Текст книги "Я найду тебя сквозь века - I (СИ)"

Автор книги: orlando_sur

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц)

====== Прелюдия или откуда ноги растут ======

Он помнил себя, когда звучала музыка, растворялся в ее волнах. Ему казалось, что пространство становилось другим: чудным, нежным, теплым и ласковым. Внутри набухал пушистый шарик, и потому мальчик не мог просто стоять, он двигался, сливался с этим необычным воздухом, расширялся.

Мама через неделю отдала его на бальные танцы. Андрею не понравилось: разрешали двигаться только в правильных па, шаг в сторону приводил к крику и ругани. А ему хотелось свободы, хотя музыка и ритм привлекали, только душа билась внутри как в клетке. В дополнение маман начала учить его музыке по вечерам после работы, преподавательница в консерватории не могла оставить сына без науки нот. У Андрэ, именно так звала его ма, оказался почти абсолютный слух. Она, Тереза Наварро, внучка испанского революционера, дочь сотрудника посольства во Франции, оставила свою девичью фамилию даже после замужества. Испанский для ребенка стал первым языком, вторым – русский. Отец, Михаил Громов, когда после отсутствия на долгом задании увидел сына, лопотавшего на испанском языке, разозлился.

– Сын! Ты русский! Андрей Громов, мать твою в … задницу... – сверкнул он с яростью серыми глазами на жену.

Тереза обиделась и запомнила, кроме испанского начала учить малыша и французскому.

Через четыре года Громов отвел сына в секцию.

– Так, Мироныч, как хочешь, сделай из него человека. Моя учит его танцам, музыке, французскому, этикету – отпрыск кавальеро, ...ять! Возьмет и гомиком вырастет. Задачу понял? Мужик должен вырасти, а не пи..др. И еще... Руки постарайся не портить – жена не простит. Уверен, парень не выберет искусство, кровь не водица...

– Хорошо. Не жалуйся потом. Как получится, – усмехнулся наставник секции.

В садик Андрюха почти не ходил – наняли соседскую бабушку, которая его забирала на занятия: танцы в 11-00, борьба в 14-30, скрипка – 17-00 в музыкальной школе, а потом организовывала две кормежки правильной едой. В 19-00 – фортепиано с мамой. Отец же совсем вечером отбивал сына от жены и общался исключительно на немецком, который по долгу службы выучил два года назад. Из вредности, не иначе. Андрюшка сначала плакал, не понимая родителя, а потом – заговорил, а дальше и Громов увлекся и пичкал одаренного ребенка английским.

В школу Андрэ пришел не хуже и не лучше обычных детей: писать, считать мог, и только. Два европейских языка на уровне носителя, еще два – свободно, но не письменно, русский – как у всех, музыкальные навыки, моторика, пластика тела не входили в обязательные дисциплины начальных классов и вообще не рассматривались. К тому же мальчишку не реже двух раз в год пришлось возить в Испанию – представлять главе рода, который оказался вполне аристократичным и древним, несмотря на то, что дед Терезы отказался от семьи и так нелепо погиб, сражаясь с правительственными войсками. Родню де Наварро восхитил и очаровал живой мальчишка, тараторивший на испанском не хуже остальных детей.

В семь лет Андрея выгнали. Шел очередной тур конкурса, и эксперт сказал: в этом ребенке слишком много ритма и движения, таким живчикам нужно по барабанам колотить. Мальчишка задохнулся, когда ему это передал тренер и предложил больше не приходить, едва не расплакался, но его окликнули:

– Эй, пацан! Не хнычь, иди сюда!

Когда Андрэ остановился перед рыжеволосым мужчиной с девчачьим хвостиком на резинке сзади, тот оглядел мелкого, довольно усмехнулся:

– Что? Не пришелся ко двору? Ритма много... Что они понимают! Идем, покажу.

На следующий день Андрей начал заниматься в музыкальной школе на ударника. Тереза, узнав от сына о поражении в занятиях танцами, перевела его в музыкальную школу на ударные инструменты, решив пластику тела доверить профессионалам в Испании – потуги местных никак не походили на мастеров движения солнечной страны.

