Текст книги "Ad Vitam 1 (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Зачем? – изумился Доминик.

– Сбросишь напряжение, – ухмыльнулся Йодзу.

– В спарринге? – не поверил блонди. – Ни разу не получалось. Нет, я не хочу. Кодзу, – Доминик повернулся к рыжему, – тебе сильно интересно? Я хочу… – блонди на мгновение запнулся, – пойдём наверх?

Кодзу улыбнулся. Перегнулся через подлокотник кресла, поцеловал Доминика в губы и, схватив за руку, потащил в гостевую спальню.

Туу-Тикки проводила их взглядом. Посмотрела, как духи прибирают на столе. И спросила:

– Йодзу. Мы с Греном точно стерильны?

– Абсолютно, – кивнул Йодзу. – Извини. Это непререкаемое условие леди Наари.

– Ничего, – ответила Туу-Тикки. – Ничего…

Она быстро вытерла слезу, поднялась и ушла к себе.

========== 12 ==========

Когда Грен вошел в спальню Туу-Тикки, предварительно постучав и не дождавшись ответа, она лежала на кровати, свернувшись клубочком и обняв подушку, спиной к двери. Она плакала. Грену не надо было видеть ее лицо, чтобы почувствовать это. Глубокое, давнее горе просто затопило комнату.

Грен сел на кровать рядом с Туу-Тикки, убрал волосы с ее лица. Подушка была мокра от слез. Туу-Тикки всхлипнула и спряталась в нее.

– Что с тобой стряслось? – тихо спросил Грен. – Ты же знала…

Она попыталась справиться с собой, и голос звучал почти ровно:

– Я знала. Но это все равно так больно…

Грен лег, примостившись рядом с ней, и обнял. Попросил:

– Расскажи мне.

– Это…

– Расскажи, – настойчиво повторил он.

Туу-Тикки вытерла лицо подушкой и отбросила ее за спину. Подвинулась, чтобы дать Грену место. А когда он прижал ее к себе, уткнулась лбом в его плечо и начала рассказывать, тихо и ровно – так звучит голос человека, сдерживающего рыдания:

– Мне когда-то поставили диагноз: бесплодие. Я жила с ним, ничего. А потом случайно забеременела. Приняла посткоитальный контрацептив на всякий случай, но он не сработал. Ни токсикоза, ни прибавки веса, ничего… Ребенок уже толкаться начал, я и верила, и не верила. Сходила к врачу – и правда, восемнадцать недель. А на двадцать третьей ребенок перестал двигаться. Замершая беременность. Меня не сразу положили в больницу. И я заметила не сразу, я в отпуске была за городом. Потеряла время. Стимулировали искусственные роды. Началось кровотечение, знаешь, бывают такие в родах, когда вся кровь из тела уходит за полчаса. Ребенок… – она всхлипнула, и Грен прижал ее к себе еще крепче, – …ребенок родился мертвым. Девочка. А мне удалили матку. И все, с концами. Такая пустота… Я свалилась в депрессию после этого, Грен. И так и не выкарабкалась. И вот – у моих сестер есть дети, дочери. А у меня нет и уже никогда не будет, понимаешь? И я все думаю – может, это я во всем виновата? Этот чертов постинор, и то, что я пришла к врачу слишком поздно, и…

– Тс-с-с… – прошептал Грен. – Ты ни в чем не виновата. Это просто ужасная, кошмарная случайность.

– Откуда ты знаешь? Я…

Грен поцеловал ее в пахнущие травами волосы.

– У моей матери из девяти беременностей две были замершие. Три закончились рождением мертвых детей. Еще два раза она делала аборт, потому что у эмбрионов были несовместимые с жизнью мутации. Ты не виновата. Никто не виноват. Только судьба.

Туу-Тикки зарыдала еще горше. Грен обнимал ее, шептал что-то успокаивающее, вдыхал запахи слез, духов, табака, под которыми крылся собственный запах Туу-Тикки. Обычно он вызывал в Грене желание, но сейчас не было ничего, кроме стремления утешить и защитить.

