Текст книги "Когда меня ты позовешь (СИ)"

Автор книги: Мюллера.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Сидя за столом, Жюли чувствовала себя не в своей тарелке. Николай как никогда казался, ей чужд. Он то и дело почти не разговаривал с ней, иногда спрашивая, что ей положить. Большую часть времени она перешептывалась с Феликсом, единственным другом из всех находившихся рядом. Неожиданно Николай сказал всем, что должен покинуть их ненадолго, и поспешно удалился.

Через минут пятнадцать стол покинула Марина, сославшись на то, что должна встретить подругу. Круг друзей отпустил девушку и сразу переключился на своё, но Жюли сидела как на иголках. Она то и дело посматривала по сторонам и искала Николая, но нигде не находила его. И только рамки приличия не позволяли ей бежать за ним.

Николай быстро спускался по лестнице, уходя все вглубь ресторана в комнаты, где хранились запасы. Здесь было безлюдно. Наконец спрятавшись за высокую стену, он остановился. Какая-то фигурка кинулась ему в объятия.

– Николай!.. – и крепко обняв его, она обхватила руками его голову, целуя лицо.

Николай в ответ страстно целовал ее шею и губы, касаясь фигуры и трепетно сжимая девушку в своих объятиях.

– О, если бы вы знали, как я влюблена в вас!

– Я чувствую тоже, что и вы, – отвечал Юсупов. – Но вы – уже скоро замужняя девушка…

– О, умоляю, спасите меня от него! Давайте убежим, я не смогу без вас!

– Марина, моя Марина…

Вдруг они услышали голоса и шаги.

– Нам более нельзя оставаться здесь, встречайте подругу, – сказал Николай и прижался губами к рукам Марины.

– Когда мы вновь увидимся? – пролепетала девушка.

– Скоро, очень скоро, обещаю…

Тем временем Жюли продолжала сидеть за столом. От неизвестности на ней не было и лица.

– Феликс, мой дорогой друг! Скажите мне что-нибудь, чтобы я успокоилась…

– Жюли, дорогая, перестаньте мучить себя. Я уверен, мой брат вышел по важной причине и не думайте об этом, умоляю… Между вами и ней – огромная пропасть!

– О, если бы это было так!

Спустя минуты три гости заметили Николая, Марину Гейден и

подругу графини, приближающихся к ним. Сев на своё место, как ни в чем не бывало, Николай продолжал молчать, а Жюли окончательно убедившись, что это действительно так, закрыла лицо руками.

– Жюли, прошу, возьмите себя в руки! Оставайтесь здесь, я поговорю с братом, даю слово, – прошептал Феликс.

– Хорошо, хорошо…

Вечер приближался к концу.

– Ваш жених приедет за вами? – спросил Николай у Марины, когда почти все гости разъехались.

– Нет, меня подвезет моя подруга.

– Тогда мы с Феликсом и Жюли могли бы вас с подругой подвезти.

– Благодарю, с удовольствием.

Сели в машину. Жюли держалась из последних сил. Когда машина остановилась у дома Марины, Николай вышел, чтобы провести ее. Стянув перчатку с ее руки, он прижался к ней, а после провёл к дому. После этого поехали к дому Жюли и Николай, проведя ее, поцеловал в лоб.

– Прощай, моя Жюли.

Жюли опустила голову и, не ответив ничего, зашагала к дому. Вернувшись домой Николай и Феликс разошлись по комнатам. Но помня своё обещание, данное Жюли, перед сном Феликс все же решил поговорить с братом. Войдя в его комнату, он увидел, что Николай читает и у него явно хорошее настроение.

– Николай, в последнее время я нахожу Жюли более грустной, чем обычно.

– А, я тебе, наверное, не говорил, но она готовится к выступлению. Если не ошибаюсь, оно вот-вот на днях. Она очень нервничает, и я могу объяснить ее грусть этим.

– Да… – Феликс замолчал. Но тут же продолжил: – Я заметил, у вас какие-то особенные отношения с графиней?

– Я нахожу ее очаровательной, не более, – ответил Николай и отложил книгу в сторону. Он был напряжен.

– Я другого мнения. Она мне не нравится. Брат, скажи мне правду, ты полюбил другую?

