Текст книги "Лоббист (СИ)"

Автор книги: Ost-Wind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

– В следующем электоральном цикле Дамблдор наверняка попытается получить власть, – коротко прокомментировал Северус.

Волшебники принялись с удовольствием перемывать кости директору Хогвартса: уже много лет он был самым любимым объектом сплетен и невероятных слухов для каждого уважающего себя британца любой идеологической принадлежности.

Альфард почти не участвовал в разговоре. Он предполагал, что новая, похожая на лоскутное одеяло, коалиция Беннета окажется достаточно крепкой и победит в предстоящих выборах. Он даже считал их не самым плохим вариантом, а их программу довольно толковой. Но сам он с недавних пор предпочитал держаться подальше от политических вопросов: имеющегося опыта хватит ему теперь на всю жизнь.

Северус, хотя и следил за новостями Родины и разбирался в них получше многих взрослых, был научен отцом поменьше болтать и побольше слушать. Впрочем, сегодня болтовня о первых в истории Британии демократических выборах и так интересовала юношу совсем мало. Вместо этого он был целиком увлечён разговором с сидящей рядом с ним девушкой его возраста в зелёном платье, шароварах и такого же цвета платке. Она была дочерью одного из именитых историков в экспедиции, но имени её Альфард никак не мог вспомнить.

Он прислушался: молодые люди говорили о современной персидской литературе. Как отец, он не мог решить, стоило ему восхищаться таким интеллектуальным рвением или пора было включить родительскую подозрительность. Северус крепко сдружился с ней с самого начала экспедиции, порой они проводили вместе дни напролёт, рассуждая о тёмной магии, древней истории и роли Лиги Арабских Государств в Международной Конфедерации Магов. Профессор Будур, отец девушки, только одобрительно кивал и вообще всячески привечал Северуса как талантливого молодого человека. Альфард решил, что раз уж тот не видел в их общении ничего предосудительного, то ему тем более не о чем было волноваться.

Никто не торопился заканчивать завтрак.

Северус повернулся к отцу и спросил:

– Мы с Айлой хотели сегодня сходить в пещеры около лагеря. Можно?

Альфард хотел было сказать, что была не самая лучшая идея, его прервал профессор Будур:

– Только не ходите дальше отмеченного, – поймав сомневающийся взгляд Альфарда, он успокоил его, – не волнуйтесь так, мистер Блэк, там вполне безопасно. Вашему сыну я без страха доверяю свое главное сокровище.

По лицу Айлы было заметно, что она вовсе не находила такое описание лестным и не нуждалась в опеке.

– Хорошо, – согласился Альфард, – только будь осторожен.

Северус пообещал не искать приключений, и молодые люди поспешили собираться, пока жара не стала совсем невыносимой.

Альфард же сегодня собирался отправиться в небольшой разведывательный поход на запад, туда где несколько раз видели странные миражи городов, которые по законам физики не могли являться оптическим отражением другого поселения.

– Стоит отправится поскорее, – с сильным акцентом сказал его проводник, сплевывая на землю.

– Hasananaan (*), Назим, – ответил Альфард. Он немного говорил по-арабски.

Он быстро собрал свои инструменты, разрозненные и неточные карты местности, блокнот для записей и прытко пишущее перо. Неторопливому, молчаливому Назиму потребовалось втрое больше времени, чтобы навьючить едой и провизией двух одногорбых верблюдов. Альфард не возражал и терпеливо ожидал, поглаживая уродливое животное с добрыми глазами по морде: он по опыту хорошо знал, что привычка арабов так основательно снаряжаться даже в однодневный поход не раз и не два спасала беспечным путешественникам жизнь.

Когда оба волшебника забрались в сёдла, Назим свистнул, и через несколько секунд к нему примчался покрытый фиолетовой вышивкой ковер-самолет. Он ластился и трепетал всеми кисточками, прося поиграть с ним, но хозяин только отдал какой-то приказ на арабском, а потом пояснил Альфарду:

– Мы на нём не полетим – далеко, устанет. Возьмём с собой на всякий случай.

