Текст книги "Но... я же Питер Паркер! (СИ)"

Автор книги: Navuhodonosr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 46 страниц)

Нет, не сможешь ты её от себя так просто отодрать, зря я что ли зарядил картриджи самой прочной модификацией? Дернув паутину на себя, я сам так же взмываю в воздух, чтобы на полпути столкнуться с жертвой. Я коснулся её всего на миг, мои пальцы нашли её лицо. Нашли и вросли в него словно корни дерева. На пол упало уже бездыханное тело со сломанной шеей.

Осталось трое. Один мужчина и две женщины, одна из дамочек вдруг отбрасывает в сторону автомат и бросается в ближний бой, а другие двое прикрывают её, сосредоточив огонь на моих союзниках. Чего это они? Поняли, что огнестрелом меня не свалить? Я уже хотел было принять её вызов, когда паучьи чувства вдруг взвыли с новой силой. Тут какой-то подвох!

Я отпрыгиваю в сторону и вовремя. Поняв, что поймать меня не получилось, отчаянная женщина бросает в мою сторону два маленьких ребристых объекта, что до этого были в её руках. Гранаты. Знаем, проходили. Гоблин устроил мне хорошую школу в том, что касается противодействия взрывчатке всех сортов. Метнувшись прочь, я успеваю поймать гранаты паутиной, чтобы отправить смертельные гостинцы обратно. Вскоре, с интервалом в полсекунды, грянули два мощных взрыва. Попытка самоубийственной атаки всё-таки заканчивается гибелью смертницы, да и оставшиеся двое были очень близко к эпицентру.

О, мои перепонки! Как же больно! Чёрт, это куда хуже, чем попасть под автоматную очередь, уж я-то знаю, о чём говорю! Впрочем, остальным ещё хуже. Использовать столь мощные гранаты в замкнутом помещении, действительно отчаянный шаг, обернувшийся для них фатальной ошибкой. Хотя стоит отметить, что это был их единственный шанс одолеть меня.

Быстрее других оправившись от взрывов, я хладнокровно добиваю искалеченных суперсолдат.

Романофф и Дарья хоть и были дальше от взрывов, чем я, но досталось девушкам немало. У обоих течёт кровь из ушей, а Наташа ещё и поймала пару осколков, оба увязли в левой ноге.

– Ты как? – спрашиваю у Наташи, хотя вряд ли она меня слышит.

– Не могу встать, – отзывается тем не менее шпионка. То ли по губам прочитала, то ли всё же что-то слышит. Чёрт, сейчас бы не помешала доза сыворотки Ящера.

– Да что ты такое?! – раздаётся из единственного уцелевшего динамика голос протеже Карповой, и даже сквозь хрип повреждённой колонки в нём отчетливо слышен страх.

***

Александра Лукина, так звали протеже Карповой, попыталась забаррикадироваться в помещении, что представляло собой одновременно лабораторию и командный центр. Отделённое от этого зала толстым панорамным стеклом оно позволяло с безопасного расстояния наблюдать за тренировками будущих суперсолдат Гидры. К сожалению Лукиной, стекло это, хоть и было довольно прочным – от взрыва оно почти не пострадало – всё же не было непреодолимой преградой для кого-то вроде меня. Нет, я не стал подобно Халку крушить его кулаками, хотя и мог бы, в случае крайней необходимости. Я сломал стекло при помощи паутины и пары крупных кусков металлического лома, подобранных тут же – русские в те времена любили делать все свои изделия чрезмерно отягощёнными обилием чугуна и прочих металлов.

Пока Дарья обрабатывала раны Романофф, я занялся Лукиной, которая оказалась не только честолюбивой сволочью, что без колебаний пыталась покончить с собственной наставницей, но и довольно трусливой личностью. Угроза оставить её в руках у Карповой – Александра всё ещё не догадалась о подмене – быстро мотивировала предательницу выложить мне всю подноготную проекта, в обмен на защиту от мести Василисы. Пришлось ради информации потерпеть её абсолютно ужасающий акцент, как хорошо, что у Наташи его нет, иначе я точно заставил бы Фьюри пересмотреть кандидатуру приставленного ко мне агента.

