Текст книги "Ненужный (СИ)"
Автор книги: Nezumikun
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Жизнь 24
Янтилиш
Посол уехал в столицу, слава Великой матери! Почти все светлые рассосались, Крисантис еще вчера сопроводил с отрядом до границы оставшихся эльфов.
Теперь у Снежинки будет меньше времени на выездную работу в патруле, Ярисана отдала приказ Шагрилу организовать что-то вроде благотворительного госпиталя, где будут лечить бесплатно на средства нашего клана, но не всех, а тех, кто действительно не в состоянии заплатить, остальным придется раскошелиться.
Крис должен лечить тех, кого не сможет Шагрил и его ассистенты, все деньги, заработанные на богатых, пойдут на обустройство больницы.
С одной стороны, я рад, что малыш будет меньше рисковать жизнью, с другой… ему придется много времени проводить среди больных существ, тратить силы и магию, я беспокоюсь, как бы он в порыве спасти всех на свете не надорвался.
Крисантис
Мне нравится работать в больнице, несмотря на усталость, чувствую себя нужным. Шагрил придумал амулеты исцеления: он и его помощники могут заряжать их целебной магией, при разрушении оболочки вещица устраняет повреждения любого характера, даже смертельного, правда, есть одно неудобство – они одноразовые. Совместными усилиями мы додумались делать амулеты из дешёвого декоративного камня, из которого изготавливаем бусы и другие побрякушки.
Камушек являлся побочным продуктом производства железной руды, при необходимости его можно раздавить в руках, высвобождая живительную силу. Теперь все наши воины носили на шее подвески с этими камнями, остальным дроу мы продавали амулеты, держа в тайне формулу их наполнения. Желающие их купить выстроились в очередь, даже пришлось открывать специальную лавку, где завсегдатаями стали представители опасных профессий от наёмников до охотников. Каждый хотел иметь шанс выжить в экстремальной ситуации.
Деньги потекли рекой, Ярисана подсчитывала прибыль и усиливала влияние клана во всех отраслях. За шесть месяцев мы не потеряли ни одного воина. Чудо! Хотя обычно погибало от двух до пяти дроу за такой период, включая молодняк.
Работая в больнице, встретил старого знакомого – Дартиша, парня сильно ранили в одной из стычек с ядовитыми пауками, он два месяца лежал пластом, и Шагрил его сам лечил. Спросите, почему я его не исцелил? Меня на всех не хватит, а его случай был не настолько безнадежный. Ну а Дартиша, как только тот встал на ноги, определили в охрану больницы, чтобы больше не попадал на обед к паукам. Да к тому же у дроу обнаружились способности к целительству. Шагрил даже хотел взять его учеником.
Слухи обо мне разлетались со скоростью летнего пожара, безнадежных больных принимал лично, почти всегда удавалось избавиться от недуга, лишь некоторым требовался повторный сеанс.
Пациенты были разные: и бедные, и богатые из всех сословий, разнообразие рас поражало. За полгода я кого только не увидел: и драконов, и сильфов, и оборотней разных мастей. Хорошо, что у меня было много помощников, один бы ни за что не справился.
Каждый случай записывали в кристалл памяти и помещали в архив для потомков и дальнейшего изучения. Редкие и сложные случаи хранились отдельно. Работы было завались!
Ян целую ночь пропадал в кузне, нагрузка и у него увеличилась. Посыпались заказы из Светло-эльфийской Империи, кузнецы работали ночь и день напролет в две смены. Увеличился не только спрос на оружие и доспехи, но и на бытовые вещи. Ян хоть и специализировался на смертельных игрушках, утопал в работе по самые уши. Мы стали мало видеться, уставшие приползали под утро, ели, принимали душ вместе и падали замертво, иногда засыпая чуть ли не под струями воды. Сил хватало только на поцелуи.
Занимались любовью все реже, иногда набрасывались друг на друга, словно голодные звери, сгорали в пламени желания, терзали друг друга до искусанных губ и бесстыжих стонов, чаще всего не успевая избавиться от одежды, сплетались телами там, где заставала страсть. Потом лениво целовались и заваливались спать в обнимку, а утром вставали одновременно, если позволяло время, ласкали друг друга губами и руками до разрядки, а потом, ругаясь, одевались в спешке и летели на работу, даже не перекусив, но обязательно поцеловав любимого на прощание.