– Почему я должен отвечать на твои вопросы? – разгневался Николай. Но затем, снова став спокойным, сказал:

– Да, Феликс, я действительно полюбил графиню. И я не знаю, как об этом сказать Жюли. Да, я обманываю ее и нечестен с ней, мне очень стыдно, когда я рядом с ней, я мыслями с графиней. Жюли очень хорошая и она не заслуживает всего этого, рано или поздно я скажу ей, а может, она уже поняла все.

– Ты должен отказаться от графини! Это не приведёт ни к чему хорошему! Она помолвлена с другим человеком! – Феликс повысил голос, но вспомнив, что родители в других комнатах, перешёл на шёпот.

– Ты прав и я знаю, что скажет матушка и все другие, но я не могу! Я устал, Феликс, я открыл тебе то, что не следовало делать. Пообещай мне, что никому это не скажешь, и это останется между нами! Пообещай мне и иди спать.

– Хорошо, я не скажу но и не оставлю это просто так. Доброй ночи брат и подумай над тем, что я советую тебе. -

Феликс хлопнул дверью и вышел, показывая брату, что он не доволен им и его решением.

========== ГЛАВА VI ==========

Проснувшись утром Жюли тут же телеграфировала Николаю напомнив ему, что сегодня у нее второй концерт в Мариинском театре. Она просила быть его как можно раньше. Через полтора часа последовал ответ: «Доброе утро, дорогая. Приехать раньше не смогу, постараюсь быть на концерте. Дела с родителями».

После полученной телеграммы расстроенная и печальная, Жюли поехала в Архангельское, где уже месяц проживали Юсуповы. Но там никого не было. Слуги сказали, что Николай уехал рано утром с родителями. Тогда Д’Эпинье спросила Феликса, на что ей ответили, что он уехал час назад в какой-то ресторан возле их дворца на Мойке.

Время шло к полудню. Надобно было ехать репетировать в театр, но Жюли должна была увидеть хотя бы Феликса! И одержимая желанием, она поехала на Мойку. Пройдя все улицы и заглянув в каждый ресторан, она уже опечалилась, но тут увидела Феликса. Он был не один, а с компанией друзей.

– Феликс! Феликс! – девушка окликнула его.

Он обернулся и увидел Жюли. Д’Эпинье бросилась к нему и вся в слезах зарыдала у него на груди.

– Скажите, все кончено, да? Николай больше не любит меня? -

Феликс молчал, пытаясь успокоить Жюли.

– Не молчите, умоляю!

Тогда он попросил друзей подождать его, а сам завернул за угол ближайшего ресторана.

– Милая Жюли, успокойтесь.

– Вы говорили с ним вчера? Говорили?

Феликс решил, что не скажет ей всю правду и поэтому произнес:

– Я говорил, как и обещал. Но он мне ни в чем не признался, следовательно, у них нет, и ничего не может быть с графиней, потому что ему нужны только вы.

– Я была в Архангельском, но я так и не нашла там Николая!

– Перестаньте плакать, Николай вам не врал, он уехал с родителями по делам. Жюли, успокойтесь и идите готовиться к выступлению.

– Вы… Вы придете?

– Конечно, ведь все будут смотреть только на вас. Милая Жюли, вы ангел и если однажды мой брат разлюбит вас, он будет полным глупцом, когда осознаёт, что потерял.

Успокоившись, Жюли попрощалась с Феликсом и отправилась в театр. Час выступления приближался. Гости заполонили зал. Пришли все: императорская семья, великие князья, графини, мелкое дворянство. Юсуповы тоже были здесь, но не все. Не хватало Николая. Придя в театр, Юсуповы встретили Дмитрия Павловича.

Великий князь после последней встречи с Феликсом ничуть не изменился, наоборот, был весел и разговорчив. Он расспросил Феликса про Николая, их семью, и не забыл спросить про Жюли. Ему очень хотелось увидеть ее. Ведь с последней их встречи прошёл месяц, а может даже и больше. Но вот разговоры закончились и все стали ждать выхода Жюли.

Она вышла на сцену. Заиграла музыка. Не смело начав танцевать она, будто боялась ступать по сцене. Жюли искала глазами Николая. Она видела императора, великих князей, наконец, нашла Феликса и даже Дмитрия Павловича, не отрывавшего от нее взгляда. Но Николая нигде не было. Жюли танцевала изо всех сил, но все внутри у нее горело. Неужели не приехал? Неужели с ней?

