Текст книги "Лоббист (СИ)"

Автор книги: Ost-Wind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Ни к чему не обязывающий разговор о том, какие благородные дома Диего мог бы посетить во время своего визита, продлился ровно до уединенной беседки, стоявшей на сваях почти у самой воды. Там уже хлопотал один из эльфов с площади Гриммо, готовя легкий ланч, который, впрочем, включал в себя несколько перемен блюд и пару бутылок легкого белого вина.

Альфарду кусок в горло не лез, но бокал вина оказался кстати. Он по новой привычке бросил взгляд на Северуса, проверяя, все ли у него в порядке. Тот был поглощен разговором с Регулусом.

– Честно говоря, за последние десять лет единственным англичанином, с которым я общался, был Дамблдор. – Поведал Диего, заедая вино кусочком глостерского сыра. – Он, конечно, на редкость своеобразный старик, но по крайней мере с ним не скучно.

Вальпурга тут же поджала губы:

– Не знаю, насколько его шутки требуются в Конфедерации, но для директора школы они, на мой вкус, несколько чрезмерны.

Ее супруг тут же выразил свое согласие:

– Он так долго и талантливо изображал легкое помешательство, что порой возникает вопрос, а продолжает ли он до сих притворяться?

Орион и Вальпурга, никогда не любившие директора, после новостей о Сириусе и вовсе потеряли к нему последние остатки уважения. Но от Альфарда не скрылся и мимолетный, но выразительный взгляд старшего брата. Орион хотел сказать ему, что было время действовать.

– Я тоже буду рада, когда Нарцисса наконец закончит школу, – вступила Друэлла, – страшно даже подумать, сколько влияния он имеет на детей.

Выступать перед публикой по поручению Волдеморта было одним делом. Альфард тоже не испытывал от этого удовольствия, но и виноватым себя не чувствовал: в конце концов, он не обращался ни к кому лично, даже не убеждал ни в чем напрямую, поэтому назвать это обманом было сложно. Говорить в лицо не просто случайному волшебнику, а своему родственнику, было совсем другое дело. Пусть они были толком не знакомы. Приносить некоторые темы в семью было несовместимо с его моральными принципами.

– Это правда – школой при Саламанке управляет независимый ученый совет, его участникам запрещено занимать другие политические позиции. Странно, что у вас в Британии не так.

– В Британии бы просто не нашлось достаточно уважаемых волшебников, которые не занимаются политикой, – пояснил Сигнус.

Это был далеко не первый раз в жизни, когда Альфарду приходилось поступаться своими принципами – просто за время своих разъездов он успел почти отвыкнуть от этой необходимости. Но сейчас у него была гораздо более важная причина так поступить: причина по-прежнему перешептывалась с Регулусом и украдкой вытирала рот рукой. К его счастью, Вальпурга не смотрела в тот угол стола.

– Орион прав, – непринужденно начал Альфард, – я не могу не восхищаться способности Дамблдора создавать себе репутацию. Многие волшебники просто не воспринимают его всерьез, что является огромной ошибкой.

На лице Диего отразился вежливый интерес.

– Его политический курс не просто глуп – он опасен.

Кажется, все присутствующие затаили дыхание, ожидая реакции Диего Блэка. Тот окинул Альфарда оценивающим взглядом, и наконец кивнул:

– Дамблдор считает себя сторонником прогресса. Как и многие люди с подобными взглядами, он даже себе не в состоянии объяснить, в чем должен заключаться и куда вести этот прогресс.

Такой ответ воодушевлял и – что немаловажно – значительно облегчал муки его совести.

– Хорошо сказано. Следование книжным идеалам, какими бы правильными они не казались, редко оправдывает себя в реальной жизни. А когда на кону стоят судьбы целой страны, это становится и вовсе преступным.

– И все же, у Дамблдора и его сторонников нет и вряд ли когда-нибудь появиться возможность следовать его радикальному курсу сближения в магглами. Самые сильные игроки Конфедерации – Китай, СССР, США – в кои-то веки хоть в чем-то согласны между собой и никогда этого не допустят.

