Текст книги "Старик и ящер (СИ)"
Автор книги: Нуремхет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Вскоре кто-то из ящеров перегрыз ему горло, и малыш захлебнулся кровью, приняв милосерднейшую из всех смертей, что могло даровать это озеро. Зубы ящеров были вывернуты наружу, им непросто было отрывать куски мяса, и Эйза предположила, что эти твари питаются скорее рыбой, чем более крупной дичью. Они издавали нежные, похожие на песню крики. Вскоре воздух наполнился этим пением, и, несмотря на жестокую сцену расправы, Эйза не могла не признать, что это красиво.
Пантера, утратив всякое любопытство, деловито лакала воду. Похоже, ящеры не были ей страшны: любого из них она запросто могла зашибить лапой. Эйза хотела было тоже спуститься к воде, поняв уже, что хищников не привлечет, как вдруг лодка, обогнув пиршество ящеров, направилась к ней.
Эйза не знала, что нужно от нее мальчику, но он явно не был опасен, и она приветствовала его ласковой улыбкой.
– Ты, верно, заблудилась, добрая госпожа, – улыбнулся подросток, сверкнув белоснежными, хотя и довольно редкими зубами. – Я могу перевезти тебя через озеро к границе Лаурадамана, если хочешь.
– Ты очень добр, – мягко отвечала Эйза. – Если я и мой друг не затрудним движение твоей лодки, мы будем благодарны тебе.
Лодка мягко ткнулась носом в песок. Эйза осторожно ступила внутрь. Пантера долго мялась прежде, чем последовать за ней. Наконец, она умостилась в самой середине ладьи, намертво впечатав ее в песок, но мальчик, казалось, ничуть не смутился. Оттолкнувшись веслом, он отплыл: лодка, пускай и погрузилась в воду почти на три четверти, все же держалась на плаву, и подросток, нимало не сторонясь громадного хищника, греб на юго-запад.
Солнце перевалило зенит, и Эйза с мальчиком обрызгались и умылись водой из озера, чтобы не позволить жаре разморить их.
Ранним вечером причалили к берегу. Эйза увидела убогое поселение, окруженное кособоким частоколом. Мальчик утащил лодку в заросли тростника и повел Эйзу вверх по берегу, где с холма можно было увидеть все неприглядное уродство частокола.
Этот забор был так стар и гнил, что не защитил бы людей даже от оголодавшего ящера-рыболова, не то что он хищников вроде страшных кошек, что могли перемахнуть его в один прыжок. Ворота больше походили на калитку, такую же кособокую и гнилую, как остальной частокол. В эту-то калитку мальчик и провел Эйзу с пантерой.
Внутри деревня словно преобразилась: глинобитные дома были изукрашены белыми и красными узорами, на крышах постелена свежая солома, вырезаны головы животных. Некоторые украшали даже настоящие черепа быков и других тварей, названия которым Эйза не знала.
Чем дальше шли, тем больше людей выглядывали из домов, бросали свои занятия и сопровождали их, словно важных особ. Когда пробрались к площади в середине селения, вокруг, казалось, толпилась вся деревня. Высокий старик вышел вперед, поклонился Эйзе в пояс и произнес громко:
– Мы рады приветствовать в нашем скромном обиталище гостей издалека. Много дней никто не посещал наш берег, лишь хищники рыскали кругом. Отрадно видеть хоть одно новое лицо в эти трудные времена. Будь нашей гостьей, добрая госпожа: я позабочусь, чтобы тебя приняли как можно лучше, а твою кошку напоили и накормили досыта.
Эйза отвечала таким же вежливым поклоном.
– Я благодарна тебе и твоим людям, добрый господин. Я с радостью приму твое приглашение, но не могу гостить здесь долго. Срединный Лаурадаман лежит сразу за вашим селением, туда я и направлюсь вскоре. У меня есть золото и серебро, я троекратно отплачу вам за вашу доброту.
Старик снова поклонился ей и удалился в толпу. Тут же из толпы показалось несколько миловидных девушек, которые подхватили Эйзу под руки и повели в хижину на краю площади. В отличие от глинобитных построек поселян, этот дом был сделан из тонких ветвей ольхи и покрыт тростником, на полу стояли разнообразные плетеные сундуки, глиняные горшки и кувшины, а посреди круглого помещения лежала подстилка, устланная мягчайшим пухом.