Сам Грен о собственных детях практически не думал. Что на Марсе, что в прочей субСолнечной с деторождением были большие проблемы: не защищенное теплым, непроницаемым для космического излучения одеялом земной атмосферы, человечество размножалось плохо. На тысячу беременностей приходилось примерно сто рождений здоровых детей. История его матери не была чем-то странным или выбивающимся из общего ряда – она была типичной. То, что сам Грен родился живым и здоровым, было скорее чудом, чем закономерностью. Подвергать свою возможную женщину выматывающим беременностям в надежде получить здорового ребенка Грен, как и многие его ровесники, не стремился. А потом и сама тема стала неактуальна.

И вот – Туу-Тикки, потерявшая ребенка на безопасной, защищающей Земле. Горе и трагедия. Личная, но от этого только более острая. Грен не знал, сколько лет назад это произошло. Да и неважно. Туу-Тикки до сих пор больно. И своих детей у нее больше никогда не будет. А она, наверное, думала, как будет носить дочку на руках, кормить грудью, купать, наблюдать первые шаги, слушать первые песенки, читать сказки, петь колыбельные… Но этого уже не случится.

Грену самому было больно оттого, что он ничем не может помочь. В миг трагедии его не было рядом с ней. И, наверное, отца ребенка тоже не было – она же сказала, что сначала не собиралась ребенка оставлять. Значит, это был кто-то случайный. И плачет она сейчас не о том, что хочет детей, – во внезапном прозрении понял Грен. Это слезы о несбывшемся, неутихшая боль потери.

Уже погружаясь в дремоту рядом с успокаивающейся Туу-Тикки, Грен тихо улыбнулся тому, что она не прогнала его, а позволила разделить свое горе.

«Гости, гости, во дворе гости!» – голоса духов разбудили Грена бережно и вкрадчиво. Пока Грен и Туу-Тикки спали, духи укрыли их покрывалом, занавесили окна и даже стерли со щек Туу-Тикки поплывшую от слез косметику. Только слипшиеся ресницы торчали горестными стрелочками.

Грен поцеловал Туу-Тикки, доверчиво прижавшуюся к нему во сне, в щеку, и осторожно выбрался из-под покрывала. Оправил на себе одежду, пригладил измявшиеся брюки – он так и не привык носить дома джинсы – и сбежал вниз.

В гостиной было пусто. Ни гостей, ни Йодзу, ни признаков того, что они здесь были. Грен выглянул наружу.

…Из-за информационной перегрузки система резко ограничила сенсорные каналы, и Князь несколько минут не мог сказать, действительно он оказался в реальном мире или это нейронный глюк. Потом Вьюн заскулил и прижался к бедру, кобель был горячий и трясся, такого поведения Князь за псом не помнил. Алекс подался назад, почувствовал спиной и задницей что-то твёрдое. В спину словно направили поток тёплого воздуха. «Иди, там безопасно. Иди». Князь понял, что это он слышит уже какое-то время. Логические модули протестующе зависли.

Алекс сделал пару шагов вперёд, Вьюн так и жался к ноге. Мужчина положил руку собаке на холку, потрепал по шерсти. «Всё хорошо, мальчик. Всё хорошо». Князь с усилием отспорил у системы десять процентов мощностей на оценку ситуации. И стал хотя бы что-то видеть. Он находился во дворе незнакомого дома, у него на глазах дверь проткрылась, на пороге показался мужчина со странным типом лица. Вьюн опять заскулил.

Алекс намертво забыл, что в новом незнакомом месте хорошо бы здороваться.

– Место безопасно?

Грен удивился вопросу, еще больше удивился странной серебряно-белой и очень шерстяной длинномордой собаке незнакомца, но кивнул:

– Да, конечно. Входите. Вам помочь?

Он сбежал по ступенькам, с удовольствием чувствуя босыми ступнями нагретые солнцем камешки дорожки.

Новый гость – высоченный брюнет с военной выправкой, в щегольской белой рубашке, с распущенными волосами, загорелый, желтоглазый – на ногах стоял не вполне уверенно, вид имел ошалевший, а здоровенный пес от Грена просто попятился.

Князь осознал ответ хозяина дома, кивнул и протянул правую руку вперёд, не как для приветствия, а словно желая опереться.

Грен подошел ближе и подставил ему плечо. Собака, ростом Грену по пояс, уткнулась мокрым носом в ладонь и запыхтела.