Альфард кивнул и поправил на голове зелёный платок-шемах, защищающий от палящего солнца. Они отправились в путь.

Верблюды были нагружены несильно и поэтому шли размерено, но быстро. Альфард покачивался в седле, раздумывая о неточностях в местных картах и о том, куда можно будет отправиться в следующий раз, если сегодняшний поход окажется неудачным. Им предстояло пройти километров пятнадцать. Они успели преодолеть уже пять, когда проводник Назим произнёс первое слово:

– Твой сын совсем не уважает старших, – с достоинством упрекнул он.

Альфард с трудом очнулся от размышлений и поспешил заступиться за Северуса:

– Мы не из здешних краев, он не знает, как тут принято вести себя.

Многие арабы были в своих привычках в сотню раз ортодоксальней самого старомодного Британского аристократа. Назим наверняка просто не мог свыкнуться с тем, что совсем ещё юноша позволял себе наравне общаться с именитыми учеными и даже однажды ввязался в спор о теории растительных ядов с главой экспедиции. Сам Альфард не считал это страшным прегрешением, а в глубине души даже гордился сыном.

Его проводник только нахмурился.

Ещё через полчаса Альфард заметил на горизонте что-то странное: как будто маленький вихрь коричнево-красного оттенка.

– Назим, – указал он, – это ведь не песчаная буря?

Назим покачал головой и взял в руки свою волшебную палочку:

– Нет. Джины нынче разбушевались. Раби́’у ль-авваль (*), – загадочно пояснил он.

Альфард тоже вытащил палочку, но особо не беспокоился. Он не в первый раз бывал в этом регионе и многое знал о местных магических существах, да и своему проводнику он доверял. По-настоящему сильные и опасные джинны попадались нечасто, и они не кружили по пустыне в поисках одиноких путников. Вот и этот побоялся к ним приблизиться и вскоре упылил куда-то на Север.

А ещё через полчаса на горизонте показались руины города. У Альфарда сразу зачесались руки, хотя он и не ожидал ничего особенного: это могло быть обыкновенным арабским поселением, покинутым во время одной из многочисленных войн. Издалека казалось, что город состоял лишь из почти полностью уничтоженных песком и ветром развалин да нескольких груд камней, разбросанных среди дюн. Но вот странность: чем ближе подходили их верблюды, тем шире разрастался город. Это не могло быть обыкновенным оптическим эффектом: Альфард с растущим недоумением смотрел, как прямо на его глазах один бесформенный булыжник принял очертания неизвестного идола, а горка камней рядом сама собой выросла в одноэтажный белёный дом. Тут явно была замешана магия, возможно, заклинания, похожие на те, что защищали Хогвартс.

Назим хмурился и даже сверился с картой, хотя до этого уверенно шёл в правильном направлении по солнцу. Альфард не смог сдержать восторга:

– Здесь ведь нет никаких современных поселений! Это, должно быть, невероятная древняя магия…

– Нет таких заклинаний, которые держаться две тысячи лет, – оборвал его араб и принялся торопливо накладывать на них обоих всевозможные чары невидимости.

– Ты думаешь, их накладывали недавно? – Альфарду сложно было представить, какой отшельник решил бы обосноваться в руинах посреди пустыни.

Назим пробормотал что-то про джиннов. Было видно, что ему совсем не хочется идти в такое странное место, но честь не позволяла ему не выполнить задание Медоуза.

Спешившись и держа наготове палочки, два волшебника пошли к городу. Даже ковер-самолет немного притих, поджал кисточки и трусливо парил у самой земли позади хозяина.

