Текст книги "Трудно жить в России без нагана (СИ 7.01.2012)"

Автор книги: Nazgul

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Глава 7. Обыкновенный фашизм

Хорош бумагу изводить! Добрые люди, судя по наступившей тишине и запахам, давно захлебываются слюной. Наглое насекомое смылось – тоже знак. Оно ясно, бабочки питаются нектаром. Дымовая завеса, от горящего на сковороде жира, для махаона, наверное, как нам – запах горящих автопокрышек… со свалки. Однако! Ноги сами несут к источнику смрада, и то ли нос их ведет, то ли голод. Питание в рейсе двухразовое. Завтрак и ужин. Днем – чаю попить, корочку (сухарик) погрызть. Сто пудов, проголодался!

Боевая секция лихтера, с установленным в трюме минометом, выделяется пятном жести-нержавейки в центре белого палубного настила. Центральная часть, откуда топорщится дуло 120 миллиметровой буровой трубы, скромно закрыта перевернутым ведром. Так оно практичнее… Бывшая штатная крышка минометной шахты (название-то громкое, а реально – полуметровая дыра в палубе) поднята над жестяным обрамлением, на сошках. Три закопченные прута, неясного происхождения, зажаты в струбцинах, прикрученных к бортам импровизированной сковородки, образуя импровизированную же треногу. Нижние концы железок загнуты вокруг утопленных в палубный настил петель крепления стоек веревочного ограждения "зоны вылета" мин. Что бы никто из нас даже случайно (второпях или сдуру) не угодил в конус поражения при стрельбе. Сейчас они же, защитным барьером, ограждают самодельный мангал. Словно для того и делались Мало ли – качает.

Из-под днища сковородки выдувает голубое пламя "сухого спирта". Мания тотального упрощения всего быта, плюс, накопившиеся за зиму залежи жестяных консервных банок, породили гибрид эрзац-примуса… с маленькой домной. От первого, взята идея, заменить опасное жидкое горючее его же твердым аналогом. От второй – звук и внешность. Дно банок перфорировано мелкими отверстиями, верхняя часть просто открыта. Поджигать насыпанные в середину таблетки горючего можно прямо снаружи, от зажигалки, через сетку. На сей раз, банки висят на проволоке, прикрученной к опорным стойкам. С трех сторон в них подкидывают новые куски белесой полупрозрачной массы. "Поварята" стараются. Тома в ударе, священнодействует, над импровизированным очагом, малость похожая на древнюю жрицу. Чего-то подсыпает, подливает, шурует в содержимом деревянной лопаточкой. Сковородку, после вчерашнего, чистили песком. Сейчас она матово блестит воронеными жиром нерпы боками. На приготовление еды его пустить так и не решились. Запах…

Откуда сухой спирт? Отходы (или доходы) от сухой перегонки древесины. Точнее, её утилизации. При полном отсутствии нефти, воленс-ноленс пришлось вспоминать методы добычи жидких углеводородов столетней давности. Статистика простая: При заготовке бревен в отходы отправляется не менее 40 % от веса исходного дерева (все сучья, пень и хвоя). При разделке дерева на доски отход составляет не менее 60 % его веса. При производстве мебели и столярных изделий от исходных бревен в отход идет до 40 % весовой древесины…. Короче! От 2/3 до 4/5 дерева обычно бесполезно пропадает… обрубками, стружкой, сучковым мусором и горбылями. Ну… стружкам-то у нас давно прямая дорога – на грибную ферму, а все остальное – отправляется в переработку. Или топку. Или на сухую перегонку. Жалко же, своего труда… Рубили, тягали.

При нашем коротком транспортном плече (разделка стволов и перегонка щепы механизирована) термическая переработка древесины идет на лесозаготовках или у приемника канатной дороги. Результат?

Из тонны смолистой древесины получается не менее 200 кг дегтя.

Из тонны пневого осмола и сухой коры-щепы выходит более 300 кг дегтя.

Это у нас – "ангарский мазут", топливо для печей зданий, а скоро, того и гляди – топок пароходов.