Эти мысли врезались в голову, не давая ей сосредоточиться на танце. Она потеряла равновесие и упала. Зал ахнул. Повисла тишина. Жюли поняв все своё положение, встала и убежала прочь. Выступление провалилось. Теперь ей никогда не стать великой танцовщицей. Но разве имеет это значение теперь, когда Николай больше не любит ее?

Сидя в гримерной Жюли громко рыдала.

– Жюли! – Феликс вбежал в гримерную. – Что случилось? Что с тобой?

– Он не пришёл?

– Нет, я не видел его. Он, наверное, сидел где-то в другом месте. – Постарался успокоить ее Феликс.

– Нет, Феликс, он не пришёл… Он с ней.

Неожиданно дверь гримерной отворилась, и на пороге появился Дмитрий Павлович.

– Простите, что побеспокоил, с вами все в порядке? – он увидел заплаканное лицо девушки и подошёл ближе. – Сейчас в зале обсуждают ваше падение… Простите, я не должен вам этого говорить, но я обеспокоен… – замялся Дмитрий и буквально проглотил последнее слово. – Но, я прошу вас, не стоит расстраиваться. Я сделаю все, чтобы на вашу карьеру это не повлияло.

– Благодарю, – тихо произнесла Жюли. – Благодарю вас, господа. Но мне нужно побыть одной.

Она отпустила руку Феликса, и мужчины вышли, оставив девушку одну. Вечером Феликс с родителями вернулся домой. Там их ждал Николай. Он был очень нервозный и обеспокоенный. Попросив их уделить ему минуту, Николай пригласил всех в гостиную. Он начал говорить про то, что обещал уже давным-давно.

– Матушка, отец, я обещал, что скажу вам, кто она. Так вот, эта девушка…

Феликс надеялся, что Николай скажет имя Жюли, но он очень удивился, когда брат произнес имя Марины Гейден.

– И ещё… Я хочу непременно жениться на ней, – сказал твёрдо Николай.

– Но, насколько я знаю, эта девушка помолвлена с офицером, – возмутилась Зинаида Николаевна.

– Да, матушка, верно, – подтвердил Феликс.

– Нет, Николай, мы не разрешаем тебе даже помышлять об этом! К тому же, у этой девицы не лестная репутация, – сказал после всех Феликс, граф Сумароков-Эльстон.

После этого разговора печальный Николай отправился в свои комнаты, где провёл весь оставшийся вечер.

Но время все решило за Николая Юсупова и Марину Гейден. 23 апреля Марина вышла замуж за Арвида Мантейфеля и уехала с ним в свадебное путешествие по Парижу. Николай отчаялся. Все его мысли были о Марине. В Париже она отправляла ему кучу писем, прося приехать. И он решил ехать.

Но перед этим он хотел кое-что разрешить. И Николай отправился к Жюли. Она впустила его. Такого родного, прекрасного, дорогого и в то же время грустного, чужого. Если бы повернуть время вспять… Они прошли в гостиную. Жюли чувствовала, что он хочет ей что-то сказать и это что-то разрушит их отношения навсегда.

– Жюли прости меня, – он подошёл к ней вплотную и, взяв ее за руку, продолжил: – Я должен был рассказать тебе все с самого начала. Ты очень хорошая, прекрасная девушка, ты замечательная, и я больше не могу обманывать тебя, оставлять в неведении. Я не могу объяснить, как так вышло, но я полюбил Марину и полюбил ее безумно, неистово! Я осуществил твою мечту, ты увиделась с императором, ты выступала для него, у тебя вся жизнь впереди и куча влюбленных поклонников, которые только и ждут того, чтобы ты одарила их своим взглядом!

– Но разве мне все это нужно, когда не будет тебя?

Он глубоко вздохнул и направился к двери. Жюли плакала. Она понимала, что сейчас он уходит навсегда. Девушка обняла его со спины и, прижавшись к нему, зарыдала ещё сильнее. Она хотела остановить, в последний раз обнять и надышаться им, почувствовать его.

– Я должен идти Жюли, прощай, – он коснулся губами ее рук и вышел.

Дверь захлопнулась, а Жюли вся задыхавшаяся от слёз, медленно скатывалась с двери на пол, не прекращая рыдать.