Чем ближе они подходили, тем больше вырастал город. Все строения в нём были наполовину разрушенными, от крепостной стены остался вовсе один фундамент. Казалось, город был покинут не больше ста лет назад, но это просто не могло быть правдой. Опытный взгляд археолога узнавал знакомые элементы, но с каждой секундой у Альфарда возникало ещё больше вопросов. У самой границы города стоял каменный дом, похожий на пчелиный улей. Он готов был поклясться, что это была хафитская гробница, он видел точно такие же в Шире. Но хафитские поселения относились к бронзовому веку, а их артефакты просто не могли сохраниться вот так, не погребенные под слоем песка. К тому же, другие дома были явно построены гораздо позже.

– Как музей, в котором перемешали разные времена, – прошептал Альфард.

А стоило им перешагнуть через остатки крепостной стены, как стало понятно, что город вовсе не был пустым.

– Ифриты, – буркнул Назим, и тут же принялся молиться на арабском.

Невидимые и неслышимые, они шли дальше, а вокруг них кипела жизнь.

Жители города очень походили на людей и вели себя почти также, как люди. Их кожа была коричнево-красного оттенка, как необожжённая глина, многие были выше двух метров. Их одежда была похожа на одеяния арабских кочевников, на мужчинах были вышитые халаты и просторные шаровары, на женщинах многослойные пурпурные платья. Все носили на головах шарфы, защищающие от солнца, но лица женщин не были скрыты вуалью. Тут и там играли деревянными лошадками или разноцветными бусинами дети, отличавшиеся от взрослых ещё более ярко-красным цветом кожи.

– Шайтановы отродья, – прошипел Назим.

– Они здесь… живут?

Ифриты (хотя Альфард не знал, были ли это именно они) продолжали заниматься своими делами. Одна из женщин кормила младенца грудью, сидя на земле у полуразрушенной конической башни – ранний бронзовый век, ещё одно здание, которого тут быть не должно было. Одна из улиц выходила на подобие торговой площади, где продавали, покупали и ругались несколько десятков существ. Кто-то шил, кто-то чинил домашнюю утварь. Пахло обыкновенной человеческой едой, кажется, так излюбленной всеми арабами бараниной и даже кофе. Можно было с трудом представить могущественных джиннов, пьющими кофе, но вот ифрит, пасущий скот – на это даже воображения Альфарда не хватало.

– Звучит как арабский, – неуверенно сказал Блэк, хотя обычно он понимал хоть некоторые слова в бытовом разговоре, но речь ифритов оставалось для него совершенно неясной.

– Древний язык, – неохотно ответил Назим, – ещё до рождения Пророка, да благословит его Аллах и приветствует. Нам нужно возвращаться.

Коврик, до этого едва не обвивавшийся вокруг ноги хозяина, теперь осмелел и даже отлетал то в одну, то в другую сторону, с любопытством обнюхивая углы каменных полуразрушенных домов. С замиранием сердца Альфард заметил, что один из детей ифритов, ростом с пятилетку, но по пропорциям тела выглядевший гораздо младше, с восторженной улыбкой уставился прямо на ковер и неуверенной походкой попытался догнать его. Коврик подождал, пока малыш подойдёт к нему, и отлетел ещё на несколько шагов. Тут Альфард заметил, что на солнце у одного из домов спал почти такой же ковер, только совсем старый, почти добела вытертый. Значит, даже те, кто заметит летающий ковер, не должны тут же забить тревогу.

– Это невероятно, – прошептал Альфард, – да здесь больше артефактов, чем на любых раскопках, – он с трудом удерживался от того, чтобы не прихватить в карман хоть что-нибудь из лежащих тут и там украшений, орудий и игрушек, но риск был бы слишком большой.

– Ты что, совсем не понимаешь, кто это? – Назим потерял терпение и теперь говорил в полный голос. – Уходим отсюда немедленно, пока живы!

– Сейчас, сейчас, – пробормотал Альфард. – Мы должны хоть что-то узнать об этом месте, прежде, чем возвращаться в лагерь. Ещё несколько минут, ты же видишь, они нас не замечают.

