Текст книги "Возмездие (СИ)"

Автор книги: Муравьед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Прости, – Пауль посмотрел открыто, не пряча за густыми ресницами взгляд.

– Ты не представляешь, как напугал меня! – Дерек прижал его к своей всё ещё влажной от воды груди. С волос скатывались холодные капли, вызывая дрожь, или это выходило напряжение, отступал страх?

– Прости, – повторил Пауль, – но ты не должен бояться за меня, я вырос на море, для меня нырять на глубину, как для тебя плыть над Райдосом на сомнительном аппарате.

– С чего это воздушный шар стал сомнительным аппаратом, он вполне безопасен, да и я не первый год летаю. Со мной безопасно! – Дерек умудрился произнести свою речь интонацией обиженного ребёнка, пафосно и хвастливо. Пауль не удержался, его скрутило от нахлынувшего веселья, так беззаботно он не смеялся ещё никогда в жизни. Дерек сначала смотрел на него с обидой, а потом присоединился.

– А у вас на Илизиуме безумцы ныряют с мордраками!

– Безумству храбрых поём мы песню! – выдал Пауль. – Я и сам нырял неоднократно!

– Больше не будешь! – приказным тоном изрёк Дерек, грозя разрушить тонкую грань взаимопонимания.

– Как скажешь, – решил отступить Пауль, следуя мудрым советам своего деда, да и возбуждение накатило, первые капли смазки заскользили вниз по бедру, будоража ароматом рецепторы Дерека.

– Ты! – простонал альфа, впиваясь поцелуем в истерзанные губы, забывая о страхе за жизнь своего омеги.

– Знаешь, – прошептал Пауль, – когда с рассветом начинается отлив, а вода отступает от берегов, так здорово скользить на доске по гребню отливной волны, ветер едва касается твоего лица, – Пауль нежно прошёлся воздушными поцелуями по скулам альфы. – Тебя уносит всё дальше от берега в открытое море, – он опустился ниже, лаская упругую грудь и живот альфы. – И когда первые лучи солнца касаются тёмной воды, всё замирает, наступает мгновение тишины, планета приветствует своё солнце, – Пауль замер, а потом продолжил, сжимая изнывающий от желания фаллос Дерека: – Витая раковина крабуша издаёт песнь призыва, – он шаловливо прошёлся по стволу языком, не спеша продолжить, – и мордрак приходит на твой призыв, всплывая из самых глубин. Он прекрасен. Змееподобное тело блестит в рассветных лучах, парные плавники, как крылья райской птицы, раскинуты по бокам. Тепловая сбруя захватывает мощное тело, не давая ему уйти на глубину. Балансируя на скользкой спине, ты встаёшь между плавниками, закрепляя захваты, а затем, подняв плавники вертикально, для создания силового поля, что будет удерживать тебя, направляешь послушного монстра в морскую пучину.

Пауль сел сверху, поднимая руки Дерека к голове, прижимаясь к готовому взорваться органу.

– А затем вы погружаетесь, – омега скользнул вниз по члену, до самого основания, не торопясь двигаться, испытывая терпение альфы. – Вы погружаетесь всё глубже и глубже, пока хватает дыхания, до разноцветных кругов перед глазами, – продолжал шептать Пауль, исполняя изысканный танец, приближающий их к финалу. – Освободив гиганта от захвата сбруи, ты летишь к радужной поверхности, стремясь сделать долгожданный вдох. Качаясь на волнах, ловишь адреналиновый экстаз, ощущая себя пылинкой в океане мироздания.

– Пауль! – закричал Дерек, плывя в волнах сильнейшего оргазма, едва успевая выскользнуть из омеги, не следует лежать в сцепке на холодных досках веранды.

Дерек, уложив измученного Пауля себе на грудь, стал перебирать его влажные волосы.

– Вы глупцы, играющие со смертью, – его голос сорван и немного хрипит.

– Нет, всё просчитано, мордраки агрессивны только в сезон спаривания, а так они – милейшие создания, если нет угрозы их потомству. Он сам помогает тебе, отправляя силовым потоком к поверхности, иначе затянет на глубину. Стражи глубин уникальны… – ответил омега непослушными губами, погружаясь в сон.

