Текст книги "Я найду тебя сквозь века - I (СИ)"

Автор книги: orlando_sur

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)

Харри почесал макушку, вот те на... Бывают и сердобольные кошаны. Оказывается, старик его сначала пожалел, а потом уже придумал ему занятие. Интересно, а как тах* Сирру выкрутится: клятву дал, что не будет учить использовать магию, но у него все умения на этом построены? Харри же теперь всю его память знает... Ой!!! Хитрый старик! Он не будет учить, потому что передал! Харри потрогал колечко ануса, едва очнулся, но оно было девственно сжато, никаких странных и болевых ощущений он не обнаружил, но как же так? Харри все равно не понимал, он же чувствовал входящую в него плоть! Но следов от этого не осталось... Как будто приснилось. Мальчик лег и стал вспоминать... Да! Вот оно! Это наиболее действенный способ поделиться информацией и опытом. Самого Сирру так не раз обучали, потому и он так сделал, это означало не только самый быстрый способ передачи опыта и знаний, но и большую часть доверия.

На следующее утро наставник и ученик пообщались, теперь Сирру был уверен в способности малыша изъясняться. Тогда же и договорились по поводу питомцев мальчика. Мастеру импонировала необычность подопечного. Сирру правом наставника нарек Неназванного Руай Каммо, считай, сыном.

Однажды Руай забыл покормить Лирха. А когда перед ним возник образ плетеной тарелки с кусочками мяса, то замер. Это что, получается, ти-рю разумные? Он попробовал представить в уме, как тах рассказывает Руаю, потом отпускает его, и тогда юный киот бежит и кормит питомцев. Ему показалось, Лирх понял, потому что тот лизнул руку и затих.

С тех пор у него появились друзья. По ночам Самма уползала погулять, а Лирх скакать на воле. Руай с разрешения наставника выпуская своих питомцев, на рассвете встречал их обратно.

Самма рассказывала свои сказания, а Лирх тренировал ментальное сознание мальчика. С каждым днем им было легче общаться, образы становились более четкими и объемными. Однажды Лирх прискакал нервный и взъерошенный. Он показал, что участвовал в охоте стаи, и сородич учил его охотиться на киотов. Сердечко Лирха так билось, пока он не смог объяснить, что должен научить хозяина постоянно держать щит, даже во сне. Он показал, что они так могут, значит и Крика, так они называли кошанов, сможет научиться.

Руай теперь учился. Да, память и опыт тах передал, но теперь нужно было подогнать к знаниям тело и принять опыт.

Наставник не жалел теперь ученика: занятия длились до полуночи, а то и более, и после этого, когда ноги совсем отказывались идти, Руай пересиливал себя и шел выпускать на прогулку друзей. Короткий сон, чтобы успеть забрать питомцев, ответственность не давала проспать. Так как жили они отдельно от общины кошанов, то и питание лежало на их плечах. Потому тах учил не только бою, тактике, разведке, но и ориентированию на местности, преследованию, охоте, разделке дичи, заготовке, ремонту одежды доступными средствами. До магии они пока не дошли, Руаю казалось, ветеран пока таился от соплеменников.

Но все же отделиться от селения они не смогли. Однажды он отстал от наставника, несшего тушку кракозябистого зверька, ноги заплетались одна об другую, вечером он выдержал свой первый бой, а ранним утром случилась охота. Вчера ему казалось, что трудно держать два меча в руках, пусть и деревянные. А он еще и отбивался ими. Тяжело, да, но теперь интерес к своим возможностям резко вырос. Жизнь Громова потихоньку отходила в лету, уступая новым впечатлениям.

Когда на Руая сверху посыпался густой листопад, он отскочил в сторону и начал отряхиваться, но неожиданно получил удар по шее. Уже на земле смог рассмотреть, его угостила толстая палка в руках брата. Рядом скалились еще один однокровник и парочка дружков, хвосты их резко били каждого по ногам, а глаза горели азартом. Они даже подняться не дали, били палками, до него доносились отзвуки их мыслей: «урод, из-за него мать страдает», «ненормальный», «печать тьмы на душе», «изгнать скверну». От очередного удара уже по голове Руай отключился.