Вмешался Сигнус:

– Конфедерация, к сожалению или к счастью, мало что решает. Нас гораздо больше волнует, что происходит в нашей стране.

Только этого Альфарду и не хватало. Кто бы ни был автором вчерашнего подробного письма-инструкции, он явно не учел, что каждый в его семье имел собственные политические мнения, которые никто из них не собирался держать при себе. Он попытался оспорить мнение брата:

– Роль Конфедерации не стоит недооценивать. Хотя они никого не заставляют принимать те или иные решения, их позиция влияет на политический курс всего волшебного мира. Будь это не так, Конфедерация бы распалась за ненадобностью еще пятьдесят лет назад.

– Возможно, я несколько предвзят, – улыбка Диего была еще более ослепительной, чем обычно, – но Конфедерация и правда играет большую роль в политике в первую очередь тем, что определяет текущие нормы и ценности. Это может показаться незначительным – ведь мы не в силах принимать обязательные для всех законы, или собирать налоги. Но именно для сопротивления таким людям, как Дамблдор, это особенно важно.

– Я в полной мере наслаждаюсь нашей беседой , – с уважением вмешался Орион, – но, по-моему, к нашему разговору прислушиваются несколько совершенно лишних пар ушей.

К своему стыду, Альфард напрочь забыл про детей. Все трое были обращены в слух – разве что Нарциссе лучше мальчишек удавалось это скрывать. После замечания отца Регулус тут же виновато залился краской, а на лице Северуса отразилось возмущение от того, что кто-то посмел обвинить его в подслушивании.

– Ты прав – а ну-ка вон отсюда! – Сигнус обошелся без намеков и просто выставил подростков из-за стола.

– Но мы еще голодны! – попыталась возразить Нарцисса, но после одного-единственного взгляда отца быстро признала, что сегодня это оправдание не сработает.

Неохотно все трое поднялись из-за стола. Северус взял себе еще один сэндвич. Медленно, несколько раз оглядываясь, они вышли из беседки и пошли вдоль пляжа на юг, где в четверти мили от них возвышались огромные белые скалы.

Дождавшись, пока дети точно не могли их больше слышать, Альфард позволил себе пошутить:

– Все-таки, как сильно проявляется разница в поколениях. Мне в их возрасте меньше всего хотелось выслушивать разговоры взрослых.

– Да, ты всегда пытался избегать всех взрослых вещей, – усмехнулся Орион, – но и разговоры нашего отца редко были настолько увлекательны.

Он знал, о чем говорил: Орион лет с пятнадцати самоотверженно вникал даже в самые скучные дела семьи, позволяя своим младшим братьям наслаждаться чуть большей свободой.

Вальпурга, не позволявшая себе вино, поставила недопитую чашку с кофе на грубый деревянный стол так сильно, что она звякнула.

– Но что вы имели в виду, говоря, что Конфедерация может сопротивляться таким людям, как Дамблдор? – с видимым волнением спросила она.

Диего заговорил гораздо серьезней, чем раньше.

– Как я и сказал, дело в нормах. С окончания войны Конфедерация занята в основном тем, чтобы поддерживать срединную позицию. Не слишком сближаться в магглами, но и не изолироваться от них окончательно. Не возвращаться к средневековому феодализму, но и не поддерживать демократических революций. И самое главное: не позволять создание сильных союзов, но об этом страны-победительницы Гриндевальда заботятся и сами. Но за четверть века такая позиция почти себя исчерпала: все больше и больше участников требуют конкретных действий. Рано или поздно баланс сил качнется в определенную сторону, а это в свою очередь определит, какие поступки, идеалы и идеологии будут одобряемы международным сообществом. Поверьте мне, это окажет влияние на каждую отдельную страну.

– На Британию в особенности, – вставил Альфард. – Здесь как нигде сильны требования к изменениям.

– Правда? Я всегда полагал, что англичане на редкость консервативны.

