Текст книги "Ad Vitam 1 (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Иди сюда! – крикнула она, заметив Грена, задумчиво смотревшего на блеск солнца на воде.

– Только найду плавки, – улыбнулся он.

Через несколько минут, в синем купальном халате поверх плавок, Грен вернулся к бассейну. Бросил халат на пустой шезлонг и медленно спустился по угловым ступенькам, чувствуя, как теплая вода покрывает сначала ступни, потом охватывает голени… Когда вода коснулась колен, он бросился в воду, и только вынырнув, сообразил, что оставил волосы распущенными. Они плавали вокруг него, как водоросли.

Туу-Тикки зависла у дальнего бортика, рядом с доской для прыжков. Грен осторожно поплыл к ней. Он слишком давно не плавал, со школы, а под доской было глубоко. И все стили плавания он забыл, кроме брасса.

– Я когда-то училась плавать, спортивная секция и второй юношеский разряд по плаванию, – похвасталась Туу-Тикки, протягивая ему руку. Грен вцепился в стальную, обтянутую пластиком под дерево лесенку и перевел дух. Туу-Тикки убрала с его лица прилипшую прядь и сказала:

– Ты совсем иначе выглядишь, когда волосы убраны назад. Строже, тоньше.

Грен смущенно отвел взгляд.

– Сколько тут метров? – спросил он.

– В длину? Пятнадцать и десять в ширину. Неплохо для частного бассейна. Не пятьдесят или сто, как в спортивных, но поплавать можно. Главное, вода теплая. В океане купаться нельзя вообще.

– Почему? – удивился Грен.

– Вода – двенадцать градусов. Тут проходит северное течение, у самого побережья. Холодно.

– Двенадцать? Не представляю, как это ощущается.

– Ну как из холодного крана примерно. А в этом бассейне – двадцать пять, вон термометр на бортике. Поплыли до того края наперегонки?

Противоположного бортика они коснулись одновременно. Грен уверенно встал на дно, выложенное пупырчатой плиткой. Ему здесь было по подбородок. Туу-Тикки держалась за бортик – ее вода укрыла бы с головой.

– Когда поедешь за Домиником? – спросила она.

– Вообще не поеду, – покачал головой Грен. – Я оставил ему денег на такси, сам доберется.

– Ты не переоцениваешь степень его адаптации?

– У него есть планшет, с которого можно позвонить. Случится что – наберет мой номер. Не думаю, что в наши с тобой обязанности входит опекать дееспособных гостей.

Туу-Тикки, прищурившись, посмотрела на него.

– Ты не выспался и оттого недоволен?

Грен слизнул с губ соленые капли.

– И оттого тоже. Не то чтобы меня нервировали гости, но я не предполагал, что они задержатся.

Туу-Тикки положила руки ему на плечи, чтобы удержаться. Грен придержал ее за талию, чувствуя, какая она легкая в этой непривычно плотной воде.

– Всякое бывает, – сказала она. – «Сестры» мне написали – у Тами Рауль и Катце жили несколько месяцев, пока Катце не перевел свои деньги на Землю и не купил пентхаус в Нью-Йорке. У Тави сначала болел и выздоравливал Старший Сефирот – это тот, что приходил к нам, а потом его сын и вовсе у них поселился. Насчет Алекса – Йодзу обещал прислать Дэна, чтобы разобраться с алексовыми проблемами.

– Дэн – это кто?

– Второй муж Тами.

– А первый?.. – нерешительно начал Грен.

– Да, – кивнула Туу-Тикки, поняв его с полуслова. – У них менаж-а-труа, Дэн – дорожный навигатор. И киборг.

Грен изумленно распахнул глаза.

– Я не настолько продвинут, чтобы заниматься сексом с машиной.

– Он больше человек, чем машина, – объяснила Туу-Тикки. – Да еще с примесью крови ши. Но эта примесь – она у всех вас есть. В смысле, у всех твоих братьев, которые есть в домах-у-дороги.

Грен притянул Туу-Тикки к себе и повлек к ступенькам.

– Странно говорить об этом в бассейне, – объяснил он.

– Ну мы же совсем мало купались! – возмутилась Туу-Тикки.

– Бассейн никуда не убежит, – уверенно сказал Грен, помогая ей поняться, – а возможность побыть наедине у нас в последнее время выпадает нечасто. Значит, мои «братья» есть не только в домах-у-дороги, я правильно тебя понял?

