Текст книги "Когда меня ты позовешь (СИ)"

Автор книги: Мюллера.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

– У меня есть для тебя подарок.

Девушка заинтересованно посмотрела на него. Дмитрий достал большую бархатную коробочку и, открыв ее, протянул Жюли. Внутри лежало колье из синих алмазов, по бокам находился цирконий, а само украшение было обрамлено серебром.

– Какая красота! – вырвалось у Жюли, а затем, смутившись, она сказала: – что ты, я вовсе не достойна такого подарка…

Дмитрий Павлович улыбнулся и, взяв колье, застегнул его на шее девушки, пока та придерживала волосы. С обожанием в глазах смотря на нее, он сказал:

– Жаль, что я не могу подарить тебе весь мир, Жюли. Все, что я могу предложить тебе – носить это колье, ведь я буду так счастлив, когда буду видеть его на тебе!

– Мне не нужен весь мир, – отрезала Д’Эпинье, – мне нужен лишь ты. Ведь… я люблю тебя, всем сердцем люблю! А за украшение… я благодарна, очень благодарна! – и со всей страстью поцеловав его, она прижалась к нему как можно сильнее.

Тот вечер для Жюли стал важным событием, ведь впервые произнеся признание, она поняла, что любит князя и если не станет его, то и ее жизнь потеряет смысл.

========== ГЛАВА X ==========

– Мари, подай мне белую шляпку, – произнесла Жюли.

Шляпка, очутившись в ее руках, мгновенно была надета на хорошенькую, темную головку леди, которая неустанно продолжала рассматривать себя в зеркало. Белое платье с кринолином подчеркивающее тонкую фигуру девушки превосходно сидело, а корсет приподнимал пышные груди. В руках молодая леди держала зонтик от солнца. Еще один штрих – колье, подаренное Дмитрием Павловичем, ведь сегодня оно как никогда осчастливит его, когда он увидит украшение на ней в таком важном для него событии! Ещё раз, взглянув на своё отражение, она сказала:

– Пора. Автомобиль готов?

– Да, мадам, Федор ждёт вас, – отвечала служанка.

– Благодарю.

Служанка – молоденькая англичанка Мари, которой в ту пору исполнилось всего лишь двадцать, была очень симпатичной особой. Светлая кожа, светло каштановые волосы всегда собранные в пучок, овальное личико, на ее щечках были едва заметные веснушки, а глаза – карие. Она была почти одного роста с Жюли, хотя и казалась немного выше, на фоне своей миниатюрной госпожи.

Выйдя на крыльцо, Жюли встретил шофёр и, подав ей руку, усадил в автомобиль. Девушка все выглядывала в окошко. Было полно народу. Погода, не предвещавшая никаких бедствий, начинала портиться, а автомобиль катил все вперёд и вперёд. Стокгольм был поистине прекрасен собой. Высокие своды зданий, дома из кирпича, королевские дворцы и улицы утопающие в потоке прохожих горожан. Все стремились на летние Олимпийские игры, которые вот-вот должны были начаться.

Подъезжая к стадиону, автомобиль наткнулся на трудности парковки. Но, наконец, удачно припарковавшись, Федор помог выйти из автомобиля девушке, и она прошла к стадиону.

Все было готово. До олимпийских игр оставалось не более двадцати минут. Дело в том, что в этом году Россия впервые официально принимала участие и все 178 спортсменов непременно ожидали этого события.

Заняв должное место, Жюли теперь могла осмотреть всю величественность стадиона. Спортсмены кучками рассеялись по нему, некоторые упражнялись. В далеке Д’Эпинье заметила Элизу и пару знакомых людей, с которыми общалась на вечерах. Помахав им рукой, они поспешили к ней. Мадам Эттель выбрала на этот раз зеленое летнее платье, красиво сочетавшееся с ее цветом глаз. Держа в руках зеленый зонтик, она была само очарование.

Завидев на груди у Жюли колье, Элиза удивилась, но затем, придя в себя, когда девушки заняли места, решила промолчать и ничего не расспрашивать об этом. Мадам Эттель посмотрела на стадион на котором начались Олимпийские игры, а затем на Д’Эпинье:

– Ты говорила, что князь тоже участвует.

– Да и вскоре он появится, – девушка прикоснулась к украшению и взглянула на стадион.