– Это так. Но даже консерваторы не выбирают добровольно стагнацию. Сложившаяся в стране политическая ситуация такова, что выход новых сил на политическую сцену невероятно усложнен. Это доступно только тем, кто в состоянии собрать поддержку самых влиятельных групп – и предложить что-то по-настоящему интересное.

– Разве то же самое нельзя сказать о любой стране? – поинтересовался Сигнус.

Альфард медленно обвел взглядом каждого из присутствующих. Его руки лежали на коленях, иначе всем бы стало заметно, что они слегка подрагивали.

– Британия отличается тем, что здесь такая новая сила действительно есть.

– А, – коротко сказал Диего, – до меня доходили слухи. Но я не знал, что наша семья выбрала свою позицию в этой борьбе так рано. Неужели положение действительно беспроигрышное?

Орион покачал головой:

– Положение, разумеется, пока не столь ясное. Но любому очевидно, что возможная награда будет превышать все мыслимые масштабы.

Альфард заставил себя изобразить на лице знающую полуулыбку – и практически тут же смог наблюдать, как точно такая же расцвела на лице Диего.

– Нам всем повезло обладать безошибочным политическим чутьем Блэков, – это была очевидная всем ложь, за тысячу лет истории политические ошибки Блэков можно было исчислять сотнями. Но такого рода ложь была приятна им всем. – Но я бы хотел услышать об этом поподробней – раз уж детей все равно выгнали, мы можем говорить несколько откровенней.

Диего, видимо, не определился, стоило ему обращаться к Ориону как к главе семьи или к Альфарду, как к наиболее воодушевленному. Орион избавил его от сомнений, благосклонно кивнув в сторону младшего брата.

– Ну разумеется, – кивнул Альфард. – Волшебник, которого называют Темным Лордом, и во внутренней и в международной политике придерживается неоконсерватизма. В рамках конфедерации его сторонники хотели бы занять бескомпромиссную позицию в первую очередь по вопросам магических исследований и сближения с магглами. Кроме того…

Дело было сделано – и это оказалось намного проще, чем он предполагал. Диего был изначально расположен к его аргументам, выслушивал все с жадным вниманием и недвусмысленно давал понять, что заинтересован в дальнейшем сотрудничестве со сторонниками Волдеморта. Со своей задачей Альфард справился блестяще – так почему же он чувствовал себя так отвратительно?

Диего вместе с Орионом отправились позвать задержавшихся школьников, а дамы решили еще немного прогуляться вдоль берега – как раз был отлив. На лице Альфарда, видимо, отражались все его чувства, потому что Сигнус, не задавая ни единого вопроса, похлопал его по плечу и достал из мантии серебряный портсигар. Альфард взял предложенную сигарету и молча закурил.

– Не стоит так корить себя. В конечном итоге ты просто помог двум жаждущим знакомства людям найти друг друга.

– Я знаю. Но от этого не легче.

Кроме того, в глубине души Альфард понимал, что все было не совсем так. Темный Лорд намеренно искал встречи с Диего – а Альфард сделал это возможным. То, что его дальний родственник оказался заинтересован и его не пришлось уговаривать, не снимало с Альфарда вины, и даже, возможно, делало его еще более виноватым. Что случится с Диего из-за того, что Альфард согласился выполнять чей-то приказ? Какую долю ответственности за это Альфарду придется признать перед самим собой? Когда он соглашался на участие в этой странной мистической организации ради Северуса, ему и в голову не приходил вариант, что его заставят вербовать кого-то еще. Но разве не именно в этом в сущности и заключалась его работа в качестве лоббиста? Просто, как и многие другие вещи, это было гораздо сложнее делать, глядя человеку в глаза.

– Прекрати, – Сигнус без слов понимал, что он чувствует. – Нет никакого смысла предаваться душевным терзаниям. Давай-ка лучше отправимся ко мне, пообедаем все вместе, а потом выгоним испанца к кому-нибудь на чай. Ты сможешь обсудить все, что захочешь, с Орионом, а я, как и обещал, проведу для твоего парня урок легилименции.