Даже скромных знаний Альфарда в арабском было достаточно, чтобы понять, что проводник красочно проклинает его и всю его семью до седьмого колена. Но он не мог себе позволить просто повернуть назад. Этот город никто никогда не находил, кто знает, может, стоит им покинуть его стены, и он растает, как мираж, раствориться в раскаленном воздухе, снова скроется в песке.

Они оказались возле той самой хафитской каменной башни. Не слушая возражений проводника, Альфард устремился внутрь. Красный младенец оторвался от груди матери и заплакал.

Это должна была быть гробница – по крайней мере, археологи упорно называли такие башни гробницами. Но внутри ничего не напоминало о захоронении. Солнечный свет свободно проникал внутрь через отверстие наверху, но внутри было намного прохладнее, чем на улице. Помещение было круглым, диаметром метров в пять. На полу почти идеально сохранились известняковые плиты, такие же, из которых была сложена сама башня. В центре стоял грубый колодец в половину человеческого роста.

Альфард ожидал, что внутри будут какие-то фрески или предметы религиозного культа, и был слегка разочарован. Следом за ними влетел ковер-самолет и остановился у плеча Назима.

– Сейчас пойдём, – пообещал Альфард и подошёл к колодцу.

На каменном кольце можно было разглядеть остатки какой-то письменности, или, может, это были просто украшения – резьба была почти вытерта от времени. Он заглянул внутрь и посмотрел в абсолютную темноту. Внутри колодца не было ощущения холодной влажности, как будто вода была слишком глубоко, или её вовсе там не было. Альфард снова выпрямился, но через секунду со страхом отпрянул от колодца, едва не упав на землю.

Над каменным кольцом в воздухе парил… он сам. Только настоящий Альфард был одет в практичные штаны и рубашку цвета хаки для прогулки по пустыне, а на существе, поднявшимся из колодца, была дорогая шерстяная мантия.

Назим снова принялся молится и приготовил палочку, готовый в любой момент перейти в нападение. Коврик выгнулся дугой, как разозленный кот.

Альфард из колодца заговорил на чистом английском языке, с тем же самым акцентом лондонского аристократа.

– Великий Мерлин, да ты просто жалок, – со злой, жестокой усмешкой протянул он, – маленькая грифиндорская шлюшка бросила тебя ради какого-то маггла, а ты не только испортил из-за этого всю свою жизнь, но ещё и радостно принял её ублюдка. «Спасибо, папа» – блеюще передразнил дух, – да он терпеть тебя не может, только и ждёт твоего наследства.

Альфард начал замечать мелкие различия между ними. Тот, из колодца, хотя и был одет с иголочки, на лице носил явные следы многолетнего пьянства – глаза покраснели, вокруг них собрались ранние морщины, щеки отекли и осунулись. Сама кожа его была какого-то землистого и нездорового цвета. Много лет назад Альфард видел такое лицо в зеркале: после исчезновения Эйлин, до того, как Сигнус уговорил его отправиться в первую экспедицию в Мексику.

– Ведь я тебе говорил, все эти годы я говорил тебе, что делать, но разве ты меня слушаешь! – он всё больше распалялся, изо рта со словами начала вылетать слюна, – отвратительный червяк, шляешься по забытым медвежьим углам, как какой-то нищий, сдуваешь пылинки в полукровного выродка. Ты мог бы стать правой рукой самого великого волшебника современности! Ведь я же тебе говорил!

Внутри Альфарда поднимался гнев. Никто не смел говорить такое о его сыне. Знать бы, что это была за тварь… Не задумываясь ни секунды, он поднял палочку и подумал о том дне, когда повел Северуса смотреть на танец снежных эльфов. В ушах зазвучал тихий голос Северуса, когда он впервые вслух назвал его папой…

– Экспекто патронум! – с кончика палочки сорвался ослепительно белая пастушья собака.

Пиренейский мастифф прыгнул на духа из колодца и тот, коротко вскрикнув, рассыпался на тысячи капель воды, упавших обратно на дно.