Так и получилось, что у Андрейки почти не было друзей – родители рвали его на части, стараясь впихнуть в чадо собственные амбиции. К десяти годам скрипка была изучена и забыта – ребенок не хотел тратить время на оттачивание мастерства. Михаил только усмехался: сын радовал его, стоило лет в семь серьезно поговорить о том, что нельзя успеть всюду, и рассказать сказочку про лису и двух зайцев, как ребенок все понял. Целей не может быть много, а интересы – кто же против? Поэтому музыка перешла в увлечения, тем более дар мальчишки невозможно оказалось удержать, наряду с ударными он взялся за освоение духовых инструментов, в частности, флейты. А еще Тереза принципиально оплачивала сыну учителей по языкам, она не собиралась позориться перед родней, предъявляя безграмотного отпрыска.

Михаил со своей стороны начал приучать сына к мужским интересам и привел его в тир лет в девять. И радостно рассмеялся, когда Андрюшка выбил три из пяти на мишени с первого раза. В него сын тоже пошел, что бы Тереза не говорила.

С этого момента началась другая жизнь: школьные предметы были поставлены на высоту угла, не дело отпрыску знатного испанского рода отлынивать от учебы. Михаил подтвердил установку, четко провел зависимость собственных занятий с сыном от успеваемости. Тереза не сдавалась и отвоевала у мужа право, чтобы сын не забросил музыку: занимался флейтой и играл в группе. Наставник по борьбе захлебывался, рассказывая о таланте ребенка. Андрей же с тоской смотрел на сверстников, занятых гонянием балды.

Все кончилось в пятнадцать лет. Отец не вернулся из командировки. А чуть позже они хоронили цинковый гроб, немолодая женщина с заметным животиком и невысокий гибкий парень среди большого скопления друзей и товарищей Михаила.

Как дышать, когда у тебя разорвали на куски сердце? Как жить, если половина мира омертвела для тебя? За какие-то десять дней Андрей превратился из открытого и улыбчивого парня в мрачного и угрюмого подростка. Он теперь стал главой семьи: самого себя, матери и нерожденного младенца.

Только ритмы его спасали. И флейта, которую отец привез из командировки полтора года назад. Индийская флейта.

Через несколько месяцев родилась Машка. Наварро звали их в Испанию, наследство деда никуда не делось, и семья готова была его отдать, кровь говорила сама за себя – Андрэ и Мария были оба черноволосые, белокожие в отца и синеглазые, похожие на всех Наварро. Но Тереза снова отказалась.

После школы Андрей не знал, куда идти. Музыка? Нет, она была лишь интересом, а не целью. Военка как отец? Чтобы мать превратилась из все еще прекрасной женщины с серебристыми прядями в старуху? А Машка, солнце лукавое, еще мала.

Дядя Игорь, друг отца, предложил выход. Армия, которой было не избежать, курсы подготовки и... включение в группу. Все, как у отца. Только не командир, а через два года контрактник с весьма приличной сдельной оплатой, с возможностью уйти со службы почти в любой момент.

Мать не приняла его выбор. Жили они скромно, но не нуждались. Преподавание в консерватории и частные уроки давали неплохой доход. Плюс пенсия за погибшего мужа. Но только на двоих. А если бы Андрей пошел учиться... Нет, обделять родных он не мог, не смел. Потому парень до армии играл в ресторанах с знакомыми ребятами, принося домой неплохие деньги, пока не пришла повестка. Но Громов уже сделал свой выбор.

Через полгода учебки он попал на спецподготовку, а еще через шесть месяцев Андрэ направили в группу, которая охотилась за террористами. Он пришел туда безымянным, как и все – настоящих имен не произносилось и не открывалось. Через три месяца его позывным стала кличка Тайпан. Смертоносный и вполне успешный снайпер. В их группе таких было трое, но это не афишировалось. У каждого для отвода глаз имелась своя обязанность. Тайпан, например, квалифицировался как взрывник. Не так, как все, а вдумчиво, изобретательно. Именно этому его долго учили во время подготовки, винтовка с оптическим прицелом – талант, приятный бонус наследства.