Он был абсолютно прав. Ни один из них – и в особенности Альфард – не мог позволить себе рассиживаться на месте и медитировать над моральными вопросами. Он понимал свою вину и, когда придет время, готов был понести наказание и за это тоже. Но сейчас вокруг них стремительно разворачивалась война. Он пообещал себе сделать все, чтобы его сын не оказался в самом центре надвигающейся бойни. Если для этого придется поступиться некоторыми принципами – он готов был принять эту цену.

***

Северус, Нарцисса и Регулус плелись по пляжу, возмущенные своим позорным изгнанием из разговора взрослых. Мальчики были неуловимо похожи – за последние месяцы это сходство стало даже сильнее, чем между Регулусом и его родным братом. Старомодная одежда в темно-синих и серых тонах пошитая одним и тем же дорогим портным тоже только усиливала его. Лица, впрочем, были мало похожи, их объединяли только выраженные скулы, да высокие лбы. Регулус, несмотря на совершенно несвойственную его возрасту серьезность, все равно выглядел еще совсем ребенком, с по-детски пухлым губами и наивно распахнутыми серыми глазами. Лицо Северуса было суровым, будто высеченным из скалы.

Нарцисса рядом с ними выглядела как яблоня в цвету. На ней было длинное и свободное платье из белого шифона (даже то, что прогулка на пляже была исключительно семейная не спасло ее от многочисленных осуждающих взглядов тети Вальпурги). Волосы в аккуратной косе были переплетены белой атласной лентой. Хотя ее туфли были гораздо менее приспособлены для песка, чем закрытая обувь ее кузенов, она все равно шла быстрее их обоих, целеустремленно продвигаясь к нагромождению известниковых скал, которыми заканчивался пляж.

– Поверить не могу, что они просто прогнали нас, – Северус не смог сдерживать гнев.

– Как ты думаешь, дядя Альфард выполняет Его поручение? – тут же выпалил Регулус.

Нарцисса молчала и, казалось, для нее не существовало ничего, кроме скал.

Дойдя до них через несколько минут, они взобрались на невысокий утес, который, будто обрезанный ножом, заканчивался плато, как раз достаточно большим, чтобы просторно разместить трех подростков. Нарцисса села, скрестив ноги по-турецки, у самого края, напряженно смотря на неспокойное море. Северус прислонился спиной к отвесному склону, а Регулус некоторое время постоял, переводя взгляд то на кузину, то на кузена, пока наконец тоже не устроился на камне.

– Сигарету бы, – мрачно вникуда сказал Северус.

Регулус боязливо покачал головой. Нарцисса вздохнула.

– Дядя Альфард собирается… убедить его в чем-то? – снова вернулся к услышанному ими разговору Регулус.

– Я думаю, мы все с известной уверенностью можем предполагать, в чем, – Нарцисса говорила серьезно и спокойно.

– А все остальные? Твой отец, и твой тоже? Они что, тоже в этом участвуют? – Северус выдвинулся вперед, готовый вот-вот вскочить с места.

– Ну да. Разве это не было очевидно из их предыдущей встречи? Семья должна действовать вместе.

Регулус кивнул.

– Люциус писал мне об этом… Не напрямую, конечно, а его иносказания становятся с каждым письмом все сложнее и сложнее расшифровать. Судя по всему …

– Мой отец говорит, что никому из Малфоев нельзя доверять, – тихо сказал Регулус и тут же получил два одинаково возмущенных взгляда в ответ. Нарцисса не выдержала первой:

– Как ни странно, но не все, что говорят наши родители являются несомненной истиной. Я рада, если ты все еще находишься в плену этого сладкого заблуждения, но у нас нет времени сохранять твою детскую наивность. Прости, Регулус, но пора взрослеть.

Несчастный мальчишка покраснел от такой тирады, но попытался защитить себя:

– Я не имел в виду, что Люциус что-то замышляет. Но разве не ты всегда повторяешь, что нельзя доверять чужакам, как бы красиво они не говорили? Ты не можешь точно знать, что у него на уме.