Три дня, выделенные им, подошли к концу, пришло время возвращаться к своим обязанностям. Сладкая патока искусственной страсти развеялась, оставляя послевкусие сожаления, не будет больше откровенных ночей, разделённых на двоих. Им только ещё предстоит пройти свой путь. Жалел ли Пауль о сделанном за него выборе, простил ли насилие Дереку? Он смотрел на безмятежно спящего мужа и понимал, что страх и ненависть к Дереку ушли. Воспоминания о насилии схоронились в дальнем уголке памяти, наверное, это особенности его стрессоустойчивой психики. Чем руководствовался его дед, обучая внука боевым техникам прошлого, проводя через боль, к чему готовил, теперь уже не узнать. Но, как любит говорить Заур, что выросло, то выросло. Пауль не представлял себя изнеженным омегой, чьей единственной заботой являются выбор украшений и желание угодить супругу. Нет, он, конечно, по-прежнему мечтал о детях, но не сейчас, когда ещё не окончено обучение.

Сегодня ночью он видел сон. Они гуляют с Дереком по саду, а рядом бегают два сорванца, так похожие на них. Пауль поймал себя на мысли, что совершенно не против такого будущего. Рядом со своим котвой он чувствовал себя защищённым, и уже не страшила густая тьма небытия, испугавшая его в первый раз, теперь было не страшно заглянуть за запретную грань, потому что он знал, его удержат, не отпустят надёжные руки. Вот и выяснилось, что, помимо тела, он готов доверить своему супругу и собственную жизнь.

Тревожно запиликали коммуникаторы, извещающие о скором прибытии катера. Дерек зашевелился, просыпаясь, потянулся всем телом, чмокнул Пауля в щёку и, провокационно изогнувшись, выдал:

– Если отправимся в душ вместе, мы ещё успеем пошалить.

«Вот как он умеет говорить пошлости с таким невинным лицом?» – подумал Пауль, зарываясь в одеяло, и крикнул: – Дверь закрой, дует!

Дерек пошумел раздвижными створками, включил отопление, направив струю тёплого воздуха на Пауля.

– Спи, я перенесу отлёт на обед. Совсем я тебя вымотал, но, знаешь, я бы повторил, – довольный собой, альфа отправился мыться.

– Я бы тоже, – прошептал Пауль, едва за Дереком закрылась дверь.

========== Глава двадцатая ==========

На следующий день, после возвращения с Белоозера, Дерек сделал Паулю ответный подарок.

Древний меч – катана – был семейной реликвией, передаваемой от отца к сыну, но, увидев вакидзаси Пауля, Дерек понял, что мечи являются парой – дайсё, выполненной одним мастером в едином стиле. Вопрос о подарке Паулю больше не стоял, омега-воин был достоин владеть катаной.

Пауль замер, не смея прикоснуться к мечу, лаская взглядом тонкую вязь клейма мастера:

– Дайсё! – выдохнул он.

– Да прикоснись уже к своему подарку! – засмеялся Дерек, он был счастлив, что сумел угодить мужу. Вот что он за омега? Замирает в восторге от вида заточенной стали, не обращает внимания на драгоценности, но другого рядом с собой он уже не видел.

Едва прикоснувшись к рукояти клинка, Пауль снова увидел прошлое.

* * *

Юрий Арин, младший помощник капитана «Эдема», опаздывал на смену. Он бежал по прогулочной палубе, стремясь сократить дорогу. Уилл снова, как по расписанию, закатил очередной скандал, вторая беременность давалась омеге с большим трудом. Ему и Ирвину чудом удалось уговорить мужа выпить успокоительное, и вообще повезло, что Ирвину, супругу-бете, сегодня идти в смену, он присмотрит за омегой.

Погружённый в собственные невесёлые мысли, Юрий не заметил, как ему наперерез, с верхнего яруса, где собралась весёлая компания юных омег, спикировал Вен. Он едва не сбил альфу с ног, зависая над правым плечом:

– Опаздываешь? – поинтересовалось юное дарование, работая своими чёрными крыльями.