Оказалось, что мы набрели не на какую-то случайную базу Гидры, а на колыбель проекта “winter soldier”. Носительница же этого громкого прозвища, как раз и являлась последним – по нумерации первым – недостающим объектом. В общих деталях эта история была известна мне ещё из прошлого мира, вот только непонятно, как они решили проблему психологической стабильности. Неспроста же этот проект заморозили и отказались от восьми перспективных бойцов экстра-класса, удовлетворившись одной лишь Баки.

– Почему их разморозили и как взяли под контроль? – продолжал допрос я.

Александра, что в это время так и сидела на полу баюкая простреленную конечность – видимо действие обезболивающих подходит к концу – косо посмотрела на меня. Неведение консультанта из Америки очевидно вызывает у неё множество вопросов.

– Эмбрион… тот, что прислали два месяца назад. Я сделала то, что не смогла она, – Лукина кивнула в сторону Наташи, – выделила и культивировала вирус, заразила объекты, подчинила их волю так, чтобы они воспринимали только мой голос.

– Что за эмбрион? – холодея внутри, спрашиваю я, – что за вирус?

Что, чёрт подери, опять натворили эти твари? Что значит выделила вирус из эмбриона и подчинила с его помощью объекты?

– Я не знаю откуда он, – помотала головой Лукина, а затем указала рукой на герметичный контейнер у дальней стены.

– Я рассказала всё, что мне известно, – продолжала женщина мне в спину, пока я осматривал содержимое этой компактной переносной морозильной камеры, – нам просто дали это, сказав, что оно может решить проблему с контролем.

– Твою ж мать… – не сдержался я.

“Это”, “оно” … да есть ли в этих людях хоть что-то человеческое? Внутри находился совсем крошечный, недоношенный – где-то пяти-четырёх месячный – человеческий эмбрион.

– Кто вам его дал!? – не оборачиваясь, спрашиваю.

– Карпова привезла это из Штатов, – так вот, что было причиной её контактов с Александрой Пирс… – я не знаю точно, спроси у неё.

В следующую секунду холодный и спёртый воздух бомбоубежища разрывает пронзительный сигнал тревоги.

Крах!

Вопреки ожиданиям, тревога была поднята не из-за нас. Доступ в помещение, где случилось столкновение с улучшенными солдатами, имели только Лукина, Карпова и совсем малый штат сотрудников, которые сегодня отсутствовали, так как Александра позаботилась о том, чтобы никто не помешал захвату власти. Таким образом все остальные агенты Гидры остались в неведении относительно произошедшего. С одной стороны, это облегчило наше отступление, а с другой заставило не на шутку перепугаться: неужели Лариса выдала себя и тревога из-за неё?

Перед отступлением нами единогласно было принято решение уничтожить как сам эмбрион, так и все наработки русских. Помимо того, что эти исследования неэтичны, так ещё метод, которым Александра добилась послушности нестабильных прежде солдат, был просто ужасающим. Это нельзя было назвать ничем иным, кроме как пыткой. Жестоким, абсолютно бесчеловечным издевательством. То, что заставило психически нестабильных подопытных подчиняться, нормального человека свело бы с ума. Романофф, как никто другой, понимала – подобное не принесёт блага, в чьи бы руки не попало. Я с ней был полностью согласен.

Александра разделила судьбу своего детища.

Гадко – одно дело убить противника в бою и совсем другое казнить пленного – но другого выбора попросту нет. Обе шпионки контужены взрывом, а Романофф на ногах лишь благодаря ударной порции стимуляторов. Будь я здесь один, вполне возможно, что и вовсе подорвал бы всю базу. Чтоб наверняка. В прошлый раз я был в шаге от подобного решения.

До выхода добрались без приключений, только выслушали доклад о причинах тревоги от взвинченного офицера. Что-то и впрямь случилось снаружи, вот только что именно пока не понятно – связь с внешним охранением полностью потеряна. С учётом того, что облицовка стен бункера глушит и нашу связь с Квинджетом – мы полностью изолированы от внешнего мира.

– Почему ещё не выяснили причину? – тут же насела на офицера – высокую бледную женщину с холодными глазами убийцы – Романофф.