Не смотря на такой ритм жизни, я счастлив, и Ян, надеюсь, тоже, только вот все больше не хватало нежности и долгих ласк, и разговоров у камина, и чтения книг перед сном. Не хватало тепла его рук на коже, и того, как неторопливо он расчесывал мне волосы и заплетал в косу, мимолетно целуя в шею. Не хватало совместной чистки оружия, сидя на шкуре, и веселых историй, которые рассказывал Ян по вечерам. Никогда бы не подумал, что стану скучать по тренировочным поединкам на шестах! Да я с Шагрилом теперь больше времени провожу! Кассия вижу чаще, чем своего любимого! Безобразие…
Прихожу домой совершенно без сил, сажусь в кресло и смотрю на огонь в камине (мальчишки-слуги топили его постоянно, чтобы комнаты не остывали, ведь под землей холодно), понимаю, что надо что-то менять.
Ян связался со мной и предупредил, что голодный идет домой, я заказал еду, и молоденький дроу принес её как раз перед приходом Яна. Встречаю и обнимаю его, он целует меня, замираем на мгновение, наслаждаясь теплом.
– Устал? – спрашиваю, всматриваясь в красные глаза, он осунулся, скулы обозначились резче.
– Терпимо, – улыбается, гладит по голове. Не выпускал бы его из рук никогда. – Жрать хочу, безумно!
Хмыкаю и высвобождаю из объятий, подталкивая к ванной.
– Сначала умойся, потом поедим.
Пока он плещется, накладываю кашу с мясом в тарелки, по комнате расползается дивный аромат, и желудок поет голодную песню. Сглатываю слюну и дожидаюсь Яна. Едим в молчании, только хруст стоит – Янтилиш ест птицу, разгрызая кости. Мы оба слишком устали, чтобы изображать воспитанных дроу. Разливаю ягодный морс, пододвигаю чашу с фруктами, мы как с голодного острова, но слуги давно знают наши вкусы и стараются угодить. Жир течет у Яна по подбородку, он облизывает губы длинным языком, и я ловлю себя на мысли, что хочу его целовать долго и страстно, вылизывая рот и, сплетая языки, прикоснуться губами к скулам, и добраться до острых ушей. Он выглядит измотанным, интересно, я тоже?
Когда тарелки пустеют, а руки вытерты влажными полотенцами, перебираюсь к нему на колени, утыкаюсь носом в шею и дышу, а он гладит меня по спине. Мы опять слишком устали.
– Сколько еще аврал продлится? Ты совсем замотался.
– Ты тоже, Снежинка.
– Завтра поговорю с Шагрилом, буду принимать не больше пяти пациентов в день.
– А сейчас ты скольких лечишь?
– Восемь, иногда десять и больше.
Он неодобрительно качает головой.
– То я смотрю, что ты просвечивать начал.
– А сам-то? Серый весь и щеки запали! – возмущаюсь и пихаю его в плечо. – С вечера до утра в кузне, плохо ешь, мало спишь, скоро ноги протянешь. Может, хватит себя загонять?
– Может, и хватит… – выдыхает тяжело, даже плечи опустились. – Поговорю с мамой, возможно, она что посоветует. Разделим нагрузку между кузнями, наверно, придется еще одну мастерскую строить, народ набирать. Но это все завтра. Пошли в душ?
– Ага.
Раздеваемся быстро, встаем под горячие струи, намыливаю черную кожу и тихо млею от того, как Ян ласково гладит меня по бокам. Красные глаза загораются вожделением, встаю на цыпочки и тянусь за поцелуем к таким желанным губам. Он никогда мне не отказывает, обнимает, ласкает языком жарко и напористо, притягивает ближе, и кожа начинает гореть от возбуждения. Мы целуемся долго, пока губы не устают, и не подкашиваются ноги, по крайней мере у меня. Возбуждение горячей волной собирается в паху, и я настойчиво трусь о бедро Яна, бесстыже и протяжно постанываю, вцепившись в широкие плечи, а он не перестает жадно оглаживать меня. Чувствую упругую плоть, упирающуюся мне в живот.