– Йодзу писал, что да, но прочие живут себе своей жизнью кто где. Кто-то на Венере, кто-то на Земле в какой-то левой реальности…

– Я запутался, – признался Грен. – Если есть три дома-у-дороги на разных Землях, в них три Грена Эккенера, перемещенных из параллельной реальности, да еще несколько Эккенеров в еще каких-то реальностях, то сколько их вообще, этих миров?

– Я не спрашивала, – покачала головой Туу-Тикки. – Много. Целый веер Земель. Он большой. Очень большой.

– Ладно, пусть, – кивнул Грен. – Хорошо. Нам это, в целом, и неважно, я думаю.

– Согласна. Твои «братья» обещали написать тебе, я послала им твой емэйл. Ну, их женам.

– Я еще не проверял почту, – признался Грен. – Вообще не помню, когда я в последний раз садился за комп.

Туу-Тикки что-то прошептала духам. На подносе рядом с ее шезлонгом через несколько минут появились трубка, табак, зажигалка, пепельница и два стакана воды с мятой и лаймом.

– О, спасибо, – Грен отпил ледяной воды. – Никак не могу привыкнуть. Лежать у бассейна, пить элитные напитки… это не про меня.

– Угу, это про нас, – усмехнулась Туу-Тикки. – Самое занятное, что ветер не ощущается, а посмотри, как бегут облака.

– Чары?

– Скорее всего. Март месяц – мы бы замерзли здесь в таком виде.

Грен оценил ее «вид» – светло-зеленый с серебристой отделкой купальник, закрывающий живот и приподнимающий грудь.

– Живот не загорит, – заметил он.

– Да я вообще не люблю загорать, – отмахнулась Туу-Тикки. – Тави и Тами обещали прийти послезавтра после обеда. У них то же время, что и у нас.

– Прийти? – удивился Грен. – Зря я не взял темные очки.

– Вели духу принести.

– Мне нужны мои темные очки, – немного по-дурацки себя чувствуя, сказал Грен в пространство. Через пару минут стильные «авиаторы» с металлически-синими стеклами повисли перед ним в воздухе. – Спасибо.

– Прийти, да. Йодзу же связал три наших зеркала, так что мы сможем ходить в гости и советоваться.

– В гости я не рвусь, но советоваться – это ценно, – признал Грен. – Я слишком неуверенно себя чувствую в своей новой роли.

– По тебе и не скажешь, – покачала головой Туу-Тикки.

Вокруг нее вился сладкий, пахнущий медом дым. Грен с удовольствием вдохнул его.

– Практика. Я бы недолго прожил, если бы показывал слабость.

– Но ты и в самом деле сильный, – заметила Туу-Тикки. – Тебе не повели крышу ни телесные изменения – они же были, правда? – ни богатство, ни другой мир, другая страна и другой климат. Я вот до сих пор не адаптировалась до конца.

– Я тоже, – нахмурился Грен. – Телесные изменения были, да. И у тебя?

– Еще какие! Меня словно заново вылепили.

– У меня в первый день были те же самые ощущения. Убрали все лишнее.

– Вот-вот.

– Понимаешь, – Грен задумался, как объяснить, – я сам не знаю, какой я. Прошлое умерло, а в настоящее я еще до конца не влился. Я был студентом, солдатом, заключенным, беглым каторжником… много кем был. И я отчаялся. Уже не верил, что мирная жизнь для меня возможна. С того момента, как у меня началась тюремная депрессия, я вообще не представлял, как буду жить, когда весь этот кошмар кончится. Потому что чувствовал, что он не кончится никогда. Я жил в аду, погружался все глубже и глубже, и понимал, что у меня никогда не будет сил что-то кардинально изменить. Банальных физических сил. Когда я решился умереть на Каллисто, я уже был смертником. У меня был пневмосклероз в сочетании с кровотечениями из бронхов – на Каллисто слишком плохой воздух, а моя работа не способствовала тому, чтобы носить респиратор. Предел прочности был пройден. Я кончился. И вот теперь – я здесь, здоров, свободен, могу хоть пойти в какой-нибудь оркестр, хоть накопить на яхту или самолет. Но я не хочу.

– Пока не хочешь, – мягко сказала Туу-Тикки и взяла Грена за руку. – Это пройдет.