– Вот твой дом, добрая госпожа. Гости здесь сколько сама пожелаешь, а если тебе что-нибудь понадобится, только позови, – сказала одна из девушек.
Эйза хотела было спросить, кого звать, и узнать их имена, но девицы выскользнули из хижины так быстро, словно растворились в воздухе.
Вскоре мальчик, что переправил Эйзу через озеро, принес ей огромный поднос с фруктами, и Эйза, не евшая с тех пор, как покинула города, ласково ему улыбнулась.
До конца дня девицы приходили к ней еще несколько раз. Но то были разные девушки, ни одно лицо не приходилось ей видеть дважды, и узнавать их имена было бессмысленно. Девицы умастили ее тело разнообразными маслами, благоухающими как волшебные цветы, вплели ей в косы ленту с крупинками золота, одели в ярко разукрашенную тунику. Пантере подвели поросенка, и она с большой охотой расправилась с ним.
– Сегодня у нас будет большой праздник, – сказала Эйзе одна из девиц, переплетая ее волосы. – Ты можешь посетить его, добрая госпожа, мы рады будем видеть тебя на нашем торжестве.
– Я обязательно приду, – обещала Эйза. – Давно не встречались мне такие добрые люди.
Вечером, как наступили сумерки, селяне развели большой костер посреди площади и окружили его плотной толпой. Выйдя из хижины, Эйза увидела бесконечную череду спин и затылков и хотела уже вернуться обратно, как вдруг давешний старик что-то крикнул – и толпа расступилась, образовав узкий проход.
– Пройди, пройди к нам, госпожа, – позвал старик, и Эйза подчинилась, подойдя к костру.
– Нынче у нас большое торжество, – провозгласил старик, подняв руки к небу. – Нынче мы получили возможность найти талисман, что выведет нас из мрака и приведет на новое место, где не будет хищников, где другие народы станут торговать с нами, где падет наше проклятие!
Толпа поддержала его радостными криками. Эйза хотела было спросить, что за талисман и что за проклятие упоминал старик, но это было уже невозможно: люди взялись за руки, образовав несколько кругов в обхват костра, и принялись кружиться и подпрыгивать, словно в пляске. Эйзу тоже с двух сторон взяли за руки незнакомые женщины, и она вынуждена была плясать вместе со всеми.
Танец этот был не слишком изящен, но весел и задорен. Вскоре Эйза раскраснелась и вспотела, устав прыгать и кричать с остальными. Большой круг распался на маленькие, и она выпала из него, едва не растянувшись на земле. Решив, что даже самого веселого танца с нее достаточно, Эйза покинула толпу празднующих и пробралась в отведенную ей хижину.
Пантера лежала здесь же и не пошевелилась, когда Эйза вошла. Улегшись на пуховую подстилку, та потянулась, разминая уставшие от пляски члены, и погрузилась в сон, едва закрыв глаза.
… Проснулась Эйза оттого, что кто-то мягкой лапкой трогал ее лицо. Приоткрыв глаза, она увидела дымчато-серую тень, почти неразличимую в скупом лунном свете, падающем из-за отдернутой занавеси у входа. Но вот тень встала так, чтобы бледные лучи, льющиеся из входного проема, осветили ее очертания, и Эйза поняла, что видит перед собой очень пушистую кошку. В зубах у кошки было зажато окровавленное существо. Увидев, что Эйза проснулась, кошка опустила существо на землю у самого ее бока, и стало видно, что это задушенный человеческий младенец.
– Доброй охоты, – осторожно произнесла Эйза.
– Мне следовало бы сожрать твою голову, все равно она не нужна тебе, глупая женщина, – грубо, но беззлобно отозвалась кошка.
– Отчего же глупая? – удивилась Эйза.
– Неужели ты думала, эти люди добры к тебе просто так? Они принесли озеру жертву и теперь думают, госпожа воды и соли даровала им тебя и Синюю звезду в твоем желудке.
