись в городе, и вот тогда хватало и желающих познакомиться, и желающих поставить выпивку, и желающих рассказать о музейной экспозиции, истории того или иного здания, парка, улицы… Внимание мужчин и женщин делилось поровну, и это относилось не только к Грену – Туу-Тикки, смеясь, рассказывала о дамах, оказывающих ей внимание. Почему-то к женщинам Грен чувствовал ревность. Может быть, потому, что, появись у Туу-Тикки подруга… Дальше он не додумывал. Он вообще не был склонен к рефлексии.

Туу-Тикки копалась в земле. Что-то высаживала, рыхлила, поливала. Длинная, туго заплетенная коса лежала на ее спине, а Грен смотрел. Сидел на качелях, заваленных гобеленовыми подушками в пестрых птицах, и смотрел. Когда Туу-Тикки закончила, она сняла и бросила перчатки, потянулась и тоже устроилась на качелях. Легла вдоль, скинув смешные прозрачно-зеленые башмаки. Грен похлопал себя по колену:

– Вытягивай ноги.

Туу-Тикки тут же положила ступни в полосатых носках ему на бедро. Штанина джинсов немного задралась, открывая тонкую щиколотку. Туу-Тикки поерзала, устраиваясь поудобнее, и спросила:

– Как тебе в этом свитере?

– Потрясающе, – улыбнулся Грен. – Уютно и тепло. Жаль, у меня не было такого на Каллисто.

– Там всегда холодно?

– Иногда бывает около ноля по Цельсию, но обычно холоднее и ветер. Я все время мерз.

Синий свитер, шелковистый, в выпуклых узорах, Туу-Тикки связала Грену за неделю. С высоким воротом, длинный – в самый раз, чтобы сидеть на качелях во дворе, еще не ставшем садом, этой зимой. Для дома он был слишком теплым, но Грен все равно иногда надевал его по вечерам.

– Что ты сажала в этот раз? – спросил он.

– Анемоны. Белые. Посмотрю, как примутся и прорастут. Завтра высажу хризантемы.

Туу-Тикки закинула руки за голову и потянулась. Под тонкой зеленой хлопковой водолазкой обрисовался лифчик. Джинсы она надевала только, чтобы копаться в саду. Грен присмотрелся к туго затянутому поясу и спросил:

– Ты сегодня ела?

– Ты меня об этом спрашиваешь по три раза на дню.

– Ты похудела за последние две недели. Ремень застегнут на одну дырочку дальше.

– Ну да, и что?

– Я беспокоюсь.

– Я не анорексичка.

– Пока нет. Сколько ты сейчас весишь?

– Сорок восемь килограммов.

– А роста в тебе?

– Сто шестьдесят.

– Ты легче нормы на два килограмма.

Туу-Тикки заворчала.

– Тебя послушать, ты должен весить семьдесят семь кило.

– Я столько и вешу. Тикки, я серьезно. Ты стала быстрее уставать, ты заметила? Полчаса в саду – и ты уже ложишься отдохнуть. Вчера мы гуляли по городу всего ничего, но ты вымоталась так, что вечером ничего не могла делать.