– Согласно протоколу…

– К чёрту протокол, собери бойцов и проверь, что там! Это приказ, боец, выполнять!

– Есть! – женщина, нехотя и не скрывая этого, подчинилась приказу.

– Будьте наготове, – шепнула нам Наташа, хотя нервы у всех и так взвинчены до предела. Наверное, так на неё действуют наркотики.

Быстро организованная группа солдат собралась перед воротами. Впившись скрюченными пальцами, словно птичьими когтями, в цевьё автоматов, они готовились расчистить наш путь. Защитить от затаившихся снаружи опасностей. А мы готовились ударить их в спину в случае, если этой опасностью будут наши союзники.

Многотонная плита дрогнула, прокрутилась раз, двинулась на нас, давя своей монументальностью и, наконец, откатилась неохотно в сторону. Свежий и злой холодный ветер ворвался в внутрь убежища, принося с собой россыпь терпких на фоне замкнутой системы бункера запахов. Один был особенно силён, выбивался, преобладал над другими. Аромат свежей, ещё не успевшей остыть, человеческой крови – солёный привкус железа на языке.

Вслед за солдатами мы вышли на поверхность.

Всё пространство перед воротами было изрыто следами от крупнокалиберных пуль. На снегу чернели спины мертвецов.

Ещё пару часов назад они были живые. Злые, промёрзшие и обветренные до самых костей, но живые. Стояли тут с оловянными глазами, сжимая в руках заиндевевшие автоматы, и ждали. Не появления неведомого врага, нет, просто, когда закончится их наряд. Но враг, вопреки ожиданиям, появился. Теперь они застыли недвижимы и только больное зимнее солнце, косится на их трупы.

Живых не видно. Никого.

Лишь тихо гудят малошумные двигатели зависшего в режиме маскировки Квинджета, не думаю, что кто-то кроме меня их слышит, уж точно не Романофф с Дарьей, едва начавшие отходить от взрыва в лаборатории.

– Квинджет, – наклонившись к самому уху Наташи, говорю я, – прямо перед нами, в ста футах.

Но что всё это значит? Зачем пилоту Квинджета убивать всех этих солдат? Они ведь даже не принадлежали к Гидре… и Ларисы что-то не видно. Ни живой, ни мёртвой, хотя трофейная Волга стоит нетронутой.

Чутьё вдруг взвывает надсадно, предупреждая об опасности. Источник угрозы – Квинджет. В голове тут же проносятся данные о вооружении самолёта, нешуточном.

– Бегите! – оживает мой наушник, – Лариса предала нас… – крик пилота захлёбывается столь же внезапно, как и начался.

Я только и успеваю что схватить Наташу и Дарью за одежду, да метнуться, прочь. Рвусь из сил, из всех сухожилий, в отчаянной попытке опередить смерть. Не для себя – что мне пули – для них.

Вроде бы удаётся.

Длинная, неразборчивая очередь из шестиствольного GAU-17 вгрызается в строй солдат Гидры за нашими спинами, разрывая их тела, отдирая куски мягкой плоти, дробя хрупкие кости. Хриплые крики ужаса застревают в глотках покойников, ответного огня почти нет.

Вслед за пулемётом ухает ракетница. Шелестит стремительно, скользя по воздуху снаряд, направленный в гостеприимно распахнутое нутро бомбоубежища. Вряд ли кто-то выживет в этом аду.

Ударной волной нас опрокидывает наземь, тащит, швыряя о камни, словно мы игрушки, брошенные жестокой детской рукой. Я прижимаю к себе – пытаюсь прикрыть от несущихся вслед осколков – одну из девушек, не знаю кого, не разобрать в суматохе. А вторую не удержал.

Что-то касается затылка. Не сильно, ласково так. В глазах темнеет, буквально на мгновение, зрение быстро восстанавливается, но я понимаю, что не могу шевелиться и не чувствую тела ниже шеи. С рациональным спокойствием бессмертного понимаю, что повреждён спинной мозг и очевидно нервные волокна. Не зря значит прикрывал, я-то отойду, а вот поймай подобный кусочек смерти Наташа – оказалось, это она лежит подо мной оглушённая – наверняка погибла бы. Но это ещё не конец. Пулемётчик, словно художник, вымеряющий последние штрихи, проводит пару небрежных росчерков по разбросанным телам. По нам в том числе. Пули требовательно впиваются в спину, но боли, опять же, нет.