– Они ищут Синюю звезду? Разве они не знают, что Сабхати унес ее?
– Да откуда? На этих людях лежит проклятие: ни один из них и их потомков не найдет дороги ни в одно людное место, а, куда бы ни пошли, вечно будут возвращаться на эту землю, населенную чудищами, что крадут их детей и скот. Каждому, кого они встречают на берегу, вырезают желудок на площади и ищут в нем Синюю звезду. Не находят, конечно же, но искать не перестают. Если тебе дорог твой желудок, беги отсюда, пока не поздно.
С этими словами кошка схватила младенца и выскочила серой тенью через входной проем. На улице царила тишина. Догорали остатки костра, люди давно разошлись по домам, лишь приглушенное мычание коров раздавалось из хлева.
– Чушь какая, – пробормотала Эйза, закрывая глаза.
… Наутро явление серой кошки казалось лишь нелепым сном, но осадок, оставленный ее словами, поселился в душе Эйзы. Она осторожно выглянула из хижины. Пантера куда-то подевалась, и на душе было совсем скверно.
Солнце ярко сияло с небосвода, люди казались радостными и веселыми, словно дух вчерашнего праздника еще не успел выветриться. Несколько человек несли резное кресло с высокой спинкой. Кресло установили на северном краю площади и с веселыми песнями направились к хижине Эйзы.
Она вышла к ним сама. Даже если эти люди вырежут ей желудок, она не умрет, хотя жизнь без желудка вряд ли ей понравится. Эйза шагнула в толпу, полная недобрых предчувствий, и толпа мягко, но настойчиво стала подталкивать ее к креслу. Краем глаза Эйза увидела, что кресло не выглядит угрожающим: ни цепей, ни ремней, ни даже веревок не было вокруг него. Она осторожно уселась на резное сидение, но и тогда ничего не произошло.
Толпа распалась. Вперед вышел знакомый уже старик, воздел руки к небу и проговорил:
– Мы рады приветствовать тебя в нашем селении, добрая госпожа. Надежда, которую ты даровала нам, слаще всех чувств мира, но нынче нам придется расстаться с ней. Расстаться, чтобы испытать горькое разочарование или чтобы воспылать великой радостью.
Старик отошел в сторону. В дальнем конце площади показались две женщины, несущие в руках небольшие продолговатые предметы. Присмотревшись, Эйза поняла, что несут ножи – из тех, какими режут горло скоту, и поспешно поднялась с кресла.
– Вы хотите вырезать мне желудок? – спросила она громко, и толпа отшатнулась, то ли напуганная громким голосом, то ли удивленная, что она обо всем догадалась.
– Мы ищем Синюю звезду, что позволит нам уйти на новую землю, – мягко отвечал старик. – Госпожа воды и соли дарует нам гостей, у одного из них в желудке лежит волшебный камень. Найдем его – и будем свободны.
– Чтобы найти камень, нужно знать, где искать! – воскликнула Эйза. – Вы же не покидаете своего клочка земли и не уходите на северный берег озера. Если бы вы слышали то, что слышала я, то поняли бы напрасность ваших усилий. Западный ветер Сабхати, царь засух, очаг всех пожаров, забрал Звезду. Он унес ее с моего острова, нынче я иду добыть ее и вернуть себе. Она лежит в вулкане под названием Рудва, а вовсе не в моем желудке. Если бы это было так, я не пришла бы к вашим берегам, а жила бы на моем острове в покое и довольстве.
В одном солгала Эйза: она не знала, в каком вулкане спрятана Звезда, но Рудва был единственной огненной горой, чье имя она помнила. Ладонь, крепко сжимающая амулет стража моста, вселяла некую уверенность. Толпа притихла.
– На мне нет проклятия, и я дочь островного бога. Нынче я иду к Срединному Лаурадаману, могу вывести и вас. Это хорошая земля, населенная потомками шести сыновей Рауфи Желтой Лисицы. Северные области ее богаты и плодородны. Там вам найдется место и у вас будут соседи, с которыми вы сможете торговать. Все, что мне нужно, – это бадья с водой и так много хвороста, сколько сможете собрать. Подойдут и прогоревшие ветви и поленья.