========== ГЛАВА VII ==========

В середине мая общество потрясла новая волна событий: Николай Юсупов находился в Париже со своей возлюбленной Мариной Гейден. Влюбленные гуляли по городу, посещали музеи и выставки забыв то, что Марина замужняя женщина.

В Петербурге эта весть дошла даже до императора. Зинаида Николаевна была огорчена. Сын ее не послушался, и теперь она каждый день выслушивала язвительных и неприятных людей. Феликс старался помочь матушке изо всех сил.

Но как говорится, беда не приходит одна. Уже почти как месяц, законный муж Марины Арвид Мантейфель узнал об этом. И потребовал развода. В начале июня они вернулись из Парижа так и не окончив своё путешествие. Подбиваемый своими друзьями, Арвид вызвал Николая на дуэль.

Марина Гейден была напугана и умоляла Николая не приезжать в Петербург, но Юсупов – человек чести и приняв вызов, он уехал из Парижа.

Все общество Петербурга было поражено. Дуэль! Родители Николая не находили себе места и как только сын вернулся из Парижа, они сразу же увиделись с ним, умоляя отменить дуэль. На что Николай сказал, что он разрешит все мирно и дуэли не будет. Убедив и успокоив таким образом матушку и отца, он отправился к Марине. И действительно, вскоре слухи о дуэли утихли и казалось, что все разрешилось мирно.

Тем временем Жюли не находила себе места. Она также как и другие получала самые разные известия вплоть до безумных и нелепых. Узнав о дуэли и зная, что Николай вряд ли ее выслушает, она решила встретиться с Феликсом.

Д’Эпинье нашла Феликса в ресторане рядом с Мариинским театром. Он явно кого-то дожидался. Увидев ее он поцеловал ей руку и печально улыбнулся.

– Я знаю, о чем вы думаете. Но я пришла просить о другом, – твёрдо заявила Жюли.

– О чем же, Жюли?

– Я лишь хотела попросить вас… Нет, я умоляю вас! – она закричала и гости, находившиеся в ресторане обратили на нее внимание. – Чтобы Николай не совершал эту глупость! Дуэль – это безумие!

– Милая Жюли, все будет хорошо. Никакой дуэли не будет.

Успокоив на этот счёт Жюли, Феликс попрощался с ней, а она хоть и не до конца, но успокоилась. Приближался конец июня. Стало совсем тепло. В один из дней рано утром, Жюли телеграфировал Феликс: «Жюли, Николай не у вас? Его нигде нет».

После этого обеспокоенная девушка поехала в Архангельское. Но там никто ничего не знал, а родители Николая послали своих людей во всевозможные места, где бы мог он находиться.

Наконец камердинер Юсуповых Иван, крикнул: «Скорей! Несчастье!». Все выбежали на улицу. На носилках, посреди ступенек лежало бездыханное тело Николая. Зинаида Николаевна обезумела и упала на колени, а граф Сумароков-Эльстон душераздирающе заплакал. Увидев Николая Жюли закрыла лицо руками, обессиленно упав. Поняв всю ситуацию, Феликс немедля посадил ее в машину и приказал одному из слуг отвезти девушку домой. Затем он отправился к родителям.

Дуэль потрясла весь Петербург. Несколько дней подряд Жюли не выходила из дома, пытаясь справиться со своим горем. Она никак не хотела принимать то, что Николая больше нет. Проводя бессонные дни и ночи дома, девушка то хотела писать Феликсу, то откладывала.

Наконец у своих знакомых она узнала, что Николая вот – вот на днях будут хоронить в усыпальнице Архангельского. После похорон прошло ещё несколько дней. Жюли лучше не стало. Она телеграфировала Феликсу с просьбой приехать к ней.

Феликс Юсупов приехал к ней вечером. Он был устал. Пытаясь помочь родителям справиться с их горем, Феликс дни и ночи успокаивал матушку с отцом.

– Феликс, прошу, сделайте для меня одно дело… – начала Жюли.

– Что вы хотите, Жюли?

– Прошу, позвольте мне побыть на его могиле. Я хочу помолиться за него там.

Феликс молчал. Он нервно теребил пальцами ткань своего пальто.