Гость оказался тяжелым, однако Грен уверенно довел его до дома, помог подняться на крыльцо. Дух распахнул дверь, и Грен проводил гостя до кресла. Пес, цокая когтями по полированному дереву, шел за ними, как привязанный. С лазилки – с полки на самом верху и из гнездышка посередине – за псом наблюдали котята.

Дом внутри был странным, гораздо более странным, чем Алекс ожидал увидеть. Но кресло оказалось удобным. Он собрался спросить хозяина дома, что это за место и можно ли отсюда позвонить, но тут система опознала место как безопасное и забрала все доступные ресурсы. Князь потерял сознание. Вьюн со вздохом растянулся на полу у ног хозяина, вывалил язык и принялся разглядывать человека.

Грен, в свою очередь, принялся разглядывать собаку. Таких он никогда не видел. Очень большая, с изящной длинной мордой и лапами, с волнистой шерстью, белой в серебряных то ли пятнах, то ли искрах, кареглазая, с мокрым черным носом.

– Пить хочешь? – спросил Грен собаку.

Пес застучал по полу длинным хвостом.

– Принесите собаке миску воды, – приказал Грен в пространство.

Миска – низкая керамическая салатница – появилась перед мордой пса через минуту. Он понюхал воду и с хлюпаньем начал лакать. Грен тем временем взялся изучать гостя. С Домиником и Кодзу того роднил рост и общая гуманоидность, да еще старый шрам на лице, но и только. Сухощавый и жилистый, в высоких шнурованных ботинках сложного кроя, с двойным кольцом на пальце и неумело сделанным кожаным браслетом на запястье, с каким-то жетоном на шее, беглецов с Амиу он не напоминал ничем. А напоминал скорее военного следователя из бывших разведчиков, с которым Грен столкнулся незадолго до суда. Тому следователю, в отличие от недоумевающего, растерянного и испуганного Грена, ситуация была понятна и противна. Но на него давили сверху, свидетельства были против Грена, и Эккенера осудили. Кажется, его следователь после этого сменил работу. До Грена доходили такие слухи. Впрочем, все это дела прошлые и значения не имеющие.

Грен проверил пульс на шее гостя. Пульс был ровный и наполненный. Тем не менее, в сознание гость не приходил, и Грен задумался: кто его знает, сколько этот… разведчик пробудет в обмороке? В гостиной ему не место, но и втащить его на второй этаж Грен не сможет. Сил не хватит.

– Мне нужна помощь, – сообщил Грен духам. – Нашего гостя надо отнести в восточную спальню. И достаньте размораживаться мясо для собаки.

Невидимые руки подхватили гостя под плечи и колени и повлекли по комнате. Длинные волнистые черные волосы со стальным отливом повисли водопадом почти до пола. Грен пошел впереди. Пес следовал за хозяином.

Грен поднялся по левой лестнице первым. Открыл дверь, откинул одеяло. Духи опустили человека на постель, расшнуровали и сняли ботинки, сняли помятые черные вельветовые джинсы, расстегнули рубашку. Грен тем временем задернул занавеску. Пес вошел в комнату последним, потянулся, сгорбив и без того горбатую спину, зевнул, ткнулся мокрым носом в руку хозяина, а потом лег на индейский коврик у кровати и вздохнул. Грен подавил собственный вздох. Велел духам укрыть гостя, поставить на столик большую свечу и стакан воды. Напомнил зажечь свечу, когда стемнеет, и вышел, прикрыв дверь, но не закрыв ее до конца.

День становился все удивительнее и удивительнее.

За дверью южной спальни, в которой обосновались Доминик и Кодзу, кто-то похрапывал. Туу-Тикки уже проснулась, в ее ванной шумела вода. Грен отправился на кухню выпить зеленого чаю. Туу-Тикки спустилась туда, уже когда он допивал вторую кружку. Подошла к нему, обняла, прижалась щекой к щеке и села рядом.

– Кто-то пришел? – спросила она.

– Угу, – кивнул Грен. – Без сознания. Серьезно, я не уверен, что он был в себе, когда оказался во дворе. И с ним собака, я таких не видел.

– Интересно, – покачала головой Туу-Тикки и принялась очищать мандарин. – Что у него с собой?

– Одежда, украшения и собака. Высокий, с Доминика где-то.

– Ага. Ну, одежда и белье на человека такого роста у нас есть.