Нарцисса собиралась уже ответить, но Северус успел первым:

– Люциус никогда бы так не поступил! Он всегда мне помогал, даже когда для него в этом не было никакой выгоды.

– Ты просто еще не знаешь, насколько широко выгоду трактуют чистокровные, – почти прошептал Регулус.

– Так значит, Орион решил на всякий случай заняться воспитанием запасного наследника, если с первым все-таки не получится? – невинно поинтересовалась Нарцисса, впервые отвернувшись от моря и с любопытством уставившись на кузена.

– Прекрати, – по тону одного это слова было понятно, что место было очень больное.

Через несколько секунда Нарцисса отвела от него свой внимательный, просвечивающий насквозь взгляд:

– Не злись, я не хотела тебя обижать, – она откинулась на спину так, будто ложилась на мягкую перину, а не холодный жесткий камень, – но Люциус теперь тоже не чужой человек. Я влюбилась – значит, он тоже в некотором роде Блэк.

Мальчики обменялись недоверчивыми взглядами. Регулус все еще был обижен, а Северус поинтересовался:

– Я думал, у вас с Люциусом строго деловые отношения, основанные на взаимовыгодном сотрудничестве. Ты же сама говорила, что помолвка – просто удачное совпадение?

На лице девушки блуждала мечтательная улыбка. Волосы уже успели чуть растрепаться на прибрежном ветру и тонкие одинокие пряди, выбившиеся из косы, задорно обрамляли ее лицо.

– Говорила. Но теперь обстоятельства изменились. Не заставляйте меня повторять это во второй раз. Люциус – один из самых потрясающих, самых талантливых людей, которых я когда-либо видела. Я не собираюсь участвовать в этой войне, если не получу в награду его. – Она приподнялась на локте, сияющими глазами посмотрела на братьев.

Северус не смог удержаться и не улыбнуться ей в ответ. Регулус недовольно хмыкнул:

– Замечательно, теперь у вас двоих будет много времени, чтобы обсудить вашу общую влюбленность в Люциуса Малфоя.

– Я не влюблен в Люциуса! – возмутился Северус и потянулся, чтобы стукнуть Регулуса.

Мальчишки обменялись несколькими беззлобными тычками, но быстро закончили потасовку. Никто не стал возвращаться к предмету ссоры, будто ее и не было. Нарцисса почти сразу вышла из несвойственной ей мечтательной влюбленности, посерьезнела и снова села спиной к морю.

– Северус, ты же никому в школе не сказал, куда ты собираешься?

Он бросил на нее короткий угрюмый взгляд и уставился в свои колени.

– Я думаю, даже наши одноклассники не настолько тупые, чтобы не заметить мое отсутствие на несколько дней. Тем более, что Дамблдор обо всем знает.

– Речь не о Дамблдоре! Мерлин, почему ты никак не понимаешь, что должен держаться от них на расстоянии. Твой новый статус…

– Хватит это повторять, мне надоело. Ты считаешь себя и своих родственников кем-то вроде королевской семьи, но не все с этим согласны… Не говоря уже обо мне.

– Мы и есть «кто-то вроде королевской семьи, – безапелляционно заявила Нарцисса, – и ты теперь тоже. Хочешь ты того или нет, тебе пора действовать соответствующе.

Северус вскочил с места, поднял из-под ног первый попавшийся камень и, с неожиданной яростью бросил его в море. Камень улетел недалеко: к сожалению, ярость была плохой заменой для силы и ловкости.

Регулус заговорил успокаивающим тоном:

– Ты все еще не можешь принять, что теперь ты один из нас. Я понимаю, как это должно быть трудно. Но ты же сам знаешь, как много изменилось за последние несколько месяцев?

Еще один камень улетел в бьющиеся у прибрежных скал волн. Северус вместо ответа только плотнее сжал губы.