Ян шепчет нежности, от которых я мгновенно вспыхиваю от стыда, слова вызывают трепет и предвкушение, захлестывают мягкой волной. Вылизываю подставленную шею, ласкаю кожу на груди губами, прикусываю черные соски, пока не услышу тихий рык. Руки Яна гладят по спине, мокрые пряди волос щекочут плечи, мгновенье, и он притиснул меня к стене, и вклинился бедром между ног, не могу сдержать громкого стона. Хочу его, хочу…
– Хочу тебя, малыш, – шепчет он, словно откликаясь на мои мысли.
– Давай, – хрипло отвечаю, отталкиваю, но только затем, чтобы повернуться и упереться в стену руками, и прогнуться под жаркими ладонями.
Ян урчит, словно большой зверь, мнет мои ягодицы, целует неспешно от шеи до поясницы, собирая капли воды с кожи, потом берет с полки масло и щедро льет туда, где это необходимо. Пара слов, и подача воды прекращается, ванная наполнена паром и запахом жасмина, и ароматом наших тел. Ян трётся об меня стояком, проезжается членом по яйцам, давая почувствовать, какой он горячий и как сильно меня хочет. В таком положении не очень удобно заниматься любовью из-за разницы в росте, хорошо, что в душе есть небольшая ступенька, на которую я приподнимаюсь, шире расставляя ноги. Сейчас любимый без перчаток и действует осторожно, проникает медленно, держа за бёдра и дыша в затылок.
Вот он во мне полностью, и я захлебываюсь воздухом и восторгом от единения, Ян медленно покачивается, но мне мало, мало, мало, и я прошу, требую, умоляю – еще. Хочу тебя сильней, любимый, и он слушается. Удовольствие течет по венам вместе с кровью, скулю, почти подвываю, а Ян присасывается к плечу и толкается размеренно и глубоко, порыкивая.
Распаляясь все больше, он теряет осторожность и вдалбливается все сильней, кричу его имя, царапая стену, и наши стоны смешиваются, как хорошо. Дрожу, я почти без сил, острое наслаждение накатывает волной, кончаю, забрызгав стену спермой, и Ян изливается спустя минуту, прикусив кожу на лопатке. Стоим, он придерживает меня и зализывает пострадавшее место, а мои глаза закрываются – так спать хочу.
Улыбаюсь, как безумный, когда меня переворачивают, цепляюсь за его шею, еле удерживаясь на ногах, и жмурюсь.
– Эх, как тебя разморило, – тихо выдыхает на ухо, не давая упасть. – Не засыпай.
– Не могу, сейчас отключусь, – бубню, трусь щекой о грудь, слыша удовлетворенный вздох над головой.
Потом он домывает нас обоих за пять минут, вертя меня, как куклу, сушит заклятием и тащит на руках в постель, укладывает на спину, но я тут же сворачиваюсь у него под боком, как только он залезает под одеяло. Тепло. Спокойно. Я дома. Проваливаюсь в сон.
Жизнь 25
Крисантис
Мне с Шагрилом все же составили график для лечения, чтобы я не так сильно уставал, – уже неделю работаю в установленном режиме, и сил заметно прибавилось. Перестал походить на привидение.
Сейчас как раз закончил с четвертым больным по очереди, еще один – и все. В дверь вплывает задумчивый Шагрил, на ходу читая пергамент с закорючками.
– Кто у нас последний? – спрашиваю, перебирая за столом кристаллы памяти. – Опять что-нибудь экзотическое припас напоследок?
Маг запнулся и поднял глаза, смущенно кашлянул.
– Как ты догадался? – Подходит, сворачивает пергамент и убирает за пазуху, наливает морс из кувшина и неторопливо пьет, смакуя, а я готовлюсь слушать. – Сложный случай, от него отказались все целители. Пациента зовут Захария Сайтадиэль Хрустальный, незаконнорожденный, полукровка: отец дроу, мать светлая эльфийка. Подробностей не вытянешь, но говорит, что на него наложено проклятие крови. Подозреваю, мать постаралась. Ожоги по всему телу, и восстановился он от них только наполовину. Надо попытаться вылечить. Задача трудная, но выполнимая, хоть и требует прорву магии; аура у него ужасно искажена, энергетика – в хаосе, как жил до этого – не представляю. Боль должна быть нестерпимая и постоянная, невероятная сила воли восхищает.