Альфард, не ожидавший такого лёгкого успеха, на секунду опешил, но тут же поспешил вон из башни следом за громко ругающимся проводником. Хотя жители города по-прежнему не замечали их, волшебники почти добежали до крепостной стены и только там позволили себе перевести дух.

– По-моему, эта тварь была чем-то вроде боггарта, – предположил Альфард.

Последовавшее проклятье Назима было обращено, кажется, на Британские острова и всех их жителей, включая магглов.

– Это был карин, бесполезный ты кафир, – прорычал он. – А теперь помолчи хоть одну минуту, чтоб тебя шайтан…

– Мне нужно к сыну, – Альфард осознал это в тот самый момент, когда слова сорвались с его губ, – Назим, мне нужно попасть к Северусу прямо сейчас. Я… с ним что-то не так. Я это чувствую.

Проводник смерил его взглядом и поторопился дальше, к оставленным им верблюдам. Альфард уже хотел было закричать на него, но Назим ещё издалека бросил в животных заклинание, после которого они послушно повернулись и медленно побрели в обратную сторону. Он отрывисто приказал что-то на арабском и ковёр-самолет расстелился перед ними в полуметре от земли.

– За полчаса доберемся.

Альфард торопливо поблагодарил его и сел по-турецки на коврик. Дождавшись, пока пассажиры устроятся, ковёр взвился в небо строго вертикально, а достигнув нужной высоты, полетел вперёд, безошибочно чувствую направление.

– Что такое карин? – спросил Альфард. Тварь из колодца уже почти не занимала его, но на сердце было слишком неспокойно. Он как будто бы чувствовал что-то пугающее и готов был сделать всё, только бы оказаться рядом с сыном.

Его проводник, похоже, почувствовал себя достаточно далеко от странного города и снова стал спокойнее. Он назидательно объяснил:

– Низшие джинны. Они живут в параллельном мире и повсюду следуют за своими двойниками. Уговаривают на грех. Нашептывают злые мысли.

– Ты хочешь сказать, что он как чёрт на левом плече? – Альфард никогда не слышал о подобных существах.

– Глупости какие, на плече, – Назим даже засмеялся коротко от такого предположения, но потом снизошел до объяснения, – башня эта была ещё до рождения Пророка, да благословит его Аллах и приветствует. Многобожцы поклонялись джиннам вместо Аллаха. На колодце запрещённая магия, она помогла карину войти в наше измерение. Я же говорил, что надо было возвращаться скорее.

Альфард задумался о том, что могли означать слова волшебника. Значит, тварь из колодца была его злым двойником, всю жизнь неслышно предлагающим ему делать плохие поступки. Сколько раз за свою жизнь он послушал его, поступил неправильно, навредил кому-то действием или бездействием? Оставалось только благодарить Мерлина, что в самом главном он, похоже, сделал правильный выбор.

– Говорят, тот, кто увидит своего карина, начинает чувствовать беду. – Назим хлопнул ладонью по ковру-самолету, выбив маленькое облако пыли, – поторопись, лентяй.

Коврик поднажал изо всех и домчал двоих пассажиров до пещер в миле к востоку от лагеря. Здесь тоже успели поработать археологи, но, не найдя ничего интересного, перенесли раскопки в другое место, исследовав лишь несколько помещений у самого входа и не углубляясь дальше.

Ковёр-самолет приземлился на небольшой площадке, за которой располагался главный вход в систему сообщающихся пещер и тоннелей. Таких входов на горном массиве было множество, но все остальные располагались слишком высоко по почти отвесной стене, да и не были толком никем изучены. Северус и его подруга были слишком умны и осторожны, чтобы лезть туда.

“Не стоило отпускать их сюда” – ругал себя Альфард. Неспокойное предчувствие быстро превратилось в уверенность в том, что с Северусом что-то случилось. Ещё никогда в жизни ему не было так страшно.

Волшебники спрыгнули на землю, не дожидаясь, пока ковёр толком остановится, и поспешили внутрь.

– Люмос! – воскликнул Альфард и тут же понял, что в первом большом зале никого не было. – Они должны быть где-то здесь, Северус не из тех, кто сам ищет неприятностей.