Сейчас Тайпан сидел в гнезде и ждал. Объект прибудет в поселок завтра вечером, с утра ублюдки рассредоточатся по горам. Араб? Во время подготовки с легкой руки дяди Игоря пришлось учить арабский. В его задачу, среди прочего, входила запись голоса объекта для опознания. Именно поэтому он сидит здесь еще и с аппаратурой. Уходить придется налегке, бросив все, оставив отсроченный взрыв.

Он вспомнил первое прибытие на базу. Тогда их было двое зеленых сопляков. Полковник объяснил, что к чему, и добавил:

– Товарищество здесь главное. Крыс забиваем. И еще, у бойца лучший друг не рука, а? – посмотрел мужчина с седым ежиком на голове на «старичков».

– Боевой товарисч, – хмыкнул белобрысый крепыш.

– Точно! Спермотоксикоз замедляет...

– Мозгошмыги!

– Угу!

Ребята свободно покивали, ухмыльнулись, и эта непринужденная атмосфера тогда просто ошарашила новичков.

Тогда Тайпан и Волчок переводили ошарашенные глаза на новых товарищей. Все оказалось просто. На базе пользовались популярностью затертые книги о Гарри Поттере. Вернее не они, а слэш-фанфики. Кто-то их распечатывал и складывал в папочки. Новенькие фыркнули и скривились.

Но после первого боевого крещения, когда Тайпану пришлось в рукопашную перерезать глотку врага, его начало трясти, рвать и … Хомяк, который присматривал за новеньким, отвел его на кухню, споил ему стакан водки и жестко трахнул. На следующее утро Тайпан понял, что сделанное помогло, и махнул рукой на случившееся, а потом и вовсе втянулся. Он остался с Хомяком, подвинув Кимоно. Но через год друга и любовника перевели в другую группу. А еще через шесть месяцев самого Тайпана демобилизовали, служба кончилась, и он согласился на контракт.

Теперь он получал неплохую зарплату, семья не бедствовала. У Машки обнаружился приличный голосок, и мать начала ее дрессировать, благо и сама сестренка увлеклась музыкой. Андрей улыбнулся: эти двое нашли друг друга. Сейчас он думал, как уговорить мать уехать в Испанию, пока мелкая не приросла к России. Родственники помогут прижиться, сестра получит лучшее образование, европейское, недаром все российские певцы едут туда учиться, шлифоваться, переучиваться. Точно, по приезду нужно смотаться к дяде Маркусу, поговорить, подключить тяжелую артиллерию.

Так, звук есть. Скотину загнали, местные попрятались. Объект скоро будет.

Через два часа Тайпан змейкой выскользнул из гнезда, дотащил оборудование до расщелины, сбросил его и стелющимся шагом устремился вдоль кромки обрыва. Автоматные очереди слепо полоскали вверху, Тайпан уже миновал опасный участок. Теперь от него требовались скорость и осторожность. Группа прикрытия ждет его в квадрате P-3. Ну, шестое чувство, не подведи!

Через четыре часа они были на базе.

– Молодец, сынок, – обнял его седой мужчина с военной выправкой, когда он отрапортовал командиру и передал карту памяти.

С того момента его жизнь еще раз изменила направление, теперь его учили стратегии. Тайпан стал заместителем командира группы, их вылазки начали пугать террористов. Все бойцы знали арабский, выглядели вполне по-восточному, чернявые, смуглые от пребывания на солнце, в коричневых линзах, если нужно. Смертоносные.

Очередное задание казалось невыполнимым. Горы Афганистана. Фарси они подучили, но... там же этих диалектов... Оставалось косить под арабов. Отрастили подлиннее бороды и выдвинулись.

Через два дня он, смертельно раненый, прикрывал отход товарищей. С такими повреждениями жить оставалось совсем недолго, кровь сочилась через повязку, хриплое прерывистое дыхание едва пробивалось внутрь, в глазах появились обморочные мухи и с каждым выдохом становились все больше. Шорох впереди, он уже слепо поливает автоматной очередью врагов, не слыша, когда в конце уже идут пустые щелчки и его голову разрывает пуля...

