Текст книги "Младший (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Баста тоже приходила к Дэну на ночь, сворачивалась в ногах, а к утру переползала под бок, громко мурлыча.

После завтрака Дэн забирался в ванну, насыпав в нее ароматической соли – каждый раз другой. Хвоя, лаванда, мед… Некоторое время просто нежился в горячей воде, а потом сворачивался в позу эмбриона и уходил под воду с головой на все время, что мог – минут на десять. Выныривал, чтобы продышаться, добавлял горячей воды и снова уходил на дно. Ему было спокойно-спокойно.

За едой Грен и Туу-Тикки неторопливо разговаривали, делились с Дэном и друг с другом планами на день, но не предлагали Дэну поучаствовать. Он был им за это благодарен. Пока он не чувствовал себя готовым даже обследовать сад, двор и хозяйственные постройки. Ему хватало этого огромного дома, который по площади был больше, чем «Космический Мозгоед» вместе с грузовым трюмом и машинным отделением. Дэн никогда особенно не любил открытых пространств – как правило, они были наполнены опасностью: не враждебной живностью так враждебными людьми.

Иногда, глядя в огонь и гладя оглушительно мурлычащую Басту, Дэн лениво думал, а знают ли вообще хозяева дома, что приютили боевого киборга? Знают ли они, что «хороший» Дани – тоже боевой киборг? И если знают, то значит ли это что-нибудь для них? Но вопросов не задавал. Не хотел услышать ответы. Не хотел страха, если они не знают.

Постепенно он набирал список любимых блюд: жирная океанская рыба, запеченная под сыром и травами; омлет не из куриных яиц, а из крапчатых индюшачьих; варенье с орешками внутри каждой ягоды; пирог со сливами, пряностями и взбитыми сливками; тушеное мясо с чесноком и мускатным орехом; молочные коктейли с мороженым и вишневым сиропом. В этом доме к еде подходили с непривычной серьезностью и тщанием, хотя Дэн заметил, что и Грен, и Туу-Тикки редко проводят за готовкой более получаса подряд.

На четвертый день Дэн в сопровождении Басты вышел в сад. Туу-Тикки и Грен плескались в бассейне, Дэн слышал их смех и веселые голоса. К бассейну было ближе идти через парадный вход, поэтому Дэн вышел через черный, ведший прямо в сад. У самого дома он обнаружил грядки с пряными травами. Отщипнул соцветие фенхеля, прикусил и медленно пошел между высокими деревьями. Он узнал цитрусы, на которых висели зеленые мелкие плоды. Узнал яблоню с недозрелыми, кислыми еще яблочками. Плоды на персиковом дереве были совсем спелые, Дэн сорвал один на пробу. Посмотрел на несколько абрикосовых деревьев, но абрикосы рвать не стал – он не был голоден. Слива, еще слива, снова персик, что-то незнакомое цитрусовое, что-то похожее на персик, но не персик, в базе этого дерева не оказалось. И черешня. Четыре дерева. Два – с темными, крупными, налитыми, почти черными ягодами. Два – уже без ягод. Только на верхушках остались маленькие, засохшие и поклеванные птицами.

Черешня была очень похожа на вишню. Только вкуснее во много раз. Сладкие мясистые ягоды со светлыми косточками. Высокие деревья были усыпаны ими. И от этих ягод практически невозможно было оторваться. Дэн остановился, только когда система рапортовала о предельной нагрузке, и подумал, что, пожалуй, ужинать не будет.

Кроме фруктов, в этом саду были еще и цветы. Безопасные земные цветы с сильными запахами. Розы, снова розы, опять розы. Фуксии, глициния, пионы. Алые и черные маки. Клематисы, сплошь усыпанные цветами разных форм и оттенков. И множество других растений, которых в дэновой базе не было.

Дэн обошел весь здоровенный участок вдоль забора, частично затянутого мелкими кремовыми розами, частично – цветущей глицинией, а частично – зеленым еще виноградом. Обнаружил мусоросжигательную печь. Обнаружил четыхместный гараж, но заходить в него не стал. Наткнулся на здоровенную поленницу под навесом – куски дерева были уложены так плотно, словно их укладывал киборг. За забором тоже росли деревья, невысокие, хвойные и лиственные. Но за калитку Дэн пока решил не выходить.