Наконец пулемёт затихает, довольный проделанной работой, останавливаются разгорячившиеся дула; поводив стволами в последний раз, установка скрывается под днищем самолёта. Квинджет тут же снова становится невидимым. Подвывают моторы, шелестят турбины в крыльях – аппарат набирает высоту. Вскоре доносится победный гул реактивных двигателей.

Мир затихает. Парализованному, не способному даже дышать, мне остаётся лишь вслушиваться в гудение собственной крови в ушах, да молить взглядом оказавшуюся в поле моего зрения руку пошевелиться. Подать хоть малейший признак жизни. Лавина агонии возвещает о восстановлении повреждённого нервного узла, но собственная боль меня сейчас не волнует ни в малейшей степени. Судорожно втянув в лёгкие порцию живительного кислорода, я переворачиваюсь на спину. Тело быстро приходит в норму, только мешают засевшие в крупных костях пули – я их чувствую весьма отчётливо. Что важнее, как там Романофф?

Едва различимый слабый ритм её сердца доносится до моих ушей. Жива чертовка. Но не факт, что надолго. Ранения столь обширны и многочисленны, что даже своевременная помощь врачей может не спасти. Вот только врача здесь нет.

Уже зная, что увижу, оборачиваюсь.

Не блистать больше яркой быстрой улыбке, не лучиться теплом ясным голубым глазам. Косая черта пулемётного огня безжалостно исполосовала грудную клетку девушки. Только удивительным образом оставшееся невредимым лицо всё ещё сохраняет по-детски наивное удивлённое выражение. У неё не было ни единого шанса.

Романофф спасло то, что между ней и смертью находилось моё тело. Я принял смертельную дозу свинца за нас обоих и по меньшей мере сорок грамм до сих пор во мне, увязли в мышцах, впились в кости, а те что прошли навылет изрядно потеряли в энергии. *

Не теряя времени попусту, я, используя подручные средства и паутину, начинаю обрабатывать многочисленные ранения Наташи. Как же, чёрт подери, не хватает сыворотки Ящера. Самое опасное: флоттирующий перелом ребер, из-за которого девушка с трудом может дышать и несколько ранений в брюшной полости – от тех пуль, что прошили меня навылет. Не дать ей умереть, не приходя в сознание, будет непросто…

***

Я сделал всё, что было в моих силах и даже, сверх того. Пока что Романофф стабильна, но каждая секунда промедления на счету. Думаю, сыворотка Ящера сейчас её единственный шанс. Но весь мой запас был уничтожен там в бункере, когда я попал под обстрел автоматчиков.

Наташа очнулась, когда я нёс её к не иначе как чудом уцелевшей Волге. О своём пробуждении шпионка возвестила слабым протяжным стоном.

– Что… что случилось? – чуть живым голосом выдавливает она из себя и пытается при этом осмотреться.

– Тише, не пытайся шевелиться, тебе серьёзно досталось, – пытаюсь я облагоразумить девушку, – нас обстреляли с Квинджета.

– Дружественный огонь? – сипит, едва сдерживаясь, Романофф.

– О нет, это было точно не случайно, нас целенаправленно обстреляли, уничтожили базу Гидры, добили всех выживших и улетели. Приготовься, сейчас будет немного больно.

Одной ногой я открываю заднюю дверцу машины, но, вопреки ожиданиям, шпионка не издаёт ни звука, пока я укладываю её поперёк сидения. А понятно, отключилась… то ли от боли, можно подумать – и впрямь приготовилась. Так даже лучше.

Погрузив и зафиксировав ремнями раненую, я вернулся за телом Дарьи… чёрт, если я был чуточку быстрее, если бы чутьё сработало раньше.

Труп пришлось спрятать в багажнике, тоже довольно вместительном. Хоть какие-то преимущества есть даже у этого гроба на колёсах…

Нужно убираться отсюда. Не знаю почему Лариса нас предала, но оставаться в этом месте нельзя, тем более в любой момент могут нагрянуть незваные гости, а у меня нет ни малейшего желания ввязываться в новую драку.