Очнулся он от мокрой тряпицы на лбу, с нее капала вода, и сама она холодила кожу. Глаза смотрели мутно, словно в них песка насыпали, да и обоняние почти не работало. Через некоторое время Руай рассмотрел сидящего рядом наставника. Взъерошенный, с горящими глазами. Мальчик с усилием приподнял руку и... уронил ее. Тах встрепенулся и, приоткрыв ему пасть, положил мокрую тряпицу на язык. Какое облегчение, Руай расслабился, смакуя жидкость.

А на следующее утро они ушли из селения. Самма и Лирх передвигались сами, а старый Сирру нес на спине мальчишку. Когда успел привязаться к мальцу, он не знал, но после такого не намерен был оставаться здесь. Это один случай, будет и другой. Самого его здесь ничего не держало, от Руая старейшины и родня с радостью отказались, только скрытая радость мелькнула в глазах выглянувшей матери малыша. Ночью, отсчитывая часы над мальцом, горящим от многочисленных ран, вспомнил друга, брата, с которым когда-то смешали кровь. После покушения на Повелителя он остался калекой, руки стали плохо двигаться, и плести вязь заклинаний оказалось невозможно. Напоследок Шао обнялся с ним и на ухо прошептал:

– Чую, и ты здесь не долго задержишься. Как освободишься, приходи ко мне в Сонный лес. Там у меня дом, разделим старость на двоих. Не забудь.

Он оказался прав, не прошло и шести оборотов Луны, как Сирру торжественно списали, отправили на заслуженный отдых. Мешочек с серебром, украшенное самоцветами оружие, богатый паек и верительная пластина. Каммо почему-то решил наведаться в родные места, сердце тянуло его сюда. Что же, вот кто его сюда звал. Мальцу помощь нужна была, потому и Иллира привела его сюда. А теперь в путь, к брату, примет Шао его с довеском, с приемным сыном, будут жить, нет – найдется другое место. Так думал Сирру, шагая с израненным мальчонкой на спине.

Двигались они медленно. Подросший Лирх охранял их, предупреждая друга. Самма указывала птичьи гнезда, поэтому первые два дня они не охотились. А после Руай смог идти. Сирру спрятал вещи мальца в мешок, понимая, что именно из-за выбора котенка его выбросили на обочину. Полуграмотные селяне, хмыкал он, откуда им знать, что за драгоценность оказалась у них в руках. Что такого, если сознание у ребенка странное? Все они пришли из других миров, отозвавшись на эксперимент. До сих пор приходят души-новички, и как раз у них обнаруживаются странности. В следующем воплощении они не будут отличаться от всех, но сейчас их просто нужно учить. С каждым шагом внутри крепла уверенность, что друг не откажет в приюте. Многомудрый Шао...

Руай топал за тахом без жалоб, хотя ноги были исколоты и не успевали заживать. После их бегства из селения и двух дней на спине старого воина внутри Руая треснула броня и родился маленький огонек доверия, разгоравшийся с каждым новым утром. Воин мало с ним общался, но заботился о нем. Они не голодали, но ели скудно, некогда было охотиться.

Через несколько дней, когда Руай потерял счет времени, они пришли в селение, хотя раньше обходили их стороной. Сирру оставил его в густом кустарнике, а сам пошел к селянам. Через час или около того наставник вернулся в сопровождении дымчатого подростка, который повел их в густой лес, расположившийся недалеко от поселка.

Указав на тропинку, подросток уважительно поклонился и исчез. А через три часа они пришли на поляну, где расположился хуторок. Большой бревенчатый дом, несколько хижин без привычной ограды, и навстречу им вышел крепкий золотистый кошан. Они обнялись с тахом и простояли несколько минут, потом Сирру поманил мальца и рассказал о нем другу.

«Примешь нас, брат? Мальчонка силен, учить нужно, но его дары в родном селении не приняли..»

«Ты что! Сироте и брату чтобы я отказал? Да и посмотри на меня! Руки все хуже работают, скоро я никому не нужен стану, а так хоть мальца помогу учить, глядишь, и позаботится он о дядьке. Вижу, ограничили его силу, помочь нужно, а никто не возьмется. Это мне уже нечего терять».