Вениамин Слоу, сын капитана Александра Слоу, гений математики и физики, чёрнокрылый десятилетний омега, любимец семьи и наставников, несносный шалун и заводила, по мнению Юрия, просто – шило в заднице! Который не упускал возможности подшутить над тридцатилетним альфой, особенно, если ему удавалось пробиться во время вахты Арина на капитанский мостик. Из-за смешного хвостика смоляных кудряшек, собранных на затылке, Юрий называл его Веником, игнорируя требование мальчишки обращаться к нему только по прозвищу – Кондором. Для десятилетнего дарования рассчитать курс корабля с примерными прикидками на неделю вперёд было – раз плюнуть! Расчёты, над которыми вся команда сидела сутками, он мог сделать за пару минут.

– Веник, отстань! – прорычал Юрий, сворачивая в узкий проход, но, сложив крылья, омега отправился за ним.

– Я Кондор! – гордо заявил омега. – Корсар! – почему его обозвали корсаром, Юрий не знал, но с лёгкой руки Веника прозвище прижилось, даже мужья стали так его называть.

– Да хоть попугай, мне некогда! Давай ты будешь доставать своими идеями капитана? – альфа попытался отодвинуть омегу с дороги.

– Отец не слушает меня. Я всё правильно рассчитал, мы зря летим к скоплению галактик JKCS 041, там нет планет Т-типа, их вообще нет в нашей вселенной.

– Ты что говоришь? Как нет?! – Арин остановился, опешив от подобного заявления. Девяносто лет они ищут новый дом, перемещаясь от одной солнечной системы к другой, если в течение пятнадцати лет они не найдут пригодную для жилья планету, их ждёт катастрофа. Ресурсы ковчегов истощены.

– Нет! Нужно искать пространственно-временной проход в другой континуум, – гнул своё мальчишка.

– Это всего лишь гипотеза!

– Я вырасту и найду, найду решение! – Веник развернулся и убежал, не желая мириться с действительностью.

«Он пусть и талантливый, но омега. В шестнадцать лет ему найдут альфу и бету, его будущее – это одна, от силы две беременности, тяжёлые роды, калечащие омегу, едва ли он доживёт до пятидесяти лет», – думал Юрий. Но упорство омеги доказать своё право быть равным альфам и бетам – восхищает!

Спустя десять лет двадцатилетний штурман «Эдема» Вениамин Слоу проведёт три из пяти кораблей в их новый мир. Кондор, теперь только так будет звать его Юрий, признавая омегу равным себе. Кондор, его тайная любовь, его гордая птица, уйдёт вслед за супругами, ведущими генетиками, возглавляющими лаборатории «Иллюзии», исчезая в голубой бездне Илизиума.

Омега появится вновь спустя пять лет. Он унесёт его на своих мощных крыльях в горы, туда, где на высоте птичьего полёта раскинулись высокогорные луга.

– Я убил их, – тихо сказал он. – Убил собственных мужей. Они решили превратить омег в подобие пилигримов, безвольные автоматы, продолжающие человеческий род, вынашивающие детей для мира, состоящего из альф и бет. Они всегда решали за нас, мы столетие не могли расправить крылья в тесноте кораблей, мечтали о небе, а обретя его – потеряли.

Он сидел, обхватив колени руками, крылья укрывали хрупкую фигурку.

«Возможно, он был в своём праве, но сможет ли он вынести груз вины на своих плечах?» – думал Юрий, ему было не жалко безумных генетиков, возомнивших себя богами. Жаль, что он сам не отправил их к праотцам.

– А ты знаешь, что у нового поколения омег не будет крыльев?! Они лишили нас неба! – закричал Кондор.

– Они подарили вам жизнь! Это больно, когда ты молод и полон сил, а твой омега умирает от старости, – голос Юрия наполнен горечью, всего год назад они с Ирвином похоронили Уилла. Альфа прижал Кондора к себе, но тот отстранился.

– Не нужно, на моих руках кровь.

– Глупый, какой же ты глупый, мой Кондор! Разве я могу осуждать тебя, моя вольная птица?! – альфа ласкал пряди тёмных волос, гладил чёрные перья крыла. У них есть день и ночь для любви. Сколько их будет за десять лет? Вольная птица не хочет новых оков, они будут встречаться на этом холме, где Юрий возведёт скромный дом.

– Гнездо для моего Кондора, – скажет он, распахивая двери их тайного дома.