Дмитрий Павлович действительно принимал участие в Олимпийских играх 1912 года, возглавляя российскую команду атлетов, и лично должен был участвовать в соревнованиях по конному спорту.

Проведения соревнований начались. Вначале вышли спортсмены по толканию ядра, метанию диска и копья правой и левой руки. Затем были прыжки в высоту, прыжки на шесте, в длину, в высоту, бег на 100 метров и так далее. Наконец вышли российские представители конного спорта. Были индивидуальные конкуры и групповые. Жюли сидя и наблюдая за этим, могла видеть, как Дмитрий преодолевает сначала групповой конкур, а после индивидуальный.

Но погода резко ухудшалась. Серые тучи окутали все небо, загораживая дневной свет, поднялся неистовый ветер, срывавший дамам шляпки и вырывавший из их рук зонтики. На стадионе все забеспокоились. Вот – вот должен пойти дождь. Ветер усиливался и когда загремел гром, ударила молния, а с неба посыпался град, все безумно перепугались и Олимпийские игры прервались. Вся толпа людей побежала к выходу, чтобы поскорее сесть в свои автомобили и экипажи. Жюли выбежала на стадион, ища князя. За ней бежала Элиза.

– Жюли, куда ты? Жюли, нам немедленно нужно уходить отсюда! – кричала девушка.

– Нет, я должна найти Дмитрия, – говорила Д’Эпинье, – иди без меня!

Подчинившись, Эттель побежала к выходу. Между тем град усиливался, а раскаты грома достигли своего пика. Такой погоды еще не видел никто! Наконец очутившись в конце стадиона, девушка увидела князя. Он подбежал к ней и закричал, чтобы она немедленно покинула стадион, но она вопреки его словам, стояла, не двигаясь с места. Ее зонтик и новая шляпка давно были снесены ветром, а подол платья был весь в грязи.

– Дмитрий, ты был восхитителен на конкуре! Я восхищаюсь тобой, мой храбрый офицер!

Дмитрий Павлович обхватил руками талию девушки и улыбнулся.

– Моя Жюли, ты бежала через весь стадион, чтобы сказать мне это?

– Сказать, как сильно я люблю тебя! Ну же, поцелуй меня!

И они будто двое безумных, спрятались от внешнего мира, целуясь и утонувши, друг в друге. Град закончился, пошел поток ливня. Он был настолько сильным, что с князя и Жюли стекала вода, а одежды насквозь промокли. Но, несмотря на это, они продолжали целоваться, а дождь лил и лил. Вдруг рядом с ними показалась Элиза Эттель и, ахнув, она закричала:

– Жюли, ты сумасшедшая! Что вы делаете! Вы же погибнете!

Обернувшись на ее крик, князь и девушка побежали в сторону выхода.

В тот день до самой ночи не прекращался ливень, тучи полностью завладели небом, а люди все прятались по своим домам.

========== ГЛАВА XI ==========

Даже после самой темной ночи обязательно наступит рассвет. Главное верить. Утром следующего дня в Стокгольме вышло солнце, осветив громадные лужи на асфальте, тяжелые капли на деревьях и мокрую землю. Наступила тихая, мирная погода, тучи отступили, и появилось хрустально голубое небо, а воздух стал влажным и приятным.

Жюли находившаяся уже как полчаса на кухне, пила кофе с молоком и булочками. В отеле, где она поселилась, была тишина. Все люди, наконец, спали в благодатной тишине, которая наступила под утро, когда гром стал затихать. Войдя в спальню, девушка прислонилась тихонько к стене и замерла, обращая свой взор вглубь комнаты. На кровати устланной подушками, все еще спал Дмитрий Павлович. Вчера возвратившись с Олимпийских игр, они остались в номере, где провели всю ночь вместе. Однако девушка была обеспокоена, так как с наступающим утром сон князя стал не спокойным.

Жюли подошла к кровати и прикоснулась к Романову. Он проснулся. Увидев Жюли, тот улыбнулся и, обняв, прижал к себе, нежно целуя ее.

– Ты очень горячий, Дмитрий, – Д’Эпинье провела рукой по его лицу, – ты хорошо себя чувствуешь?

– Когда я рядом с тобой моя Жюли, я всегда чувствую себя прекрасно, – целуя ее руку, отвечал князь.