«Ох, не сомневался я в тебе, но спросить нужно было», – усмехнулся Сирру и хлопнул друга по плечу. – «Только малец не один, два приятеля у него. Руай, покажи».

Самма поднялась из травы и начала качаться из стороны в сторону, из кустов выпрыгнул Лирх и застыл со сложенными лапками на груди.

«Да, богатая компания. Точно, приживетесь здесь. А у тебя и работа будет, сможешь давать уроки. Я все больше по плетениям, но теперь мне сложно, могу только излагать, но не показывать».

Через восемь лет Руай возвращался с охоты на рассвете. Дома его ждали старички Шао и Сирру, два отца, как он думал о них. Жили и не бедствовали, Шао успел научить Руая плетениям стихий и сдерживать свою силу. Только некро не знал второй отец, поэтому парень уходил ночью подальше от хутора и учился сам. Ошибка за ошибкой, но Боги хранили его, ничего не случилось пока страшного. Выходило пока немного: всего лишь магически собрать скелет. Тренировался он на лягушках, после извлечения и очистки их костей получался неплохой материал.

Сирру считал сына готовым к поединкам, местные ученики уже давно были им побеждены, но отец теперь настаивал на проверке воинских умений, самое лучшее место – бои. Шао противился, он говорил, что лучше пойти и наняться к Повелителю, там будет проверка, но пока не дашь клятву, можно уйти. Каммо рычал на это и скалил зубы, говорил, что такой лакомый кусок не отпустят. Конечно, когда сына рядом не было, в глаза он больше ворчал и ругался.

Руай улыбнулся. Лирх уже совсем взрослый, вошел в полную силу, тренировки ментальной защиты оказались с оборотной стороной, он теперь, не глядя в глаза, слышал разговоры, и еще Лирх передавал, что у него хорошая сила проникновения в разум других. Самма тоже пару раз уходила класть яйца, а потом осталась, решила, что Руай, Лирх и старые вояки – и ее гнездо. Она сильно выросла и учила своего друга гипнотизировать.

Руай мог сейчас сказать, что Сирру выиграет спор. Он – перестраховщик, но за сына перегрызет глотку любому. Да, он хорошо учил бою всех, но личный опыт передал только Руай повторным ритуалом. Шао тоже где-то через год их прибытия провел единение с мальчиком. Да, их опыт много значил, обычно никто не передавал ТАКИЕ знания молодым. Считалось, у каждого своя дорога и свои шишки, но старички все равно говорили: хоть какой опыт, но решения будут приниматься молодым умом, горячность подскажет выход, и пусть лучше этот сорви-голова станет оперировать самыми лучшими наработками, чтобы выжить.

Отцы хорошо поработали, Сирру научил Ру владеть разным оружием: мечи, кинжалы, хлыст, шест, которым грех было не овладеть с феноменальной прыгучестью. Шао же по молодости владел бесконтактной борьбой, чему и натаскал сына. А когда увидел его попытки адаптировать борьбу для человеческого тела под киота, увлекся, и путем проб они вывели новую методу.

Начиналась зима, а значит, скоро начнутся официальные бои. Было пару раз, к ним захаживали воины, передавали, что наги стали появляться на ристалище. Всегда побеждали, но не добивали, хотя такое допускалось. А Повелитель огласил, что воздаст почести тому герою, который победит змея. Теперь отцы все же опасались, а ему хотелось опробовать свои силу и ловкость. Наг быстр, поэтому последний год Руай тренировал свои реакцию и скорость. Полоса препятствий, сооруженная вместе с отцами, стала хорошей подмогой. Теперь там учат новичков, зарабатывая на жизнь семье. С другой стороны, человеческая осторожность еще не совсем выветрилась из его головы, и он мог себе представить опасность неизвестного соперника. А что будет с отцами, если его не станет? Руай потряс головой. Нет, им и так осталось не слишком много, Шао на глазах дряхлел, часто засыпал посередине разговора. Сирру начал прихрамывать, старая рана беспокоила его все чаще. Как без них жить? Они – его семья...