– К сожалению, я не могу. Вы слишком плохо выглядите. Я вижу, как горе сломило вас. Но я не хочу, чтобы оно сломило вас сильнее. Помолитесь в церкви.

– Скажите, Феликс, что стало тем утром?

Присев на небольшой диванчик возле камина, Феликс поведал, что тем ранним утром в имении князя Белосельского, на Крестовском острове Николай и граф Мантейфель стрелялись на револьверах в тридцати шагах. По данному знаку Николай выстрелил в воздух. Граф Мантейфель выстрелил в Николая, промахнулся и потребовал сократить расстояние на пятнадцать шагов. Николай снова выстрелил в воздух. Офицер выстрелил и убил его наповал.

– Но это же не дуэль, а убийство, – закончил свою речь Феликс.

– О Боже, боже! – выкрикнула Жюли и заплакала. – Я согласна с вами, это убийство… убийство!

Чтобы успокоить ее Феликс обнял девушку и долгое время сидел с ней, пока та не успокоилась и не смогла говорить. Когда Юсупов покидал дом Д’Эпинье, Жюли заметила в руках Феликса какую-то бумажку, которую тот хотел запрятать от глаз девушки.

– Что это у вас?

– Это… Это записка от Николая.

– Мне?

– Она не вам, простите.

– Но я все равно хочу знать о чем она. Прошу, не утаивайте от меня ничего.

– Только потом не плачьте, – предупредил Феликс и протянул Жюли клочок бумаги.

Развернув листок, Д’Эпинье прочла:

«Дорогая моя Марина! Мне страшно тяжело, что я не увижу тебя перед смертью, не смогу проститься с тобой и сказать тебе, как сильно я люблю тебя».

Сдерживая слёзы Жюли протянула записку обратно Феликсу.

– Что теперь будет с ней? – дрожащим голосом произнесла она.

– Общество не принимает ее и в скором времени она уедет. Не переживайте Жюли, вы ее больше не увидите. Она потеряла больше всех.

Прошло несколько дней. Жюли все ещё пытавшаяся отойти от смерти Николая, проводила время дома, почти не выходя в высший свет. После ее падения в Мариинском театре она не хотела возвращаться в то общество, где как была уверена, все ее обсуждали.

Время приближалось к трём часам. Д’Эпинье давшая распоряжение слугам готовиться к обеду находилась в верхних комнатах дома, когда неожиданно кто-то позвонил в дверь. Служанка, юная Мари из Англии отворила дверь. На пороге стоял Дмитрий Павлович. Спустившись к входной двери Жюли удивилась, увидев не званного гостя, но не подала виду.

– Добрый день мадам, – сказал Дмитрий Павлович и прижал губы к руке девушки. – Я бы хотел поговорить с вами наедине.

– Да, прошу, поднимайтесь наверх.

Жюли и Дмитрий поднялись по лестнице. Указав Дмитрию Павловичу на небольшие пуфики находившиеся возле окна, она присела на один из них. Но князь не садился.

– Так о чем вы хотели со мной поговорить? – спросила Жюли.

Подойдя ближе к девушке, Дмитрий Павлович упал на колени и взяв ее руки в свои, эмоционально произнес:

– Мадам, я люблю! О, я жаждал вас с первого момента нашей встречи. Я не прекращал искать вас повсюду в толпе, искать ваш ласковый взгляд, ваши слова… О, не говорите ничего! Я знаю, какую боль и утрату вы чувствуете потеряв Николая.

Дмитрий Павлович остановился, услышав тихие всхлипывания Жюли которые раздались после того, как князь упомянул о Николае.

– О, прошу не плачьте! Мне больно видеть ваши слёзы! – Дмитрий стал страстно целовать руки Жюли.

– Прошу, не нужно… перестаньте! – повторяла девушка задыхаясь от слез.

– Знаю, Николая больше не вернуть! Забудьте его! Ведь есть я… я, который готов отдать за вас жизнь!

– Князь… прошу, оставьте меня… уйдите! – Д’Эпинье вырвала руки и закрыла лицо. Ее рыдания раздавались эхом в доме.

– Хорошо, я все понял, – встав с колен, спокойно произнес Дмитрий Павлович. – Если я вам буду нужен мадам, телеграфируйте.

– Чем я заслужила вашу любовь? Вы – великий князь, и я, простая танцовщица… – плаксиво пролепетала Жюли.