– Вчера, когда мы были под дождем, ты мог простудиться, я очень переживаю, – отвечала Жюли.

И уговорив князя, девушка вызвала доктора. Дмитрий Павлович действительно был очень горячим, а вскоре появились все симптомы простуды. Осмотрев Дмитрия доктор заключил, что у того высокая температура и ему нужно немедленно ее сбить.

Здоровье великого князя всегда было хрупким, и любое природное воздействие могло подорвать его окончательно. Выписав лекарства, доктор покинул отель, оставив Жюли одну с больным. Девушка дала всевозможные лекарства для сбивания температуры и вскоре она действительно понизилась и жар немного сошел. А когда первые волнения улеглись по поводу самочувствия князя, он вспомнил, что сегодня они должны уезжать обратно в Петербург.

– Но ты не можешь поехать больным, ты должен остаться здесь на пару дней пока совсем не поправишься, – настаивала Жюли.

Дмитрий Павлович улыбнулся и, взяв за руку девушку, сказал:

– Никто не заметит. Мне лучше, к тому же ты будешь рядом моя дорогая и поддержишь меня.

Но Жюли все равно не слушала и упрямилась.

– Жюли, но что скажет Ники, когда узнает, что его двоюродный брат куда – то пропал?

Наконец Жюли согласилась, но с условием, что они поедут на несколько часов позже. Возвратившись в Петербург, Дмитрия Павловича встретила с поздравлениями царская семья, но сразу же заметила его недуг и отправила к себе во дворец.

Недели две от князя не было вестей. Он также находился в Зимнем дворце и поговаривали, что он серьезно болен. Но это были лишь слухи, а всю правду Жюли узнать не могла, ибо никаких вечеров за все это время не намечалось. Прошла еще одна неделя. И вот в один из теплых июньских вечеров к ней постучались в дверь ее особняка. Убежденная, что это, наконец, Дмитрий и прокручивая в голове все слова, которые она ему скажет, девушка сбежала вниз по лестнице и, открыв дверь, остановилась: на пороге стоял Феликс Юсупов.

– Добрый вечер мадам, – целуя руку, говорил Феликс, – я хотел бы с вами поговорить.

– Да, прошу вас, – закрывая дверь и впуская князя, произнесла Жюли.

Они прошли в уютную гостиную с камином и князь, расположившись на подушках, начал:

– Вы явно заинтересованы в том, чтобы узнать судьбу великого князя Дмитрия Павловича?

– А в чем собственно дело? – удивилась Д’Эпинье. – Неужели с князем что – то случилось?

– Благодарю, – ответил Юсупов и взял выпечку с кремом, которую принесла Мари. – Жюли, мы с вами не чужие люди. Все давно знают про ваши отношения с князем, и я пришел сюда как друг.

– Я вас слушаю.

– Дмитрию лучше. Через несколько дней он сможет выходить на улицу, но должен вас огорчить, что на этом ваши отношения закончены, потому что уже очень скоро князь будет помолвлен. Буду с вами честен, его невестой станет дочь императора – Ольга Николаевна. В честь этого через неделю будет назначен бал в Зимнем дворце, куда вы тоже приглашены, где и будет объявлена сама помолвка.

Слова Феликса глубоко поразили Жюли и как будто ударили ей в спину. Она сидела тихая, ее руки дрожали. Смотря на Феликса, она не могла ничего вымолвить.

– Но я хочу вас немного подбодрить Жюли, – улыбнувшись за все это время, продолжал Феликс. – Дмитрий насколько я осведомлен, сам рассказал о ваших отношениях императору и долго не соглашался жениться на Ольге Николаевне. Я сам это слышал… но вы понимаете, что, будучи благородным представителем своей династии да еще и благодарным за то, что император взял его под свою опеку, князь просто не мог долго сопротивляться.

– Я понимаю, – напряженно отвечала девушка.

– И если вас это немного успокоит Жюли, ведь я ваш друг, а друзья должны помогать, – он снова улыбнулся и погладил руку девушки, – я слышал, что говорил Дмитрий про вас. Вам же интересно, Жюли? Вы хотите узнать?

– Хочу.