– Я не уверен, что это человек, – покачал головой Грен. – У него очень странный эмоциональный фон, я такого не встречал. Нулевой почти. А вот собака очень боится. И пахнет он странно. Мне не попадалось таких запахов, я бы запомнил. Глаза у него как у кота.

– В смысле зеленые?

– В смысле желтые с вертикальными зрачками, – Грен кивнул на просочившегося в кухню Сесса. – Кис-кис-кис!

Сесс с интересом посмотрел на человека.

– Вот-вот, именно такие, – кивнул Грен.

Сесс полакал воды из миски и запрыгнул на стол. Туу-Тикки перехватила его поперек туловища и усадила себе на колени. Котенок понюхал ее пальцы, недовольно фыркнул и перебрался на колени к Грену. Грен погладил его по короткой шелковистой шерстке. Сесс замурлыкал и затоптался, выпуская когти. Улыбнувшись, Грен посмотрел на Туу-Тикки. Сейчас по ней невозможно было сказать, что она рыдала навзрыд всего пару часов назад. Остался только слабый фон печали.

– Спасибо, что пришел ко мне, – сказала Туу-Тикки. – Мне это было очень нужно.

Грен взял ее за руку и поцеловал в ладонь.

– Спасибо, что доверилась мне.

Некоторое время они молчали. За их спинами открылся морозильник, скрипнул ящик, в раковину тяжело грохнулся большой кусок говядины.

– Я не хочу мяса сегодня, – Туу-Тикки сморщила нос.

– Это собаке.

– Не уверена, что ему можно. Хотя… Пойдем посмотрим, что это за порода.

«Порода» рассматривала вернувшихся в гостиную людей, просунув морду сквозь балюстраду.

– Ага! – обрадовалась Туу-Тикки. – Кажется, я знаю, что это за собака. Погоди…

Она принялась искать и довольно быстро показала Грену фотографию.

– Один в один, – оценил Грен. – Русская псовая борзая? Странное название.

– Русская – по стране происхождения породы. Псовая – значит шерстяная. Борзая – это такая породная группа очень быстро бегающих собак. Я когда-то видела такого зверя, бегущего через еловый весенний лес. Потрясающее по красоте зрелище!

– А ты хотела бы такую собаку?

– И гулять с ней двадцать километров ежедневно? Я столько не пройду. Погоди, я посмотрю, чем их кормят…

Туу-Тикки пустилась в изучение рациона русских псовых борзых, а Грен взял в ее кабинете первую из толстых зеленых книг и принялся за чтение. «Ночь была в общем самой обычной, ничем не примечательной ночью, каких полно бывает в году. Не было в ту ночь никакого праздника, никаких магических знамений, и с астрономической точки зрения она тоже ничем не была интересна. Даже дождя не было…»

========== 13 ==========

Вечером, перед закатом, пес спустился вниз и заскулил, царапая лапой входную дверь.

– Гулять хочет, – сказала Туу-Тикки, которая читала про русских псовых борзых всю вторую половину дня.

Грен отложил книгу – она оказалась необыкновенно увлекательной – и предложил:

– Выпусти его в сад.

– И потом убирать какашки из розария? Сóбак, подожди, сейчас переоденусь и будем гулять. Грен, пойдешь с нами?

– Пойду.

Грен ушел к себе переодеваться. Когда он вернулся в гостиную, Туу-Тикки, в зеленых джинсах и рубашке, привязывала к ошейнику собаки длинный шелковый зеленый шарф с серебристым узором.

– Сойдет за поводок, – сказала она. – О, ты в кроссовках. Правильный выбор.

Они с собакой вышли за ворота и пошли по заросшей травой тропинке. У первого же поворота Туу-Тикки отвязала шарф и пес порысил куда-то в сторону.

– Жаль, я не знаю, как его зовут, – вздохнула Туу-Тикки, наматывая шарф на шею. – Даже позвать не смогу. Надеюсь, команду «ко мне» он знает.

Проверила это Туу-Тикки не сразу. Сначала пес оросил все травяные кочки и кусты, которые ему встретились. Потом несколько раз присел, отбегая подальше. На команду он пришел, Туу-Тикки и Грен погладили его по шелковистой шерсти, и пес легким галопом унесся вниз по холму.

– Он как будто летит, – заметил Грен. – Потрясающей красоты собака. Хочу себе такую.