– Ты знаешь, что изменился сам, и видишь, как изменилось отношение к тебе. Мальсибер, Эйвери, Фиддсон – они ведут себя по-другому. Те, кто раньше только позволял тебе сидеть рядом с ними за обедом вдруг стали прислушиваться к твоему мнению. Даже самые высокомерные чистокровные больше не смеют смотреть на тебя свысока.

– Мальсибер и Эйвери хотя бы не скрывают, что их интересует только чистота моей крови, – наконец выплюнул Северус, – но все остальные просто лицемеры. Все эти толпы идиотов с других факультетов, даже учителя…

– Они сами уверены, что относятся к тебе точно также – поэтому будут постоянно упрекать уже тебя в высокомерии. Они не могут признаться даже себе, что фамилия «Блэк» пугает их до такой степени.

Северус горько усмехнулся:

– Что ж, тогда самыми постоянными людьми в моей жизни оказываются мародеры.

Регулус покачал головой:

– Это отдельная проблема. К тому же, им теперь труднее делать тебе гадости. Я скажу отцу, что Сириус…

– Даже не думай! – угрожающе прорычал Северус, – я сам в состоянии справится с ними.

Во взгляде Регулуса явно читалось сомнения, но тут, воспользовавшись его коротким замешательством, инициативу снова перехватила Нарцисса.

– Не стоит отходить от темы. Северус, ты должен научиться по-другому нести себя. Я уже вижу в тебе зачатки этой гордости, но она никогда не приходит сама собой. Этому учат с детства, но тебе придется осваивать все как можно скорее.

– Не даром же ты чертов гений, – с теплой улыбкой вклинился Регулус.

– Вот именно. Когда ты научишься правильно себя ставить, вокруг тебя будто вырастет невидимая стена. Человечки вроде Мальсибера будут смиренно стоять под ней и ожидать твоего внимания. Внутрь ты будешь пропускать только тех, кого сам захочешь.

Северус посмотрел на нее повнимательней.

– Для этого у меня уже есть окклюменция.

– Это совсем другое. Окклюменцией ты заковываешь в цепи себя самого. Стена, о которой я говорю, позволит тебе остаться свободным, а одергивать себя будут уже другие.

Она внимательно наблюдала за эффектом своих слов и жажда, вспыхнувшая в глазах Северуса, не осталась ею незамеченной.

– Поверь, это не так сложно. Я научу тебя. К счастью, мой суженный Люциус станет идеальным примером.

Северус отвел глаза:

– Вряд ли у меня получится подражать Люциусу.

– Глупости. У тебя получится все, к чему ты приложишь усилия.

На губах Северуса промелькнула легкая, неуверенная улыбка. Будто он с трудом мог представить себе, о чем говорила его кузина, но даже нечеткой эта картина была для него притягательной. Нарцисса, удовлетворенная эффектом своей речи, скрестила руки на груди. Она хорошо чувствовала, когда нужно было остановиться и дать человеку самому обдумать только что сказанные слова, а когда было время с новой силой требовать желанного исхода. Тут же она обратила свое внимание на младшего из кузенов:

– Регулус, ты знаешь что-нибудь об этом Диего?

Мальчик пожал плечами, но ответил так четко, будто дословно цитировал из какой-то невидимой остальным открытой книги.

– Не намного больше, чем ты. Испанская ветвь Блэков отделилась от основного рода в начале шестнадцатого века, они создали невероятное состояние во время колонизации Южной Америки, но из-за этого рассорились с остальной семьей, так как торговля считалась недостойным аристократов занятием. За последние двести лет ветви снова примирились, потому что испанские Блэки перестали вести дела с магглами и снова начали жить в основном на ренту от их огромного состояния. Диего Блэк – младший сын Салазара Блэка, но три его старших брата умерли один за другим. Он активно занимается политикой и является главой консервативной фракции в Международной Конфедерации Магов.

– Если этот рассказ был ради меня, то не стоило – Альфард объяснил мне все это сегодня утром, – сказал Северус. – Ты думаешь, Темный Лорд поэтому хочет привлечь его на свою сторону?