– И что ты будешь со всем этим делать? – осведомился старик.
– Из отражения в бадье придет моя кошка, а из хвороста вы станете делать стрелки-указатели на каждой полуверсте своего пути. Я не знаю, как сильно ваше проклятие, и эта предосторожность может быть не лишней. Да и что вы теряете? Если проклятие возьмет верх, мы вернемся к тому же месту, откуда вышли, а когда вернемся – можете вырезать мой желудок и убедиться, что Звезды там нет.
На некоторое время воцарилось молчание, но затем все больше голосов стали одобрительно шептаться. Мало кто любит перемены, но эти люди были в таком отчаянии, что любое действие, пускай даже нелепое, казалось им лучше привычных бесполезных ритуалов.
– Тащите хворост! – крикнул старик, и все население деревни, кто мог ходить, бросилось за ограду с топорами. Некоторые брали луки и копья – не чтобы рубить ветви, а чтобы защитить тех, кто рубит и собирает, от местного зверья. Эйза понадеялась, что серая пушистая кошка не попадется им на глаза.
Ей поднесли бадью с водой. Поставив ее на сиденье, Эйза дождалась, когда рябь на воде успокоится, и вгляделась в отражение неба. Белые облака в воде казались сероватыми, как и небеса над ними, и оттого чудилось, будто пасмурный день на дворе оплакивает уходящее племя.
– Явись ко мне, ты, что живет в отражениях предметов и прячется в зеркалах, – пробормотала Эйза.
Некоторое время ничего не происходило, и она с тоской подумала, что вести людей придется пешком, но вот слева и снизу в отражении зажегся огонек, напоминающий спрятанное за облаками второе солнце. Огонек ширился и рос, вскоре распался надвое и превратился в глаза чудовища. Вот показались очертания головы, могучая шея, плечи, и Эйза едва успела отшатнуться, когда из бадьи выпрыгнула прямо на нее гигантская пантера.
Видевшая это старуха закричала нечеловеческим голосом, но кошка мирно легла у ног Эйзы и принялась деловито вылизывать шерсть на плече.
К полудню вернулись те, что уходили за хворостом. Они свалили его в большую кучу посреди площади, но Эйза покачала головой.
– Зачем эта куча здесь? Возьмите с собой в мешок, кто сколько сможет, и несите. Сегодня соберите вещи, все, что ценно и что вам дорого, сложите хворост в мешки, а завтра на рассвете мы покинем село.
До конца дня люди собирали невеликий скарб и растаскивали хворост. Прибирали дома и проверяли, тяжелы ли запоры, не сможет ли хищный зверь разбить их. Подобная озабоченность говорила, что они слабо верят в успех похода, но почему-то все равно идут. Их отчаяние сыграло Эйзе на руку.
Наутро вышли. Впереди мерно ступала пантера, неся на спине Эйзу и мешок с хворостом, за ней, стараясь не терять друг друга из виду, шествовали люди. Были здесь старики и старухи, женщины и дети, могучие воины и подростки, стремящиеся ими стать. Все они, словно охваченные неведомым прежде воодушевлением, отмеряли каждую тысячу шагов и прилежно выкладывали указатель из хвороста.
Эйза слышала за спиной шепотки и разговоры. Поначалу веселые, они становились все более тревожными, и чем дальше отходили от села, тем больше волновались люди. Нынче решалась их судьба, и вскоре беседы почти полностью смолкли, когда многие поняли, что отошли от деревни на самое большое расстояние, что позволяло проклятие рода.
Беда состояла в том, что земля на границе Герны и Срединного Лаурадамана была однообразно желта, а редкая растительность, встречающаяся здесь, весьма однообразна. Даже если бы людям удалось пересечь невидимую черту, отделяющую дикие земли от земель благодатных, они узнали бы об этом далеко не сразу. Но Эйза внимательно следила за движением солнца, а путники – за отметками расстояния, и печальное шествие медленно продвигалось вперед.
Они брели по однообразной полупустыне уже почти семь дней, и Эйза впервые усомнилась в том, что сумеет одолеть проклятие. На седьмой день впереди показалась стена чахлых деревьев, постепенно перерастающая в рощу молодых платанов, а за ними – заливной луг, на котором паслась небольшая отара. Пастух, смуглолицый суатриец в светло-зеленом балахоне и такого же цвета тюрбане, сидел на стволе павшего платана и точил широкий охотничий нож.
Эйза облегченно вздохнула.
– Подойдите к нему и спросите, что это за земля, – сказала она в толпу.
Тотчас две женщины вышли вперед и направились к суатрийцу. Эйза пошла с ними. Увидев приближающихся женщин и большую толпу людей вдалеке, пастух удивленно поднял голову и невольно положил ладонь на рукоять ножа.
– О, не беспокойся, добрый господин! – вскричала Эйза, чтобы успокоить его. – Мы не войско и мы не заберем твоих овец. Скажи только, как называется эта земля? Мы идем издалека и много безлюдных мест миновали прежде, чем увидеть человека.
Дабы пояснить свой вопрос, она обвела рукой луг и рощицу, а затем ткнула рукой в землю у себя под ногами. Пастух убрал ладонь с рукояти, но глядел все еще с подозрением, очевидно, мало поняв из ее речи. Наконец, он начал говорить, но Эйза, плохо знакомая с наречиями Суари, разобрала лишь одно слово “Гала-га-Нома” – так звалась одна из северных областей Срединного Лаурадамана. Только это и было важно.
– Гала-га-Нома? – Она ткнула пальцем вниз.
– Гала-га-Нома, – подтвердил пастух.
– Лаурадаман? – Эйза опять обвела руками луг и рощицу.
Пастух снова закивал.
Эйза прижала ладонь к сердцу и поклонилась в пояс. Поклонились и две другие женщины. Обернувшись к толпе соплеменников, одна из них замахала руками и закричала:
– Лаурадаман! Лаурадаман!
Многоголосый хор тотчас подхватил ее слова, разнеся над лугом и заставив овец удивленно коситься на толпу.
– Лаурадаман! Лаурадаман!
Краткая мысль мелькнула в голове Эйзы: возможно, стоило провести их к гернским городам, где люди говорят на языке, который они поймут. Мелькнула и исчезла, потому что в следующий миг множество рук подняли Эйзу в воздух. Мужчины, женщины, дети – все стремились дотронуться до нее, будто она была талисманом, дарующим удачу. В конце концов, подумала Эйза, не так важно, куда они пришли. Если проклятие пало, эти люди вольны идти куда вздумается.
Они шли вдоль луга и несли ее на руках, и овцы косились на них коричневыми влажными глазами, впервые видя в своей однообразной жизни что-то необычное.
Глава восьмая. Кровавый дар
Поля и пастбища Гала-га-Номы остались позади. Осталось позади и пустынное сердце Суалафи. Дорога привела Эйзу в область Лесги, самую большую из шести областей Срединного Лаурадамана.
Она снова была одна. Пантера шла медленно и устало, утомившись от жары и долгого перехода, то и дело зарываясь лапами в песок. Но идти ей оставалось недолго: вскоре скалистые пляжи южного берега показались вдали. Именно здесь Эйза решила покинуть свою спутницу и оставить отдыхать: дальнейший путь ее лежал по воде до самого огненного обруча, ибо Эйза уже смирилась с мыслью, что не сможет добраться до вулканической гряды по суше. Бесконечные пустыни и жуткие черви, роющие свои ловушки в песке, наводили на нее ужас. Солнце там жгло беспощадно, и меньше всего Эйзе хотелось сгореть или высохнуть под его лучами. Воду она тоже не особенно любила, но разве, побывав в желудке у гидры, возможно бояться воды?
Так они подходили к скалам на морском побережье, когда до ушей их донесся истошный душераздирающий вопль. Пантера замерла. Замерла и Эйза на ее спине, напрягая слух. Некоторое время над берегом висела необычайная тишина, затем вопль повторился снова. Он не приближался и не удалялся, звуча на одной тоскливой ноте, словно раненое животное умирало где-то между скал. Но ни одно из знакомых Эйзе умирающих животных не кричало так истошно и жутко, словно хотело отпугнуть кого-то.
– Идем, – шепнула она пантере. – Нам нужно идти дальше. Если повезет, обогнем это существо.
Некоторое время кошка колебалась, но Эйза тронула пятками ее бока, и пантера нехотя поплелась вперед, то и дело останавливаясь и прислушиваясь к тишине.
Вопль больше не повторялся, но гнетущее безмолвие, повисшее над всем краем, не вселяло в путников надежды. Вскоре они обогнули череду скал и вышли на песчаный пляж. Море ласково лизало берег волной прибоя, но ни одной птицы не было заметно над водой. Лишь редкие крабы ползали на побережье, зарываясь в свои песчаные дома. Эйза огляделась. Пляж был пуст, если не считать крупного предмета цвета красной глины, выброшенного на берег в полуверсте от путников.
Возможно, то был обман зрения, вызванный набегающими волнами, но Эйзе показалось, что предмет шевелится. Некоторое время она раздумывала, стоит ли приближаться к неведомой жертве моря, но необъяснимое чувство толкало ее вперед. Эйза решила убедиться, что предмет, лежащий на берегу, неопасен и не будет угрожать ее плаванию.
Вскоре они подошли так близко, что до прибитого к берегу предмета осталось меньше десяти шагов. Это была виверна.
Крылатый ящер, так похожий на того, что хотела выкупить Эйза, лежал, распластавшись, на мелководье. Волны лизали его левое крыло, правое же было изломано, на плече виднелась широкая рана, уходившая под грудь и обнажившая белое пятно кости. Тяжелый, побуревший от крови дротик торчал в плече, но торчал странно, словно вонзенный в плоть не наконечником, а всем древком.
Опаска и сострадание боролись в душе Эйзы некоторое время – и сострадание победило. Опустившись на четвереньки, припадая к земле, словно хищный зверь, она подобралась к виверне. Ящер не удостоил ее взглядом: глаза его были полуоткрыты, но вряд ли он что-то видел. Тварь была невелика: Эйза и двух раз не смогла бы вытянуться на его хребте. Это придало ей мужества, и, подползя совсем близко, Эйза взглянула на дротик.
Что-то странное было в нем, но что – она не могла определить. Он не торчал, а словно лежал в ране, оба конца древка проглядывали наружу. Уперев ногу в бесполезное крыло, Эйза взялась за них с обеих сторон и осторожно потянула на себя.
Чудище взвилось так резко, что Эйза от неожиданности опрокинулась на спину. Уже знакомый жуткий крик раздался над самым ухом, и она зажала уши, чтобы не оглохнуть. Виверна попыталась схватить ее зубами, но рана подточила силы чудища, и тело плохо слушалось его. Лязгнув челюстями у самого горла Эйзы, тварь упала снова и больше не поднималась.
Дождавшись, когда она успокоится, Эйза подскочила к ней со спины и что было силы дернула дротик на себя. Он не был похож на обычное копье и напоминал скорее топорик: острое закругленное лезвие крепилось к древку в половину его длины. Такое оружие больше режет, чем пронзает. Виверна поднялась было следом, но внезапно передумала и упала. Кровь быстрыми ручьями заструилась из раны. Атра рассказывала, как помочь пострадавшим от глубоких ранений, но ни разу Эйзе не доводилось помогать кому-то вроде виверны.
Приподняв раненое плечо, она уложила крыло на небольшой булыжник, чтобы рана оказалась выше сердца, но перевязать ее не могла без того, чтобы не повредить мягкую перепонку крыла. Оставалось лишь одно средство, весьма мучительное для виверны, но способное избавить ее от заразы. Промыв рану водой из бурдюка, Эйза спустилась к морю, набрала в рот соленой воды и медленно выпустила на рану виверны.
Очевидно, у чудища еще остались силы сопротивляться, и оно взвилось, опрокинув булыжник, оттолкнув Эйзу. Дикие крики его слышны были, казалось, на другом конце земли.
– Я пытаюсь помочь! – в отчаянии закричала Эйза, но откуда виверне было о том знать.
Она билась на песке, словно пойманная в ловушку, и, верно, привлекла к себе хищников, потому что из-за скалы вышел юноша с дротиком в руке, похожим на тот, что вытащила из раны Эйза. Увидев женщину и кошку, он остановился на миг, затем что-то крикнул. Эйза не понимала слов, но голос его, надменный и дерзкий, не оставлял сомнений в его причастности к ранению твари. Эйза подумала, что юноша хочет добить виверну или забрать ее, и досада о напрасных усилиях овладела всем ее существом.
– Пошел прочь! – закричала она в ярости. – Уходи и никогда не возвращайся, иначе я забью тебя твоим же дротиком!
Она схватила окровавленное оружие и заступила полумертвую виверну.
Юноша замер на несколько мгновений, затем снова что-то сказал – уже спокойнее, но все еще упрямо, словно ребенок, желающий получить угощение. Он сделал было шаг к виверне, но Эйза двинулась ему навстречу почти бегом, занося дрот-топорик для удара. Пантера, видя, что подруга ее в беде, поднялась и тоже стала наступать на юношу. Опешив от их настойчивости, тот отступил на несколько шагов и примирительно поднял руки. Эйза и пантера замерли, но глаз с него не сводили.
– Уходи прочь, – прошипела Эйза с несвойственной ей злобой.
Юноша примирительно улыбнулся и, отступив, скрылся за скалой.
– Охотник, тоже мне, – устало пробормотала Эйза, опускаясь на песок. – Одно слово. Как думаешь, настоящие воины чистят лезвия топоров песком?
Пантера посмотрела не нее ничего не выражающим взглядом и опустилась на песок, деловито выискивая крабов. Эйза хотела вернуться к виверне и посмотреть, что еще можно сделать с раной, как вдруг знакомый крик сотряс воздух, и было в нем больше ярости и боли, чем звучало прежде.
Эйза обернулась, невольно схватив дротик. Знакомый уже юноша склонился над виверной и ударил ее топориком по шее, словно намереваясь отсечь голову. Виверна, даром, что была при смерти, нашла силы броситься на него и схватить за руку. Эйза не знала, ядовиты ли зубы этих тварей, но ужас, с которым юноша глядел на захваченную руку, подсказывал, что да. Челюсти крылатых ящеров сжимались с необыкновенной силой, но виверна была слишком слаба, чтобы откусить предплечье. Юноша занес топорик для следующего удара, намереваясь перерубить позвоночник, но Эйза подскочила к незадачливому охотнику со спины и единым взмахом сняла ему голову.
– Я дочь островного бога! – закричала она. – Я шла через леса и пустыни, меня рвали и пожирали, меня пытались утащить в мертвое озеро, я прошла столько верст, что ты и числа такого не назовешь, и шла я не для того, чтобы увидеть мертвую виверну!
Трудно сказать, кому оказала услугу эта смерть: юноше ли, должному погибнуть от яда и потери крови, или виверне, явно не способной пережить новый удар.
Увидев, что ее мучитель лежит бездыханным, виверна отпустила его руку, положила голову на песок и больше не подавала признаков жизни.
Оттащив тело к мелководью, Эйза затолкала его в море. Туда же бросила и голову, следя, чтобы волны унесли их, а не прибивали снова к берегу.
Когда разрубленное тело уплыло, Эйза закричала что было сил, надеясь, что спящий в океане южный ветер слышит ее.
– Я Эйза, дочь островного бога! Я приношу тебе кровавый дар, господин юга, царь океана! Делай с ним что хочешь и позволь мне беспрепятственно миновать твои воды!
Едва заметный ветерок поднялся из моря, лизнул ее лицо и вернулся в океан. Гаруда принял подарок.
Эйзе показалось, будто она видит очертания человеческого существа, встающего из воды, и присмотрелась. По мелководью шла к ней женщина лет тридцати, в длинном белом платье с красной росписью. Тяжелая русая коса ее спускалась за спину. Бросив ничего не выражающий взгляд на Эйзу, женщина подошла к виверне и присела на колени у ее головы. Но делать ничего не спешила, лишь смотрела попеременно то на Эйзу, то на бесчувственное чудовище.
– Хочешь его выкупить? – наконец спросила женщина.
Эйза покивала.
– Я хочу твою пантеру, – сказала пришелица. – Никогда не видела столь удивительного существа.
– Я не властна в ее жизни и не могу отдать ее, – покачала головой Эйза.
Средняя из сестер-смертей, являющаяся к гибнущим от насилия или несчастного случая, присела на песок, скрестив ноги.
– Что ж, давай торговаться, – улыбнулась она. – Но не обещай того, что не сможешь подарить сразу: я не верю должникам, а эта тварь не доживет и до заката. Если она умрет, я не смогу вернуть ее к жизни.
– Но у меня ничего нет, – потерянно сказала Эйза. – Я обещала твоей старшей сестре Синюю звезду и нынче иду за ней, далеко от острова, где я была царицей и могла принести тебе столько золота и кровавых даров, сколько ты пожелаешь.
– Мне часто дарят золото, – мягко заметила средняя смерть, – и, по правде сказать, не очень-то я его люблю. Мне больше по душе камень лал и черный агат. А кровавые дары оставь небесному семейству, мне они тоже низачем.
– У меня есть только этот амулет. – Эйза протянула смерти подарок стража моста. – Существо, которое его дарило, сказало мне, что он помогает в переговорах. И он помог мне в Герне, когда проклятое племя пыталось вырезать мне желудок, а я убедила их идти за мной в новую землю.
– На что же мне такой амулет? – улыбнулась смерть.
– Сможешь выпросить себе какой захочешь подарок.
– Я и так могу выпросить себе подарок по сердцу. Скупость покидает людей в тот миг, когда их близкие погибают.
– Ты забираешь погибших от насилия и несчастного случая, близкие редко наблюдают подобную гибель, лишь случайные свидетели вроде меня, в которых может взыграть сострадание. Они отдадут тебе что пожелаешь.
– Хорошо, ты меня убедила. – Смерть протянула руку и взяла амулет. – Виверна поправится, если за ней ухаживать должным образом. Я всего лишь сделала ее недуг обратимым.
– Как мне за ней ухаживать! – в отчаянии крикнула Эйза. – Даже если бы на этом берегу были все целебные снадобья мира, я провела бы тут слишком много дней и не успела принести твоей сестре подарок в срок. Другое существо умрет, если я не потороплюсь.
– Тебе необязательно заботиться о ней самой. Твари, что обитают здесь, скорее всего, дети Матери чудовищ, но даже если нет, она никому не отказывает в приюте и помощи. Вон там ее пещера. – Смерть указала на противоположный край пляжа, где среди скал виднелось едва заметное черное окно.
– Оно слишком высоко. У меня нет крыльев, чтобы добраться туда.
– У Матери чудовищ их тоже нет. Неподалеку от окна должен быть проход в скалах. Он слабо заметен, чтобы охотники не бродили в ее жилище, но твоя пантера отыщет его.
С этими словами средняя смерть поднялась и направилась к морю. Она вошла в воду так далеко, чтобы океанская гладь сомкнулась над ее головой, и больше не появлялась.
Эйза обернулась к пантере, которая, как ни в чем не бывало, вылизывалась на песке.
– Давай поднимем ее и пойдем. Это недалеко.
Кошка, будто нехотя, поднялась и подошла к виверне. Им стоило большого труда забросить неподвижного ящера на спину пантере, но вскоре виверна лежала на мягкой шерсти, метя крыльями пляж. Эйза шла рядом.
– Она сказала, неподалеку от окна, у подножия, должен быть проход наверх. Отыщи его – и мы принесем чудище его матери.
Пантера медленно шла вдоль скальной гряды, изредка опуская голову и нюхая песок. Вот она остановилась, будто в нерешительности, и замерла, не решаясь ни идти дальше, ни что-либо делать здесь.
– Это тут? – Эйза подошла к скалистому подножию и разворошила ногой песок. Место слабо отличалось от всех прочих, что они видели на пляже, но внезапно земля под ее ногой провалилась, и Эйза едва успела отскочить.
Им открылся широкий лаз, ведущий из-под песка в пещеру.
– Действительно слабо заметен, – пробормотала Эйза. – Идем, друг мой. Навестим Мать чудовищ и узнаем, вымышлена она или нет.