Вениамин Слоу будет обустраивать Илизиум. Уйдя в тень, разработает собственную генетическую программу, рождённые по его методу дети имели трёх родителей, гены папы-омеги, отца-альфы и Вениамина. Биологический код таких детей менялся, передаваясь следующему поколению. Так пришли в мир навигаторы-омеги и альфы-котвы. Он сделал всё, чтобы подарить омегам космос взамен отнятых крыльев. Клан «Смотрящих», организованный навигаторами, продолжил работу Вениамина Слоу по освоению планет Т-типа. Спустя пять тысяч лет почти все жители империи, кроме коренных альфарцев и райдосцев, имели гены Вениамина Слоу. Тайна, находящаяся на поверхности, но так и не ставшая явной.

Практически, Вениамин стал прародителем новой расы, но он так и не смог родить от любимого. Своего единственного сына-омегу он отправил как можно дальше от Илизиума. Так в новом мире появился род Вэнслоу, хранящий бесценные гены Вениамина и семейную реликвию – вакидзаси.

Чем руководствовался омега, принимая судьбоносное решение? Он был предвидящим, оракулом будущего, но смерть любимого увидеть не смог. Он прилетел на Райдос слишком поздно, Юрий был мёртв. Один из его помощников поднял мятеж, вырезав почти всю семью Арина. В живых остался только младший сын Корсара, альфа Тимур, сумевший вывезти тяжелораненого отца в их с Кондором домик. Тимур стоял над телом Юрия, сжимая в руках подаренную Кондором своему Корсару катану и поклялся отомстить. Но время мести ещё не пришло, сплотившихся вокруг Тимура соратников было слишком мало, на помощь к восставшим прибыл корабль с Альфарума, стало очевидным, что Юрий своей независимостью сильно мешал правящему совету. Кондор вывез всех оставшихся верных людей семье Юрия с Райдоса. Он переправил их на одну из незаселённых планет, давая шанс на новую жизнь.

Со смертью любимого его жизнь потеряла смысл. Без Юрия он умирал, как будут умирать навигаторы без своих альф, соединённые жизнью и смертью.

Огромный корабль, в лабораториях которого хранились ценные генетические образцы, способные дать толчок к созданию новой расы, погружался на дно океана. Легендарный корабль–лаборатория «Иллюзия», чьи поиски не прекращаются до сих пор, мягко лёг на песчаное дно. Пройдёт время, и пески занесут его, скрывая от алчущих всевластия. Океан Илизиума и стражи глубин умеют хранить свои тайны.

На борту корабля, в криокамере, вечным сном спал его альфа. Кондор сжимал в руке танто, последний из подаренных отцом клинков. Три смертельных жала, вывезенных с Терры как память о далёком предке – катана, вакидзаси и танто.

Танто плавно вошло в грудь, прерывая жизнь омеги, сердце, измученное тоской, замерло. В морской пучине нашли последний приют Корсар и Кондор, на саркофаге лежал танто, ожидая преемника Вениамина Слоу.

* * *

– Танто, – проговорил Пауль, сжимая в руках рукоять катаны.

– Что ты сказал? – это Пауль прожил чужую жизнь, а для Дерека пролетело мгновение.

– Клинков должно быть три: вакидзаси, катана и танто.

Танто, испив кровь хозяина, спит на дне океана. Катана, разящая врагов потомков Юрия Арина на протяжении столетий, вернулась в руки наследника Кондора. Кем были они, наследники Корсара? Чьи руки держали древний клинок? Пираты, наёмники, заговорщики, приведшие к власти Пантеонатов, верные слуги империи – герцоги Аринские. Вакидзаси, чей путь не смог увидеть маленький Пауль, его проклятый дар ещё спал, когда он впервые прикоснулся к клинку, меч стал сопричастен судьбе омеге. Но Пауль был уверен, что путь вакидзаси – это путь крови, приведший Вэнслоу на Илизиум.

Что будет, когда три клинка найдут своего хозяина, покажет лишь время. «Есть время разбрасывать и есть время собирать камни. Точка отсчёта – Илизиум», – думал Пауль Аринский, рассматривая подарок супруга.