– Он ругался с императрицей. Она была возмущена, а вы же знаете, что довести ее до возмущения очень легко, что он и сделал. Я даже помню его слова посвященные вам, Жюли: «Я такой напиток любви испил, что душа моя горит, я в такую красавицу влюбился, что разум мой стал сумасшедшим! Она оставила внутри меня такой огонь, что этот огонь затмил само солнце, возвышающееся над Россией! Ее нельзя сравнивать ни с кем! И жизнь моя и слова мои, все принадлежит только ей, императрица! Я глубоко уважаю вас императрица, и не имею права делать несчастливой вашу дочь, но если я женюсь на ней, я все равно не забуду Жюли…»

– Это ничего не меняет, князь. Все уже решено… – ответила Жюли и потупила взор.

– Вы правы мадам, и мне очень жаль. Но если хотите от меня правду то я считаю, что ваши отношения не имеют права быть, но конечно, я не за такие жесткие меры как императрица. Ну что же, мне пора, – договорил он и встал.

Выпроводив Феликса, Жюли поднялась в свою комнату. Она неустанно прокручивала в своей голове слова князя: «я в такую красавицу влюбился, что разум мой стал сумасшедшим» и «я все равно не забуду Жюли». Но какой теперь в этом толк? И потерявшая землю под своими ногами, она горько заплакала.

========== ГЛАВА XII ==========

Час бала, на который Жюли была приглашена, как французская аристократка приблизился. Помимо девушки пригласили еще множество иностранных гостей, в том числе Элизу Эттель. Жюли надела бежевое платье с длинным шлейфом, небольшие воланы обрамляли плечи, плотный крой платья подчеркивал талию и грудь. Волосы Д’Эпинье уложила в высокую прическу, добавив небольшую шпильку с цветком.

Элиза появилась в хлопковом, бело-голубом платье с небольшим шлейфом. Платье было украшено жемчугом и стразами, а прическа Элизы была высоко приподнятой, ее чёрные волосы украшал жемчуг. Она была восхитительна! Обменявшись с ней довольными взглядами, нарядницы вышли и сев в автомобиль, поехали в Зимний дворец.

Парадная комната Зимнего дворца блистала украшениями и гостями, только что пришедших сюда. Люди увлеченно о чем-то беседовали, а Жюли с Элизой подошли к небольшому кругу гостей. Минут пятнадцать ушло на общие вопросы о здоровье и погоде. Жюли видела, как Элиза начинала скучать. Неожиданно она схватила танцовщицу за руку и прошептала:

– Я вижу Феликса, идем со мной! Феликс! – крикнула Элиза и поспешила к молодому человеку. Феликс, заметив девушек, улыбнулся и горячо поздоровался с ними. Следует сказать, что Жюли давно заметила интерес Элизы к князю Юсупову, и она видела, как при его появлении щеки девушки загораются румянцем, а глаза начинают блестеть. Далее у них началась увлекательная беседа и Д’Эпинье почувствовала себя лишней. Но затем все гости притихли став в ряд и увидев, как в парадную комнату вошел Николай II с императрицей, старшей дочерью Ольгой Николаевной, своим ближним окружением и провожатыми, среди которых находился великий князь Дмитрий Павлович.

Император с императрицей выглядели очень нарядно и красиво, приводя в восторг гостей. Жюли успела разглядеть их юную дочь Ольгу Николаевну. Это была очень миловидная, высокая, свежая, необычайной красоты девушка. У нее были чудные белокурые волосы, большие голубые глаза и дивный цвет лица, немного вздернутый нос, манерами она очень походила на мать с отцом. Она вела себя очень сдержанно и, хотя Жюли пыталась вызвать у себя симпатию к ней, ничего не получалось. Девушка видела в ней лишь соперницу. Когда они проходили мимо, Д’Эпинье опустила глаза, на что через несколько секунд горячая рука Элизы взяла ее руку:

– Жюли, ты видела, как он смотрел на тебя?

– Кто?

– Не притворяйся, будто не понимаешь, о ком я говорю, – отрезала она, шепнув на ушко девушки имя великого князя.

– Глупости! – проворчала танцовщица. – Он уже почти женатый человек!