Все-таки этот дом и этот сад очень походили на человеческие представления о рае. Правда, вряд ли в раю есть вайфай, да еще такой медленный, с таким узким каналом.

Здешняя глобальная сеть называлась не интранет, а интернет. И не было никаких признаков интерлингвы и контактов с другими цивилизациями. Дэн, морщась от низкой скорости, изучил домашний сервер. Книги, фильмы, музыка. Много музыки, много фильмов, много книг. Примитивная программа навигации по планете. Примитивные текстовые и графические редакторы. Немного совсем простых игрушек.

На внутреннее время сервера Дэн обратил внимание почти случайно и сначала подумал, что это сбой. Что такого не может быть. Выставленная дата – двадцать пятое июня две тысячи сорок шестого года – действительно выглядела системным сбоем. Потому что в путешествия во времени Дэн не верил.

Он обернулся к Грену, который, как обычно, играл на арфе. Оглядел его от босых ног до серег в ушах. И спросил:

– Какой сейчас год?

– Две тысячи сорок шестой, – ответил Грен.

Искренность сто процентов.

– Я оказался в другом времени? Я был в две тысячи сто восемьдесят девятом году.

– Ты провалился в другую реальность, – так же честно ответил Грен. – Это не та версия мира, откуда ты родом.

Дэн, который в жизни не слыхивал теорий о многовариантности миров, оторопел так, что не смог задать больше ни одного вопроса. А самое худшее, что у него не хватало ни воображения, ни сил представить, что может следовать из такой многовариантности. Поэтому Дэн почти убежал из гостиной и забился на чердак. Залег на шкурах, подгреб под себя кошку и принялся бездумно перелистывать журналы.

Это оказались подборки комиксов, и постепенно Дэн заинтересовался. Тут были Железный Человек и Черная Вдова, Капитан Америка и Трансформеры, совсем девочковые Монстр Хай, более серьезные комиксы про агента Картер, тяжелые, в твердой обложке тома Сэндмена и Темной башни, Город грехов и комиксы про Багза Банни, про мустанга по имени Летящий Ветер, про бурундуков-музыкантов, про пингвинов, про Уоллеса и Громита, даже про червяков и улиток… Дэн начал с пингвинов. И увлекся так, что даже после того как Туу-Тикки позвала его ужинать, спустился не сразу. А после ужина вернулся на чердак и читал дальше.

Когда стемнело, на чердаке вспыхнул свет – те же точечные светильники, что и везде в доме. Дэн дочитал очередной том, положил его в стопку и проверил системное время, выставленное в соответствии с местным. Была половина двенадцатого. Наверное, Туу-Тикки уже спит. Обычно Дэн ложился в десять, Туу-Тикки с полчаса читала ему и уходила. Дэн вздохнул. Он хотел, чтобы Туу-Тикки почитала ему сегодня на ночь. После ее чтения ему снились приключения Маугли и зверей, а это намного лучше того, что он видел во сне обычно.

Но Туу-Тикки не спала. Она сидела в гостиной, курила и делала что-то непонятное с острыми стальными прутками, клубком толстых ниток и трикотажным полотном.

– Что ты делаешь? – спросил Дэн, усевшись в кресло напротив нее.

– Вяжу тебе новый свитер. Нравится расцветка?

Полотно шелково поблескивало, пестрело всеми оттенками зеленого, коричневого и золотистого и напоминало камуфляж, но только напоминало.

– Нравится. Я думал, одежду делают машины.

– Когда делаешь что-то руками, вещь получается куда более живая и теплая, – объяснила Туу-Тикки.

– А когда ты закончишь?

– Где-то на следующей неделе. Тонкая пряжа, долго вязать. Чем тоньше нитка, тем дольше.

Дэн наклонился вперед и пощупал полотно. Ощущение ему понравилось.

– Спасибо, – сказал он. – Почитай мне перед сном, пожалуйста. После «Маугли» мне снятся хорошие сны.

– Обязательно, – улыбнулась Туу-Тикки. – Сейчас только довяжу ряд.

========== 7 ==========

Снизу, из гостиной, донесся незнакомый звук – мелодичный, переливчатый. Дэн насторожился, не выпуская из рук комикса. Баста встала, потянулась и скользнула в чердачный люк. Дэн оставил комикс открытым и бесшумно последовал за ней.