========== Глава двадцать первая ==========

«Ксавье, останься!» – приказ императора прозвучал прежде, чем Рауль успел покинуть кабинет Лукаша. Он вернулся к тёплому пламени камина, усаживаясь в недавно покинутое кресло.

Вино играет в бокале, почти час беседы ни о чём, пока Лукаш не перешёл к главному:

– Рауль, ты должен жениться, – император выделяет последнее слово, отдавая приказ своему подданному.

– Лукаш, зачем ты так со мной? – они знают всё о прошлом друг друга. Своё прошлое Рауль предпочёл забыть и не вспоминать, не извлекать из тайников души давно ушедшие тени.

– Ставя на себе крест, ты не вернёшь ни своего омегу, ни сына. Отпусти и двигайся дальше.

– А те пять лет, что я был подстилкой для особо садистских утех твоего отца, мне тоже забыть? Забыть, как добровольно подставлялся ему, думая, что тем самым спасаю жизнь сыну?

– Да! Как забыл я, на ком скончался от сердечного приступа мой отец!

– Виконт Раймонд де Маруа, вот уже как тридцать лет мёртв, он ушёл вослед за мужем и сыном, – Рауль сделал большой глоток из своего бокала, выплеснув остатки вина в пламя камина, древняя традиция – дань усопшим.

– Виконт мёртв, но лейб-медик Рауль Ксавье жив, – Лукаш приподнял свой бокал за здравие.

– Знаешь, можно убрать шрамы с лица и тела, изменить внешность и судьбу, но нельзя вылечить искорёженную душу. Я же ненавидел себя, получая удовольствие в объятиях Романа! Можно врать другим, но не себе, после пяти лет под альфой я уже не могу быть с омегой. И ты это знаешь!

– Поэтому и предлагаю брак с Генрихом, только тебе я могу доверить сына.

– С кем? – Рауль не хотел верить сказанному Лукашем.

– С Генрихом Маруа – моим сыном. И прежде чем ты начнёшь возражать, выслушай внимательно всё, что я тебе скажу. – Когда со стороны Рауля не последовало возражений, император продолжил: – После бала претендентов мало у кого остались сомнения в том, кто истинный отец наследника маркиза Маруа. Генрих – моя копия. Твой младший брат, прикрывая мои шалости, поимел не только титул и богатство, но и власть, председательствуя в нижней палате сената. Мне нужна твоя помощь, вернувшись в семью равным супругом наследника, ты как старший в роду, будешь представлять семью Маруа и мои интересы в сенате. Среди младших родов зреет заговор, все нити ведут к твоему брату, он так же, как и Кевин Вэнслоу, мечтает посадить на трон империи свою марионетку.

– Не признавай Генриха! – Рауль понимал, что не сможет изменить принятого Лукашем решения, но мальчишку было искренне жаль. Всё, что он взял от своего биологического отца – это яркая внешность Пантеонатов, огненные волосы, карие глаза, нос с аккуратной горбинкой, но жестокость и беспринципность императора обошли его стороной. Слишком благородный, доверчивый, в какой-то мере ранимый, он не готов к вступлению в змеиное логово, именуемое семьёй императора.

– Признав Генриха, я расшевелю гнездо заговорщиков, они начнут действовать и наломают дров, времени на игры нет! Перед лицом внешней угрозы народ должен сплотиться вокруг своего императора. В смутное время иметь за спиной заговорщиков – смерти подобно.

– Ты лишаешь собственного сына права на нормальную семью с омегой, лишаешь детей. Разве империя стоит того? – если бы его семья была с ним, Рауль бы сделал всё для счастья сына. Он выжил, думая о маленьком альфе – своём продолжении. Убивая императора, Рауль вспоминал спящего на его руках сына. Он не понимал, как можно лишить собственного ребёнка радости отцовства.

– Знаешь, когда кто-то из Пантеонатов занимается сексом с очередным любовником во время цикла, он принимает препарат, развивающий у будущего ребёнка бесплодие. Признанные бастарды – расходный материал для политических сделок, не оставляющие претендующего на трон потомства. Все заговоры с участием бастардов обречены на провал.

– Поэтому ты и согласился на союз Пауля и Генриха, не навигатор тебе был нужен, а Илизиум, в этом причина? – Рауль очень хорошо изучил Лукаша, за каждым его решением тянулся шлейф тайных игр.