Арена располагалась на границе земель Кио. Когда-то это были заброшенные дебри, но постепенно кошаны плодились, расширялись и подошли к самому краю, к Арене, за которой неожиданно обнаружились охраняемые территории нагов.

Отцы теперь оказались вполне состоятельными, поэтому шли со слугой, который нес вещи, так же как и Руай. Но когда в середине пути их застал сильный ливень, Шао приболел, а на следующее утро, когда они зашли в селение, тихо умер во сне.

Отдав последние почести и похоронив друга и отца, они продолжили путь. Руай же думал о тщетности их путешествия. Он чувствовал, как сдал Сирру, как тяжело ему идти, но старый упрямец не желал вернуться. Настаивал, чтобы сын подарил ему и второму отцу победу перед уходом в светлые пределы. Сердце ныло и тревожилось, Руай чувствовал тревогу. Он понимал, насколько не похож на соплеменников: не слишком порывист, не безалаберен, но расчетлив. Его семья состояла не только из стариков Кио, но и змеи, и Лирха. Шао научил сына уменьшать объекты раза в два, и теперь он нес два мешка, в которых его сопровождали верные друзья. Это радовало, потому что не было уверенности, что он захочет вернуться в Сонный лес без отца.

Арена появилась внезапно, нет, это было не место ристалищ, просто нагромождение домиков, навесов, шатров давно превратилось в селение под этим названием. Они шли медленно, оглядываясь, стараясь не упустить ничего. Вдалеке в кустах исчез змеиный хвост, и Самма начала ворчать, требуя выпустить ее. Как она узнала, что он увидел? Лирх чмокнул, ясно, он передал слепок видения Руай дружку.

Звуки лагеря, птичьи крики, эмоциональные вскрики детей Кио, шипение нагов на краю сознания, звон мечей – кто-то тренируется. Им с отцом давно уже следовало найти место жительства или заявить себя на бои.

– «Руай, не смей!» – окрикнул Сирру. – «Сначала расположимся, осмотримся, оценим противников и только тогда объявим тебя бойцом».

Руай вытащил Лирха и застегнул нарядный ошейник с яркими камнями, который сам мастерил. Самма уже сделала круг и вернулась, обвив его талию и уложив голову на плечо. Они должны были выглядеть богатыми зеваками, прибывшими поглазеть на мордобой. Что и произошло, их оценивали, осматривали, прикидывали... Сирру был готов к тому, что может встретить здесь старых знакомых, и кто-нибудь постарается настоять на пробных боях. Старый воин был слишком известен, да еще слава школы в Сонном лесу. Кто-нибудь да мог свести все эти сведения в одну картину. Поэтому Каммо похлопал подростка по плечу, приказал найти им место для отдыха и повел Руая к зарослям кустов.

Отец растянулся на циновке и задремал, слишком устал, слишком расстроен. К смерти оба отца давно подготовились, но Сирру всегда ожидал, что первым покинет семью. Теперь же он чувствовал огромную холодную пустоту в сердце, которая засасывала, забирала последние теплые крохи чувств. Он просил мальца победить для него, но на самом деле, не победа была ему нужна. Руай самый лучший сын и, если не выиграет поединок, какие его годы! То, что в него вложили два старика, могло стать отличным началом карьеры, которая со временем сделает из Черныша непобедимого бойца. Сирру закряхтел, дыхание Вечной уже чувствовалось за спиной, поэтому обязательно нужно было заявить сына на ристалище. После его ухода малыш надолго выпадет из ряда, не научился он еще черствости...

Руай заснул, а когда открыл глаза, отца рядом не оказалось. На его циновке сидел Лирх в кольцах Саммы и злобно скалился, шумно сопел. Совсем недалеко вырос Серый шатер, и в открытом отверстии был виден лежащий наг, беззастенчиво рассматривающий Руай. Пришлось сесть от неожиданности: голова и шея нага были абсолютно человеческими, только раздвоенный язык, выскакивающий изо рта и завораживающие глаза нарушали привычный когда-то людской облик. И все равно это псевдочеловеческое повеяло на Руай чем-то бесконечно родным...