Туу-Тикки с улыбкой посмотрела на него.

– Гулять. Купать. Вычесывать. Посмотри, сколько шерсти.

– Все равно хочу. Не прямо сейчас, может быть…

Пес наворачивал вокруг них круги, пока они спускались по холму к морю. Грен знал, что внизу проходит трасса, отделенная от холма сосновой рощицей. Пожалуй, идти до самого берега не стоило.

Заходящее солнце светило прямо в лицо. Далеко впереди сиял океан. Ветер дул от берега, растрепывая волосы. Грен взял Туу-Тикки за руку. Шли они в молчании. Им было хорошо и так. Незаметно они дошли до сосен – невысоких, искривленных ветром с моря, истекающих запахом смолы, смешивающимся с запахом океана. Пес, набегавшись, внюхивался в хвойную опаль, метил стволы. Грен оглянулся назад, на холм. Дом почти скрылся, только от медной черепицы на крыше отражались солнечные лучи.

– У нас очень красивый дом, – сказал Грен, разбивая молчание.

– Ситтин, – поправила Туу-Тикки. – Он же скрыт от человеческих глаз. Мы можем открыть его, но никогда не делаем этого надолго.

– А как же гости?

– А они его видят. И нас – сидов в ситтине.

– Люди пишут, что связываться с сидами и гостить в ситтине опасно, – улыбнулся Грен. – Но разве мы опасны?

– Для людей – возможно. Ты зачаровываешь.

– Ты тоже.

– А представь, как это действует на людей.

Грен нахмурился.

– К несчастью, я знаю. Лучше, чем мне бы хотелось.

Туу-Тикки остановилась, чтобы обнять его и поцеловать.

– Не грусти, – попросила она. – Все это в прошлом.

– Что я буду делать, если придут гости-люди, которые будут реагировать на меня… как люди? Я не могу… отвращать гостей. Мне так кажется.

– Попробуем решать проблемы по мере поступления. Твои братья с Прим и Трайм ведь тоже не вполне люди, а им это не мешает.

Они дошли до края рощи и повернули обратно к дому. Пес трусил рядом, вспугивая птиц из травы.

– Ты уже написала сестрам?

– Да, попросила адреса твоих братьев, рассказала о нас. Жду ответов. Знаешь, а я не уверена, что они друг с другом знакомы – я про сестер. Забыла Йодзу спросить.

– Думаю, они друг о друге как минимум знают.

Ветер, играя с шарфом Туу-Тикки, ненадолго прижал его край к груди Грена.

– Мне интересно, как они все познакомились, – призналась Туу-Тикки. – Грен с Прим и Тави, Грен с Трайм и Тами. Ведь твои братья, как и ты, не с этих земель. Странно все.

– Странно, – согласился Грен. – Но я уже начинаю привыкать к эти странностям.

Впереди них по холму карабкались длинные тени. Перед псом тоже бежала его тень. Грен шел и размышлял, кто же протоптал эти тропинки: за час с лишним они не встретили ни одного человека. И что именно включает в себя ситтин? Только дом и сад, ограниченное забором пространство? Или весь холм?

Из-под подошвы выкатился прозрачно-медовый камешек. Грен поднял его и сунул в карман. Уставший пес пошел рядом, высунув длинный розовый язык.

– Завтра снова с ним погуляем, – сказала Туу-Тикки, когда Грен распахнул перед ней калитку.

– А сейчас кормить будем? Мясом?

– Кашей и через час. Я нашла рецепт, духи еще днем сварили кашу. Оказывается, там должны быть рубец, сердце, мясо, костный мозг, три вида круп, оливковое или льняное масло и морская капуста. Запах стоял… – она покачала головой, всходя на крыльцо. – Хорошая у нас вытяжка на кухне.

– То-то котята забеспокоились. А им такую еду можно?

– Можно. И, кажется, им она нравится больше кошачьего корма.

За двадцать часов комы система обработала полученные терабайты информации, проставила маркеры, ссылки и связи, и ещё четыре часа Алекс просто проспал. Просыпался он медленно и неохотно. Окончательно его разбудил чешущий ухо Вьюн, пёс что-то задел когтями и взвизгнул. «Оставь ухо в покое!» – моментально отреагировал хозяин. Кобель подскочил и сунул Князю в лицо мокрый нос. «Да что ж ты делаешь?..» – Алекс поймал собаку за морду, вытер лицо и огляделся. Место было незнакомым. Абсолютно незнакомым. Вьюн махал хвостом и улыбался. Домов в этом стиле Князь не видел лет десять, с тех пор как перестал общаться с экологами-реконструкторами.