– Отчасти, но всё сложилось иначе. Навигатор важнее планеты, но истинная ценность – время, его может не хватить, – император протянул приказ о присвоении титула барона Раулю Ксавье.

Рауль понимал, что не может пойти против Лукаша, порой он ненавидел его, но предать не мог, и император знал это.

– Береги его. Против тебя не посмеют пойти, пока не разберутся, что в вашем союзе омеги не будет. Времени у нас немного, примерно до следующего бала претендентов.

Уходя, Рауль обернулся, в свете каминного пламени Лукаш выглядел уставшим демоном, отблески пламени играли в огне волос. Ксавье вздрогнул, вспоминая Романа и огонь на его волосах, плечо, на котором когда-то горело клеймо, обдало фантомной болью. Вот и пришло его время платить по долгам.

Ещё на подходе к своим апартаментам он почувствовал угрозу, сработало чутьё. Жизнь на краю обрыва, где за спиной смерть, а впереди бездна, обострила у него восприятие действительности. Он и сам не смог бы сказать, что именно насторожило его, но кинжал, единственно разрешённое оружие простолюдина, привычно лёг в руку. Убрав освещение в коридоре, он толкнул в сторону створку двери, возможно, темнота спасла его, когда возле виска просвистела сталь арбалетного болта. Рауль, сгруппировавшись, рванул в сторону стрелка, прижав гибкое тело к полу, он вырубил мальчишку. Тонкий аромат Маруйского кедра до боли в сердце напомнил покинутую родину.

Рауль устроил бесчувственное тело в кресле, зафиксировав запястья юного киллера, огненная прядь выбилась из косы, спускаясь закрученной спиралью к плечу.

«У Романа волосы были гладкими», – подумал Рауль, заправляя мягкий локон за аккуратное ухо, – «и жёсткими, словно проволока».

Генрих застонал, приходя в сознание, и широко распахнул глаза, понимая своё положение. Его попытку рвануться пресёк Рауль:

– Дёрнешься и лишишься руки, – предупредил его Ксавье, показывая на аккидский шнур, стянувший запястья.

– Ты?! – Генрих узнал плетение узла, его изучают на первом курсе Академии. Лейб-медик не мог знать его, если только…

Но сформироваться догадке не дал голос Рауля, прервавший его размышления:

– Удивлён? Представь на долю секунды, что я закончил Академию в звании капитана.

– Не может быть, только наследники могут обучаться в ААН, – Генрих не скрывал своего презрения к низкорождённому.

– У каждого из нас есть призраки прошлого, но не тебе судить меня. Лет так через пятьдесят мы, возможно, поговорим и об этом.

– Я убью тебя раньше, чем ты прикоснёшься ко мне! – выкрикнул Генрих, тонкая струйка крови потекла из пореза, наполняя комнату ароматом железа.

– Я же сказал, не дёргайся, – Ксавье освободил его руки от шнура, едва успев увернуться от удара в лицо. Он вжал Генриха в кресло, давая почувствовать своё возбуждение. Мальчишка замер, всматриваясь в расширенные зрачки напротив, аромат желания заполнил миллиметры свободного пространства между ними. Генрих сдался первым, опустив глаза и расслабившись.

– Прикоснёшься ко мне, и я убью себя! Я не стану жить с позором!

– Станешь, ещё и удовольствие получать будешь! – добил его сопротивление Рауль.

– Нет!

– Мальчик, что ты знаешь о жизни и смерти? Честь и бесчестие для тебя всего лишь красивые слова. Запомни, жить следует всегда сквозь боль и унижение, хотя бы для того, чтобы в один прекрасный миг свернуть мне шею, – почему-то в этот момент Генрих понял, что Рауль не шутит и готов принять смерть от его руки.

«Возможно, когда-нибудь в будущем так и будет», – подумал Маруа.

– И что юный альфа забыл в моих покоях? Не терпится исполнить супружеский долг?

– Да пошёл ты! – выкрикнул Генрих, рванув к выходу, почувствовав свободу.