«Сын, вставай, нужно заявить тебя на бои. Я узнал, наг не участвует в предстоящем сете».

«Отец, посмотри, они здесь».

«Вставай, мое время уходит, я хочу увидеть твой лучший бой!».

Через неделю Руай стоял на поле. Отборочные он прошел, и сейчас ему предстоял последний поединок. Сложная система подсчета очков дала ему преимущество над соперником, но правила предписывали бой за пояс победителя. Он знал, что сейчас выйдет на поле сын Кио, как отец и говорил, наги в этом сете не собирались участвовать, не видели для себя достойных. На самом деле Руай вспомнил, как в третьем отборочном встретил родного брата из помета, у него даже запах тела был схож с ним. Руай без труда отделал родственника и, не удержавшись, поставил ему метку на ягодице, раскурочив мышцу. Раздался стук и рев, и он нарастал. Руай завертел головой: на поле выползал наг. Он вздрогнул: почему? Сирру рассказывал, что чемпион имеет право вызвать сильнейшего бойца финалиста, но здесь эти правила не применялись! Плохо! Ему не удалось увидеть бой с участием змеехвостого, а тот явно был зрителем последние дни. И еще, поединок только клинками, классика, любое отступление будет считаться подлыми приемами. Это, практически, провал. Нет, Шао и Сирру не зря муштровали его последние восемь лет! Отец сейчас смотрит, не может он сдаться! Хороший поединок важнее победы, вспомнилась ему присказка отца. Да, он, Руай Киммо, сейчас покажет красоту движений этого тела. Придется менять стиль. До сих пор он традиционно работал оружием, и движения почти всегда были стандартными. Теперь же придется работать теми наработками, которых они достигли в семье, перерабатывая земное восточное единоборство. Наг перед ним. И почему Руай не удивлен, увидев знакомые золотистые глаза. Он красив, да... Хвост перекатывается, наг готовится. Поклонился, едва склонив голову. Руай повторил жест. Гонг. Два клинка, неплохо. Первые удары. Небо! Он выше, и еще хвост живет почти своей жизнью, отвлекая внимание. Сосредоточиться, глаза в глаза, блок на сознание. Смотреть на него, не отцепляться от зрачков, чувствовать движения, уклоняться от клинков, наносить свои удары, виться гибкой змеей... Показать отцу лучший свой бой, пусть и смертный... Комментарий к Часть I. Глава 3. Два отца * тах – уважительное обращение к наставнику

====== Часть I. Глава 4. Змеи тоже... люди? ======

Нах Шеарх танцевал с мальчишкой на поле. Сладкий, нежный, дурманящий аромат волновал его душу, горячил кровь.

Когда он прибыл в Арену, то последовал за манящим ароматом и пришел к циновке, на которой спал молодой котик, рядом сидел тирх в нарядном ошейнике и зеленый гад, похоже, оба сторожили сон мальца. Пришлось расположиться рядом и смотреть, смотреть... Когда малыш проснулся, то Шеарх погрузился во взгляд зеленых глаз и утонул. Это было так... откровенно, пугающе интимно, но мальчик не испугался, а наоборот, слегка подался вперед. Это все решило. Его пара!

Мадре рассказывала, что Боги даровали такую возможность, но нахи* жили слишком замкнуто, и потому найти свою звезду удавалось избранным. Их считали любимцами Ия-ххо. Всего пять оборотов мира вокруг светлого Эйто назад нахи высунули нос в большой мир. Их стало больше, они научились защищаться, энергии ластились к Детям Рассвета. Когда Шеарх доказал свое полное совершеннолетие, то почувствовал уверенность в себе и ринулся искать пару. Место, куда были допущены нахи, оказалось ристалищем. Мадре сказала, что гость присядет туда, куда скажет, но соблюдая правила дома и любезничая с хозяевами, сможет попасть к самому сердцу обители. Так они и поступили. Поссорившись со стражами киотов, вызвали их на поединок. Старший, кот с седой шерстью, предложил бороться на ристалище, нахи покорно согласились. И теперь он, Шеарх, чемпион Арены, ждал своего Истинного. Правила за пять оборотов мира нахи изменили, капля за каплей, хитрости им не занимать, и теперь у Лучшего бойца есть право заменить одного из финалистов, явно проигрывающего по очкам. Право сильного – выбрать сильнейшего себе в соперники. И этот сладкий котик, нет, птенчик, теперь его. Он победит зеленоглазое чудо и заберет с собой. Право сильного, хотя малыш еще ничего не подозревает.