Скипидар (фракция дегтя с температурой кипения до 150 градусов), щедро разбавленный спиртом и ацетоном для морозостойкости – это "ангарская солярка". Топливо для транспортных моторов и быта. Вон как движок лодочный тянет, и не скажешь, что последний раз он нюхал бензин летом прошлого года. Даже запах выхлопа у него другой. Духовитый. С регулировкой зажигания пришлось повозиться, так ведь оно и стоило того? В мемуарах батьки Ковпака попадалось воспоминание, что на партизанском скипидаре прямой гонки ездили зимой даже капризные трофейные Мерседесы. Не говоря о грузовиках и тракторах. Вот и мы…

Из тонны смолистой древесины получается 40–50 кг скипидара.

Из сушеной щепы – до 80 кг скипидара.

Зима показала, что моторное топливо должно состоять из растворителя более чем наполовину. Чистая спиртово-ацетоновая смесь – это наш "ангарский бензин". На нем моторы заводятся с пол-пинка даже в мороз. Правда, "пинок" должен соответствовать… Не у каждого силы хватит провернуть коленвал. Масло густеет и детали прихватывает. Греть движок сначала приходится. На разные трюки пускаться…

Из тонны смолистой древесины получается не менее 10–12 кг спиртово-ацетоновой смеси.

Из тонны березовой щепы – примерно 16 кг спирта и 10 кг ацетона.

И много чего ещё. "Практическое пособие по химической переработке древесины" П. Г. Угрюмова 1958 года издания (то есть до открытия нефти Самотлора) уверяет, что из одной тонны воздушно-сухой (переработанной зимой) сечки древесины ели или сосны, при сухой перегонке в железном баке, получается:

Воды – 220–250 литров;

Угля древесного – 378 кг;

Метилового (древесного) спирта – 9-10 кг;

Ацетона – 2–3 кг;

Водорастворимых смол (фенолы и жирные кислоты) – 79–80 кг;

Не растворимых в воде смол (канифоль и разные масла) – 80-120 кг;

Непредельных углеводородов – 2–5 кг;

Метана (горючего) – 2–6 кг;

Угарного газа (горючего) – 35–37 кг;

Углекислого газа – около 100 кг;

Уксусной кислоты – 35–37 кг;

Каждому продукту сразу можно найти применение, правда? Кроме самого последнего. Многовато уксусной эссенции отгоняется. Три ведра, с каждой тонны щепок. Я столько пельменей не съем! И хранить негде. Но, голь на выдумки хитра. Мраморную щебенку эта кислота превращает в ацетат кальция. Если его затем прокалить – получается очень чистый ацетон (старый, затратный, но надежный способ выработки) и зубной порошок (просто молотым мелом зубы чистить нельзя, в нем каменная крошка попадается). А если одну часть насыщенного водного раствора ацетата кальция, быстро долить к 17 весовым частям спирта, вся жидкость немедленно затвердеет, образовав плотную белую массу. После поджигания она горит как жидкий спирт, синим пламенем без копоти. Собственно, это и называется – "сухой спирт". Наладили выпуск… Хе, пара строчек, из когда-то прочитанной книжки по химии. Никогда не знаешь, что и где пригодится…

Классических примусов мало, делать их оказалось хлопотно, горелки из старых консервных банок и простейшие керамические трубки-нагреватели под "сухой спирт" вышли много практичнее. Главное, что они легко масштабируются. Нужна кружка кипятка – ставь её сверху… и грей. Нужна сковородка, да что я, сковородища, жареных котлет на целую голодную ораву, хе – собираем батарею горелок и получите. Чисто, быстро, аккуратно. А ещё "сухой спирт" нельзя пить, м-дя… хотя вовсе даже не смешно. Соблазн опасен.

Вечерняя заря полыхает над скалами. Тихонько пыхтит на малом газу носовой движок. Моторист тоже хочет кушать. И рулит предельно аккуратно. Даже инфракрасную оптику, в ещё светлое время суток нацепил. Мало ли? Отмели, топляки, выступы подводных камней… Да и народ, попривык к водному образу питания. Это, скоро ли? Оп-па… Налетай! Исходящие душистым паром (если честно, не берусь судить, вон, бабочка привередливая смылась, а мне – нравится). Вместо тарелок – фунтиком-конусом свернутые листы грубого пергамента. Левой рукой держим, а правой – питаем утробу. Кто ковыряется в котлете складным ножом ("американский способ"), кто вилкой, кто, зажав кусок прожаренного фарша, откусывает прямо ртом.