Он умолкает, а у меня сердце ёкает где-то в пятках, и предчувствие заполняет душу. Все слишком знакомо. Захария, значит, ну-ну, посмотрим.
– Зови его сюда, хочу взглянуть, люблю безнадежные случаи, они как раз для меня, – в нетерпении потираю руки, смотря, как Шагрил возвращается к двери, распахивает и приглашает войти пациента.
– Прошу, вас ожидают.
В проем проскальзывает высокий субъект, закутанный в черный плащ так, что видны только носки сапог и руки в перчатках. Лицо утопает в тени капюшона, и только красный глаз сверкнул неприветливо. Мои подозрения крепчали с каждой секундой, и все труднее удавалось сдерживать улыбку.
Встаю и подхожу ближе, мы замираем столбами, изучая друг друга, даю улыбке прорваться на губы и говорю:
– Здравствуй, старый друг.
Капюшон упал, скинутый небрежным жестом, взору представились лысая голова с торчащими ушами, белесые брови, повязка на глазу и наполовину обезображенное лицо. А он все такой же страшный, как я помню.
– Великая Мать, ты ли это, Ши! Паршивец! – ревет мой бывший надзиратель и стремительно стискивает меня в железных объятиях. – Чтоб тебя демоны драли!
Рык над ухом чуть ли не оглушает, он отрывает меня от пола и кружит, а я смеюсь счастливо, молотя его по плечам. В душе ликование, мы снова встретились, как я и предчувствовал когда-то!
Шагрил смотрит на нас круглыми глазами, в руках – кинжалы; кряхчу в лапах Зика и успокаиваю мага взглядом. Наконец полукровка поставил меня на пол и хлопнул по плечу, едва не вгоняя в землю, бесцеремонно повертел, осматривая со всех сторон.
– Ты не изменился, Зик.
Ухмыляется, показывая клыки и окидывая меня проницательным взглядом.
– Зато ты изменился так, что тебя с трудом узнать можно! Где тот задохлик, который сидел у меня в камере, разговаривал с крысами? Заматерел! Вытянулся. Красавцем стал! И рисунок на коже тебе к лицу, и глаза изменились! Светишься от счастья просто. Признавайся, кто виновник твоего цветущего вида? Кто сорвал невинный бутон?
Краснею и шутливо бью его в грудь.
– Пошляк! Вечно ты со своими колкостями.
– Это не пошлости, это правда жизни. Ну, кто же? – на его лице читаются неподдельные любопытство и радость.
– Его зовут Янтилиш, он – дроу и мой возлюбленный, – отвечаю, разглядывая Зика более детально, замечаю новые шрамы, горькие складки около рта. Он опускает руку на гарду сабли привычным движением наемника.
– Повезло тебе, Ши, свою половину непросто найти в этом мире.
– Теперь меня зовут Крисантис, для тебя просто Крис.
– Снежинка? Хорошее имя, тебе подходит. Так как ты живешь, Крис? Расскажи старому эльфу о своих приключениях, ведь я уже и не чаял тебя увидеть.
– Садись, Зик, устал, поди, ожидая своей очереди, – делаю жест в сторону кожаных кресел, сам опускаясь в одно из них.
– Я оставлю вас, Крис, позовешь, когда буду нужен, – маг подмигнул мне и скрылся за дверью.
Мы удобно располагаемся, и я начинаю свой рассказ. Он слушает внимательно, в какой-то момент снимает плащ, так как здесь тепло, и он не нужен, Зик остается в потертой и покрытой дорожной пылью форме наёмника. Мы разговариваем долго и обстоятельно, подливаю ему вино, а себе наливаю морс. Старый друг хвалит вино, расслабляется – смягчается взгляд, он честен в вопросах и открыт душой передо мной. Сейчас я вижу гораздо больше, чем тогда в подземельях. Он устал, чувствует боль, и верит, отчаянно верит в лучшее. Несгибаемый характер. Такие всегда идут до конца.