– Не знаю, – вздохнул он и сжал ее пальцы. – Красивый лак. Я, если честно, восхищаюсь тобой – тем, что у тебя есть желания и ты их реализуешь.

– Это инерция, – объяснила Туу-Тикки. – Я просто добираю то, чего мне так не хватало в прошлой жизни. Да, собственно, добрала уже практически. Красивая одежда, любимое хобби, вкусная еда… Я примитивная зверюшка.

– Позволь не поверить. Я видел твою библиотеку, и твою фонотеку на ноуте тоже видел.

– На стационарном компе больше, – улыбнулась она. – Да, я меломанка.

– Я заметил. И заметил, что слушаешь ты достаточно сложные вещи. Фолк, неоклассику, неофолк, нью-эйдж. Не то, что крутится в чартах.

Туу-Тикки снова улыбнулась.

– Я могу выглядеть на двадцать, – сказала она, – но мне ведь больше. И тебе больше.

– Да, – согласился он. – Мне тридцать в сентябре. Ну то есть у меня день рождения тридцатого, но на Каллисто, когда я оттуда улетел, был август. Так что, наверное, мне уже есть тридцать.

– А у меня двадцать седьмого, и тоже сентября, – обрадовалась Туу-Тикки. – Будем праздновать вместе? У меня в документах число и месяц правильные, только год не тот.

– У меня тоже. Что ж, будем праздновать, – Грен поцеловал ей руку.

– А у меня для тебя подарок, – вдруг сказала Туу-Тикки и, потянувшись, встала с шезлонга. – Пойдем.

Вечером Грен сидел и рассматривал подарок. Это был фотоальбом – изящная, изысканная рукодельная вещица, достаточно строгая по стилю. Стиль был Грену незнаком – шестеренки, скрипичные ключи, бронзовые подвески, коричневые кружева, слои состаренной бумаги – и все это на обложке из грубого небеленого льна. Внутренние страницы тоже были украшены, и в центре каждой – место под фотографию и табличка, чтобы ее подписать.

После ужина Грен принялся раскладывать и подписывать снимки. Странное дело: снимок с Вишесом, который он когда-то разорвал, а потом кое-как склеил, был целым. И на остальных не было следов: ни времени, ни скотча. Вот мама, вот дед, вот их выпуск в колледже. Фото на Европе – там Грен был в учебке перед отправкой на Титан. Вот сам Титан. А это уже Каллисто. Альбом был большим, а снимков – не так много, как казалось Грену, всего десятка три.

На последние страницы Грен вклеил те, что Туу-Тикки сделала в первые дни. Какое же у него тогда было растерянное лицо… Совсем юное. Он перелистал альбом к снимкам, сделанным в колледже. Нет, все-таки лица разные. Не просто возвращенная юность. Взгляд не мальчишеский.

В гостиной Доминик, переполненный впечатлениями, рассказывал о плавании на яхте Кодзу и Алексу. Туу-Тикки сидела за компом – Грен видел ее в аське и в блогах. Прочитал ее последний пост про бассейн с морской водой, просмотрел комментарии. Они были подписаны друг на друга, и Грен давно заметил, что о нем Туу-Тикки не пишет ничего. Правда, он и сам ничего не писал о ней. Слишком дорогое, слишком личное, чтобы делиться с незнакомцами. Правда, он выкладывал музыку. А она…. Грен обновил страницу. Ну да. Она затеяла писать драбблы по заказам, только что выложила новые. Грен не знал фэндомов, о которых она писала, кроме «Шерлока», и не особенно разбирался в литературе, но тексты Туу-Тикки ему нравились. Он оставил комментарий в записи о драбблах – попросил написать про Нео и Морфеуса, с ключевым словом «обреченность», выключил компьютер и ушел спать.

Уснуть не получилось. Грен лег, но сон не шел. Ворох старых фотографий растревожил душу. Не помогли ни два часа в ванне с «Извлечением троих», ни чашка теплого молока, ни три подряд сигареты. Грен просто боялся уснуть. Прошлое шевелилось в глубине и норовило подняться и выплеснуться. Так что он просто сидел на подоконнике, смотрел на луну и старался ни о чем не думать.

Луна уже вскарабкалась высоко, когда в дверь тихо постучали. Грен пошел открывать, уже зная, кто наведался к нему в такое время.