– Дочка профессора выросла здесь, она готова ко всему, что может встретиться в пустыне. – Назим попытался его успокоить, но и сам явно ожидал беды.

Оба волшебника бросились к двум разным выходам в другие пещеры. Альфард мельком заметил начерченную мелом схему, показывающую расположение первых нескольких камер.

Он попал в гораздо меньшую комнату, из-за карстовых наростов на потолке казавшуюся ещё меньше. С порога он увидел в свете своей палочки зелёное пятно на другом конце пещеры. Это было платье спутницы Северуса.

Он бросился туда, упал на колени. Его сын и Айла лежали без движения в углу у каменной стены, в голубоватом свете люмоса их лица казались мертвенно-бледными, а губы почти фиолетовыми… Ему стало тяжело дышать, он почувствовал кисловатый запах.

Альфард не знал, как у него хватило самообладания не впасть в панику. Руки подрагивали, но он всё равно сумел нащупать на тонкой мальчишеской шее Северуса биение пульса – чуть замедленное, но явственно ощутимое. Ещё через несколько секунд он понял, что девушка тоже была жива. Почему оба оказались без сознания можно было выяснить потом, сейчас главным было вытащить их отсюда на свежий воздух.

Он кликнул проводника и подхватил Северуса на руки. Тот, хотя и казался всем окружающим худым, за последний год сильно вытянулся, и сейчас ощущался в его руках тяжелым и драгоценным весом.

Назим, примчавшийся за секунду, не задал ни одного вопроса и молча подхватил на руки Айлу. Та вдруг пробормотала что-то по арабски, но не пришла в себя.

– Скорее наружу!

Они оказались на улице через каких-то несколько секунд. Альфард принялся приводить подростков в чувство. К его огромному облегчению, через несколько минут лёгких похлопываний по щекам и двух агуаменти, Северус, а за ним и Айла наконец открыли глаза, медленно приходя в себя.

– Что за… – Северус первым делом устало выругался, чего обычно не позволял себе в присутствии отца. Он по-прежнему был ужасающе бледен и с трудом шевелил губами, но судя по всему должен был вскоре поправиться.

Коврик, всё это время ожидавший снаружи, поднялся повыше в воздух, создавая небольшую тень от палящего послеполуденного солнца.

– Плохой воздух, – коротко сказал Назим.

Альфард продолжал хлопотать над сыном и его подругой, напоил обоих водой, окружил охлаждающими заклятьями и произнёс несколько диагностических заклинаний, показавших лёгкое кислородное голодание. Северус всё ещё толком не мог говорить связно, но Айла пришла в себя быстрее и пробормотала:

– Мы хотели почитать аль-Газали… захотелось спать…

– Ты прав, Назим, – кивнул Альфард проводнику, – наверняка в пещере скапливался углекислый газ или метан. Наши археологи могли не заметить этого, потому что достаточно быстро ушли. А они к тому же сели у дальней стены, близко к полу…

Он выдохнул резко и рвано. Даже подумать было страшно, что могло бы случиться, если бы предчувствие беды не заставило его поторопиться сюда. Парадоксальным образом его встреча с двойником-карином обернулась невероятной удачей.

– Ну как ты, Северус? Можешь говорить? – он нежно потрепал сына по волосам. Северус все ещё выглядел больным, но понемногу приходил в себя.

– Тошнит… – прошептал он.

– Выпей ещё воды.

Назим уже успел послать вести в лагерь и с минуты на минуту к ним должна была явиться помощь. Айла попыталась сесть, но тут же повалилась набок, так что Альфард поторопился поддержать её за плечи, но вскоре снова аккуратно уложил на землю.

– Подожди немного, скоро появится доктор и ещё парочка ковров, ещё немного и все мы благополучно вернемся в лагерь, – успокаивал девушку Альфард.

Он сам боялся даже выпустить Северуса из поля зрения и продолжал тревожно гладить его по влажным от пота волосам.