Начались танцы. Бал открыли полонезом. Впоследствии как узнала Жюли вальс, который должен был идти сразу за полонезом, перенесли после ужина. Затем пошли такие танцы как венгерка, краковяк, падеспань, падекатр. Эти танцы были Жюли совершенно незнакомы, и она наблюдала, как их танцуют. Гости не участвующие в танцах и не занятые ничем рассматривали девушку с ног до головы и иногда перешептывались. Ведь все теперь знали, что она состояла в запретных отношения с великим князем. И хотя это нанесло существенный урон карьере Жюли и ей самой, девушке было все равно.

Из всех групповых и партнерских танцах Д’Эпинье отлично танцевала мазурку, котильон и немного вальса. Объявили ужин. Гости прошли в огромную столовую и увидели приготовленные приборы на человек семьсот-восемьсот. Как душно и как много людей на этом балу! К Жюли подоспела Элиза. Она была весёлая и радостная.

– Ну как ты? – окидывая взглядом подругу, спросила Жюли.

– Замечательно! Представляешь, Феликс так удивился когда я шепнула ему слова на польском! – она захихикала. – Он не думал, что я знаю польский и сказал, что очарован мной.

– А его матушка?

– Зинаида Николаевна? О, она чудо! – и указав взглядом на чету Юсуповых, разместившихся в противоположной девушкам стороне, она улыбнулась.

– Как ты? Ты уже поговорила с ним?

– Нет Элиза, – ответила Жюли.

– Как? Ни единым словом, жестом, взглядом?

Девушка отрицательно покачала головой. Она действительно больше не наблюдала великого князя, а преследовать и искать его взглядом она не собиралась.

Ужин начался. Блюд было безумно много: всевозможные деликатесы, салаты, мясные яства, нарезки, дорогие вина и бренди – перепробовать все это было невозможно.

Вернувшись в парадную комнату, снова начались танцы. Но перед этим слово взяла императрица: улыбаясь, она объявила о предстоящей помолвке своей дочери Ольги Николаевны и великого князя Дмитрия Павловича. Все хлопали и поздравляли.

– Сейчас будет вальс великого князя, а затем мы сможем танцевать его все, – сказала Элиза подруге. – Я хочу, чтобы Феликс станцевал со мной.

– Удачи тебе, Элиза, – улыбнулась Д’Эпинье.

– А разве ты не будешь танцевать?

– У меня нет партнёра.

Наконец все притихли, и Николай II обратился к Дмитрию Павловичу:

– Дмитрий, прошу, станцуй для нас вальс. В партнерши возьми Ольгу, она любезно согласится.

Ольга Николаевна юная красавица, стояла в нескольких шагах от Жюли, и пока великий князь шёл в их сторону, Жюли услышала разговор Феликса и Элизы:

– Феликс, дорогой, станцуйте со мной вальс после великого князя.

– Прошу простить меня, мадам Эттель, но вальс я обещал другой даме.

Жюли увидела, как Элиза расстроилась. Но потом она снова услышала голос князя Юсупова:

– Не печальтесь, моя дорогая подруга, приглашаю вас завтра на прогулку по Петербургу.

– Вы танцуете вальс, мадам Жюли? – раздавшийся голос Дмитрия Павловича заставил Д’Эпинье забыть о Элизе и она посмотрела на великого князя. Он стоял в трёх шагах от нее и смотрел ей в глаза. Девушка не сомневалась, что Ольга Николаевна не понимала, что происходит собственно, как и она.

– Немного.

– Позвольте пригласить вас, мадам.

– Я уверена, что Ольга Николаевна лучше меня справится, князь.

– Я в этом не сомневаюсь.

Он посмотрел на Ольгу Николаевну, а потом вновь на Жюли.

– Но я пригласил вас. Прошу.

Протянув ей ладонь, в комнате между гостями повисла тишина. Все смотрели на них и ждали, что же предпримет Жюли. И она не смело протянула ему ладонь в ответ. Выйдя на середину залы, он обнял ее за талию и крепко прижал к себе. Его горячее дыхание обжигало девушку, пальцы просто впивались в ее ладонь, он держал Д’Эпинье так крепко и близко к себе, что она не могла даже пошевелиться, да и не хотела.

– Что вы делаете, князь? – прошептала она.

– Доверьтесь мне, Жюли. И не думайте ни о чем. Вальс – довольно простой танец, всего лишь нужно чувствовать друг друга.