– Фон идет на весь дом, – Туу-Тикки шагнула через порог и обняла его, согревая.

На ней был легкий шелковый халат, волосы собраны в небрежную косу, переброшенную на грудь, и пахло от нее зеленым чаем – совсем слабо.

– Не могу уснуть, – признался Грен.

– Ложись, а я посижу рядом, – предложила она.

Грен включил бра и забрался под скомканное одеяло. Туу-Тикки легла на свободную половину кровати.

– Как ты определила, что это именно я? – задал он вопрос. – Я то и дело путаю чужие эмоции. Иногда даже со своими.

– У тебя особый… призвук, что ли. Такой синий и металлический. В общем, тебя я всегда распознаю. Доминик – тот угловатый и острый. Кодзу имбирный немного и колючий. Алекс округлый и жесткий. У котов эмоции совсем простые, у Вьюна посложнее, но тоже не перепутаешь. Не умею объяснить. Это как голоса, у каждого свой. Правда, не знаю.

Грен успокаивающе погладил ее по плечу.

– Спасибо, что пришла. Я тебя разбудил?

– Нет, я не спала еще. Я вообще стала мало спать. Ночь – время эльфов, что поделать.

Они рассмеялись. Туу-Тикки лежала на боку, опираясь на локоть. Грен закинул руки за голову.

– Я смотрел фотографии, – объяснил он. – Вспоминал. Когда я вспоминаю, я словно заново все переживаю. Там есть фотография, например, где я играю в «Синем вороне». Проходное фото, ничего особенного. Но его поместили в местной газете, в культурном разделе. И после ко мне просто валом пошли клиенты. В клуб тоже, но больше ко мне. Всем хотелось трахнуть «звезду» лунного масштаба. А я даже выбирать не мог.

Повисла тишина. Грен понял, что проговорился, и понял, как проговорился. А Туу-Тикки пододвинулась к нему, обняла и положила голову на плечо.

– Тебе не противно? – тихо спросил он.

– Нет, – сказала она, гладя его по груди. – Какое это имеет значение, мой хороший? Ты – это не то, что ты делал и уж тем более не то, что делали с тобой.

– С чего ты взяла, что это был не мой собственный выбор?

– Тебе не было бы так тяжело сейчас, если бы это был твой выбор. Психологические защиты бы сработали, понимаешь? Если бы ты решил заняться проституцией сам, ты бы придумал себе десяток оправданий и вообще не думал бы об этом. Еще бы и гордился.

– А я и гордился. Главная «королева» тюрьмы, любимец всего начальства, – Грен сглотнул горькую слюну.

– То-то ты сбежал от такой гордости.

– А вышло так на так, – Грен обнял Туу-Тикки, прижался ненадолго щекой к ее волосам. – На Каллисто я выступил ровно в том же статусе. Моя «слава» летела впереди меня.

– Ты не забросил музыку. Ты играл, профессионально играл. Я даже представить боюсь, каково было снова браться за саксофон после такого перерыва.

– Я за него ухватился, как утопающий за бревно, – вздохнул Грен. – Хоть что-то мое. Хоть какой-то кусочек жизни, в котором я принадлежу только себе. Мне врач запретил играть через полтора года, но я все равно продолжал. Потому что без музыки – проще было сразу лечь и умереть.

Некоторое время они молчали. Потом Грен спросил:

– Почему тебя не удивляет и не шокирует эта история?

– Потому что я ожидала чего-то подобного, – призналась Туу-Тикки. – С того момента, как ты сказал про тюрьму. Эта субкультура, или как ее назвать – она везде одинакова. А ты слишком красив, на свою беду. Тебя бы не пропустили, не обошли стороной, не бывает таких чудес. Я успела свыкнуться с этой мыслью. Только мне больно, что я нигде, никак, ничем не могла тебе помочь.

Грен почувствовал резь под веками. Моргнул раз, другой, потер мокрые ресницы.

– Все прошло, – сказал он. – И спасибо, что ты со мной. Что пришла и все-все понимаешь. Я даже не надеялся…

– Я люблю тебя, – просто сказала Туу-Тикки. – Вот и все.

– Amor wincit omni? Я тоже тебя люблю. И благодарен Йодзу за нас с тобой. Хотя он мне и не нравится.

– Почему? Такой милый котик…

– Просто не нравится. Можно тебя кое о чем попросить?