Не ответив на ее вопрос, Дмитрий не спеша направился к выходу, надеясь, что Жюли вот-вот остановит его, но она продолжала плакать. Князь открыл дверь и медленно захлопнул, продолжая слушать всхлипывания Жюли, уже тихие и отрывистые.

========== ГЛАВА VIII ==========

Через неделю в Князе Владимирском соборе давали службу, где каждый мог помолиться за усопших. Следуя совету Феликса, Жюли решила поехать туда. Оказавшись на месте, она выстояла службу и после нее ещё долго, стоя на коленях, горячо молилась. После молитвы ей стало лучше. Гнетущая боль утихла. И хотя не было больше никакой Марины Гейден, но девушка чувствовала, что ей будет трудно в ближайшее время забыть эту ужасную историю.

Вернувшись домой она телеграфировала Дмитрию Павловичу с просьбой принять ее. В это же время ей принесли письмо, в котором говорилось, что ее вновь хотят видеть в Мариинском театре. Через несколько часов она решила сама, не дожидаясь ответа от князя поехать к нему. В дверях ее встретили часовые и слуги, которые провели ее в личный кабинет Дмитрия Павловича. Князь в это время сидел за рабочим столом и разбирал какие-то бумаги.

Помещение, в которое зашла Жюли, было большим и просторным. За кабинетом сразу шло несколько комнат: спальня и гостиная. По бокам два больших окна, много картин, посреди стола миниатюрная лампада. Однотонные стены и пол. Увидев Жюли, князь встал из-за стола.

– Простите, я не вовремя, – тихо пролепетала Жюли.

– Нет, все хорошо. Я читал вашу телеграмму, но не было времени ответить. О чем вы хотели говорить со мной?

Но, не решаясь подойти к девушке, Дмитрий Павлович остался стоять возле стола. Тогда Жюли подошла к нему сама.

– Я хотела попросить у вас прощение. Я не должна была вести себя так грубо. И… – ее голос дрожал, – и не должна была выражаться в такой резкой форме.

– Я прощаю вас мадам, – холодно ответил Дмитрий Павлович. – Что-то ещё?

– Да… – пролепетала Д’Эпинье. – Это с вашей помощью меня хотят видеть в Мариинском театре?

– Да мадам, – живо ответил князь. – Конечно, если вы не хотите, то…

– Нет, я очень хочу. Благодарю.

Наступило молчание. Оба смотрели друг на друга. Дмитрий Павлович первым оторвал взгляд от девушки и уже собирался сесть за стол, как вдруг Жюли прокричала:

– Дмитрий!

И тут же рванулась к нему, заключая князя в объятия и прильнув к его губам. Дмитрий Павлович резко прислонил девушку к стене, запустив руки под подол платья, буквально впиваясь пальцами в ее белоснежную кожу. В свою очередь Жюли прижала князя ещё сильнее, одна рука девушки была зарыта в его волосы, а ее влажные губы без всякого стыда переплетались с губами Дмитрия. Приподняв Д’Эпинье за бедра и схватив за тонкие запястья, одной рукой он скрепил руки Жюли и поднял над ее головой.

Свободной рукой вырвал все пуговицы на верхней части платья. Засыпая шею девушки долгими поцелуями и медленно спускаясь сначала к ключицам, а после к груди, Дмитрий Павлович отпустил ее руки и крепко обнял за талию, а она беззащитно прильнула к нему и обхватила руками его шею. Дмитрий отнес ее на кровать и бросил в порыве страсти. Немного приподнявшись, он опустился на кровать, упираясь на руки.

Придвинувшись к Жюли, князь облачил ее алые губы в поцелуй. Дмитрий оголил и приподнял ногу девушки, прижав к себе, ласково проведя по ней ладонью. Ещё совсем немного и они станут единым целым.

Дмитрий Павлович уже минуту рассматривал Жюли спящую у него на плече. Легонько, ненароком коснувшись, девушки он разбудил ее. Д’Эпинье осмотревшись, поняла, что натворила и начала поспешно собираться, как вдруг горячая рука князя схватила ее за запястье.

– Прошу мадам, останьтесь… – он притянул ее к себе и нежно поцеловал в губы.