В гостиной слышались голоса – Туу-Тикки приветствовала кого-то, кого она назвала «Дэн, лисище». Тот ответил. Тембр голоса был знакомым. Очень похоже на Дани, но не Дани. Очень похоже на самого Дэна.

Дэн дошел до лестницы и сел на верхней ступеньке так, чтобы его не было видно из гостиной и чтобы все слышать.

– Рад тебя видеть! – говорил незнакомец со знакомым голосом. – Туу-Тикки, милая, у меня к тебе очень интимная просьба.

– За что тебя ценю, лисище, так это за прямоту. Что за просьба?

– Извини, – «лисище» явно смутился. – У нас просто ад и израиль, пришла переждать пару недель команда киберэльфов, они в музыкальную команду собрались.

– И играют все время?

– Ну да. Что-то такое чужое, что у меня голова кругом идет. И Тами простыла…

– Летом?

– Ага. Перекупалась и голос сел, говорит чуть ли не басом. Ничего опасного, но петь не может.

– Так тебе хочется петь, а не с кем и не для кого?

– Ну да, – покаянно сказал «лисище». – Я и гитару взял. Споешь со мной?

Туу-Тикки рассмеялась.

– Бедный-бедный лис… Спою, конечно. Грен, а ты нам подыграешь?

– Непременно, – отозвался молчавший до сих пор Грен.

Дэн высунулся, чтобы посмотреть на «лисище». Рядом с Греном, с гитарой в левой руке, спиной к лестнице стоял худощавый рыжий мужчина с длинными распущенными волосами, слегка вьющимися на кончиках. Он начал оборачиваться, и Дэн тут же спрятался. Судя по голосу, мужчине было тридцать пять–тридцать семь лет.

Заныли настраиваемые гитары. Туу-Тикки спросила:

– Что будем петь?

– «Ночную дорогу» для начала, – ответил «лисище», – а там как пойдет.

Они вместе с Туу-Тикки проиграли несколько вступительных аккордов, и «лисище» запел:

– «Нет прекрасней и мудрее средства от тревог, чем ночная песня шин…»

Дэн снова выглянул. «Лисище» сидел спиной к нему на краешке кресла, играл на гитаре и пел. Туу-Тикки подхватывала на припеве. Грен наигрывал что-то на басовых струнах. Песня Дэну понравилась. Он погладил Басту, которая тоже не торопилась в гостиную, и бесшумно спустился вниз. Сел на диван у камина и сполз поглубже, чтобы макушка не торчала над спинкой. Баста потопталась у него на коленях и свернулась клубком.

Пели долго. Большинство песен Дэну нравилось, хотя многие были непонятны. Видимо, слишком старинные. У «лисища» оказался приятный голос. Сам Дэн никогда не пробовал петь, а про игру на музыкальных инструментах даже не задумывался. Но Дани играет уже несколько лет, и этот «лисище» тоже явно начал не сегодня.

«И как расти не может дерево без солнца, так не смогу я жить без вас, друзья!» отозвалось острой болью. Но ведь правда не смог. А это – послежизнь. Ладно, другая жизнь.

Часа через два Туу-Тикки сказала, допев песню:

– Хватит, лисище. Я устала. Полегчало тебе?

Дэн развернулся на диване, чтобы видеть лица.

– Полегчало, – ответил «лисище» и поцеловал Туу-Тикки руку. Повернулся к Грену: – Спасибо. Иногда нет ничего лучше, чем петь в ситтине.

– И знать, что пройдет только два часа, а не два года? – лукаво спросил Грен.

Дэн этого вопроса не понял, но «лисище» только рассмеялся. Дэну хорошо было видно его лицо. Рыжая «шестерка», изрядно пожившая – у глаз морщинки, выглядит лет на тридцать пять, что соответствует голосовой характеристике.

– Дэн, солнышко, – окликнула Туу-Тикки. – Подойди, пожалуйста. Я хочу вас познакомить.

Дэн осторожно встал и подошел – но не ближе чем на пару метров.

– Это тоже Дэн, – сказала Туу-Тикки. – Муж моей сестры из соседнего мира.

Дэн-«лисище» улыбнулся и кивнул. Протягивать руку для пожатия не стал, что Дэна порадовало. «Лисище» повернулся к Туу-Тикки:

– Знаешь, сестренка, я думаю, нам найдется о чем поговорить. Мы в сад. Дэн, ты не против?