С руганью и проклятиями мне всё же удаётся совладать с ручной коробкой передач и западающим сцеплением и стронуться с места. Снеся остатки шлагбаума, я выруливаю на просёлок и отправляю машину в обратный путь. Вскоре из-за тряски приходит в сознание Романофф, о чём меня извещают её протяжные стоны.

– Куда мы едем? – сквозь боль спрашивает она, – и где Даша?

– Она погибла… а нам нужно убраться отсюда…

– Понятно… у меня есть… – она пытается пошевелить рукой, но ничего не выходит – слишком туго примотана, – достань сам, там в кармане…

– Я знаю – твой коммутатор – не двигайся пожалуйста. Я уже вызвал подмогу, за нами скоро прилетят.

– Что сказала директор?

Директор? Странно, на связь со мной вышел Колсон, а не Фьюри. Неужели что-то случилось, пока нас не было? Впрочем, не буду лишний раз тревожить раненную.

– Ни Лариса, ни пилот не выходили на связь со штабом, они ничего не знали о предательстве. За нами выслали команду, но расстояние нешуточное, так что лучше побереги силы.

– Всё так плохо? – из-за плотного кокона повязок и жгутов, она даже не в состоянии оценить ущерб и судить о своём состоянии может лишь по ощущениям.

– Я сделал, что мог, но я не врач, – решаю быть честным я, – обычный человек на твоём месте был бы обречён.

Я не стал напоминать ей о том, что в радиусе нескольких сотен километров нет ни единой больницы. Что же касается специалистов Щ.И.Т., не знаю насколько далеко продвинулись их учёные и медики – безусловно лекарства, что нашлись в подсумках шпионок были лучше рыночных аналогов – но, даже если они в состоянии сохранить Наташе жизнь, полное восстановление маловероятно. По этой причине я так же воспользовался коммутатором Романофф, чтобы связаться с Уилсон – ей единственной я сообщил о том, что отправляюсь на миссию. Не то чтобы я делал из этого тайну, но времени не было, а Уилсон единственная, кто был в лаборатории, не считая отсыпающуюся Эм-Джей. Благо Фил – человек благоразумный – узнав о состоянии Романофф, он тут же согласился с моими требованиями.

– Проклятье… я ног не чувствую… – тихо шепчет Наташа, после чего затихает, и некоторое время слышится только её тяжёлое булькающее дыхание.

Но только я подумал, что девушка в очередной раз отключилась, как она вновь заговорила.

– Я должна была догадаться, – выдавливает из себя шпионка. Она похоже всё это время пыталась проанализировать случившееся… – Лариса вела себя странно. Помнишь, она обрадовалась, что не придётся идти с нами?

– Если она из Гидры, тогда почему уничтожила базу? Могла же просто убить нас, – понимая, что Наташа не успокоится – ей нужно чем-то отвлечь себя от мрачных мыслей – отзываюсь я, тем более мы уже выехали на ровную, местами даже асфальтированную дорогу и мне не нужно так концентрироваться на вождении.

Теперь осталось только достичь пересечения нашего пути с автомагистралью. Поскольку на захваченном Квинджете имелось оборудование, способное отслеживать передвижение маячка в коммутаторе Наташи, я вынужден был избавиться от устройства, предварительно договорившись о месте, где мы будем дожидаться прибытия подмоги – пересечении этой дороги с ближайшей автомагистралью.

– Может не из Гидры, – возражает Романофф, – или какой-то внутренний конфликт…

– Может, – соглашаюсь я.

– Я… – голос Наташи становится всё слабее и слабее. В зеркале я вижу, как что лицо девушки принимает нездоровый синюшный цвет, – … не заметила врага под носом… так облажалась…

Так и не закончив мысль, Наташа начинает задыхаться, дыхание частое и прерывистое. Твою ж мать, судя по симптомам, пневмоторакс. Остановив машину, я бросаюсь к автомобильной аптечке, к счастью, помимо медикаментов, бинтов и тугого жгута, там есть пара шприцов.