Поединок начался, когда Шеарх качнулся вперед и замахнулся клинком. Движения птенчика завораживали, красив до безумия, гибкий, упругий, прыгучий, почти нет слепых зон, но опыт взрослого наха не даст ему шанса. Шеарх скорее играл, чем дрался. Сближение, отход, качнулся, увернулся, малыш сосредоточен, серьезен, не отвлекается. Что он видит в его глазах? Ранить его не хочется, но проиграть... нет, не сегодня. Бросок, удар плашмя, хмм, не бросил меч. Ладно, упрямец, не сдашься, значит. Шеарх увеличил скорость, баланс наха все же лучше, а гибкость компенсирует подвижность. Удар, еще удар, пропустил, устает малыш. Кувыркнулся, но не рассчитал, оступился, и Шеарх вместо досадной царапины рассек ему мышцу. Быстрее, нужно закончить бой, малыш, не упорствуй!

Руай боролся, изворачивался, но все было тщетно. Рана все больше беспокоила, поврежденная мышца ограничивала подвижность, а наг играл с ним, его мастерство было на голову выше его. Но Руай не хотел, не мог проиграть просто так. Там, в кругу киотов, следил за сыном Сирру. Нет, не имел права Руай подвести отца. Восемь лет изматывающих тренировок все же хоть что-то значили, поэтому он держался. Даже рана его не остановила, не замедлила. Сила, приручать которую его научил Шао, справилась, остановила кровотечение, но боль унять не могла. И с каждым подъемом руки меч становился все тяжелее.

Когда за плечом нага разомкнулся круг зрителей в стороны, Руай заметил упавшего отца. Сердце сдавило, и он ринулся к нему, не глядя отмахнувшись от клинка соперника. С хлюпом меч пронзил его почти насквозь, а он все стремился к Сирру, насаживась все сильнее. Уже падая, понял, что душа отца уже оставила тело, так как киоты кланялись и махали вслед ей в небо. Теперь Руай не боялся: отец не будет страдать из-за его проигрыша и спокойно упал в темноту.

Когда мальчишка отвел глаза и начал смотреть куда-то за плечо Шеарха, нах постарался отклонить удар, но тот пер вперед. Пришлось толкнуть его рукой, на что он сильнее рванулся в сторону и насадился на отведенный клинок. Паника затопила сознание, его Истинный закатил глаза и рухнул на землю. Кровь толчками выходила из него. Шеарх схватил его в охапку, последовательно нажал на ремне пять камней и исчез с поля со своей ношей.

Мрачноватый зал наполняло веселое шипение и шлепки: среди множества шелковых подушек на каменном полу развились три крошки змеелюдов и взрослая особь нахи. Волоокие золотисто-рыжие глаза, в глубине которых мерцал призрачный огонь, точеные черты лица, высокие брови, волосы цвета ртути, полотном обнимающие плечи. Расслабленная улыбка играла на ее губах, дети ластились к рукам в массивных кольцах, находя особое удовольствие подныривать под изгибы ее хвоста.

Скомканный всхлип нарушил веселую возню. Строгий взгляд остановился на презренном служке, который на четвереньках, то и дело стукаясь лбом о пол, полз к госпоже. Он сопел и иногда не мог сдержать рыдания.

– Всс-тань! Червяк, с-сс, соплывый! Говори!

– П-п-повелительница... Седьмой третьего колена вернулся и хмммм... – тихонько завыл маленький зеленокожий слуга.

– Не вой, говори! – рыкнула женщина, поднимаясь над ним и уперев руки в бока, грудь ее, обтянутая шелковым хоро, выпукло торчала вперед сосками, а это значило, существо затряслось, госпожа гневается.

– Достопочтенный Шеарх принес кота. Плохого кота. Много крови...