И они затанцевали в ритме вальса. Какое счастье, что в ту минуту Жюли не сбилась ни на шаг, уверенно вальсируя с великим князем! Попадая то в один конец залы, то в другой она видела, как гости смотрят на них, но вскоре перестала это замечать и начала наслаждаться танцем, смотря ему в глаза, как и он ей. Время так быстро пролетело, что девушка не заметила, как кончился танец. Аплодировали.

– Благодарю за танец, мадам Д’Эпинье, вы чудесно танцуете.

Он поцеловал ей руку, незаметно вложив в ладонь маленький клочок бумаги, и отвел к гостям. Далее танцевали общий вальс. В этот раз великий князь танцевал с Ольгой Николаевной, а Жюли же иногда сидела на диванчиках и наблюдала за всеми. Иногда – потому что несколько молодых людей приглашали ее танцевать. Но бумажка, которая оставалась у Жюли не давала ей покоя и она, ведомая поскорее прочитать ее, молилась, чтобы все поскорее закончилось.

Что касается Элизы, то в этот вечер она танцевала со многими мужчинами, но в ее глазах не было такой страсти с ними, коей происходило с ее стороны, когда она встречалась с князем Юсуповым.

Наконец бал подошел к концу. Многие гости уже понемногу разъезжались и наши героини, усевшись в автомобиль, каждая думая о своем, мечтала поскорее уединиться. Жюли больше не могла сдерживаться. А что, если на том клочке написано что – то настолько важное, что ей было необходимо прочитать? Вдруг, князь хотел личной встречи в это время? А она едет домой… а может он ей пишет о том, что больше не любит ее и о том, чтобы она его забыла! От этих мыслей у Д’Эпинье вырвался мучительный стон и она тут же вспомнив, что рядом Элиза, продолжала себя сдерживать из последних сил.

– Знаешь, – обратилась мадам Эттель к девушке, – я хотела тебе кое-что рассказать.

– Да? – выпалила Жюли.

– Уже как несколько дней подряд мне под моим домом оставляют букет фиалок. Как думаешь, кто это может быть? И как этот незнакомец догадался, что фиалки – мои любимые цветы? Может быть, это Феликс? – сладко говорила Элиза.

– Не знаю.

Приехали. Жюли поспешно попрощавшись со всеми, выбежала из автомобиля. Теперь она была одна, и никто не мог ей помешать. Она развернула клочок бумаги и прочитала:

« Я не должен вам больше писать Жюли, не должен смотреть на вас, не должен думать о вас, не должен говорить с вами. Но я нарушаю эти запреты по несколько раз в день. И я прошу вас, нет, я умоляю вас, приехать завтра на одиннадцать часов утра в Александровский дворец, где сейчас я проживаю, чтобы попрощаться. Конечно, вы можете не приехать, но я буду все равно вас ждать».

– Что с вами, госпожа? На вас нет лица! – воскликнула Мари, увидев Жюли сидящую на полу возле стены и скомкивающую записку.

– Все хорошо, Мари, все хорошо… попрощаться… – отвечала девушка. – Приготовь мне постель, я пойду спать и… скажи Федору, чтобы на одиннадцать часов приготовил автомобиль.

Она встала и направилась в спальню, но затем, обернувшись, сказала:

– Нет, не нужно, не говори ничего Федору.

– Вы уверены, мадам?

Жюли колебалась. Если она завтра приедет, то навсегда потеряет князя, а если не приедет, то тоже потеряет. Лучше уж приехать и потом потерять?

– Лучше уж приехать и потерять… – пролепетала она вполголоса. – Да Мари, скажи все – таки Федору.

Удивленная таким настроением своей госпожи, Мари побежала выполнять приказы.

========== ГЛАВА XIII ==========

С рассветом Жюли Д’Эпинье была уже на ногах. Минуты становились для нее все мучительнее, ведь она с нетерпением ждала того момента, когда стрелки часов покажут одиннадцать.

В этот раз девушка выбрала белое льняное платье с небольшими узорами по краям, надела белые перчатки и взяла с собой зонтик от солнца, а Мари уложила ей волосы.

– Вы выглядите как невеста! – воскликнула Мари и улыбнулась Жюли.

Но танцовщице было вовсе не весело и она, недовольная и раздраженная таким комплиментом промолчала, ничего не ответив.

Усевшись в автомобиль через минут двадцать Жюли увидела тот самый дворец.