Дэн покачал головой. Он был не против, хотя ситуация его сильно настораживала.

– Что будете пить, мальчики? – спросила Туу-Тикки.

– Воду с лаймом, теплую, – ответил «лисище».

– Там жарко, – заметила Туу-Тикки.

– Но не холодную же на разогретые связки, – объяснил «лисище».

– Дэн, солнышко, а ты?

– Молочный коктейль.

«Лисище» поставил свою черную потертую гитару в стойку и сказал:

– Пойдем.

Они вышли в сад, дошли до кресел под деревьями. На столике между креслами уже стояли два стакана – с водой и с молочным коктейлем.

– Меня зовут Дэниэл Свифт, – представился «лисище». – Я живу в соседнем мире, тоже в доме-у-дороги, только он у нас попроще. Мне тридцать восемь лет. Я работаю навигатором на орбитальной станции «Звездочка», прокладываю трассы по Дороге между мирами, уже тридцать лет. Дэннис Свифт – мой брат. Как и ты.

– Потому что мы все – рыжие DEX-6? – спросил наконец Дэн.

– Не только.

– Как ты попал в дом-у-дороги?

– После Медузы документы на меня не выдержали проверки, и DEX-компани захотела изъять меня. Они почти это сделали, но Тами натравила собак на представителя компании. У него оказалась фобия, он испугался и сбежал. Мы с командой пришли в ее дом в ее мире, на Земле-Трайм, и я решил остаться там, чтобы не подставлять команду. Станислав Федотович согласился с моим решением. Маг Первого Дома Эндрю Кайт снял все программные коды подчинения, и дальше я развивался свободно, как человек. Но это моя ветка реальности.

Дэн отложил для себя понятие «ветка реальности». И спросил:

– Дани? То есть Дэннис Свифт?

– Ему пришлось хуже, – покачал головой Дэниэл. – На пути следования они наткнулись на блуждающую планету – Пустоши – и рухнули на нее. Все, кроме Полины, Котьки и Дани, погибли. Полины просто не было на корабле, она уехала в отпуск вместе с кошкой. Дани выжил. Его встретил мой коллега, Стэнли, и отвез в мой дом. Там с ним тоже поработал Эндрю. Потом Дани встретился с Эшу, они стали напарниками и любовниками. Играют по всей Дороге уже много лет.

– Любовниками, – тупо повторил Дэн. – И у тебя есть жена.

– И муж, – с улыбкой добавил Дэниэл. – У нас менаж-а-труа – брак втроем. Уже больше тридцати лет.

– То есть нет ограничения в выработке половых гормонов?

– Никаких, – подтвердил Дэниэл.

– А импланты? Они активны после стольких лет?

– Да, – кивнул Дэниэл. – Они рассчитаны лет на сто, я думаю. Но я редко применяю навыки боевого киборга. Нет необходимости. А моя семья вообще уверена, что мы с Дани – просто люди с частично кибернетическими частями. В общем, у меня скорее человеческая психика, так что я согласен.

Дэн глубоко задумался, потягивая коктейль с грушевым сиропом. Дэниэл спокойно пил воду.

– Без программного контроля – было тяжело? – спросил Дэн наконец.

– Первое время да, – Дэниэл вздохнул. – Нахлынули все задавленные эмоции, был период эмоциональной нестабильности. Потом началось что-то вроде пубертата. Неконтролируемое сексуальное желание, влюбленность… Но меня очень поддержала моя семья. Я влюбился в них, и это оказалось взаимно. Мы до сих пор вместе и вряд ли расстанемся.

– Дани тоже влюбился?

– Да, и тоже взаимно. Но они с Эшу сначала подружились.

– Откуда взялся пубертат, – подбирая слова, начал Дэн, – если физически мы уже взрослые?

Дэниэл сел поудобнее, внимательно посмотрел на Дэна.

– Сколько тебе реальных лет? – спросил он.

– Восемь.

– И осознавать себя ты начал на Шебе.

Дэн кивнул.

– Как и мы с Дани. В возрасте трех лет. Для обычного человеческого ребенка это тоже возраст осознания собственного «я». Дэн, у всех нас совершенно человеческая психика. Мы отлично имитировали взрослых мужчин, но наш эмоциональный возраст всегда соответствует нашему реальному. Просто нам пришлось быть «детьми на позиции взрослого». До дома-у-дороги к нам никто и никогда не относился так, как мы нуждались – как к детям. Люди принимали нашу видимую взрослость, нашу отвагу, наше самопожертвование, не задумываясь, что мы более ранимы, чем показываем. Что привело тебя в этот дом?