Регулус и рта не успел раскрыть, когда за него ответила Нарцисса:

– Конфедерация – больше декоративный орган, не имеющий большой реальной силы. Но позиция в ней означает определенную силу внутри Британии – Дамблдор, конечно, самый очевидный пример этому. Наверняка и в Испании Диего далеко не последний волшебник…

– Да нет же, дело именно в Конфедерации! – Регулус был настолько взволнован, что даже изменил своей обычной привычке больше слушать, чем говорить, – консерваторы в ней – меньшинство, но очень сильное. Их позиция просто более умеренное отражение позиции Темного Лорда. Если он переманит хотя бы некоторых из них на свою сторону, или сможет организовать внутри консерваторов более радикальное крыло, то получит не только их поддержку, но и легитимность по всей Европе!

Он говорил с таким запалом, что оба его кузена смотрели на него в восхищении. Регулус торопился и иногда глотал окончания слов, будто боялся, что его вот-вот перебьют.

– И это поручили Альфарду? – тихо проговорил, почти прошептал Северус.

Нарцисса начала наматывать одну из прядей на палец. Она позволяла себе это только в минуты самого большого напряжения – и только когда ее за этим занятием не видела мать.

– Это важное задание, – с показным спокойствием сказала она. – Темный Лорд либо начинает больше ему доверять, либо пытается проверить.

Северус отвернулся.

– Это все из-за меня, – глухо сказал он.

– Я думал, ты был рад тому, что тебя допустили к Нему? – с заметным придыханием в голосе произнес Регулус. Нарцисса, услышав это, поморщилась.

– Я рад. Но у меня и не было другого выхода. А Альфард…

– Альфард твой отец. Куда бы ты не пошел, он будет следовать за тобой. Так поступает семья.

Комментарий к Глава 11.

Дорогие читатели! Хотела узнать, устраивает ли вас длина глав? Или покороче было бы лучше?

С каждой следующей частью сюжет будет становится все интереснее, обещаю)). А пока с нетерпением жду отзывов.

========== Глава 12. ==========

– Какая духота, неужели нельзя открыть окно!

Это был большой минус министерства магии в созданном под землей подпространстве – вентиляция была искусственной и, как все в министерстве, не очень надежной. Ожидая начала заседания, Альфард все пытался вспомнить, когда он в последний раз бывал тут, но ничего, кроме визитов вместе с отцом в глубоком детстве не приходило в голову.

– А вот и восходящая звезда британской политики, – улыбнулся ему Николас Лонгботтом. Альфард хотел как-нибудь сострить в ответ, но потом решил просто приветливо кивнуть.

Министерство магии было мрачным, уродливым и очень старомодным – и старомодным не в том же своеобразном, но очаровательном смысле как Гриммо 12. Нет, главное здание магической Британии прочно застряло в тридцатых годах. Переговорная номер четыре тоже выглядела так, будто в ней ни одного стула не поменяли с самого начала войны. Хотя мебель и не была изношена использованием, но постоянное применение заклинания как-то вымывало ее, делало похожей на картинку в старом журнале. Справедливости ради, стулья были довольно удобными. Кроме него за столом расположилась еще дюжина волшебников. Он был знаком со всеми, пусть с некоторыми и понаслышке.

– Может быть, пора начинать? – нетерпеливо поинтересовался Игнатиус Прюэтт.

– Мы ждем мистера Малфоя, – ответили ему.

На диване в углу комнаты собрались несколько едва ли не открыто зевающих журналистов. Альфард сам готов был прилечь – последние несколько дней он допоздна проводил с Сигнусом, пытаясь как можно лучше изучить тонкие нюансы британской экономической истории. Мерлин видит, это было еще сложнее, чем политика.

Наконец, появился Малфой – как всегда в франтовской мантии и с самоуверенной улыбкой на лице, будто ему принадлежало все министерство. После раунда приветствий он тоже занял свое место за два кресла от Альфарда и с преувеличенным вниманием уставился за Прюэтта. Тот послал ему раздраженный взгляд перед тем, как объявить:

– Джентльмены, заседание круглого стола департамента финансов на тему “Разработка нового экономического курса с участием гражданского общества” объявляется открытым.