– Кто позволил ему нарушать закон! – ринулась к выходу нахи, сметая со своего пути зеленокожего уродца.

– П-простите, я не смог помешать, – едва слышно пробормотал карлик, сворачиваясь в клубок у холодной стены.

– Ты! Как ты посмел принести сюда, в гнездо, чужого! Изгоню! – фурией ворвалась она в церемониальный зал.

На узорчатом полу растекалась лужа крови, начав темнеть с краев. Посередине нее находился Шеша, любимый отпрыск, не выпуская из рук молодого кота.

– Ма, умоляю, спаси! – даже не слова, а вой раздался в искусственной тишине подземелья.

– Туда ему и дорога, – выплюнула она.

– Ма-ааа, спаси, я нашел Истинного...

Повелительница нахов, кусая кубы, замерла как изваяние над парочкой на полу. Истинный, значит, подарок богов, не избавиться без последствий... Легкое серебристое облачко начало колебаться над раненным, пытаясь ускользнуть и возвращаясь обратно. Времени нет. Что ж, и выбора нет, она, Мадре своего народа, тоже в своем праве.

– Помогу, – слова упали и почти заморозили внука ледяным тоном. – Только он станет одним из нас. Перерождение. И нет уверенности, что получится.

– Перерождение... А... Истинный...

– Останется! Суть я перенесу. Быстро!!! Неси в нефритовую капсулу.

Руай барахтался в сладкой вате. Опирался на волокна, они рвались, он проваливался и продолжал карабкаться вверх. Но конца и края этому сладкому безумию не было. Андре Громов де Наварро. Вдруг вспомнилась основа. Да... Мама, Машка и его смерть... Харри, несчастный забитый ребенок, жизнь которого так рано трагически закончилась. Руай, Сирру и Шао... Бой, заведомо проигрышный и... Гибель? Что он делает сейчас в этой противной гадости? Если умер, почему не скользит по той белой бесконечности? Ответов не было, но и освобождения – тоже. Почему сладкая вата? Он никогда не любил ее. Слишком приторно... А сестренка да, обожала это безумие. Белое, розовое, всегда просила купить. Но не он. Это – чужое.

Ответов не было, ничего не изменялось. Секунды накапливались, превращались в минуты и часы, но ничего не менялось. Та же ватная тишина, шорох от его движений, апатия. Предпринимать ничего не нужно, некуда стремиться. Зачем он здесь?..

Мадре закончила. Такие операции Шеарх не мечтал проводить. Это почти божественный уровень. Мадре, одна она могла это делать, но не любила и всегда отказывалась. Теперь же согласилась.

Да, она не равнодушна к своему потомку... Скоро его мальчик очнется. Забавно, Шеша и так старше малыша по крайней мере на сотню с парой-тройкой десятков кругов Эйто.

– Ничего, маленький, я помогу тебе вырасти, буду рядом, не отпущу. Станешь взрослым... – сидел Шеша перед энергетической стеной перед входом в нефритовую комнату и шептал непонятно кому.

Мадре сказала, малыш уже обрел тело, теперь идет слияние. Мешать нельзя, вносить лишние энергии опасно. Вот он и живет тут у входа. Гобинки натащили ему подушек, чтобы его высочайшая хвостатость не страдала на холодном полу. Каким малыш получился? Мадре любит самое лучшее, наверняка малыш будет красавчиком. Сама Повелительница и ее потомки имели весьма характерную внешность, скорее даже, суровую. Когда в исцеляющие руки Мадре попадали нахи, все уползали после с улучшениями. Она любила менять гены – это ее восхищало, забавляло, и Целительница не могла удержаться. Никто больше не умел. Такие способности и видение больше не появлялись. Потомки рождались, но дар Мадре оставался уникальным.

Шорох раздался совсем рядом, и Шеша открыл один глаз. Гобин мялся в стороне, водил ногой по полу, и звук появлялся от трения грубой кожи ступни зеленокожего серва.

– Говори.

– Госпожа зовет. В церемониальном зале... – хрипло выдало существо и низко опустило голову.