Дэн хмуро глянул на Дэниэла.

– Самоубийство, – признался он. – Я вышел в шлюз в открытом космосе. Оказался здесь, в бассейне. Хотя это невозможно. Нарушение всех причинно-следственных связей.

Дэниэл смотрел на Дэна с таким искренним сочувствием, что Дэн, сначала то и дело замолкая и запинаясь, начал рассказывать свою историю. Дэниэл молчал, слушал, кивал. Когда Дэн рассказал, насколько ему было плохо после бассейна, Дэниэл сказал:

– Нормальная реакция. Ты вообще молодец, что выплыл.

– Система самосохранения не дала бы мне утонуть.

– И от нее бывает польза. Ты понимаешь, что с тобой произошло?

Дэн пожал плечами.

– Длительный стресс, – начал перечислять Дэниэл. – Тяжелейшая эмоциональная перегрузка. Плюс, с точки зрения ребенка-в-тебе, тебя просто предали самые близкие люди. Это очень серьезная психотравма.

– Станислав Федотович вел себя так, как будто все нормально. А я не мог, – пробормотал Дэн.

– Станислав Федотович – взрослый, и для него ситуация действительно нормальная. Дети вырастают и уходят из родительской семьи. А у вас ведь и правда сложилась квазисемья. У меня тоже, просто связи были не такие тесные, мы меньше времени провели вместе. Тед и Полина – люди, которых ты ощущал как брата и сестру – ушли, бросив тебя ради чего-то, смысла чего ты не понимаешь. И никто не поддержал тебя, потому что никто не подумал, что тебе может быть нужна поддержка. Но теперь она у тебя есть.

Дэн задумался и спросил:

– Как у ребенка?

– Как у тебя. Ты сложнее простого восьмилетнего мальчишки, ты намного больше пережил, у тебя сравнимый со взрослым опыт – успешное выживание во враждебном окружении. Но выводы из этого опыта ты пока делаешь как ребенок. Это нормально. Зато ты оказался в семье, где тебя всегда поддержат, поймут без слов, где тебя будут любить, ничего не ожидая взамен. Туу-Тикки и Грен вырастили уже четверых приемных детей из разных миров, времен и мест. У них есть опыт и бездна понимания. Я рад, что ты попал именно сюда. Это хорошее место.

– Вопрос только в том, как именно я попал в это «хорошее место».

– Ну… ты же встречался с Дани, верно? Значит, и с Эшу, они практически неразлучны. Эшу – очень сильный маг. Думаю, он повесил на тебя заклятие, которое срабатывало на смертельно опасную для жизни ситуацию, и оно начало действовать в нужный момент, создав портал и переместив тебя сюда. А что в бассейн – так Эшу не может без шуток.

Дэн покрутил в пальцах опустевший бокал. Кто и когда его принес сюда за время, меньшее, чем те тридцать секунд, что они с Дэниэлом шли до сада?

– Что значит «заклятие»?

– Эшу – маг, – повторил Дэниэл. – Но я плохо разбираюсь в магии, во мне слишком мало крови ши, чтобы проявились способности. Заклятие – это что-то вроде программы, но я не знаю, как она устроена и как работает. Заклятие опирается на собственные силы мага и действует так, как ему нужно. Ты попробуй поговорить об этом с Греном, я правда не разбираюсь, а они с Туу-Тикки магией пользуются. Ты же знаешь, сколько им лет?

– Нет.

– Около семидесяти, точно я не знаю.

– Люди в семьдесят выглядят не так.

– Но они же не люди. Туу-Тикки – тилвит тег, Грен – туатта. Полукровки, конечно, но в них усилена кровь ши и ослаблена человеческая. Другой срок жизни, иначе выглядит старение. Чтобы люди, которые знают их в городе, не удивлялись и не задавали вопросов, Грен и Туу-Тикки носят магические маски, когда общаются с обычными людьми.

– Маски скрывают возраст или показывают человеческий биологический?

– Спроси у них сам, – посоветовал Дэниэл. – Моя семья – почти совсем люди, и хотя старятся они медленнее обычных людей, все же старятся.