***

– Тоже не спится сегодня? – ласково спросил Альфард.

После целого дня, наполненного тревогами и волнениями, он был рад провести ещё несколько часов вместе с сыном. В лагере Северуса с Айлой быстро привели в чувство, напоили ледяной водой и зельями и дали как следует отдохнуть. Убедившись, что с сыном точно было всё в порядке, Альфард рассказал другим членам экспедиции о том, что они с Назимом увидели в разрушенном городе. После этого только и разговоров было, что о повадках ифритов и джиннов, да о том, как снова отыскать скрытый магией город.

– Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится, не тошнит? – в сотый раз за день озабоченно поинтересовался Альфард.

– Всё в порядке, – отмахнулся Северус, которому, как и любому семнадцатилетнему юноше, было немного неловко от такой отцовской заботы, – доктор Шеваль сказал, что никаких последствий не будет.

Ночь в пустыне была не похожа ни на что, что Северус знал раньше. Больше всего ему нравилось наконец сходящая на землю благословенная прохлада: нагретый за день песок после захода солнца остывал почти мгновенно, так что зимой тут даже становилось холодно. Сейчас в Омане ночи давали возможность хоть немного выдохнуть от непрекращающейся жары.

Ковёр самолет, натрудившийся за день, спал у затухающего костра, подрагивая во сне кисточками, как старый охотничий пёс ушами. Альфард задумчиво погладил его по уголку, а потом принёс из своей палатки тёмно-синее с золотым узором афганское одеяло и расстелил на песке.

Ночью в пустыне бодрствовали не только случайные археологи. То, что ещё несколько часов назад казалось безжизненной, выжженной солнцем землей, магическим образом оживало в сумерках. Первыми появлялись многочисленные ящерицы, красочные агамы с синим тельцем и огненной головой порой прямо разбегались из-под ног. То и дело попадались юркие скорпионы и до невозможности уродливые пауки-фаланги (Северус тайно их побаивался). В пустыне выли то ли гиены, то ли шакалы, но они держались подальше от лагеря. Несколько раз им повезло увидеть изящную степную рысь – каракала, хотя обычно те редко забредали так глубоко в пустыню.

Альфард лёг на одеяло и заложил руки за голову. Всё его лицо выражало полное удовлетворение и спокойствие. Северус присел рядом. Небо над ними было усыпано яркими, словно алмазы, звёздами. На десятки километров вокруг не было ни одного фонаря, поэтому можно было разглядеть даже самую крохотную звёздочку. Северус глубоко вздохнул. Он сидел, запрокинув голову вверх, и не мог заставить себя отвернуться.

– Боюсь, экспедиция теперь затянется, – заговорил Альфард, – Картер не успокоится, пока не обыщет этот город вдоль и поперек. Правда, вряд ли он найдёт много добровольцев соваться в поселение ифритов. Но мы с тобой всё равно возвращаемся домой через две недели, как и планировали.

Северус долго молчал, сосредоточенно что-то обдумывая.

– Это вовсе не обязательно. Я всё равно буду сдавать ТРИТОНы экстерном, мне вовсе не нужно быть в Британии до следующего лета.

Альфард улыбнулся в темноте. Он не был уверен, пытался ли Северус сделать ему приятное этим предложением, или он сам хотел остаться подольше из-за очаровательной юной ведьмы, с которой подружился в экспедиции. «Мой Северус влюблен», – ласково и немного удивленно подумал он, прекрасно зная, что высказывать вслух такое оскорбительное предположение не стоило.

– Хотя я нисколько не сомневаюсь в твоих способностях, подготовка к экзаменам должна проходить в более спокойной обстановке. Разве ты не соскучился по Регулусу и Нарциссе?