«Забавный у тебя внук, Роман, – обратился он к портрету бывшего императора. – Мне будет интересно с ним поиграть. Я помню каждую нашу ночь, лю-би-мый».

========== Глава двадцать вторая ==========

Шла седьмая неделя его пребывания на Райдосе в качестве законного супруга Дерека Аринского, но их отношения остались на прежнем уровне. Вернее, на плоскости, когда, кроме кровати, других точек соприкосновения у супругов нет. В постели всё было великолепно. Порой, вспоминая о жарких объятиях мужа, Пауль становился пунцовым, привлекая взгляды немногочисленной прислуги, спешащей удовлетворить любой его каприз.

Роль омеги тяготила. Прежде всего, он был мужчиной с несломленной в раннем детстве психикой. Он привык самостоятельно принимать решения, противостоять трудностям, не прячась за широкую спину альфы. В доме Аринских к нему относились, словно он был хрупкой куклой, неспособной позаботиться о себе.

Пауль с улыбкой вспоминал неприкрытый ужас на лицах прислуги, заставшей его во время спарринга с Дереком. Спасибо мужу, не вмешивающемуся в его программу тренировок, им предстояло ещё четыре года обучения в академии, где нечего делать без серьёзной физической подготовки.

От красоты Райдоса начинало тошнить, ещё пару недель назад он буквально набрасывался на изыски местной кухни, но сегодня от одного запаха мяса со специями, поданного на завтрак, его вырвало. Повезло, что в комнате Пауль был один, он не спускался в помпезную столовую, когда Дерека не было рядом, альфу с утра пораньше вызвал Гийом, прилетевший поздней ночью с Альфарума. Иначе ему грозил серьёзный медосмотр, Пауль терпеть не мог врачей, избегая визитов к ним. Он чувствовал, что с ним всё в порядке, мясо было свежее, без признаков посторонних веществ, яд он почувствовал бы. Вынеся саму себе диагноз – зажрался, он отправился на тренировку в уединенный уголок великолепного сада, преодолевая собственную лень и усталость.

Пара часов упражнений с катаной, и все утренние недомогания исчезли, сейчас он с удовольствием съел бы огромного крабуша. В животе призывно заурчало, крабуша ему на Райдосе не найти, но рыбные лодочки, приготовленные на пару из местного сорта озёрной рыбки, так и манили. Свернув в направлении кухни и решив срезать маршрут, Пауль оказался в незнакомой ему части сада. Он брёл по узорчатой дорожке, предвкушая, как небольшими щипцами, чтобы не вытек сок, он будет брать миниатюрные лодочки, наполненные нежнейшей рыбной начинкой, когда до него донёсся визгливый смех, исходящий из едва заметной за раскидистыми кустами беседки.

– Да не смеши меня, Ник, ну, какой он муж?! Разве это недоразумение с мечом в состоянии удовлетворить нашего господина в постели? – вещал на высоких нотах один из собеседников, именно его противный смех слышал Пауль.

– Угомонись, Патрик! Если до сих пор господин не распустил гарем, ещё не значит, что он не сделает это в ближайшее время, – Паулю было неприятно слышать трёп гаремных бет. А в том, что в беседке находились наложники Дерека, сомнений не вызывало. Почему он унизил его, не отправив бет по домам, оставил их под одной крышей с законным супругом?

– Потому и не распустил, что ждёт рождения наследника, не надеясь на то, что Вэнслоу выживет!

Слушать дальше не было сил. Пауль едва подавил нахлынувший гнев, годы тренингов не прошли даром, иначе он влетел бы в беседку, оставляя после себя обезглавленные трупы. Он ещё долго сидел, подставив лицо жаркому солнцу, на небольшом холме, возвышающемся в центре паркового ансамбля. Когда-то на этом месте Юрий Арин воздвиг для своего Кондора дом, знали ли об этом вернувшиеся на Райдос его наследники?

Арин и Слоу, они любили друг друга, невзирая на расстояние и срок отмеренной им жизни. Кондор считал минуты, проведённые на Райдосе, зная, насколько его век быстротечен, он не боялся любить.

Паулю было грустно, ему хотелось испытать хотя бы крохотную частицу такой любви, но не дано, всё, на что он мог рассчитывать – это огонь страсти.