– А что Грен и Туу-Тикки будут делать, – с интересом спросил Дэн, – когда их биологический возраст превысит рекордный человеческий?

– Так ведь к тому времени все, кто знает их как людей, умрет, – объяснил Дэниэл. – А Эндрю или Катце переоформят документы, и получится так, что тут будут жить новые люди с новыми именами, как бы наследники. И цикл начнется заново.

– Здесь, наверное, очень просто сделать документы, – предположил Дэн. – Но я свою паспортную карточку оставил на корабле.

– А у меня ее и не было, – вздохнул Дэниэл.

– Я почетный алькуявец, – похвастался Дэн. – Доношенный, с правом на пять репликаций.

Дэниэл поднял руку с оттопыренным большим пальцем в одобряющем жесте.

– Эндрю – хакер?

– Эндрю маг, – напомнил Дэниэл. – Ты тоже хочешь снять программные ограничения с гипофиза?

– Я подумаю об этом, – уклончиво ответил Дэн. – Как с ним связаться?

– Грен и Туу-Тикки знают.

– А как связаться с тобой?

– Через зеркало. Или лучше я принесу тебе дорожный смартфон. Телефон тебе здесь все равно понадобится. Тогда ты сможешь найти меня и когда я на работе. Звездочка ведь далеко.

– Орбитальная станция, я помню. И что, ты каждый день садишься в катер и поднимаешься на орбиту?

Дэниэл покачал головой.

– Звездочка намного, намного дальше. В другой галактике. Я прохожу зеркалом. Работаю на Звездочке, а живу на Земле-Трайм. Мои коллеги проводят у меня отпуск, кстати. Отдыхают от высокотехнологичного окружения. Оно все-таки перегружает сенсорную систему.

– Про зеркало тоже лучше спросить у Грена, – полуутвердительно, полувопросительно сказал Дэн.

– Да, лучше у него.

– Ты спешишь?

– Чуть-чуть, – признался Дэниэл. – У нас сегодня много гостей, а Тами – моя жена – не очень хорошо себя чувствует.

– Ты любишь ее.

– Люблю и забочусь, а она заботится обо мне и о нашем общем муже. Он тоже Грен, только старше этого. Ты спроси про то, как появились дома-у-дороги в Сан-Франциско, это интересная история.

– Спрошу, – кивнул Дэн. – Почему Туу-Тикки называет тебя «лисище»?

– Это семейное прозвище, – улыбнулся Дэниэл. – Когда-то мой Грен и Тами назвали меня лисенком. Но это было много лет назад. Лисенок вырос и превратился в матерого лисовина. Лисище – это очень большой лис.

– Потому что ты рыжий?

– Не только. Есть такая сказка – «Рыжий, честный и влюбленный». Тогда это было про меня. Почитай ее. У Туу-Тикки она вроде бы есть, а если нет, она возьмет книгу у Тами.

– Я лучше попрошу, чтобы она почитала мне сама. Она читает мне вслух, – с непонятной для самого себя гордостью признался Дэн.

– Как здорово! – улыбнулся Дэниэл. – Я же говорю – Туу-Тикки и Грен очень понимающие. Они примут тебя любым, поддержат, помогут повзрослеть.

– И им плевать, что я боевой киборг? Они будут относиться ко мне как к человеку?

– Да. Именно.

– Они странные.

– В этом мире, и в том, где я живу, не было и никогда не будет DEX-компани, – объяснил Дэниэл.

– Потому что еще время не пришло.

– Не только. Эшу же проклял DEX-компани. Основательно проклял.

– В моем мире они почти разорились и вот-вот закроются. Это работа Эшу?

– Думаю, да. В моем и в мире Дани, кстати, их тоже не осталось. История с «синтезом Гибульского» стала известна, «сорванных» киборгов реабилитируют и социализируют.

– У нас тоже.

– Эшу очень, очень разозлился на них из-за Дани, – вздохнул Дэниэл.

– Потому что он его любит?

– Ну да. Когда любишь – хочешь защитить и избавить от бед.

– Я знаю, – сказал Дэн. – Это я как раз отлично знаю.