Мадре расположилась на возвышении, хвост закопался в подушках, игриво поигрывая кончиком. По сторонам зала расположился совет – двенадцать ее детей, лучших детей.

– Шеарх. Приблизься, – холодно улыбнулась Мадре.

Кожа на спине Шешы внезапно стянулась от предчувствий.

– Шеарх был одарен Избранным. Парой. Несчастливая случайность или разгильдяйство змееныша, но Пара Шеарха начала уходить за грань, – начала пояснять Мадре.

Ее низкий хрипловатый голос медленно излагал историю, окружая значительными паузами каждую фразу.

– Он воззвал и получил помощь, – продолжила она. – У нас скоро родится Сын Рассвета. Перерожденный. По крови он принадлежит Черному гнезду, но по рождению – серебряный. Мальчик богато одарен дарами, нужно его развивать. Пара Шеарха не может быть неучем, глупость ведет к гибели...С-ссс, да... Нужно решить, в каком гнезде он будет расти до совершеннолетия, кто станет его семьей.

– Мадре, – Шеарх распластался на полу, приникнув лбом к полу. – Смилуйся. Я не увижу его до совершеннолетия – гнездо Ночи прячет сс-змеенышей, – зло выплюнул он.

– Они правы, таков закон, – улыбнулась полногрудая нахи с копной тонких косичек.

– Мы вхожи в гнезда Утренних сумерек и Сизого Облака, – сверкнул черно-коричневыми глазами нах слева Повелительницы. – Раз-с-све последний выводок черных не от змееныша Сизых? – проникновенно спросил он.

– Ты видишь суть, Ссаи, – довольно кивнула Мадре. – Два змееныша Сизых были введены в клан как вира Сияющих.

– А если Сизые заберут змееныша за похищение младшей? Разве глава ОТДАЛ змееныша? – подала голос самочка у самого выхода, кольца хвоста которой отблескивали золотом и бирюзой.

– Ты права, Иссайя. Вопрос не решен до сих пор и сейчас может быть погашен. Но согласятся ли Сизые? И отпустят ли такую драгоценность Черные? – устало вздохнул нах справа от правительницы.

– Ис-сар, мудрость сверкает в твоих словах, – улыбнулась Мадре и, качнувшись, погладила его щеку тыльной стороной пальцев. – Про Пару Шеарха никто не знает. У нас есть змееныш Черных, который пострадал из-за глупости Старших. Я совершила перерождение. Все поймут, что это повторное рождение и дитя примирения.

– Мадре, разве они не захотят его повторно воспитать и исправить свои ошибки? – отозвался еще один нах.

– Захотят. Но Сизые узнают о змееныше и потребуют Виру. Сила в единстве, потому я потребую примирения этих гнезд. Они воспитают его, но позволят черным участвовать в обучении, как и сами не останутся в стороне от своих потомков. Да-с-ссс. Ты, Шеарх, станешь учить Сизых воинскому искусству.

– Но там же мало змеенышей! – поднялся и сверкнул глазами Шеша.

– Точно. Все остальные уже имеют наставников, – кивнул Ис-саар, правая рука Мадре.

– Я буду лично учить малыша? – расплылся в хищной улыбке Шеарх. – С семи оборотов, как положено. Да-сс!

====== Часть I. Глава 5. Гнездо Сизого Облака ======

Руай пришел в себя от чувства тепла. Оно окружало его, ласкало, расслабляло, дарило уют и чувство защищенности. Воздух пах свежим сеном и душистым медом, вкус амброзии на кончике языка чуть горчил... Что?! Глаза распахнулись и он посмотрел на высунутый язык: раздвоенный кнутик, который не замирал ни на секунду и давал богатые ощущения. Даже больше, чем нос и губы... О да... Ему почесали макушку, приятно. Только странно скрипнула кожа... Он обернулся и упал, тело почти не слушалось и координация, похоже, вообще отсутствовала.

– Сс-сс-ссс, змееныш, – засмеялся мягкий голос. – Не торопис-с-сс, все впереди.

Перед ним оказался очень молодой наг с платиновыми волосами, отливающими розовыми оттенками и почти серебристой кожей. Красиво, решил Руай, похоже на яблоневый цвет.