====== Часть I. Глава 1. Гарри Поттер, следующая остановка неизвестна. ======

Открыл глаза. Жутко горел лоб, в глазах словно песком насыпано, в голове тесно. Проморгался – перед ним прутья. Потёр лоб, но руки... едва слушались. Странные... Одежда... Где комплект?! Ёшкин кот... Это не горы! Ощущения тела другие. О, шайтан! Это же детский манеж. Попытался встать. Свалился. Еще раз напрягся, держась за прутья.

Около кроватки разметалась мертвая женщина, рыжие волосы яркой шалью покрыли её плечи и пол. Глаза открыты, не двигаются, дыхание не заметно. Что-то здесь произошло, шестое чувство кричит об опасности. Так... Переродился, выходит. Умер, значит, там... Хорошо, что Машка с мамой в Испании под ее фамилией. Теперь они в безопасности, никто их не найдет, с ним не свяжет. Семья о них позаботится. Мари – юный талант, на нее уже обратили внимание. Пусть у них все сложится... А он.... Ладно, подождет. Хоть утром кто-нибудь придет...

Но все оказалось прозаичнее. Через пятнадцать-двадцать минут ворвался черноволосый парнишка, схватил женщину и начал выть. Андрей, конечно, понимал, горе все по-разному переносят, но...

– Айа.... Тяяя -тя... – попытался он привлечь внимание.

Парень лишь поднял лицо с невидящим взглядом и начал качаться, прижимая к себе мертвую. Потом ушел, приволакивая ноги. Андрэ плюхнулся на попу.

Через 10 минут появился смазливый синеглазый красавчик. Тот тяжело рыдал внизу, заглянул наверх, всхлипнул, зарычал и убежал. Припадочные. Оба.

Андрей стал постукивать по перилам манежа. Терпения не хватало. Испанская кровь все же...

Через час раздались тяжелые шаги, в дверях появился... йетти. Огромный, лохматый, с красным носом и запахом спиртного.

– Харри... – простонал он в красный клетчатый платок, высморкался и подхватил ребенка с одеялом, уложил в корзинку и...

Только оказавшись на морозе в тонком одеяле в корзинке, оставленной на каменном крыльце, Тайпан отмер.

– ..ять!!! Чертов Гарри Поттер!

Вспоминать! Что там было? Слишком давно! Основной сюжет он едва помнил, а вот фанфики всю память засрали. Получается, впереди у него десятилетие битья. 1981 год. Как такое может быть? Чтобы с ребенком так обращались? Англия! Ёпт! Язык, слава святым яйцам, он знает почти как носитель: школа и способности.

Приучить организм терпеть, не ходить под себя трудно! Его оставили в манеже, замотали верх сеткой. Снял колготки и написал в угол кроватки. Спать теперь приходилось, свернувшись калачиком на подушке. Чтобы кормили, приходилось дико орать, только так давали еду и то, только из баночки. Гадость. Как только диатеза у него нет?

Через несколько дней он начал видеть в темноте. А как же, у него и в прошлой жизни так было. Просидели несколько дней в пещере – прятались от преследования после операции в Пакистане – и после этого зрение стало адаптироваться и днем, и ночью. Все время он проводил, повторяя языки: глагольные формы, местоимения, существительные, идиомы и просто тихонько бормотал слова на русском, французском, испанском, немецком, арабском, фарси и английском, конечно же. Целый день с одним языком. Это помогало не сойти с ума.

Спать, есть, ходить под себя скучно! Начал распутывать сетку, и незаметно она опала. Вылез, приоткрыл дверь. Темно. Тихо. Прокрался вперед. Кухня обнаружилась по запаху оставленного на ночь остывать кекса под полотенцем. Слюна наполнила рот. Интересно, дядюшка-боров встает по ночам подкрепиться? Только подумал, как заскрипела кровать, раздалось мычание, пошлепали ноги. Тайпан, тьфу, Андрэ, а, ладно, теперь Харри, быстро спрятался за подлокотник дивана у окна. Напротив был шкаф, вряд ли Вернону сюда понадобится.

Дядя любовался содержимым холодильника, почесывая яйца, непрестанно зевал, потом ухватил пакет молока, хлопнул дверцей, выхлебал, смял и кинул в раковину. Шаркая, удалился. Харри же неверяще смотрел на приоткрытую дверцу холодильника.