========== 8 ==========

Дэн запил чаем две синих капсулы. Сложный аминокислотный комплекс для дорожных навигаторов ему принес Дэниэл – вместе со смартфоном, куда уже были забиты номера Туу-Тикки, Грена, Дани и самого Дэниэла. Дэн постоянно таскал смарфон с собой, хотя не собирался никому звонить. А вот прок от аминокислотного комплекса проявился уже на третий день – стало четче нецифровое восприятие, острее органическая память, меньше тянуло забиться куда-нибудь, чтобы никто не тревожил. Дэну даже захотелось активности. Хоть какой-то.

– Пора собирать черешню, – со вздохом сказала Туу-Тикки за завтраком. – Сегодня – день варенья. И завтра тоже. Дэн, поможешь нам? Деревья не любят, когда урожай с них собирают духи, а вдвоем с Греном мы целый день провозимся.

– Помогу, – кивнул Дэн. – Что надо делать?

Духов он уже научился замечать – стремительные стеклянистые тени, невидимые для программного зрения, незаметные для инфракрасного. В этом доме духи делали почти все: мыли посуду, вытирали пыль, мыли полы, чистили постоянно горящий камин от золы и пепла, поливали деревья, оббирали с них подсохшие листья, держали в чистоте бассейн и дорожки в саду, застилали кровати, делали всю подготовительную работу при готовке еды… Это благодаря им дом выглядел как студийный снимок. И благодаря им заняться Дэну было практически нечем. Все работы по кораблю, к которым он привык, в этом доме выполняли духи.

– Вытащить стремянку из гаража, – начал перечислять Грен. – Даже две. Взять там же синие пластиковые ведра. Тикки, тебе, наверное, лучше заняться вареньем, со сбором мы с Дэном справимся.

– Твоя правда, – согласилась Туу-Тикки.

– Нужно собрать все ягоды? – уточнил Дэн. – Или некоторые можно съесть?

– Да ешь сколько хочешь, – Туу-Тикки махнула рукой. – И совсем все собирать не обязательно, что останется – съедят птицы. Только, мальчики, это занятие на пару дней. Потому что уже обе черешни совсем спелые. А потом пойдут персики и абрикосы.

– Я понял, – кивнул Дэн и встал.

Духи вились вокруг Дэна, но он не позволил им переместить стремянки в сад – отнес сам. А вот ведра принесли невидимые слуги. Грен, босой, в черной футболке и потертых черных джинсах, с волосами, собранными в тугую косу, был уже там. Баста сидела у его ног и умывалась.

– Срывай ягоды вместе с черенками, – сказал он Дэну. – Они так медленнее портятся. Снизу мы уже почти все объели, так что лезь наверх, а я начну с середины. Полное ведро отдавай духу, он отнесет на кухню.

– Собираем с обоих деревьев? – спросил Дэн.

– Нет, сегодня только с одного. Каждое дерево – это около семидесяти килограммов ягод.

– Это много?

– Довольно много, – Грен забрался на нижнюю ступеньку стремянки, повесив ведро на локоть, и сорвал первую тройчатку ягод.

Дэн прихватил ведро и начал собирать ягоды сверху. Ветки, особенно тонкие, концевые, были усыпаны ими сплошь. Казалось, что ягод на дереве больше, чем листьев. Освобожденные от груза плодов ветки с облегчением распрямлялись и поднимались.

Солнце основательно припекало, но с океана, который был отлично виден отсюда, с высоты, дул сильный ветер. К тому же Дэн любил тепло. Здешний климат ему нравился. Правда, тут может быть снежная зима – но до нее еще полгода, да и будет ли он в этом городе зимой?

Отдав духу второе ведро ягод, Дэн оглядел фронт работ. Пока он обобрал примерно одну шестую часть дерева. Но он соскучился по нагрузке. Собирать черешню – это здорово. А потом можно будет пойти к Туу-Тикки на кухню и узнать, как варить черешневое варенье.

Солнце перевалило за полдень, когда на дереве осталось только несколько десятков ягод на самой верхушке, на тонких ветках. Дэн прикинул, что мог бы забраться туда, если залезть не на стремянку, а на само дерево. Но он уже и так наелся горячих сладких ягод. Он не устал, но не отказался бы отдохнуть.

Прихватив два последних ведра, Дэн пошел на кухню, оставив Грена разбираться со стремянками. На кухне творилось что-то невероятное. Здесь собрались, кажется, все домовые духи, и Туу-Тикки командовала ими в вихре ягод, косточек, хвостиков и каких-то мелких желтоватых орешков.