– Мррр?

– Не уходи к себе сегодня. Я не про секс – просто…

– Угу, – кивнула Туу-Тикки и развязала пояс халата. Под ним был жемчужный шелковый комплект – топик и шорты. Туу-Тикки швырнула халат на стул и сказала: – Пусти под одеяло.

========== 17 ==========

Ещё не проснувшись до конца, Алекс понял, что уже вечер, а значит, он проспал сутки. Рядом и снизу сопел Вьюн, еле-еле слышались голоса всех остальных гостей и хозяев дома. Шевелиться не хотелось. Такого ощущения лени и неги Князь не помнил за собой уже много лет. Обычно он спал раз-два в неделю часа по три.

Вьюн услышал движение хозяина, мигом вскочил с подстилки и положил длинную морду Алексу на горло. Князь спихнул собаку чуть пониже. Система доложила, что контакт нервных окончаний мышечной системы полностью восстановлен. Алекс поднял правую руку и пошевелил пальцами. Моторика соответствовала норме.

«Вьюн, давай место», – хозяин потрепал пса за ушами и оттолкнул от себя. Кобель потянулся сперва передними лапами, потом – задними, отошёл к подстилке и смотрел на Князя внимательными тёмными глазами. Интересно, почему из всего оборудования и оружия сохранились только жёлтая карточка и борзой кобель?

Алекс поднялся, встряхнулся всем телом. Действительно, все мышцы работали. Доминик вчера был исключительно внимателен. Князь посетил ванную, оделся и спустился вниз. Вьюн семенил следом.

Из кухни доносились слабые ароматы рыбы и пряных трав. Туу-Тикки свернулась клубочком возле Грена, положив голову ему на плечо. На руках у нее сидел большой рыжий котенок. Песочный котенок, поменьше, сидел на руках у Грена. Котята время от времени лениво махали друг на друга лапами. Доминик устроился в кресле и читал «Электропрохладительный кислотный тест».

– Привет, – улыбнулся Алексу Грен.

– Соба-а-ачка… – протянула Туу-Тикки.

Доминик ненадолго поднял голову от книги, кивнул и сообщил:

– Ужин через десять минут.

– Привет. Отлично, – Алекс кивнул в ответ, – твоя вчерашняя работа выше всяких похвал.

– Это не моя, это Кодзу, – напомнил Доминик. – И сегодняшняя – Кодзу. Он увлекся.

– Сегодня Дэн придет, – сообщила Туу-Тикки. – Дорожный навигатор.

– Я не про еду, – улыбнулся Князь, – про физиологию. Ты вчера заметил все неработающие мышцы, сегодня я полностью восстановился, – он посмотрел на женщину. – Дорожный навигатор? А, я вспомнил. Хорошо. Спасибо, что погуляли с Вьюном. Как он себя вёл?

– Хорошо вел. Кролика поймал, – отчиталась Туу-Тикки. – Принес, очень гордился собой.

– Кролика? – Алекс удивлённо посмотрел на собаку. Вьюн развалился рядом с камином и изображал настоящую-барскую-борзую. – Дома он ни разу ничего подобного не делал, – Князь занял свободное кресло, с удовольствием вытянул ноги. – У меня ощущения, как после длинного отпуска где-нибудь на Мальдивах. Это дом так действует?

– Да, – кивнул Грен, – это дом.

Из кухни выглянул Кодзу с ободком на волосах и в стильном коричневом фартуке.

– Идите жрать пожалуйста, – позвал он.

Первым жрать настрополился Вьюн, но был отправлен злым хозяином на место. Стол был накрыт, на тарелках исходили ароматами дорады. К ним Катце приготовил странную фрактальную капусту и салат с мелкими помидорками красного и желтого цвета.

– Выглядит потрясающе, – похвалила Туу-Тикки, усаживаясь за стол.

– Лимон бери, – довольно буркнул Кодзу, снимая фартук. – Чай сама заваришь, я не спец.

Грен исподтишка наблюдал за Алексом. У того за сутки сна «выросли» чуткие ловкие пальцы, ожили крылья носа, да и весь он стал совсем другим.

Князь наслаждался едой и обстановкой. Он проснулся не только с выправленным физическим состоянием, но и с необъяснимым ощущением, что всё будет хорошо, скоро он действительно вернётся домой.