Хороший был фильм «Пятнадцатилетний капитан»: кто ищет, тот всегда найдет. Харри нашел. Небольшую скамейку для ног, которую с огромным трудом подвинул к белому чудовищу. Встав на нее, он едва-едва смог заглянуть внутрь. Увидев бутылочку с какао, ухватился за нее – это было единственное достижимое для него.

Аккуратно спустился, вернул на место скамейку и направился к себе. Реально, откуда Роулинг знала все подробности жестокого обращения с ребенком? Или это мир Харри Поттера? Игровой мир? Маглы не любили племянника, но это не была их вина. В первый день, когда они нашли малыша на пороге, плакали оба, ругались, растирали замерзшее тельце и заботились о нем, пока тем же вечером не пришли гости. Харри не рассмотрел, кто, но после их ухода вдруг оказался в чулане, и о нем постарались забыть. Значит, верно, Дамбигад рулит.

Как управлять врагом? Он хочет тебе сделать назло. Нужно показать то, что тебе необходимо, как противное. Как-то приехала тетушка Мардж и заглянула к Харри, не могла не сунуть к нему свой любопытный нос.

– Братец, зачем вы так рискуете? Упадет, сломает себе что-нибудь, а вам потом морока.

– Ему и так хорошо, Мардж, – угрюмо откликнулся Вернон.

– Нет, ты не понимаешь! Я щеночков на пол сажаю с ограждением. Замечательно! Ползают, но не убегают, повредиться не могут. Смотри, я сейчас сниму его.

Мардж взяла Харри на руки, он тут же вспомнил свои намерения и самозабвенно разорался, оглядываясь на манежик. У Вернона глаза осветились радостью.

– Спасибо, Мардж!

– Ага. Еще горшок ему поставьте и покажите, как туда ходить. Пет, тебе же меньше работы будет!

С понедельника у Харри изменилось все. Манеж убрали, на пол кинули старенький матрасик, одеяло, в углу поставили горшок, похихикали еще и снова заперли. И сейчас Харри размышлял, как получилось, что он ночью вышел из чулана? Забыть закрыть они не могли – дверь сидела косо и все время норовила открыться. Или у него начала просыпаться магия?

Через два дня Петунья рассматривала полный горшок. Она не заглядывала днём к Харри, оставляя утром около двери половину лепешки и бутылку с водой. Странно. Вода выпита, нигде луж нет. Она потрясла головой и пересадила ребенка на пол в коридор. Не может быть, никто его не учил. Она уже раз двести Дадли объясняла ПРОСИТЬСЯ на горшок, а тут...

Петти вышла из чулана и замерла: этот маленький мерзавец карабкался на унитаз. Все, терпение лопнуло! Если он знает, для чего унитаз, то какого она должна убирать за ним горшки и терпеть ужасный запах! Дешевле купить на распродаже детское сиденье на унитаз, ступеньку и не запирать двери. Вроде, мальчишка ведет себя тихо, под ногами не путается, не кричит, не клянчит...

Через неделю она объяснила Харри, как помыть пол в чулане. Он справился с этим, ну и что, что она дала ему маленькую тряпочку. Потом тетка научила его стирать свои трусы и носки.

Харри зверел. Медленно, но верно. Да, он изображал на все согласного мальчика. А как иначе? Сидеть в темной коробке без ничего, так и свихнуться недолго. Пока выбросов магии не было.

Сейчас он мыл полы на кухне. Дадли сидел на высоком стульчике и кидал на пол кашу, стараясь нагадить на брата. Но тот не терял времени даром. Его не кормили пять раз в день, и потому то, что опускалось на пол, быстро попадало в его рот. И когда Дадли, наконец, выглядывал вниз, пол блестел снова. Такая игра каждое утро вполне устраивала Харри: он завтракал! Овсянкой с изюмом! А Дадли избавлялся от каши, чтобы получить на десерт сладкое. Сейчас кузен снова извернулся под немыслимым углом и начал падать. Харри не сдержался и крикнул:

– Тетя, тетя, Дадли падает!

Петунья поймала своего упитанного малыша, потискала, поцеловала, затем оглянулась на Харри, ползающего с тряпочкой внизу, и выпала из реальности.