Ещё в доме обнаружилась архаичная сеть исторического протокола IEEE 802.11. И, кажется, это были ещё не все сюрпризы… Алекс совершенно не помнил, как он тут очутился. Он чувствовал голод и желание добраться до туалета. Князь сел, изучил себя. Все конечности были на месте, жёлтая карточка болталась на шее. Он где-то работал?

Алекс затребовал архивные данные, система предложила на выбор восемьсот семнадцать терабайт информации. Князь подавился воздухом. Уточнил запрос, попросив оперативные архивные данные. Система выдала информацию за последние четверо суток линейного времени. В данных был провал, но не это озадачило Алекса сильнее всего. Судя по данным системы, у него запускались летальные программы. Чуть больше суток назад он был убит. Князь зажмурился и попробовал коснуться пальцем кончика носа, палец ткнулся в подглазье. Да, программы успели отключить часть нервных путей.

Князь открыл глаза, поднял руки перед грудью и растопырил пальцы. Пальцы левой не разгибались до конца. Фигово. Очень фигово. Очень странно. В этом доме есть неврологическая лаборатория? Алекс скомандовал системе провести полную диагностику и запустить восстановление нейронных связей. Перебрался по кровати к краю, спустил ноги на пол. Упёрся ступнями в пол и медленно поднялся. Он чувствовал себя не слишком уверенно, но ходить мог.

За дверью был коридор и ещё несколько дверей. Князь нашёл и использовал по прямому назначению ванную, умылся и изучил себя в зеркало. Выглядел он уставшим, но и только. В ванной нашлись запакованные зубные щётки, которые Алекс опознал как образцы конца двадцатого – начала двадцать первого века, одноразовые бритвы того же периода. И упаковка зубной пасты в пластиковом тубусе. Князь оживился. На промышленном товаре должна стоять дата изготовления и срок годности, это точно.

Датой изготовления числился декабрь две тысячи четырнадцатого года. Алекс моргнул. Система утверждала, что он работал в своём времени, на одной из колоний Земли. Нет, ну это же не может быть розыгрышем?

Князь выкатился из ванной, вернулся в комнату. Его рубашка, джинсы и носки лежали на стуле, явно чистые. Алекс оделся, минут пять провозился с пуговицами на рубашке. Нашёл свои ботинки рядом с изножьем кровати, оставил их там. Вьюн закрутился у двери, оглядываясь на хозяина и размахивая хвостом.

Князь выглянул в окно. Там был цветущий сад, холмы за забором, ещё дальше – малоэтажный пригород. Алекс запустил сканирование доступных сетей, нашлись ещё несколько, включая полицейские и диспетчерские, все столько же архаичные. Соответствующие малоэтажному пригороду. В две тысячи трехсотых годах такие пригороды перестали существовать. Князь пожал плечами. Если здесь есть в доступе модули хроноразведки, то он сможет вернуться домой. Если нет…

Он вышел из комнаты, довольный Вьюн семенил следом. Принюхался – в доме пахло открытым огнём, натуральной едой, кофе и табаком, котятами и засыпкой для кошачьего туалета. Людьми тоже пахло, но странно. Голод тут же напомнил о себе. Алекс решил, что лестницу он одолеет, опёрся о перила и пошёл вниз. Вьюн его обогнал и поскакал по гостиной.

Внизу в кресле сидели молодая женщина с вязанием и высокий рыжий модификант со шрамом на левой щеке.

– Привет, – поздоровался Князь, всё ещё держась за перила, – меня зовут Алекс. Что это за место?

– Привет, – улыбнулась Туу-Тикки. – Земля, номера на веере не знаю. Сан-Франциско, Соединенные Штаты Америки. Конец марта, суббота.

Кодзу оглядел Алекса с ног до головы, с опаской посмотрел на собаку.

– Кодзу, – представился он и закурил.

– А год? Сейчас в самом деле две тысячи пятнадцатый год? – Князь отцепился от перил и осторожно добрался до ближайшего кресла. – И у вас тут кормят?