М-м-м-м! Недурно… Эть! Лопать надо аккуратно. Мясо после "пулевой обработки" стало нежным как деликатесная отбивная, но кусать его приходится. Не фарш, в полном смысле слова, а мясное оригами, вроде тонко порванной бумаги, из которой японцы мастерят свои игрушки. Гм! Своеобразно вышло. Только бы забытую пулю зубами не поймать… Хватит с меня, ролика от противопехотной мины… Левый коренной зуб жалко по сей день! Не-а… Это хрящик попался. Лепота! Сочно и сытно. Даже крупная сухарная крошка, обильно пропитанная мясным соком и жиром, кажется пикантной приправой. Черт, ведь ни одной крупинки перца! На голых травках и черемше "жарево" поспело. Ну, Тома, ну, талант! Добавка есть? Совсем хорошо.

Одно плохо. Прием пищи, уже неделю как, протекает в странном, непривычном ранее молчании. И ещё – не остается объедков. Вообще… Даже оставшуюся масло-жировую смесь Тома засыпает сухарной мелочью, присаливает и раскладывает по опустевшим пергаментным фунтикам. Чисто! Разве – тряпочкой протереть. Или нет, на обнажившееся дно сковороды устанавливаются чайники. Плита, значит плита… Да-с.

В отработавшие своё жестянки горелок отправляются новые куски горючей массы. Пламя "сухого спирта", призрачным облаком, окутывает опустевшую чугунную чашу. Не заметил, как стемнело. Звезды на небе показались. Немного пока, самые яркие… Заварка местная – запасенные с осени листья дикой смородины. Запах похож, чайный. Вкус же – совершенно другой. Приятный… но, чужой. Каждый, подходя к "плите", наливает себе сам. Кто в кружку, кто в чашку… Варнаков стиснул в огромных корявых лапах берестяной туесок – прощальный подарок от тунгусов. Больше им ему подарить было нечего. То есть – вообще нечего. Фигура сгорбленного над синеватым химическим огнем импровизированного очага огромного детины, с крошечной посудинкой, наполнена эпической тоской так, что кажется иллюстрацией из детской книжки. Вроде "Борьбы за огонь", Рони Старшего. Грозная и… потерянная… Третью порцию практически кипящей заварки выхлебал, без сладкого. Точнее, без леденцов карамельной патоки, идущей у нас вместо сахара. Сахара-то не осталось. Тоже – гуманитарная помощь…

Вероятно, когда-то после, мы будем вспоминать этот первый поход, как интересное приключение. А сегодня… под свежим впечатлением, стоит отвлечься от повседневных забот – снова и снова встает перед глазами одно и то же – разграбленная стоянка тунгусов. Кровь, трупы… дрожащие от слабости, тонкие как прутики руки умирающих от голода людей. И ещё глаза… ввалившиеся в черепа, огромные глаза голодных детей. Отчаявшиеся и равнодушные… В нашем, зажравшемся и пресыщенном XXI веке такие глаза увидеть негде. Голливуд про них фильмы не снимает, а в трущобы третьего мира соваться – туристов нет. Слишком волнующее зрелище, раздражает. Теребит надежно похороненные остатки совести. Будит холодную ярость.

"Идучи, от устья Верхней Ангары реки, по Байкалу озеру на правой стороне, а от Байкала озера до той слюды, в гору через два, озерку версты с две". Так описывал в конце текущего (ну не могу привыкнуть), XVII столетия, землепроходец Андрей Марков, дорогу к богатейшему и прославленному месторождению слюды, в пади Улунтуй, в нижнем течении реки Слюдянки. Современные карты местность отображали, гм, неточно. Во всяком случае, прибрежные валы булыжников, выше человеческого роста, огораживающие отмели после зимних штормов, нервы попортили изрядно… А ещё говорят, уровень Байкала соответствует положению четырехсотлетней давности… Кроме уровня – ничего не соответствует. Коренная тайга сразу за кромкой берега, полное отсутствие признаков цивилизации, девственная, дикая красота природы… и самое откровенное первобытное зверство. Тоже во всей красе. Уже человеческое. На расстоянии вытянутой руки.

"Десантная операция планируется так, что бы полностью использовать весь световой день". Если перевести данную фразу на человеческий язык, она значит – "Готовьтесь, негры, бегать вам, с высунутыми языками и полной выкладкой, без отдыха и еды, от рассвета до заката". Негры – это мы. План действий был выбран правильный. Кто виноват, если, после первых успехов всё, по нарастающей, пошло кувырком? "На войне, как на войне!" Настоящая война всегда начинается внезапно. И там уж – как и кому повезет….

Байкал – самое солнечное место бывшего Союза. Мало кто знает, что солнечных дней на Байкале больше, чем на южных курортах. Облака тут, весной и летом – большая редкость. Зато туманы. О-о! Туман ползет из каждой речной долинки, туман образуется над холодной водой, от простого дуновения ветерка с теплого берега, туман окутывает берега по утрам и настолько густ, что не видно противоположного борта. И не курорт ни разу. Тот день начинался рутинно. "Солнце ещё не взошло, а в Стране Дураков уже кипела работа"…Подъем, в пять утра. Впереди – полчаса темноты. Поднялись, умылись, оделись и вооружились, прямо парад. Даже микро-построение провели. На палубе. Со ствола миномета сняли крышку (это сегодня она сковорода, а тогда казалась важной частью системы вооружения). Идем, в молочной предутренней мгле, на двух моторах с глушителями разом. Носовой – тянет, кормовой – работает на малом газу, помогает резко подруливать и главное, гарантирует "полный назад". Если что… Отмели! Камни! Осыпи! Будущая (бывшая) трасса КБЖД в начале XVII века, место, выражаясь высоким стилем, стремное. Высадка у "140 километра", по старой карте из будущего. Устье реки Большая Крутая Губа, за мысом Малая Крутая Губа… Ждем…

Промер глубин и эскиз подхода сделали давно, в апреле. Разведка, на глиссере мотались… Ясное дело, от зимних ориентиров не осталось и следа. Ветер, лед, вода из раздувшейся от весенней воды реки все переиначили. Мгла. Народ предусмотрительно держится за выступающие предметы и поручни ограждения, справедливо ожидая хорошего толчка, при посадке на мель. Но, нет… В опасной близости от бортов то и дело мелькают мокрые, расплывчатые камни. Чувствуется каменная круча… Опасно так близко ходить…

Разворот… Рулевой ведет связку лихтеров против течения. Ветер несет в лицо мелкую водяную взвесь. Доски палубы и кожаные робы блестят от воды. Ни неба, ни звезд. Серая мгла, да непонятные звуки. Далеко ещё осталось? По плану (кто его теперь помнит, тот план, наверное, только я), после выхода к точке десантирования, следовало обеспечить высадку первой партии, закрепить концы и отдать якоря, на случай штормового рывка местного урагана (график их неизвестен, сила тоже, но они есть и знамениты). В случае успеха, скорее удачи, нам до рассвета надо подойти к просвету, отделяющему озеро от собственно русла, по возможности протиснуться в горловину, навстречу буйному весеннему потоку, в относительно тихие воды и там стать на якорь. Поближе, если судить по прикидкам, к искомым развалам полезных ископаемых. Зоне обрушения окрестных склонов. Слюда, самоцветные камушки, апатиты… разное всякое, по мелочам… И?

Предвкушения самые приятные. Вчерашняя стоянка у Белой Горы (в XXI веке, увы – у Белой Ямы, выработали мрамор, начисто, до самого донышка) "104 километр" КБЖД, оставила у всех впечатление сказки. Красотища! Сияющие свежие изломы скал, завлекательный блеск включений… кристаллы и целые друзы… Их Федотыч, у "собирателей", отбирал буквально силой. Жалко было из рук выпускать. В самом козырном месте легонько бабахнули взрывчаткой. Бок откоса, по трещине, срезало, как исполинским ножом… Вроде ничего особенного, а в сумме – праздник. "День геолога" Солнце, шум прибоя, простор… Елена сказала, что лично ей местечко напоминает английский берег Ла-Манша. Белые скалы Дувра, так сказать… Ну, у каждого свои ассоциации. За ночь прошли сорок километров, без единого происшествия. А туман… Что туман? На Байкале, по утрам, везде и всегда туман.

Мотористу хорошо. Инфракрасные окуляры худо-бедно дают картинку местности. А каково нам? Пробовали, на хорошей скорости, ездить в открытом тракторном прицепе ночью? А в туман? Абстрактное понимание, что гонщик-водитель всё видит и собственные ощущения "ни бельмеса не видать", входят, гм… в конфликт. Хочется всё бросить и молотить кулаками по крыше кабины – "Куда ж, гад, разогнался?! Притормози!". Не тот случай. Вода вдоль бортов струится с бурунами и шипением, а берег наплывает со скоростью пешехода.

Что? Проскочили "горло" с ходу? М-м-м-дя! Я был к рулевому несправедлив. Угодил, в тумане, практически через игольное ушко. Молодца! Вроде марево стало пожиже, струями. Зато ветер – сильнее. Стих… Опять дунул… Весенняя погода переменчива. Дернуло под ногами, в сторону и по кругу. Цепочка палубных квадратов с мокрыми людьми выгнулась дугой. Ага, на двух моторах к берегу рулят. Боком, хе-хе… Стали! Дернулись ещё раз… И стали совсем прочно, скребанув по камням днищем. Звук ни с чем не перепутать. Теперь в темпе, крепить концы на берегу. Пока "Матрас" не снесло, не перевернуло. Морпехи подобрались, однообразно оскалились, стали чем-то похожи на взъерошенных мокрых котов. Прыжок в неведомое, типа. Видна полоса травы и какие-то ветки. Деревья? Лес? Маловероятно. Луговина слишком плоская. Её водой заливает. Точно, отдельное дерево. Здоровенное. Вроде – береза. Сойдет! Главное – толстая, кряжистая, живая. Далеко?

Тихая команда – "Приготовиться!". Ну-ка, посмотрим. Варнаков примащивает на перила ружье, с торчащим из ствола подобием ручной гранаты, времен Первой мировой. Рядом боцман, никому не доверив, выкладывает хитрыми петлями по палубе тонкий трос. Цепляет конец к заряду. Выстрел! В сторону кроны улетает стальная кошка, прицепленная к тросу. Петли, как в мультфильме, стягиваются в нитку. Попал! Рывок, ещё рывок. Втроем тянут… вчетвером, пыхтя и скользя по мокрому палубному настилу. Крепко вцепилась… Скрипит лебедка. Задирает в небо плечо V-образной грузовой балки. Второе бревно легло на палубу. Корма лихтера не видна. Трос, смирно провисший в сторону берега, дергается вверх, натягивается струной на высоте двух человеческих ростов. Лязгают зажимы… Готово, пошли! Один за другим, мокрые, сутулые от груза фигуры в тельняшках (сберегли и сейчас надели) поочередно лезут по перекладинам балки, мимо нахохлившегося на мир пулеметчика. Первый цепляет ходовой ролик, берется за рукоять тормоза, повисает на ремнях и соскальзывает, в мутную неизвестность. Вж-ж-ж! Шурх-х! Ролик на трос, тормоз отпустить и вперед… Следующий, следующий… следующий… Четко отрепетированная процедура… Насобачились, я и сам вижу. Передовая фигура стремительно уменьшается в размерах, уносясь по невидимой опоре. Далеко однако, черт побери! Или кажется? Туман скрадывает расстояния… Новый порыв ветра. Ездока качает. Следующий… следующий…

Первый, второй, пятый, десятый… Приглушенные расстоянием маты. Трава высока. Плюхнуться в её мокрую гущу, с разгона, после короткого стремительного скольжения по натянутому над стылой водой и каменным откосом тросу – удовольствие маленькое. "Холодный душ с перекатом"… Ни фига не разобрать. Ноктовизор остался один. У "башнера"… Даже снайпер, на противоположной кабине душа, сидит без него. Пока мгла не рассеется – стрелять ему некуда. Целить, в тумане, через "чудо очки" неудобно. Да и куда? Глухомань же! Ага, совсем рассвело… Значит, туман вот-вот развеется сам, с минуты на минуту. Под первыми же солнечными лучами. Если раньше ветром не сдует. Над сушей тумана наверняка давно нет, это вода его пока притягивает. Эге, сквозняком потянуло… Будто наколдовал. Сначала резко посветлело, как сняли верхний слой. Так оно, наверное, и есть. Замахала ветками раскидистая старая береза. Вершину видно, а ствол пока в дымке. Ещё движение воздуха, кажется, проглянули в сером мареве неясные темные фигуры бойцов. Почти светло, до настоящего рассвета – секунды. Ветер дунул в полную силу, непроглядная совсем недавно пелена тумана дрогнула волнами, поблекла, расступилась. Блин! Только этого нам сейчас и не хватало…

Согласно данным разведки и предварительным прикидкам, берега, вдоль маршрута, должны быть абсолютно безлюдными. Кочевники-скотоводы перегоняют стада. Им сейчас не до речных долин. Охотники тунгусы, если появляются, то эпизодически. Пуганные они ныне. Для сборщиков камней не сезон. Вешние воды в самой силе. Соваться в ледяную быстрину, ворочающую валуны в человеческий рост, самоубийство. Однако же, получите! И тунгусы, в товарном количестве, и их разоренное становище. Совершенно свежее…

Утреннее солнце сияет в полную силу… Изумрудно зеленый заливной луг переходит в тенистый отвесный склон, заросший березняком. Судя по грудам каменного хлама в траве, последний обвал случился недавно. Сопка как вскрыта, бульдозерным отвалом. На строительный карьер смахивает. Какая тут охота? Принесло бедолаг сюда, на нашу голову. Э-э-э… Совсем плохи дела. Тунгусы-то не шевелятся. Сидят или лежат там, где их застала смерть. У ближнего, повисшего на прибрежном камне, сочится кровь из пробитой стрелой шеи. Только один, в удалении, очевидно, попытался бороться за жизнь – он лежит, раскинув руки, на древке своего оружия. Палка, с насаженным на неё массивным ножевидным клинком. Кажется, это называется "пальма". А вот у этого, что склонился над рыбными садками – перехвачено горло. А у совсем дальнего – что-то с животом. Замер скорченный, в луже крови… А этого – убивали не просто, а с выдумкой. С живого драли кожу… Бр-р-р! Когда успели?

Хотя, пока мы рулили в тумане, тут небось давно было ясно и относительно светло. Нет, не в добрый час принесло на этот берег лесных охотников. Костров не видно. Только один чум, без входа, с единственным отверстием на крыше, стоит сравнительно прямо. Остальные – смяты и порваны. Трава вокруг вытоптана… Если тела валяются в таком виде, значит бойня состоялась только что. По всем правилам военного искусства, гм… Враги напали на рассвете… Неожиданно, пока тунгусы готовили немудрящие рыбацкие снасти. Осторожность им не помогла. Ни ранний час, ни отсутствие огня и дыма, ни глухое место не уберегли. Засада! А мы, мы теперь кто?

План дня накрылся медным тазом! В нарукавном кармане комбинезона Елены, оживает армейская рация. Отвлекает от настройки огромной цифровой камеры "Никон", на хитром штативе, с телеобъективом, через видоискатель которого она разглядывала неожиданно оказавшуюся густонаселенной местность. Так! Откликается, на вызов… Лицо вытягивается.

– Да! Сейчас буду… – поворачивается ко мне, протягивает шнур, с кнопкой управления камерой, – Я навела на панораму. Вы же… тут остаетесь? Нажмите, если будет интересно! Отпустите – он выключится. Меня, на берег зовут! Там вроде кто-то живой ещё остался, переводить надо, – вспархивает на балку канатной дороги. Фр-р-р! Укатила… по тросу, на вполне вытоптанную и оборудованную "посадочную площадку" импровизированной канатной переправы, метрах в пятидесяти от борта. Приехала, натурально влетела прямо в руки встречающему солдату. А мы?

– Док, вы, остаетесь за старшего, – боцман. Который "не капитан" и имеет право распоряжаться, как хочет, бросает вверенное корыто попечению первого попавшегося штатского. На берегу – суета. Пора её прекращать. Лезет на балку, цепляет ролик… Фр-р-р-р! Тоже укатил… Сколько нас ещё осталось? Шестеро, вроде. Два моториста. Стрелки… и мы, с Федотовичем. Геолог жадно глядит на скальные обнажения, почти подпрыгивает от желания скорее к ним приобщиться. А вот уже нельзя! Ни мне, ни ему… Пока на берегу не "разрулят" ситуацию. "Ослов и ученых – в середину!", как завещал Бонопарт. Интересно, кто из нас тут главный осел? Скорее всего – я… Пока мы разглядывали пейзажи, по тросу, с характерным фр-р-р, уносится к берегу Тома. Не побоялась! Не постеснялась без разрешения. Клятва Гиппократа! Медика не звали, но, уже есть раненые и она – тоже туда. Бардак на борту… В условиях чрезвычайной ситуации и неразберихи. Это вовсе паршиво.

Что бы вы знали, самое поганое, что только может случиться, в любом большом деле – это ЧП, на ранней его стадии… С потерей управления. "Приехали тушить пожар, а на самом деле – наводнение" У нас, кажись, вместо плановой разведки местности, с добычей вкусностей и драпом обратно, пошла гуманитарная операция? А на берегу – сразу два командира, и морской, и сухопутный. Плюс, полная неясность. Что и кто там не поделили? Есть тут реально воевавший в средневековой обстановке? Ау! Нет таких. Что делать? Хе… Медленно, с расстановкой, считаем до десяти. И-раз… И-два… Успокоить нервы. Не пороть горячку… Так!

Прикидываем варианты. Начиная с самого худшего. Вроде массового нападения уже на десантную партию. Такого, что не отбиться. Только – удирать. Как они будут удирать? Обратно по канату, на борт. Это быстро… если канат натянут и наш конец находится ниже, чем закрепленный на берегу. Сейчас, кстати, наоборот… Грузовая балка задрана вертикально, "на максимум". Эге… Где трубка внутренней связи? О! Тык-тык-тык… В режиме "центральная батарея", соединенные параллельно полевые телефоны, от судорожных нажатий тангеты, противно бренчат. Кхе-хе-хе… Голос солиднее бы надо изобразить. Раз я остался за начальство.

– Парни, опускайте балку вниз, вдруг принимать десант обратно. Кажется, на суше становится горячо! Хоть бы "Есть" сказали. Не услышали? Услышали! Балка дрогнула, наклонились. Но, не до конца. Трос натянулся, с нужным наклоном. Порядочек! На 5 минут бы раньше догадался, и Тома осталась бы на месте… Санитарка, блин… Сестра милосердия! Ускакала… в росистый майский травостой, мне одну белую косынку видно… Пользует там кого-то… Встала. Сгорбилась. Значит – всё же амба… Но, геройский мужик. На конного лучника – с пальмой. Не повезло… И Елена распрямляется. Покойникам переводчик не нужен.

Расслабился? Работай, в смысле – командуй! Следующее узкое место – точка начала амбаркации, сиречь, возвращения на борт. Одного взмаха ножа (топора или сабли)… Как эти палки, с прикрученными к ним секачами басурмане называют? "Пальма"? Тоже ж, холодняк, хватит, для обрыва ниточки, связывающий берег с бортом. Не допущу! Там почти все, и Тома, и ребята… Хрен вам, а не срочная амбаркация! Но, готовиться к ней – надо… Без дураков.

– Федотыч! Федотыч, а ну, хватай ружжо! Суй патрон с картечью! Взводи, говорю… Целься туда, где канат к березе привязан. Любого не нашего – мочи! Боевая задача, мля! По сторонам наглядеться успеем. Я тут, типа… смотрящий!

Нацелился. Будем надеяться, что не перепутает. Выпалит в кого надо. Морпехи – в коже, дамы наши – в коже. Боцман – в мундирчике. Принарядился, по случаю. Но, тоже в темный тон. "Рефлекс на чужака" у геолога должен сработать. Наших и "чужих" не перепутает. На автомате… саданет. Как тогда, у рудника. Уже легче… Тропа отступления – есть… Что ещё?

Мне командовать отплытие? Не по чину. Запускать движки рано. В нескольких десятках метров от береговой линии, на воде, мы как за каменной стеной. Ни переплыть и ни перепрыгнуть… Кстати, команду поддержать десант огнем я тоже отдать не могу. Тупо нечем… Радиосвязь – только на прием. Простенький детекторный девайс, с наушником, постоянно включен на "общую волну". Пока в эфире тихо. Ждать, когда станет громко? Блин, а там, на берегу, бардак – похлеще нашего. Служивые волками рыщут меж разоренных чумов. Тянут какой-то хлам. Саляев машет руками и орет. Боцман машет руками и орет. Про связь забыли? Вспомнят – поздно будет…

Тык-тык-тык… Парни, а кто на миномете? Тишина в ответ. Значит – никого. Мирные путники, блин. Собиратели ништяков. Тык-тык-тык… Радио у вас есть? Дружный всхлип, приглушенный матерный эпитет. А я думал, корейцы вежливые… Гадостная ситуация. Хе… А если, сделать морду кирпичом? Все же свои, а по-русски, кроме нас, на берегу – никто не бельмеса. Во! Врубаем динамики радиотрансляции, на полную громкость. Проводок из стационарного приемника достаем… Ага, разъемы совпадают… В свою собственную "рацию" втыкаем. Теперь каждый звук, по каналу общей связи, который "командирский", продублирует трехкиловаттный усилитель бортовой системы громкого оповещения. Тык-тык-тык… Парни, радио к динамикам подключено. Не дергайтесь, если они громко рявкнут. В наушнике трубки хмыканье… Хорошо. Федотыч, ты тоже слышал? Тот сопя кивает, впившись взглядом в старую березу, у ствола которой может внезапно появиться враг… Эй, команда, хе-хе… слушай мою команду! Наблюдать, не отвлекаться, при опасности – стрелять. Начали!

Осталось найти занятие себе любимому. Камера включена? Отлично видно, кстати. Как в монитор охранной системы. Экранчик маленький, а четкий… Звука, разумеется, не слышно. Будем поглядеть. И да, кнопочку маленького пульта не забыть. Последний аргумент. Плевать на фото, но термоядерная вспышка осветительной установки – может пригодиться. Своим она придется в затылки, супостатам – в наглые зенки.

После, при "разборе полетов", всех поразила мысль, что нам, оставшимся на борту "Матраса", вся картина событий виделась конкретнее, чем высадившимся. Мы, мирные люди… До сих пор – глубоко мирные люди. Идея, что бандиты-изуверы спокойно вернутся на место преступления, для "продолжить любимое занятие", никому и в голову не пришла. Подсознательно ожидалось, что кто-то властный и сильный сейчас узнает… и вмешается. А наше дело – вовремя ему сообщить. Максимум, оказать первую помощь жертвам. Наивные…

Конная ватага всадников, на низких мохнатых лошадках, вылетела из-за излучины реки совсем тихо. По мягкому лугу стука копыт не слышно совершенно. Лягушки на Байкале не квакают. Птиц мы распугали давно… Сами. Зато, все стороны увидели друг друга одновременно. Геолог со всхлипом втянул воздух. Снайпер Ким на своей позиции пробормотал нечто малоразборчивое. И замер, стиснув цевьё СВД. А я, в тот момент, весьма зауважал нашего предводителя, Константина свет Никифоровича. И ещё, Елену… Та ещё – штучка… Оказаться перед загонщиками и не дрогнуть. Охотнички кого-то гнали. Догнали. Последняя лошаденка волочит по земле зверски растерзанное тело. Буряты тут делом занимались. Воспитательную работу, проводили… среди местных аборигенов. Фон террора нагнетали… Пищевых конкурентов превентивно истребляли. А мы – помешали… Не ждали?

Пока Саляев поднимался… он обыскивал лежащего ничком мертвого тунгуса… Пока рассыпавшиеся среди стойбища морпехи приходили в себя… пока Тома отшатывалась за полотнище кожаной обивки чума (вот кому точно повезло, приметная она)… Короче, пока все развесили уши и ловили хлебальниками ворон, только боцман всё сразу понял правильно. Расставил ноги, руки в боки и сказал слово. Сами понимаете, какое… Громовое "Бля!" из динамиков ударило по мозгам, раскатилось эхом вдоль долинки, коротко пророкотало среди скал. Мир вокруг стал простым, ясным, резким и ослепительно черно-белым, как в старом кино "про войну"… И?

Головной всадник, раскручивая над головой аркан, несется прямо на боцмана. И прочие, на скаку, потянули на свет разномастное оружие. Ни малейшего намерения вступить в мирные переговоры… Ну, что эти ското. воды за народ! Ведь видят – мы стоим пешие… с пустыми руками. Или, потому и торопятся – хотят успеть? Пока мы не разбежались? Теперь-то, чего гадать? Секунды застыли… В видоискателе – аристократический профиль Елены, удивленно поднята бровь… Понимает? Поворачивается к боцману. Губы вопросительно шевелятся. Позже, прослушивая ту запись, мы малость ошалели… Вопрос, звучал совершенно спокойно, по-светски, даже, с легким упреком на несоблюдение протокола мероприятия. Так могла обратиться вышколенная секретарь-референт к директору компании…