– У нас такая рыба не водится, – с сожалением сказал Алекс, распробовав дораду.

– Странно, – заметила Туу-Тикки, поедавшая дораду с радующим Грена аппетитом. – Это распространенный вид.

– Экологическая катастрофа, – пожал плечами Князь, – я говорил, помнишь? Возможно, у нас это тоже был распространённый вид, поэтому его не занесли в генетический банк. И не было возможности восстановить потом. В банках были все культурные растения и животные, полный реестр диких видов создать не успели. Хорошо бы ваша Земля развивалась как-нибудь подругому.

– Надеюсь на это, – сказал Грен. – Она мне нравится.

Туу-Тикки улыбнулась и погладила его по руке.

Сладкого Кодзу не приготовил, но духи заранее расстарались и напекли имбирных пряников в виде котиков, ежиков и улиток. Доминик попробовал пряник с суровым лицом экспериментатора, немедленно смягчился, едва не заулыбался и за чаем уничтожил десятка два.

Вьюн лежал на пороге кухни, куда он потихоньку перебрался с места, и наблюдал за людьми. Он любил пряники, хотя их ему ни разу в жизни не давали.

Грен тоже оценил пряники. Туу-Тикки отломила себе голову улитки и тихо ее грызла.

– Не вздумай снова садиться на диету, – предостерег ее Грен. – Лучше гуляй побольше.

– А сад? – возмутилась Туу-Тикки. – Он требует внимания!

Грен поцеловал ее в волосы.

– И по саду гуляй.

Кодзу самодовольно подъедал салат. Он всегда неплохо готовил, но когда в доступе такие роскошные продукты, это же просто праздник.

Алекс наелся быстро, пряник взял просто от жадности, разобрал его на части и жевал по кусочку. Ему было интереснее наблюдать за хозяевами и гостями дома. Ему всегда было интересно смотреть на людей, которые находятся в процессе изменений. Хотя он отдавал себе отчёт, что ему такие изменения не свойственны.

Все уже допивали чай, Доминик – четвертую чашку, – когда зеркало в гостиной издало переливчатый звук, а через минуту в кухную заглянул стройный рыжий парень.

– Привет, – улыбнулся он. – Я Дэн. Алекс, – он уверенно выцепил взглядом Князя, – это ты.

– Привет, – на взгляд Алекса, двигался парень не совсем как человек. – Да, это я. Мы сразу уйдём?

– Как тебе удобно, – сказал Дэн. – Можно мне пряничек?

– Конечно, – кивнул Грен. – Садись. Чаю?

– Лучше молока.

– Я бы посидел ещё минут десять, куда-то ходить с дорадой в животе… – Алекс развёл руками. – Ты дорожный навигатор? Что это значит? Что будет нужно от меня? И у меня ещё собака.

– У меня тоже собака. Две, – уточнил Дэн, устраиваясь за столом с большой кружкой холодного молока. – У тебя есть Дорожные координаты твоего мира?

Алекс задумался. Из своей жизни он ничего такого не помнил. Но из того массива информации, который получил неизвестно от кого и где… Система запустила поиск по фразе и выдала ответ.

– Да. Если это они, – Князь назвал выданный системой ответ.

– Они, – кивнул Дэн. – Тогда план такой. Сейчас мы идем ко мне домой, кстати, там тоже две борзых, одна русская. В полночь уходим по зеркалу на Звездочку, я там работаю. На Звездочке я найду тебе и собаке попутный транспорт в твой мир и ты отправишься. Там недалеко, часов двенадцать.

– Собрать тебе еды в дорогу? – спросила Туу-Тикки.

– Я сам соберу, – улыбнулся Дэн. – Какая же ты юная… Тебе привет от Тами, кстати, она завтра к тебе собиралась. А тебе – от моего Грена, – он кивнул Эккенеру. – Ты совсем-совсем сидхе, я даже не ожидал.

– Хорошо, – кивнул Алекс, – захвачу кое-что из спальни, – он поднялся.

В спальне Князь забрал с тумбочки браслет, нацепил его на запястье, и жёлтую карточку. Подобрал с пола мячик Вьюна. Лежанку решил оставить тут, наверняка в доме ещё будут гости с собаками. Пёс крутился вокруг и заглядывал в глаза.

– Сейчас пойдём знакомиться с другими борзыми, – Алекс присел на корточки и обнял собаку за шею, – а через сутки-двое будем дома. Вьюга откусит тебе голову. А мне откусит голову Марина Евгеньевна… И Герман добавит…

Вьюн повилял хвостом и шумно вздохнул. Князь поднялся, оглядел спальню и вышел из комнаты. Спустился обратно в гостиную.

– Я заберу мячик? – он показал игрушку Туу-Тикки.

– Да, конечно, – улыбнулась Туу-Тикки.

– Заглядывай к нам еще, если будешь на Дороге, – добавил Грен.

– Непременно, – улыбнулся Алекс. – Спасибо за помощь. Мне очень понравился ваш дом. Удачи вам всем, – Князь посмотрел на Дэна. – Мы готовы.

Через минуту они ушли. Доминик проводил их взглядом и сказал:

– Я ушел читать. Кодзу, спасибо за ужин.

– Да. Очень вкусно, – Грен поднялся. – Тикки?

– Я посуду загружу в посудомойку, – сказала она.

– Я сам, – отмахнулся Кодзу. – А то я тут от безделья сдохну.

Они прошли через зеркало почти одновременно. Похожие – и совершенно разные. Обе невысокие, ладные, длинноволосые; обе в платьях, открывающих плечи и подчеркивающих талию; обе босые. Возраст… неопределим. У одной черные волосы перехвачены заколкой пониже затылка, на пальце – кольцо с крупным радужным камнем, платье густо-синего цвета с белой кружевной отделкой. У второй волосы цвета темной меди собраны от висков в косички, на запястье – костяной браслет, на шее – ожерелье в том же стиле, вишневое расклешенное от груди платье открывает ноги чуть выше колена. Обе круглолицые, с серо-синими большими глазами и маленькими розовыми ртами, обе – с трубками в зубах, только у первой – черчварден с синей чашкой, а у второй – бриаровая «канадка». И у обеих в руках по большой картонной коробке, перевязанной палевой кружевной лентой.

Они переглянулись и фыркнули. Туу-Тикки отложила «желудь», который она как раз обкуривала, отодвинула вязание и поднялась им навстречу, оправляя юбку из золотисто-коричневого шелка.

– Тави, – представилась брюнетка.

– Тами, – назвалась вторая.

– Туу-Тикки.

– О! – сказала рыжая. – А он, – она взглядом показала на Грена, – знает?

– Знаю, – кивнул Грен.

Они были похожи даже больше, чем близнецы. Они были совершенно разные. Схожие голоса и интонации – но слушать Туу-Тикки Грен мог часами, голос Тами выдавал занятия вокалом, в голосе Тави была легкая хрипотца. Разный эмоциональный рисунок: Тави была глубоко погружена в себя, Тами не больше часа назад занималась сексом и несла на себе отпечаток своих мужчин, Туу-Тикки – просто взволнована и возбуждена. Сравнивать и находить различия можно было бы бесконечно, но Грен решил, что в компании трех «сестер» он будет лишним.

Он отложил книгу и поднялся, чтобы уйти к себе, но Туу-Тикки положила ладонь ему на запястье.

– Мы пойдем ко мне, – сказала она. – Не обещаю, что ненадолго.

Женщины переглянулись и рассмеялись. Грен вздохнул и пожалел, что не поехал в Аквариум с Кодзу и Домиником. С другой стороны, быть экскурсоводом ему не нравилось, а присутствовать при общении уже сложившейся пары нравилось еще меньше. Особенно – пары, ведущей себя так, словно весь мир им противостоит. И хватает же сил.

Была пятница. Если до сих пор Грен еще раздумывал, ехать ему в Джаз-гэллери или нет, то сейчас вопросы отпали сами собой. Надо же чем-то занять вечер, да так, чтобы не думать, что три сестры – три вариации на одну и ту же тему – перемывают сейчас кости ему и его двойникам. Насколько он знал, обсуждение мужчин всегда было любимой темой собравшихся вместе женщин.

Через час он уже и не вспоминал о них. Атмосфера джем-клуба была будоражащей и знакомой одновременно. Грен пришел с баритоном и почти сразу, не успев допить свой безалкогольный коктейль, включился в джем, где как раз не хватало саксофона. Он играл, наслаждаясь слиянием с музыкой, какого не чувствовал уже давно. Его слушали. На него смотрели. Он познакомился с трубачом Крисом и клавишником Итаном, к их столику подсел пожилой негр с альтовым саксофоном, назвавшийся Дэниэлсом и поинтересовался, какой марки гренов баритон. Похвалил звук, поругал европейские инструменты, прошелся по японским, признался, что «Клайверт» слышит в первый раз. С ходу вывалил все, что знал о местных магазинах и мастерских инструментов; Крис начал ему возражать. Итан допил вино и предложил Грену поиграть еще. После второго захода к Грену подошел высокий грузный азиат с выбритыми висками, сунул визитку, спросил, проездом Грен в городе или насовсем, намекнул, что может сосватать место баритон-саксофониста в начинающем раскручиваться банде. Грен пообещал, что заглянет послушать. Итан притащил изрядно выпившего перкуссиониста по имени Джи и начал доказывать ему, что Грен на своем баритоне способен сыграть вариацию на любую тему. Грен проговорился, что немного пишет сам. Итан потребовал, чтобы завтра же Грен пришел с партирурами или хотя бы скинул их Итану на емэйл, тогда они смогут сбацать вместе что-нибудь «охуенно потрясное». На низкую сцену поднялась полная мулатка с коротким ежиком седых волос и запела. Голос у нее был низкий, почти мужской, и совершенно потрясающий. Грен поддержал его саксофоном, вступил рояль, подала голос труба. Песню Грен не знал, но это было и не обязательно – слова не играли роли, важен был только голос. Музыка длилась и длилась, и это было не просто хорошо – это было правильно.

Грен вернулся домой к полуночи. В его телефоне был десяток новых номеров и емэйлов. Туу-Тикки не было видно, и он сел за комп, чтобы написать письма, и посмотреть записи на Ютубе, и переварить впечатления. Он понравился. Он произвел впечатление. С ним флиртовали и мужчины, и женщины – мужчины больше. Он получил два предложения работы. Он был равным среди равных – и ему понравилось.

А особенно ему понравилось то, что ему вовсе не нужна работа. Только музыка – а значит, он может выбирать то, что ему действительно понравится.

Грен вспомнил о том, что голоден, только когда пересмотрел все ролики Итана. Он и правда был очень неплохой клавишник. Куда лучше Тимофея с Каллисто. Даже странно, что в Джаз-гэллери в этот вечер клавишников было только трое.

Туу-Тикки сидела в гостиной, смотрела черно-белый фильм и вязала.

– Надо закончить сегодня, – объяснила она. – Это срочный заказ.

– Поужинаешь со мной?

– Чаю выпью.

Грен дождался, пока она закончит ряд и вложит закладку в книгу со схемой.

– Для чего ты вяжешь на заказ? – спросил он, ставя в микроволновку остывшее рагу. – Ведь не из-за денег же.

– Вязанием много не заработаешь, – согласилась она, принюхиваясь к чаям. – Сама не знаю. Хочется.

– Как наши гости?

– Набродились по городу и спят. У меня сегодня расцвела роза «баккарди», – похвасталась Туу-Тикки. – Почти черная. Покажу завтра. Теперь до самой зимы будут розы цвести. Для первого года – совсем неплохо.

– Твои сестры тоже развели сады?

– Тави – постольку-поскольку, у нее небольшой участок, да и времени мало. Духов у них нет, а дел хватает. Тави книги пишет, обещала принести почитать. И сериал – по ее первой книге сняли, ее Грен к нему музыку писал.

– А чем славна Тами?

– Да она как-то вся в семье. Танцует, поет – но только дома; путешествует по всяким курортам. Открытки делает. Тоже вяжет на продажу. Коллекционирует пряные травы, у нее весь огородик в них. Рассказывали про гостей, звали в гости – и тебя тоже.

– Я подожду. Мне ответили «братья» – Старший и Средний, я их так буду звать, наверное. Странно мне все это.

Микроволновка звякнула. Грен достал тарелку и сел за стол. Туу-Тикки залила кипяток в маленький чайничек.

– Более странно, чем пробуждение здесь?

Грен задумался, забыв донести вилку до рта.

– Да, – признал он. – Более. Магический проект, построенный вокруг одинаковых людей – это очень странно.

– Странно, но оценивать, как и что думает тот же Йодзу, нам не под силам – он слишком стар.

– А сколько ему?

– За триста. У существа такого возраста, даже если это человек, мышление уже совершенно иное, поверь.