– Да, на самом деле, – кивнула Туу-Тикки, отложила вязание и поднялась. – Идемте, обед как раз готов.

В кухне за столом сидели Грен и Доминик и пили чай, неторопливо беседуя о воздействии музыки на подсознание. Грен лучше разбирался в музыке, а Доминик – в подсознании, и дело шло к тому, чтобы играть для Шэ. Или по крайней мере поставить записи.

Алекс устроился за столом и поздоровался с обоими мужчинами. Один из них – высокий блондин – тоже был модификантом, второй явным смеском с какой-то ещё расой.

– Я вас помню, мы с Вьюном на вас вывалились вчера.

– Да, – улыбнулся Грен. Духи по его команде начали собирать на стол для Алекса. – Как зовут собаку? Мы его выгуляли утром и вечером. Как же он красиво бегает!

Туу-Тикки погладила Грена по плечу и села рядом. Духи немедленно налили ей чаю с чабером и медом.

– Вьюн, – услышавший своё имя в хозяйском исполнении кобель прибежал и замер на пороге кухни. – Это русская порода и русское имя. У него есть брат Вереск, муругий, в смысле – красный с чёрным и тёмной головой. С ними хорошо бегать.

– Я с такой скоростью не бегаю, – покачала головой Туу-Тикки. – Русская псовая борзая, да? Вьюн, ты уже завтракал, и вообще пусть тебя кормит хозяин. Я его кашей с мясом кормила, – сказала она Алексу. – В сети есть рецепты каши для этой породы.

Доминик принялся разглядывать собаку. Ему явно очень хотелось ощупать и повертеть пса, но пока он просто смотрел.

– Никогда не видел ничего подобного, – сказал он.

– А ты вообще видел собак? – мягко спросил Грен.

– Нет, – признался Доминик. – Только голограммы.

– Моя жена ездит с ними на глайдере, – улыбнулся Князь, принимая от духов тарелку. Держать вилку ему было сложно, но не руками же есть. – Да, это модификант русской псовой борзой густопсового рабочего типа. Спасибо, что позаботились о нём.

Самой обычной и одновременной самой странной из собеседников для него была именно женщина – красивая, здоровая, одетая в незнакомом стиле. Но что-то в ней было… Князь на мгновение нахмурился. Как будто она была ранена и почти забыла об этом. Это было странно.

– Откуда вы? – спросил Грен. – И как вас сюда занесло? Вы пришли Дорогой?

– Это дом-у-дороги, – подхватила Туу-Тикки. – Для дорожников в первую очередь.

На пороге нарисовался Кодзу. Покосился на собаку и спросил:

– Кофе мне дадут?

Зажужжала кофемолка, потом забулькала кофеварка. Кодзу наклонился над Домиником, погладил его бритую и уже начавшую обрастать макушку.

– Когда-нибудь я привыкну, – пообещал он. – Но блин, нафига?

– Мне захотелось, – упрямо сказал Доминик, и чувствовалось, что говорит он это не в первый раз.

– Ничего не знаю про Дорогу и Дорожников, – признался Алекс. – Вьюн, шёл бы ты на место. Куда-нибудь на место. Это гостиница? Насколько я могу судить, меня убили, потом я куда-то попал, потом меня выставили сюда с комментарием, что здесь безопасно. И если сейчас две тысячи пятнадцатый год, то убили меня почти через тысячу лет. Пока у меня нет никаких идей, как и почему я тут очутился.

– Здесь и правда безопасно, – кивнул Грен.

Туу-Тикки добавила:

– Каждая планета имеет свою историю и летоисчисление. Так что провалился ты не во времени, а скорее в пространстве.

– Дорога, – продолжил Грен, – объединяет большинство существующих миров. Вот Кодзу и Доминик пришли из мира Амиу… какого года?

– Две тысячи семьсот шестнадцатый по терранскому летоисчислению, – сказал Доминик. – И все это, как я понимаю, не имеет ни малейшего значения.

– Угу, дерьмо случается, – Кодзу отошел от него и медитировал над кофеваркой. – Умер, недоумер, занесло сюда. Нас тоже занесло. И фиг знает, что теперь делать.

– Через шесть дней придет Йодзу и я задам ему вопросы, – напомнил Доминик. – Дальнейшие решения будем принимать исходя из ответов. Грен, здесь можно выйти в океан под парусом?