Он не винил Дерека в попытке сберечь хорошо обученных наложников. Пауль не мог простить лжи. А Дерек лгал каждый миг, проведённый с Паулем, он обманывал его, даря надежду на будущее.

...Они подписывают брачный контракт, кружатся в ритме вальса, Пауль распахивает дверь в спальню насильника, доверяя своё тело рукам врага, разделяет безумство страсти, навеянное амлирусом, он почти полюбил его… почти.

А Дерек лгал, давая брачные клятвы приговорённому к смерти омеге не судьбой и не космосом, а собственным котвой, не верящим в его возможность выжить после родов, планирующим свои будущие ночи в объятиях наложников.

«Мой якорь на гнилом канате», – думал Пауль, встречая закат на чужой планете. – «Завтра я возвращаюсь домой!»

Сегодня была их последняя ночь, у Пауля не было больше желания оставаться рядом с Дереком. Он имел полное право, как самостоятельный правитель Илизиума, вернуться на родину, отказав мужу в близости. Они вообще могли не встречаться, только во время его цикла, на таких условиях настоял Пауль, соглашаясь на брак с Аринским.

Дерек задерживался, и Пауль не хотел знать, где его носит. Он отдал распоряжение подготовить личную яхту Вэнслоу к утру. Выслушав распоряжение господина, капитан расплылся в белозубой улыбке, пробурчав: «Давно пора, а то загостились!»

«Действительно, загостились, а ещё заигрались в омегу», – размышлял Пауль, готовясь ко сну. Он очень надеялся, что Дерек задержится, и ему не придётся разыгрывать страсть. А, возможно, он боялся, что тело, познавшее удовольствие, предаст его, отвечая на ласки мужа.

Дерек пришёл уже за полночь, когда Пауль мирно спал, сложив ладошки под щекой. Он скользнул в тёплый уют, прижимаясь к спине мужа. Омега пах морем и совсем немного молоком, которое любил пить на ночь. За неполных два месяца Пауль успел стать родным, свить гнездо в его доме. Дерек никогда не знал тепла родительской любви, выросший без папы-омеги, в окружении сурового отца и заботливого, но требовательного Кайла, он не умел проявлять свои чувства.

Пауль не требовал поклонения или подарков, довольствуясь малым. Он был страстным любовником, учтивым мужем, замечательным спарринг–партнёром, его навигатором и мог стать целой вселенной, пожелай для себя этого Дерек. Но Дерек боялся впустить в своё сердце Пауля, страх потери был сильнее робких ростков симпатии. Поэтому он сбежал рано утром, не попрощавшись, отправившись на Альфарум по просьбе отца.

Он пробыл там три дня, не связываясь с домом, давя на корню малейшее желание услышать голос Пауля. Утром четвёртого дня пришла страшная весть, младший герцог Аринский, владетель Илизиума, пропал в океане Грёз, отправившись на прогулку.

Он кричал на отца, посмевшего отпустить Пауля с Райдоса, ругался с Кайлом, обвинив в бездействии службу безопасности. И часами вглядывался в синь океана, ожидая своего навигатора, он знал, Пауль жив и вернётся к нему. Он обязан вернуться. Илизиум без него сер, Куэснон – нагромождение безликих камней. А Дерек в бешенстве.

========== Глава двадцать третья ==========

Ночи для Пауля стали проклятьем, картины прошлого и будущего пробирались в его сны, не давая возможности выспаться. Всё чаще он стал засыпать днём, едва голова касалась мягкой спинки дивана.

«Я просто устал» – решил для себя омега. Сбегая на Илизиум, он и не предполагал, что его отпустят столь легко. Дерек улетел в столицу, а Гийом, шальной от начавшегося у Заура цикла, только бросил устало: «Возвращайся поскорее, мальчик. Дерек собственник, какова бы ни была между вами размолвка – смирись, что душой и телом ты принадлежишь дому Аринских».

Илизиум, твои воды дарили жизнь и последний приют детям трёх океанов, омывающих единственный материк. Проведя всего одну ночь дома, засыпая под шум прибоя, Пауль впервые за несколько недель почувствовал, как уходит напряжение, исчезает усталость. Он снова полон сил. Но сны не ушли, наоборот, стали ярче, требуя действий.