– Мардж, представляешь, он сегодня целую фразу выдал, а Дадли только пять слов знает.

– Фи, дорогая, это случайность, всего лишь удобный набор слов.

– Нет, Мардж! Он крикнул: «Тетя, тетя, Дадли падает», я повернулась и едва успела его схватить, сыночек реально вылез из своего стульчика.

– Не верю! Если бы у него были умные родители или аристократы, такое бывает, но здесь... Ты же говорила, что его родители алкоголики?

– Ну, да... вроде...

– А до этого? Кем они были? Хоть школу закончили? – не унималась Мардж.

– Да. Его отец был из аристократов, отказался от семьи...

– Вот! – завопила Мардж. – Чему ты удивляешься! У них критический возраст начинается к 20 годам, значит, до этого Харри будет вполне нормальным ребёнком, если держать его в ежовых рукавицах. Просто ограничь его общение с Дадли и давай побольше поручений, чтобы не болтался без дела.

– Да, спасибо, Мардж. Только что можно дать двухлетнему ребенку?

– Миллион вещей: складывать игрушки Дадли, стирать то, что не поместилось в машинку, полоть цветы перед домом, мыть, чистить овощи, тереть их на терке, а когда не нужен, запирать в чулане, только лампочку проведите ему. Покажи ублюдку алфавит, дай пару старых книжек, можно энциклопедию у старьевщика взять, он их на розжиг продает. Конечно, это года через три-четыре.

Харри это слышал, Мардж слишком громко говорила по телефону. Он пытался сообразить, где ему заниматься. Отец отдал его мастеру на обучение позже, но ведь гибкость лучше начинать разрабатывать как можно раньше. Чулан для этих целей подойдет частично, слишком захламлен, и потому энергии не пойдут. Если бы здесь был черный ход... Входная дверь для Харри еще не доступна. Повздыхав, решил заниматься здесь, открывая дверь в чулан по ночам, или когда Петунья уходила с Дадом. Теперь его не запирали, видя его послушание, но и не разрешали выходить чаще четырех раз в сутки и других случаев, когда позовут, ночной горшок был ему в помощь. Его уроки походили на йогу. И пальцы... играть хотелось постоянно, музыка звучала внутри него. Он стал отстукивать ритм по телу.

К четырем у Харри произошло два магических выброса. Первый, когда ему снился бой, и вместо ранения он упал в пропасть. Проснулся от собственного крика и под потолком кладовки. На крик никто не прибежал, а утром Вернон поднял его за шкирку как котенка и наорал, что если еще раз он услышит хоть звук ночью, сдаст его в интернат для трудных детей. Второй случай произошел летом, Дадли подружился с соседскими мальчишками старше себя и придумал игру. Харри поливал цветы и полол сорняки, а кузен придумал кидать комки земли в брата. Когда снаряды кончились, в Харри полетели уже камни, и некуда ему было деться. Тогда над ним раскрылся радужный щит, испугавший врагов. Дядя после этого взбесился и избил мальчишку, что пришлось им везти его в больницу: сотрясение мозга, поломанные ребра, нога, ключица.

Харри продолжал все же заниматься, разрабатывал сначала сухожилия и мышцы. Когда холодно – на кухне, летом и весной вылезал через окно на лужайку. И все ночью, ночью. Приучился заниматься с закрытыми глазами, очки сильно мешали, да и не подходили они ему, слишком большие, тетушка купила на распродаже самые дешевые.

Тело оказалось гибкое, податливое, а вместе с его одержимостью начало изменяться. Харри сейчас чувствовал себя полным наследником Михаила Громова и Терезы де Наварро. Энергия жизни и шестое чувство от отца, способность слышать и сливаться с пространством от матери. И где? В Харри Поттере? Как эти маги смогли подумать, что после проклятия, раскроившего череп, смог бы выжить маленький человечек? Нет и нет! Это значит, во множестве миров каждый раз в зеленоглазого малыша вселяется чужая сущность, а магический выброс позволяет продолжить жизнь. Если бы была какая-нибудь связка тела с душой, тогда бы она всегда соединяла их после непредвиденных расставаний.