– Дэн, солнышко, спасибо! – сказала она. – Посмотри, может, эти два ведра удастся вместить в холодильник?

Дэн открыл обшитую кривыми полированными досками дверцу. И принялся перекладывать продукты, убирая их как можно плотнее. На нижней полке хватило места только для одного ведра. И вытащить сыр и мясо с забитых верхних теперь смог бы только сам Дэн.

Присмотревшись к упорядоченному хаосу, Дэн понял, чем заняты духи. Один мыл ягоды – в раковину лилась вода, в которой вертелись черешни. Второй отрывал от них хвостики. Третий и четвертый вытаскивали косточки. Пятый начинял ягоды без косточек орешками из большой миски. Дэн утащил на пробу пару орешков, кинул в рот и зажмурился от удовольствия. Кажется, он совершенно зря до сих пор пренебрегал орехами.

– Вся черешня пойдет на варенье? – спросил Дэн.

– Нет, из завтрашней Грен поставит вино, а из жмыха я сделаю джем, – ответила Туу-Тикки. – Но не из всей, так что варенья будет много.

– Я хочу научиться варить варенье из черешни, – сообщил Дэн. – Ты сама будешь его варить или этим займутся духи?

– Первую партию – обязательно сама, а духи потом подхватят. Достань мне, пожалуйста, из кладовки самую широкую и низкую кастрюлю, медную такую.

Дэн зашел в кладовку. Широкие полки тянулись вдоль стен. На полках стояли банки, все одного размера – на девятьсот миллилитров, под закручивающимися крышками, с вареньем и пустые. Ближе к двери – банки побольше, с орехами и сухофруктами, с макаронами, крупами, фасолью, горохом, коробки с сахаром, содой, солью. Светильники под потолком вспыхнули, когда Дэн шагнул внутрь. Тут было прохладно – не больше десяти градусов. Пахло яблоками, хотя самих яблок не было, только пустые корзины из-под них, и пряными травами. Дэн заметил связку лука, свисавшую с потолка, и связку чеснока, наполовину оборванную. На дальней стене висели большие кастрюли. Он снял самую широкую и вернулся в кухню.

Туу-Тикки поставила кастрюлю на плиту, оглядела стол, заставленный пластиковыми тазами с готовой к варке черешней.

– На эту кастрюлю, – сказала она, – надо семь килограммов подготовленных ягод, сахара из расчета восемьсот граммов на килограмм черешни, по пять бутонов гвоздики на килограмм и по пятьдесят миллилитров воды на каждые пятьсот граммов сахара. Возьмешься отмерять? Весы вон в том шкафчике.

– Мне не нужны весы, – сказал Дэн. – Где сахар? В кладовке?

– Да, тростниковый, песок.

– Какая последовательность?

– Сначала в кастрюлю кладется сахар, – скомандовала Туу-Тикки.

Дэн взял из кладовки пятикилограммовый пакет, высыпал содержимое в кастрюлю. Взял новый, сноровисто отмерил еще шестьсот граммов.

– Теперь вода.

Дэн аккуратно залил сахар кипяченой водой из чайника. Туу-Тикки зажгла газовую горелку под кастрюлей.

– Теперь, – сказала она, – надо помешивать сахар, пока он полностью не растворится и сироп не закипит. Ложку лучше брать деревянную.

Дэн взял потемневшую ложку и принялся сосредоточенно мешать сахар. Туу-Тикки тем временем взвесила семь килограммов начиненной орехами черешни и поставила тазик с ягодами на край стола.

– Зачем в черешню класть орехи? – спросил Дэн.

– Так вкуснее. Черешня в варенье просто сладкая. Орехи дают смолистую нотку, это кедровые орехи, а гвоздика – аромат. Но ее добавляют уже в конце варки. Хочешь пить?

Дэн кивнул. Туу-Тикки налила ему воды со льдом – в кухне постепенно становилось все жарче. Садящееся солнце, пробиваясь сквозь листву, светило прямо на плиту. Коричневый сироп с мелкими нерастворившимися крупинками потихоньку забурлил.

– Пусть варится, – сказала Туу-Тикки. Она оглядела кухню и вздохнула: – Сегодня будем обедать и ужинать холодным. Варка варенья – это долго, плита будет занята весь день и часть ночи.

– Я не против, – Дэн пожал плечами. – Я никогда раньше не варил варенье. Мне интересно. Я хочу научиться.