Уложив находящуюся уже на полпути по дороге невозврата девушку поперёк сиденья, я освобождаю её от остатков одежды и тех повязок, что наложил ранее. Сразу же отмечаю почти полное отсутствие дыхательных шумов в левом легком – ещё один признак пневмоторакса.

Так, второе межреберье по средней ключичной линии… осторожно вводить иглу под прямым углом, зажав выход пальцем. Теперь подсоединить шприц, и откачать воздух, кажется, получается. Вроде правильно делаю… это действие я повторяю десять раз, пока не начинаю чувствовать сопротивление при попытке откачать воздух. Это сигнал остановиться.

Надеюсь я нигде не ошибся и правильно всё помню… теория теорией, но реального опыта-то у меня нет, я только раз видел со стороны, как это делала подружка Сорвиголовы…

Нужно вновь зафиксировать девушку и продолжать путь…

Через три чудовищных по напряжённости часа – состояние Наташи всё ухудшалось – перед нашей Волгой зависает, выйдя из режима маскировки, Квинджет. Я даже не услышал его приближение. Должен признаться, сердце дрогнуло, при виде хищных контуров боевого самолёта, что внешне никак не отличался от атаковавшего нас, но чутьё молчало, и я доверился своим чувствам. Хотя за последний день мои предчувствия уже дважды срабатывали слишком поздно. Тревожный знак, раньше – в прошлом мире, я имею в виду – они были куда надёжнее. Я чувствовал подвох заранее, даже когда не мог осознать причину.

Квинджет, плавно опускается на обледеневший асфальт, благо слабая оживлённость трассы это позволяет. Вскоре появляются наши спасители: первой выпрыгивает Ванда, одетая во всё ту же повседневную одежду, которую она носила в лаборатории, следом за ней неизвестный мне парень азиатской наружности в одежде оперативника Щ.И.Т.

– Можешь считать, что родилась заново, – облегчённо выдыхаю я, – сейчас мы быстро поставим тебя на ноги.

Примечание к части

* Об этом уже упоминалось пару раз, но я напомню: мышцы и кости нового тела героя гораздо прочнее человеческих.

Их альковные секреты

Подмога подоспела как нельзя вовремя. Не знаю сколько ещё продержалась бы Наташа без подобающего лечения, может пару минут, а может и несколько часов. К счастью, нам не придётся выяснять это.

– Как тут твоя Сосулька? – с извечной усмешкой спрашивает Уилсон, подбрасывая в руке инъектор с сывороткой – причиной, по которой она здесь, – не растаяла ещё?

Ванда, как всегда, юродствует, а вот её спутник, этот смурной китаец, напротив неприветлив и компании своей не рад. Полагаю, эти несколько часов пути именно ему пришлось быть объектом внимания и нескончаемых злых шуток наёмницы – вот и ходит теперь недовольный, словно ему яйца прищемили.

– Дай сюда! – выхватываю лекарство в воздухе.

Неожиданно под руку мне лезет китаец, успевший просочиться к машине, пока я отвлёкся на Ванду.

– Состояние критическое. Её нужно было сразу же везти в больницу, – с недовольством шипит он на меня.

– Видишь в округе хоть одну? От ближайшего города мы ехали к той базе три часа – не быстрее, чем дождаться вас. А теперь отойди, не мешайся, – его слова, или скорее тон, тут же вызывают во мне волну раздражения, может дело в пережитом стрессе, обычно я несколько более снисходителен к незнакомым людям.

Китаец, однако, не спешит отходить от дверей машины – своим телом перекрывает путь к раненой и настороженно косится при этом на инъектор в моей руке. Очевидно, Ванда либо не просветила его касательно сыворотки, либо сам он слишком недоверчив. Хорошо ещё, что Колсон внял моей просьбе и распорядился взять на спасательную миссию Ванду, иначе данный субъект, будь на то его воля, мог бы оставить за бортом наёмницу, а вместе с ней и всякую надежду для Романофф.

– Что ты собрался с ней сделать? – хмуро спрашивает он.

– То, что спасёт ей жизнь! – уже теряя терпение отвечаю я, – отойди!

Вот нужно было Колсону отправить сюда подобный экземпляр!

– Не знаю, что… – начинает китаец, но не я один устал от его пререканий.

Оттеснив меня в сторону, Уилсон пытается силой оттащить парня от машины, вот только он не так прост, не смотри, что худой. На агрессию наёмницы отвечает с готовностью, словно только и ждал повода пустить кулаки в ход. Ну это вполне в духе… какая встреча супергероев обходится без драки… хотя встретились они и несколько раньше, но повода, видимо не было. И да, судя по прыткости этот азиат вполне вытягивает нужную планку, вот кого нужно было отправлять на эту миссию – думаю, он смог бы противостоять улучшенным солдатам Гидры.

– Замечательно, – комментирую происходящее я. Хотя выходка Ванды в итоге возымела нужный эффект – предоставила мне доступ к раненой, что сейчас важнее всего.

Подойдя к Наташе, я замечаю, что за время нашей перепалки состояние её стало ещё хуже. Бурча себе под нос проклятья в адрес назойливых помощников из Щ.И.Т., от которых шума больше, чем толку, ввожу в предплечье агента спасительную дозу сыворотки Ящера.

– Должно подействовать в течение нескольких минут – от двух до десяти, – с облегчением говорю, поворачиваясь на звуки борьбы, – какая прелесть.

Великая и ужасная Леди Дэдпул, опаснейшая из наёмников и прочее в этом духе, лежит, уткнувшись лицом в кучу взбитого снега, в то время как так и не представившийся китаец восседает на её спине, удерживая руку наёмницы в болевом захвате. Будь на её месте обычная девушка, стоило бы побеспокоится о последствиях подобного валяния в снегу, будучи одетой столь легко.

Но не успеваю я высказаться по поводу положения вещей, как Уилсон, неестественным образом вывернув конечность – кажется, не обошлось без перелома или, как минимум, смещения в суставе – шокирует агента и, воспользовавшись его замешательством, берёт верх в потасовке.

– Хватит уже! – Привлекаю я их внимание, – лучше займитесь делом, там тело Дарьи в багажнике.

Известие отрезвляюще действует на явно невзлюбившую друг друга парочку, они наконец отлипают друг от друга.

– Почему сразу не использовал формулу? – спрашивает Ванда, пока её визави поднимается с земли.

Оттянув лохмотья рукава, показываю остатки обруча с разбитыми ампулами, что сразу снимает с меня все вопросы. На самом деле, повезло, что сыворотка не попала мне в кровь. Задним умом понимаю, что использованный мной метод ношения препарата в, хоть и относительно прочных, но не пуленепробиваемых, ампулах весьма ненадёжен.

В тяжелой тишине мы переносим тело погибшей Дарьи и всё ещё находящуюся в крайне тяжелом состоянии Романофф в Квинджет. Напоследок Ванда при помощи невесть откуда извлечённой бомбы со своим фирменным знаком уничтожает отслужившую своё Волгу.

– Что за чертовщина?! – шокировано выдыхает азиат, когда мы находимся уже в воздухе. Взгляд его прикован к ранам Наташи – начался процесс регенерации. С момента инъекции прошло около пяти минут.

Прежде чем я успеваю ответить, Романофф приходит в сознание. Девушка судорожно хватает воздух, словно пытается втянуть в лёгкие весь мир – после нескольких часов непрекращающегося удушья, сопровождавшегося припадками бреда, организм ещё не осознаёт изменений.

– С возвращением, – приветствую её я, впрочем, без восторга.

– Что? – выпучив бешеные глаза, Романофф поворачивается на звук. Охватывает судорожными неверящими движениями грудь, словно потеряла что-то важное, – как… я в порядке… как такое возможно?

– Первый раз всегда так, потом будет легче, – делится опытом Уилсон, – хотя тебе, наверное, не стоит привыкать.

Пошатываясь, как человек, которому сделали операцию и он приходит в себя после наркоза, Романофф слезает со своей кушетки, но продолжает какое-то время придерживаться за неё как опору для своего трепещущего тела.

– Да, я дал тебе способность к регенерации, но это не навсегда, – подхватываю я, – больше так не подставляйся.

– Способность… – хмурится азиат, ему эта часть чудесного выздоровления коллеги явно не нравится.

– Да, – не спешу вдаваться в подробности я, – а сейчас нужно ввести антисыворотку.

– Зачем? – как же много вопросов, этот парень начинает меня раздражать… нет, начал он ещё на земле, а сейчас я уже жалею, что они с Вандой так быстро закончили свою потасовку.

– Думаю, ты в курсе всего, что происходило на базе апостолов, – проигнорировав китайца, что снова пытается оттеснить меня от Романофф, обращаюсь я к Наташе, она осторожно кивает, – ну вот часть, где я пытался вырваться, превратившись в огромного и злобного Ящера, не является выдумкой.

– Ты хочешь сказать… – начинает понимать она.

– Именно, если не ввести антисыворотку, ты вскоре начнёшь превращаться в монстра. В спокойном состоянии это произошло бы в течение полутора часов, но чем обширнее повреждения и чем активнее задействуется исцеляющий фактор, тем быстрее проходит трансформация!

– О чём он говорит? Какие апостолы, какой Ящер?!

– Он говорит, – встревает Ванда, – что, если ты продолжишь путаться под ногами, твоя же подружка научит тебя размножаться делением. Готов освежить свою сексуальную жизнь?

Да, Дэдпул вполне доходчиво обрисовала ситуацию.

– Ну, в общем, она права, – ухмыляюсь я, – мы-то переживём буйство Рептилии, но вот что станет с тобой и самолётом к тому моменту, как удастся её угомонить…

– Давай, – Романофф сама отталкивает парня в сторону и протягивает мне руку для инъекции.

Не теряя времени зря, я ввожу ей антисыворотку.

– Эх, а я не отказалась бы посмотреть на Ящера… а то только из рассказов о нём и слышала – разочарованно вздыхает Уилсон, чем зарабатывает пару косых взглядов от наших попутчиков, да и от меня тоже.

– Антисыворотка, остановит трансформацию, способность к регенерации, естественно, тоже потеряется, – поясняю, отступая от ложа Наташи, – ах, да… вероятно вместе с этим прекратится действие тех препаратов, что ты принимаешь.

– О чём ты? – пытается закосить под дурочку агент, наверняка же сразу поняла о чём я.

– То, что вы с Фьюри принимаете, чтобы на восьмом десятке выглядеть как молодухи, – опережает меня Уилсон… наверное, ей не стоило вот так открыто об этом говорить, ведь судя по реакции, китайский парень не знал о супергеройских допингах легендарных агентов.

– Стоит спрашивать, откуда у вас такая информация? – слегка сконфуженно спрашивает Романофф.

– Вряд ли… – отзываюсь я.

– А этот препарат? – И впрямь решает не развивать тему нашей осведомлённости Наташа. – Почему никому о нём не известно? Это ведь…

– Оружие? – опережаю её я, – уверен Щ.И.Т. не погнушается использовать сыворотку как оружие, попади она к вам в руки… это слишком опасно. После трансформации сознание меняется кардинально, обратившиеся неконтролируемы. Я не допущу, чтобы эта формула использовалась как оружие.

– Это не тебе решать! – вдруг подает голос китаец, – думаешь, у тебя есть право принимать такие решения?!

– Да, – без колебаний отвечаю я, – думаю, есть.

Как он подобрался сразу! Словно только и ждал повода записать меня во враги. Как-то чрезмерно бурно он реагирует на любые упоминания способностей и всего с ними связанного, думаю, тут что-то большее, чем преданность идеологии Щ.И.Т.

– Агент Мэй, – одёргивает парня Наташа, – Масаки, успокойся.

И это действует. Оказавшийся, судя по имени, японцем парень явно признаёт авторитет Романофф. Вот только возникшая напряжённая атмосфера после все этого так просто не исчезает. В такой обстановке перелёт будет не из приятных…

***

С братом Локи пересёкся под барельефом матери, в коридоре, что выходил к дверям её покоев. Не случайно, как не случайно в этот момент оказался здесь он сам и, конечно же, его братец, не случайно услышавший очередной тревожный слух от неосмотрительного служки. Случайным был лишь его разговор с самой Сиф, в ту злосчастную ночь.