Александровский дворец представлял собою вытянутое в длину двухэтажное здание с двойными флигелями по сторонам. В центре главного северного фасада находились в два ряда колонны, составляющие сквозную колоннаду. Со стороны парка фасад здания решён в виде полуротонды, перекрытый сферическим куполом. Увидев это, Д’Эпинье затрепетала от восторга.

Она вышла из автомобиля и направилась к главным воротам. Там стояли часовые.

– Доложите великому князю, что пришла Жюли Д’Эпинье.

Через несколько минут один из часовых вернулся, ответив, что князь ждет девушку в Александровском саду.

– Но я не знаю, как туда пройти, – возмутилась Жюли. – Прошу, пришлите кого нибудь, кто смог бы меня туда провести.

Один из молоденьких часовых согласился провести девушку, и они ускоренным шагом пришли к назначенному месту. Зелень утопала в цветах и если пройти чуть вперёд, можно было увидеть ручей, всевозможные деревья, а также лес, если идти вдаль. Пришедшие заметили великого князя, сидевшего на небольших стульях возле столика для пикника, откуда был виден дворец и часть сада. Увидев Жюли и часового, он подошел к ним. Вид его был серьезен. Оставшись наедине с девушкой и отослав часового, Дмитрий провел Жюли к столику.

– Вы хотели попрощаться князь, – заговорила Жюли.

– Прошу, присаживайтесь мадам, – указал на стулья князь, – вы знаете, конечно, от других то, что теперь я помолвлен, да и на балу это объявили. Но я не хотел, чтобы все так получилось. Я хотел непременно лично вам все сказать но, увы, не получилось.

– Мне доходчиво все разъяснил Феликс, князь. Этого мне достаточно.

– Я вижу печаль в ваших глазах, Жюли. Вы расстроены, я ведь прав?

– Ничуть. Между нами невозможны более отношения. Невозможны они были и тогда, раньше.

Было заметно, как девушка нервничала и дрожала. Вот – вот на ее глазах должны были выступить слезы.

– Неужели вы настолько равнодушны ко мне? Неужели, вы никогда не любили меня? Вы говорите с таким равнодушием… – Романов взял руки девушки и крепко прижал их к своей груди. – Жюли, вы сводите с ума в своем белом платье! Я люблю вас, как прежде, люблю до безумия и я, если бы я мог, я положил бы весь мир к вашим ногам! Что мне теперь все на свете, если вас не будет рядом?

Он схватил ее и прижал к себе, осыпая поцелуями. Она громко заплакала, прильнув к нему на грудь.

– Так вы все же любите меня… я так счастлив, Жюли! Даже если я буду принадлежать другой, я все равно буду счастлив, зная, что вы меня любите! – он погладил ее по волосам. – Жюли, посмотрите на меня, посмотрите.

Она подняла глаза, а он, целовал ее в лоб. И не говоря друг другу больше ни слова, они продолжали так сидеть. Она лежала у него на груди, а он, обнимая ее, нежно целовал. И возможно они бы просидели так, целую вечность, но услышав звук подъезжающего автомобиля испуганные, встали. Это был императорский автомобиль.

Из автомобиля вышел Николай II, Александра Федоровна и их старшая дочь княжна Ольга Николаевна. Увидев их, Дмитрий Павлович готов был сгореть со стыда. Жюли стояла в отдалении, все ещё приходя в себя.

– Добрый день, простите, я вовсе не ожидал вас здесь увидеть, – говорил великий князь, – я… показывал Жюли дворец.

– С вашего разрешения ваше величество, я покидаю вас, – сказала Д’Эпинье, подойдя чуть ближе к императору.

– Останься, – взяла слово Александра Федоровна. – Моя дочь давно хотела с тобой познакомиться.

Затем все прошли в столовую дворца. Пока шли, Жюли чувствовала себя лишней, а на замечательном лице княжны появилась печаль. Спустя время им подали запеченную рыбу с овощами и картофель с зеленью, с множеством булочек и разных соусов.

– Ну, рассказывай, Дмитрий, как нашей гостье дворец? – начал император, макая булочку в соус.

– Право, ваше величество, мы не успели осмотреть весь дворец. Я лишь показал сад, – тихим голосом произнес Дмитрий.

– Очень жаль, – сказала Александра Федоровна. – Мадам Жюли, как долго вы пробудете у нас в Петербурге?