В пять лет рано проснувшийся Вернон застал его, когда он влезал через окно в дом после занятий на лужайке. Мокрый, с румянцем, с блестящими глазами, мальчишка сначала испугал Вернона, а потом...

– Ублюдок старой калоши, где шлялся? Ворье! Покажи карманы! Сдать тебя в колонию! Где был?! Воровал? Мэтт позавчера говорил, что кто-то свистнул у него фонарики с ограды! Это был ты, ублюдок!

Харри лежал и плакал от злости. Даже не плакал, слезы текли сами, дыхание было рваным. Его еще обвинили в желании испортить новенький автомобиль Вернона. Боль была адская, явно несколько переломов. Не пойдешь к врачу – неправильно срастется. Обратишься в больницу, попадешь в полицию, потом снова Дурсль закончит начатое. Где выход? Или сначала в полицию, только в Лондон нужно попасть, а после лечения сбежать, попробовать побродяжничать, весна заканчивается...

Следующим ранним утром Харри ринулся по улице вниз, превозмогая боль. Вот! Кажется, этот торговец ярмарочного барахла ездит в Лондон, наклейки на пикапе. Харри осторожно залез в кузов и спрятался в подобии шкафа, затянутого чехлом.

– Ди, я поехал! – крикнул хриплый мужской голос, и машина завелась.

Ехали они долго, Харри проваливался в забытьё и от толчков машины подскакивал, тело горело огнем, а каждое движение заставляло замирать дыхание. Когда машина замедлилась и начала часто поворачивать, мальчик понял, что они в Лондоне. К тому же шум был изрядный. Когда водитель выскочил из машины и направился к кассе для оплаты стоянки, новый Харри с трудом покинул машину и поковылял прочь.

Харри брел уже третий час, шарахаясь от людей. Голова пульсировала, перед глазами все кружилось, его шатало, и он давно думал рухнуть на асфальт. Но каждый раз мальчик находил странную силу идти дальше. Теперь ему предстояло преодолеть длинную аллею, наполненную людьми. Откуда здесь их так много? Он проходил мимо художников, музыкантов. Переливы гитары, свирель, барабаны, бубны, чечетка под неизвестными каблуками. И люди, которые шарахались от него, провожая округлившимися глазами.

Дымный аромат флейты и мягкий перестук. Раги? Уже играют здесь? Он потянулся к этим звукам и пришел к двоим. Индийская флейта и табла. Харри застыл рядом с ними, закрыл глаза. Музыка окружила его, ласкаясь, лечила. Она казалась шоколадным покрывалом с нотками корицы и апельсина. Парочка смуглых парней с восточными чертами лица, кудрявыми волосами, затянутыми кожаными шнурками, сидели на одеяле и подушечках и играли. Тонкие аристократические черты лица, странные мерцающие черные глаза влекли его в темную бездну.

– Хей, парень, отойди, освободи обзор, – окликнули его на арабском. Харри вздрогнул.

– Ваша музыка настолько прекрасна, что лишила меня возможности двигаться. Простите, – пробормотал мальчик, но был услышан.

– Брат, тебе плохо?

– Нет, наоборот, теперь хорошо, – отозвался Харри и еще раз посмотрел на говорившего.

Перед ним очень близко оказались нечеловеческие черные глаза без белка и затягивали, затягивали его. Харри выдохнул и потерял сознание.

– Думаешь, это он?

– Мадхав, забираем, дома разберемся, – на чистейшем английском сообщил второй, у которого вдруг проявились серебристые пряди на голове и черты лица вдруг медленно приобрели европейские черты.

Ребенок лежал на удобном диване, а над ним хлопотал сухощавый мужчина. Смуглый, с блестящими черными, как полярная ночь, волосами, туго стянутыми на затылке. Лицо его напоминало маску, и присутствовавшие знали, дело плохо, потому и молчали.

– Кто даст энергию? Ему мало, у меня все запасы закончились.

– Я. Можно? – поднялся мужчина с серебристыми прядями в волосах.

– Сейчас сравню. Если подойдешь...

Лекарь сложил ладони мужчины и малыша и замер.

– Да, подходит идеально. Давай, через меня.

Донор энергии приложил руки на спину лекаря, и тот начал водить своими над ребенком. Через некоторое время мальчик стал розоветь, бледность уступала место более здоровому цвету.

Через два часа целитель сидел в кресле почти без сил, в руке дымилась чашка с ароматным чаем.

– Рахул, ты слишком выложился, останься на ночь, друг мой.

– Благодарю. Так и сделаем, за ним нужно смотреть. Не оставляйте его одного, если что, сразу зовите. Слишком много побоев. Если приснится кошмар, начнется истерика, моя работа будет испорчена.

– Скажи, как он дошел в таком виде? Я правильно понимаю, что он был очень плох?

– Да! Скорее мертв, чем жив. Держался на одной магии! Своего рода выброс – это его и спасло. Мальчик очень, очень силен. Его ядро только формируется, и он смог столько времени держаться. Вы знаете, откуда ребенок? По виду англичанин.

– Малыш, избитый до полусмерти, голодный, шел по улицам очень долго, и никто не обратил на него внимания. Вряд ли он кому нужен.

– Не всегда так бывает. Давайте дождемся, когда мальчик очнется. ОН знает?

– Каждый наш шаг, – хмыкнул мужчина с серебристыми прядями.

Харри плавал в тумане, влага холодными иголочками колола тело, и поэтому огонь, в котором он плавился до сих пор, стал терпимее. Ломота в костях постепенно уменьшалась, и тепло превратилось в холод, потом пришло оледенение. Но дышать стало легче, словно энергия прозрачными и голубоватыми облачками впитывалась в тело, и от этого становилось... спокойно.

Харри проснулся от чьего-то присутствия. Он точно знал: кто-то рядом. Открыл глаза и увидел черные мерцающие очи. Те самые, которые он запомнил. Перед ним на низкой скамейке прямо сидел мужчина. Черные волосы с серебристыми прядями струились до плеч, утонченные черты лица и губы... Харри смутился. Чувственные, трепетные, но это, конечно, его фантазия.

– Малыш, как тебя зовут?

– Харри. Харри Поттер.

Мужчина нахмурился, пытаясь что-то вспомнить.

– А вы кто?

– О, прости. Атолло.

– Просто Атолло и все? – удивился Харри.

– Да. Мы тебя подлечили. Наберешься сил, и мы пойдем в банк к гоблинам.

– Зачем?

– Нужно узнать, какие обязательства у тебя перед миром. Исходя из этого, мы и будем рассчитывать твою жизнь.

Харри похолодел. Что этот странный, нереально красивый мужчина имеет в виду? Как можно рассчитать жизнь? Он попал в рабство? Так, гоблины должны помочь, в конце концов, в нем течет кровь Поттеров. Хотя бы!

Прошло два дня. Он проводил все время в комнате: узкая и достаточно жесткая кровать, пушистый ковер на полу шафранного цвета, бледные лимонно-желтые занавески на окне, столик, кресло и все. Принесли кубики, головоломку, конструктор. Харри даже не подошел к ним. Появились книги: Киплинг, индийские легенды. Харри их от нечего делать проглотил. Хватило на один день.

Утром после завтрака с Атолло и Мадхавом Харри облачили в шерстяной черно-синий костюмчик с помощью слуг-индусов. Взрослые взяли мальчика за руки и оказались перед величественным зданием. Легко и непринужденно, никакой дезориентации и тошноты. А аппарация? Разве не она? Монументальное здание, темный металл и стекло, мощь и величие. Харри задержал дыхание.

Швейцар оказался человеком в униформе и с немецкими усищами. Он коротко осмотрел пришедших и склонил голову, открывая дверь.

– Да пребудет благосостояние ваше каждый день, – привлек их внимание гоблин за стойкой на входе.

Харри расширил глаза, так смотрел на коротышку. Можно было сказать, что перед ним ребенок лет 9-10, уродливый, с крючковатым носом, тонкими, почти лягушачьими губами, пронзительными глазками под нависшими бровями и непередаваемого серо-зеленого цвета. И только после этого Харри вспомнил, что этим воинственным карликам нужно желать всего и побольше, так писали в фанфиках.