Северус согласился. За первые полгода после смерти Волдеморта они с Регулусом несколько отдалились друг от друга. Тот, несмотря на долгие объяснения отца и дяди, ещё долго сохранял в себе остатки слепого обожания к Тёмному Лорду. В отличие от Северуса, он был ещё совсем ребёнком и с трудом мог принять крушение целой картины мира, заботливо взращённой в нём за годы учебы на Слизерине. Со временем аура напряжённости между Регулусом и остальными членами семьи несколько сгладилась, и Альфард очень надеялся, что он, как и Северус, вскоре перерастёт эту наивную увлеченность красиво сформулированными абстрактными идеями.

Сириус, в отличии от младшего брата, почти перестал доставлять родителям проблемы. Конечно, он по-прежнему оставался бунтарём и шалопаем (и даже сумел приклеить очередную партию маггловских постеров так крепко, что даже Вальпурга сдалась после дюжины бесплотных попыток снять это непотребство). Но после того, как он узнал о том, что смерть Волдеморта была фактически организована его отцом, в их отношениях почти исчезло то коренное противоречие, которое уже несколько лет заставляло Сириуса всеми способами отрекаться от собственной семьи. Орион всерьёз занялся воспитанием старшего сына и даже добивался в этом определенных успехов.

В доверительном разговоре племянник поведал Альфарду, что его отношения с Джеймсом Поттером тоже наладились – пожалуй, это произошло ещё когда Сириуса отправили к старшим Поттерам, чтобы ввести Волдеморта в заблуждение, но, даже когда вскрылся обман, мальчики не рассорились. Им пришлось чуть ли не заново строить свою дружбу: Ремус Люпин так и не вернулся в Хогвартс (его мать панически боялась отпускать его в школу, а Маклауд только рад был платить частным преподавателям в надежде воспитать себе смышленого и преданного управляющего), другой их приятель сам собой исчез ещё осенью, когда они постоянно ссорились. Джеймсу и Сириусу пришлось привыкнуть быть вдвоём. Они всё так же терроризировали Хогвартс, но больше не издевались над другими школьниками и сосредоточили своё внимание на более мирных забавах. Альфард всегда согласно кивал, слушая восторженный планы Сириуса пойти вместе с Джеймсом в аврорат, но втайне предполагал, что оба мальчика предпочтут в итоге другую карьеру. Слава Мерлину, без войны на горизонте у них будет достаточно времени, чтобы решать самим, а ресурсы их семей в любом случае откроют перед ними почти любые двери.

– Ты ведь не знаком с Андромедой?

Северус пожал плечами:

– Кажется, я видел её на первых курсах, а что?

Альфард вспомнил недавнее письмо Сигнуса. Беллатрикс и не пыталась скрыть свою ненависть к семье и даже на светских приёмах демонстративно игнорировала родителей, если не пыталась устроить скандал. Это сильно ударило по Друэлле, да и Сигнус, хотя и не подавал виду, тоже оплакивал потерянную навсегда старшую дочь. Но, как это было ни странно, зимние события заставили их пересмотреть свое решение к выбору Андромеды. Брат писал ему о том, как медленно и болезненно они восстанавливали разорванные несколько лет назад отношения. Вспомнились все старые обиды с обеих сторон, но, спустя несколько месяцев, они наконец приняли Андромеду с её мужем и дочкой в Блэк-холле. Трёхлетняя Нимфадора покорила сердца бабушки с дедушкой, и те изо всех сил старались снова не потерять связь со средней дочерью.

Нарцисса, много лет даже не упоминавшая о старшей сестре вслух, тоже как будто расцвела после её возвращения в семью. Она ещё сильнее принялась за учёбу и не могла дождаться, когда Люциус закончит свой курс в Сорбонне, и они наконец-то смогут пожениться. Все взрослые в семье радовались тому, что молодые влюблённые на некоторые время окажутся подальше друг от друга: хотя для их возраста оба были поразительно благоразумны, никогда нельзя было недооценивать вероятность того, что молодые сердца решать сбежать и тайно пожениться где-нибудь в Шотландии.

– Думаю, ты скоро с ней познакомишься. Она понравится тебя – намного спокойней, чем большая часть наших родственников.