Узнав мои новости, он поведал о себе. Оказывается, Зик уволился сразу, как меня увели из камеры. Он давно думал уйти из светло-эльфийской Империи, и вот случай представился. Вернулся к профессии наемника, много путешествовал, много повидал, скопил денег и потом услышал о целителе, который берется за самые безнадежные случаи.
– Никогда не оставлял надежды излечиться, мне бы только проклятие снять, а там я уж и сам как-нибудь справлюсь, Крис, – говорит он, расслабленно откидывается на спинку кресла и неосознанно теребит амулет на шее.
В процессе беседы я ощупал его ауру: структура нитей почти безнадежна, каналы энергии истощены до предела, некоторые уже разрушились; цвета просто ужасны: красно-черные пятна по всему телу, только кое-где еще есть проблески синего и оранжевого.
Вздыхаю.
– Боюсь, снятием проклятия мы ничего не решим, Зик. Или называть тебя Захария?
– Как хочешь, малыш.
– Ладно, Зик, эта отрава разъедала тебя слишком долго. Сколько тебе лет?
Он поморщился.
– Шестьсот пятьдесят три года.
Да, что-то в этом роде я и предполагал.
– Неплохо ты прожил с таким изуродованным энергетическим нутром. Когда мать проклятие наложила?
Он напрягся, тема явно до сих пор оставалась болезненной, потер лысый череп и выдохнул:
– Когда мне исполнилось двести десять, и я ушел из дома. Подробностей лучше не спрашивай.
– Не буду. Значит, больше четырехсот лет прошло. А когда ты свои ожоги получил?
– Спустя сто пятьдесят лет на одной из войн, когда был солдатом, тогда свара шла между эльфами и орками. Меня поджарили заклятием основательно и, как я тебе уже говорил, со временем я излечился только наполовину.
Задумываюсь, просчитывая варианты. Мы молчим, Зик пьет вино, а я ощупываю его вдоль и поперек своей силой, он ежится и ставит щиты.
– Не закрывайся, это я, – прошу и осторожно глажу своей энергией.
– А я уж думал, померещилось, – ворчит и убирает барьеры.
– Неприятно?
– Немного. Я не маг и способности к колдовству ниже среднего, но диагностику я почувствовать в состоянии, да и веет от тебя свежестью, действительно, как ворох снежинок в лицо, только не колючих, а мягких, как перья…
Интересно я для него ощущаюсь. Когда сканирование завершено, понимаю, что все хуже некуда. И как ему сказать?
– Все просто паршиво, друг, но помочь все равно смогу. Сниму проклятие – это как раз самое легкое, понадобится много энергии, и только. Но после ты начнешь сразу медленно умирать, и тебе самому не под силу регенерировать повреждения. Проклятие, словно кислота, разъело ауру, разрушило энергетические каналы и разорвало связи, нужные для нормального функционирования тела. Я все восстановлю, придется действовать поэтапно, работы на несколько часов. Будет больно.
– Я согласен, – на лице Зика не промелькнуло и тени сомнения. – Только хватит ли мне денег на такую сложную процедуру?
Фыркаю и хлопаю его по колену.
– Обижаешь, какие деньги? Я никогда не забуду, как ты приносил мне дополнительные одеяла в холодные зимы, делился едой и не давал сойти с ума в камере. Все это – бесценно, так что засунь себе свои капиталы…
– Понял, понял! – он протестующее поднял руки, а на роже оскал до ушей. Вот, теперь порядок. В единственном глазу пляшут отблески пламени камина. – Ты сильно изменился, Крис, стал уверенным, даже властным. Хорошо тебя дроу натаскали.
Да? Не замечал. Надо будет у Яна спросить. Отпиваю морса и задумчиво склоняю голову, гадая, померещились или нет мне шершавые нотки в голосе полукровки.
– Не одобряешь?
Зик махнул рукой.
– Ни в коем случае. Я в курсе, как воспитывают молодняк у дроу. Твой клан силен и многочислен, а во главе стоит мудрая женщина. Я наслышан о Ярисане. Меня беспокоит другое – насколько часто она использует тебя в своих целях?
Смеюсь и расслабленно откидываюсь на спинку кресла. Так вот что тебя беспокоит Зик. Ловлю его напряженный взгляд.