Альфард едва удержался, чтобы не засмеяться вслух. Он не был уверен, что в министерстве понимали под словами “гражданское общество”, но интуиция подсказывала ему, что полтора десятка богатых чистокровных волшебников, большинство из которых так или иначе занимали посты в министерстве или имели возможность значительно влиять на его деятельность, вряд ли были объективным отражением структуры британского общества. Кажется, никому кроме него это не показалось забавным.

– Первое слово предоставляется господину Сейджу Селвину.

Темноволосый маленький мужчина, по-детски курносый и пухлощекий, явно пытался возместить эти неудачные черты своей внешности чрезмерной серьезностью. У него даже неплохо получалось – хотя легкий эффект комичности все равно сохранялся. Поприветствовав всех присутствующих, он начал свою обстоятельную речь:

– Господа, вам известно, какие проблемы стоят перед министерством магии. Низкие темпы экономического роста. Долговые обязательства, которые с каждым годом становится все сложнее оплатить. Медленно растущий дефицит бюджета при постоянном сокращении расходов. Необходимо кардинально новое решение, способное не просто отсрочить, но по-настоящему уладить эти проблемы.

Благодаря урокам брата Альфард знал, что Селвин был целиком и полностью человеком Дамблдора. Он был довольно молод, но после ранней смерти своего отца приложил все свои усилия, чтобы превратить свою семью (один из старейших аристократических домов Британии) в добросовестных сторонников новой политики.

– Министерству требуется полная реструктуризация экономических потоков в комбинации с мерами жесткой экономии. Только так мы сможем преодолеть этот тяжелый период и выйти победителями. Более конкретно мы предлагаем…

Игнатиус Прюэтт благосклонно кивал на каждое предложение. Он принадлежал к той же фракции Визенгамота, членов которой между собой в большей степени объединяла не приверженность какой-то идеологии, а личная преданность Альбусу Дамблдору. По словам Сигнуса, у того была довольно четкая и обоснованная политическая программа, построенная на основе максимального сближения с маггловским миром. Но в том, что касалось экономики, старик мало что мог противопоставить традиционным чистокровным семьям, которые не только контролировали большую часть британского производства, но и регулярно одалживали правительству огромные суммы (их собственный отец, например, когда-то получил за такой кредит орден Мерлина). Хотя директор Хогвартса пытался использовать свое влияние и в этой области, предложения его сторонников в сфере экономики всегда носили характер полумер и не пользовались широкой поддержкой.

Последовали прения. Николас Лонгботтом, чья семья всегда придерживалась максимально независимой позиции, завалил Селвина каверзными вопросами, на которые тот отвечал длинными и сложными, но пустыми словами. Альфард молчал, ожидая своего часа.

Дальше вызвался выступить один из чиновников департамента. Он не предлагал никаких решений, но огненные цифры, появившиеся в воздухе по мановению его палочки, говорили сами за себя. Альфард не был уверен, насколько плоха была ситуация, но ему эти значения совершенно не нравились.

– А теперь давайте выслушаем Альфарда Блэка, выступающего здесь от имени своего брата, Сигнуса Блэка, члена постоянного совета по экономическому развитию при департаменте финансов министерства магии, – кисло объявил Прюэтт.

Альфард всегда предпочитал говорить исключительно за самого себя, но в последнее время ему так или иначе пришлось расстаться с этой иллюзией. Он обвел комнату взглядом. Абраксас, до этого откровенно скучавший и даже не утруждавший себя вопросами к Селвину, теперь подался вперед и очень правдоподобно изображал искренний интерес. На самом деле им, как и почти всегда, руководила жадность. Остальные волшебники смотрели на него со сдержанным любопытством: хотя они все прекрасно знали, кем был Альфард, в политике он все еще оставался темной лошадкой, и мало кто представлял, о чем именно он будет говорить.