– Можно, – кивнул Грен. – Я узнаю подробности. Тебе на несколько часов или суток?

Доминик вздохнул от полноты перспектив.

– Нескольких часов для начала будет достаточно.

– То есть это параллельная Земля? – Князь нахмурился, такие новости его совсем не радовали. – А кто такой Йодзу? Он может знать, как отсюда вернуться обратно?

– Получается, что параллельная, – кивнул Грен. – Их много таких. Я тоже с опережающей параллельной.

– Йодзу – это Кот, – довольно улыбнулась Туу-Тикки. – Магическое существо. Я ему напишу. Думаю, он знает или хотя бы представляет, как решить эту проблему.

– Интересная собралась компания, – оценил Алекс. – Я бы посмотрел город. У нас Сан-Франциско давно не существует. Из американских городов только Новый Орлеан законсервирован. – Система проглотила опознаватели «йодзу», «кот» и «магическое существо» и выдало картинку с информацией. Логические модули отказались комментировать. – Йодзу Ри-Онна, Первый Дом?

– Да, он, – кивнул Грен. – Откуда ты знаешь?

– Я не знаю, – Князь выглядел растерянным, – это полученная мной информация, я его никогда не видел.

– А как ты ее получаешь? – Кодзу с чашкой крепчайшего кофе с розовым и черным перцем сел за стол. – Напрямую из сети? А как ты к ней подключаешься?

– Я бионик, у меня есть модули беспроводной связи. Но информацию о Йодзу Ри-Онна мне загрузили где-то в другом месте.

– На Дороге, – уверенно сказал Грен. – Кот сам дорожник, он создал этот дом и еще два таких. До сих пор не понимаю, зачем. То есть он говорил, но я, видимо, не способен мыслить в таких масштабах.

– Он мыслит как политик-стратег, – произнес Доминик. – А ты не политик и не стратег.

– Я даже не тактик, – улыбнулся Грен.

– Зато ты политик, – и Кодзу поцеловал Доминика в щеку.

– Я ученый! – возмутился Шэ.

Алекс положил вилку на стол и потёр переносицу. Просмотрел каталог новых файлов. Дорога, Дорожники, дома-у-дороги – там всё это было. Для чего? На что он подписался неизвестно где и неизвестно с кем?

– Не беспокойся, Алекс, – мягко сказала Туу-Тикки. – Это место создано для отдыха. А твой мир найти удатся, я уверена.

– Кот долгоживущий, он рассматривает перспективы, которые по срокам реализации для нас выглядят странно. Или вообще не выглядят, – Князь покачал головой, взял вилку и вернулся к еде. – Я не умею беспокоиться.

– Значит, я ошиблась, – улыбнулась Туу-Тикки. – Кто как себя чувствует? Кодзу, ты еще не был в городе. Хочешь посмотреть? Алекс?

– А мы с Домиником поедем посмотрим бухту, – предложил Грен. – Заодно на месте узнаем о путешествии под парусом.

– Я определённо чувствую себя неуверенно, – признал Алекс. – Я пока не могу долго ходить, у меня отключена часть нервных путей. У вас в доме есть беговая дорожка или тренажёры?

– Нету, но можно заказать, в подвале полно места, – сообщил Грен. – Или просто прогуляться по холму. Вьюну там понравилось.

– В город мы поедем на машине, – добавила Туу-Тикки. – Этот ситтин на самой окраине.

– На машине – отлично, – кивнул Князь, – я «за». Всегда хотел увидеть Сан-Франциско в реальности. Я работал в двадцатом веке, но в другой стране.

– Путешествие во времени? – удивился Грен. – Как такое возможно?

– Э, мне расказывать физику неевклидового пространства? – уточнил Алекс. – Это довольно долго.

– Не надо, – покачала головой Туу-Тикки.

– Я бы с удовольствием послушал в более удобное время, – возразил Доминик.

Туу-Тикки встала.

– Я пойду напишу Коту. Потом едем. Вьюн с нами?

– Нет, Вьюн останется. Он не любит города. Какая снаружи температура? Нужно что-то сверху на рубашку?

– Плюс двадцать три по Цельсию, западный ветер, солнечно, – Кодзу уткнулся в новенький планшет. – И мне нужны темные очки.