– Не так часто, как могла бы, поверь. Ярисана дорожит мной, и наш клан один из самых лояльных по отношению к мужчинам дроу. Никто не ограничивает меня в свободе выбора. Кроме того, Янтилиш – сын Ярисаны и, как ты понимаешь, он не даст меня в обиду при любом варианте.
Полуэльф присвистнул.
– Неплохо устроился, малыш.
Я скривился.
– Не называй меня так, если Ян тебя услышит, боюсь, вызовет на дуэль.
– Такой темпераментный? – И эта клыкастая зараза так призывно поиграла бровями, что я вспыхнул.
– А это не твое дело! – ревниво осаживаю и смотрю испепеляющее, а он начинает смеяться. А потом и я. Великая мать, да он меня просто дразнит!
Перестаем хохотать, и он спросил уже серьезно:
– Когда приступим к лечению моей шкуры?
– Зачем тянуть? Ты на сегодня мой последний пациент, только мне понадобится помощь, – и я вызываю по браслету Шагрила и прошу захватить Дартиша. Пусть учится. Да и резерв силы не помешает, а у парня тоже есть дар, хоть и небольшой.
Они появились через пять минут. Шагрил, как всегда, немного хмур и сосредоточен перед трудной работой, оглядел Зика еще раз и уточнил:
– Уверен, что справишься? Такой трудной процедуры ты еще никогда не проводил, да и я тоже.
– Справлюсь, – в моем голосе абсолютная уверенность.
Встаю и направляюсь в соседнее помещение.
– Все за мной. Дартиш, сними амулеты.
– А почему я? – дроу ошарашено переводит взгляд с Шагрила на меня.
– Потому что ты будешь резервом, источником энергии. (батарейкой блин)))
Маг подмигивает слегка посеревшему парню и дружески подталкивает в спину.
– Не дрейфь, я подстрахую, ничего ужасного с тобой не случится. К тому же ты ведь жаждал начать обучение – вот тебе и шанс.
Мы входим в светлое помещение, внутри нет ничего лишнего: большой стол, два кресла, стены завешаны гобеленами из плотной ткани, но за ними, прямо на камне, начертаны защитные руны. Мы с Шагрилом в свое время неделю убили, чтобы оградить эту комнату от внешнего воздействия. Здесь, как в пустыне, – мы изолированы от внешнего мира, как и мир изолирован от нас.
– Дартиш, садись в кресло. Амулеты снял?
– Да.
– Положи внутрь ниши слева. Зик, снимай верхнюю одежду и сапоги, все амулеты тоже в нишу. Затем ложись на стол.
Друг молча подчиняется, оставшись в плотных штанах и простой рубахе, сквозь вырез которой видны шрамы на груди. Оружие он сгрузил на скамью около стола – большая груда получилась.
Шагрил дотронулся до стен и активировал руны защиты – на полу и потолке, причудливо искрясь, засветились серебристые узоры.
Зик выполнил мои указания, а я склонился над ним, положил одну руку на сердце, вторую – на лоб и открылся. Сила потекла из меня, затанцевала на кончиках пальцев. Полукровка нервно выдохнул и убрал все щиты, обнажаясь; наши взгляды встретились.
– Сейчас начну снимать проклятие, будет жарко, возможно, больно. Кричи, если захочешь, кроме нас, никто не слышит. Постарайся не закрываться, хотя тебе и захочется. Доверься.
– Договорились, – он подмигнул мне и облизал губы, нервничая.
Кожа у него горячая, пульс сильный, чуть быстрей, чем надо.
– Шагрил, страхуешь?
– Конечно, Крис, – маг встает за моей спиной и кладет руки на плечи.
– Дартиш, в случае если мне не хватит сил, Шагрил будет восполнять их через тебя и передавать мне. Не паникуй, ничего, кроме слабости, тебе не грозит. Все это нужно только для беспрерывного процесса, чтобы лечение прошло за один раз, а не урывками.
Молодой дроу нервно передернулся, любопытно сверкнул алыми глазами.
– А почему сразу из меня не взять?
– Потому что в этом случае я могу опустошить тебя полностью. Шагрил для этого и страхует. И вообще, ты понадобился только потому, что случай очень сложный, иначе я бы и сам справился. Так, все приготовились.