– Я пока не думала о возможном возвращении в Париж, императрица, – ответила Жюли.

– Вас здесь что – то держит? – задала вопрос юная княжна.

– Нет, княжна, – быстро ответила танцовщица, – разве, что, возможность выступлений.

– Но ведь вы уже больше месяца нигде не выступали, насколько я осведомлена, – продолжала Ольга Николаевна.

– Это вопрос времени, – ответил за Д’Эпинье Дмитрий Павлович.

– Если вы прикажете ваше величество, то я сразу же покину пределы Российской Империи, – заявила Жюли и уже готова была встать, но Николай II ее остановил:

– В этом нет нужды мадам, мы бы все хотели, чтобы вы радовали нас своими очаровательными танцами.

– И если это возможно мадам, в день свадьбы нашей дочери и князя мы бы не отказались от того, чтобы вы выступили для нас, – предложила императрица.

« Неужели, это унижение?» – пронеслось в голове у Жюли.

– Маменька, ну что ты! Никаких экзотических танцев, все должно быть по-классическому, – воспротивилась Ольга Николаевна.

– Благодарю за обед ваше величество, но мне правда уже пора, – сделав реверанс, проговорила Жюли.

– Что же, если это так, то было очень приятно с вами пообщаться, мадам, – заключил император, и Жюли в спешке покинула столовую.

Быстро поднимаясь по ступенькам, она и не заметила, как столкнулась с высоким, худощавым мужчиной с бородой и явно не аристократической внешности. Он был одет во все черное и походил на крестьянина. Замерев при его виде, девушка прошептала слова извинения, а он в свою очередь пожелал ей всего хорошего. Уже выходя из дворца и садясь в автомобиль, она услышала, как часовые обсуждали мужчину одетого во все черное, говоря, что это был Григорий Ефимович Распутин.

А тем временем императору доложили, что пожаловал их гость, которого они ждали и, выйдя с императрицей к нему, княжна и великий князь остались одни. Поначалу они молчали, не зная о чем начать разговор, но мало – помалу перестав смущаться, Ольга Николаевна сказала:

– Князь, я бы хотела рассказать вам одну притчу. К одному дервишу, сидевшему на базарной площади, подошел богатый юноша и, положив золотой в чащу для подаяния, сказал:

– «Почтенный, мне нужен твой совет. Мне нравится одна девушка. Очень нравится. И я мучаюсь теперь, ибо не знаю, что мне делать: жениться или нет».

– «Не женись», – ответил дервиш.

– «Но почему?»

– «Если бы ты и вправду этого хотел, ты не спрашивал бы».

Дмитрий, я видела, как ты смотрел на ту девушку. Я знаю, что ты влюблен в нее. Я бы не хотела быть несчастной в этом браке, потому что знаю, что ты хочешь быть с ней, а я же хочу свободу, но все равно, если бы ты хотел, я могла бы тебя полюбить…

– Вы очень проницательны, княжна. Но, к сожалению, все уже решено за нас, а мы должны лишь подчиниться.

– Но как же я смогу быть с человеком зная, что меня в его мыслях не будет?

Пока княжна и князь разговаривали на эту тему, Жюли проезжала мимо дома Элизы, куда она поселилась и решила заглянуть к подруге. Но сразу же очутившись на пороге, девушка услышала плач. И немедленно открыв дверь, Жюли увидела Элизу.

Она сидела на полу и судорожно смахивала слезы с лица.

– Элиза! – воскликнула Д’Эпинье, – родная моя, что случилось?

– Все кончено, – говорила Элиза, – кончено… он не любит меня! Не любит!

Жюли подбежала к ней и обняла ее, а она прильнула к подруге и зарыдала ещё больше.

– Милая моя, прошу, успокойся и расскажи мне все!

Минуту мадам Эттель приходила в себя, а затем начала:

– В этот раз я поехала вновь к Феликсу. У нас была приятная компания. Когда мы остались наедине, я не выдержала… мой любовный пыл был так велик, ты понимаешь меня, Жюли? Понимаешь? – она сжимала руки девушки и плакала, а Жюли гладила ее по голове и пыталась успокоить. – И я призналась ему в своих чувствах! Я сказала ему, что люблю его и хочу за него замуж! И что я буду самой прекрасной для него невестой!