– Простите меня, я не должна была этого делать, – проговорила печальная Жюли сквозь обжигающие поцелуи Дмитрия Павловича. Затем вырвавшись из его объятий, она села на край кровати.

– Вы правы мадам, – тихим голосом проговорил Дмитрий Павлович. – Нас могут увидеть, вам пора собираться. Мой водитель вас отвезет.

Между Дмитрием Павловичем и Жюли повисла тишина. Собираясь, каждый думал о том, правильно ли он поступил. Что это было? Плотская страсть или зарождающаяся любовь? Проводив девушку до машины и посадив ее в салон, он вдруг взял ее руки и тихо произнес:

– Мадам, когда я снова увижу вас?

Не дождавшись ответа от Жюли, да и время поджимало, надо было ехать, он в последний раз поцеловал ей руки и закрыл дверь машины, провожая взглядом уже уехавший автомобиль.

Вернувшись домой Жюли обессиленно упала на диван. Она все прокручивала в голове разговор с великим князем, а потом то, как она неожиданно бросилась к нему со всей страстью. Зачем? Что лучше: позволять, чтобы тебя любили или чтобы тебе позволяли любить?

========== ГЛАВА IX ==========

Март 1912 года выдался очень холодным и промозглым. Многое изменилось в Российской империи, а в столице стало ещё более опасно, чем прежде. Ветреная весна стояла над Петербургом. Никак не теплело. Ужасные и неожиданные события как снежный ком катились на Россию. Убийство Столыпина, недовольство крестьян, гибели и катастрофы обуяли империю и уже не хотели ее отпускать. Касательно крестьян ничего не изменилось и от этого русское общество страдало.

Жизнь Жюли протекала так же, как и у всех русских аристократок, правда, кое-что изменилось. Она состояла в отношениях с великим князем Дмитрием Павловичем и хотя, они тщательно скрывали это от общества, все же все догадывались. Ее карьера пошла вверх и все благодаря князю, который оказывал ей свое покровительство. В конце марта он купил для нее огромный роскошный особняк возле Царского Села, чем поразил светское общество.

Горячий пыл и желание видеть Жюли у князя только увеличилось. И порою было больше невозможно скрывать и скрываться. Но что чувствовала Жюли к Дмитрию? Если он по уши влюбленный, старался как можно чаще баловать ее дорогими подарками, вещами, мероприятиями, всячески направляя повсюду, то она, безусловно, могла подарить лишь себя и искренне его благодарить. Да, она была ему благодарна. Он появился в ее жизни именно тогда, когда ей это было необходимо. Необходима была чья – то поддержка и Жюли ее получала.

Но что же до духовных чувств? Чувствовала ли она тоже пламя любви, что чувствовал князь? Безусловно, привязанность за эти четыре года, страсть, увлечение, но исходило ли это от сердца? Она никогда не говорила ему «я люблю тебя», лишь слова благодарности, а потом поцелуи, поцелуи, поцелуи…

Еще одним важнейшим событием в жизни девушки стал приезд ее давней подруги Элизы Эттель. Эта двадцатичетырехлетняя девушка была настоящей красавицей и полной противоположностью Жюли. Высокая, смуглая, с бархатистой кожей, зелеными светлыми глазами, ровным прекрасным лбом и чувственными, алыми губами. Черными, как смоль бровями, немного вздернутым носиком, но это придавало ей лишь природного обаяния и красоты. У нее были темные, вьющиеся кудри.

Отцом Элизы был польский магнат, а матерью – французская аристократка, так что корни девушки были связаны с двумя странами. Девушка жила в Париже, но эти четыре года она провела в Польше и приехала к Жюли, чтобы рассказать ей радостную весть, а также предложить ей выступить в Познане.

Жюли встретила ее возле поезда и они, обе счастливые от встречи отправились в особняк Д’Эпинье.

– Ну и хоромы у тебя, сестричка! – воскликнула удивленная Элиза, рассматривая громадность особняка. – Это тебе все Николай оставил?

– Нет, что ты, это не он, – отвечала Жюли, давая приказания слугам разобрать вещи мадам Эттель.

– А кто тогда? – подняв одну бровь, спросила Элиза. – Неужели ты, выступая, заработала такие деньги и… о, я все поняла! Это же князь! А где он?

– У него дела и я не знаю, когда он приедет.