Я сосредоточился, потянулся к Зику, оплетая силой, разыскивая изъяны, судя по ауре, работа предстоит долгая и муторная, а еще кропотливая. Вздыхаю и начинаю процесс: сращиваю энергетические нити, освобождаю магические каналы от черной липкой мерзости, что их забила; полукровка только дергается и сцепляет зубы. Нити проклятия плотно обвили всю структуру, приходилось вырывать черные ошметки с корнем, тут же вливая целительную силу в поврежденные места. Скверна забила все вдоль позвоночника, накрутилась на шею. Боги! Какая гадость! И это сделала его мать? Как можно обречь собственного отпрыска на такие страдания? Я вливал и вливал энергию, буквально выдирая черные сгустки, и вот, наконец, мне удалось все основательно вычистить. Я собрал «проклятие» в подобие клубка, со множеством скользких отростков и оторвал его от Зика с влажным отвратительным чмоком.
Шагрил за спиной выругался, Дартиш скривился от отвращения – они оба видели, что я делал.
Зик задышал ровнее и расслабился, впадая в подобие транса, а я щелкнул пальцами и уничтожил эту мерзость, которая так долго мучила моего друга.
У меня по лбу струился пот, руки слегка подрагивали, но сил пока хватало.
Следующим этапом нужно было исправить последствия проклятия. Я потерял счет времени, соединяя и восстанавливая плетения, наращивая новые отростки энергетических каналов, и вскоре аура полукровки раскрасилась, словно экзотическая бабочка, начала сиять и наливаться синим и оранжевым цветами. Великолепная окраска!
Израсходовав очередную порцию энергии, я понял, что исчерпал себя до дна, и воспользовался резервом – обратился к Шагрилу. Он с готовностью поделился, тонкой струйкой влив в меня силы.
Коричневая кожа под моими руками разгладилась, приобрела первозданный вид. Над пустой глазницей пришлось задержаться, сформировать глазное яблоко, роговицу. Отлично, глаз восстановлен. Убираю повязку, больше Захарию она не понадобится.
Усмехаюсь и делаю еще одну вещь: вливаю энергию в волосяные луковицы на голове – и вот полукровка на глазах обзаводится шикарной шевелюрой. Хм… А волосы-то черные, притом, что брови белые. Странный контраст, но мне нравится.
Выдыхаю, прерывая контакт, с меня бежит пот уже в три ручья, и ведет от слабости, но я улыбаюсь и смотрю на дело рук своих, в очередной раз поражаясь, насколько кардинально меняет жизнь окружающих мой дар.
Зик может похвастаться чисто хищной, мужской красотой: скуластое лицо, тонкие губы, нос с горбинкой. Даю небольшой импульс силы и пробуждаю пациента от транса, он распахивает глаза – красные угли, как у всех дроу. Он вздыхает и медленно садится.
Отхожу на шаг, а Шагрил и Дартиш одновременно охают. На их ошарашенные лица любо-дорого смотреть, пожалуй, никто не ожидал такого результата. Оказывается, волосы у Зика чуть вьются крупными волнами, да и с длиной я переборщил – копна закрывает всю спину, кончиками ложась на столешницу. Дартиш, кажется, забыл, как дышать, и на лице не помещается восхищение. Ну вот мы и привели внутреннее содержание к гармонии с внешностью. Передо мной промелькнул образ Литаэля, прекрасного снаружи, но гнилого внутри, а с Зиком – все наоборот, ужасная исковерканная оболочка скрывала сияющую душу, а теперь – все правильно, как должно быть.
Зик разглядывает себя, ощупывает с любопытством, пропускает пряди волос между пальцами и смотрит на меня с благодарностью.
– Не думал, что справишься, мелкий, – соскакивает со стола, подходит и низко кланяется мне, как королю или своему главе. – Теперь я в долгу перед тобой, Крисантис.
В глазах у меня летают мошки, но я нахожу в себе силы возмутиться.
– Не называй меня мелким! – это последнее, что я вякнул, отъезжая в обморочные дали, и не видел, как ошарашенный Зик ловит меня в полете, а Шагрил матерится и вызывает Янтилиша по браслету.
Все-таки я перестарался.
