Текст книги "Старик и ящер (СИ)"
Автор книги: Нуремхет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
– Слушайте, люди, слушайте, люди! – воскликнул он. – Я принес жертву госпоже рек и морей, и она приняла ее. О, видели бы вы, как ящеры рвали быка! Нынче госпожа принесет нам Синюю звезду, и мы покинем это ужасное место, где ящеры крадут наш улов, где кошки душат наших детей, где огненные кони топчут наши сады! Радуйтесь, радуйтесь, люди!
Казалось, только сейчас все обратили внимание на ящера, застывшего позади человека. Несколько стариков в длинных одеждах поспешили ему навстречу и с поклонами стали указывать путь в деревню. Немало удивленный, ящер последовал за стариками. Люди расступились, образовав недлинную тропу, и кланялись, когда он проходил между ними. Наконец, ворота распахнулись, и дракон, понимая, что не пролезет в узкую щель, не снеся при этом ползабора, взлетел и перемахнул через ограду. Внутри деревня оказалась куда богаче, нежели снаружи. Глинобитные дома были изукрашены охрой и известью, на крышах из дерева и соломы виднелись вырезанные головы животных. Над некоторыми дверями висели бычьи черепа. Ящера провели на неширокую площадь в середине селения и принесли подстилку из мягких трав.
– Ложись, ложись, господин, – ласково сказала ему какая-то девица.
Травы одуряюще пахли, и ящер лег на душистую постель. Тут же несколько девиц – их нельзя было назвать красавицами, но все они были, безусловно, милы – принесли сосуды с благовонными маслами. Самая смелая из них – та самая, что сказала ящеру ложиться, – уселась ему на спину и принялась втирать пахучее масло в золотую чешую. Видя, что дракон не думает сопротивляться, остальные девицы последовали примеру товарки, и вскоре весь его панцирь был умащен душистыми благовониями. Затем несколько прислужниц принесли ему фруктов, меда и большой сосуд с водой. Фруктов ящер не ел, но воду выпил. Пока он расправлялся с кувшином размером в половину человеческого роста, одна из девиц втирала масло ему в брюхо.
Поняв, что хищной твари не по нраву пришлись дары сада, его прелестные прислужницы тут же притащили ящеру упирающуюся свинью – со связанными ногами, как давешний бычок. Ящер с удовольствием прикончил жертву, обрызгав кровью лишь недавно благоухавший панцирь. Девицы, казалось, ничуть не смутились кровавой трапезой. Они ждали, пока ящер насытится, а затем снова принялись умащать его.
Ящер хотел было спросить, кто эти люди и почему так приветливы, но благодушная леность навалилась на него, и вскоре он уже дремал под ласковыми руками юных прислужниц.
Он проснулся в начале ночи, и первым, что увидел, были яркие огни сторожевых костров. У этих костров и собралось все население деревни. Они пили, ели, плясали, говорили и смеялись, как не могут смеяться проклятые люди. Подле ящера никого не было. Даже девицы, ублажавшие его целый день, куда-то подевались.
У головы проскользнула тень, ящер не успел уследить за ней. Скрипнула дверь ближайшего дома, раздался и оборвался детский плач. Тень снова метнулась к нему и остановилась. Повернув голову, ящер увидел черное как ночь существо, похожее на кошку. Размером с крупного пса, оно так густо заросло шерстью, что лишь желтые огоньки глаз виднелись в меху. В зубах кошка держала человеческого младенца не старше двух месяцев от роду. Очевидно, его мать праздновала у костров и знать не знала, где ее малыш.
Некоторое время кошка и ящер неподвижно смотрели друг на друга. Затем дракон сказал миролюбиво:
– Доброй охоты, сестрица.
– Змея подколодная тебе сестрица, – неучтиво отвечала кошка. Младенца она положила на землю, и было видно, как блеснули в свете далекого костра ее клыки. – Глупый, глупый ящер, зачем ты сунулся к этим людям?
– Они говорят о Синей звезде, я и сам ищу ее. Кроме того, они весьма дружелюбны, и я не знаю даже, чем заслужил такую доброту.
– Глупый, глупый ящер, – снова сказала кошка. – Они думают, что озеро послало им тебя и Синяя звезда лежит в твоем желудке. Завтра они зарежут тебя на этой самой площади, вытащат желудок и проверят, нет ли там их драгоценной Звезды. Девица, которая разминала тебе брюхо, вовсе не стремилась ублажить. Она лишь искала бреши в твоей броне, куда легче будет вонзить нож.
– Вот как, – не слишком расстроился ящер. – Что же, теперь мне понятна их доброта. Но не бойся, сестрица, железо меня не ранит. А скажи мне, милая госпожа, кто эти люди и почему ищут Синюю звезду?
– А, то проклятое племя, – плюнула кошка. – Когда-то одного человека с женой и его сыновей с их женами глава рода изгнал сюда и наложил проклятие на них и всех их потомков: что не найдут пути ни в одну из стран, где обитают люди, а вечно будут жить здесь, на дикой земле, в окружении чудищ. Видишь, как нынче разрослось их племя? Нечего тебе тут делать, глупый ящер. Ищи свою Звезду в другом месте.
– В каком же, милая госпожа?
– Откуда мне знать, – фыркнула кошка. – Я и имени-то такого не слышала.
С этими словами она снова схватила младенца, мощным прыжком перескочила ограду и скрылась в темноте. Ящер еще некоторое время лежал неподвижно, раздумывая, покинуть ли поселение сейчас, когда еще темно, или завтра, на глазах у множества людей. В конце концов, он решил в последний раз воспользоваться гостеприимством проклятого племени и, когда вернулись его прислужницы, попросил их вычистить куски мяса, застрявшие между зубов.
Утром нерадивая мать, оставившая малыша без присмотра, наконец, обнаружила пропажу младенца. Лежа на своей постели, ящер слышал ее горестные вопли, но ни искры сострадания не родилось в его сердце. Слышал, как успокаивал ее один старик, уверяя, что уже сегодня они получат Синюю звезду и навсегда покинут проклятый край. Занятно, подумалось ящеру, что будет, если они достанут желудок и не обнаружат там Звезды. Однако вскоре он понял, что эти люди привыкли жить в разочарованиях и он не первый и, вероятно, не последний несчастный, которому на площади вырезали желудок.
Мужчины селения притащили огромный плоский камень, сплошь покрытый засохшей кровью. Женщины волокли золотую цепь. В глазах у всех была злобная сосредоточенность, и ящер, как ни был неуязвим в своем панцире, решил не испытывать судьбу. Подхватившись на своей постели, он взметнул облако пыли, распахнул крылья и, не набирая разбега, не оттолкнувшись толком от земли, поднялся в воздух.
Тотчас люди побросали все, что тащили, и кинулись ловить ускользающую удачу. Сразу несколько мужчин повисли у него на хвосте, и ящеру стоило большого труда набрать высоту. Лишь увидев, что поднимаются все выше над землей, преследователи отпустили хвост и рухнули с громкими криками.
У надбровья свистнула стрела, вторая ударилась в заднюю лапу и отскочила от чешуи. Внизу послышались яростные крики, но ящер уже едва разбирал их. Он летел на запад, к Приморской Герне, а вслед ему еще долго раздавались проклятия.
… Чтобы описать все злоключения, через которые довелось пройти ящеру в поисках Синей звезды, потребовалось бы много дней. Засушливая зима покинула материковый юг, и первые весенние дожди встретили ящера на границе Приморской Герны и Западного Лаурадамана. Два месяца не оставлял он морских побережий, надеясь если не узнать, так услышать о Синей звезде, но прошло много дней, прежде чем до ящера донеслось ее имя. Случилось это так.
На безжизненном скалистом побережье, где среди камней ящер прятался от грозы, стоял лагерем небольшой отряд. Кто были эти люди и почему оказались здесь, его не занимало. Он лежал неподвижно, будто придавленный нависшей над головой каменной громадой, слушая раскаты грома. Иногда из лагеря доносились взрывы смеха, кто-нибудь покидал шатер, чтобы взглянуть на море, но тотчас же возвращался.
В конце концов, громовые раскаты утихли, дождь сделался слабее, и ящер смог различить двух человек, стоящих на берегу. Они подошли так близко к воде, что волны лизали их сапоги, но, казалось, незнакомцев это вовсе не занимало.
– Вот и ветру мы чем-то не угодили, – в сердцах говорил один. – Так, глядишь, не только Звезды – обратной дороги не найдем.
– Если будет кому искать, – не менее мрачно отвечал его собеседник. – Утащат водяные змеи – и поминай, как звали.
Знакомое имя заставило ящера встрепенуться и сбросить сонную одурь. Не желая переполошить отряд раньше срока, он обернулся крохотным драконом-огнеедом и засеменил к воде и стоящим близ нее людям.
– Как бы лодку не перевернуло, – продолжал тем временем первый человек. Он был высок и бородат, черные глаза неотрывно смотрели на волнующееся море. – Попадемся водяным змеям – точно пойдем на ужин, а лодку можно и за кита принять.
– Киты здесь не плавают, – заметил второй собеседник. – А и плавали бы, ты думаешь, змеи не стали бы на них охотиться?
Бородач лишь рукой махнул, не отрывая взгляда от волн. Недалеко на севере, за проливом, прозванным Атурови, находился остров, где жила Эйза. Эти люди о том, разумеется, не знали, но ящер знал, и от предчувствия близкой, но все долее откладываемой встречи тоска сжимала его сердце.
– Посмотри-ка, что у нас здесь! – воскликнул вдруг бородач, и на дракона-огнееда опустилась сверху маленькая железная клетка. Люди оказались расторопнее, чем он предполагал, и теперь двенадцать пар глаз смотрели на него с той стороны прутьев.
– Это ж огнеед! – фыркнул один из искателей удачи. – Он жрет лишь расплавленный камень, его даже не освежуешь как следует.
– Какое-никакое, а мясо, – весело отвечал бородач. – Или ты в этой глуши найдешь лучше?
– Я найду вам лучше, – внезапно произнес ящер. Люди отшатнулись, но недалеко: очевидно, они были весьма храбры. – Я помогу вам найти Синюю звезду, и вы вернетесь на материк богатейшими из людей.
– Откуда ты, крошка-огнеед, можешь знать, где искать Звезду? – вопросил усатый человек в плаще из беличьих шкурок. – Да ты в море часа не протянешь, твой огонь погаснет, и ты превратишься в охладевшую тушку – нам на съедение.
– О, не спеши судить обо мне, добрый человек, – отвечал ящер. – Я не простой огнеед, а великий чародей. Я могу принять облик любой твари, покрытой чешуей, и, если вы отпустите меня, покажу свою силу.
– Зачем нам тебя отпускать? – ухмыльнулся бородач. – Если ты и вправду чародей, чего стоит тебе снести нам головы.
– Мне и так ничего не стоит снести вам головы, но, если вы меня отпустите, я буду считать, что мы друзья.
Ящер лукавил. Он не знал, как прочна железная клетка, и боялся, что, приняв другой облик, застрянет в ее прутьях. Но его слова, похоже, подействовали на людей. Достав каждый по кинжалу, они наставили оружие на огнееда, а затем бородач осторожно поднял клетку. Тотчас ящер обернулся коброй (люди отпрыгнули как ужаленные), затем ужом, гекконом, агамой, круглоголовкой, огромным драконом с четырьмя лапами, амфиптером, лишенным ног, гивром, похожим на змею, даже одним из тех древних существ, что ходили на двух ногах и населяли землю задолго до появления человека.
– Ох и занятен ты, проклятый змей, – смеялись моряки. – Только веры тебе мало: ну как найдешь Звезду, а нас порешишь?
– Отчего мне вас убивать? – благодушно отвечал ящер. – Синяя звезда мне вовсе не нужна, а нужен один из драконов, что ее охраняет. Много лет назад он едва не оторвал мне крыло, нынче я хочу отыскать его и снять ему голову.
В доказательство своих слов ящер поднял правое крыло, под которым, рассекая золотую чешую, белел длинный шрам. Разумеется, водный дракон не терзал его: эту рану ящер получил, разбившись о скалы во время бури. Но моряки, похоже, поверили в его рассказ. Чтобы закрепить успех, крылатый змей продолжил:
– Я долго не знал, где его искать. Слышал только, что живет он в морской пучине, где лежит Синяя звезда. Потому и прислушивался, и спрашивал всех, кого встречу, о Звезде, что она могла привести меня к моему врагу.
Замысел ящера был прост: он рассчитывал вместе с моряками добраться либо до Звезды, либо до логовищ морских драконов, а затем избавиться от спутников и унести сокровище с собой.
– Ладно, пойдешь с нами, – махнул рукой бородач. – Не будет попутного ветра – сам потащишь лодку.
– О, разумеется, – отвечал ящер. Ему было не привыкать.
– Только сам ищи себе пожрать: мяса у нас не осталось.
Ящер уверил спутников, что не голоден, и улегся под скалой, где прятался от дождя.
Наутро шторм прекратился, и морская гладь казалась неподвижной. Всем, однако, было известно, что здесь несет свои воды теплое течение Атурови и именно оно снесет судно на юг, если не будет попутного ветра.
Ветра не было.
– Что же, змей, придется тебе впрячься в лодку, – беззлобно заметил бородач.
Все двенадцать моряков удалились за скалу, и вскоре ящер увидел небольшое парусное судно, наполовину заполненное водой.
– Ну, хоть не перевернулось, – заметил кто-то.
Ругаясь и сыпля проклятиями, моряки притащили из лагеря кто что нашел и принялись вычерпывать воду. Времени это заняло немного, и солнце не успело войти в зенит прежде, чем работа была окончена. Затем бородач взял длинную веревку, завязал на ней две петли и подозвал ящера. Одну петлю он прикрепил к острому носу ладьи, а другую дал ящеру в пасть. Тотчас все двенадцать товарищей запрыгнули в лодку. Припасов они не брали, зато были вооружены. У каждого ящер заметил кинжал на бедре, многие держали гарпуны и копья, бородач сжимал кривой меч, а у двоих за спинами висели луки. Люди, как и он сам, ожидали встречи с морскими чудищами. Послушный, словно домашняя скотина, ящер схватил петлю, поднялся в воздух и полетел на запад, куда указывал ему бородач.
Делалось все жарче. Над океаном повисла дымка испарений, вытянутых солнцем. Воздух дрожал. Ящер глядел на север, пытаясь рассмотреть вдали очертания Эйзиного острова, но ничего не видел. Иногда он оборачивался к палубе, чтобы посмотреть, куда указывает бородач. Море было спокойно. Они отплыли так далеко, что скалистый берег превратился в едва заметную черную полосу. Угрюмое выражение застыло на лицах. Казалось, самое время замерло здесь: солнце не двигалось с небосвода, лодка не двигалась по морской глади, ящер не двигался в горячем воздухе. Чувство дурной бесконечности вскоре овладело бы им, если бы не странное происшествие.
Обернувшись в очередной раз, чтобы получить указания бородача, ящер заметил, что людей в лодке не двенадцать, а одиннадцать. Исчез человек в беличьем плаще, но остальные словно бы ничего не заметили. Ящер бы и сам ничего не заметил: он не слышал ни всплеска, ни крика. Но все же указал бородачу на это странное исчезновение.
– Что же ты, господин, так плохо смотришь за своими людьми, что морские твари их похищают?
Услышав его слова, моряки вздрогнули, словно пробудившись от колдовского сна. Оглядывая палубу, они, наконец, заметили пропажу и заволновались. Некоторые считали, что нужно вернуться и поискать упавшего за борт товарища. Другие резонно замечали, что море везде одинаково, и самая полоска суши скрылась из виду, и, если их товарищ до сих пор не дал о себе знать, вероятно, он уже мертв. В конце концов, сошлись на том, что нужно плыть дальше. Теперь, однако, сонное оцепенение не нападало на моряков. Они сгрудились плотнее, чтобы каждый видел каждого, многие вытащили из-за пояса кинжалы, словно готовясь отбиться от неведомой, но оттого не менее жуткой опасности. Ящер летел на запад.
Вскоре бородач огляделся, посмотрел на солнце и велел ему двигаться севернее. Однако, стоило ящеру повернуть, как солнце закрыло серое облако, и ветер, до сих пор горячий, сделался прохладнее. Настороженная звенящая тишина повисла над океаном, но ненадолго. Вскоре налетел новый порыв ветра, куда яростнее предыдущего. Бородач, стоящий на середине палубы, покачнулся и, не удержав равновесия, рухнул на колени.
– Спускайся! – крикнул он ящеру. – Как станет буря, все равно отнесет!
Дракон выплюнул петлю, обернулся ящером-рыболовом и выбрался на палубу. Бородач оказался прав. Ураган, свирепый восточный ветер, налетал, казалось, с четырех сторон, бил и швырял ладью, словно игрушку, но, благодаря высоким бортам, перевернуть не мог. Ладья кренилась, черпала воду, но неизменно восставала, и ящер подумал, что не такое уж и утлое суденышко выбрали себе эти люди. Моряки тесно прижались друг к другу и бормотали молитвы, вознося руки к небу. Но Небесный Отец, похоже, был занят другими делами, позволяя старшему своему сыну забавляться младшими.
Восточный ветер плясал с госпожой воды и соли, и брызги и волны, рожденные в их пляске, из раза в раз окатывали корабль. Небо совсем потемнело, затянутое грязно-серыми облаками. Неподалеку ударила молния.
– Ты знал, что будет буря? – крикнул ящер бородачу. – Я слышал, моряки распознают ее приближение!
Бородач крикнул в ответ что-то неразборчивое, но ящера он больше не занимал. И немудрено: поблизости от лодки, бьющейся на волнах, поднялось что-то огромное и блестящее, похожее на хребет неведомого зверя. Поднялось – и вернулось в воду, не оставив следа. Моряки, однако, притихли, даже слова молитв больше не раздавались. Казалось, притих и ураган, будто в кровожадном ожидании. О, всем на материке было хорошо известно, как кровожаден восточный ветер.
В воцарившемся безмолвии лишь вода устало плескалась о борта лодки. Но вот в зловещем молчании моряки услыхали голос, и этот крик не был похож ни на что, слышанное ранее. Он чем-то напоминал песни ящеров-рыболовов, но их голоса, как правило, раздавались в воздухе, этот же разносился под водой и оттого казался потусторонним и жутким.
Медленно, словно стряхивая с себя многолетний сон, поднялась из моря длинная шея. Узкая треугольная голова, венчавшая ее, и издавала эти протяжные вопли, над поверхностью воды звучавшие резко и страшно.
– Владыка Небесный Отец, защити и охрани нас, – отчетливо услышал ящер слова бородача.
С необыкновенной скоростью голова морского чудища опустилась и ударила в палубу, словно гигантский молот. Судно раскололось посередине, будто игрушечное, ящер и несколько моряков скатились к разлому.
– Выше! Поднимайтесь выше! – кричал бородач. Он не заметил головы второго дракона, приближающейся сзади. Тварь схватила его в пасть, взметнула высоко над водой и в одно усилие проглотила. С трудом пытаясь взобраться на корму по скользкой палубе, ящер принял свой настоящий облик и, оставив внизу гибнущее судно, взмыл в воздух.
Морские змеи, отвлеченные чудесным преображением, следили за ним, не решаясь наброситься. Носясь между их головами, ящер кричал:
– Я слышал, вы храните Синюю звезду в морской пучине, куда добраться не под силу ни зверю, ни человеку! Где она? Скажите мне, где она!
Жуткий, режущий слух голос отвечал ему:
– Мы рождены в утробе воды и соли, там же рождена Синяя звезда. Ни человек, ни зверь, ни божество, ни дух, никакая сила, будь она хоть трижды велика, не вынет Звезду из ее колыбели.
– Где ее колыбель? – в ярости заревел ящер.
– Звезда лежит глубоко на дне в пасти Матери всех змей. Кольца ее могут обвить земной шар одиннадцать раз, яда ее хватит, чтобы одиннадцать раз убить все живое на земле!
– Где же лежит Матерь всех змей?
Голоса водных чудовищ внезапно сделались тише и глуше, длинные шеи приближались к ящеру.
– Ниже-ниже-ниже… – шептали они. – Там-там-там…
Не дожидаясь, пока их кольцо сомкнется, ящер нырнул в воду. Треугольные головы потянулись было за ним, но он несся как стрела и вскоре оказался глубоко под поверхностью моря. Здесь ящер, однако, остановился. Воздуха в легких почти не осталось, толща воды, нависающая над ним, давила, словно скала. Вспомнив обличье своих преследователей, ящер превратился в морского дракона. Тело его вытянулось, лишившись конечностей, вдоль спины вырос перепончатый гребень на тонких отростках позвонков. Грудь перестало давить, водная толща над головой теперь весила не больше перышка, а бездна, лежащая внизу, казалась легко преодолимой. Лишь одного не мог ящер скрыть, какой бы облик ни принял: вдоль хребта его тянулась железная полоса, и морские твари легко распознали бы по ней чужака.
Боясь потерять время, ящер нырнул глубже – в самое сердце моря, где даже теплое течение Атурови не было властно. Вокруг становилось все темнее, в конце концов, тьма сгустилась настолько, что глаза стали бесполезны. Ящер не чувствовал пространства, ему казалось, он застыл в бесконечной черноте, густой, как расплавленный камень. С трудом понимая, где дно и где поверхность, он продолжал плыть, изгибая, словно змея, свое длинное тело.
Вдруг слабый свет коснулся его глаз. Возможно, то была поверхность, ошибочно принятая за дно, но ящер не остановился, радуясь маяку, каким бы тот ни был. Свет разливался все шире и горел все ярче и вскоре превратился в уходящие одно в другое сияющие кольца. Но это белое свечение вовсе не резало глаз: оно мягко лилось вокруг, будто солнечные лучи, и ящер без страха приближался к нему.
Вскоре он увидел и то, что испускало свет. Это была змея – такая громадная, что голова ее лежала на пирамиде свернутых колец, уходящих далеко в морскую глубь. Чешуя чудовищной твари мягко сияла. Очевидно, это и была Матерь всех змей.
– Приветствую тебя, славная госпожа, – осторожно произнес ящер. – Я преодолел долгий путь, чтобы тебя увидеть.
Его облик не мог обмануть морских драконов, и Матерь змей он тем более не ввел бы в заблуждение. Гигантская змея подняла голову. Глаза у нее были золотые, с узкими черными зрачками.
– Я слышал, ты хранишь в пасти Синюю звезду, могущую справиться с любым недобрым колдовством, – продолжал ящер, надеясь вызвать чудище на разговор. Но змея то ли не умела говорить, то ли не желала. – Я хочу забрать ее! – произнес он, надеясь, что хотя бы эта дерзкая угроза заставит ее распахнуть пасть.
Но змея молчала, мерно покачивая головой, будто не понимала ни слова из его речи. Вода над ним заволновалась – то приближались его преследователи. В отчаянии ящер не придумал ничего лучше, чем метнуться к Матери всех змей и что было силы вонзить зубы в ее загривок.
Тварь взвилась как ошпаренная. Вернее сказать, взвилась только ее голова, но и того было довольно. Змея шипела, плевалась и кусала воздух возле обидчика, не в силах достать его или хотя бы сбросить. Всякий раз, когда она разевала пасть, ящер видел возле трубки дыхательного горла крупный синий камень с неровными гранями. Он не светился, как сапфир из дома Норгона, но отчего-то ящер не сомневался, что видит перед собой настоящую Синюю звезду. Чувствуя, что силы оставляют его, он дождался, когда змеиная царица вновь распахнет пасть, выпустил ее шею и нырнул меж ядовитых клыков в самую сердцевину красного цветка. Будто целуя возлюбленную, ящер схватил языком синий камень и выдернул голову раньше, чем Матерь змей успела ее откусить. Ядовитый клык пронзил его надбровье, и кровь залила глаз. Ящер метнулся вверх, к воздуху и свету, но над ложем змеиной царицы его уже ждали морские драконы.
Они набросились разом, распахнув пасти, без труда поняв, что не их сородич, а наглый чужак забрал сокровище. Пятеро чудищ вцепились в его тело с разных сторон и тащили на дно. Чуждый облик сходил с ящера, будто старая кожа, все меньше в нем оставалось сил, дабы поддерживать чары. Преследователи тянули его вниз, обратно в логово белой змеи, которая уже распахнула пустую пасть, ожидая, когда вернется в нее Синяя звезда вместе с дерзким пришельцем. Кровь из его ран растворялась в воде, и Матерь змей, чуя ее запах, возбужденно шипела.
Поняв, что морские чудища разорвут его в клочья, если он немедленно что-нибудь не измыслит, ящер рванулся из последних сил и попытался воссоздать в голове образ гигантского дракона величиной никак не меньше скалы, под которой он давеча ночевал. Ящер не заботился о том, удержит ли тушу такого размера океан или утянет навсегда в свои глубины. Тело его вновь начало преображаться, и он крепче зажал Звезду под языком, дабы не потерять ее во время превращения. Морские змеи отпустили его: их зубы не могли пронзить чешую, что была прочнее камня. Ящер метнулся к поверхности, загребая крыльями, словно огромными веслами. Сила этих движений все быстрее выталкивала его из воды, куда стремился утянуть вес и преследователи, до сих пор плывущие за ним. У самой границы моря, увидев тусклое солнце, ящер сбросил облик гигантского дракона и взмыл в воздух. Длинные шеи вытянулись следом, но морские твари не умели летать. Поднявшись достаточно высоко, чтобы не попасться им на зуб, ящер направился на восток, где, как он помнил, находилась суша. Судна искателей удачи не было видно: похоже, им повезло меньше, чем их невольному спутнику, и всех, кто был на корабле, морские змеи утащили в океан и сожрали.
Сонная одурь все больше охватывала беглеца. Кровь из рассеченного надбровья продолжала течь, и правое веко почти не поднималось. Лишь знание о том, что вскоре на востоке должна показаться суша, удерживало ящера в воздухе.
Он достиг берега на закате. При виде твердой земли силы тут же изменили ему и, не сложив крыльев, ящер рухнул под скалу. Кровь из его ран давно вытекла, лишь порез, оставленный клыком змеи, продолжал вяло кровоточить. На берегу, в некотором отдалении от ящера, лежал человек. Беличьего плаща на нем уже не было, но ящер узнал усатого моряка, что не хотел брать крошку-огнееда в плавание. Тело его было разворочено, в животе зияла кровавая дыра. Над этой дырой и склонилось дымчато-серое пушистое существо размером с крупную собаку. Застывшим взглядом ящер смотрел на его трапезу, пока существо не подняло голову и он не узнал давешнюю кошку, что в селении на Медном берегу поведала о замысле племени.
– Что ты здесь делаешь? – с трудом ворочая языком, спросил ящер. – Я думал, твои угодья несколько дальше.
– Море выбрасывает много всего, – расплывчато отвечала кошка. – Вот и тебя выбросило, глупый ящер.
– Отчего же я глупый, милая госпожа. Этот человек попался морским чудищам и погиб, а я сбежал от чудищ и унес с собой Синюю звезду.
– Далась тебе эта Звезда, – сказала кошка. – Как будто она спасет тебя от смерти.
– Должна спасти. Меня укусила Матерь всех змей, и, если бы не Звезда, я погиб бы еще в море.
– Глупый, глупый ящер, – повторила кошка. – Ты не погиб лишь потому, что силен и крепок, и нет в том заслуги твоей Звезды. Матушка моей матушки говорила, что от всякого яда помогает человеческое сердце. Съешь сердце – отрава уйдет в него, потому что сердца людей полны яда и им от того хуже не сделается. Повезло тебе, что я не его съела.
С этими словами кошка подошла к мертвецу и некоторое время возилась над ним. Затем вернулась к ящеру, неся в пасти еще кровоточащее сердце.
– Ешь, глупый ящер. – Она положила добычу у его пасти, и он послушно проглотил подарок.
Неизвестно, помогло ли сердце извлечь яд из его крови, но вскоре ящера стало клонить в сон, и он задремал. Кошка вернулась к мертвецу и продолжила пожирать его внутренности, словно ящер больше не занимал ее. Когда он открыл глаза в сумрачный предрассветный час, кошки рядом не было, и не удалось понять, тот ли это рассвет, что шел за днем его схватки или минуло уже много ночей. Синяя звезда по-прежнему лежала под языком, будто лесная хищница не видела в ней ни малейшей ценности. Рана от змеиного укуса перестала кровоточить и лишь ныла, стоило ящеру двинуть головой. Морская соль разъела порезы на его теле. Страдая от жажды, ящер поднялся и побрел вдоль берега материка туда, где в тумане мог видеть полоску далекого острова.
***
Отец вернулся почти через три луны. Ранним утром течение у восточного берега принесло хозяина на родимый остров. Эйза вышла встречать его, нарядившись в лучшие свои одежды, – так тосковала она по отцу, так много ужасных происшествий выпало на ее долю в его отсутствие.
Отец был весел и, едва ступив на берег, протянул ей бусы из золотистого зеркального камня.
– Радуйся, дочка, – произнес он с гордостью. – Добыл я камень лалеит, и нынче твоя краса еще пуще засияет. Теперь и ты говори: как управлялась тут без меня, не нашла ли жениха себе?
– Нашла, батюшка, – улыбнулась Эйза. – Ты, верно, удивишься: это Ормас, твой старый друг. Его корабль разбился у наших берегов, и он гостил здесь много дней, пока слуги не справили ему новое судно. Нынче он отплыл, не дождавшись тебя, и лишь мое слово есть у него. Но не будет и двух лун, как он приплывет снова, и тогда, батюшка, скажи мне, дашь ли ты согласие на наш брак?
– Отчего не дать, – легко согласился отец. – Ормас хороший человек. Но подумай, дочка: он немолод, а ты будешь жить долгие столетия. Вскоре ты проводишь его в чертог Небесного Отца и останешься вдовой.
– Как остаться мне вдовой, если повсеместно человек делается под стать своему супругу?
– Вовсе не повсеместно! Суть человека изменчива, в том ты права, но, дабы сделаться как супруг, он должен изменить самое свое сердце. Твоя матушка не изменила своего сердца. Матушка Феннод не изменила своего сердца. Думаешь ли ты, что сердце Ормаса легко откажется от его природы?
– О том не знаю, батюшка, а только никого мне милее в целом свете нет.
– Неволить не буду, выходи за кого пожелаешь, – уступил старик. – Как вернется – поженю вас.
На том и сошлись. О проклятии зеркала Эйза отцу так и не поведала. Его слова вселили в нее радость от скорой свадьбы, но вместе с тем печаль. Она понимала, не могла не понимать, что супруг ее проживет куда меньше и умрет куда раньше. Встретится ли он с нею после смерти, вспомнит ли? Велики чертоги Небесного Отца и сладки его яства: кто возвращается от них на землю, не помнит ни имени своего, ни родины. Лишь суть свою помнит – а ее и в смерти не забудешь.
Охваченная тревожными предчувствиями, Эйза ложилась спать. Она уже расчесала косы и собиралась задернуть плотную занавесь у широкого окна спальни, когда увидела на границе земли и неба крошечную темную точку. Слабо различимая в сумерках, точка приближалась и росла, и на какой-то миг Эйза в ужасе закрыла лицо руками, решив, что не избыла проклятья зеркала. Но вот прохладный воздух обдал ее с ног до головы, и знакомый голос послышался в ночном безмолвии:
– Здорова ли ты, милая Эйза? Все ли хорошо с отцом? Не забыла ли ты своего обещания?
Отняв руки от лица, она увидела ящера в воздухе у самого окна и облегченно вздохнула.
– Здравствуй, господин мой крылатый змей, – отвечала Эйза. – С чем ты явился ко мне?
– Я принес Синюю звезду, что родилась на дне моря и способна избавить всякого, кто ее держит, от злых чар. – С этими словами он опустил голову и вложил в руку Эйзы крупный синий камень. Эйза вздрогнула, ощутив прикосновение его языка, словно вспомнив давние обещания. – Больше тебя не коснется ни одно, даже самое страшное заклятие. Ты войдешь в лабиринт и в кровавый водопад и выйдешь невредима. Милая Эйза, вспомни свои слова, будь моей супругой, и, клянусь, ни единого дня о том не пожалеешь.