– Так ты его любовница? – Элиза еще больше удивилась. – Ведь насколько я знаю, он не женат и значит, он может на тебе жениться. Так почему он этого не сделает? Слухи до Польши, мало какие доходят, но все же доходят!

– Я не его любовница, – отрезала Жюли. Эттель заметила, как у Д’Эпинье задергались скулы. Она была зла.

– Не злись, – сказала Элиза, – так значит, ты с ним в корыстных целях? Ты его совсем не любишь? – Элиза засмеялась и продолжила: – не знала я, что моя маленькая правильная девочка выберет мою тактику.

– Нет Элиза, у меня есть чувства, – продолжала настаивать Жюли.

Мадам Эттель ничего не ответила и слабо улыбнулась. Ей не терпелось увидеть князя и оценить его не только внешние данные, но и состояние.

Вскоре их разговор принял другой оборот: Элиза приглашала Жюли поехать с выступлением в Польшу, уверяя девушку, что она обо всем договорилась и от Жюли нужно лишь согласие. Конечно, Д’Эпинье очень хотела бы выступить в Польше и в начале июня когда, наконец, потеплело Жюли с Элизой и светским обществом отправились в Польшу. Дмитрий Павлович и Феликс Юсупов, который тоже хотел посмотреть выступление девушки, двинулись в путь чуть позже.

Нашу танцовщицу приняли очень радушно, ее выступление должно было пройти в известном польском ресторане, в котором был настоящий аншлаг. Мест не хватало, все хотели посмотреть на выступление Жюли.

В этот самый день стояла невыносимая духота, но люди все равно продолжали сидеть, ожидая предстоящее выступление. Феликс с Дмитрием прекрасно уселись на мягкие диванчики не далеко от сцены и им совсем ничего не мешало. Более того, рядом с ними находилось небольшое окошко, которое в случае чего можно было открыть.

Попивая вино, они следили за людьми, однако в этом заведении находилось так много знакомых, что Феликс и Дмитрий вынуждены были разговаривать чуть ли не с каждым вошедшим. Наконец, когда уже все знакомые увидели их, князья облегченно вздохнули.

Через какое-то время погасили освещение, оставив только несколько лампад и ведущий объявил о выходе Жюли. Все с нетерпением приготовились смотреть, отложив еду и разговоры. Забили в барабаны, вышли девушки. Они разместились по краю сцены, оставляя центр свободным. Затем вышла Жюли. Такая красивая, светящаяся и необычная. На ней была красная юбка с разрезом и топ, открывающий живот и тонкие линии фигуры. Сначала Жюли плавно двигала руками, потом бедрами и животом.

Она перемещалась по сцене с необычайной скоростью, приводя в восторг мужчин и не многое количество женщин, находившихся там. К середине выступления Жюли сошла со сцены, танцуя перед столиками гостей. Она подбегала то к одному столику, то к другому. Касаясь мужчин и задевая их руками, кружась возле них, Д’Эпинье ловила на себе завистливые взгляды женщин и восхищенные мужчин. А затем, вернувшись на сцену, девушка сделала несколько движений и исчезла. Зал аплодировал.

Через несколько минут Жюли вышла из-за кулис, присоединившись к гостям. Девушку поздравляли и засыпали комплиментами. Каждый хотел угодить. Обойдя все столики и получив от всех похвалу, Жюли направилась к Феликсу и Дмитрию. Там уже сидела Элиза, неустанно следя за князьями.

Следующие часы прошли уныло. Разговаривали о танцах, о Жюли, всяких пустяках, о событиях в мире. Девушке хотелось куда – то на мгновенье исчезнуть и когда все погрузились в карточные игры, Жюли потянув Дмитрия Павловича за собой, скрылась с ним в одной из комнат.

Оказавшись в комнате, Жюли обняла князя и поцеловала его.

– Это было воистину великолепно! Ваше выступление! Я ревную вас, мадам! Я хочу, чтобы вы принадлежали только мне и танцевали только для меня… – отвечая, Дмитрий Павлович страстно целовал девушку, оголяя ее.

Князь обнял Жюли и усадил ее к себе на коленки, продолжая ласкать ее грудь, губы, лицо. Он медленно снимал с нее платье, целуя каждый сантиметр кожи. Затем, убрав с лица непокорные локоны, неожиданно произнес: